Я где стояла, там и села.
- Кого лишать?
Мы с Агафьей оказались как раз на одном уровне, глаза в глаза. И та видела, что я удивлена. Но пояснила.
- Ко мне, барыня, мужчина подошел. Сказывал, что Нилушка – ваш и евонный общий ребеночек. И ему хочется на родное чадушко поглядеть.
Я аж головой замотала.
- Ах, ребеночек?
- Да, барыня.
- Общий?
- Да…
- Только поглядеть?
- Так и сказал, барыня. Ты его вынеси к калиточке, я взгляну, и вы сразу же назад пойдете. Пятьсот червонцев мне дал, за погляд-то…
Я замотала головой.
Слов не было, одни матерные эмоции.
Пять тысяч золотом – серьезная сумма. Понятно, что дура соблазнилась. И поверила потому, что хотела поверить.
А вот что было бы у калиточки…
- Он тебя ждал за какой калиткой?
- Той, что для продуктов, - с готовностью указала нянька.
Я сосредоточилась.
Спрятаться на земле – от мага земли?
Нереально. Даже если неизвестный влезет на дерево, я и там его разыщу. И уничтожу!
Рядом с калиткой никого не было. Только следы в грязи.
Я развернулась и отправилась к дому.
- Госпожа!!! – взвыла нянька.
Я обернулась.
- А ты посидишь здесь, пока генерал-губернатор не приедет. Если что – в этой яме тебя и зарою! Ты какие цветочки на могилку предпочитаешь? Посиди, подумай…
Больше я уже не обращала внимания на призывы.
А дома закрыла дверь и привалилась к ней спиной.
Ну – все.
Я многое могу простить, спустить, понять, но – мои дети?!
Кто тут верит, что на малыша просто посмотрели бы и отпустили? Есть идиоты?
Меня начало трясти. Жестокой крупной дрожью, словно в лихорадке. И следом за мной начинает потряхивать весь дом. Звенит посуда в горках…
Так.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
И так двадцать раз. Глубоко и с расстановкой.
Это помогает. Дом прекращает трясти, посуда заканчивает дребезжать, а слуги – бегать.
Я – спокойна. Я совершенно спокойна.
Я найду кукловода, который спрятался за сценой. И вырву ему по одному все пальцы.
А для начала – мне надо поговорить с Демидовым. И пусть ему будет хуже.
Назначать встречу магу земли с кровью полозов – в горах?
Сам напросился.
Благовещенский приехал через полчаса. И застал меня с лекарем в детской.
Повезло.
Лекарь оказался опытным и грамотным, снотворное опознал как сонный корень, и выводить его не взялся. Сказал, что сонный корень за то и любят, что на него легко ложится магическая составляющая. Мало ли там что?
Мы детей начнем будить, а они умрут. К примеру…
Можно только подождать, пока снотворное не выведется естественным путем. Это около шести часов. Потом дети должны проснуться. А до тех пор он побудет рядом с ними, мало ли что?
Так что я расхаживала по комнате и ругалась.
Иностранные ругательства закончились быстрее всего, в ход пошел уже большой боцманский загиб. Никуда я отсюда не уйду, пока малыши не проснутся. Никуда…
- Мария Ивановна, я привез вам своего лекаря.
Благовещенский подтвердил свою фамилию прямо с порога. И немолодой мужчина лет шестидесяти на вид направился к детям.
- Что скажете, коллега?
Половину из того, что сказал коллега, я просто не поняла. Медицинский жаргон какой-то! Но главное, лекари все поняли и в четыре руки подхватили меня под локти.
- Так, мамочка, побудьте снаружи. Не переживайте, все будет хорошо.
- Правда? – совсем по-детски спросила я.
- Будет, - ответили мне в два голоса.
И дверью хлопнули.
Я посмотрела на Благовещенского.
- Будет, правда?
- Илья Фомич – маг воды, правда, слабенький. Но на лечение его магии с лихвой достанет.
Я кивнула.
Уговаривать меня уйти из-под двери Благовещенский и не подумал. Вместо этого кивнул слугам, чтобы нам принесли сюда перу стульев. И чего-нибудь горячего, выпить.
Что они и сделали.
- Мария Ивановна, что точно произошло?
- Ваня еще не рассказал?
- Мне бы хотелось услышать ваш рассказ, а не его слова.
Я пождала плечами и отпила пару глотков из чашки, не чувствуя вкуса и температуры напитка. Хорошо еще, кто-то догадался, и в руках у меня была не изящная фарфоровая чашечка на два глотка, а здоровущая кружка. Из такой не расплескаешь.
- Ночью мне пришел сигнал. Кто-то хотел вынести моего ребенка из дома. Я поняла, что это нянька. Активировала линию защиты. Когда Агафья попалась в ловушку, вышла и забрала у нее ребенка.
- Которого?
- Старшего.
- Вашего приемного сына?
- Моего старшего сына, - окрысилась я.
- Вашего старшего сына, - согласился Благовещенский.
Я отпила еще глоток. Кажется, язык я себе обожгла вместе с нёбом, потому что вкуса не чувствовалось вообще. Ну и пусть.
- Она рассказала, что якобы объявился отец Нила.
- Якобы? – остро поглядел на меня Благовещенский.
Я покачала головой.
- Именно якобы. Я точно знаю, что его отец умер. И его мать тоже умерла.
- Вот даже как?
Я медленно опустила глаза. Потом подняла их и посмотрела в глаза Благовещенскому. Пусть видит, что я говорю правду.
- Именно так. Я могу поклясться чем угодно, что мать ребенка умерла. Она просила меня позаботиться о малыше – и я выполню ее просьбу. Я знаю имя отца ребенка, и я знаю, что он тоже умер. Я даже знаю, где его могила. Но Анна просила меня не называть никому его имя. Да и ее настоящее имя тоже.
- Анна – ненастоящее?
- Она иностранка, - охарактеризовала я женщину-полоза.
- Благородная?
Хм. А змеи – благородные?
- Нет. Если вы имеете в виду титул – она не титулованная и не из дворян.
- А отец малыша?
- Из нетитулованных дворян. Не особо богатый, не особо знатный, ничего серьезного. Даже без магии.
И пойдите, скажите, где я соврала? А что все это больше ста лет тому назад было – ну и что? Меня про людей спрашивают, а не про даты.
- Понятно. Магию у малыша мы пока проверить не можем, она позже активируется.
Я кивнула.
Позже, конечно. И как приятно, что у людей магия показывается только с началом периода полового созревания. Есть исключения, но очень редкие. Типа вундеркиндов.
- Вы точно это знаете?
- Могу чем хотите поклясться. Хоть своим здоровьем, - честно ответила я.
Александр нахмурился. Такими вещами здесь не клянутся и не бросаются.
- Думаю, таких жертв не требуется. Итак, кому мог понадобиться ваш ребенок?
- Старший, что интересно.
Благовещенский понял меня мгновенно.
- Если бы младший – вы бы подозревали родственников Сергея Никодимовича?
- А вы бы их не подозревали?
Ответом мне было ехидное фырканье.
Дверь распахнулась. На пороге стоял старший лекарь. На руках у него сидел вполне себе бодрствующий и гневно шипящий Нил. У второго, стоящего чуть дальше, плачем заходился Андрюшка.
- Держите ваших драгоценных, госпожа.
Я протянула руки, и на них увесисто легло тепленькое живое тельце.
Нил обхватил меня за шею и тихонько зашипел. Александр пару минут подумал, а потом принял у второго лекаря надрывающегося Андрюшку. Малыш икнул от неожиданности, но потом замолчал и уставился на взрослого дядю. А кто это такой? А что я у него делаю на руках?
Живые…
Спасибо тебе, Господи! От всей души – СПАСИБО!!!
- Что там было со снотворным?
- Ничего, госпожа. Проснулись бы спокойно.
Я выдохнула.
Повезло.
Ёжь твою рожь, мне безумно повезло, так, что хоть ты свечки во всех церквях ставь. Пудовые.
А могла ведь и яд дать. Могли дуре-бабе яд подсунуть и сказать, что снотворное.
Или…
- Я так и не спросила – она сама детей усыпить решила, или кто еще?
- Сейчас спросим. Допросим, - пообещал мне Александр.
- Спасибо, - искренне сказала я.
Подождем результатов допроса.
Сама я не пойду, у меня нет сил расстаться с малышами. А тащить их к этой дуре…
Я просто боюсь. Не сдержусь, пришибу стерву тупую, а детям на убийства смотреть рановато. Это из категории двенадцать плюс, и не раньше. А лучше – и еще попозже.
Допрос проводил Александр Викторович, он и рассказал мне о результатах.
Нянька действительно решила сама дать детям сонный корень. Делают так в семьях, например, когда у малышей зубки режутся. Чтобы поспали хоть чуть-чуть.
Это не опиаты, это что-то другое. Успокоительный сбор, плюс заговор, плюс немного магии. Стоит дорого, но с пятью-то тысячами рублей? Да еще вперед полученными, представляете? Там и надо на кончике ножа, можно чуток потратиться.
Она искренне боялась, что малыши раскричатся. Андрюшка – без нее, останется в одиночестве, проснется, испугается, распищится.
Нил – а кто бы не развизжался, если его потащат ночью черт те куда, да еще показывать будут невесть кому?
Так что сонное зелье было ее инициативой. Полностью.
А могло бы быть и чужой.
Я схватилась за голову.
- Да, недоработка.
- Эту идиотку я заберу. Год в тюрьме ее думать научит.
- Год?
- Мало?
- Я бы прибила, - честно сказала я. – А что со следами?
- Стоял там, у калитки, какой-то человек. Стоял достаточно долго. Потом обильно посыпал следы черным перцем и ушел.
- Ёжь твою рожь!
Благовещенский покосился, но ничего не сказал. И правильно. Не трогайте моего ежика!
- Этот след тоже обрублен.
- Вот видите, - Александр Викторович, судьба мне ехать с вами.
- Куда?
- К Демидову. На встречу. И детей с собой возьму, выбора нет.
- Это безумие.
- Это – жизнь.
- Мы еще завтра об этом поговорим, - пообещал мне мужчина и откланялся.
Я улеглась в детской, на кровати няньки.
Спать не хотелось. Хотелось сидеть и слушать. Слушать тишину, в которой сопят два маленьких носика. И понимать, что мне помог только счастливый случай.
Только он.
Сегодня я была близка к безумию.
Если бы что-то с детьми… все равно с кем из них…
Я бы не пережила этого.
В той жизни у меня детей не было, и я не понимала, КАК это бывает. А вот в этой у меня они есть. И я точно знаю, что ради них пойду на все. Нормально ли это? Вот этого я не знаю. И рядом ни одного психолога. Ну и пусть!
На самом деле все очень просто.
Я должна найти врага раньше, чем он меня. Но кому может понадобиться Нил?
Кому?
Ладно, будем разбираться по мере досягаемости врагов. И первый на очереди – Демидов.
Почту в Березовский привозили на поезде. Примерно раз в десять дней. Как поезд придет, так и привезут, и отвезут на почтамт. А там рассортируют и развезут по домам. Вот мне и привезли…
Странно. Я ничего не ожидала.
- Мария Ивановна, вам письмо.
- Давай сюда, - кивнула я горничной.
Здесь было два пакета. Первый – скорее, бандероль. Такая… вроде посылки. Не слишком толстой.
- Госпоже М.И. Храмовой…
Я прочитал свой адрес, пожала плечами и вскрыла конверт.
На колени мне выпал листок бумаги в осьмушку и коробочка.
Я повертела в пальцах бумагу.
Дешевая, так себе…
Если вам дорога ваша сестра, приезжайте в столицу. Там получите остальные инструкции. Если вы расскажете кому-то об этом письме, мы убьем ее.
Хм?
Ни печати, ни подписи, ни, подозреваю, отпечатков пальцев.
Под сестрой, я так понимаю, подразумевается Арина. Если бы две других, по Горским, тут бы скорее князь носом землю рыл. Да и толку?
Я бы ради сестричек впрягаться не стала. Да, вот такая я стерва, но не стала бы. Значит, остается Арина, к которой я показала свою привязанность.
Письмо короткое и понятное. Но вопросов…
Ладно, допустим, эта дуреха еще жива. Но как я могу в этом убедиться?
Хотя…
Кажется – могу.
Я дотронулась до коробочки, подозревая уже, что именно в ней увижу. Открыла…
- Ёжь твою…
В этот раз вышло матерно. И было отчего.
Вот никогда не мечтала быть персонажем Конан Дойловского рассказа. Там, правда, уши присылали, а тут палец, зато так же солью засыпали. Чтобы не протухло по пути, значитца…
С-суки!
Девичий палец, мизинец, отрезанный у основания.
Я провела рукой над пальцем.
Некромантия тоже доступна магам земли. И сейчас я могла сказать, что палец отрезан у живого человека. И что человек этот до сих пор жив.
С этим все.
Я медленно закрыла коробочку, положила в пакет, сунула туда же листок бумаги.
Прошла в кабинет и убрала коробку в стол к Храмову. Закрыла ящик на ключ и убрала ключ.
А потом пошла и долго отмывала руки в очень горячей воде.
Тошно было…
И ведь ехать придется, никуда не денешься. И попробовать ее выручить. А вот как рассказать об этом ребятам?
В голову ничего не приходит. Совсем ничего…
Ко второму письму я вернулась не скоро. И очень надеялась, что это – не еще одна записочка шантажиста. Второй я не выдержу.
Взяла конверт, покрутила.
Даже на первый взгляд это было что-то очень официальное. Плотная бумага, желтоватая такая, блямба сургучной печати, дорогие чернила, каллиграфический почерк, искорки магии, слабо покалывающие пальцы…
От обычной почты этот конверт отличался, как герцог от крестьянина.
Я пожала плечами, и взломала печать.
Письмо было мне, из канцелярии Его Императорского Величества.
Мне предписывалось в месячный срок закончить свои дела в Березовском и отбыть в столицу. Меня желали видеть при дворе.
Да, все познается в сравнении. Лучше уж шантажист, того убить можно. Кстати говоря…
А что с трауром?
На этот вопрос мне смог ответить Благовещенский. Правда, не впрямую. А с кем мне было еще посоветоваться?
Пришлось писать записку отставленному генерал-губернатору, с просьбой приехать в гости. К чести Александра Викторовича, он не стал орать: «Как вы мне все надоели!!!».
Я бы заорала.
А он – приехал.
Я продемонстрировала письмо и отдала мужчине лист. Мол, читайте, сэр.
Сэр прочитал и воззрился на меня.
- Когда вы выезжаете, Мария Ивановна?
- Как только улажу свои дела. Я так надеялась, что траур…
- Воля императора выше любого дела.
Я засопела, но комментировать не стала.
Выше-выше… Я, может, в демократы подамся! Или в коммунисты!
- Александр Викторович, у нас осталось примерно дней пятнадцать на Демидова. Вы едете со мной – или нет?
От такой наглости Благовещенский аж воздухом подавился. Прокашлялся и воззрился на меня с видом – не обнаглела ли ты, девочка?
Я изобразила невинность на ромашке, показывая, что не обнаглела. И не надейтесь, не раскаюсь!
- Мне надо поговорить с Демидовым, пока его не убили. Хотите – поедем вместе. Хотите – порознь.
- Но вы поедете в любом случае.
- Да. Посадить в тюрьму вы меня все равно не сможете…
- Мария Ивановна, вы в себе так уверены?
Вопрос был задан очень ядовитым тоном.
Ответ у меня получился не менее ядовитым.
- Демидов решил пригласить мага земли – в горы. Для беседы.
- Потому что у него есть какие-то козыри в рукаве.
- У меня тоже.
И козырь действительно был.
Кровь Полоза.
Там, где обычный маг будет бессилен, я смогу воззвать к земле. И она откликнется мне. Но говорить об этом я не буду. Ни к чему.
Вместо этого я пожала плечами.
- Вы слишком самоуверенны.
- Это преимущество моего возраста, - парировала я. – Так что? Едем?
- Едем, - скрипнул зубами Благовещенский. – Завтра же. Я был о вас лучшего мнения, Мария Ивановна.
- Почему?
- Я полагал, вы не захотите оставить детей…
- Вы не поняли, Александр Викторович? Дети едут со мной.
Кажется, только дворянское воспитание не позволило Блговещенскому отвесить мне подзатыльник. Хорошая это штука – манеры.
Нищему собраться – только подпоясаться.
Так то – нищему.
Мы уложились в два дня, и то потому, что все слуги свое дело знали. А что? Ездили ведь уже с Храмовым.
Александр Викторович зубами скрипел, но понимал, что я не отступлю. До попытки похищения детей… да, я подозреваю, что именно детей, меня можно было отговорить. А сейчас…
- Кого лишать?
Мы с Агафьей оказались как раз на одном уровне, глаза в глаза. И та видела, что я удивлена. Но пояснила.
- Ко мне, барыня, мужчина подошел. Сказывал, что Нилушка – ваш и евонный общий ребеночек. И ему хочется на родное чадушко поглядеть.
Я аж головой замотала.
- Ах, ребеночек?
- Да, барыня.
- Общий?
- Да…
- Только поглядеть?
- Так и сказал, барыня. Ты его вынеси к калиточке, я взгляну, и вы сразу же назад пойдете. Пятьсот червонцев мне дал, за погляд-то…
Я замотала головой.
Слов не было, одни матерные эмоции.
Пять тысяч золотом – серьезная сумма. Понятно, что дура соблазнилась. И поверила потому, что хотела поверить.
А вот что было бы у калиточки…
- Он тебя ждал за какой калиткой?
- Той, что для продуктов, - с готовностью указала нянька.
Я сосредоточилась.
Спрятаться на земле – от мага земли?
Нереально. Даже если неизвестный влезет на дерево, я и там его разыщу. И уничтожу!
Рядом с калиткой никого не было. Только следы в грязи.
Я развернулась и отправилась к дому.
- Госпожа!!! – взвыла нянька.
Я обернулась.
- А ты посидишь здесь, пока генерал-губернатор не приедет. Если что – в этой яме тебя и зарою! Ты какие цветочки на могилку предпочитаешь? Посиди, подумай…
Больше я уже не обращала внимания на призывы.
А дома закрыла дверь и привалилась к ней спиной.
Ну – все.
Я многое могу простить, спустить, понять, но – мои дети?!
Кто тут верит, что на малыша просто посмотрели бы и отпустили? Есть идиоты?
Меня начало трясти. Жестокой крупной дрожью, словно в лихорадке. И следом за мной начинает потряхивать весь дом. Звенит посуда в горках…
Так.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
И так двадцать раз. Глубоко и с расстановкой.
Это помогает. Дом прекращает трясти, посуда заканчивает дребезжать, а слуги – бегать.
Я – спокойна. Я совершенно спокойна.
Я найду кукловода, который спрятался за сценой. И вырву ему по одному все пальцы.
А для начала – мне надо поговорить с Демидовым. И пусть ему будет хуже.
Назначать встречу магу земли с кровью полозов – в горах?
Сам напросился.
***
Благовещенский приехал через полчаса. И застал меня с лекарем в детской.
Повезло.
Лекарь оказался опытным и грамотным, снотворное опознал как сонный корень, и выводить его не взялся. Сказал, что сонный корень за то и любят, что на него легко ложится магическая составляющая. Мало ли там что?
Мы детей начнем будить, а они умрут. К примеру…
Можно только подождать, пока снотворное не выведется естественным путем. Это около шести часов. Потом дети должны проснуться. А до тех пор он побудет рядом с ними, мало ли что?
Так что я расхаживала по комнате и ругалась.
Иностранные ругательства закончились быстрее всего, в ход пошел уже большой боцманский загиб. Никуда я отсюда не уйду, пока малыши не проснутся. Никуда…
- Мария Ивановна, я привез вам своего лекаря.
Благовещенский подтвердил свою фамилию прямо с порога. И немолодой мужчина лет шестидесяти на вид направился к детям.
- Что скажете, коллега?
Половину из того, что сказал коллега, я просто не поняла. Медицинский жаргон какой-то! Но главное, лекари все поняли и в четыре руки подхватили меня под локти.
- Так, мамочка, побудьте снаружи. Не переживайте, все будет хорошо.
- Правда? – совсем по-детски спросила я.
- Будет, - ответили мне в два голоса.
И дверью хлопнули.
Я посмотрела на Благовещенского.
- Будет, правда?
- Илья Фомич – маг воды, правда, слабенький. Но на лечение его магии с лихвой достанет.
Я кивнула.
Уговаривать меня уйти из-под двери Благовещенский и не подумал. Вместо этого кивнул слугам, чтобы нам принесли сюда перу стульев. И чего-нибудь горячего, выпить.
Что они и сделали.
***
- Мария Ивановна, что точно произошло?
- Ваня еще не рассказал?
- Мне бы хотелось услышать ваш рассказ, а не его слова.
Я пождала плечами и отпила пару глотков из чашки, не чувствуя вкуса и температуры напитка. Хорошо еще, кто-то догадался, и в руках у меня была не изящная фарфоровая чашечка на два глотка, а здоровущая кружка. Из такой не расплескаешь.
- Ночью мне пришел сигнал. Кто-то хотел вынести моего ребенка из дома. Я поняла, что это нянька. Активировала линию защиты. Когда Агафья попалась в ловушку, вышла и забрала у нее ребенка.
- Которого?
- Старшего.
- Вашего приемного сына?
- Моего старшего сына, - окрысилась я.
- Вашего старшего сына, - согласился Благовещенский.
Я отпила еще глоток. Кажется, язык я себе обожгла вместе с нёбом, потому что вкуса не чувствовалось вообще. Ну и пусть.
- Она рассказала, что якобы объявился отец Нила.
- Якобы? – остро поглядел на меня Благовещенский.
Я покачала головой.
- Именно якобы. Я точно знаю, что его отец умер. И его мать тоже умерла.
- Вот даже как?
Я медленно опустила глаза. Потом подняла их и посмотрела в глаза Благовещенскому. Пусть видит, что я говорю правду.
- Именно так. Я могу поклясться чем угодно, что мать ребенка умерла. Она просила меня позаботиться о малыше – и я выполню ее просьбу. Я знаю имя отца ребенка, и я знаю, что он тоже умер. Я даже знаю, где его могила. Но Анна просила меня не называть никому его имя. Да и ее настоящее имя тоже.
- Анна – ненастоящее?
- Она иностранка, - охарактеризовала я женщину-полоза.
- Благородная?
Хм. А змеи – благородные?
- Нет. Если вы имеете в виду титул – она не титулованная и не из дворян.
- А отец малыша?
- Из нетитулованных дворян. Не особо богатый, не особо знатный, ничего серьезного. Даже без магии.
И пойдите, скажите, где я соврала? А что все это больше ста лет тому назад было – ну и что? Меня про людей спрашивают, а не про даты.
- Понятно. Магию у малыша мы пока проверить не можем, она позже активируется.
Я кивнула.
Позже, конечно. И как приятно, что у людей магия показывается только с началом периода полового созревания. Есть исключения, но очень редкие. Типа вундеркиндов.
- Вы точно это знаете?
- Могу чем хотите поклясться. Хоть своим здоровьем, - честно ответила я.
Александр нахмурился. Такими вещами здесь не клянутся и не бросаются.
- Думаю, таких жертв не требуется. Итак, кому мог понадобиться ваш ребенок?
- Старший, что интересно.
Благовещенский понял меня мгновенно.
- Если бы младший – вы бы подозревали родственников Сергея Никодимовича?
- А вы бы их не подозревали?
Ответом мне было ехидное фырканье.
Дверь распахнулась. На пороге стоял старший лекарь. На руках у него сидел вполне себе бодрствующий и гневно шипящий Нил. У второго, стоящего чуть дальше, плачем заходился Андрюшка.
- Держите ваших драгоценных, госпожа.
Я протянула руки, и на них увесисто легло тепленькое живое тельце.
Нил обхватил меня за шею и тихонько зашипел. Александр пару минут подумал, а потом принял у второго лекаря надрывающегося Андрюшку. Малыш икнул от неожиданности, но потом замолчал и уставился на взрослого дядю. А кто это такой? А что я у него делаю на руках?
Живые…
Спасибо тебе, Господи! От всей души – СПАСИБО!!!
- Что там было со снотворным?
- Ничего, госпожа. Проснулись бы спокойно.
Я выдохнула.
Повезло.
Ёжь твою рожь, мне безумно повезло, так, что хоть ты свечки во всех церквях ставь. Пудовые.
А могла ведь и яд дать. Могли дуре-бабе яд подсунуть и сказать, что снотворное.
Или…
- Я так и не спросила – она сама детей усыпить решила, или кто еще?
- Сейчас спросим. Допросим, - пообещал мне Александр.
- Спасибо, - искренне сказала я.
Подождем результатов допроса.
Сама я не пойду, у меня нет сил расстаться с малышами. А тащить их к этой дуре…
Я просто боюсь. Не сдержусь, пришибу стерву тупую, а детям на убийства смотреть рановато. Это из категории двенадцать плюс, и не раньше. А лучше – и еще попозже.
***
Допрос проводил Александр Викторович, он и рассказал мне о результатах.
Нянька действительно решила сама дать детям сонный корень. Делают так в семьях, например, когда у малышей зубки режутся. Чтобы поспали хоть чуть-чуть.
Это не опиаты, это что-то другое. Успокоительный сбор, плюс заговор, плюс немного магии. Стоит дорого, но с пятью-то тысячами рублей? Да еще вперед полученными, представляете? Там и надо на кончике ножа, можно чуток потратиться.
Она искренне боялась, что малыши раскричатся. Андрюшка – без нее, останется в одиночестве, проснется, испугается, распищится.
Нил – а кто бы не развизжался, если его потащат ночью черт те куда, да еще показывать будут невесть кому?
Так что сонное зелье было ее инициативой. Полностью.
А могло бы быть и чужой.
Я схватилась за голову.
- Да, недоработка.
- Эту идиотку я заберу. Год в тюрьме ее думать научит.
- Год?
- Мало?
- Я бы прибила, - честно сказала я. – А что со следами?
- Стоял там, у калитки, какой-то человек. Стоял достаточно долго. Потом обильно посыпал следы черным перцем и ушел.
- Ёжь твою рожь!
Благовещенский покосился, но ничего не сказал. И правильно. Не трогайте моего ежика!
- Этот след тоже обрублен.
- Вот видите, - Александр Викторович, судьба мне ехать с вами.
- Куда?
- К Демидову. На встречу. И детей с собой возьму, выбора нет.
- Это безумие.
- Это – жизнь.
- Мы еще завтра об этом поговорим, - пообещал мне мужчина и откланялся.
Я улеглась в детской, на кровати няньки.
Спать не хотелось. Хотелось сидеть и слушать. Слушать тишину, в которой сопят два маленьких носика. И понимать, что мне помог только счастливый случай.
Только он.
Сегодня я была близка к безумию.
Если бы что-то с детьми… все равно с кем из них…
Я бы не пережила этого.
В той жизни у меня детей не было, и я не понимала, КАК это бывает. А вот в этой у меня они есть. И я точно знаю, что ради них пойду на все. Нормально ли это? Вот этого я не знаю. И рядом ни одного психолога. Ну и пусть!
На самом деле все очень просто.
Я должна найти врага раньше, чем он меня. Но кому может понадобиться Нил?
Кому?
Ладно, будем разбираться по мере досягаемости врагов. И первый на очереди – Демидов.
***
Почту в Березовский привозили на поезде. Примерно раз в десять дней. Как поезд придет, так и привезут, и отвезут на почтамт. А там рассортируют и развезут по домам. Вот мне и привезли…
Странно. Я ничего не ожидала.
- Мария Ивановна, вам письмо.
- Давай сюда, - кивнула я горничной.
Здесь было два пакета. Первый – скорее, бандероль. Такая… вроде посылки. Не слишком толстой.
- Госпоже М.И. Храмовой…
Я прочитал свой адрес, пожала плечами и вскрыла конверт.
На колени мне выпал листок бумаги в осьмушку и коробочка.
Я повертела в пальцах бумагу.
Дешевая, так себе…
Если вам дорога ваша сестра, приезжайте в столицу. Там получите остальные инструкции. Если вы расскажете кому-то об этом письме, мы убьем ее.
Хм?
Ни печати, ни подписи, ни, подозреваю, отпечатков пальцев.
Под сестрой, я так понимаю, подразумевается Арина. Если бы две других, по Горским, тут бы скорее князь носом землю рыл. Да и толку?
Я бы ради сестричек впрягаться не стала. Да, вот такая я стерва, но не стала бы. Значит, остается Арина, к которой я показала свою привязанность.
Письмо короткое и понятное. Но вопросов…
Ладно, допустим, эта дуреха еще жива. Но как я могу в этом убедиться?
Хотя…
Кажется – могу.
Я дотронулась до коробочки, подозревая уже, что именно в ней увижу. Открыла…
- Ёжь твою…
В этот раз вышло матерно. И было отчего.
Вот никогда не мечтала быть персонажем Конан Дойловского рассказа. Там, правда, уши присылали, а тут палец, зато так же солью засыпали. Чтобы не протухло по пути, значитца…
С-суки!
Девичий палец, мизинец, отрезанный у основания.
Я провела рукой над пальцем.
Некромантия тоже доступна магам земли. И сейчас я могла сказать, что палец отрезан у живого человека. И что человек этот до сих пор жив.
С этим все.
Я медленно закрыла коробочку, положила в пакет, сунула туда же листок бумаги.
Прошла в кабинет и убрала коробку в стол к Храмову. Закрыла ящик на ключ и убрала ключ.
А потом пошла и долго отмывала руки в очень горячей воде.
Тошно было…
И ведь ехать придется, никуда не денешься. И попробовать ее выручить. А вот как рассказать об этом ребятам?
В голову ничего не приходит. Совсем ничего…
Ко второму письму я вернулась не скоро. И очень надеялась, что это – не еще одна записочка шантажиста. Второй я не выдержу.
Взяла конверт, покрутила.
Даже на первый взгляд это было что-то очень официальное. Плотная бумага, желтоватая такая, блямба сургучной печати, дорогие чернила, каллиграфический почерк, искорки магии, слабо покалывающие пальцы…
От обычной почты этот конверт отличался, как герцог от крестьянина.
Я пожала плечами, и взломала печать.
Письмо было мне, из канцелярии Его Императорского Величества.
Мне предписывалось в месячный срок закончить свои дела в Березовском и отбыть в столицу. Меня желали видеть при дворе.
Да, все познается в сравнении. Лучше уж шантажист, того убить можно. Кстати говоря…
А что с трауром?
***
На этот вопрос мне смог ответить Благовещенский. Правда, не впрямую. А с кем мне было еще посоветоваться?
Пришлось писать записку отставленному генерал-губернатору, с просьбой приехать в гости. К чести Александра Викторовича, он не стал орать: «Как вы мне все надоели!!!».
Я бы заорала.
А он – приехал.
Я продемонстрировала письмо и отдала мужчине лист. Мол, читайте, сэр.
Сэр прочитал и воззрился на меня.
- Когда вы выезжаете, Мария Ивановна?
- Как только улажу свои дела. Я так надеялась, что траур…
- Воля императора выше любого дела.
Я засопела, но комментировать не стала.
Выше-выше… Я, может, в демократы подамся! Или в коммунисты!
- Александр Викторович, у нас осталось примерно дней пятнадцать на Демидова. Вы едете со мной – или нет?
От такой наглости Благовещенский аж воздухом подавился. Прокашлялся и воззрился на меня с видом – не обнаглела ли ты, девочка?
Я изобразила невинность на ромашке, показывая, что не обнаглела. И не надейтесь, не раскаюсь!
- Мне надо поговорить с Демидовым, пока его не убили. Хотите – поедем вместе. Хотите – порознь.
- Но вы поедете в любом случае.
- Да. Посадить в тюрьму вы меня все равно не сможете…
- Мария Ивановна, вы в себе так уверены?
Вопрос был задан очень ядовитым тоном.
Ответ у меня получился не менее ядовитым.
- Демидов решил пригласить мага земли – в горы. Для беседы.
- Потому что у него есть какие-то козыри в рукаве.
- У меня тоже.
И козырь действительно был.
Кровь Полоза.
Там, где обычный маг будет бессилен, я смогу воззвать к земле. И она откликнется мне. Но говорить об этом я не буду. Ни к чему.
Вместо этого я пожала плечами.
- Вы слишком самоуверенны.
- Это преимущество моего возраста, - парировала я. – Так что? Едем?
- Едем, - скрипнул зубами Благовещенский. – Завтра же. Я был о вас лучшего мнения, Мария Ивановна.
- Почему?
- Я полагал, вы не захотите оставить детей…
- Вы не поняли, Александр Викторович? Дети едут со мной.
Кажется, только дворянское воспитание не позволило Блговещенскому отвесить мне подзатыльник. Хорошая это штука – манеры.
***
Нищему собраться – только подпоясаться.
Так то – нищему.
Мы уложились в два дня, и то потому, что все слуги свое дело знали. А что? Ездили ведь уже с Храмовым.
Александр Викторович зубами скрипел, но понимал, что я не отступлю. До попытки похищения детей… да, я подозреваю, что именно детей, меня можно было отговорить. А сейчас…
