- Все будет втайне.
- То есть… ты себе уже нашла кого-то? Аж ты ж… - вспыхнул Иоанн.
И Мария не выдержала.
Придвинулась вплотную, ярость, исходящая от нее, почти обжигала.
- Я!? Ты меня предал! Ты разрешил меня убить! И теперь смеешь что-то требовать! Да я сейчас уйду, а завтра… завтра я пойду по стране с плачем! В Конклав обращусь! Тебя собственные подданные сожрут с кашей!
Иоанн даже назад шарахнулся, настолько жестокими были сейчас карие глаза. И… зрачки у нее вертикальные? И кажется ему – или нет? Блеснули за алыми губами два клыка… кажется, точно! Бред это! Не бывает такого!
Мария же неожиданно успокоилась. Выплеснула ярость – и улыбнулась. Нехорошо так, недобро, но уже не показывая клыков.
- Нет, Иоанн, так мы не договоримся. А ругаться я не хочу, у нас все же двое детей. Пусть меня от тебя с души воротит, они страдать не должны. Потому… подумай. Просто – подумай, что ты можешь мне предложить, и что хочешь от меня получить. И учти, как раньше уже не будет.
Развернулась – и направилась к выходу. Иоанн аж растерялся.
- Ты… так и уйдёшь?
Мария даже не удостоила короля взглядом, только дверь стукнула. Иоанн рванулся, было, за ней, удержать, не пустить… только вот в коридоре никого и не было уже. Людей. А змею он просто и не заметил. Гюрза как-то и не стремилась о себе объявлять, хвост подальше убрала, чтобы не наступил, кабан такой, и хватит с нее.
Первый разговор состоялся. А что – она надеялась, что все и сразу будет хорошо? Х-ха! Приличные переговоры длятся долго, это аксиома. За один день разве что сделаешь?
Ничего, дайте время…
Время улыбалось в ответ на слова женщины, пересыпаясь песчинками в песочных часах.
Время, время, всем дайте, а времени кто даст? Нет? Ну, так оно само возьмет! Все возьмет… и всех.
- Ваше величество, - Саймон всходил на корабль. Жену он поцеловал на прощание, крепко, показывая всем, что супруга у него и родная, и любимая… кто-то будет возражать? Точно не ее величество Изабелла.
Пусть давно уж остыли чувства, пусть в кровати Изабеллы иногда бывает один симпатичный лакей (пришлось его в лакеи взять, чтобы был доступ к телу), в одном супруги схожи, как две капли вина из одной бутылки. Картен – их страна.
Они в ней правят, они должны сохранить ее сильной и передать своему сыну. И удачно пристроить всех детей, и мальчиков, и девочек. И чтобы никаких бунтов – мятежей – покушений… не надо такого мальчику! Вот тут оба родителя отлично сошлись. И про двуипостасных Изабелла узнала от мужа. Первой.
За ум Саймон супругу ценил больше всего. Пусть не красавица! И нос длинноват, и волосы жидковаты, и грудь надо искать на ощупь – это все ерунда! Зато Изабелла умная и верная. И это решение они вместе приняли.
Саймону надо было съездить к сестре. Или ее уговорить приехать, или встретиться где-то на границе… но пока проявить добрую волю и съездить самому.
Двуипостасные!
Это ж… такое любому государству пригодится! Изабелла отлично понимала, что это… это и раньше-то редкостью было! Даже не один из сотни – один из тысячи готов был эту силу воспринять! Из пяти тысяч! Но разве можно пренебрегать такой возможностью?
Вот, Феликс!
Мальчик и умен, и предан, и мужа ее любит, как родного отца, и вторую ипостась получил – разве плохо? Замечательно просто! Такие слуги трону пригодятся!
А то и…
А если женщина получит вторую ипостась? Поди, и дети от такой могут родиться двуипостасными? А у них сын еще не сговорен?
Понятно, что такое нельзя бросать на произвол судьбы, значит, надо возглавить! За этим Саймон к сестре и ехал! Не доверишь ведь такое абы кому!
А Картен оставался под управлением ее величества Изабеллы. Она справится.
- Ты – знал?!
Димас Бустон склонился перед королевским гневом и развел руками.
- Да, ваше величество.
- А Исайя?
- Он пока ничего не знает, просто первую встречу надо было устроить безопасно для вас, в храме.
- Уссссстроил, - шипению Иоанна могла позавидовать любая гюрза. – Сссссстерва! Почему она не пришла сама? Не написала?
Димас поклонился еще раз. Работа у канцлера такая, отвечать на идиотские вопросы. Увы.
- Ваше величество, королева решила вначале поговорить со мной.
- Почему?!
- Потому что к вам подобраться намного сложнее, ваше величество. А я и в городе бываю, и записку мне передать легче, и сотня глаз за мной постоянно не следит.
С этим Иоанн вынужден был согласиться.
- Ты видел моего сына?
- Да, ваше величество. Я бы не посмел прийти к вам, не будучи уверен…
- Это и правда – мой сын?
Ничто другое сейчас Иоанна не занимало.
Сын!
Престолонаследник!
Надежда Эрланда, его будущее, а заодно и будущее самого Иоанна! Король даже сам себе в этом не признался бы, но ребенка он рассматривал, не как самостоятельного человека, а как свое продолжение. Свое бессмертие! Личное…
Мнение ребенка по этому поводу Иоанна не волновало! Его сын – его собственность, какое у него там может быть мнение, отличное от отцовского? Смешно даже!
- Да, ваше величество. У него ваши волосы, и он похож на ее высочество Анну.
- Анна, да. Ты ее видел?
- Да, ваше величество, у нее все хорошо.
Иоанн кивнул. Ну да, так и должно быть. Все правильно. А теперь снова о главном!
- А на меня мальчик похож? Как его назвали?
- Саймон Александер, ваше величество. Да, похож, как мне кажется. Но я могу и ошибаться, ваше величество, маленькие дети… они сложные.
А правду сказать – страшные. И похожи очень часто сами на себя. Или на мелких обезьянок.
Иоанн с презрением посмотрел на канцлера.
- Что бы ты понимал… кормилица у моего сына хорошая? Ему всего хватает?
- Ее величество лично кормит малыша, не доверяет посторонним, - честно ответил канцлер.
- Как? Сама? Фу, как это простонародно!
Димас поклонился, всем видом показывая: не виноват-с, ваше величество! Что увидел, то и сказал!
Иоанн покривил губы.
- Что ж. Ради сына… да, только ради сына я иду на эту жертву.
- Да, ваше величество.
- Прикажи этой женщине прийти в часовню, я поговорю с ней еще раз. Только ради сына!
Димас поклонился, соглашаясь с королевскими словами. И правильно сделал, не то подсвечником бы его Иоанн навернул, не глядя… не может ведь он признать, что его просто загнали в угол? Конечно, нет!
Он великодушно смиряется перед женской глупостью… он еще потом придумает, как это должно красивее звучать.
Эх, чего ради наследника не сделаешь!
Два эрра смотрели на… людей?
Животных?
Сложно сказать, пожалуй, там все и сразу было. Были те, кто походил на людей, только раздутых в два-три раза и покрытых шерстью. Были те, кто походил на зверей с подозрительно разумными мордами. Самыми страшными были те, кто застрял посередине, как жуткий гротеск. Кабан с человеческим лицом вместо морды, медведь с человеческими руками и глазами… жалко?
Скорее, жутко.
Страшное извращение естества. Мерзкое, отвратительное, дар божий, исковерканный злым человеческим деянием. И от этого мороз бежал по коже.
Или – не только от страха?
Для одного из мужчин это был его шанс на трон. Второй же делал карьеру. Для него это было возможностью выслужиться перед правителем, так что… посол и расцеловал бы каждую из тварей, если бы это помогло. Отвращение? А перетерпит!
Как этих тварей привезли в город?
Сразу.
Просто так их не провезешь, конечно, а вот в бродячем цирке – запросто. Там положено быть всяким уродам, и спрятать можно, что угодно. Так и поступили. А что ночью несколько повозок ненадолго к посольству приехали… и что? Может, нравится им так, кататься по городу? Это ж не запрещено?
И вот теперь эти существа смирно сидели в комнате, ждали. Брат Тома хорошо их выдрессировал, никто не скалился, не проявлял нетерпения.
- Когда? – наконец вымолвил один из эрров.
- Через два дня? – предположил второй.
Первый подумал.
- Да, пожалуй. Хотелось бы скорее, но… это разумно.
Существа, которые некогда были людьми, молчали. Они все слышали, но радовались другому.
Через два дня ЭТО закончится? Правда?
Даже если их убьют… ну и пусть убивают! Это не жизнь. В чужом и чуждом теле, с болью, страхом, голодом… да, они будут драться, они будут убивать, они могут принести еще немало боли и горя, но и свою смерть они примут с радостью.
Лечь бы, попросить, чтобы убили, самим на клинки кинуться… да только не получится так. До последнего вздоха и человек и животное сопротивляются смерти, до последнего вздоха отбиваются от врага. Это закон жизни.
Даже если живешь через силу, очень сложно самому убить себя. Невозможно почти…
Но через два дня…
Они не будут жалеть ни себя, ни врага. Так проще… пусть только точно убьют. Хуже, если ранят, посадят в клетку, или будут мучить… да, никого не жалеть! Чтобы точно убили.
- Ваше высочество?
Хорошо еще, не обмочился. А мог бы!
И от неожиданности, и вообще… Феликс, как приличны й человек, спал. А тут приходят, и усаживаются ему всем весом на живот. С размаху!
- Я, - Анна выглядела серьезной не по возрасту. – Я ненадолго, ладно?
- Я слушаю?
Дураком Феликс не был, и понимал, что просто так ее высочество ходить не будет. Только по делу. Мария за дочерью приглядывает, словно и не королева, и если Анна удрала от матери, это точно неспроста.
- Я… мама собирается опять вернуться во дворец.
- Да.
- И я с ней.
- Да.
- А ты с нами рядом будешь?
Феликс только вздохнул.
- Я ведь подданный Картена. И его величество мне ничего пока не приказывал.
И не говорил. А только и Марию он оставить уже не сможет. И Анну. Как их бросить одних? Таких беззащитных? Стоит только подумать, что его девочек может кто-то обидеть… руки в кулаки сжимаются! И когда только королева и Анна перешли для него в категорию «своих»?
Феликс не знал ответа.
Но и Мария, и Анна для него были своими, родными, любимыми, хоть и по-разному, их обеих надо было беречь и защищать. Вот Тину и Мелиссу – нет, у них вторая ипостась есть, они сами за себя постоять могут. А королеву надо.
И Анну надо.
И наличие второго облика у Марии ничего не меняло, и общая ядовитость – тоже.
- А если ты будешь моим женихом? Как тогда?
Феликс пожал плечами. Получилось чуточку неловко, попробуйте такое проделывать лежа. Анна вцепилась ему в плечи.
А глаза у нее глубокие, как и у матери. Темные.
Нет, не было ничего сексуального, Феликс не извращенец, чтобы на десятилетних девочек смотреть, просто подумалось вдруг, что лет через пять за Анной стада мужчин бегать будут. Даже если у нее таких объемов, как у Дианы не вырастет.
- Не знаю.
- Тогда я тебе официально предлагаю руку и сердце, - голос Анны надломился на последних словах, и Феликс невольно обнял ее, притянул к себе… девочка была, словно кусочек льда. Вся замерзла, то ли от ветра, то ли от нервов. Чего ей это стоило? Вот так прийти, решиться…
- Девочка…
- Я знаю, я маленькая еще, но я вырасту. А люблю я тебя уже сейчас. И ты мне нужен, и важен, и я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Не потому, что ты красивый, а потому, что ты настоящий, - Анна тряхнула головой, и Феликс чихнул. Волосы в нос попали. – Я не знаю, я просто так вижу…
- Я буду рядом.
- Ты…
- Я приму твое предложение, - решился Феликс. Ну не мог он ее сейчас оттолкнуть, просто не мог! Это было бы даже не жестокостью – раной, от которой девочка бы точно не оправилась следующие… да может, и на всю жизнь! От такого шрамы на сердце никогда не заживают. – Только с оговоркой. Если через пять лет ты еще раз его повторишь, пойдем в храм. А пока – просто так. Я буду твоим женихом, и никуда от тебя не уйду. Согласна?
Анна выдохнула.
Словно гора с плеч свалилась… страшно! Безумно страшно, и раньше она бы никогда, и ни за что… но что-то сдвинулось за последний год, что-то изменилось. И Анна открыла в себе новые силы.
Куда только делась та девочка, которая тенью скользила по дворцу и плакала из-за презрительных взглядов? Сейчас бы…
Взгляды, говорите? Ну и радуйтесь, что у вас глаза есть. Пока.
- Я – повторю через пять лет.
- Я подожду.
В свою кровать Анна забиралась довольная, как кошка, сожравшая всю сметану на кухне.
Феликс теперь ее. А она – его. И с этим уже можно противостоять и отцу, и придворным, и всему остальному миру! Никому она свое счастье не отдаст! А не нравится?
Не задерживаю!
Второй разговор Марии и его величества Иоанна состоялся ровно через десять дней после первого. Иоанн, вернувшись к себе, мрачно напился, перебив об стену все пустые бутылки. Против обыкновения, не орал песни, не буянил, а молча надирался, понимая, что выхода нет. Он загнан в угол, и Мария еще очень милосердна. Кто другой и больше мог бы потребовать.
Она же…
Где там еще одна бутылка?
Мария тоже не давила.
Пусть Иоанн отойдет от первого приступа бешенства, пусть придет в себя, пусть подумает спокойно. А уж потом… потом он и сам согласится на ее условия.
Ждать пришлось недолго.
И то!
Сын!
Кому-то другому Иоанн мог бы не поверить. Но зная, когда родился малыш, ровно через девять месяцев после той ночи, зная саму Марию… честность у королевы была основной чертой. Потому и сложно было ей при дворе, что не любила она врать. Старая Мария.
Та, которую он убил.
Она никогда не врала ни мужу, ни детям. А вот новая Мария могла бы солгать, только смысла не было. Четко математический подход. Вранье должно приносить выгоду и не разоблачаться при проверке. Тогда можно. В противном случае не стоит и начинать, чего время-то тратить?
Иоанн был мрачен и недоволен. Мария спокойна и уверенна в себе. Так что первой разговор начала именно она.
- Вы обдумали мое предложение, Иоанн?
- Когда-то ты называла меня иначе.
- До того, как умерла, а мой муж привел в нашу постель дешевую рыжую шлюху, – огрызнулась Мария.
Иоанн поднял брови.
- Ты ревнуешь?
- Брезгую, - поморщилась Мария. – дело не в ревности, нет. Бывают поступки, которые пачкают тебя грязью, и потом не отмоешься. Ты король, ты можешь приказать многое, но ЭТО тебе не забудут.
- Ты и не дашь?
- Мне и не надо. Ты казнил Эрсонов, ты запугал придворных, но ты ничего не сделаешь с народной памятью.
- Пфффф!
- Не стоит так презрительно относиться к народу.
- Это всего лишь корова, которую можно за рога и на бойню.
- Бешеной коровы и львы боятся.
Иоанн хмыкнул.
- Раньше ты так не говорила.
- Поумнела. Да и много ли мы на самом деле говорили? Ты хотел меня услышать? Понять? Поддержать? Я не помню этого, Иоанн.
- Ты можешь мне дать шанс сейчас.
- Не могу, - Мария качнула головой. – Единожды предавшим дважды не верят. Довольно. Мои условия ты знаешь. Дети, безопасность, свобода, пусть и втайне. Ты согласен?
- Да, – слово выпало, словно гирей покатилось по мозаичному полу. Ох и нелегко же Иоанну было на такое соглашаться!
Его жена!
Это ж… вот ваши тапочки пошли бы к другому хозяину, да сами, добровольно? Вы такое стерпите? Имущество из дому уводят, считай, воруют! Грабят же! Средь бела дня!
Мария поняла его чувства, и кивнула.
- Понимаю, это тяжело. Но другого выбора у нас нет, если мы хотим и дальше править.
- Ты – хочешь?
- Мой сын имеет права на трон. Наш сын. Мы будем это повторять?
- Нет. Как ты собираешься вернуться?
Мария улыбнулась чуточку лукаво, и Иоанн даже задохнулся от… чего? Ревности? Любви? Чувства собственника? Сам он не знал, что сейчас стиснуло грудь клещами, так хороша была Мария в простом платье ярки-синего цвета, даже без украшений.
- То есть… ты себе уже нашла кого-то? Аж ты ж… - вспыхнул Иоанн.
И Мария не выдержала.
Придвинулась вплотную, ярость, исходящая от нее, почти обжигала.
- Я!? Ты меня предал! Ты разрешил меня убить! И теперь смеешь что-то требовать! Да я сейчас уйду, а завтра… завтра я пойду по стране с плачем! В Конклав обращусь! Тебя собственные подданные сожрут с кашей!
Иоанн даже назад шарахнулся, настолько жестокими были сейчас карие глаза. И… зрачки у нее вертикальные? И кажется ему – или нет? Блеснули за алыми губами два клыка… кажется, точно! Бред это! Не бывает такого!
Мария же неожиданно успокоилась. Выплеснула ярость – и улыбнулась. Нехорошо так, недобро, но уже не показывая клыков.
- Нет, Иоанн, так мы не договоримся. А ругаться я не хочу, у нас все же двое детей. Пусть меня от тебя с души воротит, они страдать не должны. Потому… подумай. Просто – подумай, что ты можешь мне предложить, и что хочешь от меня получить. И учти, как раньше уже не будет.
Развернулась – и направилась к выходу. Иоанн аж растерялся.
- Ты… так и уйдёшь?
Мария даже не удостоила короля взглядом, только дверь стукнула. Иоанн рванулся, было, за ней, удержать, не пустить… только вот в коридоре никого и не было уже. Людей. А змею он просто и не заметил. Гюрза как-то и не стремилась о себе объявлять, хвост подальше убрала, чтобы не наступил, кабан такой, и хватит с нее.
Первый разговор состоялся. А что – она надеялась, что все и сразу будет хорошо? Х-ха! Приличные переговоры длятся долго, это аксиома. За один день разве что сделаешь?
Ничего, дайте время…
Время улыбалось в ответ на слова женщины, пересыпаясь песчинками в песочных часах.
Время, время, всем дайте, а времени кто даст? Нет? Ну, так оно само возьмет! Все возьмет… и всех.
***
- Ваше величество, - Саймон всходил на корабль. Жену он поцеловал на прощание, крепко, показывая всем, что супруга у него и родная, и любимая… кто-то будет возражать? Точно не ее величество Изабелла.
Пусть давно уж остыли чувства, пусть в кровати Изабеллы иногда бывает один симпатичный лакей (пришлось его в лакеи взять, чтобы был доступ к телу), в одном супруги схожи, как две капли вина из одной бутылки. Картен – их страна.
Они в ней правят, они должны сохранить ее сильной и передать своему сыну. И удачно пристроить всех детей, и мальчиков, и девочек. И чтобы никаких бунтов – мятежей – покушений… не надо такого мальчику! Вот тут оба родителя отлично сошлись. И про двуипостасных Изабелла узнала от мужа. Первой.
За ум Саймон супругу ценил больше всего. Пусть не красавица! И нос длинноват, и волосы жидковаты, и грудь надо искать на ощупь – это все ерунда! Зато Изабелла умная и верная. И это решение они вместе приняли.
Саймону надо было съездить к сестре. Или ее уговорить приехать, или встретиться где-то на границе… но пока проявить добрую волю и съездить самому.
Двуипостасные!
Это ж… такое любому государству пригодится! Изабелла отлично понимала, что это… это и раньше-то редкостью было! Даже не один из сотни – один из тысячи готов был эту силу воспринять! Из пяти тысяч! Но разве можно пренебрегать такой возможностью?
Вот, Феликс!
Мальчик и умен, и предан, и мужа ее любит, как родного отца, и вторую ипостась получил – разве плохо? Замечательно просто! Такие слуги трону пригодятся!
А то и…
А если женщина получит вторую ипостась? Поди, и дети от такой могут родиться двуипостасными? А у них сын еще не сговорен?
Понятно, что такое нельзя бросать на произвол судьбы, значит, надо возглавить! За этим Саймон к сестре и ехал! Не доверишь ведь такое абы кому!
А Картен оставался под управлением ее величества Изабеллы. Она справится.
Глава 8
- Ты – знал?!
Димас Бустон склонился перед королевским гневом и развел руками.
- Да, ваше величество.
- А Исайя?
- Он пока ничего не знает, просто первую встречу надо было устроить безопасно для вас, в храме.
- Уссссстроил, - шипению Иоанна могла позавидовать любая гюрза. – Сссссстерва! Почему она не пришла сама? Не написала?
Димас поклонился еще раз. Работа у канцлера такая, отвечать на идиотские вопросы. Увы.
- Ваше величество, королева решила вначале поговорить со мной.
- Почему?!
- Потому что к вам подобраться намного сложнее, ваше величество. А я и в городе бываю, и записку мне передать легче, и сотня глаз за мной постоянно не следит.
С этим Иоанн вынужден был согласиться.
- Ты видел моего сына?
- Да, ваше величество. Я бы не посмел прийти к вам, не будучи уверен…
- Это и правда – мой сын?
Ничто другое сейчас Иоанна не занимало.
Сын!
Престолонаследник!
Надежда Эрланда, его будущее, а заодно и будущее самого Иоанна! Король даже сам себе в этом не признался бы, но ребенка он рассматривал, не как самостоятельного человека, а как свое продолжение. Свое бессмертие! Личное…
Мнение ребенка по этому поводу Иоанна не волновало! Его сын – его собственность, какое у него там может быть мнение, отличное от отцовского? Смешно даже!
- Да, ваше величество. У него ваши волосы, и он похож на ее высочество Анну.
- Анна, да. Ты ее видел?
- Да, ваше величество, у нее все хорошо.
Иоанн кивнул. Ну да, так и должно быть. Все правильно. А теперь снова о главном!
- А на меня мальчик похож? Как его назвали?
- Саймон Александер, ваше величество. Да, похож, как мне кажется. Но я могу и ошибаться, ваше величество, маленькие дети… они сложные.
А правду сказать – страшные. И похожи очень часто сами на себя. Или на мелких обезьянок.
Иоанн с презрением посмотрел на канцлера.
- Что бы ты понимал… кормилица у моего сына хорошая? Ему всего хватает?
- Ее величество лично кормит малыша, не доверяет посторонним, - честно ответил канцлер.
- Как? Сама? Фу, как это простонародно!
Димас поклонился, всем видом показывая: не виноват-с, ваше величество! Что увидел, то и сказал!
Иоанн покривил губы.
- Что ж. Ради сына… да, только ради сына я иду на эту жертву.
- Да, ваше величество.
- Прикажи этой женщине прийти в часовню, я поговорю с ней еще раз. Только ради сына!
Димас поклонился, соглашаясь с королевскими словами. И правильно сделал, не то подсвечником бы его Иоанн навернул, не глядя… не может ведь он признать, что его просто загнали в угол? Конечно, нет!
Он великодушно смиряется перед женской глупостью… он еще потом придумает, как это должно красивее звучать.
Эх, чего ради наследника не сделаешь!
***
Два эрра смотрели на… людей?
Животных?
Сложно сказать, пожалуй, там все и сразу было. Были те, кто походил на людей, только раздутых в два-три раза и покрытых шерстью. Были те, кто походил на зверей с подозрительно разумными мордами. Самыми страшными были те, кто застрял посередине, как жуткий гротеск. Кабан с человеческим лицом вместо морды, медведь с человеческими руками и глазами… жалко?
Скорее, жутко.
Страшное извращение естества. Мерзкое, отвратительное, дар божий, исковерканный злым человеческим деянием. И от этого мороз бежал по коже.
Или – не только от страха?
Для одного из мужчин это был его шанс на трон. Второй же делал карьеру. Для него это было возможностью выслужиться перед правителем, так что… посол и расцеловал бы каждую из тварей, если бы это помогло. Отвращение? А перетерпит!
Как этих тварей привезли в город?
Сразу.
Просто так их не провезешь, конечно, а вот в бродячем цирке – запросто. Там положено быть всяким уродам, и спрятать можно, что угодно. Так и поступили. А что ночью несколько повозок ненадолго к посольству приехали… и что? Может, нравится им так, кататься по городу? Это ж не запрещено?
И вот теперь эти существа смирно сидели в комнате, ждали. Брат Тома хорошо их выдрессировал, никто не скалился, не проявлял нетерпения.
- Когда? – наконец вымолвил один из эрров.
- Через два дня? – предположил второй.
Первый подумал.
- Да, пожалуй. Хотелось бы скорее, но… это разумно.
Существа, которые некогда были людьми, молчали. Они все слышали, но радовались другому.
Через два дня ЭТО закончится? Правда?
Даже если их убьют… ну и пусть убивают! Это не жизнь. В чужом и чуждом теле, с болью, страхом, голодом… да, они будут драться, они будут убивать, они могут принести еще немало боли и горя, но и свою смерть они примут с радостью.
Лечь бы, попросить, чтобы убили, самим на клинки кинуться… да только не получится так. До последнего вздоха и человек и животное сопротивляются смерти, до последнего вздоха отбиваются от врага. Это закон жизни.
Даже если живешь через силу, очень сложно самому убить себя. Невозможно почти…
Но через два дня…
Они не будут жалеть ни себя, ни врага. Так проще… пусть только точно убьют. Хуже, если ранят, посадят в клетку, или будут мучить… да, никого не жалеть! Чтобы точно убили.
***
- Ваше высочество?
Хорошо еще, не обмочился. А мог бы!
И от неожиданности, и вообще… Феликс, как приличны й человек, спал. А тут приходят, и усаживаются ему всем весом на живот. С размаху!
- Я, - Анна выглядела серьезной не по возрасту. – Я ненадолго, ладно?
- Я слушаю?
Дураком Феликс не был, и понимал, что просто так ее высочество ходить не будет. Только по делу. Мария за дочерью приглядывает, словно и не королева, и если Анна удрала от матери, это точно неспроста.
- Я… мама собирается опять вернуться во дворец.
- Да.
- И я с ней.
- Да.
- А ты с нами рядом будешь?
Феликс только вздохнул.
- Я ведь подданный Картена. И его величество мне ничего пока не приказывал.
И не говорил. А только и Марию он оставить уже не сможет. И Анну. Как их бросить одних? Таких беззащитных? Стоит только подумать, что его девочек может кто-то обидеть… руки в кулаки сжимаются! И когда только королева и Анна перешли для него в категорию «своих»?
Феликс не знал ответа.
Но и Мария, и Анна для него были своими, родными, любимыми, хоть и по-разному, их обеих надо было беречь и защищать. Вот Тину и Мелиссу – нет, у них вторая ипостась есть, они сами за себя постоять могут. А королеву надо.
И Анну надо.
И наличие второго облика у Марии ничего не меняло, и общая ядовитость – тоже.
- А если ты будешь моим женихом? Как тогда?
Феликс пожал плечами. Получилось чуточку неловко, попробуйте такое проделывать лежа. Анна вцепилась ему в плечи.
А глаза у нее глубокие, как и у матери. Темные.
Нет, не было ничего сексуального, Феликс не извращенец, чтобы на десятилетних девочек смотреть, просто подумалось вдруг, что лет через пять за Анной стада мужчин бегать будут. Даже если у нее таких объемов, как у Дианы не вырастет.
- Не знаю.
- Тогда я тебе официально предлагаю руку и сердце, - голос Анны надломился на последних словах, и Феликс невольно обнял ее, притянул к себе… девочка была, словно кусочек льда. Вся замерзла, то ли от ветра, то ли от нервов. Чего ей это стоило? Вот так прийти, решиться…
- Девочка…
- Я знаю, я маленькая еще, но я вырасту. А люблю я тебя уже сейчас. И ты мне нужен, и важен, и я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Не потому, что ты красивый, а потому, что ты настоящий, - Анна тряхнула головой, и Феликс чихнул. Волосы в нос попали. – Я не знаю, я просто так вижу…
- Я буду рядом.
- Ты…
- Я приму твое предложение, - решился Феликс. Ну не мог он ее сейчас оттолкнуть, просто не мог! Это было бы даже не жестокостью – раной, от которой девочка бы точно не оправилась следующие… да может, и на всю жизнь! От такого шрамы на сердце никогда не заживают. – Только с оговоркой. Если через пять лет ты еще раз его повторишь, пойдем в храм. А пока – просто так. Я буду твоим женихом, и никуда от тебя не уйду. Согласна?
Анна выдохнула.
Словно гора с плеч свалилась… страшно! Безумно страшно, и раньше она бы никогда, и ни за что… но что-то сдвинулось за последний год, что-то изменилось. И Анна открыла в себе новые силы.
Куда только делась та девочка, которая тенью скользила по дворцу и плакала из-за презрительных взглядов? Сейчас бы…
Взгляды, говорите? Ну и радуйтесь, что у вас глаза есть. Пока.
- Я – повторю через пять лет.
- Я подожду.
В свою кровать Анна забиралась довольная, как кошка, сожравшая всю сметану на кухне.
Феликс теперь ее. А она – его. И с этим уже можно противостоять и отцу, и придворным, и всему остальному миру! Никому она свое счастье не отдаст! А не нравится?
Не задерживаю!
***
Второй разговор Марии и его величества Иоанна состоялся ровно через десять дней после первого. Иоанн, вернувшись к себе, мрачно напился, перебив об стену все пустые бутылки. Против обыкновения, не орал песни, не буянил, а молча надирался, понимая, что выхода нет. Он загнан в угол, и Мария еще очень милосердна. Кто другой и больше мог бы потребовать.
Она же…
Где там еще одна бутылка?
Мария тоже не давила.
Пусть Иоанн отойдет от первого приступа бешенства, пусть придет в себя, пусть подумает спокойно. А уж потом… потом он и сам согласится на ее условия.
Ждать пришлось недолго.
И то!
Сын!
Кому-то другому Иоанн мог бы не поверить. Но зная, когда родился малыш, ровно через девять месяцев после той ночи, зная саму Марию… честность у королевы была основной чертой. Потому и сложно было ей при дворе, что не любила она врать. Старая Мария.
Та, которую он убил.
Она никогда не врала ни мужу, ни детям. А вот новая Мария могла бы солгать, только смысла не было. Четко математический подход. Вранье должно приносить выгоду и не разоблачаться при проверке. Тогда можно. В противном случае не стоит и начинать, чего время-то тратить?
Иоанн был мрачен и недоволен. Мария спокойна и уверенна в себе. Так что первой разговор начала именно она.
- Вы обдумали мое предложение, Иоанн?
- Когда-то ты называла меня иначе.
- До того, как умерла, а мой муж привел в нашу постель дешевую рыжую шлюху, – огрызнулась Мария.
Иоанн поднял брови.
- Ты ревнуешь?
- Брезгую, - поморщилась Мария. – дело не в ревности, нет. Бывают поступки, которые пачкают тебя грязью, и потом не отмоешься. Ты король, ты можешь приказать многое, но ЭТО тебе не забудут.
- Ты и не дашь?
- Мне и не надо. Ты казнил Эрсонов, ты запугал придворных, но ты ничего не сделаешь с народной памятью.
- Пфффф!
- Не стоит так презрительно относиться к народу.
- Это всего лишь корова, которую можно за рога и на бойню.
- Бешеной коровы и львы боятся.
Иоанн хмыкнул.
- Раньше ты так не говорила.
- Поумнела. Да и много ли мы на самом деле говорили? Ты хотел меня услышать? Понять? Поддержать? Я не помню этого, Иоанн.
- Ты можешь мне дать шанс сейчас.
- Не могу, - Мария качнула головой. – Единожды предавшим дважды не верят. Довольно. Мои условия ты знаешь. Дети, безопасность, свобода, пусть и втайне. Ты согласен?
- Да, – слово выпало, словно гирей покатилось по мозаичному полу. Ох и нелегко же Иоанну было на такое соглашаться!
Его жена!
Это ж… вот ваши тапочки пошли бы к другому хозяину, да сами, добровольно? Вы такое стерпите? Имущество из дому уводят, считай, воруют! Грабят же! Средь бела дня!
Мария поняла его чувства, и кивнула.
- Понимаю, это тяжело. Но другого выбора у нас нет, если мы хотим и дальше править.
- Ты – хочешь?
- Мой сын имеет права на трон. Наш сын. Мы будем это повторять?
- Нет. Как ты собираешься вернуться?
Мария улыбнулась чуточку лукаво, и Иоанн даже задохнулся от… чего? Ревности? Любви? Чувства собственника? Сам он не знал, что сейчас стиснуло грудь клещами, так хороша была Мария в простом платье ярки-синего цвета, даже без украшений.
