Глава 7
Договор, скрепленный кровью.
Семейство Даверт.
Тьер Эльнор давно не был в Карсте, но и город, и герцогство сильно изменились. Стали красивее, богаче, об дали.
Экипаж за ним прислали, когда он заканчивал сбривать отросшую за время путешествия бороду. Пришлось поторопиться – заставлять ждать герцога, а тем более – герцогиню, дурной тон, так что тьер Эльнор обзавелся небольшой царапиной на щеке и возле уха. – Преотец?
- Я не преотец, тьерина Велена, - улыбнулся Эльнор (и кто бы знал, чего ему это стоило). – Но у меня для вас весть от него.
Тьерина повела длинной мосластой рукой.
- Дела, дела... у мужчин всегда дела. Но я надеюсь, вы окажете мне честь, предстоящий, разделив со мной эту скромную трапезу?
Накрыто было минимум – на четверых, но тьер Эльнор не возражал. Он с радостью согласился и принялся уплетать угощение, развлекая тьерину вежливой беседой. О погоде, о природе, о Тавальене, об избрании Преотца. ягодами, герцогиня все-таки поинтересовалась:
- Так что же нужно от нас Преоотцу?
- Помощь, - просто сказал Эльнор. – В случае нападения на Тавальен, вы обязуетесь прийти к нему на помощь.
- Нападения?! На Тавальен?
Тьерина была искренне изумлена.
- Поверьте, милая герцогиня, не все довольны избранием Эттана. И возможно... разное. Я прислан к вам с тайной миссией.
- И в чем же она будет заключаться? Кроме помощи? К тому же, этот вопрос лучше обсудить с моим мужем, - усмехнулась тьерина.
- О, нет. Этот вопрос лучше обсудить с вами, тьерина. Вы же не нашли пока жену для сына?
Тьерина помрачнела. Вопрос царапнул по самому больному.
Сын...
Боль герцогов Карст.
С первого взгляда Мирт был идеальным юношей. Высокий, стройный, темноволосый и голубоглазый, в от Тессани?
- Ну, хотя бы половина крови в ней благородна.
- Но – ублюдок!
- Зато Преотец готов выдать дочь замуж за Мирта.
А вот это охладило презрительность герцогини. Мгновенно, словно она на риф налетела.
- Замуж? За Мирта?
Разум женщины заработал, подсчитывая все «за» и «против».
Незаконнорожденная дочь Преотца – это мезальянс, но дочь все же Преотца. Это плюс.
Родство с семейством потомственных отравителей Тессани – минус, но приданное за ней дадут. Несомненно.
Плюсы – молодость, здоровье, а может, и кое-какие фамильные секреты Тессани. Это когда они отравители – они плохие, а когда в твоей семье, так сразу понимаешь, что эти люди могут быть полезны. Вдруг эта девица заинтересует Мирта?
Все может быть...*
* диагноз Мирта Карстского – аутизм средн– Мы с мужем подумаем.
- Дочь у Преотца... то есть всего одна девушка, в судьбе которой он принимает участие. Вы же понимаете....
- Понимаю. Но вдруг она не понравится Мирту?
Тьер Эльнор промолчал, чтобы не съязвить. Не понравится Мирту!
Да еще как не понравится, это же не банка с краской! Но и выбора у вас, господа тьеры нет. А разоблачения он не боялся.
Он и так потерял дочь, надежду на счастье вместе с ней, надежду на внуков...
Что в сравнении с этой потерей стоит подделать несчастный свиток с печатью таких вещей существуют гонцы, им за то и платят, но тьер Эльнор умел быть убедительным.
Конечно, гонцы – это хорошо.
Но получив письмо, тьер Даверт пожелает узнать все, что возможно о женихе. И кто может лучше рассказать о нем, чем тьер Эльнор? Он давно знает герцога и герцогиню, они знают его, понимают, что лучше о Мирте никто не расскажет, ведь юные девушки такие капризные… а по не будет иметь пределов.
Предстоящий понял намек правильно, и заверил, что благосклонность тьера герцога – самое великое счастье в его жизни. Да и герцогини тоже.
Он получил определенную сумму на представительские расходы, портрет Мирта Карстского, кое-как отговорился от кареты и свиты, и через два дня выехал по направлению к Тавальену.
Естественно, сам он в Храме не покажется, послание передаст его доверенный человек. А тьер по дороге заедет в одно милое местечко, вскроет письмо, прочитает его и опять запечатает. Надо же быть в курсе такой душевной переписки?
Начнем с дочери – просто во имя высшей справедливости. Око за око, дочь за дочь. А потом и до сыновей доберемся. Кажется, младший у Эттана падок на женскую красоту? Вот и чудненько, вот и ладненько. Надо ему добавить пороков.
Итак – в Тавальен!
***
Письмо не разочаровало предстоящего. Герцог писал, что не против рассмотреть кандидатуру Лусии Даверт, как супругу для своего любимого сына. Все это в очень изысканных выражениях, но подтекстом шло: «если вы согласны, то можем и в ближайшее время».
И – ни словом не упоминалось про визит тьера Эльнора! Просто – до Карста дошли известия о вашей победе. У вас дочь, у нас сын, можем заключить помолвку, а лучше сразу брак, ваша дочь ведь в детородном возрасте?
Эльнору оставалось только довольно улыбнуться.
Вот сейчас он доставит письмо в Тавальен, доверенный человек отдаст его Эттану, грозило за отсутствием пигментации, но шкурка могла начать облезать лохмотьями, а герцогиня с облезшим носом – дурной тон. Алаи Есть там смысл, нету смысла…
Алаис помнила, что ее мать обожала ездить верхом, и отец не протестовал, но ей лично Таламир не по Ценное имущество беречь надо, особенно если оно еще размножаться обязано, так что у Алаис были свежие продукты, ради нее остана темпа и даже позволил Алаис взять с собой кучу книг. Женщина оценила по достоинству, но благодарной быть пока не могла. Болело все.
К тому же, о том, что не беременна, она узнала тоже в карете. И заодно о том, что у Алаис эти моменты в жизни проходят безболезненно, но с сильнейшей тошнотой и рвотой. Что шикарно сочетается с путешествием в карете.
Брррррр!
Алаис настолько убедительно выворачивало в придорожных кустах, что сердце дрогнуло даже у Таламира. Еще бы, когда тебя рвет желчью, потом сухими страшноватыми спазмами, а остановиться ты не можешь… мужчина откровенно испугался, что ценное имущество помрет прямо тут, в кустиках, и супругу в карету и отправляться в столицу. С облегчением вздохнул весь Карнавон.
Крестьяне – ушла хотя бы часть войска, а оставшуюся всяко было легче содержать.
Рыбаки – по той же причине.
Замковая прислуга.
Управляющий – тот вообще готов был лично все упаковать, лишь бы хозяева быстрее уехали. Таламир смотрел зверем, а Алаис, чувствуя, что домой вернется не скоро (домой!?), да и вернется ли, засыпала мужчину кучей наставлений и указаний. И попробуй, не выполни, когда монтьер Таламир готов подтвердить каждое. Кнутом поперек хребта!
Спустя неделю после получения письма, кавалькада из нескольких карет и большого количества солдат отправлялась в путь. Алаис глядела из окна на Карнавон, и думала, что не хочет расставаться с этим замком. Нет, никак не хочет.
Все же она вернется сюда, рано или поздно. Вернется победительницей, и никакой Таламир ей в этом не помешает!
Королева?
Так и она в эстрадных песнях его больше!
И вообще… Были вещи, которые Алаис знала, и декламировать их под музыку было откровенно выигрышно.
Александр Сергеевич Пушкин и его сказки в стихах – почитаешь племянникам, так поневоле запомнишь, Ершов, Филатов для более взрослой аудитории – да много чего можно нарыть в памяти современного россиянина.
Главным было другое.
Алаис увидела – и поплыла практически на небеса.
Гитара.
Правда, с другой формой корпуса, с восемью ладами и пятью струнами, но – гитара!
Родная!
Настоящая!
Пусть менестрель владел ей не слишком хорошо, пусть услышав его пение, удавились бы даже поп-мальчики, но главное – было!
Гитара!
Порывшись в памяти Алаис, Таня узнала, что инструмент называется гаролой, и они бывают разные. Правда, для аристократок это считается зазорным, но… не все ли равно?
Алаис смотрела на инструмент таким влюбленным взглядом, что даже Таламир занервничал и крепко сжал руку супруги.
- Алаис…
Второй влюбленный взгляд достался супругу.
- Монтьер, - таким голосом говорила когда-то Таня, выпрашивая себе норковую шубку. - Я хочу ее!
- Кого? – искренне опешил мужчина.
- Гаролу…
Ответом ей был совершенно растерянный карий взгляд.
- Э…
- Я знаю, что это неприлично. Но я обещаю никому ее не показывать. Монтьер, отец всегда был против, а мне так хотелось научиться…
И глазки кота из Шрека.
Красные – некавайно смотрятся? Неважно! Главное, чтобы подействовало. Таламир подумал минут пять, потом вздохнул и повелся.
- Хорошо, дорогая супруга. Будет вам гарола. В столице.
Алаис захлопала в ладоши и изобразила восторг.
- Монтьер! О, монтьер!
Гитару, то есть, гаролу, пришлось отрабатывать этой же ночью, но Алаис была настолько счастлива, что не обращала внимания ни на вонь в комнате, ни на запах от супруга.
Она стала на шаг ближе к своей мечте. наемников для грязного дела.
Шернат давал деньги, и готовился сам. Никто кожевника не видел, но огонь мести в его груди горел не слабее. Просто когда тебе есть, кем рисковать, ты невольно станешь осторожнее.
Мужчины ждали момента, и – вот оно!
Массимо понял, что следующей ночью тьер Римейн отправится на собрание. Это тьер не обращал внимания на конюха. А сам конюх очень внимательно следил за господином. И молился.
С утра он отпросился на час – и отправился в храм Ардена.
Постоял немного перед статуями.
Арден смотрел по-мужски одобрительно, Мелиона явно грустила о несовершенстве мира. Это понятно, не женское дело – месть, а вот Арден точно поймет. Двое серьезных мужчин всегда договорятся.
- Твоя душа неспокойна, дитя Ардена, - жрец Ардена, судя по белым, с голубой оторочкой одеждам, возносящий, смотрел на Массимо ровно и спокойно.
Видит Арден, не подойди к нему возносящий, сам Масспрепоручил Массимо служителю, он был бы в своем праве. Массимо наплел бы чепухи и ушел, но возносящий просто молча кивнул и поманил мужчину за собой вглубь. В маленьком кабинете на двоих стоял небольшой чайничек с настоем, две чашки, лежали маленькие храмовые печеньица в форме ракушек, на скамейках была брошена пара подушек, чтобы было не так жестко сидеть – все было сделано для удобства того, кто желает поделиться наболевшим.*
* в мире Рамтерейи нет исповедален, как таковых. Считается, что душу можно открыть, только глядя в глаза Ардена или посредника между тобой и Арденом – жреца. Любого. И лучше это делать в удобной обстановке. Ведь дети не должны стоять на коленях перед своим отцом, родителям не под душе рабская покорность. Прим. авт.
Возносящий опустился на одну скамью, Массимо на вторую... и бухнул, как в прорубь.
- Я собираюсь убить несколько человек, возносящий. И уже убил.
Массимо не ошибся в жреце, тот не повел и бровью. Разлил по чашкам травяной настой, повел рукой в сторону вазочки с медом, предлагая добавить по вкусу, и только после первого глотка поинтересовался:
- Надеюсь, они это заслужили?
- Возносящий, вы же знаете, что в нашем городе есть те, кто поклоняется Ириону.
- Знаю, Массимо. И мне горько, что мы не можем их найти.
- Вы – не можете.
- А ты нашел? - взгляд жреца стал острым.
- А они убили мою племянницу.
- Вот как... А ты взял кровь за кровь?
- Да, возносящий.
- И не раскаиваешься.
- Нет.
- И...
- И собираюсь довести свое дело до конца.
- Благословения ты не просишь, это понятно. В оправдании не нуждаешься. А я все же попеняю тебе, Массимо, - возносящий даже покачал головой. – Ты неправ в самом главном.
- Вот как? – Массимо не удивился. Конечно, надо прощать, но все же... Он надеялся, что этот возносящий – более порядочен, чем другие. Или не станет говорить казенными избитыми храмовыми фразами? Массимо не знал, но чувствовал горькое разочарование.
- Ты думаешь, что я начну укорять тебя за пролитую кровь? Нет, Массимо, ты неправ в другом, - возносящий словно мысли читал. – Скажи, если бы эти звери, а те, кто творят такое с невинными девушками, хуже зверей, они просто хищные кальмары, коих надо нещадно уничтожать, чтобы не извели они жизнь в великом океане, не тронули твою племянницу, ты бы ополчился на них?
Массимо подумал.
- Не знаю. Пока прилив не нахлынет, человек штаны не подвернет.*
* аналог поговорки «пока гром не грянет...», прим. авт.
- В этом ты и неправ. То, что ты сейчас желаешь остановить эту нечисть – дело богоугодное и правильное. Я бы предложил тебе помощь, но вижу, что ты ее не примешь. Может быть, деньги?
Массимо подумал.
- Будь мне лет на двадцать поменьше – обязательно отказался бы.
Возносящий хмыкнул и отстегнул от пояса кошелек.
- Здесь шесть золотых россыпью. Серебро, медь...
- Вы мне настолько доверяете, возносящий?
- В моем возрасте начинаешь доверять тем, кто не лжет, - жрец усмехнулся, и Массимо понял, что ему повезло.
- Жаль, что таких, как вы – мало.
- Вы знаете, что иногда у нас останавливаются змееборцы? Может быть, они...
- Орденцы? Знаю. Но это мое дело и моя месть.
- Не только ваше, но раз уж вы взвалили его на свои плечи, то и нести его вам, - остро поглядел жрец. – И за это будет награда от Ардена. А вина твоя, Массимо в том, что нечисть надо останавливать вовремя.
- Храм с ними ничего поделать не смог?
- Знаю. Сейчас ты вершишь не месть, а правосудие, но если ты еще раз увидишь зло – постарайся остановить его. До того, как оно коснется тебя и твоих родных. Все мы думаем, что зло – оно там, далеко, что тебя это не затронет, что твоя любовь обережет от беды твоих близких. А оно – уже в тебе. Оно в этих мыслях. Трусливых, подлых, змеиных! А если бы оборвал ты змею хвост, пресек зло там, где его нашел – и не ужалило бы оно твоих родных.
Массимо вздохнул.
- А храм...
- Не пеняй на храм, раз не делаешь сам, - парировал возносящий. – Пойми, я тебя не обвиняю. Но и ты себя винишь не в том.
Массимо подумал.
Что-то такое было в словах возносящего. Вот он сделает дело, потом уедет из города, остановится на отдых где-нибудь у ручья, будет лежать, потягивать вино – последнюю бутылку в жизни, чтобы не спиться, Маришке это не понравилось бы, и будет размышлять над этими словами.
Глядеть в звездное небо и думать.
Но это потом, потом...
О чем Массимо и сказал, получив понимающий взгляд в ответ.
- Обещай подумать над моими словами, Массимо.
- Обещаю. Даже клянусь. Если жив останусь.
А пока.
- Благословите меня, возносящий?
- Иди, дитя моря, и воздавай негодяям по делам их. И помни, пожалев сейчас одного змея, через год ты получишь десять змеенышей, а через десять лет – змеиное кубло. Так раздави же гадину сейчас, чтобы потом не страдали невинные и невиновные. И не майся угрызениями совести. Не останови ты их - и злодейства продолжатся дальше. А если остановишь – это послужит предупреждением для подобных им. Кто-то струсит, кто-то дрогнет - и откажутся негодяи от своих намерений, если будут знать, что их может настигнуть кара. Потому что безнаказанность превращает человека в зверя.
С этой точки зрения Массимо на свою месть не смотрел.
- А еще снимаешь ты груз с тех, кто и рад бы восстановить справедливость, но по слабости своей сделать ничего не может, а душу травит черными помыслами. Есть ведь и такие... Так что благословляю тебя на богоугодное дело. Арден да пребудет с тобой, дитя моря.
- Арнэ.
***
Той же ночью Массимо оседлал коня для тьера Римейна, проводил его, захлопнул ворота и даже вернулся в конюшню.
