- Ваше величество, братья близки к успеху. Вот, последний подопытный до сих пор жив, и почти не мучается болями…
- Да неужели?
- Да, ваше величество, - тейн смотрел прямо.
- Что ж. Попробуйте обработать по той же методике еще двоих-троих! Время идет, его остается все меньше. И насчет поиска… согласен. Можете искать в моей библиотеке, я выдам разрешение.
Что-то было и в храмовой библиотеке, но что-то и в королевской. Ну и соперничество тоже надо учитывать, не всем хотел делиться храм, не ко всему допускали священнослужителей короли.
Тейн поклонился, и был отпущен его величеством. Зато пришел его высочество Фридрих.
- Отец, ты звал меня?
- Да. Пришло письмо из Эрланда. Вернер пишет, что у нас есть все шансы для объединения королевств. Иоанн – идиот, разводится с супругой, та согласна на развод и документы сейчас в стадии подписания. Его бастард, которого Иоанн мог прочить на трон, совершенно случайно погиб.
- Случайно, батюшка? – Фридрих в чем-то был копией отца. И мужчины отлично понимали друг друга. Говорят, два льва вместе не уживутся? А вот шакалы, к примеру, прекрасно в стае охотятся! За диких животных пусть природа отвечает, люди же… эти и сами за себя ответят. Фридрих не торопился занимать трон, потому что они с отцом мыслили одинаково, смотрели на вещи одинаково, он и сам бы отдавал такие же распоряжения, да и отец уважал его, и никогда приказы Фридриха не отменял. К чему? Мужчины были неглупы, расчетливы, жестоки, хотели одного и того же, и прекрасно работали вместе. На Хансе был церемониал, от которого никуда не денешься, и то же самое казначейство, а Фридрих держал в кулаке армию. Дитриха уже тоже начали приставлять к делу, поручать ему то одно, то другое, пока еще не посвящали во всё, ну так молод, горяч, еще наломает дров там, где их напилить надо! Придет еще его время.
- Вернер клянется, что случайно, и я ему верю, - Ханс улыбался так, что лев бы от его оскала в обморок упал. – Единственной наследницей пока остается дочь Иоанна. Анна. Ну и ее мать, в качестве регента, если с Иоанном – вот ужас-то! – что-то случится!
- Действительно, ужас, батюшка. Если я правильно помню, королева Мария достаточно безвольна?
- О, нет. Вернер пишет, что она очень умна. Просто она осознанно сделала свой выбор, и жила интересами своего супруга, вот и все.
- Это понятно.
- Иоанн не терпел свободы и инакомыслия, потому Мария и играла из себя его тень. И жили они долго, и может, даже счастливо, пока он не решил поменять королеву на шлюху. И ее величество сильно обижена на супруга.
- Насколько сильно?
- Достаточно, чтобы защищать не его, а себя и дочь. Вернер говорит, что Мария не станет мешать его планам, при условии, что получит гарантии для себя и дочери.
- Гарантии, хмммм…
Мужчины дружно задумались.
Чего уж тут удивительного и нового, задумано было именно так. Вернер женится, становится консортом, Иоанн погибает, а дальше уже дело техники. Анну коронуют, Вернер при ней, Мария… ее в монастырь, или она тоже погибает… не выдержала горя от потери супруга.
Далее?
А что тут такого? Фарданией будет править Дитрих, Эрландом Вернер, считай, постепенно, не за одно поколение, но за два-три обе страны объединятся. Может, называться они будут, как раньше, но это будет одна страна, одна династия, одни интересы. А там и еще куда посмотреть можно…
Иоанн это понимает? Да преотлично, не дурак же он! И его развод, и новая свадьба, это все туда, в укрепление ЕГО власти. Если ему все удастся, он будет силен и жесток, у него будут наследники, и Эрланд укрепится, но это потом, а вот в переходный период…
Здесь и сейчас он уязвим.
Вопрос в другом, смогут ли фарданцы этим воспользоваться? Им хочется, безусловно, но…
- Говоришь, умная?
- Вернер считает, что королева очень умна. Да ты, отец, и сам читал его письмо.
Ханс кивнул.
Память у короля была великолепная, и строчки из письма он мог воспроизвести почти дословно:
«…королева Мария умна, хитра и достаточно жестока, но власть ее не привлекает. Ей важнее ее жизнь и жизнь принцессы Анны…».
Хансу такое было не слишком понятно.
Это – ВЛАСТЬ!
Альфа и омега, краеугольный камень и основа любой жизни, свет и воздух, вода и земля… кровь, текущая в жилах. Ханс себя не мыслил без Фардании, без его власти… хотелось бы и продлить это время, но тут уж как получится. Справится тейн – получим еще лет пятьдесят для себя, больше-то вряд ли выйдет. Нет? Хотя бы сыну и внукам пригодится, а если уж вовсе плохо будет…
Был у тейна и еще один проект. Был… и более удачный.
Но это он пустит в ход потом, если не получится
С другой стороны, королева… БАБА она! Понимаете? Жен-щи-на!
А для самок всегда их детеныши на первом месте, да и государственные интересы им недоступны! Чего уж там… для Фардании Ханс принес бы в жертву кого угодно: сына, внуков… а уж о простых людях и говорить смешно! А Мария?
То-то и оно.
Бабы!
Но это можно использовать.
- Напиши Вернеру. Если королева-мать будет регентом при дочери, нас это вполне устроит… на следующие десять лет – точно. Пока Анна сможет лечь с мужем, пока родит, пока подрастут дети – тут торопиться ни к чему. Сам слова подберешь… ну и мальчишке объясни. Если королева поймет, что для нее так лучше… Саймону я сам напишу.
- Пусть поговорит с сестрой?
- Не думаю, что ему нравится решение Иоанна. И… надо отправлять в Эрланд несколько… зверей.
- Иоанну – пора?
- Да.
Мужчины понимающе переглянулись.
Наступала пора решительных действий.
- УБЬЮ!!!
По дворцу разносился даже не крик – рев и вой! Иоанн буйствовал и гневался. Придворные прятались и молились, чтобы не попасть под руку королю. Слугам и камердинеру прятаться было некуда, так что им доставалось по полной, стража уже волокла кого-то в допросную, но кто бы осудил короля? Повод-то какой?
Корона пропала!
Во дворец забрались воры, что унесли драгоценности короля – это ладно, это ничего! Обидно, понятно, и требует расследования и наказания, но это просто побрякушки. Красивые, дорогие, но таких – много. Их можно как-то заменить.
А корона?
Корона, скипетр, трон – это не просто так себе вещички, это и символы царствования, если что. Это как… божественное проклятие, как боги от тебя отвернулись, или требуют смены династии, или поступков твоих не одобряют… тут и до брожения в умах недалеко, а что потом? Бунт? Мятеж?
Да кто ж его знает, до чего горячие головы додумаются, там же ум и рядом не ночевал!
Иоанн орал и гневался, плевался и угрожал.
По счастью, обвинить королеву ему и в голову не пришло, потому что – КАК?!
Интересно, удар его не хватит? А то вдруг да повезет, тогда и бежать не придется? Нет, вряд ли, слишком хорошо получилось бы.
Мария взяла дочь, и ушла в сад. Ей надо было поговорить с Анной, и чем быстрее, тем лучше. Беседка, которую Мария выбрала, просматривалась насквозь, но это и лучше. Никто не подкрадется. Пусть сейчас у нее все чувства обострены, она не готова что-то исключать. Нелепая случайность – и пожалуйста! Тут же о ее планах донесут королю, а дальше…
Дальше ей придется выползать из камеры на свободу, а зачем? Лучше не искать себе проблем, посидят они с дочерью у всех на виду, не с любовником же!
Вот и сидели.
Анна забилась Марии под мышку, королева ровными движениями гладила дочку по спине, сначала они обе молчали, потом Мария решилась.
- Анечка, детка, мне очень надо с тобой поговорить серьезно.
- О чем? О ребенке?
Мария чуть со скамьи не упала.
- К-как…
- Я сегодня эрру Розабеллу слышала, она говорила, что давненько у тебя женских дней не было… аккурат, как вы с папой…
- Я поняла. Вот… с-собака! – ругнулась Мария. – Да, зайка, все правильно. Я жду ребенка.
- И что теперь будет?
- Давай подумаем вместе. Папа будет ему рад?
Анна подумала несколько минут. Но девочкой она была умной и рассудительной, потому и ответ нашелся быстро.
- Не знаю, мам.
- А его высочество Вернер?
- Нет, мама.
- Эрсоны? И та часть придворных, которая к ним примкнула?
- Н-нет.
- А папа то ли будет меня защищать, то ли нет.
Анна смотрела на мать с ужасом. Кажется, она поняла, ЧТО может случиться.
- М-мама…
- Если я хочу остаться в живых, мне надо уехать. Хотя бы до рождения ребенка, - четко сказала Мария. – Я бы хотела, чтобы ты уехала со мной. Я тебя люблю, ты моя дочь, я не хочу тебя здесь оставлять, но решать тебе и только тебе.
- Я поеду, – даже не засомневалась Анна.
Мария тоже была уверена в ее ответе, но…
- Подумай еще раз, родная моя девочка. Здесь ты принцесса, у тебя высокий статус, ты почти – почти! – наследница престола. И жених у тебя настоящий принц. Если я уеду, может случиться так, что мы не вернемся, или возвращаться будет некуда.
- Если папа…
- Да. И убийство его бастарда косвенно намекает. Илес не нужен был никому, разве что твой отец его любил…
Анна кивнула. Она как раз Илеса не любила, так что и не горевала.
- Я уезжаю. В лучшем варианте, я рожаю ребенка, мальчика или девочку, и возвращаюсь сюда. Уже более сильной, уже со своими людьми, уже на своих условиях. Это самое лучшее. Но есть и худшее.
- Что именно? – Анна уже успокоилась, и сейчас сосредоточенно думала.
- Я умру. Я не смогу вернуться по какой-то иной причине. Я попросту не захочу возвращаться. А может, и что-то еще. Я пока не знаю, как мы устроимся в этой жизни. Деньги есть, бедствовать мы не будем, но ты же понимаешь, что этого мало. Здесь пусть не самая лучшая, но определенность. Там, куда я отправляюсь, этого не будет. Я не знаю, лучше там будет или хуже, не знаю, где мы будем жить – понимаешь? Ничего пока не знаю. Поэтому не могу сделать выбор за тебя. Может, ты решишь, что с папой тебе лучше?
Анна думала.
- Мама, ты меня любишь?
- Больше всех в этом мире, - честно ответила Мария. Она действительно любила свою дочь, и только потому рассказывала ей все честно. Это – ее ребенок, и она заслуживает правду, а не утешительное вранье. – Люблю и буду любить, что бы ты ни решила.
Анна молчала. Смотрела на цветок, о чем-то думала.
- Мам… неопределенность – это плохо?
- Иногда – да, - честно ответила Мария.
- Тогда я еду с тобой. Тебе наверняка потребуется помощь с братиком или сестренкой.
Мария невольно хлюпнула носом. Таких слов она не ожидала… и это было так чудесно, что слезы сами на глаза навернулись!
- Детка… я все сделаю, чтобы ты не пожалела о своем решении.
- Я не буду жалеть, даже если мы не вернемся, - просто сказала Анна. – Я тебя тоже люблю. А папа меня не любит, он ко мне относится, как к короне или туфлям. Я для него просто ценная собственность, которой можно распорядиться, не дочь. С любимыми дочками так не поступают, как он, и продажным девкам их под ноги не кидают, и семью топтать не дозволяют! А еще… я не хочу править. Это больно, плохо и тяжело. А я хочу быть счастливой.
- Я постараюсь, чтобы у тебя было все хорошо, – Мария крепко обняла дочь. – У нас всех. Из шкуры вылезу, но ты ни в чем не будешь нуждаться, и замуж я тебя выдам только за того, кого ты полюбишь. А если обижать будет, я его сожру!
- Мама… нас?
- Нас?
- Меня и братика. Или сестренку.
- Конечно, вас. Обоих. Слово даю.
Показалось Марии, или где-то рядом словно невидимая струна прозвенела? И стихло…
Ее слова были услышаны.
Эрр Феликс возник рядом с Марией, словно из-под земли.
- Ваше величество.
Поклон был глубоким и уважительным.
- Эрр, - отозвалась Мария.
- Ваше величество, я могу вам чем-то помочь?
- Чем? – удивилась ее величество.
- Всем, чем смогу. Святой отец уже отписал вашему брату, но может, я могу сделать для вас хоть что-то?
Мария качнула головой.
- Благодарю вас, эрр, я ни в чем не нуждаюсь.
Уже начинается… Мария чувствовала себя, как на досках в открытом море. И синюю гладь буравит плавник акулы. Голодной такой, с понятными вкусовыми предпочтениями…
Страшно…
- Ваше величество, вы можете полностью мне доверять. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо.
Кто-то другой и растаял бы. Может быть.
Ах, как это легко, как приятно, вручить свою судьбу в чужие руки, довериться, а потом вытирать платочком слезы и каяться, и молиться, и вздыхать о несбыточном.
Мария, еще в бытность свою Машкой Белкиной, предпочитала засучивать рукава и бить лапами.
Можно – в нос. Можно – с ноги. Это как раз неважно, главное, что свою судьбу она определяет сама и только сама. Не кто-то там, не муж, не отец, не посторонний человек, а именно она. Что-то она сделает неправильно?
Если сама и виновата, то сама и переделает! А пока…
- Эрр Феликс, сделайте. Нарвите мне большой букет гортензий, мне нравятся эти цветы…
Эрр улыбнулся так, словно она сказала что-то важное.
- Сейчас, ваше величество. Надеюсь, ваше величество, что сирень Вам тоже понравилась.
Марию спасла только долгая жизнь бухгалтера и большой опыт. Только это позволило ей не ляпнуть: это – вы?!
Хотя чего тут думать, ясно же, кто прислал ей вазу с сиренью. Оказывается, у эльфа хороший вкус? Осталось вычислить автора янтарного гарнитура… или наплевать?
Она все равно уезжает, ее все это уже не волнует. Пусть живут, как захотят?
Наплевать и позабыть, однозначно. Но гарнитур она с собой возьмет. Пригодится.
Рэн мрачно греб. Сейчас была его очередь, потом будет работать Изао. Они с Джиро сейчас лежат на дне лодки, накрылись парусом и спят, стараются сохранить воду и силы. А он работает.
Шторм, который четыре дня бушевал по всему проливу, не пощадил и их лодочку. Схватил, завертел, потащил… мачта переломилась в первые несколько минут, они и мяукнуть не успели. Потом и лодочка перевернулась… никому не пожелаешь такого – цепляться за хлипкую скорлупку, ночью, в темноте, привязаться к ней веревками и молиться. И надеяться на лучшее.
Хорошо еще – тепло.
В зиму они бы и дня в воде не продержались, а тут… просто повезло.
Но вымокли все, устали, едва не утонули, и это еще повезло, что акул рядом не было, а то Джиро так по ноге досталось мачтой, просто ногу до кости рассекло. Лежит теперь, бредит.
А чего удивительного?
Так-то ногу соленой водой промыло, это хорошо, но там же и кровопотеря, и может, дерево какое в ране осталось, и себя Джиро не пожалел во время шторма… есть предел и силе чернозубых.
Вот и свалился. То бредил, сейчас уже и на это сил не хватает, они с Изао кое-какую рыбу поймали, но что те шесть рыбешек на троих здоровых мужиков? Да и не напьешься так… Рэн сильно подозревал, что его история тут и закончится. Но греб упорно, не сдаваться же?
Даже если плохо, если больно, если судьба тебя в дугу сгибает, все равно надо драться.
До последнего вздоха и взгляда. И если уйдешь непобежденным, тебя примет Многоликий. Твое имя и твоя семья не будут покрыты позором, это главное.
Ах, никто не увидит? Среди голого моря можно бы и сесть, и повыть всласть, и сломаться?
Рэн стиснул зубы, и принялся грести вдвое сильнее.
Он увидит. И предки увидят, и Многоликий…
Он не сдастся. Пока он жив, он не сдастся! Он помнил наставления прадеда: судьба ведет идущего и тащит отстающего. Если ты делаешь шаги, хоть маленькие, хоть куда, если ты двигаешься, рано или поздно судьба протянет тебе руку. И обязательно расстелится под ноги дорога, и найдутся попутчики, которые поделятся с тобой лепешкой и разожгут огонь.
- Да неужели?
- Да, ваше величество, - тейн смотрел прямо.
- Что ж. Попробуйте обработать по той же методике еще двоих-троих! Время идет, его остается все меньше. И насчет поиска… согласен. Можете искать в моей библиотеке, я выдам разрешение.
Что-то было и в храмовой библиотеке, но что-то и в королевской. Ну и соперничество тоже надо учитывать, не всем хотел делиться храм, не ко всему допускали священнослужителей короли.
Тейн поклонился, и был отпущен его величеством. Зато пришел его высочество Фридрих.
- Отец, ты звал меня?
- Да. Пришло письмо из Эрланда. Вернер пишет, что у нас есть все шансы для объединения королевств. Иоанн – идиот, разводится с супругой, та согласна на развод и документы сейчас в стадии подписания. Его бастард, которого Иоанн мог прочить на трон, совершенно случайно погиб.
- Случайно, батюшка? – Фридрих в чем-то был копией отца. И мужчины отлично понимали друг друга. Говорят, два льва вместе не уживутся? А вот шакалы, к примеру, прекрасно в стае охотятся! За диких животных пусть природа отвечает, люди же… эти и сами за себя ответят. Фридрих не торопился занимать трон, потому что они с отцом мыслили одинаково, смотрели на вещи одинаково, он и сам бы отдавал такие же распоряжения, да и отец уважал его, и никогда приказы Фридриха не отменял. К чему? Мужчины были неглупы, расчетливы, жестоки, хотели одного и того же, и прекрасно работали вместе. На Хансе был церемониал, от которого никуда не денешься, и то же самое казначейство, а Фридрих держал в кулаке армию. Дитриха уже тоже начали приставлять к делу, поручать ему то одно, то другое, пока еще не посвящали во всё, ну так молод, горяч, еще наломает дров там, где их напилить надо! Придет еще его время.
- Вернер клянется, что случайно, и я ему верю, - Ханс улыбался так, что лев бы от его оскала в обморок упал. – Единственной наследницей пока остается дочь Иоанна. Анна. Ну и ее мать, в качестве регента, если с Иоанном – вот ужас-то! – что-то случится!
- Действительно, ужас, батюшка. Если я правильно помню, королева Мария достаточно безвольна?
- О, нет. Вернер пишет, что она очень умна. Просто она осознанно сделала свой выбор, и жила интересами своего супруга, вот и все.
- Это понятно.
- Иоанн не терпел свободы и инакомыслия, потому Мария и играла из себя его тень. И жили они долго, и может, даже счастливо, пока он не решил поменять королеву на шлюху. И ее величество сильно обижена на супруга.
- Насколько сильно?
- Достаточно, чтобы защищать не его, а себя и дочь. Вернер говорит, что Мария не станет мешать его планам, при условии, что получит гарантии для себя и дочери.
- Гарантии, хмммм…
Мужчины дружно задумались.
Чего уж тут удивительного и нового, задумано было именно так. Вернер женится, становится консортом, Иоанн погибает, а дальше уже дело техники. Анну коронуют, Вернер при ней, Мария… ее в монастырь, или она тоже погибает… не выдержала горя от потери супруга.
Далее?
А что тут такого? Фарданией будет править Дитрих, Эрландом Вернер, считай, постепенно, не за одно поколение, но за два-три обе страны объединятся. Может, называться они будут, как раньше, но это будет одна страна, одна династия, одни интересы. А там и еще куда посмотреть можно…
Иоанн это понимает? Да преотлично, не дурак же он! И его развод, и новая свадьба, это все туда, в укрепление ЕГО власти. Если ему все удастся, он будет силен и жесток, у него будут наследники, и Эрланд укрепится, но это потом, а вот в переходный период…
Здесь и сейчас он уязвим.
Вопрос в другом, смогут ли фарданцы этим воспользоваться? Им хочется, безусловно, но…
- Говоришь, умная?
- Вернер считает, что королева очень умна. Да ты, отец, и сам читал его письмо.
Ханс кивнул.
Память у короля была великолепная, и строчки из письма он мог воспроизвести почти дословно:
«…королева Мария умна, хитра и достаточно жестока, но власть ее не привлекает. Ей важнее ее жизнь и жизнь принцессы Анны…».
Хансу такое было не слишком понятно.
Это – ВЛАСТЬ!
Альфа и омега, краеугольный камень и основа любой жизни, свет и воздух, вода и земля… кровь, текущая в жилах. Ханс себя не мыслил без Фардании, без его власти… хотелось бы и продлить это время, но тут уж как получится. Справится тейн – получим еще лет пятьдесят для себя, больше-то вряд ли выйдет. Нет? Хотя бы сыну и внукам пригодится, а если уж вовсе плохо будет…
Был у тейна и еще один проект. Был… и более удачный.
Но это он пустит в ход потом, если не получится
С другой стороны, королева… БАБА она! Понимаете? Жен-щи-на!
А для самок всегда их детеныши на первом месте, да и государственные интересы им недоступны! Чего уж там… для Фардании Ханс принес бы в жертву кого угодно: сына, внуков… а уж о простых людях и говорить смешно! А Мария?
То-то и оно.
Бабы!
Но это можно использовать.
- Напиши Вернеру. Если королева-мать будет регентом при дочери, нас это вполне устроит… на следующие десять лет – точно. Пока Анна сможет лечь с мужем, пока родит, пока подрастут дети – тут торопиться ни к чему. Сам слова подберешь… ну и мальчишке объясни. Если королева поймет, что для нее так лучше… Саймону я сам напишу.
- Пусть поговорит с сестрой?
- Не думаю, что ему нравится решение Иоанна. И… надо отправлять в Эрланд несколько… зверей.
- Иоанну – пора?
- Да.
Мужчины понимающе переглянулись.
Наступала пора решительных действий.
Глава 4
- УБЬЮ!!!
По дворцу разносился даже не крик – рев и вой! Иоанн буйствовал и гневался. Придворные прятались и молились, чтобы не попасть под руку королю. Слугам и камердинеру прятаться было некуда, так что им доставалось по полной, стража уже волокла кого-то в допросную, но кто бы осудил короля? Повод-то какой?
Корона пропала!
Во дворец забрались воры, что унесли драгоценности короля – это ладно, это ничего! Обидно, понятно, и требует расследования и наказания, но это просто побрякушки. Красивые, дорогие, но таких – много. Их можно как-то заменить.
А корона?
Корона, скипетр, трон – это не просто так себе вещички, это и символы царствования, если что. Это как… божественное проклятие, как боги от тебя отвернулись, или требуют смены династии, или поступков твоих не одобряют… тут и до брожения в умах недалеко, а что потом? Бунт? Мятеж?
Да кто ж его знает, до чего горячие головы додумаются, там же ум и рядом не ночевал!
Иоанн орал и гневался, плевался и угрожал.
По счастью, обвинить королеву ему и в голову не пришло, потому что – КАК?!
Интересно, удар его не хватит? А то вдруг да повезет, тогда и бежать не придется? Нет, вряд ли, слишком хорошо получилось бы.
Мария взяла дочь, и ушла в сад. Ей надо было поговорить с Анной, и чем быстрее, тем лучше. Беседка, которую Мария выбрала, просматривалась насквозь, но это и лучше. Никто не подкрадется. Пусть сейчас у нее все чувства обострены, она не готова что-то исключать. Нелепая случайность – и пожалуйста! Тут же о ее планах донесут королю, а дальше…
Дальше ей придется выползать из камеры на свободу, а зачем? Лучше не искать себе проблем, посидят они с дочерью у всех на виду, не с любовником же!
Вот и сидели.
Анна забилась Марии под мышку, королева ровными движениями гладила дочку по спине, сначала они обе молчали, потом Мария решилась.
- Анечка, детка, мне очень надо с тобой поговорить серьезно.
- О чем? О ребенке?
Мария чуть со скамьи не упала.
- К-как…
- Я сегодня эрру Розабеллу слышала, она говорила, что давненько у тебя женских дней не было… аккурат, как вы с папой…
- Я поняла. Вот… с-собака! – ругнулась Мария. – Да, зайка, все правильно. Я жду ребенка.
- И что теперь будет?
- Давай подумаем вместе. Папа будет ему рад?
Анна подумала несколько минут. Но девочкой она была умной и рассудительной, потому и ответ нашелся быстро.
- Не знаю, мам.
- А его высочество Вернер?
- Нет, мама.
- Эрсоны? И та часть придворных, которая к ним примкнула?
- Н-нет.
- А папа то ли будет меня защищать, то ли нет.
Анна смотрела на мать с ужасом. Кажется, она поняла, ЧТО может случиться.
- М-мама…
- Если я хочу остаться в живых, мне надо уехать. Хотя бы до рождения ребенка, - четко сказала Мария. – Я бы хотела, чтобы ты уехала со мной. Я тебя люблю, ты моя дочь, я не хочу тебя здесь оставлять, но решать тебе и только тебе.
- Я поеду, – даже не засомневалась Анна.
Мария тоже была уверена в ее ответе, но…
- Подумай еще раз, родная моя девочка. Здесь ты принцесса, у тебя высокий статус, ты почти – почти! – наследница престола. И жених у тебя настоящий принц. Если я уеду, может случиться так, что мы не вернемся, или возвращаться будет некуда.
- Если папа…
- Да. И убийство его бастарда косвенно намекает. Илес не нужен был никому, разве что твой отец его любил…
Анна кивнула. Она как раз Илеса не любила, так что и не горевала.
- Я уезжаю. В лучшем варианте, я рожаю ребенка, мальчика или девочку, и возвращаюсь сюда. Уже более сильной, уже со своими людьми, уже на своих условиях. Это самое лучшее. Но есть и худшее.
- Что именно? – Анна уже успокоилась, и сейчас сосредоточенно думала.
- Я умру. Я не смогу вернуться по какой-то иной причине. Я попросту не захочу возвращаться. А может, и что-то еще. Я пока не знаю, как мы устроимся в этой жизни. Деньги есть, бедствовать мы не будем, но ты же понимаешь, что этого мало. Здесь пусть не самая лучшая, но определенность. Там, куда я отправляюсь, этого не будет. Я не знаю, лучше там будет или хуже, не знаю, где мы будем жить – понимаешь? Ничего пока не знаю. Поэтому не могу сделать выбор за тебя. Может, ты решишь, что с папой тебе лучше?
Анна думала.
- Мама, ты меня любишь?
- Больше всех в этом мире, - честно ответила Мария. Она действительно любила свою дочь, и только потому рассказывала ей все честно. Это – ее ребенок, и она заслуживает правду, а не утешительное вранье. – Люблю и буду любить, что бы ты ни решила.
Анна молчала. Смотрела на цветок, о чем-то думала.
- Мам… неопределенность – это плохо?
- Иногда – да, - честно ответила Мария.
- Тогда я еду с тобой. Тебе наверняка потребуется помощь с братиком или сестренкой.
Мария невольно хлюпнула носом. Таких слов она не ожидала… и это было так чудесно, что слезы сами на глаза навернулись!
- Детка… я все сделаю, чтобы ты не пожалела о своем решении.
- Я не буду жалеть, даже если мы не вернемся, - просто сказала Анна. – Я тебя тоже люблю. А папа меня не любит, он ко мне относится, как к короне или туфлям. Я для него просто ценная собственность, которой можно распорядиться, не дочь. С любимыми дочками так не поступают, как он, и продажным девкам их под ноги не кидают, и семью топтать не дозволяют! А еще… я не хочу править. Это больно, плохо и тяжело. А я хочу быть счастливой.
- Я постараюсь, чтобы у тебя было все хорошо, – Мария крепко обняла дочь. – У нас всех. Из шкуры вылезу, но ты ни в чем не будешь нуждаться, и замуж я тебя выдам только за того, кого ты полюбишь. А если обижать будет, я его сожру!
- Мама… нас?
- Нас?
- Меня и братика. Или сестренку.
- Конечно, вас. Обоих. Слово даю.
Показалось Марии, или где-то рядом словно невидимая струна прозвенела? И стихло…
Ее слова были услышаны.
***
Эрр Феликс возник рядом с Марией, словно из-под земли.
- Ваше величество.
Поклон был глубоким и уважительным.
- Эрр, - отозвалась Мария.
- Ваше величество, я могу вам чем-то помочь?
- Чем? – удивилась ее величество.
- Всем, чем смогу. Святой отец уже отписал вашему брату, но может, я могу сделать для вас хоть что-то?
Мария качнула головой.
- Благодарю вас, эрр, я ни в чем не нуждаюсь.
Уже начинается… Мария чувствовала себя, как на досках в открытом море. И синюю гладь буравит плавник акулы. Голодной такой, с понятными вкусовыми предпочтениями…
Страшно…
- Ваше величество, вы можете полностью мне доверять. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо.
Кто-то другой и растаял бы. Может быть.
Ах, как это легко, как приятно, вручить свою судьбу в чужие руки, довериться, а потом вытирать платочком слезы и каяться, и молиться, и вздыхать о несбыточном.
Мария, еще в бытность свою Машкой Белкиной, предпочитала засучивать рукава и бить лапами.
Можно – в нос. Можно – с ноги. Это как раз неважно, главное, что свою судьбу она определяет сама и только сама. Не кто-то там, не муж, не отец, не посторонний человек, а именно она. Что-то она сделает неправильно?
Если сама и виновата, то сама и переделает! А пока…
- Эрр Феликс, сделайте. Нарвите мне большой букет гортензий, мне нравятся эти цветы…
Эрр улыбнулся так, словно она сказала что-то важное.
- Сейчас, ваше величество. Надеюсь, ваше величество, что сирень Вам тоже понравилась.
Марию спасла только долгая жизнь бухгалтера и большой опыт. Только это позволило ей не ляпнуть: это – вы?!
Хотя чего тут думать, ясно же, кто прислал ей вазу с сиренью. Оказывается, у эльфа хороший вкус? Осталось вычислить автора янтарного гарнитура… или наплевать?
Она все равно уезжает, ее все это уже не волнует. Пусть живут, как захотят?
Наплевать и позабыть, однозначно. Но гарнитур она с собой возьмет. Пригодится.
***
Рэн мрачно греб. Сейчас была его очередь, потом будет работать Изао. Они с Джиро сейчас лежат на дне лодки, накрылись парусом и спят, стараются сохранить воду и силы. А он работает.
Шторм, который четыре дня бушевал по всему проливу, не пощадил и их лодочку. Схватил, завертел, потащил… мачта переломилась в первые несколько минут, они и мяукнуть не успели. Потом и лодочка перевернулась… никому не пожелаешь такого – цепляться за хлипкую скорлупку, ночью, в темноте, привязаться к ней веревками и молиться. И надеяться на лучшее.
Хорошо еще – тепло.
В зиму они бы и дня в воде не продержались, а тут… просто повезло.
Но вымокли все, устали, едва не утонули, и это еще повезло, что акул рядом не было, а то Джиро так по ноге досталось мачтой, просто ногу до кости рассекло. Лежит теперь, бредит.
А чего удивительного?
Так-то ногу соленой водой промыло, это хорошо, но там же и кровопотеря, и может, дерево какое в ране осталось, и себя Джиро не пожалел во время шторма… есть предел и силе чернозубых.
Вот и свалился. То бредил, сейчас уже и на это сил не хватает, они с Изао кое-какую рыбу поймали, но что те шесть рыбешек на троих здоровых мужиков? Да и не напьешься так… Рэн сильно подозревал, что его история тут и закончится. Но греб упорно, не сдаваться же?
Даже если плохо, если больно, если судьба тебя в дугу сгибает, все равно надо драться.
До последнего вздоха и взгляда. И если уйдешь непобежденным, тебя примет Многоликий. Твое имя и твоя семья не будут покрыты позором, это главное.
Ах, никто не увидит? Среди голого моря можно бы и сесть, и повыть всласть, и сломаться?
Рэн стиснул зубы, и принялся грести вдвое сильнее.
Он увидит. И предки увидят, и Многоликий…
Он не сдастся. Пока он жив, он не сдастся! Он помнил наставления прадеда: судьба ведет идущего и тащит отстающего. Если ты делаешь шаги, хоть маленькие, хоть куда, если ты двигаешься, рано или поздно судьба протянет тебе руку. И обязательно расстелится под ноги дорога, и найдутся попутчики, которые поделятся с тобой лепешкой и разожгут огонь.
