Юные баронессы долго не могли понять, зачем в балладе столь странный запев. К тому же те четыре строчки повторялись и в конце. Много позже Тиана решила, что это не только о Пустоши и не только о сложной жизни.
Где-то в середине длинной баллады баронесса стёрла платочком со щеки слезинку и вдруг рассмеялась. Просто вспомнила — все три западных баронства готовы были биться насмерть за то, что эта история произошла именно у них, хотя и очень давно.
Мегана, конечно, права — голос у Менестреля просто волшебный! Но ещё Тиана заметила, что лютня не просто гремит аккордами, создавая фон словам, а буквально вплетает свои звуки в песню. А когда нужно было растянуть звук, струны делали это за певца.
Закончив балладу, Менестрель заставил лютню похныкать, подтянул струну и запел следующую песню. К сожалению Тианы — на совершенно незнакомом языке. Но как она звучала! Перед глазами баронессы буквально встала подаренная шутом картина: волна, готовая обрушиться на одинокую скалу, две беззащитные фигурки на её вершине… Печаль и страх в музыке и незнакомых словах отступили, волна, обдав скалу солёными брызгами, опала в океан, а двое обнялись…
Музыка оборвалась, оставив стойкое ощущение победы с привкусом печали. Тиана медленно вернулась к реальности, а лютня под окном уже то пищала, словно мышонок, то шелестела травой…
Баронессу накрыло раздражение.
— Не может так играть человек! — вынесла она вердикт и принялась шарить в комоде в поисках простенькой на вид шкатулки.
Однажды Реток сказал: «Если не можешь понять, что перед тобой, отойди назад, шагни вперёд или в сторону. Если не можешь сделать этого — пусть сделает кто-то другой!» Вот этого «другого» она и нащупала в глубине выдвижного ящика комода. Нажала два выступа, и противоположные боковины шкатулки откинулись, открыв плоские стёкла.
Пришлось ещё выключить светильник и убрать с верёвочной лестницы книгу — иначе на подоконник не забраться. Теперь сад внизу, сквозь шкатулку, виден, как на ладони, а всё тайное стало явным.
— Маска светится… Это понятно, — бормотала Тиана. — Не из кожи сделана. А теперь так!
Она нажала несколько кнопок, и изображение изменило цвет.
— Магия на маске… Но это часто делают. Лютня вообще чистая, обыкновенная. А вот перчатки…
Тиана увеличила изображение. Да! На перчатки Менестреля явно наложены заклятья. Хотя и какие-то невнятные. К тому же Тиана как раз и делала ставку на лютню! Приходилось признать, что даже в таких хитрых перчатках мог столь виртуозно играть лишь очень хороший лютнист.
Менестрель сидел на мраморной скамейке под огромным кустом роз, перебирал струны и готовился к исполнению следующей песни. Говорить о том, что певец появляется ниоткуда, — просто глупо! Тиана хорошо помнила тайный проход в стене. Но где Менестрель взял ключ? Неужто королевский шут с ним в сговоре? Или кто-то из слуг?..
Видишь пушистого зверя,
Что живёт у меня внутри?
Откроешь случайно двери —
На твоей свернётся груди…
Звук лютни мягкий, ласковый. И голос словно заманивает в ловушку…
Певец поднял голову и как будто провёл взглядом по окнам. А Тиана из-за этого отшатнулась и едва не упала с подоконника — вспомнила, что такая маска обладает ничуть не меньшими возможностями, чем шкатулка у её глаз.
Тиана спустилась на пол и расстроенно подумала, что сама виновата — а нечего пялиться на всяких Менестрелей! Баронесса всё-таки…
Нас разлучат предрассудки и люди.
Нам теперь не коснуться друг друга.
И неважно, сколь нежно мы любим —
Между нами злословья вьюга…
Понятно, что Менестрель пел о любви. О чём ещё ему петь? Песня явно была печальная. Но как он пел! Казалось, что это лютня оплакивает несчастливых любовников, а певец лишь поясняет, о чём она плачет.
Я уйду в пограничные горы,
В бесполезных дней круговерть.
Ты молчишь — пусты разговоры,
Без тебя ждёт меня только смерть…
Ты знаешь пушистого зверя,
Что плачет в моей груди.
Не касайся запретной двери
Или вместе со мной иди!
Песня затихла, лютня принялась тихо мурлыкать что-то своё, и тогда, совсем не в настроение, Менестрелю крикнули из окна слева:
— А повеселее можешь что-нибудь?!
Лютня подавилась, хохотнула… Хотя, вполне возможно, это смеялся сам Менестрель, тем более что он тут же хрипло сказал:
— Могу. Но не осуждайте меня…
Несколько аккордов, глухое хихиканье, и зазвучал почти марш. А уж по первым строчкам Тиана конечно узнала эту песню.
Король, нам явно неизвестный,
Носил с собой огромный меч.
Сражённый девушкой прелестной,
Завёл о близости он речь.
И вдруг девица согласилась,
А значит, будет ох! И ах!
Но, к сожаленью, не водилось
У короля меча в штанах!
Но не о том, конечно, речь —
Достаточен и средний меч!
И не надейся сгоряча,
Что обойдёшься без меча!
Эту хулиганскую песню орали ближе к концу праздников, уже изрядно поднабравшись пива и рома. За неё жёны щедро раздавали мужьям подзатыльники, а сами подхватывали припев, а то и пускались в пляс. Многие утверждали, что знают не меньше двадцати куплетов. Менестрель ограничился шестью, но два из них Тиана слышала впервые. Вот только смех её перемежался всхлипами — баронесса вспоминала родной замок…
А придворные дамы, которые по правилам должны были смущённо прятать взор в реверансе, хохотали вместе с лютней и даже после того, как Менестрель пропел последние строчки:
И коль сумел с девицей лечь,
Не жалуйся на краткость встреч.
А чтобы полыхала печь,
Ты не жалей свой славный меч!
Ещё несколько залихватских аккордов, и лютня умолкла. Хихиканье за окнами стало явственней, а дама, которая прежде требовала веселья, поинтересовалась:
— Скажи, певец, для кого приготовлен твой меч? Плевать на размеры! У меня готова лестница! Ты поможешь втащить её обратно?
— Лестницы есть у всех! — вмешался звонкий голос. — Но одного Менестреля на всех не хватит! Он мой!
— У вас лестницы коротки!..
Дамы переругивались, смеялись, но моментально смолкли, когда раздался голос Менестреля. Тиана и много позже осталась в уверенности, что певец складывал рифмы на ходу:
Разве можно попасть по лестнице в небо?
Я не слышал такого. И сам я там не был…
Вновь зазвучала лютня, но на этот раз музыка стала лишь фоном к печальным словам:
Иду без дороги в Пустоши.
Никому не помочь, не спасти…
Помогает надежда на лучшее,
А любовь лишь в конце пути…
Голос затихал, удалялся и, наконец, умер последний звук лютни. Но тишина длилась недолго.
— Да что же это такое?! Может у него, как у того короля, с мечом непорядок?!
— Ну как же! Говорят, что его попёрли из Зинкара за целый выводок в родовитых семьях! Тот ещё петушок!
— Чего ж он к тебе в окно не залетел?! Поклевал бы нужные места…
Эта перебранка могла продолжаться очень долго. Других-то претендентов на лестницы сегодня не было. Но оно и правильно — кто будет слушать бренчание расстроенных струн в сочетании с блеянием козлов после песен Менестреля?! Да засмеют и кавалера, и даму, которая лестницу спустит!
Тиана включила светильник, вернула книгу на подставку и попыталась читать. Вот только получалось плохо. Песни разбудили в баронессе тоску по замку, по отцу, по наставлениям Ретока… Баронесса захлопнула книгу, разделась, приняла душ и легла спать.
Она долго ворочалась в постели, вздыхала и, наконец, провалилась в сон. Но и в нём Тиана видела баронский замок, реку и Пустошь, полную смертельных ловушек.
Утро как-то не задалось. Вставать из постели не хотелось, и Тиана долго лежала, размышляя о том, что всего один человек, пусть и с прекрасным голосом, способен влиять на настроение, а то и просто испортить его… Хотя при чём здесь Менестрель и его песни? Просто они разбудили то, что баронесса упорно загоняла в самые потаённые уголки сознания: острое желание прямо сейчас оказаться дома, в отцовском замке. Ведь с этим дворцом, этой комнатой её ничто не связывало и не свяжет. По крайней мере, больше, чем с отчим домом.
Пришедшая на завтрак Мегана, хорошего настроения не добавила. Она поминутно зевала, была рассеянна и, что совсем уж странно, немногословна. Поймав взгляд сестры Тиана поразилась сколь быстро меняется выражение её глаз: радость, печаль, всепоглощающее счастье. И баронесса всё поняла…
Первая мысль содержала только убийство. Но Тиана тут же отказалась от такой простой развязки. Во-первых, сомнительно, чтобы Мегана в настоящий момент правильно приняла даже небольшой порез на ставшем для неё близким теле. А во-вторых… Реток как-то сказал: «Если собрался кого-то убить или покалечить, подожди. Сколько можешь. Вдруг твой противник сломает ногу или случайно разобьёт голову — люди начнут говорить о мощном проклятии, а сам ты прослывёшь колдуном. Да и умереть он может лишь от страха свершения мести. Если же он попытается решить вопрос оружием — убивай не задумываясь!»
Герцог пока не нападал. Но Тиана твёрдо решила припугнуть его. И очень скоро! А вот читать мораль сестре или упрекать в случившемся баронесса не стала. Она заранее жалела Мегану, испившую любовного вина, и знала, что отрезвление придёт обязательно и довольно быстро. Но уж тогда герцог испугом не отделается!
— Ты почему не ешь, Мег? — строго спросила Тиана. — Падать на ходу будешь!
— Ох, Ти! — вздохнула Мегана. — Неохота мне. Да и завтракала я уже. Очень рано.
«Вот тебе и на! — подумала Тиана. — Чтоб Мег встала рано и поела без понуканий?! Да быть такого не может! Значит, герцога утром провожала. А ведь не может он не понимать, что живёт до первых слёз моей сестры!»
— Вчера в нашем саду Менестрель пел. Я хотела послать за тобой…
— Хорошо, что не послала. — Мегана довольно вздохнула. — Я спать рано легла. Правда, Менестрель поёт замечательно?
— Да. А играет на лютне ещё лучше.
— Точно, — зевнула Мегана. — Интересно, а где он сегодня петь будет?
— Баронесса Ристер утверждает, что у неё в салоне.
— Где? — вяло поинтересовалась Мегана.
— Ну, игры, фанты, танцы. У нас посиделками называют, а в южных баронствах иностранных слов нахватались.
— Понятно. Думаешь, Менестрель к этой дуре придёт?
— Сомневаюсь. Но почему нет? Она даже короля пригласила.
— А ты откуда знаешь? — спросила Мегана и улыбнулась чему-то своему.
— Бари… Королевский шут сказал. Расспрашивал о наших обычаях. А всем на приёме объявят.
— Я бы не пошла! — Лицо Меганы вдруг исказилось злобой. — Когда вижу эту дрянь Тольри, хочется пальцы ей отрезать! По локти!
— Ой, какие мы сегодня кровожадные! — улыбнулась Тиана. — А подождать? Может, она сама себе руки отгрызёт?
— Эта без помощи не сдохнет!
Тиана повернула запястье сестры и посмотрела на браслет. Свечение камней показывало, что Мегана здорова, довольна, но спала слишком мало. Если вообще спала.
— Брось, Ти! — Сестра отняла руку. — Всё у меня нормально!
— Не спорю, — согласилась Тиана. — А поспать до обеда не мешает. Только слуг предупреди, чтоб разбудили.
Мегана зевнула, встала и улыбнулась:
— Пойду я, Ти! Посплю.
Позже, на приёме у короля Тиана перехватила взгляд герцога Кайриса, обращённый на Мегану. И столько было в его глазах нежности и радости, что баронесса решила, когда придёт время, убить его быстро.
В тронном зале ничего неожиданного для баронессы не произошло. Тем более что она, по обыкновению, сидела за колонной и читала книгу. Относительное участие в приёме Тиана приняла лишь в начале — посмотрела, пришла ли сестра. Убедившись, что Мегана болтает с Ритой Борик, баронесса Арлей погрузилась в описание Пустоши на границе с Зинкарским королевством. Она уже пришла к выводу, что в южной Пустоши нет и десятой части опасных «подарков», в отличие от западной стороны, когда её отвлёк королевский шут:
— Досточтимая баронесса Арлей! Уверен, что вы слышали приказ короля! В восемь часов вечера прибыть в бальный зал!
— О, господин Бари! — Тиана улыбнулась. — Это уже третье сообщение о салоне. Но меня кое-что смущает…
— Что же, баронесса? — заинтересовался шут.
— Слово «бальный». У нас ведь, Бари, договор…
— Договор следует блюсти, баронесса! Замените слово «бальный» на «салон» и смело приходите. Никак не нарушая договор. И вчера вечером вы уже обещали!
— Замените, Бари, слово «обещали» на «вынудили» и будем в расчёте. Согласны?
— Согласен! При условии, что вы будете на салоне. Прошу прощения, но у меня ещё много дел.
— Топор точить будете? — с невинным лицом поинтересовалась Тиана.
— Какой топор? — удивился шут.
— Для головы Менестреля. Вы же собирались? Или тупым кинжалом шею пилить интереснее?
— Ха! Спасибо за напоминание, баронесса. Надо прихватить с собой достойную железку.
Почти закончившимся днём Тиана осталась недовольна. Все эти королевские приёмы, разговоры, да ещё и мысли в голове бродят, как быстрое пиво. Почитать некогда… Но хотя до салона было ещё добрых два часа, браться за книгу она даже не пыталась. Просто сидела на кровати и смотрела в окно. Около семи к ней зашли Мегана и Рита Борик.
— Ти! Ты одна до бального зала дойдёшь?! Мы с Ритой хотим оранжерею посмотреть!
В глазах сестры танцевали бесенята вожделения, как будто ей пообещали пирожное, если никто об этом не узнает. А лицо Риты выглядело слишком честным и благостным. Девушка явно считала, что прикрывает двух влюблённых, обеспечивая им встречу без помех. Большое заблуждение…
«Вот интересно, — подумала Тиана, разглядывая заговорщиц. — Неужто ночи было мало?»
— Идите, хитрецы, а то я вам правду скажу…
Уже заперев дверь, Тиана расслышала шёпот баронессы Борик:
— Думаешь, что она догадалась?
«Да где уж мне! — подумала Тиана. — Эта загадка по силам только семи мудрецам!»
Баронесса сняла платье, нацепила фонарик на книгу и уселась на кровать.
— Да что же это такое?! — возмутилась она вслух. — Я читаю третий том о приключениях хитреца! Может, я заболела? Или с ума схожу?
Но перспектива сумасшествия почему-то не напугала — Тиана легла и погрузилась в совершенно невозможный, а иногда и откровенно глупый мир. Читая, она хмурилась, улыбалась и пребывала в таком состоянии до тех пор, пока не раздался вежливый стук в дверь.
— Что?! — громко спросила Тиана.
— Досточтимая баронесса Арлей! Господин Бари просил напомнить вам, что…
— Помню! Спасибо!
Она потянулась, встала с кровати и решила не принимать душ.
«Не на свидание иду! Нечего стараться».
Тиана выбрала повседневное бледно-сиреневое платье с немного более тёмными кружевами, дополнила его сумочкой в тон, а на шею надела ожерелье из красно-жёлтого янтаря. Фамильный кинжал она подвесила к узкому поясу из змеиной кожи.
Слуга никуда не ушёл и поклонился Тиане, стоило ей выйти из комнаты.
— Прошу прощения, баронесса, но господин Бари приказал…
— Я знаю, — прервала его Тиана. — Он так шутит. И надеюсь, что мы не придём слишком рано.
А вот здесь баронесса ошиблась. Во всяком случае, когда она вошла в бальный зал и села на свободную банкетку, то сразу заметила баронессу Борик. Рита нервничала. И это понятно — входов в зал было слишком много, чтобы уследить за всеми, а согласно плану заговорщиц, они, именно сейчас, вместе находились в оранжерее.
Улыбнувшись, Тиана осмотрела зал. Столы с разными играми — даже несколько досок королевских шашек. Два разожжённых камина, готовые играть музыканты на балконе… Из непонятного только стол прямо напротив, укрытый плотным чёрным шёлком.
Где-то в середине длинной баллады баронесса стёрла платочком со щеки слезинку и вдруг рассмеялась. Просто вспомнила — все три западных баронства готовы были биться насмерть за то, что эта история произошла именно у них, хотя и очень давно.
Мегана, конечно, права — голос у Менестреля просто волшебный! Но ещё Тиана заметила, что лютня не просто гремит аккордами, создавая фон словам, а буквально вплетает свои звуки в песню. А когда нужно было растянуть звук, струны делали это за певца.
Закончив балладу, Менестрель заставил лютню похныкать, подтянул струну и запел следующую песню. К сожалению Тианы — на совершенно незнакомом языке. Но как она звучала! Перед глазами баронессы буквально встала подаренная шутом картина: волна, готовая обрушиться на одинокую скалу, две беззащитные фигурки на её вершине… Печаль и страх в музыке и незнакомых словах отступили, волна, обдав скалу солёными брызгами, опала в океан, а двое обнялись…
Музыка оборвалась, оставив стойкое ощущение победы с привкусом печали. Тиана медленно вернулась к реальности, а лютня под окном уже то пищала, словно мышонок, то шелестела травой…
Баронессу накрыло раздражение.
— Не может так играть человек! — вынесла она вердикт и принялась шарить в комоде в поисках простенькой на вид шкатулки.
Однажды Реток сказал: «Если не можешь понять, что перед тобой, отойди назад, шагни вперёд или в сторону. Если не можешь сделать этого — пусть сделает кто-то другой!» Вот этого «другого» она и нащупала в глубине выдвижного ящика комода. Нажала два выступа, и противоположные боковины шкатулки откинулись, открыв плоские стёкла.
Пришлось ещё выключить светильник и убрать с верёвочной лестницы книгу — иначе на подоконник не забраться. Теперь сад внизу, сквозь шкатулку, виден, как на ладони, а всё тайное стало явным.
— Маска светится… Это понятно, — бормотала Тиана. — Не из кожи сделана. А теперь так!
Она нажала несколько кнопок, и изображение изменило цвет.
— Магия на маске… Но это часто делают. Лютня вообще чистая, обыкновенная. А вот перчатки…
Тиана увеличила изображение. Да! На перчатки Менестреля явно наложены заклятья. Хотя и какие-то невнятные. К тому же Тиана как раз и делала ставку на лютню! Приходилось признать, что даже в таких хитрых перчатках мог столь виртуозно играть лишь очень хороший лютнист.
Менестрель сидел на мраморной скамейке под огромным кустом роз, перебирал струны и готовился к исполнению следующей песни. Говорить о том, что певец появляется ниоткуда, — просто глупо! Тиана хорошо помнила тайный проход в стене. Но где Менестрель взял ключ? Неужто королевский шут с ним в сговоре? Или кто-то из слуг?..
Видишь пушистого зверя,
Что живёт у меня внутри?
Откроешь случайно двери —
На твоей свернётся груди…
Звук лютни мягкий, ласковый. И голос словно заманивает в ловушку…
Певец поднял голову и как будто провёл взглядом по окнам. А Тиана из-за этого отшатнулась и едва не упала с подоконника — вспомнила, что такая маска обладает ничуть не меньшими возможностями, чем шкатулка у её глаз.
Тиана спустилась на пол и расстроенно подумала, что сама виновата — а нечего пялиться на всяких Менестрелей! Баронесса всё-таки…
Нас разлучат предрассудки и люди.
Нам теперь не коснуться друг друга.
И неважно, сколь нежно мы любим —
Между нами злословья вьюга…
Понятно, что Менестрель пел о любви. О чём ещё ему петь? Песня явно была печальная. Но как он пел! Казалось, что это лютня оплакивает несчастливых любовников, а певец лишь поясняет, о чём она плачет.
Я уйду в пограничные горы,
В бесполезных дней круговерть.
Ты молчишь — пусты разговоры,
Без тебя ждёт меня только смерть…
Ты знаешь пушистого зверя,
Что плачет в моей груди.
Не касайся запретной двери
Или вместе со мной иди!
Песня затихла, лютня принялась тихо мурлыкать что-то своё, и тогда, совсем не в настроение, Менестрелю крикнули из окна слева:
— А повеселее можешь что-нибудь?!
Лютня подавилась, хохотнула… Хотя, вполне возможно, это смеялся сам Менестрель, тем более что он тут же хрипло сказал:
— Могу. Но не осуждайте меня…
Несколько аккордов, глухое хихиканье, и зазвучал почти марш. А уж по первым строчкам Тиана конечно узнала эту песню.
Король, нам явно неизвестный,
Носил с собой огромный меч.
Сражённый девушкой прелестной,
Завёл о близости он речь.
И вдруг девица согласилась,
А значит, будет ох! И ах!
Но, к сожаленью, не водилось
У короля меча в штанах!
Но не о том, конечно, речь —
Достаточен и средний меч!
И не надейся сгоряча,
Что обойдёшься без меча!
Эту хулиганскую песню орали ближе к концу праздников, уже изрядно поднабравшись пива и рома. За неё жёны щедро раздавали мужьям подзатыльники, а сами подхватывали припев, а то и пускались в пляс. Многие утверждали, что знают не меньше двадцати куплетов. Менестрель ограничился шестью, но два из них Тиана слышала впервые. Вот только смех её перемежался всхлипами — баронесса вспоминала родной замок…
А придворные дамы, которые по правилам должны были смущённо прятать взор в реверансе, хохотали вместе с лютней и даже после того, как Менестрель пропел последние строчки:
И коль сумел с девицей лечь,
Не жалуйся на краткость встреч.
А чтобы полыхала печь,
Ты не жалей свой славный меч!
Ещё несколько залихватских аккордов, и лютня умолкла. Хихиканье за окнами стало явственней, а дама, которая прежде требовала веселья, поинтересовалась:
— Скажи, певец, для кого приготовлен твой меч? Плевать на размеры! У меня готова лестница! Ты поможешь втащить её обратно?
— Лестницы есть у всех! — вмешался звонкий голос. — Но одного Менестреля на всех не хватит! Он мой!
— У вас лестницы коротки!..
Дамы переругивались, смеялись, но моментально смолкли, когда раздался голос Менестреля. Тиана и много позже осталась в уверенности, что певец складывал рифмы на ходу:
Разве можно попасть по лестнице в небо?
Я не слышал такого. И сам я там не был…
Вновь зазвучала лютня, но на этот раз музыка стала лишь фоном к печальным словам:
Иду без дороги в Пустоши.
Никому не помочь, не спасти…
Помогает надежда на лучшее,
А любовь лишь в конце пути…
Голос затихал, удалялся и, наконец, умер последний звук лютни. Но тишина длилась недолго.
— Да что же это такое?! Может у него, как у того короля, с мечом непорядок?!
— Ну как же! Говорят, что его попёрли из Зинкара за целый выводок в родовитых семьях! Тот ещё петушок!
— Чего ж он к тебе в окно не залетел?! Поклевал бы нужные места…
Эта перебранка могла продолжаться очень долго. Других-то претендентов на лестницы сегодня не было. Но оно и правильно — кто будет слушать бренчание расстроенных струн в сочетании с блеянием козлов после песен Менестреля?! Да засмеют и кавалера, и даму, которая лестницу спустит!
Тиана включила светильник, вернула книгу на подставку и попыталась читать. Вот только получалось плохо. Песни разбудили в баронессе тоску по замку, по отцу, по наставлениям Ретока… Баронесса захлопнула книгу, разделась, приняла душ и легла спать.
Она долго ворочалась в постели, вздыхала и, наконец, провалилась в сон. Но и в нём Тиана видела баронский замок, реку и Пустошь, полную смертельных ловушек.
Глава 24
Утро как-то не задалось. Вставать из постели не хотелось, и Тиана долго лежала, размышляя о том, что всего один человек, пусть и с прекрасным голосом, способен влиять на настроение, а то и просто испортить его… Хотя при чём здесь Менестрель и его песни? Просто они разбудили то, что баронесса упорно загоняла в самые потаённые уголки сознания: острое желание прямо сейчас оказаться дома, в отцовском замке. Ведь с этим дворцом, этой комнатой её ничто не связывало и не свяжет. По крайней мере, больше, чем с отчим домом.
Пришедшая на завтрак Мегана, хорошего настроения не добавила. Она поминутно зевала, была рассеянна и, что совсем уж странно, немногословна. Поймав взгляд сестры Тиана поразилась сколь быстро меняется выражение её глаз: радость, печаль, всепоглощающее счастье. И баронесса всё поняла…
Первая мысль содержала только убийство. Но Тиана тут же отказалась от такой простой развязки. Во-первых, сомнительно, чтобы Мегана в настоящий момент правильно приняла даже небольшой порез на ставшем для неё близким теле. А во-вторых… Реток как-то сказал: «Если собрался кого-то убить или покалечить, подожди. Сколько можешь. Вдруг твой противник сломает ногу или случайно разобьёт голову — люди начнут говорить о мощном проклятии, а сам ты прослывёшь колдуном. Да и умереть он может лишь от страха свершения мести. Если же он попытается решить вопрос оружием — убивай не задумываясь!»
Герцог пока не нападал. Но Тиана твёрдо решила припугнуть его. И очень скоро! А вот читать мораль сестре или упрекать в случившемся баронесса не стала. Она заранее жалела Мегану, испившую любовного вина, и знала, что отрезвление придёт обязательно и довольно быстро. Но уж тогда герцог испугом не отделается!
— Ты почему не ешь, Мег? — строго спросила Тиана. — Падать на ходу будешь!
— Ох, Ти! — вздохнула Мегана. — Неохота мне. Да и завтракала я уже. Очень рано.
«Вот тебе и на! — подумала Тиана. — Чтоб Мег встала рано и поела без понуканий?! Да быть такого не может! Значит, герцога утром провожала. А ведь не может он не понимать, что живёт до первых слёз моей сестры!»
— Вчера в нашем саду Менестрель пел. Я хотела послать за тобой…
— Хорошо, что не послала. — Мегана довольно вздохнула. — Я спать рано легла. Правда, Менестрель поёт замечательно?
— Да. А играет на лютне ещё лучше.
— Точно, — зевнула Мегана. — Интересно, а где он сегодня петь будет?
— Баронесса Ристер утверждает, что у неё в салоне.
— Где? — вяло поинтересовалась Мегана.
— Ну, игры, фанты, танцы. У нас посиделками называют, а в южных баронствах иностранных слов нахватались.
— Понятно. Думаешь, Менестрель к этой дуре придёт?
— Сомневаюсь. Но почему нет? Она даже короля пригласила.
— А ты откуда знаешь? — спросила Мегана и улыбнулась чему-то своему.
— Бари… Королевский шут сказал. Расспрашивал о наших обычаях. А всем на приёме объявят.
— Я бы не пошла! — Лицо Меганы вдруг исказилось злобой. — Когда вижу эту дрянь Тольри, хочется пальцы ей отрезать! По локти!
— Ой, какие мы сегодня кровожадные! — улыбнулась Тиана. — А подождать? Может, она сама себе руки отгрызёт?
— Эта без помощи не сдохнет!
Тиана повернула запястье сестры и посмотрела на браслет. Свечение камней показывало, что Мегана здорова, довольна, но спала слишком мало. Если вообще спала.
— Брось, Ти! — Сестра отняла руку. — Всё у меня нормально!
— Не спорю, — согласилась Тиана. — А поспать до обеда не мешает. Только слуг предупреди, чтоб разбудили.
Мегана зевнула, встала и улыбнулась:
— Пойду я, Ти! Посплю.
Позже, на приёме у короля Тиана перехватила взгляд герцога Кайриса, обращённый на Мегану. И столько было в его глазах нежности и радости, что баронесса решила, когда придёт время, убить его быстро.
***
В тронном зале ничего неожиданного для баронессы не произошло. Тем более что она, по обыкновению, сидела за колонной и читала книгу. Относительное участие в приёме Тиана приняла лишь в начале — посмотрела, пришла ли сестра. Убедившись, что Мегана болтает с Ритой Борик, баронесса Арлей погрузилась в описание Пустоши на границе с Зинкарским королевством. Она уже пришла к выводу, что в южной Пустоши нет и десятой части опасных «подарков», в отличие от западной стороны, когда её отвлёк королевский шут:
— Досточтимая баронесса Арлей! Уверен, что вы слышали приказ короля! В восемь часов вечера прибыть в бальный зал!
— О, господин Бари! — Тиана улыбнулась. — Это уже третье сообщение о салоне. Но меня кое-что смущает…
— Что же, баронесса? — заинтересовался шут.
— Слово «бальный». У нас ведь, Бари, договор…
— Договор следует блюсти, баронесса! Замените слово «бальный» на «салон» и смело приходите. Никак не нарушая договор. И вчера вечером вы уже обещали!
— Замените, Бари, слово «обещали» на «вынудили» и будем в расчёте. Согласны?
— Согласен! При условии, что вы будете на салоне. Прошу прощения, но у меня ещё много дел.
— Топор точить будете? — с невинным лицом поинтересовалась Тиана.
— Какой топор? — удивился шут.
— Для головы Менестреля. Вы же собирались? Или тупым кинжалом шею пилить интереснее?
— Ха! Спасибо за напоминание, баронесса. Надо прихватить с собой достойную железку.
***
Почти закончившимся днём Тиана осталась недовольна. Все эти королевские приёмы, разговоры, да ещё и мысли в голове бродят, как быстрое пиво. Почитать некогда… Но хотя до салона было ещё добрых два часа, браться за книгу она даже не пыталась. Просто сидела на кровати и смотрела в окно. Около семи к ней зашли Мегана и Рита Борик.
— Ти! Ты одна до бального зала дойдёшь?! Мы с Ритой хотим оранжерею посмотреть!
В глазах сестры танцевали бесенята вожделения, как будто ей пообещали пирожное, если никто об этом не узнает. А лицо Риты выглядело слишком честным и благостным. Девушка явно считала, что прикрывает двух влюблённых, обеспечивая им встречу без помех. Большое заблуждение…
«Вот интересно, — подумала Тиана, разглядывая заговорщиц. — Неужто ночи было мало?»
— Идите, хитрецы, а то я вам правду скажу…
Уже заперев дверь, Тиана расслышала шёпот баронессы Борик:
— Думаешь, что она догадалась?
«Да где уж мне! — подумала Тиана. — Эта загадка по силам только семи мудрецам!»
Баронесса сняла платье, нацепила фонарик на книгу и уселась на кровать.
— Да что же это такое?! — возмутилась она вслух. — Я читаю третий том о приключениях хитреца! Может, я заболела? Или с ума схожу?
Но перспектива сумасшествия почему-то не напугала — Тиана легла и погрузилась в совершенно невозможный, а иногда и откровенно глупый мир. Читая, она хмурилась, улыбалась и пребывала в таком состоянии до тех пор, пока не раздался вежливый стук в дверь.
— Что?! — громко спросила Тиана.
— Досточтимая баронесса Арлей! Господин Бари просил напомнить вам, что…
— Помню! Спасибо!
Она потянулась, встала с кровати и решила не принимать душ.
«Не на свидание иду! Нечего стараться».
Тиана выбрала повседневное бледно-сиреневое платье с немного более тёмными кружевами, дополнила его сумочкой в тон, а на шею надела ожерелье из красно-жёлтого янтаря. Фамильный кинжал она подвесила к узкому поясу из змеиной кожи.
Слуга никуда не ушёл и поклонился Тиане, стоило ей выйти из комнаты.
— Прошу прощения, баронесса, но господин Бари приказал…
— Я знаю, — прервала его Тиана. — Он так шутит. И надеюсь, что мы не придём слишком рано.
А вот здесь баронесса ошиблась. Во всяком случае, когда она вошла в бальный зал и села на свободную банкетку, то сразу заметила баронессу Борик. Рита нервничала. И это понятно — входов в зал было слишком много, чтобы уследить за всеми, а согласно плану заговорщиц, они, именно сейчас, вместе находились в оранжерее.
Улыбнувшись, Тиана осмотрела зал. Столы с разными играми — даже несколько досок королевских шашек. Два разожжённых камина, готовые играть музыканты на балконе… Из непонятного только стол прямо напротив, укрытый плотным чёрным шёлком.
