Сама не останусь.
Детей не оставлю.
И обязательно все раскопаю.
Да и почему бы не съездить?
Походная карета есть, легкая, удобная, с хорошими рессорами и отличной проходимостью. Припасы купить несложно, но если что – по дороге пополним.
А одежда – что ее, собирать, что ли, долго?
Ваня и Петя тоже ехали со мной. Их я тоже не готова была подставить под удар, пусть лучше будут у меня на глазах, чем их кто-то похитит, как Аришку.
Ваня, конечно, ворчал что-то насчет репутации, но я махнула рукой.
Я – вдова.
Замуж мне второй раз не выходить, более того, я буду всеми лапами отпихиваться от такого «счастья». И репутация мне не подмога, а помеха.
Приглашение ко двору?
А мне оно надо?
Меня кто спрашивал? Меня просто пригласили, поставили в известность, и деться я никуда не могу. А сама я ко двору хочу?
Нет!
Могу по буквам повторить, кто не расслышал! Ничего я там не забыла!
Не хочу!
Я бы с огромным удовольствием жила в Березовском, ставила опыты на растениях, каталась в Лощину, может, под конец жизни обрела бы славу Мичурина, или еще кого, например, Корниловой или Коршуновой, растила детей, дожидалась внуков…*
*- Корнилова М.М., Коршунова З.П. – знаменитые агрономы. Прим. авт.
Я не честолюбива, не люблю ходить по вечеринкам и балам, а слова «прием», «суаре», «раут» и тому подобные, вызывают у меня острый невроз.
Гадость!
Но выбора мне не дают.
Мне придется поехать в Москву. Придется искать врага. Придется воевать…
Да тот же Демидов… ёжь его рожь! Вот чего его перемкнуло?
А ехать придется.
И разговаривать тоже придется…
Черт бы их всех побрал!
Поездка выдалась муторная.
Благовещенский пытался меня отговорить от затеянного.
Я отмахивалась и пыталась разработать что-то новое.
Кевлар, тот же самый…
Получалось плохо. Когда моими опытами заинтересовался Благовещенский, оказалось, что я кое-что недоучла. К примеру, лезвие, которое не прорезало кевлар, прекрасно могло вогнать его в тело.
А вот как решали эти проблемы у нас?
Титановыми вставками?
А он хоть и не особо тяжелый, где-то в полтора раза тяжелее алюминия, но все равно – вес! И металл же!
Я что – при ходьбе буду всеми суставами звякать и брякать?
А если придумать жидкий металл? То есть так он должен быть пластичным, а при ударе затвердеть?
Но тут уж пасовала моя фантазия.
Я просто не представляла, какие процессы там должны происходить на молекулярном уровне. А что не представляешь, то и не применишь на деле, увы…
Оставалось скрипеть зубами и думать. Что-то же я могу сделать? Ну хоть что-то…
Благовещенский тоже не помогал. Идеи у него были, но мое преимущество было во взгляде со стороны. А он смотрел на это так, как было принято здесь.
Взгляды сталкивались и вспыхивали грозы. Мы спорили, ругались, иногда забывали о самой элементарной вежливости…
Хорошего было лишь одно. Я научилась достаточно метко стрелять из револьвера.
Наше сопровождение рассматривало это все, как придурь взбалмошной бабы. С нами ехало два десятка наемников, и нельзя сказать, чтобы они меня уважали. На людях мне демонстрировалось почтение, а в своем кругу…
Я не была в претензии. Им было пока не за что меня уважать. Я не стреляю, как снайпер, я не владею приемами айки-до и айки-после, я вообще не лезу в мужские игры. Магия?
И тут они меня за работой не видели.
А то, что я тащу с собой детей, только добавляло мне минусов. Но не оставлять же их было?
- Александр Викторович, я могу с вами серьезно поговорить?
- Да, Мария Ивановна?
- Там, где нас никто не услышит, - обозначила я условия разговора.
Благовещенский поднял брови, но согласился.
- К вашим услугам. Я могу пригласить вас прогуляться?
- Пожалуйста.
Этот разговор я начала на третий день пути, надежно заняв Ваню с Петей детьми и убедившись, что наемники слушаются Благовещенского, а значит, нас никто не подслушает.
Мне только этого не хватало.
Мы остановились на ночлег на небольшом постоялом дворе. Рядом была очень удачно расположенная речка, над которой хозяин поставил беседку. Там мы и устроились.
Очень удачно.
Мы видели все подходы, а нас нельзя было подслушать. Хоть какое-то уединение. Я думала поговорить и раньше, но возможности не было. Не дай Бог, кто услышит.
- О чем вы хотели поговорить, Мария Ивановна?
- О моей сестре.
- Княжна Горская?
- Нет. Арина Синютина, - вздохнула я.
Благовещенский на минуту задумался, потом кивнул. Явно наводил справки.
- А она не в Москве?
- В Москве, в том-то и беда, - вздохнула я. – Мне недавно прислали записку – и ее палец.
Глаза у Благовещенского были круглые и выразительные.
- Палец?
- Отрезанный, в коробочке с солью. Вы мне сами книгу по некромантии приносили, помните?
- Помню, Мария Ивановна, - чуть опомнился мужчина.
- Вот. Я могу определять жив или нет человек. Чему-то я смогла научиться, - похвасталась я. – Это Аринин палец, я проверила по совпадению с ребятами, девушка была жива, когда его отрезали, это видно, и она жива сейчас. Это я чувствую как некромант.
- Так… и что от вас хотели?
- Хотят. Чтобы я приехала в Москву.
- А вы туда едете…
- Да.
- Мария Ивановна, это плохо пахнет и еще хуже может закончиться.
Вот почему я не сомневалась в этом?
- Я знаю. Поэтому решила просить вашего совета.
Хорошо в этом времени. Мужчины воспринимают как должное, что ты хрупкая и беспомощная, и ждут от тебя таких заявлений.
И готовы помочь!
Хоть как-то, но готовы!
- Мой совет прост. Рассказать все господину Романову.
- Игорю Никодимовичу?
- Да, Мария Ивановна.
Я вздохнула.
- И подписать Арине приговор?
- Подозреваю, что вы ей и так ничем не поможете.
- А как я посмотрю в глаза братьям?
- Им будет легче, если вы обе погибнете?
Я вздохнула.
- Я не могу им об этом сказать. Понимаете, Александр Викторович? Не могу… У них мать уже погибла… в чем-то по моей вине. И теперь Арина…
- Расскажите, как она пропала?
Я послушно пересказала то, что знала сама.
Благовещенский надолго задумался. И уточнил у меня.
- А в чем вы виноваты?
- Я ее ввела в искушение, - честно созналась я. – Я показала ей другую жизнь…
- И что?
- Но…
- Поддаются те, кто сам того желает. Мария Ивановна, не стоит взваливать на себя все грехи этого мира. Спина сломается…
- За все я и не в ответе. Но за Арину… я могла бы подумать, приглядеться…
- Мария Ивановна, сколько вам лет? – голос Благовещенского звучал мягко, успокаивающе.
Я чуть не ляпнула свой паспортный возраст, еще по той жизни, но потом спохватилась.
- Много. Восемнадцать… почти.
- И вы хотите все предвидеть и предусмотреть? Вы на себя слишком многое берете, Мария Ивановна.
- Больше все равно некому.
- Но не настолько. Не вините себя.
Ответом мужчине был мой тяжелый вздох.
- Мария Ивановна, вы могли показать названной сестре другой мир. Но выбор человек делает сам. Всегда. В любой ситуации. Вы бы ее оставили своими заботами?
- Нет.
- Какие у вас на нее были планы?
- Дать образование, приданое и выдать замуж за хорошего человека.
- Она об этом знала?
- Да…
- Все сделали свой выбор. Успокойтесь.
Я вздохнула и потерла лицо.
- Я плохая сестра. Увы…
- Вы замечательная сестра. И чудесная мать, Мария Ивановна. Я смотрю, как вы возитесь с детьми, и поверьте, Дарья Петровна и десятой доли того не уделяла Иришке.
– Но я…
Не так уж много я возилась, факт.
- Поверьте моим словам. Вы удивительная женщина. Вашему супругу очень повезло. И второму мужу тоже повезет…
- Не хочу замуж, - не сдержалась я. – Хватит и одного раза!
На губах Александра Викторовича появилась грустная улыбка.
- Вы еще так молоды, Мария Ивановна. Поверьте, вы еще сто раз передумаете…
Я откровенно фыркнула. Не аристократически, зато от души.
- Вы говорите, как будто у вас впереди ничего нет! Сами еще успеете и жениться, и детей завести…
- Мне уже точно поздно. А у вас еще все впереди.
Я улыбнулась.
- Кокетничать к лицу только женщинам, Александр Викторович. В вашем возрасте только первых детей заводят…
- Я внуков ждал, - мужчина помрачнел. – А теперь…
- А теперь женитесь и будете ждать детей, - постаралась я сбить мрачный настрой. – Вы жених завидный! Уже опытный, ума-разума набрались, состояние сколотили, должность есть, титул есть… чего еще надо? На вас придворные дамы такой сезон охоты откроют – зайцам позавидуете.
Благовещенский поежился. С этой точки зрения он явно о себе не думал.
- Вы меня пугаете, Мария Ивановна.
Я ухмыльнулась вовсе уж разбойнически.
- Даже не сомневайтесь! Окольцуют только так.
- Ужас! – мужчина чуть расслабился и заулыбался. – Надеюсь, с вами мне оставаться безопасно? Вы таких намерений не питаете в отношении меня?
Нет, не питаю. Я всего-то от вас родила.
Сказать так я не рискнула – утопили бы в той же речке. Или сам бы бедняга утопился. Поэтому я ограничилась улыбкой.
- Александр Викторович, вы ко мне всегда относились по-доброму. Могу ли я ответить вам такой черной неблагодарностью?
- И в чем же неблагодарность?
- Получить такую супругу, как я? За что тут благодарить? Репутации почти нет, если б Сергей Никодимович на мне не женился, и того бы не было. Вслед бы плевали и руки не подавали. Но и так… попомнят мне еще этот побег из дома. Денег… денег тоже особо нет, все будет Андрюшкино, когда тот вырастет. Со связями плохо, с характером еще хуже, светскую жизнь не люблю, вообще домоседка, да к тому же и маг с проявленным даром… от такого счастья куда угодно сбежишь! И не оглянешься!
- Я бы не сбежал.
- Это вы человек храбрый. А кто потрусливее – и на лошади б не догнали.
Шутливая беседа была безжалостно оборвана Петей.
- Маша! Ты долго еще? Простите, Александр Викторович, там Андрей…
Я кивнула и встала со скамейки.
- Простите. Мне надо идти.
- Идите. А ко мне пришлите сюда ваших братьев, - Александр Викторович встал и поцеловал мне руку. Действительно поцеловал, а не обозначил поцелуй над кистью, здесь и так поступали, если дама была неприятна. Своего рода детектор отношения.
- Зачем? – поинтересовался Петя.
- Побеседуем, - отставленный генерал-губернатор таланта распоряжаться не утратил.
- Хорошо, Александр Викторович, - кивнул Петя. – Я сейчас сестру провожу и мы придем.
- Буду ждать.
Поздно ночью Ваня поскребся в мою комнату.
- Маша, к тебе можно?
- Да.
Ваня был сильно пьян. Запах на два метра шибал. Я закрыла дверь и кое-как дотащила братца до кресла.
- Садись.
Спрашивать, что случилось, я не стала. А то я сама не знала…
- Это я во всем виноват…
- Ваня?
- Я так старался, чтобы было, как лучше. А Аришку упустил…
Я помотала головой.
Мои же собственные терзания в исполнении братца звучали достаточно сюрреалистично.
- Ваня, ты-то здесь при чем?
- Я старше. Я должен был увидеть. Понять, сообразить…
- Я не смогла, а ты должен был?
- Маша, ты приехала – и на тебя все это сразу свалилось. А я-то все видел, варился в этом… и – проморгал. Дурак…
Я молча обняла брата.
А что тут скажешь?
Я себя виню. Он себя винит.
А те, кто похитил Арину?
Вот в этом мы с ними точно совпадаем. У них мы тоже наверняка во всем виноваты. Стопроцентно!
А что делать?
Разбираться с Демидовым здесь и ехать в Москву. Наводить порядок уже там. Что мне еще остается? Попала в течение – греби ластами. Или тони молча. Но помни – спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Только так и никак иначе.
Как же все это… безрадостно выглядит!
Змеиной горы хозяйка
Как можно встретиться с человеком, на которого объявлена охота?
Если прийти и попросить встречи, я подставлю управляющего.
Если просто прийти – подставлю себя.
Что мне остается?
Идти на рудник, но в сопровождении четырех обережных. А дети останутся с Ваней и Петей.
Я и поехала. Верхом, на лошади (держась на ней, как собака на заборе и даже покачиваясь), причем вел лошадку в поводу один из обережных, и быстро специально не ехали.
Ну не могу я!
Не умею!
На параплане летала, доводилось, но то машина, у нее мозгов нет. А у лошади – есть. И я ей тоже не нравлюсь. Вон как косит… точно, цапнуть хочет.
Лошади не кусаются?
Не кусаются только беззубые киты – у них зубов нет, им кусать нечем. А остальные очень даже могут тяпнуть.
Вот и знакомый поселок, домик управляющего…
И нехорошего вида личности, которые наставляют на нас ружья.
- Стоять! Руки вверх!
Так. Мой выход.
- Вы что, с ума сошли? Я – Мария Ивановна Храмова, хозяйка рудника! Какие руки!?
Мордовороты расплываются в улыбках.
- Простите, барыня, не признали. Только вас и ждем… лошадку позвольте?
Один ловко перехватывает мою лошадь под уздцы. Скотина косится лиловым глазом, но не дергается.
Второй так и продолжает держать под прицелом мою охрану.
- Опустите оружие! – возмущаюсь я. – Вконец охамели?!
Ругательства ничего не дают. Лошадь ведут под уздцы к домику управляющего. А там на пороге стоит и паскудно ухмыляется мой несостоявшийся жених.
- Мария Ивановна. Как я рад вас видеть!
- Сергей Владимирович. Вы еще живы? Какая неожиданность!
Моя улыбка по гадостности может сравниться только с улыбкой разговевшегося маньяка. Который лет двадцать сдерживался.
Такого приема Демидов не ожидал, и улыбка его слегка увяла.
- Я надеялся, что судьба еще пошлет нам встречу.
- Да, хорошо она послала, качественно и далеко, - я продолжала ухмыляться. – А где мой управляющий?
- Здесь, конечно. Не буду же я своих людей увечить и калечить?
- А с какого перепуга мои люди вашими станут?
- Ну, Мария Ивановна…
И столько укоризны! Столько возмущения…
Вот как ребеночку объяснять, что это один пальчик, это второй пальчик, а всего их пять, чего уж проще!
Я даже головой покачала.
- Сергей Владимирович, я бы в вашем положении не на девушек заглядывалась, а на червячков.
- Червячков?
- И гробик присматривала поуютнее.
Демидов намек понял, и глаза его сверкнули злобой.
- Я еще вас переживу, Мария Ивановна.
Ответом ему была безмятежная улыбка.
- Поспорим?
Руки у мужчины сжались в кулаки. Эх, был бы у него наган, как у меня – точно бы пристрелил. Или хоть попробовал.
Да вот беда – нельзя. Трупы не размножаются. А детей-то хочется. И не только детей, похоже.
- Ладно, - поменяла я тон. – Пошутили и хватит. Теперь о серьезном. Сергей Владимирович, так кто вас настолько не любит, что так подставил?
Демидов аж рот открыл.
- Откуда вы знаете?
- Письмо возьмите. От его превосходительства Благовещенского, Александра Викторовича.
Я кое-как сползла с лошади и вытащила из кармана платья письмо. Вручила его Демидову, и пока тот бараном смотрел на конверт, обошла его, как мебель. Кивнула управляющему.
- Что скажете, Иван Федорович?
Управляющий даже сразу и с ответом не нашелся. Чего бы он не ожидал от своих действий, сделала я явно что-то не то.
- В-ваше… Мария Ивановна?
- Мое, а то ж. У вас найдется чашка кофе?
Управляющий поцеловал мне руку и повел в дом. Кажется мне – или его глаза одобрительно блеснули?
Когда Демидов вошел в дом, мы уже пили кофе. Я с сахаром и сливками, управляющий – простой черный, кто как привык.
- Иван Федорович, так что там с каверной?
- Сергей Владимирович приказал…
Детей не оставлю.
И обязательно все раскопаю.
Да и почему бы не съездить?
Походная карета есть, легкая, удобная, с хорошими рессорами и отличной проходимостью. Припасы купить несложно, но если что – по дороге пополним.
А одежда – что ее, собирать, что ли, долго?
Ваня и Петя тоже ехали со мной. Их я тоже не готова была подставить под удар, пусть лучше будут у меня на глазах, чем их кто-то похитит, как Аришку.
Ваня, конечно, ворчал что-то насчет репутации, но я махнула рукой.
Я – вдова.
Замуж мне второй раз не выходить, более того, я буду всеми лапами отпихиваться от такого «счастья». И репутация мне не подмога, а помеха.
Приглашение ко двору?
А мне оно надо?
Меня кто спрашивал? Меня просто пригласили, поставили в известность, и деться я никуда не могу. А сама я ко двору хочу?
Нет!
Могу по буквам повторить, кто не расслышал! Ничего я там не забыла!
Не хочу!
Я бы с огромным удовольствием жила в Березовском, ставила опыты на растениях, каталась в Лощину, может, под конец жизни обрела бы славу Мичурина, или еще кого, например, Корниловой или Коршуновой, растила детей, дожидалась внуков…*
*- Корнилова М.М., Коршунова З.П. – знаменитые агрономы. Прим. авт.
Я не честолюбива, не люблю ходить по вечеринкам и балам, а слова «прием», «суаре», «раут» и тому подобные, вызывают у меня острый невроз.
Гадость!
Но выбора мне не дают.
Мне придется поехать в Москву. Придется искать врага. Придется воевать…
Да тот же Демидов… ёжь его рожь! Вот чего его перемкнуло?
А ехать придется.
И разговаривать тоже придется…
Черт бы их всех побрал!
***
Поездка выдалась муторная.
Благовещенский пытался меня отговорить от затеянного.
Я отмахивалась и пыталась разработать что-то новое.
Кевлар, тот же самый…
Получалось плохо. Когда моими опытами заинтересовался Благовещенский, оказалось, что я кое-что недоучла. К примеру, лезвие, которое не прорезало кевлар, прекрасно могло вогнать его в тело.
А вот как решали эти проблемы у нас?
Титановыми вставками?
А он хоть и не особо тяжелый, где-то в полтора раза тяжелее алюминия, но все равно – вес! И металл же!
Я что – при ходьбе буду всеми суставами звякать и брякать?
А если придумать жидкий металл? То есть так он должен быть пластичным, а при ударе затвердеть?
Но тут уж пасовала моя фантазия.
Я просто не представляла, какие процессы там должны происходить на молекулярном уровне. А что не представляешь, то и не применишь на деле, увы…
Оставалось скрипеть зубами и думать. Что-то же я могу сделать? Ну хоть что-то…
Благовещенский тоже не помогал. Идеи у него были, но мое преимущество было во взгляде со стороны. А он смотрел на это так, как было принято здесь.
Взгляды сталкивались и вспыхивали грозы. Мы спорили, ругались, иногда забывали о самой элементарной вежливости…
Хорошего было лишь одно. Я научилась достаточно метко стрелять из револьвера.
Наше сопровождение рассматривало это все, как придурь взбалмошной бабы. С нами ехало два десятка наемников, и нельзя сказать, чтобы они меня уважали. На людях мне демонстрировалось почтение, а в своем кругу…
Я не была в претензии. Им было пока не за что меня уважать. Я не стреляю, как снайпер, я не владею приемами айки-до и айки-после, я вообще не лезу в мужские игры. Магия?
И тут они меня за работой не видели.
А то, что я тащу с собой детей, только добавляло мне минусов. Но не оставлять же их было?
***
- Александр Викторович, я могу с вами серьезно поговорить?
- Да, Мария Ивановна?
- Там, где нас никто не услышит, - обозначила я условия разговора.
Благовещенский поднял брови, но согласился.
- К вашим услугам. Я могу пригласить вас прогуляться?
- Пожалуйста.
Этот разговор я начала на третий день пути, надежно заняв Ваню с Петей детьми и убедившись, что наемники слушаются Благовещенского, а значит, нас никто не подслушает.
Мне только этого не хватало.
Мы остановились на ночлег на небольшом постоялом дворе. Рядом была очень удачно расположенная речка, над которой хозяин поставил беседку. Там мы и устроились.
Очень удачно.
Мы видели все подходы, а нас нельзя было подслушать. Хоть какое-то уединение. Я думала поговорить и раньше, но возможности не было. Не дай Бог, кто услышит.
- О чем вы хотели поговорить, Мария Ивановна?
- О моей сестре.
- Княжна Горская?
- Нет. Арина Синютина, - вздохнула я.
Благовещенский на минуту задумался, потом кивнул. Явно наводил справки.
- А она не в Москве?
- В Москве, в том-то и беда, - вздохнула я. – Мне недавно прислали записку – и ее палец.
Глаза у Благовещенского были круглые и выразительные.
- Палец?
- Отрезанный, в коробочке с солью. Вы мне сами книгу по некромантии приносили, помните?
- Помню, Мария Ивановна, - чуть опомнился мужчина.
- Вот. Я могу определять жив или нет человек. Чему-то я смогла научиться, - похвасталась я. – Это Аринин палец, я проверила по совпадению с ребятами, девушка была жива, когда его отрезали, это видно, и она жива сейчас. Это я чувствую как некромант.
- Так… и что от вас хотели?
- Хотят. Чтобы я приехала в Москву.
- А вы туда едете…
- Да.
- Мария Ивановна, это плохо пахнет и еще хуже может закончиться.
Вот почему я не сомневалась в этом?
- Я знаю. Поэтому решила просить вашего совета.
Хорошо в этом времени. Мужчины воспринимают как должное, что ты хрупкая и беспомощная, и ждут от тебя таких заявлений.
И готовы помочь!
Хоть как-то, но готовы!
- Мой совет прост. Рассказать все господину Романову.
- Игорю Никодимовичу?
- Да, Мария Ивановна.
Я вздохнула.
- И подписать Арине приговор?
- Подозреваю, что вы ей и так ничем не поможете.
- А как я посмотрю в глаза братьям?
- Им будет легче, если вы обе погибнете?
Я вздохнула.
- Я не могу им об этом сказать. Понимаете, Александр Викторович? Не могу… У них мать уже погибла… в чем-то по моей вине. И теперь Арина…
- Расскажите, как она пропала?
Я послушно пересказала то, что знала сама.
Благовещенский надолго задумался. И уточнил у меня.
- А в чем вы виноваты?
- Я ее ввела в искушение, - честно созналась я. – Я показала ей другую жизнь…
- И что?
- Но…
- Поддаются те, кто сам того желает. Мария Ивановна, не стоит взваливать на себя все грехи этого мира. Спина сломается…
- За все я и не в ответе. Но за Арину… я могла бы подумать, приглядеться…
- Мария Ивановна, сколько вам лет? – голос Благовещенского звучал мягко, успокаивающе.
Я чуть не ляпнула свой паспортный возраст, еще по той жизни, но потом спохватилась.
- Много. Восемнадцать… почти.
- И вы хотите все предвидеть и предусмотреть? Вы на себя слишком многое берете, Мария Ивановна.
- Больше все равно некому.
- Но не настолько. Не вините себя.
Ответом мужчине был мой тяжелый вздох.
- Мария Ивановна, вы могли показать названной сестре другой мир. Но выбор человек делает сам. Всегда. В любой ситуации. Вы бы ее оставили своими заботами?
- Нет.
- Какие у вас на нее были планы?
- Дать образование, приданое и выдать замуж за хорошего человека.
- Она об этом знала?
- Да…
- Все сделали свой выбор. Успокойтесь.
Я вздохнула и потерла лицо.
- Я плохая сестра. Увы…
- Вы замечательная сестра. И чудесная мать, Мария Ивановна. Я смотрю, как вы возитесь с детьми, и поверьте, Дарья Петровна и десятой доли того не уделяла Иришке.
– Но я…
Не так уж много я возилась, факт.
- Поверьте моим словам. Вы удивительная женщина. Вашему супругу очень повезло. И второму мужу тоже повезет…
- Не хочу замуж, - не сдержалась я. – Хватит и одного раза!
На губах Александра Викторовича появилась грустная улыбка.
- Вы еще так молоды, Мария Ивановна. Поверьте, вы еще сто раз передумаете…
Я откровенно фыркнула. Не аристократически, зато от души.
- Вы говорите, как будто у вас впереди ничего нет! Сами еще успеете и жениться, и детей завести…
- Мне уже точно поздно. А у вас еще все впереди.
Я улыбнулась.
- Кокетничать к лицу только женщинам, Александр Викторович. В вашем возрасте только первых детей заводят…
- Я внуков ждал, - мужчина помрачнел. – А теперь…
- А теперь женитесь и будете ждать детей, - постаралась я сбить мрачный настрой. – Вы жених завидный! Уже опытный, ума-разума набрались, состояние сколотили, должность есть, титул есть… чего еще надо? На вас придворные дамы такой сезон охоты откроют – зайцам позавидуете.
Благовещенский поежился. С этой точки зрения он явно о себе не думал.
- Вы меня пугаете, Мария Ивановна.
Я ухмыльнулась вовсе уж разбойнически.
- Даже не сомневайтесь! Окольцуют только так.
- Ужас! – мужчина чуть расслабился и заулыбался. – Надеюсь, с вами мне оставаться безопасно? Вы таких намерений не питаете в отношении меня?
Нет, не питаю. Я всего-то от вас родила.
Сказать так я не рискнула – утопили бы в той же речке. Или сам бы бедняга утопился. Поэтому я ограничилась улыбкой.
- Александр Викторович, вы ко мне всегда относились по-доброму. Могу ли я ответить вам такой черной неблагодарностью?
- И в чем же неблагодарность?
- Получить такую супругу, как я? За что тут благодарить? Репутации почти нет, если б Сергей Никодимович на мне не женился, и того бы не было. Вслед бы плевали и руки не подавали. Но и так… попомнят мне еще этот побег из дома. Денег… денег тоже особо нет, все будет Андрюшкино, когда тот вырастет. Со связями плохо, с характером еще хуже, светскую жизнь не люблю, вообще домоседка, да к тому же и маг с проявленным даром… от такого счастья куда угодно сбежишь! И не оглянешься!
- Я бы не сбежал.
- Это вы человек храбрый. А кто потрусливее – и на лошади б не догнали.
Шутливая беседа была безжалостно оборвана Петей.
- Маша! Ты долго еще? Простите, Александр Викторович, там Андрей…
Я кивнула и встала со скамейки.
- Простите. Мне надо идти.
- Идите. А ко мне пришлите сюда ваших братьев, - Александр Викторович встал и поцеловал мне руку. Действительно поцеловал, а не обозначил поцелуй над кистью, здесь и так поступали, если дама была неприятна. Своего рода детектор отношения.
- Зачем? – поинтересовался Петя.
- Побеседуем, - отставленный генерал-губернатор таланта распоряжаться не утратил.
- Хорошо, Александр Викторович, - кивнул Петя. – Я сейчас сестру провожу и мы придем.
- Буду ждать.
***
Поздно ночью Ваня поскребся в мою комнату.
- Маша, к тебе можно?
- Да.
Ваня был сильно пьян. Запах на два метра шибал. Я закрыла дверь и кое-как дотащила братца до кресла.
- Садись.
Спрашивать, что случилось, я не стала. А то я сама не знала…
- Это я во всем виноват…
- Ваня?
- Я так старался, чтобы было, как лучше. А Аришку упустил…
Я помотала головой.
Мои же собственные терзания в исполнении братца звучали достаточно сюрреалистично.
- Ваня, ты-то здесь при чем?
- Я старше. Я должен был увидеть. Понять, сообразить…
- Я не смогла, а ты должен был?
- Маша, ты приехала – и на тебя все это сразу свалилось. А я-то все видел, варился в этом… и – проморгал. Дурак…
Я молча обняла брата.
А что тут скажешь?
Я себя виню. Он себя винит.
А те, кто похитил Арину?
Вот в этом мы с ними точно совпадаем. У них мы тоже наверняка во всем виноваты. Стопроцентно!
А что делать?
Разбираться с Демидовым здесь и ехать в Москву. Наводить порядок уже там. Что мне еще остается? Попала в течение – греби ластами. Или тони молча. Но помни – спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Только так и никак иначе.
Как же все это… безрадостно выглядит!
Глава 13
Змеиной горы хозяйка
Как можно встретиться с человеком, на которого объявлена охота?
Если прийти и попросить встречи, я подставлю управляющего.
Если просто прийти – подставлю себя.
Что мне остается?
Идти на рудник, но в сопровождении четырех обережных. А дети останутся с Ваней и Петей.
Я и поехала. Верхом, на лошади (держась на ней, как собака на заборе и даже покачиваясь), причем вел лошадку в поводу один из обережных, и быстро специально не ехали.
Ну не могу я!
Не умею!
На параплане летала, доводилось, но то машина, у нее мозгов нет. А у лошади – есть. И я ей тоже не нравлюсь. Вон как косит… точно, цапнуть хочет.
Лошади не кусаются?
Не кусаются только беззубые киты – у них зубов нет, им кусать нечем. А остальные очень даже могут тяпнуть.
Вот и знакомый поселок, домик управляющего…
И нехорошего вида личности, которые наставляют на нас ружья.
- Стоять! Руки вверх!
Так. Мой выход.
- Вы что, с ума сошли? Я – Мария Ивановна Храмова, хозяйка рудника! Какие руки!?
Мордовороты расплываются в улыбках.
- Простите, барыня, не признали. Только вас и ждем… лошадку позвольте?
Один ловко перехватывает мою лошадь под уздцы. Скотина косится лиловым глазом, но не дергается.
Второй так и продолжает держать под прицелом мою охрану.
- Опустите оружие! – возмущаюсь я. – Вконец охамели?!
Ругательства ничего не дают. Лошадь ведут под уздцы к домику управляющего. А там на пороге стоит и паскудно ухмыляется мой несостоявшийся жених.
- Мария Ивановна. Как я рад вас видеть!
- Сергей Владимирович. Вы еще живы? Какая неожиданность!
Моя улыбка по гадостности может сравниться только с улыбкой разговевшегося маньяка. Который лет двадцать сдерживался.
Такого приема Демидов не ожидал, и улыбка его слегка увяла.
- Я надеялся, что судьба еще пошлет нам встречу.
- Да, хорошо она послала, качественно и далеко, - я продолжала ухмыляться. – А где мой управляющий?
- Здесь, конечно. Не буду же я своих людей увечить и калечить?
- А с какого перепуга мои люди вашими станут?
- Ну, Мария Ивановна…
И столько укоризны! Столько возмущения…
Вот как ребеночку объяснять, что это один пальчик, это второй пальчик, а всего их пять, чего уж проще!
Я даже головой покачала.
- Сергей Владимирович, я бы в вашем положении не на девушек заглядывалась, а на червячков.
- Червячков?
- И гробик присматривала поуютнее.
Демидов намек понял, и глаза его сверкнули злобой.
- Я еще вас переживу, Мария Ивановна.
Ответом ему была безмятежная улыбка.
- Поспорим?
Руки у мужчины сжались в кулаки. Эх, был бы у него наган, как у меня – точно бы пристрелил. Или хоть попробовал.
Да вот беда – нельзя. Трупы не размножаются. А детей-то хочется. И не только детей, похоже.
- Ладно, - поменяла я тон. – Пошутили и хватит. Теперь о серьезном. Сергей Владимирович, так кто вас настолько не любит, что так подставил?
Демидов аж рот открыл.
- Откуда вы знаете?
- Письмо возьмите. От его превосходительства Благовещенского, Александра Викторовича.
Я кое-как сползла с лошади и вытащила из кармана платья письмо. Вручила его Демидову, и пока тот бараном смотрел на конверт, обошла его, как мебель. Кивнула управляющему.
- Что скажете, Иван Федорович?
Управляющий даже сразу и с ответом не нашелся. Чего бы он не ожидал от своих действий, сделала я явно что-то не то.
- В-ваше… Мария Ивановна?
- Мое, а то ж. У вас найдется чашка кофе?
Управляющий поцеловал мне руку и повел в дом. Кажется мне – или его глаза одобрительно блеснули?
***
Когда Демидов вошел в дом, мы уже пили кофе. Я с сахаром и сливками, управляющий – простой черный, кто как привык.
- Иван Федорович, так что там с каверной?
- Сергей Владимирович приказал…
