Завести связи, как среди аристократов, так и среди нищих, среди клириков и среди убийц. Это Вальеру никогда не интересовали дела тетушки Мирль. А если бы она соизволила расспросить женщину, то узнала бы, что у нее есть дочь, умирающая от чахотки. И есть двое внуков.
В свое время тьер Эльнор помог несчастной, которая оставила ребенка в приюте. Девочка выросла, вышла замуж, не зная ничего о своей матери. А потом тетушка Мирль, с помощью тьера Эльнора разыскала дочку. Как раз вовремя, чтобы принять ее последний вздох и позаботиться о внуках.
Неблагодарной Мирль не была.
Вальера Тессани?
Да, клиентка. Старая и вполне платежеспособная. Ничего, клиентов много, а дочь была одна. А если бы Мирль не нашла ее вовремя (спасибо, тьер Эльнор, да спасет вас Арден) внуки тетушки Мирль закончили бы жизнь в придорожной канаве. Если бы повезло.
Есть и менее приятные способы расстаться с жизнью.
Зато сейчас мальчик осваивает ювелирное дело, а девочка готовится пойти по бабушкиным стопам. Лечить ей нравится больше, чем составлять яды, но лиха беда начало? В жизни-то все уметь надо, мало ли, кто тебе помешает? Муж, свекор, свекровь...
В этом Эттан Даверт и расходился с тьером Эльнором.
Эттан искренне считал всех людей своим личным бараньим стадом, и относился к ним соответственно. Кого волнуют проблемы баранов? Кого интересуют их заботы? Давали бы шерсть, да и мясо, а то можно и принудительно попросить...
Тьер Эльнор считал примерно так же, но был уверен, что добровольно баран даст намного больше продукции, чем принудительно. То есть – с голодных овец шерсти не настрижешь. Откорми, да отпои, да на хорошее пастбище выведи – и будет тебе счастье. Замучаешься деньги считать. А если как Эттан... нет, это хуже, чем неправильно - это невыгодно.
Тьер Эльнор был достаточно коварен, чтобы помогать людям ради собственной выгоды, и должников у него было много.
А жестокости ему и так было не занимать.
Вальера Тессани ему мешает?
Вальера Тессани должна умереть. В ближайшее время. Это послужит на пользу его священной мести. Вальера рядом с Этаном уже больше тридцати лет. Лишившись супруги, Даверт начнет привлекать к себе девок, делать ошибки, и можно будет подсунуть ему ту же очаровательную Элиссу. В дом, где живет его мать, Эрико девушку не приведет. А вот в холостяцкое жилье, где остались одни мужчины – вполне.
Или Элисса может навестить милого друга, и совершенно случайно наткнуться на его отца. Бывали в истории Храма и смерти Преотцов от скверных болезней. Или подождать с этим?
Эльнор не хотел убивать противника, он хотел, чтобы Эттан еще помучился.
Эттан же вовсе не думал о тьере Эльноре. Был – и сплыл, и пес бы с ним. А вот наглость стоящего перед ним человека просто ни в какие рамки не вмещалась.
У дочери Преотца намечается свадьба. Конечно, были посланы заказы в самые дорогие лавки с тканями. Конечно, купцы прислали свои товары на дом к Вальере.
И – вершина наглости! – явились требовать за них деньги!
Это ж надо додуматься?
Требовать деньги в Преотца – это как требовать деньги с Храма, а значит, святотатствовать и богохульствовать. Это же понятно! Такие поступки заслуживают самого сурового наказания! Даже казни!
- Светлейший, так ведь голодаем! По миру пойдем... – ныл купец.
Эттан прищурился на оппонента. Судя по объемному чреву, купчина уже не первый год пух с голоду. Прямо-таки распухал.
- Значит, голодаете?
- Истинно так, светлейший! Истинно так!
- Так я тебе помогу! Думаю, месяца на казенных хлебах будет достаточно. И деньги сэкономишь, и кормить тебя будут бесплатно. И можешь не благодарить. Стража!
Купчина и слова сказать не успел, как Эттан Даверт хлопнул в ладоши.
- Взять его! На месяц в Шемон, на хлеб и воду. В одиночку!
Купец бессильно обвис в жестких руках стражников. Кой там протестовать? Пискнуть – и то не успел, как уже вынесли за двери. А внутрь вошел Луис.
- Светлейший, озаряющий лучами наш мир, с громадными очами...
В шутника полетела тиара Преотца. Луис поймал ее неподалеку от своего носа и принялся разглядывать.
- Ну, ничего так. Только нечищено. Кто смел разгневать вас, отец?
Эттан Даверт сверкнул глазами на первенца. Любовь – любовью, а границы тоже знать надо? Но иногда Луис зарывался и дерзил.
Ладно, пусть развлекается.
Преотец расправил складки одеяния.
- Казна почти пуста. Денег нет.
Луис пожал плечами.
- Ах, вот вы чего так разгневались.
- По-твоему это не причина?
Луис пожал плечами, и вернул тиару на место. То есть – на Преотцовское кресло. Хорошо смотрится. Внушительно. Непонятно только, как Преотец этот чан весь день на голове таскает. Тяжелая, зар-раза!
- Еще какая. Жаль, нельзя повесить наглеца.
- Повесить можно, а вот деньги получить с него…
- А за что у нас конфискуется имущество в казну, - задумался Луис.
- За… - глаза Эттана сверкнули тигриными огнями. И это был очень голодный тигр. – Найдем, за что! Не найдем закон, так примем! Приговоры с конфискацией. Если кто-то умышляет против храма, стало быть, он умышляет против нас. И заслуживает казни. А имущество можно передать в казну Храма. Разве что вдове и деткам немножко оставить...
- А за что?
- Хм-м… за ересь!
- Ересь? – Луис воззрился на отца. Он и сам был не подарок, но до такого цинизма не дошел. Пока.
- Конечно, ересь. Позови ко мне предстоящего Туарана, а сам отправляйся в канцелярию.
- Зачем?
- Над законом о ереси подумаем мы с Туараном, у него в этом опыта больше. А тебе поручаю составить списки. Подумай, что у кого можно взять, кого в чем можно обвинить – кроме ереси... ты меня понял?
- Вполне.
Луис поклонился отцу, и отправился за дверь, составлять проскрипционные списки.
Почему-то во рту у него было кисло.
Род Карнавон.
Алаис лежала на кровати и размышляла.
Третий день по городу крутились люди, разыскивали Алаис Карнавон. Пока ей везло – искали молодую женщину, блондинку с красными глазами. А она старуха с черными глазами, так-то.
Да-да, именно с черными. И рецепт этот не нов.
Пара капель белладонны в глаза, зрачки дико расширяются, и тут главное, не забывать закапывать красавку дальше. Зрение при этом падает, так для бабки оно и нормально. Если старуха плохо видит, никого это не удивит. Ей не читать, не писать, не вышивать, так что же?
Все равно Алаис планировала поменять шкурку. Не нравились ей взгляды хозяйки таверны.
Вроде бы все хорошо, все спокойно, все уютно, но общее ощущение – как от трясины. Она тоже красивая, зелененькая, с цветочками, а поди, пробегись по полянке? И косточек не достанут!
Таламир ищет женщину?
Так пусть будет мужчина, даже подросток! Благо, половые признаки у Алаис надо было искать только на ощупь. Здесь? Нет, это кость. А вот это? Это тоже кость…
Даже сильно маскироваться не придется.
Надо сменить юбку на штаны, покрасить волосы и брови с ресницами в рыжий цвет, впрочем, ресницы и остричь можно, насажать по лицу веснушек той же хной, снять дом и купить гаролу.
Да, последнее – обязательно.
Остается продумать легенду?
Комнату снять может и бабушка. Допустим… допустим, у нее есть дочь! Которая сбежала из дома много лет назад с бродячим музыкантом, прошлялась невесть где, а вот теперь умерла, но просит приютить внука. А сын (умница – красавец - гордость семьи) не желает видеть в своем доме незаконного отпрыска блудной сестренки. Или этого не желает его жена, так даже вернее. Мол, мальчишка, низкородье, отребье, где он шлялся и чего набрался – непонятно, пусть пока поживет отдельно. А там и определим его куда-нибудь.
Алаис уже знала, что Маркуса Эфрона тоже не поймали. Его тоже разыскивали, закрыли ворота, обыскивали все бочки и ящики, досматривали корабли, но это был накал первых дней поисков. Через десять-пятнадцать дней будет попроще, а еще через месяц она сможет спокойно уехать.
Переждать бы…
А заодно отправить письмо единственному человеку, который думал о маленькой Алаис. Человеку, которому небезразлична ее судьба.
Кузине Ланисии.
Примерно то же самое думал и Ант Таламир, проходя по коридорам дворца.
Переждать бы…
Перетерпеть и никого не убить. Никого важного.
Если мужчина уходит он жены, его могут осудить, могут оправдать, но смеяться над ним не будут. А вот если жена убегает от мужа…
Таламир и не подозревал, что его так ненавидят. Догадывался, что ему завидуют, его не любят, но такой ненависти не ожидал. Везде, везде, от дворца до казарм его встречали ехидные смешки и шепотки за спиной. Вот и сейчас…
- …а почему она сбежала?
- Видимо, не удовлетворял.
- По чужим постелям поистаскался, на свою не хватило?
- А может, запах навоза не перенесла. Герцогесса ж, не кухарка какая…
Выскочек нигде и никогда не любили.
Таламир осторожно скосил глаза.
Баронесса Лейст и маркиза Фаниль шептались, иногда стреляя глазками в мужчину. Курицы злобные!
Окажись Алаис при дворе, они б ее травили, как волк – оленя, но эта стерва сбежала, и все насмешки достаются ее мужу.
С-сука!
И ведь ничего с ними не сделаешь. Не на дуэль ведь вызывать? Разве что…
Таламир учтиво поклонился сплетницам.
- Маркиза… передавайте мои наилучшие пожелания супругу… баронесса, счастлив буду повидать вашего сына, мы встречались недавно.
И почти увидел, как втягиваются змеиные языки. Страшно?
Так-то, вы у меня научитесь хотя бы бояться, мерзавки. Вас я не убью, но могу уничтожить любого из ваших родных! Попомните это, прежде, чем сплетни распускать.
Таламир еще раз поклонился, и, язвительно улыбаясь, направился к королеве.
Ее величество сидела перед зеркалом, примеряя украшения.
- Ант…
Воодушевления в голосе слышно не было, Лидия готовилась к неприятному разговору.
- Ваше величество…
- Надеюсь, ты с хорошими новостями?
Таламир опустил глаза.
- Беглецы пока не найдены.
- Это плохо, очень плохо.
- Ваше величество, я делаю все возможное…
- А надо делать больше. Ант, если ты не найдешь супругу, ты станешь посмешищем.
- Я понимаю, ваше величество. Но Алаис умна. Если не удалось найти ее в первые три дня, то потом точно не удастся. Разве что случайно.
Лидия раздраженно бросила в шкатулку изумрудную сережку.
Умна она! Ир-рион!
Как истинная женщина, ее величество не выносила, когда при ней хвалили других женщин. А уж если это делает ее любовник, и если в его голосе звучит уважение?
Гррррр!
- И что ты предлагаешь?
- Ваше величество, либо я найду Алаис Карнавон, либо найду ее тело.
Лидия вскинула брови.
- Объяснись?
Эту идею Таламир обдумывал полночи, и счел ее перспективной.
- Если жена сбежала, я становлюсь посмешищем. А если я ее нашел и убил?
- Так нашел или нет?
- В крайнем случае, я найду подходящее тело. Объявим всем, что это Алаис Карнавон – и похороним. Кто там ее будет разглядывать?
- Плохая идея, - поморщилась Лидия. В отличие от Таламира, она понимала, что если Алаис объявить мертвой, тут же объявится десяток самозванок. Замучаешься вылавливать и уничтожать. И первая из них появится в Эфроне, это уж определенно.
Таламир посмотрел почти умоляюще.
- Я ее муж, ближе меня у нее никого нет…
- Ты и так герцог Карнавон.
- Но пока она не найдется, я ничего не могу. Ни жениться, ни завести наследников…
- Ты торопишься жениться? – Лидия вскинула изящно подведенные брови, и Таламир стушевался.
- Ваше величество, герцогство не должно оставаться без наследника.
- Ну так ищи супругу. Свою, сбежавшую. Думай, куда она могла пойти, раз ближе тебя у нее никого нет, - с насмешкой указала Лидия. – Алаис Карнавон может найтись, но… внешность у твоей супруги уж очень своеобразная.
Таламир коротко выругался, забыв, что находится перед лицом королевы.
Да если бы речь шла о похоронах, это понятно. Кто там будет труп разглядывать, в глаза ему лезть и волосы трогать – крашеные или нет? А показывать живого человека…
- Как ей только удалось спрятаться…
- Значит, она уже не в городе. Неужели ты думаешь, что она бежала, не имея никакого плана? Подумай лучше, куда она могла поехать, к кому…
- В Эфрон?
Ее величество пожала плечами.
- Вполне возможно.
Таламир вдруг шагнул вперед, порывисто опустился на одно колено.
- Ваше величество! Позвольте мне! Я сам отправлюсь в Эфрон! Я его...
- Не разрешу.
Ее величество покачала головой. Карнавон слишком много себе позволял, к тому же его высокомерие и надменность не нравились людям. Про Эфрона так сказать было нельзя. Он был свой.
Эфрон можно бы стереть с лица земли, это несложно, но формально они ни в чем не виноваты. Одного уничтожить, второго, так и трон под Лидией зашатается. Нельзя спешить с такими делами, так и до бунта недалеко. А Таламир…
Подумаешь, смеются над ним! От насмешек еще никто не умирал! Да и…
Если военачальник набирает слишком много силы, это тоже плохо для государства. Лидия собиралась оставить трон своему сыну. Слабый Таламир был бы ему подмогой, а слишком сильный… помехой?
Соперником?
- Неужели у нее вовсе не осталось родни?
Таламир пожал плечами.
- Она не говорила.
- Так расспроси слуг? Неужели никто ничего не знает? И вообще, хватит о твоей супруге. Неужели у нас не найдется более приятных тем?
Глаза Таламира стали бархатистыми, теплыми, губы раздвинулись в улыбке.
- Разумеется, найдется, моя королева.
Ланисия в раздражении воткнула иголку в гобелен, который начала вышивать.
Дело решительно не ладилось. Розы выглядели подозрительно капустными, у златовласой девы было кислое выражение лица, а рыцарь, судя по внешнему виду, мечтал оказаться от своей героини подальше. Неладно было и в вышивке, и в душе у Ланисии, и в замке Кларендон, ох, неладно.
Бывает вот так.
Ты – сирота, племянница, седьмая вода на киселе, взятая из милости в дом Карнавонов. Герцог обращает на тебя внимания не больше, чем на комнатную собачку, кузина смотрит сверху вниз, кузены посмеиваются, впрочем, беззлобно, но разве от этого менее обидно? Пусть одета она как нищенка! Ведь вы же мне выделяете деньги на одежду или старые платья от своих щедрот, вы! И этим же попрекаете?!
А попрекали часто.
И крышей над головой, и куском хлеба, и неблагодарностью...
Ланисия была достаточно горда, чтобы нести свою ношу с достоинством – и не собиралась скрывать свою гордость. Этого ей простить и не могли.
Наверное, единственная, кому приходилось еще хуже – была кузина Алаис. Младшая, откровенно некрасивая и нелюбимая дочь в знатном семействе Карнавон.
Ланисия до сих пор помнила, как спасаясь от злой шутки, убежала в библиотеку – что же пошутил кузен Филон? Серое платье, серая мышка, глядишь, выйдет замуж за мельника и будет белой мышью...
Что-то такое.
Ланисия была достаточно горда, чтобы вскинуть голову – и едко отпарировать – вам ли, кузен, не знать, каково на мельнице, чай, каждый третий день к мельничихе в гости заглядываете. Дождетесь – вас ее супруг вилами приветит. И вышла из комнаты.
Библиотека была единственным в замке местом, где можно было спокойно поплакать, так-то, никто из знатного семейства Карнавон не увлекался старыми книгами. Филон предпочитал охоту на женщин, Эштон простую охоту, кузина увлекались нарядами и драгоценностями – и герцог охотно платил за увлечения дочери, надеясь выгодно ее пристроить.
Ланни привычно забилась в дальний угол за книжными полками и разревелась. Рыдала она вдохновенно и со вкусом, пока не почувствовала на своем плече детскую руку.
В свое время тьер Эльнор помог несчастной, которая оставила ребенка в приюте. Девочка выросла, вышла замуж, не зная ничего о своей матери. А потом тетушка Мирль, с помощью тьера Эльнора разыскала дочку. Как раз вовремя, чтобы принять ее последний вздох и позаботиться о внуках.
Неблагодарной Мирль не была.
Вальера Тессани?
Да, клиентка. Старая и вполне платежеспособная. Ничего, клиентов много, а дочь была одна. А если бы Мирль не нашла ее вовремя (спасибо, тьер Эльнор, да спасет вас Арден) внуки тетушки Мирль закончили бы жизнь в придорожной канаве. Если бы повезло.
Есть и менее приятные способы расстаться с жизнью.
Зато сейчас мальчик осваивает ювелирное дело, а девочка готовится пойти по бабушкиным стопам. Лечить ей нравится больше, чем составлять яды, но лиха беда начало? В жизни-то все уметь надо, мало ли, кто тебе помешает? Муж, свекор, свекровь...
В этом Эттан Даверт и расходился с тьером Эльнором.
Эттан искренне считал всех людей своим личным бараньим стадом, и относился к ним соответственно. Кого волнуют проблемы баранов? Кого интересуют их заботы? Давали бы шерсть, да и мясо, а то можно и принудительно попросить...
Тьер Эльнор считал примерно так же, но был уверен, что добровольно баран даст намного больше продукции, чем принудительно. То есть – с голодных овец шерсти не настрижешь. Откорми, да отпои, да на хорошее пастбище выведи – и будет тебе счастье. Замучаешься деньги считать. А если как Эттан... нет, это хуже, чем неправильно - это невыгодно.
Тьер Эльнор был достаточно коварен, чтобы помогать людям ради собственной выгоды, и должников у него было много.
А жестокости ему и так было не занимать.
Вальера Тессани ему мешает?
Вальера Тессани должна умереть. В ближайшее время. Это послужит на пользу его священной мести. Вальера рядом с Этаном уже больше тридцати лет. Лишившись супруги, Даверт начнет привлекать к себе девок, делать ошибки, и можно будет подсунуть ему ту же очаровательную Элиссу. В дом, где живет его мать, Эрико девушку не приведет. А вот в холостяцкое жилье, где остались одни мужчины – вполне.
Или Элисса может навестить милого друга, и совершенно случайно наткнуться на его отца. Бывали в истории Храма и смерти Преотцов от скверных болезней. Или подождать с этим?
Эльнор не хотел убивать противника, он хотел, чтобы Эттан еще помучился.
***
Эттан же вовсе не думал о тьере Эльноре. Был – и сплыл, и пес бы с ним. А вот наглость стоящего перед ним человека просто ни в какие рамки не вмещалась.
У дочери Преотца намечается свадьба. Конечно, были посланы заказы в самые дорогие лавки с тканями. Конечно, купцы прислали свои товары на дом к Вальере.
И – вершина наглости! – явились требовать за них деньги!
Это ж надо додуматься?
Требовать деньги в Преотца – это как требовать деньги с Храма, а значит, святотатствовать и богохульствовать. Это же понятно! Такие поступки заслуживают самого сурового наказания! Даже казни!
- Светлейший, так ведь голодаем! По миру пойдем... – ныл купец.
Эттан прищурился на оппонента. Судя по объемному чреву, купчина уже не первый год пух с голоду. Прямо-таки распухал.
- Значит, голодаете?
- Истинно так, светлейший! Истинно так!
- Так я тебе помогу! Думаю, месяца на казенных хлебах будет достаточно. И деньги сэкономишь, и кормить тебя будут бесплатно. И можешь не благодарить. Стража!
Купчина и слова сказать не успел, как Эттан Даверт хлопнул в ладоши.
- Взять его! На месяц в Шемон, на хлеб и воду. В одиночку!
Купец бессильно обвис в жестких руках стражников. Кой там протестовать? Пискнуть – и то не успел, как уже вынесли за двери. А внутрь вошел Луис.
- Светлейший, озаряющий лучами наш мир, с громадными очами...
В шутника полетела тиара Преотца. Луис поймал ее неподалеку от своего носа и принялся разглядывать.
- Ну, ничего так. Только нечищено. Кто смел разгневать вас, отец?
Эттан Даверт сверкнул глазами на первенца. Любовь – любовью, а границы тоже знать надо? Но иногда Луис зарывался и дерзил.
Ладно, пусть развлекается.
Преотец расправил складки одеяния.
- Казна почти пуста. Денег нет.
Луис пожал плечами.
- Ах, вот вы чего так разгневались.
- По-твоему это не причина?
Луис пожал плечами, и вернул тиару на место. То есть – на Преотцовское кресло. Хорошо смотрится. Внушительно. Непонятно только, как Преотец этот чан весь день на голове таскает. Тяжелая, зар-раза!
- Еще какая. Жаль, нельзя повесить наглеца.
- Повесить можно, а вот деньги получить с него…
- А за что у нас конфискуется имущество в казну, - задумался Луис.
- За… - глаза Эттана сверкнули тигриными огнями. И это был очень голодный тигр. – Найдем, за что! Не найдем закон, так примем! Приговоры с конфискацией. Если кто-то умышляет против храма, стало быть, он умышляет против нас. И заслуживает казни. А имущество можно передать в казну Храма. Разве что вдове и деткам немножко оставить...
- А за что?
- Хм-м… за ересь!
- Ересь? – Луис воззрился на отца. Он и сам был не подарок, но до такого цинизма не дошел. Пока.
- Конечно, ересь. Позови ко мне предстоящего Туарана, а сам отправляйся в канцелярию.
- Зачем?
- Над законом о ереси подумаем мы с Туараном, у него в этом опыта больше. А тебе поручаю составить списки. Подумай, что у кого можно взять, кого в чем можно обвинить – кроме ереси... ты меня понял?
- Вполне.
Луис поклонился отцу, и отправился за дверь, составлять проскрипционные списки.
Почему-то во рту у него было кисло.
Род Карнавон.
Алаис лежала на кровати и размышляла.
Третий день по городу крутились люди, разыскивали Алаис Карнавон. Пока ей везло – искали молодую женщину, блондинку с красными глазами. А она старуха с черными глазами, так-то.
Да-да, именно с черными. И рецепт этот не нов.
Пара капель белладонны в глаза, зрачки дико расширяются, и тут главное, не забывать закапывать красавку дальше. Зрение при этом падает, так для бабки оно и нормально. Если старуха плохо видит, никого это не удивит. Ей не читать, не писать, не вышивать, так что же?
Все равно Алаис планировала поменять шкурку. Не нравились ей взгляды хозяйки таверны.
Вроде бы все хорошо, все спокойно, все уютно, но общее ощущение – как от трясины. Она тоже красивая, зелененькая, с цветочками, а поди, пробегись по полянке? И косточек не достанут!
Таламир ищет женщину?
Так пусть будет мужчина, даже подросток! Благо, половые признаки у Алаис надо было искать только на ощупь. Здесь? Нет, это кость. А вот это? Это тоже кость…
Даже сильно маскироваться не придется.
Надо сменить юбку на штаны, покрасить волосы и брови с ресницами в рыжий цвет, впрочем, ресницы и остричь можно, насажать по лицу веснушек той же хной, снять дом и купить гаролу.
Да, последнее – обязательно.
Остается продумать легенду?
Комнату снять может и бабушка. Допустим… допустим, у нее есть дочь! Которая сбежала из дома много лет назад с бродячим музыкантом, прошлялась невесть где, а вот теперь умерла, но просит приютить внука. А сын (умница – красавец - гордость семьи) не желает видеть в своем доме незаконного отпрыска блудной сестренки. Или этого не желает его жена, так даже вернее. Мол, мальчишка, низкородье, отребье, где он шлялся и чего набрался – непонятно, пусть пока поживет отдельно. А там и определим его куда-нибудь.
Алаис уже знала, что Маркуса Эфрона тоже не поймали. Его тоже разыскивали, закрыли ворота, обыскивали все бочки и ящики, досматривали корабли, но это был накал первых дней поисков. Через десять-пятнадцать дней будет попроще, а еще через месяц она сможет спокойно уехать.
Переждать бы…
А заодно отправить письмо единственному человеку, который думал о маленькой Алаис. Человеку, которому небезразлична ее судьба.
Кузине Ланисии.
***
Примерно то же самое думал и Ант Таламир, проходя по коридорам дворца.
Переждать бы…
Перетерпеть и никого не убить. Никого важного.
Если мужчина уходит он жены, его могут осудить, могут оправдать, но смеяться над ним не будут. А вот если жена убегает от мужа…
Таламир и не подозревал, что его так ненавидят. Догадывался, что ему завидуют, его не любят, но такой ненависти не ожидал. Везде, везде, от дворца до казарм его встречали ехидные смешки и шепотки за спиной. Вот и сейчас…
- …а почему она сбежала?
- Видимо, не удовлетворял.
- По чужим постелям поистаскался, на свою не хватило?
- А может, запах навоза не перенесла. Герцогесса ж, не кухарка какая…
Выскочек нигде и никогда не любили.
Таламир осторожно скосил глаза.
Баронесса Лейст и маркиза Фаниль шептались, иногда стреляя глазками в мужчину. Курицы злобные!
Окажись Алаис при дворе, они б ее травили, как волк – оленя, но эта стерва сбежала, и все насмешки достаются ее мужу.
С-сука!
И ведь ничего с ними не сделаешь. Не на дуэль ведь вызывать? Разве что…
Таламир учтиво поклонился сплетницам.
- Маркиза… передавайте мои наилучшие пожелания супругу… баронесса, счастлив буду повидать вашего сына, мы встречались недавно.
И почти увидел, как втягиваются змеиные языки. Страшно?
Так-то, вы у меня научитесь хотя бы бояться, мерзавки. Вас я не убью, но могу уничтожить любого из ваших родных! Попомните это, прежде, чем сплетни распускать.
Таламир еще раз поклонился, и, язвительно улыбаясь, направился к королеве.
Ее величество сидела перед зеркалом, примеряя украшения.
- Ант…
Воодушевления в голосе слышно не было, Лидия готовилась к неприятному разговору.
- Ваше величество…
- Надеюсь, ты с хорошими новостями?
Таламир опустил глаза.
- Беглецы пока не найдены.
- Это плохо, очень плохо.
- Ваше величество, я делаю все возможное…
- А надо делать больше. Ант, если ты не найдешь супругу, ты станешь посмешищем.
- Я понимаю, ваше величество. Но Алаис умна. Если не удалось найти ее в первые три дня, то потом точно не удастся. Разве что случайно.
Лидия раздраженно бросила в шкатулку изумрудную сережку.
Умна она! Ир-рион!
Как истинная женщина, ее величество не выносила, когда при ней хвалили других женщин. А уж если это делает ее любовник, и если в его голосе звучит уважение?
Гррррр!
- И что ты предлагаешь?
- Ваше величество, либо я найду Алаис Карнавон, либо найду ее тело.
Лидия вскинула брови.
- Объяснись?
Эту идею Таламир обдумывал полночи, и счел ее перспективной.
- Если жена сбежала, я становлюсь посмешищем. А если я ее нашел и убил?
- Так нашел или нет?
- В крайнем случае, я найду подходящее тело. Объявим всем, что это Алаис Карнавон – и похороним. Кто там ее будет разглядывать?
- Плохая идея, - поморщилась Лидия. В отличие от Таламира, она понимала, что если Алаис объявить мертвой, тут же объявится десяток самозванок. Замучаешься вылавливать и уничтожать. И первая из них появится в Эфроне, это уж определенно.
Таламир посмотрел почти умоляюще.
- Я ее муж, ближе меня у нее никого нет…
- Ты и так герцог Карнавон.
- Но пока она не найдется, я ничего не могу. Ни жениться, ни завести наследников…
- Ты торопишься жениться? – Лидия вскинула изящно подведенные брови, и Таламир стушевался.
- Ваше величество, герцогство не должно оставаться без наследника.
- Ну так ищи супругу. Свою, сбежавшую. Думай, куда она могла пойти, раз ближе тебя у нее никого нет, - с насмешкой указала Лидия. – Алаис Карнавон может найтись, но… внешность у твоей супруги уж очень своеобразная.
Таламир коротко выругался, забыв, что находится перед лицом королевы.
Да если бы речь шла о похоронах, это понятно. Кто там будет труп разглядывать, в глаза ему лезть и волосы трогать – крашеные или нет? А показывать живого человека…
- Как ей только удалось спрятаться…
- Значит, она уже не в городе. Неужели ты думаешь, что она бежала, не имея никакого плана? Подумай лучше, куда она могла поехать, к кому…
- В Эфрон?
Ее величество пожала плечами.
- Вполне возможно.
Таламир вдруг шагнул вперед, порывисто опустился на одно колено.
- Ваше величество! Позвольте мне! Я сам отправлюсь в Эфрон! Я его...
- Не разрешу.
Ее величество покачала головой. Карнавон слишком много себе позволял, к тому же его высокомерие и надменность не нравились людям. Про Эфрона так сказать было нельзя. Он был свой.
Эфрон можно бы стереть с лица земли, это несложно, но формально они ни в чем не виноваты. Одного уничтожить, второго, так и трон под Лидией зашатается. Нельзя спешить с такими делами, так и до бунта недалеко. А Таламир…
Подумаешь, смеются над ним! От насмешек еще никто не умирал! Да и…
Если военачальник набирает слишком много силы, это тоже плохо для государства. Лидия собиралась оставить трон своему сыну. Слабый Таламир был бы ему подмогой, а слишком сильный… помехой?
Соперником?
- Неужели у нее вовсе не осталось родни?
Таламир пожал плечами.
- Она не говорила.
- Так расспроси слуг? Неужели никто ничего не знает? И вообще, хватит о твоей супруге. Неужели у нас не найдется более приятных тем?
Глаза Таламира стали бархатистыми, теплыми, губы раздвинулись в улыбке.
- Разумеется, найдется, моя королева.
***
Ланисия в раздражении воткнула иголку в гобелен, который начала вышивать.
Дело решительно не ладилось. Розы выглядели подозрительно капустными, у златовласой девы было кислое выражение лица, а рыцарь, судя по внешнему виду, мечтал оказаться от своей героини подальше. Неладно было и в вышивке, и в душе у Ланисии, и в замке Кларендон, ох, неладно.
Бывает вот так.
Ты – сирота, племянница, седьмая вода на киселе, взятая из милости в дом Карнавонов. Герцог обращает на тебя внимания не больше, чем на комнатную собачку, кузина смотрит сверху вниз, кузены посмеиваются, впрочем, беззлобно, но разве от этого менее обидно? Пусть одета она как нищенка! Ведь вы же мне выделяете деньги на одежду или старые платья от своих щедрот, вы! И этим же попрекаете?!
А попрекали часто.
И крышей над головой, и куском хлеба, и неблагодарностью...
Ланисия была достаточно горда, чтобы нести свою ношу с достоинством – и не собиралась скрывать свою гордость. Этого ей простить и не могли.
Наверное, единственная, кому приходилось еще хуже – была кузина Алаис. Младшая, откровенно некрасивая и нелюбимая дочь в знатном семействе Карнавон.
Ланисия до сих пор помнила, как спасаясь от злой шутки, убежала в библиотеку – что же пошутил кузен Филон? Серое платье, серая мышка, глядишь, выйдет замуж за мельника и будет белой мышью...
Что-то такое.
Ланисия была достаточно горда, чтобы вскинуть голову – и едко отпарировать – вам ли, кузен, не знать, каково на мельнице, чай, каждый третий день к мельничихе в гости заглядываете. Дождетесь – вас ее супруг вилами приветит. И вышла из комнаты.
Библиотека была единственным в замке местом, где можно было спокойно поплакать, так-то, никто из знатного семейства Карнавон не увлекался старыми книгами. Филон предпочитал охоту на женщин, Эштон простую охоту, кузина увлекались нарядами и драгоценностями – и герцог охотно платил за увлечения дочери, надеясь выгодно ее пристроить.
Ланни привычно забилась в дальний угол за книжными полками и разревелась. Рыдала она вдохновенно и со вкусом, пока не почувствовала на своем плече детскую руку.
