***
В антикварной лавке синьора Луиса упала в кресло. Вещи доставили сразу же, была такая договоренность, и теперь она отдыхала, а Тони оглаживала кончиками пальцев столик.
- Где же, где…
- Что ты ищешь, нинья?
Последнее время синьора взяла себе за привычку так и обращаться к Тони.
Нинья. Девочка. Своя, родная… такие нюансы обе женщины остро чувствовали. И Тони не возражала. Для синьоры это было очень важно.
- Тайник, синьора Луиса.
- Думаешь, и здесь он будет?
- Уверена! – девушка провела пальцами по резьбе, с одной стороны, с другой… точно! Столик щелкнул и раскрылся. Крышка поднялась кверху и Антония присвистнула.
- Смотрите, синьора Луиса!
- Что тут?
- Кинжал…
Не кинжал, собственно, а пуньял. Хорошее такое оружие, подходит и для колющих ударов, и для режущих, а при случае его и метнуть можно в противника. Шикарная вещь!
Особенно такая!
С гибким лезвием, с наборной рукоятью из слоновой кости, с небольшой перекладинкой, чтобы в тело не уходил дальше необходимого, идеально сбалансированный…
- Посмотришь? – предложила синьора Луиса.
Тони кивнула.
Что-то она чувствовала знакомое в этом клинке.
Что-то…
Это было, было уже где-то!
Было!!!
Но где она чувствовала эту энергетику раньше?
Тони потерла виски, припоминая, потом ее взгляд упал на кресло, метнулся дальше по магазину – и девушка топнула ногой.
- Точно!!!
- Что – точно, нинья?
- Это Шальвен!
- Что!?
- Ну… трубка, помните?
- Да, я помню, она у меня под замком. Абы кому я такую редкость не продам…
- Вот! Я тогда почувствовала Шальвена. А потом кресло… оно ему когда-то принадлежало!
- Думаешь?
- Уверена! Я даже это кресло видела – тогда, в видении! Именно с него он встал, когда к нему пришли гости… в последний раз.
- Вот оно что.
- Синьора Луиса, я не спрашивала, но…
- Я узнаю историю семейства. А так – тут ничего удивительного. Все вполне обыденно, престарелый родственничек скончался, и молодые стервецы решили распродать его добро. Ничего нового.
- Понятно…
- Я узнаю. А что за кинжал?
- Я почти уверена, - прикрыла глаза Тони. – Я почти уверена, это именно тот клинок, который принес Шальвену смерть.
- Даже так?
- А мы сейчас посмотрим.
И Тони решительно взяла в руки пуньял.
***
- Здесь все и решится, Шальвен.
- Здесь? Синьор Николас, у вас отличный вкус.
Этого места Тони не узнает. Она вообще плохо знает окрестности столицы. Это побережье моря, и скалы там приметные. Белые-белые, словно молоко.
Синее море и небо.
Белые облака и скалы.
Белый песок под ногами.
И – тишина. И ни одного человека вокруг.
Синьор Николас вытаскивает клинок. Длинный… шпага? Второй летит Шальвену.
- Защищайся, плебей!
Шальвен весело улыбается.
- Надо же! Чайник обзывает котелок чумазым!
Лицо противника кривится, дергается, теряет все очарование, он кидается вперед диким вепрем…
Звенят клинки. Сталкиваются, высекая искры… недолго. Настоящий бой совершенно не зрелищный. Это не турнир, не дуэль, не показуха… нет. Настоящий бой решается несколькими верными ударами и достаточно быстро.
Вот и решился.
Шальвен падает на колени, зажимает пробитое легкое… он обречен. С такими ранами не живут. Он это знает.
- Я утоплю твой труп в подводной пещере, - ухмыляется Николас. – Авось, рыба тобой не потравится!
Шальвен рвано выдыхает, с кровавой пеной на губах… но ничего не говорит.
На слова у него уже сил нет.
Только на один взмах рукой. И пуньял летит прямиком в горло противнику.
Они оседают на песок оба. И белая пыль окрашивается алым. Шальвен умирает, но в последние минуты своей жизни он видит, как корчится с ножом в горле его враг.
Он победил.
Ценой своей жизни – он победил!
***
- Определенно, я наведу справки, - решила синьора Луиса. - Ужасно интересно, как клинок оказался в столе? И ведь такое совпадение!
Тони пожала плечами. Она как раз ничего удивительного не видела. Если прежние хозяева знали историю этих вещей, они их и берегли, понятно. А почему не рассказали наследникам?
Все ли мы рассказываем своим родным? И знали они сами – или нет?
Столик мог стоять долгое время, кресло переходить из рук в руки, трубка – вообще чистая случайность.
Синьора Луиса медленно кивнула.
- Да, вполне возможно. Но справки я все же наведу.
Тони не возражала.
- Мне пора домой.
- Гроза собирается. Пережди…
Тони поглядела в окно.
- Успею. Хотелось бы вернуться, мало ли что… мне кажется, она на всю ночь зарядит.
- Думаешь?
- Почти уверена.
- Так-то и у меня кости ломит…
- Не зря их ломит, синьора. Не зря.
- Ну тогда беги. Авось, успеешь. Но если что – возвращайся.
Тони кивнула – и внезапно поцеловала синьору в щеку.
- Спасибо вам.
- Иди, нинья. Иди…
***
Гроза действительно грохнула на полпути. Калле Тарралонга не самая короткая улица. Тут живут богатые люди, и у них большие дома. И участки земли рядом с домами.
Пока дойдешь…
А ливануло сразу. Да так…
Тони промокла в единый миг. И прижалась к забору. Там был крохотный навес, неясно зачем, но переждать под ним можно было. Спереди все равно лилось, но хоть не за шиворот!
Стоит ли ждать?
Тони пока не знала, надо бы приглядеться. Гроза – она тоже разная бывает!
Сверкали молнии, гремел гром…
Ливень лил, как из ведра. Словно это самое ведро наверху опрокинули, а потом еще и колодец уронили. И что теперь делать? Ждать?
Если она явится домой в мокром платье… ничего страшного! Высушить его можно в ванной комнате, туда никто не заглянет. Или слуг попросить, ей не откажут. Потихоньку на кухне просушат. Но…
Тони мечтательно посмотрела в небо.
Хорошо!
Грозу она начинала чувствовать заранее. Давило, тянуло, словно бы плющило, ей было тяжело, душно… даже если погода не портилась, а гроза налетала неожиданно, Тони чуяла ее за несколько часов. И маялась.
А потом ветер приносил град и гром, и девушка встряхивалась. Ей становилось легче, спокойнее, уютнее. А в Лассара она ждала конца грозы, а потом бегала босиком по лужам.
Здесь так не получится.
Но хочется…
Душа просила свободы, ветра, танца… душа рвалась в полет! И Тони не выдержала.
Гроза чуточку стихла, ушла в сторону, а девушка, наоборот, вышла из-под прикрытия козырька.
И – раскинула руки, словно крылья.
Дождь еще лил. Но это как раз было неважно! Если ты мокрая до ниточки, то сильнее уже не промокнешь! А ей так хотелось сорваться! Хоть ненадолго отпустить себя… она даже свой мешочек с солью оставила дома. Ее дар был свободен, и Тони была свободна, и гроза буйствовала невдалеке, она тоже была свободна… это ощущение полета!
Счастья, распахнутых крыльев – и ветра под ними!
Шаг, другой… здесь нет оркестра, но разве это важно? Разве он – необходим, если в душе звучит музыка? Если душа рвется в небо, схватить за хвост молнию, оседлать стихию…
Раз-два, раз – два – три…
Запрокинув голову, поводя руками, словно крыльями, Тони шла по улице, танцуя. Это было счастье.
Это была свобода!
***
Бензин – субстанция, которая всегда кончается не ко времени. Это – судьба, если хотите.
Казалось бы, что стоит потерпеть еще пару улиц, но – нет!
Мобиль чихнул, булькнул и заглох. Мужчина посмотрел на датчики и грязно выругался.
Надо было заправляться в обед, а он… раззява! Обо всем за своей работой забыл… и что теперь?
Да ничего особенного! Добраться до дома и отправить сюда лакея с канистрой. Постоит мобиль пару часов, ничего с ним не случится, только запереть мобиль надо.
Гроза?
Да и плевать на нее! Куртка из кожи не промокнет, брюки тоже кожаные, так удобнее, сапоги на высокой подошве – дойдет. Тут и идти-то пару улиц, не больше. Если проскочить по калле Тарралонга – вообще получится срезать, и неплохо.
Посидеть в мобиле?
А толку тут сидеть до самого утра?
Не размокнет, не сахарный.
Мужчина накинул капюшон, застегнул куртку – и выбрался под дождь. Стало резко прохладнее, струи воды, стекая по гладкой коже, забирали с собой тепло. Но добежать сможет, не простудится. О, кстати!
В мобиле и плащ лежал, можно и его сверху накинуть! Он промокнет намного быстрее, все же ткань но на какое-то время плаща хватит.
И – вперед.
Пройти по калле Шадалер, свернуть на калле Тарралонга…
И застыть.
Потому что под дождем танцевала ОНА.
Та самая девушка из парка.
Он из сотни, из тысячи и сотни тысяч узнал бы ее походку, ее движения, ее манеру вскидывать голову. Ее улыбку…
Лицо…
Сейчас ее лицо не было прикрыто маской, и мужчина пристально вглядывался.
Кто она!?
Кто!?
Он обязательно найдет эту девушку… совсем молодая, может, лет восемнадцати? Вряд ли больше…
Она уверенно шла под дождем, волосы давно лишились последних шпилек, и густая черная грива летела вслед за ней, плясали вокруг струи дождя, плясала гроза неподалеку и диким аккомпанементом гремел гром, приветствуя смелую танцовщицу.
Платье намокло и облепило тонкий стан, но девушка не обращала на это внимания. Она запрокидывала голову назад, привычно взмахивала чуточку коротковатой юбкой…
Там, где живет искренность – не место условностям.
Даже святой не смог бы устоять, а мужчина отнюдь не был святым. Он дождался, пока увлеченная своим танцем девушка подойдет поближе – и возник перед ней.
Словно правитель подземного мира.
- Ты!
Одно слово. Только одно…
Узнает?!
Нет!?
***
В другом состоянии Тони не узнала бы. Испугалась, закричала. Но сейчас…
- Ты!?
Лицо мужчины дважды было прикрыто капюшоном – и плаща, и куртки. Но на губах появилась улыбка.
- Узнала?
- Узнала.
А потом и узнавать было уже не нужно. Потому что устоять мужчина не смог. И снова склонился к губам танцовщицы.
Дождь?
Гроза?
Тони это тоже было безразлично. Она закинула руки на шею мужчины – и скользнула под ткань плаща. Приникла к кожаной куртке, ощущая, как неровно, толчками, движутся под ней мышцы, запрокинула голову, отдаваясь новым ощущениям.
Свобода?
Да, свобода…
Каких усилий мужчине стоило ее отпустить? Разомкнуть руки?
Он и сам не знал. Но…
Здесь и сейчас было не место ни для слов, ни для поцелуев. А потому на плечи Тони легла тяжелая ткань плаща. Пока он еще не промок…
- Я провожу тебя.
- Нет.
- Я хочу.
- Я прошу…
Тони подняла руку и коснулась пальцем губ мужчины.
Не надо.
Не ходи за мной.
Я – не твоя, как это ни печально. Я люблю другого. А это…
Это просто безумие, но оно проходит. Уже почти прошло. И гроза прошла…
Она не знала, что понял мужчина, но настаивать он не стал. А вместо этого еще раз коснулся ее губ поцелуем. Уже легким, почти невесомым.
- Чудо…
Тони не ответила. Она накинула на лицо капюшон – и поспешила домой.
Чудо?
Синьор, вы немножко перепутали слова. Не чудо.
Чудовище.
И ей хотелось уйти ДО того, как мужчина это обнаружит. Все же дар некроманта… проявленный дар некроманта…
Это – судьба.
***
Мужчина стоял и смотрел вслед девушке.
Совсем ребенок.
Вряд ли ей есть даже двадцать лет. И – куда он полезет?
Жизнь ей портить? Будь он сволочью и эгоистом, было бы намного проще. А он… второй раз судьба сталкивает их. И второй раз…
Не удержался! И сейчас… и третий раз не удержался бы. Руки помнили шелковистость волос под пальцами, губы до сих пор горели от ее поцелуя…
Почему она себя так повела?
Первый раз – понятно. А сейчас?
Мужчина задумчиво смотрел вдаль, не обращая внимания на дождь.
Как странно складывается судьба. Как причудливо и хаотично… кто же ты, незнакомка? Я знаю о тебе так много, я знаю, какие у тебя удивленные и глубокие глаза, я знаю, как ты улыбаешься, я узнаю твой голос среди тысяч других голосов. Но я не знаю твоего имени, адреса…
Я даже не знаю, увижусь ли с тобой еще хоть раз в жизни?
И все же, здесь и сейчас – я пьян от счастья. Так странно…
***
У себя в комнате Тони упала на кровать и раскинула руки.
И что это на нее нашло такое?
Танцевать под дождем?
О, это как раз неудивительно! Она постоянно живет под гнетом приличий, рано или поздно она обязана где-то сорваться. Долорес рассказывала, давно, когда она была еще молоденькой и даже пыталась семью создать, ее так утомляли окружающие…
Ведьма уходила на весь день в лес, за грибами и ягодами, забиралась в самую чащу, сидела на поляне – и просто орала.
В голос!
Так, что деревья качались и листва облетала. Вот – довели!
Тони тоже довели и она сорвалась. Тем более, гроза! Это так восхитительно!
А вот каким образом судьба столкнула ее с тем же самым мужчиной? Снова? И как он узнал… хотя это – глупый вопрос. Сложно было бы НЕ узнать. Танец человека весьма характерен. Как почерк, как отпечатки пальцев, недаром сорок человек спляшут – не интересно, а сорок первый выйдет – и все ахнут.
В этом как раз ничего удивительного нет. Что судьба их вот так столкнула…
Может, она и раньше сталкивала, просто они друг друга не узнали. Но если так – у мужчины преимущество. Он видел лицо Антонии. А вот она его до сих пор не знает.
У девушки вырвался нервный смешок.
Так хоть бы в кровати с незнакомцем не оказаться, а то вовсе уж весело будет. Постель не повод для знакомства. В буквальном смысле.
Впрочем…
Странно одно.
Она – маг смерти, проявленный. Активный, действующий, и никакой защиты на ней не было. А мужчина целовал ее, словно так и надо было. Хотя она сама видела, как дрожала тетка рядом с Риалоном. По идее, рядом с Тони сейчас должно быть нечто похожее.
Хотя…
Долорес не нервничала.
Хуан Мартель – тоже. И вообще, маги смерти – существа редкие. Может, у кого-то есть иммунитет?
Вполне возможно.
Тони вздохнула – и уткнулась лицом в воротник плаща. М-да… и как тут вернуть чужое имущество?
Воротник приятно пах.
Мята, лимон, хороший кофе, только сейчас эти запахи были более выражены. Прикажете ей ходить и всех обнюхивать?
Как-то все это несправедливо. Человек, который ей нужен, не обращает на нее внимания. Хотя чтобы поцеловаться с Эудженио, она позволила бы себе ухо отстричь. А этот… чужак…
Как так получается!?
Почему!?
Еще один вдох…
И Тони с воплем ужаса слетает с кровати.
Романтика?!
Ага, конечно! Плащ-то мокрый! И спать она, похоже, будет в луже… нет! Повезло! Промокло только верхнее покрывало.
И все же – интересно. С кем она целовалась?
Глава 10.
- Интересно девки пляшут…
Следователь Вальдес письмо получил. Распечатанное, понятно, в целях безопасности. Чего только не бывает в жизни!
Преступники и проклятия шлют, и ядом конверт смазывают, и иголки вставляют… сталкивались. Кто и помер от такого. Но обычно такие письма отправляют на дом.
А тут – на адрес департамента. И подписано совершенно безлико.
По вапросу убыйсва на Лябединых прудах.
Хорошо еще вовсе не выкинули. А могли. Но распечатали, проверили, и теперь письмо лежало на столе у Серхио, внушая… опасения? Недоверие?
Наверное, все – и сразу.
Странно как-то.
С другой стороны, тан Риалон тоже говорит, что это другой убийца, не тот, что в первых случаях. А ему доверять можно.
Уважаимый следоватиль!
Так палучилась, я был на Лябединых Прудах, и видел там девушку и мущину. Она его называла Августо.
Мы были с ба… дамой. Она чужая жина, и я ни хочу, чтобы вы нас искали.
Мы прятались от пастороних, паэтому нас ни заметили. А потом он ее убил.
Она сказала, что тяжелая а он что на другой жениться.
У ниго черныи волосы и синие глаза.
