Но и страшилась ведунья чего-то... Того, что тень на лицо бросало, а глаза слезы заколакивали. Того, что осталось в том далеком небе и не хотело отпускать, а все больше и больше сжимало сердце и сковывало тело цепями.
...Гадала она темной ночью, в лесу делеком, страшном. Но зверье боялось ведунью, не решалось выступить из укрытий, тихо ждало, опасалось крови своей узнать. И лишь огоньками-глазами следило за Айех, зачарованное виденным.
Танцевала ведунья, била длинными юбками и сыпались с них искры, освещая черную, тягучую ночь. Пела она, не жалея голоса, что вскоре хрип срывался с губ, а не низкий чарующий голос. А Айех все продолжала. И танцевала так же быстро, резко бросала руки. Длинные волосы мерцали в ночи и рвал их все тот же грозный ветер-друг, ветер-враг.
Искала она ответ, хотела знать его сейчас, не желая больше грустить, чувствовать горькую боль, томиться в своей клетке-муке.
Крикнула неистовой птицей, взмахнула руками, и забились крылья ворон, закружили они вокруг нее. Взвыли волки, не найдя сил сдержать в себе зов ведуньи. А она взлетела над лесом, невесомая, черная, безумная.
Что-то рванулось в ее сердце, кровь взыграла, ударив в виски, и Айех, потеряв силу, камнем упала вниз. Удар о земь выбил из нее воздух, разум накрыла чернота и ведунья не пыталась бороться с ней, зная, что в яви ее ждет кое-что более страшное. То от чего она так долго бежала, от чего сегодня искала ответ, не зная, как уничтожить в сердца горькую любовь.
Боль вырвала ее из небытия и Айех застонала.
-- Здравствуй, беглянка, -- промурлыкал ласковый и одновременно злой голос, вызывая дрожь во всем теле.
Ведунья взмахнула руками, пытаясь защититься от этого голоса, хотя знала, что ничто не может ее спасти.
Стальная рука сомкнулась на ее тонкой кисти, рискуя сломать, и дернула Айех, привлекая к широкой груди, другая же приподняла подбородок, заставляя встретится с яростными черными глазами.
-- Глупая, -- прошептал тот, от кого ведунья пряталась в чужом мире. Дорогое и одновременно пугающее лицо темнело от гнева, желваки на щеках играли, выдавая бешенство, что бурлило в жилах, и Айех бы упала, не держи ее эта сильная рука.
-- Отпусти, -- Наконец опомнилась она, в подсознании взывая к лесному зверью, которое, получив дозволение, неспешно подбиралось к высокой фигуре.
-- Хочешь играть, глупышка, -- сплюнул он, а после рассмеялся, страшно, зло, но этот смех не испугал Айех, наоборот дал силы и уверенность.
Рассмеявшись ему в лицо, она вырвала руку и отступила на несколько шагов.
-- Нет, нет, Скар! -- остановила Айех его, когда тот сделал было шаг. -- Играть? Я люблю играть! Только ты всегда все портишь.
-- Я? Порчу? -- свел он брови.
-- Нет от тебя покоя, Скар. И любить ты не умеешь, гордый, словно сила твоя черная. И меня такою сделал. Испортил всю жизнь мою. Но я все знаю, Скар, видели глаза мои правду, спасение от тебя.
Смеялась Айех весело, да так, что листья с деревьев осыпались, пологом укрывая тропинки. А после волки обступили ее, скаля клыки на мучителя ведуньи.
-- Уходи, Скар. Не быть нам вместе, -- бросила она, тряхнув юбками, и вновь засмеялась. -- Возвращайся к своей тьме, и оставь мне мою.
-- Бежать от меня бессмысленно, Айех, -- усмехнулся Скар и ведунья дрогнула, пусть и пыталась это скрыть, а после еще более весело захохотала.
-- Я и не буду бежать, Скар. Ты больше не имеешь сил надо мной! Ты слаб, глупец.
Айех подскочила к нему и впилась в ледяные губы поцелуем, но когда Скар попытался схватить ее, ведунья проскользнула шелком между пальцев, а затем волки бросились вперед, перекрывая дорогу к Айех. Она же закружилась в своем танце, и деревья гнулись, вторя ведунье.
-- Больше нет сил, безумец, -- хохотала Айех.
Скар взмахнул рукой и волков разбросало в стороны, но и это не испугало ведунью. Она все кружилась и ветер вел ее в танце. А после блеснул кинжал и, все также смеясь, ведунья пронзила себя в самое глупое сердце.
-- Уходи, Скар! Больше тебя ничего здесь не ждет. И где буду я, там будет белый снег, как моя любовь, и где будет снег, не будет твоей черной силы, не будет нашего безумия.
Один из волков рванулся вперед, не желая подпускать черного мужчину к захлебывающейся кровью, но продолжающей смеяться, Айех. Скар схватил волка и легко отбросил того. Зверь заскулил, ударившись спиной о ствол дерева, и затих.
Но и ведунья больше не смеялась. Кровь алела на ее бледных губах, а открытые глаза дико смотрели в небо, в котором зарождалась сильная пурга. Она будто продолжила смех Айех и, спустившись на землю, закружилась в быстром танце, щедро рассыпая снег. Хрупкая, нежная, но все же дикая, как и создательница ее. Она бросала льдинки в лицо Скару, пытаясь изгнать, и не могла его сила быть зиме преградой. Он, скрепя зубами, отступил, но, прежде чем исчезнуть, попытался забрать тело Айех с собой. Тогда взвыл ветер, не позволяя сделать и шага к ведунье, сбивая Скара с ног.
А пурга все усиливалась, мир белел и вскоре не осталось ни единого клочка земли, что не укрыли рукава зимы. Но дочь Айех все кружила над ведуньей, боясь оставить и нежные снежинки ласкали заледеневшие щеки и нежные руки.
Автор: Кристина Полева
Жанры: фэнтези
Дочь зимы
Сэйла всегда боялась Зиму. Пусть она и казалась красивой, белоснежной и словно бы невинной. Но это была лишь маска, под которой скрывалась злость, жестокость и часто смерть. Уж девочке это хорошо известно. Именно Зима забрала у нее все, что было дорого. Даже саму Сэйлу забрала и не хотела отпускать. Она покорила свою жертву еще с рождения, ведь Сэйла родилась в самый сильный день белой богини - День Зауйри, матери Зимы и дочери Мрака.
Кем был отец белой богини никто не знал, но люди поговаривали, что Зауйри согрешила со своим отцом и именно его не то дочь, не то внучка была теперь одной из правительниц мира. Потому белые дни заканчивались так быстро и мрак наползал безжалостным пологом, давая волю своему повелителю.
Сэйла пыталась порвать нити с Зимой, все свои двенадцать лет, но не могла, а последняя будто зная об этих мечтах любимой жерты, еще сильнее опутывала ее колкими путами. А когда девочка почти вырвалась, смогла возродить в своей душе тепло весны и яркость лета, Зима начала безжалостно крушить всю ее жизнь, забирая дорогое и любимое. Сперва бабушку, после родителей и милого братика, синеглазого Роа.
После, когда в жизни Сэйлы осталась лишь малышка Лисай, семилетняя сестричка и настоящее чудо и счастье для первой, случилось самое страшное. Зима пришла однажды ночью и потребовала плату за судьбу Лисай. Сэйла уже с радостью отдала бы свою пронзенную льдом жизнь, знай, что с сестрой все будет хорошо. Но белая богиня лишь посмеялась над словами девочки и затребовала что-то более страшное. Ужаснее даже чем смерть.
И, будь проклята Зауйри, Сэйла согласилась и стала десятой дочерью Зимы. Её прислужницей и рабыней.
А Зима умела использовать своих дочерей. Еще и смеялась над их беспомощностью, весело потешалась.
Но в этот раз дочери ей нужны были не просто ради забавы да выполнения мелких поручений. Нет, белая богиня задумала исполнить свою давнюю цель. Безумную мечту. А именно собрать осколки серца Зауйри, наследие исчезнувшей во времени матери.
Зима была лишена сердца, а значит части своих сил. Зная ее вечную жажду власти, боги не позволили Зауйри наградить дочь сердцем, тем самым сковав последнюю в цепи. Но Зима не собиралась мириться с подобным. Она копила знания и силы, пока не почувствовала, что готова исполнить задуманное.
Сэйла стала частью ее мечты.
Каждая из девочек должна была познать несчастье, прежде чем назваться "дочерью" Зимы. И вот когда в их жизнях оставалось лишь что-то единственное, родное и любимое, белая богиня навсегда привязывала дочерей нерушимой цепью.
И этой цепью для Сэйлы стала Лисай. Дорогая, милая сестра, которая теперь навечно соединила ее с Зимой и обрекла на страшную участь.
Осколок Сэйлы был самым сильным, центром сердца Зауйри. Его вечное пристанище - гора бога Дайрона, владыки смертей и душ. Никто не мог прикоснуться к хрустальным стенам огромного сосуда, в котором хранился осколок, лишь рискуя потерять свою жизнь и душу. Но у Сэйлы уже не было души, Зима забрала ее, когда связала своими путами, и жизнь больше не становила ценности. Судьба Лисай была намного важней. Если сестра продолжит также улыбаться, в ее прекрасных глазах будет гореть знакомый ласковый огонек, а маленькие губки продолжать петь веселые песни, Сэйла тысячу раз отдаст свою жизнь.
Даже зная в глубине души, что жизнь Лисай уже не будет радостной, если она потеряет сестру, что ее глаза будут омрачены печалью, Сэйла и сейчас готова была исполнить веление Зимы. Лишь бы Лисай продолжала жить.
А потому Сэйла теперь брела по бесконечной дороге к своей цели, делала каждый новый шаг с болью в сердце, но и решимостью, что это правильно, что это для Лисай.
Вокруг продолжалась жизнь, слышался смех готовящихся к зимним праздникам людей, дома красовались яркими лентами, игрушками, у ворот богачей по старой традиции стояли вазы со сладостями, чтобы и бедные дети могли порадоваться. Сэйла украдкой наблюдала за веселыми детишками, что объедались конфетами до рези в животе, и страшилась того, что вскоре должна была обречь их на страдания в уплату жизни Лисай... Нет, нет, она не будет думать об этом, просто сделает то, что должна. Спасет сестру, и больше ничего не важно. Только Лисай.
Ночевала Сэйла в домах незнакомых людей, что с радостью принимали сиротку, а она каждый раз засыпала со слезами на глазах, зная, что вскоре отплатит за отзывчивость страшным злом. Но все же продолжала свой путь и с благодарной улыбкой принимала завтрак, низко кланялась перед прощанием и обещала не забыть их добро.
Последнее селение перед горой Дайрона оказалось мрачным, почти лишенным смеха и ярких красок. Влияние бога смерти здесь было слишком великим, отголосок мира мертвых давил на людей, очерняя небо и иссушивая землю. Но задорные огоньки в окнах хоть немного, но разгоняли серую мглу зимнего дня и согревали сердце Сэйлы.
Неожиданно на дорогу выбежала маленькая девочка, так похожая на Лисай, что Сэйла даже вздрогнула и зажмурилась.
- С наступающим, - пропела она тоненьким голоском.
- С наступающим, - едва выговорила в ответ Сэйла и замерла, ожидая, что малышка пройдет.
Но девочка не сдвинулась с места и продолжила пристально изучать Сэйлу своими большими зелеными глазами... Весна... В них так и плескалась весна. Та, которую Сэйла любила столь же горячо, как ненавидела зиму. Весна, которая возможно уже никогда не наступит и не порадует мир соловьиными песнями, да ласковым солнышком... Нет, нет, Сэйла не будет вспоминать о ней... Только о Лисай. Только о сестре!
- Ты ведь не туда идешь? - испуганно спросила девочка, заставив Сэйлу очнуться от тяжелых мыслей, и указала на пик горы.
Сэйла невольно качнула головой, хотя собиралась солгать.
- Нет! - побледнела малышка и в ее глазах сверкнули слезы. - Не ходи! Там страшно... Никто не возвращается. Бог копит души, мама говорит, что он любит мучить людей, упивается их страданиями.
- Все хорошо, - погладила ее плечи Сэйла, надеясь успокоить, чтобы девочка не привлекла ненужного внимания. - Не бойся.
- Нет, нет, - трясла головкой малышка. - Моя сестра... моя сестра там... Он так и не отдал ее. Забрал себе мою любимую Дари!
На голос малышки из ближних домов появились люди и боясь того, что ее попытаются остановить, Сэйла бросилась вперед со всех ног. Позади слышались крики, девочку просили остановиться, но она не слушала их и бежала как можно быстрее. Что могли изменить слова о смерти и страданиях? Ничего. Девочка и так все это знала. Потому Сэйла бежала и бежала, пока не споткнулась, запутавшись в ногах, и покатилась вниз с горки, взбивая снег.
Подъем был долгим и тяжелым. Особенно, когда бог смерти стал посылать ей своих слуг, бесплотных теней. Они кричали, дурманя сознание, пытались запутать безумную девочку, сбить с пути. Но Сэйла никого не слушала, видела перед собой только Лисай, и продолжала идти. С каждым шагом даже становилось легче, последние сомнения ушли, страх смерти тоже, даже боль не пугала. Возможно тени все таки добились своего и ее рассудок пошатнулся. Но это было даже хорошо. Было легко...
Сэйла не заметила, когда оказалась у сосуда, только почувствовав, как тело сжалось словно в тисках, опомнилась.
Сосуд был высоким и казалось хрупким, будто мог рассыпаться. Но девочка знала, что это обман. Зима много шептала ей об этом и о том, какую ужасную боль принесет одно лишь касание к холодному стеклу. Но Сэйле не было страшно. Пусть боль, пусть страдания. Зато Лисай будет в безопасности. Белая богиня ведь не обманет? Ведь правда? Нет, она дала нерушимую клятву. Сестра будет свободна. Будет в безопасности. А значит, больше ничего не держит Сэйлу от того, чтобы совершить предназначенное.
Вот он, осколок сердца Зауйри. Сияет драгоценными гранями, мерцает, словно радуется долгожданной встрече.
Сэйла на миг прикрыла глаза, прощаясь с миром, что какое-то время был ее дорогим домом. С родной улицей в тихом южном городке, ласковой рекой с ее зеленоватыми водами, да беседкой в бабушкином саду. А так же веселыми ребятами, которые жили по соседству и тетушкой Мартой, кормившую осиротевших Сэйлу и Лисай вкусными обедами.
Девочка не заметила, как опустилась на колени и слезы побежали по красным от мороза щекам. Это оказалось совсем не просто. Даже Лисай уже не могла перекрыть всего того, что наполнило сердце. И особенно голоса той девочки из деревни. Ее глаза и сейчас словно бы смотрели на Сэйлу, молили не делать этого, не совершать непоправимой ошибки.
- Нет, Сэйла, не слушай, - твердо проговорила она себе, пытаясь вновь забыться. - Помни только Лисай. Помни, что если ты оступишься, сестра умрет. Долго и мучительно. А после душа ее вечно будет служить Зиме.
Девочка утерла слезы, что на морозе заледенели и теперь напоминали мелкие алмазы и решительно поднялась. Будто почувствовав ее уверенность, в ушах зазвенел голос бога Дайрона. Он насмехался и одновременно пугал Сэйлу. Его тени вновь вернулись и сейчас пытались проникнуть в тело девочки, но она сопротивлялась всеми силами. Она должна взять осколок, а после будь что будет.
Сэйла действовала быстро и решительно. Руку опалил ужасный огонь, что проник в тело, буквально сжигая изнутри, но вот девочка уже сжимала холодный осколок сердца Зауйри, который вздрагивал в ладони будто живой.
Зима радовалась, ее смех звучал в ушах Сэйлы, становясь и смехом девочки. Счастье белой богини придавало сил Сэйле, даже тени отступили, признавая поражение.
- Он мой, мой. Последний осколок, - шептала Зима, и ее голос смешивался с ветром, что поднимал в воздух клубы снега. Она спешила, гналась за своим сердцем.
И именно потому Сэйлы было так легко сделать это, ступить в сосуд и одним резким движением пронзить свое сердце, устремляя в него осколок.
Крик Зимы расколол голову, а Сэйла уже была в объятьях Дайрона.
...Гадала она темной ночью, в лесу делеком, страшном. Но зверье боялось ведунью, не решалось выступить из укрытий, тихо ждало, опасалось крови своей узнать. И лишь огоньками-глазами следило за Айех, зачарованное виденным.
Танцевала ведунья, била длинными юбками и сыпались с них искры, освещая черную, тягучую ночь. Пела она, не жалея голоса, что вскоре хрип срывался с губ, а не низкий чарующий голос. А Айех все продолжала. И танцевала так же быстро, резко бросала руки. Длинные волосы мерцали в ночи и рвал их все тот же грозный ветер-друг, ветер-враг.
Искала она ответ, хотела знать его сейчас, не желая больше грустить, чувствовать горькую боль, томиться в своей клетке-муке.
Крикнула неистовой птицей, взмахнула руками, и забились крылья ворон, закружили они вокруг нее. Взвыли волки, не найдя сил сдержать в себе зов ведуньи. А она взлетела над лесом, невесомая, черная, безумная.
Что-то рванулось в ее сердце, кровь взыграла, ударив в виски, и Айех, потеряв силу, камнем упала вниз. Удар о земь выбил из нее воздух, разум накрыла чернота и ведунья не пыталась бороться с ней, зная, что в яви ее ждет кое-что более страшное. То от чего она так долго бежала, от чего сегодня искала ответ, не зная, как уничтожить в сердца горькую любовь.
Боль вырвала ее из небытия и Айех застонала.
-- Здравствуй, беглянка, -- промурлыкал ласковый и одновременно злой голос, вызывая дрожь во всем теле.
Ведунья взмахнула руками, пытаясь защититься от этого голоса, хотя знала, что ничто не может ее спасти.
Стальная рука сомкнулась на ее тонкой кисти, рискуя сломать, и дернула Айех, привлекая к широкой груди, другая же приподняла подбородок, заставляя встретится с яростными черными глазами.
-- Глупая, -- прошептал тот, от кого ведунья пряталась в чужом мире. Дорогое и одновременно пугающее лицо темнело от гнева, желваки на щеках играли, выдавая бешенство, что бурлило в жилах, и Айех бы упала, не держи ее эта сильная рука.
-- Отпусти, -- Наконец опомнилась она, в подсознании взывая к лесному зверью, которое, получив дозволение, неспешно подбиралось к высокой фигуре.
-- Хочешь играть, глупышка, -- сплюнул он, а после рассмеялся, страшно, зло, но этот смех не испугал Айех, наоборот дал силы и уверенность.
Рассмеявшись ему в лицо, она вырвала руку и отступила на несколько шагов.
-- Нет, нет, Скар! -- остановила Айех его, когда тот сделал было шаг. -- Играть? Я люблю играть! Только ты всегда все портишь.
-- Я? Порчу? -- свел он брови.
-- Нет от тебя покоя, Скар. И любить ты не умеешь, гордый, словно сила твоя черная. И меня такою сделал. Испортил всю жизнь мою. Но я все знаю, Скар, видели глаза мои правду, спасение от тебя.
Смеялась Айех весело, да так, что листья с деревьев осыпались, пологом укрывая тропинки. А после волки обступили ее, скаля клыки на мучителя ведуньи.
-- Уходи, Скар. Не быть нам вместе, -- бросила она, тряхнув юбками, и вновь засмеялась. -- Возвращайся к своей тьме, и оставь мне мою.
-- Бежать от меня бессмысленно, Айех, -- усмехнулся Скар и ведунья дрогнула, пусть и пыталась это скрыть, а после еще более весело захохотала.
-- Я и не буду бежать, Скар. Ты больше не имеешь сил надо мной! Ты слаб, глупец.
Айех подскочила к нему и впилась в ледяные губы поцелуем, но когда Скар попытался схватить ее, ведунья проскользнула шелком между пальцев, а затем волки бросились вперед, перекрывая дорогу к Айех. Она же закружилась в своем танце, и деревья гнулись, вторя ведунье.
-- Больше нет сил, безумец, -- хохотала Айех.
Скар взмахнул рукой и волков разбросало в стороны, но и это не испугало ведунью. Она все кружилась и ветер вел ее в танце. А после блеснул кинжал и, все также смеясь, ведунья пронзила себя в самое глупое сердце.
-- Уходи, Скар! Больше тебя ничего здесь не ждет. И где буду я, там будет белый снег, как моя любовь, и где будет снег, не будет твоей черной силы, не будет нашего безумия.
Один из волков рванулся вперед, не желая подпускать черного мужчину к захлебывающейся кровью, но продолжающей смеяться, Айех. Скар схватил волка и легко отбросил того. Зверь заскулил, ударившись спиной о ствол дерева, и затих.
Но и ведунья больше не смеялась. Кровь алела на ее бледных губах, а открытые глаза дико смотрели в небо, в котором зарождалась сильная пурга. Она будто продолжила смех Айех и, спустившись на землю, закружилась в быстром танце, щедро рассыпая снег. Хрупкая, нежная, но все же дикая, как и создательница ее. Она бросала льдинки в лицо Скару, пытаясь изгнать, и не могла его сила быть зиме преградой. Он, скрепя зубами, отступил, но, прежде чем исчезнуть, попытался забрать тело Айех с собой. Тогда взвыл ветер, не позволяя сделать и шага к ведунье, сбивая Скара с ног.
А пурга все усиливалась, мир белел и вскоре не осталось ни единого клочка земли, что не укрыли рукава зимы. Но дочь Айех все кружила над ведуньей, боясь оставить и нежные снежинки ласкали заледеневшие щеки и нежные руки.
***
Автор: Кристина Полева
Жанры: фэнтези
Дочь зимы
Сэйла всегда боялась Зиму. Пусть она и казалась красивой, белоснежной и словно бы невинной. Но это была лишь маска, под которой скрывалась злость, жестокость и часто смерть. Уж девочке это хорошо известно. Именно Зима забрала у нее все, что было дорого. Даже саму Сэйлу забрала и не хотела отпускать. Она покорила свою жертву еще с рождения, ведь Сэйла родилась в самый сильный день белой богини - День Зауйри, матери Зимы и дочери Мрака.
Кем был отец белой богини никто не знал, но люди поговаривали, что Зауйри согрешила со своим отцом и именно его не то дочь, не то внучка была теперь одной из правительниц мира. Потому белые дни заканчивались так быстро и мрак наползал безжалостным пологом, давая волю своему повелителю.
Сэйла пыталась порвать нити с Зимой, все свои двенадцать лет, но не могла, а последняя будто зная об этих мечтах любимой жерты, еще сильнее опутывала ее колкими путами. А когда девочка почти вырвалась, смогла возродить в своей душе тепло весны и яркость лета, Зима начала безжалостно крушить всю ее жизнь, забирая дорогое и любимое. Сперва бабушку, после родителей и милого братика, синеглазого Роа.
После, когда в жизни Сэйлы осталась лишь малышка Лисай, семилетняя сестричка и настоящее чудо и счастье для первой, случилось самое страшное. Зима пришла однажды ночью и потребовала плату за судьбу Лисай. Сэйла уже с радостью отдала бы свою пронзенную льдом жизнь, знай, что с сестрой все будет хорошо. Но белая богиня лишь посмеялась над словами девочки и затребовала что-то более страшное. Ужаснее даже чем смерть.
И, будь проклята Зауйри, Сэйла согласилась и стала десятой дочерью Зимы. Её прислужницей и рабыней.
А Зима умела использовать своих дочерей. Еще и смеялась над их беспомощностью, весело потешалась.
Но в этот раз дочери ей нужны были не просто ради забавы да выполнения мелких поручений. Нет, белая богиня задумала исполнить свою давнюю цель. Безумную мечту. А именно собрать осколки серца Зауйри, наследие исчезнувшей во времени матери.
Зима была лишена сердца, а значит части своих сил. Зная ее вечную жажду власти, боги не позволили Зауйри наградить дочь сердцем, тем самым сковав последнюю в цепи. Но Зима не собиралась мириться с подобным. Она копила знания и силы, пока не почувствовала, что готова исполнить задуманное.
Сэйла стала частью ее мечты.
Каждая из девочек должна была познать несчастье, прежде чем назваться "дочерью" Зимы. И вот когда в их жизнях оставалось лишь что-то единственное, родное и любимое, белая богиня навсегда привязывала дочерей нерушимой цепью.
И этой цепью для Сэйлы стала Лисай. Дорогая, милая сестра, которая теперь навечно соединила ее с Зимой и обрекла на страшную участь.
Осколок Сэйлы был самым сильным, центром сердца Зауйри. Его вечное пристанище - гора бога Дайрона, владыки смертей и душ. Никто не мог прикоснуться к хрустальным стенам огромного сосуда, в котором хранился осколок, лишь рискуя потерять свою жизнь и душу. Но у Сэйлы уже не было души, Зима забрала ее, когда связала своими путами, и жизнь больше не становила ценности. Судьба Лисай была намного важней. Если сестра продолжит также улыбаться, в ее прекрасных глазах будет гореть знакомый ласковый огонек, а маленькие губки продолжать петь веселые песни, Сэйла тысячу раз отдаст свою жизнь.
Даже зная в глубине души, что жизнь Лисай уже не будет радостной, если она потеряет сестру, что ее глаза будут омрачены печалью, Сэйла и сейчас готова была исполнить веление Зимы. Лишь бы Лисай продолжала жить.
А потому Сэйла теперь брела по бесконечной дороге к своей цели, делала каждый новый шаг с болью в сердце, но и решимостью, что это правильно, что это для Лисай.
Вокруг продолжалась жизнь, слышался смех готовящихся к зимним праздникам людей, дома красовались яркими лентами, игрушками, у ворот богачей по старой традиции стояли вазы со сладостями, чтобы и бедные дети могли порадоваться. Сэйла украдкой наблюдала за веселыми детишками, что объедались конфетами до рези в животе, и страшилась того, что вскоре должна была обречь их на страдания в уплату жизни Лисай... Нет, нет, она не будет думать об этом, просто сделает то, что должна. Спасет сестру, и больше ничего не важно. Только Лисай.
Ночевала Сэйла в домах незнакомых людей, что с радостью принимали сиротку, а она каждый раз засыпала со слезами на глазах, зная, что вскоре отплатит за отзывчивость страшным злом. Но все же продолжала свой путь и с благодарной улыбкой принимала завтрак, низко кланялась перед прощанием и обещала не забыть их добро.
Последнее селение перед горой Дайрона оказалось мрачным, почти лишенным смеха и ярких красок. Влияние бога смерти здесь было слишком великим, отголосок мира мертвых давил на людей, очерняя небо и иссушивая землю. Но задорные огоньки в окнах хоть немного, но разгоняли серую мглу зимнего дня и согревали сердце Сэйлы.
Неожиданно на дорогу выбежала маленькая девочка, так похожая на Лисай, что Сэйла даже вздрогнула и зажмурилась.
- С наступающим, - пропела она тоненьким голоском.
- С наступающим, - едва выговорила в ответ Сэйла и замерла, ожидая, что малышка пройдет.
Но девочка не сдвинулась с места и продолжила пристально изучать Сэйлу своими большими зелеными глазами... Весна... В них так и плескалась весна. Та, которую Сэйла любила столь же горячо, как ненавидела зиму. Весна, которая возможно уже никогда не наступит и не порадует мир соловьиными песнями, да ласковым солнышком... Нет, нет, Сэйла не будет вспоминать о ней... Только о Лисай. Только о сестре!
- Ты ведь не туда идешь? - испуганно спросила девочка, заставив Сэйлу очнуться от тяжелых мыслей, и указала на пик горы.
Сэйла невольно качнула головой, хотя собиралась солгать.
- Нет! - побледнела малышка и в ее глазах сверкнули слезы. - Не ходи! Там страшно... Никто не возвращается. Бог копит души, мама говорит, что он любит мучить людей, упивается их страданиями.
- Все хорошо, - погладила ее плечи Сэйла, надеясь успокоить, чтобы девочка не привлекла ненужного внимания. - Не бойся.
- Нет, нет, - трясла головкой малышка. - Моя сестра... моя сестра там... Он так и не отдал ее. Забрал себе мою любимую Дари!
На голос малышки из ближних домов появились люди и боясь того, что ее попытаются остановить, Сэйла бросилась вперед со всех ног. Позади слышались крики, девочку просили остановиться, но она не слушала их и бежала как можно быстрее. Что могли изменить слова о смерти и страданиях? Ничего. Девочка и так все это знала. Потому Сэйла бежала и бежала, пока не споткнулась, запутавшись в ногах, и покатилась вниз с горки, взбивая снег.
Подъем был долгим и тяжелым. Особенно, когда бог смерти стал посылать ей своих слуг, бесплотных теней. Они кричали, дурманя сознание, пытались запутать безумную девочку, сбить с пути. Но Сэйла никого не слушала, видела перед собой только Лисай, и продолжала идти. С каждым шагом даже становилось легче, последние сомнения ушли, страх смерти тоже, даже боль не пугала. Возможно тени все таки добились своего и ее рассудок пошатнулся. Но это было даже хорошо. Было легко...
Сэйла не заметила, когда оказалась у сосуда, только почувствовав, как тело сжалось словно в тисках, опомнилась.
Сосуд был высоким и казалось хрупким, будто мог рассыпаться. Но девочка знала, что это обман. Зима много шептала ей об этом и о том, какую ужасную боль принесет одно лишь касание к холодному стеклу. Но Сэйле не было страшно. Пусть боль, пусть страдания. Зато Лисай будет в безопасности. Белая богиня ведь не обманет? Ведь правда? Нет, она дала нерушимую клятву. Сестра будет свободна. Будет в безопасности. А значит, больше ничего не держит Сэйлу от того, чтобы совершить предназначенное.
Вот он, осколок сердца Зауйри. Сияет драгоценными гранями, мерцает, словно радуется долгожданной встрече.
Сэйла на миг прикрыла глаза, прощаясь с миром, что какое-то время был ее дорогим домом. С родной улицей в тихом южном городке, ласковой рекой с ее зеленоватыми водами, да беседкой в бабушкином саду. А так же веселыми ребятами, которые жили по соседству и тетушкой Мартой, кормившую осиротевших Сэйлу и Лисай вкусными обедами.
Девочка не заметила, как опустилась на колени и слезы побежали по красным от мороза щекам. Это оказалось совсем не просто. Даже Лисай уже не могла перекрыть всего того, что наполнило сердце. И особенно голоса той девочки из деревни. Ее глаза и сейчас словно бы смотрели на Сэйлу, молили не делать этого, не совершать непоправимой ошибки.
- Нет, Сэйла, не слушай, - твердо проговорила она себе, пытаясь вновь забыться. - Помни только Лисай. Помни, что если ты оступишься, сестра умрет. Долго и мучительно. А после душа ее вечно будет служить Зиме.
Девочка утерла слезы, что на морозе заледенели и теперь напоминали мелкие алмазы и решительно поднялась. Будто почувствовав ее уверенность, в ушах зазвенел голос бога Дайрона. Он насмехался и одновременно пугал Сэйлу. Его тени вновь вернулись и сейчас пытались проникнуть в тело девочки, но она сопротивлялась всеми силами. Она должна взять осколок, а после будь что будет.
Сэйла действовала быстро и решительно. Руку опалил ужасный огонь, что проник в тело, буквально сжигая изнутри, но вот девочка уже сжимала холодный осколок сердца Зауйри, который вздрагивал в ладони будто живой.
Зима радовалась, ее смех звучал в ушах Сэйлы, становясь и смехом девочки. Счастье белой богини придавало сил Сэйле, даже тени отступили, признавая поражение.
- Он мой, мой. Последний осколок, - шептала Зима, и ее голос смешивался с ветром, что поднимал в воздух клубы снега. Она спешила, гналась за своим сердцем.
И именно потому Сэйлы было так легко сделать это, ступить в сосуд и одним резким движением пронзить свое сердце, устремляя в него осколок.
Крик Зимы расколол голову, а Сэйла уже была в объятьях Дайрона.
