Эмиль вздернул брови и довольно долго озадаченно взирал на мастера.
- А вы сами, господин? – спросил он, когда Вэл взглянул на него. – Вы не можете меня учить? Или… не хотите?
Лишь теперь в голосе мальчишки маг услышал намек на горечь, страх и обиду. Будто отвернувшийся от него даян пугал Эмиля гораздо больше не случившейся смерти.
- Я? – немного опешив, переспросил маг. – Ты хочешь, чтобы тебя учил темный даян? Ты вряд ли станешь таким, как я. Твоя энергия довольно активна и выжигает тьму при соприкосновении. То, чему учили меня, тебе не совсем подходит. Тебе лучше учиться у светлых.
- Но вы ведь сами сказали, что сила не имеет формы, она не светлая и не темная, - хрипло напомнил мальчишка. – И что энергию жизни нельзя отделить от энергии смерти. Не означает ли это, что вы можете стать для меня наставником не хуже, чем любой другой даян?
Маг невольно хмыкнул, признавая некую правоту своего слуги. Теоретически, во всех кланах даянов учили примерно одному и тому же. Но Адэра весьма удивило то, что мальчишка столь спокойно отреагировал на все новости и был готов остаться подле мастера после всего, что случилось. Еще и в ученики набивался.
За годы странствий Вэлтин встречал немало юных магов, отправившихся в свое первое путешествие в компании наставника или друзей. И встречал совсем юных одаренных детей, которые еще не обзавелись собственным кланом, готовым поддержать их. Но ни дети, ни юные маги, как бы сложно им ни приходилось, не стремились в клан Адэр. Это и в прошлом происходило редко, а после гонений на темных даянов и вовсе сошло на нет.
И вот теперь, столько лет спустя, мастер видел перед собой первого человека, который бесстрашно принимал то, что учить его станет темный маг.
- Я могу учить тебя, - сказал даян, - но ты должен быть готов к тому, что тебе не удастся сменить наставника в дальнейшем. Ни один клан не примет того, кто начинал познавать мастерство под моим руководством. Я темный. И светлые весьма и весьма предвзяты ко всему, что связано со мной, моей семьей и моим кланом.
- Я никого из этих… светлых не знаю, - напомнил мальчишка и внезапно с легким презрением искривил губы, выказывая свое отношение ко всем остальным кланам магов разом. – А с вами хоть немного, но знаком.
Вэл все еще сомневался, что Эмиль до конца осознает сделанный выбор, а потому решил пока оставить эту тему и предложил:
- Пока мне нечему тебя учить. Сначала ты должен восстановиться, а это займет дни или даже недели. Вернемся к этой беседе тогда, когда ты окрепнешь.
Мальчишка пару секунд пристально смотрел на мага своими необычными глазами, а потом кивнул.
- Отдыхай. Впереди еще несколько сложных дней пути, прежде чем мы сможем получить хоть какую-то видимость крыши над головой.
Несколько дней они с утра и до вечера двигались на север. Арай придумал какую-то причудливую конструкцию из планок, ремней и одеял, так что Ляна могла ехать верхом, продолжая большую часть времени спать. Но благодаря необычному креслу-седлу двигались путники гораздо быстрее, пусть и останавливались каждые два часа, чтобы Эмилянь могла передохнуть. Из-за этого короткий бросок до Змеиного Холма растянулся на несколько дней, но ни маг, ни дядюшка не попрекали этим третьего спутника.
На каждой остановке даян пристально проверял состояние Эмилянь и вынуждал ее выпить несколько глотков терпкого или горького отвара из фляг. Девушка не сопротивлялась, пусть от вкуса зелий у нее совершенно пропал аппетит. Зато с каждым днем все меньше болело и тянуло внутри, жилы более не опаляло то холодом, то огнем.
Лиса из Города Трех Ветров хорошо собрала их в дорогу. На больших привалах маг и его слуга подкреплялись свежими и высушенными фруктами, лепешками, сыром, вяленым мясом и чаем. А в вечерних сумерках дядюшка варил или жидкую кашу с кусочками баранины, или густой жирный суп, который полагалось заедать все теми же лепешками с тмином, имбирем и луговыми травами.
- Через день, на рассвете, если будем двигаться все так же, доберемся до поселения, - уверенно заявил живой мертвец на четвертый день, задумчиво принюхиваясь и прислушиваясь к пространству.
Они двигались не по дорогам империи, а через бесконечные голые луга, все больше смахивавшие на выжженную весенним солнцем степь. Утром мастер передал Ляне кусок полотна, велев прикрыть им нос и рот перед началом очередного перехода, но это не сильно помогло. К вечеру девушке казалось, что она проглотила не меньше пяти чайных чашек земли и сухой прошлогодней травы. На языке осталась горечь, губы обветрились и на ощупь казались шероховатыми от пыли.
- Как? – только и смогла просипеть Эмилянь, глядя на дядюшку.
- Он чует людей, - пояснил мастер Адэр. – Он ведь мертвый, темный, для таких живые – источник энергии, как пища для хищника.
- Да, - покивал дядюшка, ни капли не смущенный тем, как объяснил его особенность даян. – Я чую людей по остаточной энергии. Ветер доносит до меня отголоски. Людские следы мы встретили сегодня, но мы двигаемся медленно и не по дорогам.
Мужчины развернули схематичную карту Аталийской империи, и дядюшка довольно точно указал место, куда они двигались.
- Вы там когда-нибудь были? – спросила девушка. – В Змеином Холме?
- Нет, мало кто вообще побывал во всех уделах и поселениях в империи, - сказал маг, и Ляне почудилась усмешка в его тоне. – Даже сборщики налогов за всю жизнь видят лишь малую часть Аталийской империи. А странствующие даяны предпочитают более населенные места и не забредают в туда, где между поселениями больше дня пути.
Эмилянь попыталась представить себе деревушку, к которой они двигались. Ей виделось несколько десятков низких домиков, сложенных из смешанной с глиной, землей и навозом травы, соломы и веток, покрытых травяными же крышами – вряд ли в здешних местах хватило бы дерева на постройку хотя бы одного дома. Ребенком она читала не только то, что велел изучать наставник, любила перебирать свитки с редкими легендами, а потому знала сказку про одну местную красавицу, возжелавшую для себя такой же дом, как у прекрасных богатых дам из Золотого Города.
Девушка из сказки была прекрасна, будто яркая весна. Дочь старосты деревни, она носила самые дорогие из доступных тканей. Ее верхнее одеяние украшала вышивка цветной нитью, а по подолу и рукавам – еще и лентами, привезенными торговцами с запада и севера. Тяжелое монисто укрывало ее юную высокую грудь поверх белоснежной блузы и алой безрукавки, нити монет и цепочек позвякивали в ее толстых косах, перевитых лентами.
Каждый юноша и мужчина желал взять красавицу женой в свой дом, но дочь старосты была непреклонна. Она отвергала первых красавцев и богатых земледельцев, готовых бросить к ее ногам мешки с зерном и привести под ее окна стада коз и лошадей. Лишь одного хотела девушка – свой дом. Да не простой, а настоящий, деревянный или каменный, как в большом городе, в самой столице. И лишь за того, кто предложит ей войти хозяйкой в такой дом, готова была пойти красавица замуж.
Многие отступались, многие пытались уговорить упертую девушку, но отец дал ей вольную в выборе мужа, да и характером дочь старосты была не так проста, как другие девушки в их деревне.
Так бы и прожила красавица всю жизнь в доме отца, если бы не один заезжий богач. Он увидел девушку и возжелал ее. И был готов бросить к ее ногам любые деньги, вот только никаких денег не хватило бы ему, чтобы доставить в степь достаточно древесины, камня и бумаги для возведения дома, как в Золотом Городе. И тогда разыскал мужчина шаманку-шулмас и испросил у нее совета. А та ответила, что никто из живых не в силах ему помочь. Но богач не отступил. И тогда шаманка предложила ему сделку. Ради своего счастья богач был готов на все, а потому мало вслушивался в то, что просила у него шулмас, соглашался с ее требованиями и даже пролил кровь в костер, который она развела, желая поскорее получить помощь.
Уже через день к месту в чистом поле стали стекаться темные создания, каждое из которых несло то камень, то ветку, то доску, то целое дерево с корнями. А по ночам, оседлав саму шулмас, будто осла, таскал богач по небу связки кирпичей, да так уставал, что утром не мог встать с постели. От полнолуния и до полнолуния творилось колдовство, и вот было собрано достаточно, чтобы возвести дом, достойный первой красавицы. И началась стройка.
Многих пытался нанять богач, но все говорили, что строит он дом на костях и из костей, а потому не желают они даже подходить к проклятой земле, где предстояло встать двухэтажному особняку. Но и без рабочих строительство двигалось быстро. Уже к следующему полнолунию дом поднялся над землей остовом, издали похожий на огромный скелет неизвестного животного, а еще через месяц новый дом был готов впустить в свои двери хозяйку.
И та, пусть и нашептывали ей в уши сплетни, пусть и отговаривали, смело покрыла голову свадебным пологом, облачилась в расшитый алый наряд невесты и переступила порог дома, возведенного из кирпича, камня и дерева, собранного со всех уголков империи.
Но счастье молодых продлилось недолго. Уже на следующую ночь услышали они скрипы и стоны, а свечи гасли, стоило их только запалить. Днем же, даже летом и с горящими очагами, чуяли хозяева могильных холод в доме и аромат истлевших благовоний. Так продолжалось изо дня в день, из ночи в ночь, и потеряла красавица покой, осунулась, подурнела. Ее муж осерчал и поспешил к шаманке, что помогла с возведением дома, требуя ответа. Но та лишь посмеялась над ним, сказав:
- Когда ты желал исполнения своей прихоти, то не спрашивал, как и где я возьму то, что тебе нужно. И без раздумий подписал договор со мной. И я выполнила свою часть обещания. Я собрала для тебя все, что нужно, обыскала каждый уголок страны, чтобы ты смог возвести свой дом. Так отчего ты сейчас так сердит?
Посмеиваясь над мужчиной, сказала ему шулмас, что ветки и деревья брала она с берегов мертвых рек, доски – с погостов, а камни и кирпичи – в оставленных домах вымерших деревень. А потому дом его – мертвый дом из мертвого.
- А какой еще дом я могла помочь тебе построить колдовством? – с усмешкой спросила шаманка. – Ты желал исполнить то, что невозможно. И получил дом, которого не должно быть. А девушка твоя столь желала величия и славы, что не прислушалась к словам родни и друзей, вошла в мертвый дом хозяйкою. Отныне не покинуть вам этого дома до самой вашей смерти.
Прожили молодые супруги после этого недолго. Они не могли уйти из мертвого дома по своей воле, но и не могли в нем оставаться, а потому решились наложить на себя руки. Дом тут же обозвали проклятым и попытались сжечь, но тот отвергал любое пламя. Тогда его окна и двери заколотили, а все, кто жил неподалеку, предпочли перебраться подальше, лишь бы не делить со страшным строением одну землю.
Говорили, что дом тот и много лет спустя видели посреди степи путешественники, но даже в самые холодные ночи никто не решался зайти внутрь, чтобы запалить очаг и отогреться. Холодом веяло от того места, как в зимнюю стужу, и воздух казался мертвым и смрадным, как в склепе.
В сказке не говорилось, что же случилось дальше, но как-то Ляна рассказала о прочитанном отцу, и тот с усмешкой ответил, что сказку эту придумали для того, чтобы осадить себялюбивых девиц и жадных сверх меры юношей, и нет в мире ни одной шулмас, способной собрать камни и доски со всех погостов Аталийской империи, чтобы возвести один единственный дом в назидание и порицание. А дом, подобный сказочному, есть, пусть и не в два этажа. Таких господин Гоам видел немало, когда странствовал с армией в годы молодости. Но то были не строения из мертвого дерева, а заброшенные дома там, где прежде могли жить люди: на берегах высохших рек, посреди некогда плодородных земель и в чаще ныне несуществующего леса. И нет в тех домах ничего страшного, то лишь следы прошлого. И никто в степи не рискнет связаться с познавшей демоническую силу шаманкой или шаманом, чтобы возвести себе дом. Люди не столь глупы.
«Но я оказалась настолько глупа, что рискнула положиться на помощь шаманки, чтобы только сбежать от семьи. И куда меня это завело?» - вздохнула Ляна, укладываясь спать.
Впереди был еще целый день пути, прежде чем путники смогут провести ночь не под открытым небом. И никто из них не знал, что ждет впереди.
«Лишь бы не мрачная сказка о шаманках», - попросила девушка, глядя в небо над головой.
Проснувшись утром, Ляна невольно чихнула, а потом судорожно закашлялась. Открыв глаза, она увидела даяна и дядюшку Арая, которые спешно собирали вещи и крепили тюки на лошадей.
- Что случилось? – хрипло спросила Эмилянь, приподнявшись на локтях. – Откуда дым?
Дядюшка не ответил, отвернулся, чтобы было сподручнее привязывать баул к седлу.
- Мы не знаем, - покачав головой, ответил мастер, - но ветер несет в нашу сторону дым.
- Дым в степи – всегда дурная весть, - хмуро пояснил дядюшка Арай. – А эта весна в здешних местах выдалась очень сухой. Нужно как можно быстрее доехать к реке и посмотреть, что с ней. Если река обмелела, то могла загореться сама степь…
- А могла и деревня, - предрек маг с таким видом, что девушка невольно вздрогнула. Ей лишь раз довелось пережить пожар в родных местах. Одна упавшая свеча породила пламя, до основания слизавшее десяток построек и унесшее жизни семерых жителей. Даже отец тогда горевал и бил поклоны умершим вместе с родственниками, чтобы замолить и Небо с Землей, и погибших. Смерть в огне – самая страшная и мучительная. Так говорили все кругом. Даже отец, не раз и сам приносивший погибель врагам императорской семьи. Люди называли такую смерть наказанием за грехи, ведь огонь – сила, почти не подвластная человеку.
- Мы сможем как-то помочь? – спросила Ляна, пытаясь встать.
- Мне не под силу вызвать дождь, даяны не могут управлять погодой, лишь предчувствовать что-то, - криво усмехнулся Адэр, подходя и поднимая слугу на руки, как ребенка, но Эмилянь уже перестала смущаться из-за этого, - а только вода принесет на эти земли мир и покой.
«Судьба человека так же изменчива, как ветер и тучи, - подумала девушка, пока маг устраивал ее в седле и затягивал ремни. – Кто утром несчастен, тот к вечеру может стать счастливым. Вот только мудрец, сказавший это, жил явно далеко на востоке, близ гор или в горах, а может – на юге. Степь – дело иное. Это суровое место».
Собрались путники очень быстро и отправились в дорогу еще до того, как небо окончательно посветлело. Было решено ехать так быстро, как только возможно. Ляна честно пообещала потерпеть и жаловаться лишь в том случае, если ощутит сильнейшую усталость или тошноту. Но про себя девушка решила, что и при таком исходе не станет жаловаться. Вот только мастер уловил ее намерение.
- Если ты потеряешь сознание в седле, то это ничем и никому не поможет, - сказал даян, когда Эмилянь предложила прикрутить ее понадежнее к той конструкции, которую соорудил дядюшка Арай, и не обращать внимания. – Просто постараемся доехать в Змеиный Холм не завтра, а уже сегодня.
Так и поступили, пробираясь по выжженной солнцем степи почти до полудня без единой передышки. Головы и лица сразу же пришлось прикрыть кусками ткани, оставив прорези только для глаз.
- А вы сами, господин? – спросил он, когда Вэл взглянул на него. – Вы не можете меня учить? Или… не хотите?
Лишь теперь в голосе мальчишки маг услышал намек на горечь, страх и обиду. Будто отвернувшийся от него даян пугал Эмиля гораздо больше не случившейся смерти.
- Я? – немного опешив, переспросил маг. – Ты хочешь, чтобы тебя учил темный даян? Ты вряд ли станешь таким, как я. Твоя энергия довольно активна и выжигает тьму при соприкосновении. То, чему учили меня, тебе не совсем подходит. Тебе лучше учиться у светлых.
- Но вы ведь сами сказали, что сила не имеет формы, она не светлая и не темная, - хрипло напомнил мальчишка. – И что энергию жизни нельзя отделить от энергии смерти. Не означает ли это, что вы можете стать для меня наставником не хуже, чем любой другой даян?
Маг невольно хмыкнул, признавая некую правоту своего слуги. Теоретически, во всех кланах даянов учили примерно одному и тому же. Но Адэра весьма удивило то, что мальчишка столь спокойно отреагировал на все новости и был готов остаться подле мастера после всего, что случилось. Еще и в ученики набивался.
За годы странствий Вэлтин встречал немало юных магов, отправившихся в свое первое путешествие в компании наставника или друзей. И встречал совсем юных одаренных детей, которые еще не обзавелись собственным кланом, готовым поддержать их. Но ни дети, ни юные маги, как бы сложно им ни приходилось, не стремились в клан Адэр. Это и в прошлом происходило редко, а после гонений на темных даянов и вовсе сошло на нет.
И вот теперь, столько лет спустя, мастер видел перед собой первого человека, который бесстрашно принимал то, что учить его станет темный маг.
- Я могу учить тебя, - сказал даян, - но ты должен быть готов к тому, что тебе не удастся сменить наставника в дальнейшем. Ни один клан не примет того, кто начинал познавать мастерство под моим руководством. Я темный. И светлые весьма и весьма предвзяты ко всему, что связано со мной, моей семьей и моим кланом.
- Я никого из этих… светлых не знаю, - напомнил мальчишка и внезапно с легким презрением искривил губы, выказывая свое отношение ко всем остальным кланам магов разом. – А с вами хоть немного, но знаком.
Вэл все еще сомневался, что Эмиль до конца осознает сделанный выбор, а потому решил пока оставить эту тему и предложил:
- Пока мне нечему тебя учить. Сначала ты должен восстановиться, а это займет дни или даже недели. Вернемся к этой беседе тогда, когда ты окрепнешь.
Мальчишка пару секунд пристально смотрел на мага своими необычными глазами, а потом кивнул.
- Отдыхай. Впереди еще несколько сложных дней пути, прежде чем мы сможем получить хоть какую-то видимость крыши над головой.
***
Несколько дней они с утра и до вечера двигались на север. Арай придумал какую-то причудливую конструкцию из планок, ремней и одеял, так что Ляна могла ехать верхом, продолжая большую часть времени спать. Но благодаря необычному креслу-седлу двигались путники гораздо быстрее, пусть и останавливались каждые два часа, чтобы Эмилянь могла передохнуть. Из-за этого короткий бросок до Змеиного Холма растянулся на несколько дней, но ни маг, ни дядюшка не попрекали этим третьего спутника.
На каждой остановке даян пристально проверял состояние Эмилянь и вынуждал ее выпить несколько глотков терпкого или горького отвара из фляг. Девушка не сопротивлялась, пусть от вкуса зелий у нее совершенно пропал аппетит. Зато с каждым днем все меньше болело и тянуло внутри, жилы более не опаляло то холодом, то огнем.
Лиса из Города Трех Ветров хорошо собрала их в дорогу. На больших привалах маг и его слуга подкреплялись свежими и высушенными фруктами, лепешками, сыром, вяленым мясом и чаем. А в вечерних сумерках дядюшка варил или жидкую кашу с кусочками баранины, или густой жирный суп, который полагалось заедать все теми же лепешками с тмином, имбирем и луговыми травами.
- Через день, на рассвете, если будем двигаться все так же, доберемся до поселения, - уверенно заявил живой мертвец на четвертый день, задумчиво принюхиваясь и прислушиваясь к пространству.
Они двигались не по дорогам империи, а через бесконечные голые луга, все больше смахивавшие на выжженную весенним солнцем степь. Утром мастер передал Ляне кусок полотна, велев прикрыть им нос и рот перед началом очередного перехода, но это не сильно помогло. К вечеру девушке казалось, что она проглотила не меньше пяти чайных чашек земли и сухой прошлогодней травы. На языке осталась горечь, губы обветрились и на ощупь казались шероховатыми от пыли.
- Как? – только и смогла просипеть Эмилянь, глядя на дядюшку.
- Он чует людей, - пояснил мастер Адэр. – Он ведь мертвый, темный, для таких живые – источник энергии, как пища для хищника.
- Да, - покивал дядюшка, ни капли не смущенный тем, как объяснил его особенность даян. – Я чую людей по остаточной энергии. Ветер доносит до меня отголоски. Людские следы мы встретили сегодня, но мы двигаемся медленно и не по дорогам.
Мужчины развернули схематичную карту Аталийской империи, и дядюшка довольно точно указал место, куда они двигались.
- Вы там когда-нибудь были? – спросила девушка. – В Змеином Холме?
- Нет, мало кто вообще побывал во всех уделах и поселениях в империи, - сказал маг, и Ляне почудилась усмешка в его тоне. – Даже сборщики налогов за всю жизнь видят лишь малую часть Аталийской империи. А странствующие даяны предпочитают более населенные места и не забредают в туда, где между поселениями больше дня пути.
Эмилянь попыталась представить себе деревушку, к которой они двигались. Ей виделось несколько десятков низких домиков, сложенных из смешанной с глиной, землей и навозом травы, соломы и веток, покрытых травяными же крышами – вряд ли в здешних местах хватило бы дерева на постройку хотя бы одного дома. Ребенком она читала не только то, что велел изучать наставник, любила перебирать свитки с редкими легендами, а потому знала сказку про одну местную красавицу, возжелавшую для себя такой же дом, как у прекрасных богатых дам из Золотого Города.
Девушка из сказки была прекрасна, будто яркая весна. Дочь старосты деревни, она носила самые дорогие из доступных тканей. Ее верхнее одеяние украшала вышивка цветной нитью, а по подолу и рукавам – еще и лентами, привезенными торговцами с запада и севера. Тяжелое монисто укрывало ее юную высокую грудь поверх белоснежной блузы и алой безрукавки, нити монет и цепочек позвякивали в ее толстых косах, перевитых лентами.
Каждый юноша и мужчина желал взять красавицу женой в свой дом, но дочь старосты была непреклонна. Она отвергала первых красавцев и богатых земледельцев, готовых бросить к ее ногам мешки с зерном и привести под ее окна стада коз и лошадей. Лишь одного хотела девушка – свой дом. Да не простой, а настоящий, деревянный или каменный, как в большом городе, в самой столице. И лишь за того, кто предложит ей войти хозяйкой в такой дом, готова была пойти красавица замуж.
Многие отступались, многие пытались уговорить упертую девушку, но отец дал ей вольную в выборе мужа, да и характером дочь старосты была не так проста, как другие девушки в их деревне.
Так бы и прожила красавица всю жизнь в доме отца, если бы не один заезжий богач. Он увидел девушку и возжелал ее. И был готов бросить к ее ногам любые деньги, вот только никаких денег не хватило бы ему, чтобы доставить в степь достаточно древесины, камня и бумаги для возведения дома, как в Золотом Городе. И тогда разыскал мужчина шаманку-шулмас и испросил у нее совета. А та ответила, что никто из живых не в силах ему помочь. Но богач не отступил. И тогда шаманка предложила ему сделку. Ради своего счастья богач был готов на все, а потому мало вслушивался в то, что просила у него шулмас, соглашался с ее требованиями и даже пролил кровь в костер, который она развела, желая поскорее получить помощь.
Уже через день к месту в чистом поле стали стекаться темные создания, каждое из которых несло то камень, то ветку, то доску, то целое дерево с корнями. А по ночам, оседлав саму шулмас, будто осла, таскал богач по небу связки кирпичей, да так уставал, что утром не мог встать с постели. От полнолуния и до полнолуния творилось колдовство, и вот было собрано достаточно, чтобы возвести дом, достойный первой красавицы. И началась стройка.
Многих пытался нанять богач, но все говорили, что строит он дом на костях и из костей, а потому не желают они даже подходить к проклятой земле, где предстояло встать двухэтажному особняку. Но и без рабочих строительство двигалось быстро. Уже к следующему полнолунию дом поднялся над землей остовом, издали похожий на огромный скелет неизвестного животного, а еще через месяц новый дом был готов впустить в свои двери хозяйку.
И та, пусть и нашептывали ей в уши сплетни, пусть и отговаривали, смело покрыла голову свадебным пологом, облачилась в расшитый алый наряд невесты и переступила порог дома, возведенного из кирпича, камня и дерева, собранного со всех уголков империи.
Но счастье молодых продлилось недолго. Уже на следующую ночь услышали они скрипы и стоны, а свечи гасли, стоило их только запалить. Днем же, даже летом и с горящими очагами, чуяли хозяева могильных холод в доме и аромат истлевших благовоний. Так продолжалось изо дня в день, из ночи в ночь, и потеряла красавица покой, осунулась, подурнела. Ее муж осерчал и поспешил к шаманке, что помогла с возведением дома, требуя ответа. Но та лишь посмеялась над ним, сказав:
- Когда ты желал исполнения своей прихоти, то не спрашивал, как и где я возьму то, что тебе нужно. И без раздумий подписал договор со мной. И я выполнила свою часть обещания. Я собрала для тебя все, что нужно, обыскала каждый уголок страны, чтобы ты смог возвести свой дом. Так отчего ты сейчас так сердит?
Посмеиваясь над мужчиной, сказала ему шулмас, что ветки и деревья брала она с берегов мертвых рек, доски – с погостов, а камни и кирпичи – в оставленных домах вымерших деревень. А потому дом его – мертвый дом из мертвого.
- А какой еще дом я могла помочь тебе построить колдовством? – с усмешкой спросила шаманка. – Ты желал исполнить то, что невозможно. И получил дом, которого не должно быть. А девушка твоя столь желала величия и славы, что не прислушалась к словам родни и друзей, вошла в мертвый дом хозяйкою. Отныне не покинуть вам этого дома до самой вашей смерти.
Прожили молодые супруги после этого недолго. Они не могли уйти из мертвого дома по своей воле, но и не могли в нем оставаться, а потому решились наложить на себя руки. Дом тут же обозвали проклятым и попытались сжечь, но тот отвергал любое пламя. Тогда его окна и двери заколотили, а все, кто жил неподалеку, предпочли перебраться подальше, лишь бы не делить со страшным строением одну землю.
Говорили, что дом тот и много лет спустя видели посреди степи путешественники, но даже в самые холодные ночи никто не решался зайти внутрь, чтобы запалить очаг и отогреться. Холодом веяло от того места, как в зимнюю стужу, и воздух казался мертвым и смрадным, как в склепе.
В сказке не говорилось, что же случилось дальше, но как-то Ляна рассказала о прочитанном отцу, и тот с усмешкой ответил, что сказку эту придумали для того, чтобы осадить себялюбивых девиц и жадных сверх меры юношей, и нет в мире ни одной шулмас, способной собрать камни и доски со всех погостов Аталийской империи, чтобы возвести один единственный дом в назидание и порицание. А дом, подобный сказочному, есть, пусть и не в два этажа. Таких господин Гоам видел немало, когда странствовал с армией в годы молодости. Но то были не строения из мертвого дерева, а заброшенные дома там, где прежде могли жить люди: на берегах высохших рек, посреди некогда плодородных земель и в чаще ныне несуществующего леса. И нет в тех домах ничего страшного, то лишь следы прошлого. И никто в степи не рискнет связаться с познавшей демоническую силу шаманкой или шаманом, чтобы возвести себе дом. Люди не столь глупы.
«Но я оказалась настолько глупа, что рискнула положиться на помощь шаманки, чтобы только сбежать от семьи. И куда меня это завело?» - вздохнула Ляна, укладываясь спать.
Впереди был еще целый день пути, прежде чем путники смогут провести ночь не под открытым небом. И никто из них не знал, что ждет впереди.
«Лишь бы не мрачная сказка о шаманках», - попросила девушка, глядя в небо над головой.
ГЛАВА 8
Проснувшись утром, Ляна невольно чихнула, а потом судорожно закашлялась. Открыв глаза, она увидела даяна и дядюшку Арая, которые спешно собирали вещи и крепили тюки на лошадей.
- Что случилось? – хрипло спросила Эмилянь, приподнявшись на локтях. – Откуда дым?
Дядюшка не ответил, отвернулся, чтобы было сподручнее привязывать баул к седлу.
- Мы не знаем, - покачав головой, ответил мастер, - но ветер несет в нашу сторону дым.
- Дым в степи – всегда дурная весть, - хмуро пояснил дядюшка Арай. – А эта весна в здешних местах выдалась очень сухой. Нужно как можно быстрее доехать к реке и посмотреть, что с ней. Если река обмелела, то могла загореться сама степь…
- А могла и деревня, - предрек маг с таким видом, что девушка невольно вздрогнула. Ей лишь раз довелось пережить пожар в родных местах. Одна упавшая свеча породила пламя, до основания слизавшее десяток построек и унесшее жизни семерых жителей. Даже отец тогда горевал и бил поклоны умершим вместе с родственниками, чтобы замолить и Небо с Землей, и погибших. Смерть в огне – самая страшная и мучительная. Так говорили все кругом. Даже отец, не раз и сам приносивший погибель врагам императорской семьи. Люди называли такую смерть наказанием за грехи, ведь огонь – сила, почти не подвластная человеку.
- Мы сможем как-то помочь? – спросила Ляна, пытаясь встать.
- Мне не под силу вызвать дождь, даяны не могут управлять погодой, лишь предчувствовать что-то, - криво усмехнулся Адэр, подходя и поднимая слугу на руки, как ребенка, но Эмилянь уже перестала смущаться из-за этого, - а только вода принесет на эти земли мир и покой.
«Судьба человека так же изменчива, как ветер и тучи, - подумала девушка, пока маг устраивал ее в седле и затягивал ремни. – Кто утром несчастен, тот к вечеру может стать счастливым. Вот только мудрец, сказавший это, жил явно далеко на востоке, близ гор или в горах, а может – на юге. Степь – дело иное. Это суровое место».
Собрались путники очень быстро и отправились в дорогу еще до того, как небо окончательно посветлело. Было решено ехать так быстро, как только возможно. Ляна честно пообещала потерпеть и жаловаться лишь в том случае, если ощутит сильнейшую усталость или тошноту. Но про себя девушка решила, что и при таком исходе не станет жаловаться. Вот только мастер уловил ее намерение.
- Если ты потеряешь сознание в седле, то это ничем и никому не поможет, - сказал даян, когда Эмилянь предложила прикрутить ее понадежнее к той конструкции, которую соорудил дядюшка Арай, и не обращать внимания. – Просто постараемся доехать в Змеиный Холм не завтра, а уже сегодня.
Так и поступили, пробираясь по выжженной солнцем степи почти до полудня без единой передышки. Головы и лица сразу же пришлось прикрыть кусками ткани, оставив прорези только для глаз.
