- Добрый день, сэр, - смиренно поклонился появившийся из неоткуда секретарь.
- Добрый день, Стебжес, - поздоровался спутник Аниты. - Приготовь мне и моей гостье чай с молоком в кабинете. И... молока для кошки.
Секретарь и бровью не повел, поклонился и исчез, а вот сама Анита ужасно занервничала.
- Пойдемте, - предложил незнакомец, снимая очки и маску с лица. Свой цилиндр он так же оставил на вешалке у дверей.
Только в кабинете, сняв маску и выпив немного сладкого чаю, девушка смогла расслабиться, хотя богатое убранство комнаты навевало тоску. Здесь все было таким дорогим и массивным, словно хозяин хотел задавить любого визитера своим состоянием. На незнакомца Анита старалась не смотреть. Как только взгляд натыкался на его лицо, ей становилось не по себе.
Его маска сильно исказила голос, и только теперь девушка поняла, с кем имеет дело. Это был сам мистер Джеройя, один из богатейших и загадочных людей в городе, да и во всей стране. О нем ходили тысячи слухов и десятки небылиц.
И вот теперь Анита по воле случая сидела в кресте напротив этого великого человека, а ее мозг мог отметить лишь то, что на фотографиях он выглядит куда старше.
- Вам нравятся дирижабли? - благодушно спросил мистер Джеройя.
- Очень, - честно призналась Анита. - Мой папа ученый. Он время от времени что-то изобретает. И он давно говорил, что дирижабли - самое необычное творение нашего времени, вот только у нас никогда не хватало денег, чтобы на нем полетать.
- Так вы хотите пролететь на одном из моих "Небесных Странников"? - с улыбкой уточнил мистер Джеройя.
- Нет, я хотела купить билет для отца. У него день рождения завтра, и это был бы замечательный подарок для него. Я откладывала понемногу весь год и надеялась...
- То есть, хотите сказать, что отправились в самый опасный район города ради билета для отца? - удивился мужчина.
Анита постаралась не заплакать. Она чувствовала себя ужасно глупо, отвечая на вопросы этого важного господина.
- А этот прибор, что вы носили, тоже придумал ваш отец?
Девушка смогла только кивнуть.
- Знаете что? - мистер Джеройя открыл один из ящиков своего стола и вытащил сверкнувшие широкие пластинки. - Я дам вам два билета на "Золотого слона" на завтра...
- Но!.. - пропищала Анита в страхе. Она хорошо знала, что это один из самых больших и дорогих дирижаблей. И, конечно, один из самых красивых.
- А послезавтра я жду вашего отца к себе в гости, - добавил мистер Джеройя с улыбкой.
Анита не поверила своим глазам, когда увидела две золотисто-красные пластинки с номерами и временем начала полета.
- А...
- Это подарок, - вновь не дал ей ни слова сказать мужчина. - И залог того, что ваш отец заглянет ко мне на чашку чаю. У меня есть к нему предложение. Маска для очистки, в которой вы сюда пришли, дает мне надежду на то, что я не ошибся.
- Но... как вас отблагодарить?.. - перепугано спросила девушка.
- Поезжайте домой и поговорите с отцом, - просто ответил мистер Джеройя, после чего крикнул куда-то в сторону: - Стебжес!
Секретарь появился спустя несколько секунд.
- Милкинс сегодня на службе?
Секретарь утвердительно кивнул.
- Пусть завезет девушку, куда она скажет.
Дальше для Аниты все закрутилось, как в калейдоскопе. Ее усадили в прогретый салон дорогого автомобиля, укутав ноги пледом. Кошка тихо мурлыкала у девушки на коленях, а в руках Анита крепко держала билеты, понимая лишь одно: судьба вдруг смилостивилась. Эти два билетика могли стать не просто пропуском на самый дорогой дирижабль, но и началом какой-то другой, новой жизни, где изобретения отца могли стать востребованы.
С надеждой улыбнувшись, Анита назвала свой домашний адрес и крепче сжала билеты. Счастливые случайные билеты.
Автор: Кристина Полева
Жанры: постапокалипсис
Мой изломанный мир
Природа и мир идеальны, каждая деталь в них совершенна, за исключением одного -- человека. Человек редкостно-глупое животное, не умеющее созидать, правильно мыслить, любить. Оно лишь разрушает, играет в опасные игры, ради своего эгоизма, ломает и уничтожает все прекрасное вокруг себя, созданное кем-то другим и потому не ценимое. Человек ошибка природы и она платит за эту ошибку: горько и больно. Что ж, значит природа тоже заслуживает подобного, раз не имеет решимости уничтожить ошибку, раз жалеет свое глупое дитя. А дитя все множит свои желания, все очерняет их, и с новым днем рушит мир только сильнее, еще радостнее улыбаясь, еще громче смеясь.
Я тоже человек, слабый, потерянный. Я ненавижу мир за то, что случилось, ненавижу людей, ненавижу себя за то, что я одна из них.
Человек -- вечный маленький ребенок, который взрослея, только еще больше глупеет. Слепой ребенок, глухой, себялюбивый.
Что стоит этому ребенку уничтожить жизнь, ради того, чтобы доказать кому-то свою силу? Ничего. Это ведь так легко, просто и весело. Люди рассыпаются словно игрушечные солдатики, окрашиваясь красной краской, как в занятных детских играх, бомбы взрываются, разрушая города, взметая землю, сияя веселыми и бежгалостными огнями.
И они играли в веселую игру, беззаботно и жадно. Два самых могущественных ребенка, маленьких мальчика, которые никак не могли повзрослеть, слишком заигрались в своей гордыне, не смогли поделить мир.
Я не знала того безумия, не видела той великой игры, но страх и ужас жили во мне столь ярко, словно и вправду пережила все сама. Я очень сильно тосковала по утраченному миру и презирала тот, в котором родилась. Новом мире. Так его теперь называли выжившие. Те, что пытались на руинах выстроить новую жизнь.
Но печаль и грусть продолжали звенеть в каждом клочке земли, природа словно навечно изменилась, померкла. Она не могла простить. И я вместе с ней. Только если природа молчала, то я проклинала. И мне не стыдно за это. Я проклинала людей, ведь они позволили миру умереть, они не противились той войне, позволили двум сумасшедшим детям погубить саму жизнь.
Дети... Иначе я не могла назвать двух обезумевших от власти и жадности правителей, которые развернули кровавую игру между собой. Только дети могут не думать о последствиях. Беспечные, глупые дети.
За что они боролись? Каждый за справедливость. Так они говорили. По правде за власть и территорию. Но когда интересовала правда? Люди шли за своими правителями, слушали их торжественные речи и беспечно убивали себе подобных. Солдатики падали, игрушечные танки палили огнями, самолеты, словно соколы носились по небу, сбрасывая новогодние игрушки, что опадая на землю разлетались мириадами сияющих осколков. И лилась красная краска, орошая мир благодатной жидкостью.
Но детям было этого мало. Ведь ни одна из сторон не сдавалась, солдатики сменяли один другого, на место павшему тут же становился новый, на смену сбитому самолету, взлетал другой. Дети грустили, ведь не могли получить желаемое, солдатики были слабыми, танки ломались, ракеты не могли уничтожить врага безвозвратно. И тогда пришло время для главной игрушки. Лучше уж мир погибнет, чем кто-то из них проиграет игру.
Дети уничтожили мир, выпустили страшную волну, что будто зверь вгрызалась в землю, сметая все на своем пути. Солдатики падали бездыханные, исчезали в ярком феерверке, дома и здания рассыпались пылью, горы сдвигались, земля истекала кровью: черной нефтью и красной лавой, моря и океаны выходили из берегов и спешили заглушить агонию огня своими холодными водами, унося с болью и новые жизни... Страх, ужас, горечь... и смерть... вот и все, что можно сказать о той войне. А также разочарование на лицах правителей, что даже так не получили желаемого.
Но дети не видели своей вины, только несправедливу судьбу, которая не хотела отдать им мир, не соглашалась потакать их идеям.
Смертельная волна пришла и за ними, нашла безумцев, хотя они пытались прятаться, схватила в свои огненные объятья и безжалостно раздавила, словно огромный питон любимую жертву.
Мне этого было мало. Они заслуживали более мучительной смерти. А может даже смерти не были достойны, слишком велика честь. Я ненавидела их. Ненавидела так сильно, как только можно ненавидеть. За то, что отобрали у меня мой мир, за то, что я его не знала, за то, что навсегда в моем сердце поселились печаль и горе.
Я не верю в Новый мир. Он сам в себя не верит. Это видно даже по бледному небу, что очень редко окрашивается в лазурь. И солнце больше не сияет в полную силу. Да мне и не было с чем сравнить. Я не знала всего того, что посчастливилось узнать моим предкам. Им выдалось такое счастье, а они упустили его, позволили двум безумцам уничтожить жизнь, мир и надежду.
Бродячая облезлая черная кошка мяукнула рядом и я опомнилась от своих невеселых мыслей.
-- Ты как здесь оказалась, маленькая?
Взяв ее на руки, взобралась немного выше по старой железной вышке, откуда город был как на ладони...
Новый мир. Как смешно и как грустно. Он совсем не походил на свое название. Скорее на старого больного зверя, раненного, покрытого глубокими шрамами, что никак не хотели заживать. Зверь карабкался, боролся, но прошлое не отпускало, держало клещами, страхом, обидой. Я была похожа на этого зверя, иногда мне казалось, что сама этот зверь.
На миг передо мной промелькнули отблески прошлого. Пусть я его и не знала, но воображение разрисовало мир так ярко, будто и вправду на миг перенеслась в тот другой мир. Красивые дома, мосты, башни. В этих казалось бы мертвых созданиях бьется жизнь: прекрасная, почти вечная. Но теперь уж такая горькая... Мне хотелось ступить в этот мир, почувствовать его касание, вкусить воздух, услышать веселые голоса детей... Но пелена спала с моих глаз и сердце вздрогнуло.
Кошка, видимо почувствовав мое настроение, теснее прижалась и ласково замурчала.
-- Ты понимаешь меня, малышка, я знаю. А людям не понять. Лишь они убивают ради удовольствия, ради своих игр. Лишь они могут разрушить самих себя и не жалеть об этом.
Тяжело было видеть изломанный мир, его раны причиняли боль и мне. Я не знала, как могу помочь этому зверю вылечиться, опять набраться храбрости, чтобы жить. Опасение быть вновь преданными жило в нас с моим миром слишком сильное. Мы оба знали, что люди не остановятся, возможно страх недолгое время будет сковывать их желания, но после они выльются лишь еще большой и неистовым силой. И тогда у нас не останется даже раненного зверя. Только пустота. Возможно люди и заслуживали того. Они сами определили себе такую судьбу...
Только как быть нам с кошкой, да нашему изломанному, но прекрасному миру.
Автор: Анна Гринь
Тема: Хеллоуин
Великая ночь – было написано еще до того, как Олимпиада переродилась в роман
- А ты была милой, а ты была миром моим
И была войной.
А ты была гордой, а я бы всё отдал
Вернуть бы тебя домой, - пропела я во все горло.
Усталость медленно, но верно уходила из тела вместе с горячей водой, безжалостно падающей сверху. Кожа порозовела, но я не могла остановиться, еще яростнее оттирая каждый клочок тела жесткой мочалкой с добавлением любимого мной геля для душа с ароматом шалфея. Что может быть лучше? Терпкий запах раздражал ноздри, приводя в восторг все чувства в предвкушении настоящего праздника этой ночью.
- Напейся пьяною нашего гнева.
Танцуй! Сегодня ты королева.
Пусть хмель и корица, и змей, и лисица
На первой зарнице прославят сестрицу --
Аллилуйя Огненной Деве!
Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит.
Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи.
Нет предела милости огня, и Господь помилует нас,
Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.
Попадать в ноты нужды не было. Я приплясывала, используя баночку с ароматическим маслом вместо микрофона.
- Ё-ху! - вдруг раздалось совсем близко, так что я даже немного перепугалась. - Песенки поёшь?
Я отдернула шторку и выглянула наружу, развеяв ладонью пар. На стиральной машине, свесив длинные ноги с копытцами, сидел фавн. Его обнаженная загорелая грудь была облачена в тонкую кожаную жилетку, а бедра и ноги покрывала густая шерсть, мягкими завитками ложась на начищенные копытца.
- Привет, Бро! - хихикнула я.
Фавн обиженно взвыл:
- Меня зовут Блейз, неужели так трудно запомнить?
- Вот когда ты, блейзер, запомнишь, что ко мне нельзя являться в любое время дня и ночи, тогда и будешь правильным свитером, - хмыкнула я, разглядывая это совершенно не человеческое создание.
Когда я впервые их увидела, то решила, что над ними кто-то очень серьезно поиздевался. Создатель словно взял самые не сочетаемые детали и создал из них фавнов. Голова барана, рога молодого бычка, пяточек вместо носа, губы коня, жилистая медвежья шея, грудь и руки человека, ноги козы и ослиный хвост - большего уродства найти невозможно.
Но при этом фавны мне всегда нравились. Они были добродушны и приветливы со всеми. Все, кроме Блейза, служившего у Великого на побегушках.
- Что привело тебя в мою скромную обитель?
- Вот именно - скромную! - передразнил меня фавн. - Пошла бы к Хозяину... Сразу бы перебралась в нормальное жилище... достойное...
- А как же цена, блейзер? - хмыкнула я.
- Ты ведьма - цена известна, - не уловив моей издевки, ответил Блейз. - За такие условия я бы без вопросов согласился, а ты...
- Лучше отвечай, зачем приперся! - мое настроение испортилось и дальше перекидываться с фавном колкостями не хотелось.
- Приглашение тебе принес. - Блейз запустил руку под жилетку и неторопливо извлек пухлый прямоугольный конверт из светло-желтой бумаги с теснением по углам.
Я возликовала, выключила воду, наскоро вытерлась полотенцем и отдернула шторку, громко велев:
- Давай сюда!
- Как же! Так я тебе его и отдал! - фыркнул Блейз. - Ты мне еще с прошлого раза должна, рыжая.
- В следующей жизни отдам, - отмахнулась я, выдернув из рук фавна конверт, тот даже пискнуть не успел.
- Вредная ты, Липа, - пробормотал Блейз. - Кажется, красивая, умненькая, а характер...
- Так потомственная ведьма, блейзер. Забыл что ли? - хмыкнула я, рассматривая приглашение. - Мне по статусу не положено мягкотелой быть!
Фавн удержался от очередного замечания и исчез с громким хлопком и запахом серы. Я прикрыла нос краем полотенца и поскорее вышла из ванной комнаты. Конверт приглашения был самый обыкновенный. Обыкновенный для почтовой службы Его Светлости. Сколько еще разнообразных существ отправилось в путь этим вечером, чтобы разнести приглашения на праздничную ночь в честь Дня Всех Святых? Десятки, если не сотни!
- Олимпиаде Ёгиной, - прочла я с улыбкой и поскорее сломала печать из черного сургуча, чтобы прочитать приглашение: - Так-так... "Уважаемые дамы и господа, ведьмы и ведьмаки, вампиры и оборотни и пр." Бюрократы! Лень им от руки написать... Печатают, видите ли, на принтере, осовременились совсем. Старые добрые времена позабыли!
Дальше в письме шло длинное и ничего не значащее приглашение с перечислением титулов Его Светлости и почетных гостей торжества. Я без сожалений опустила эти три абзаца, перейдя к сути:
- Добрый день, Стебжес, - поздоровался спутник Аниты. - Приготовь мне и моей гостье чай с молоком в кабинете. И... молока для кошки.
Секретарь и бровью не повел, поклонился и исчез, а вот сама Анита ужасно занервничала.
- Пойдемте, - предложил незнакомец, снимая очки и маску с лица. Свой цилиндр он так же оставил на вешалке у дверей.
Только в кабинете, сняв маску и выпив немного сладкого чаю, девушка смогла расслабиться, хотя богатое убранство комнаты навевало тоску. Здесь все было таким дорогим и массивным, словно хозяин хотел задавить любого визитера своим состоянием. На незнакомца Анита старалась не смотреть. Как только взгляд натыкался на его лицо, ей становилось не по себе.
Его маска сильно исказила голос, и только теперь девушка поняла, с кем имеет дело. Это был сам мистер Джеройя, один из богатейших и загадочных людей в городе, да и во всей стране. О нем ходили тысячи слухов и десятки небылиц.
И вот теперь Анита по воле случая сидела в кресте напротив этого великого человека, а ее мозг мог отметить лишь то, что на фотографиях он выглядит куда старше.
- Вам нравятся дирижабли? - благодушно спросил мистер Джеройя.
- Очень, - честно призналась Анита. - Мой папа ученый. Он время от времени что-то изобретает. И он давно говорил, что дирижабли - самое необычное творение нашего времени, вот только у нас никогда не хватало денег, чтобы на нем полетать.
- Так вы хотите пролететь на одном из моих "Небесных Странников"? - с улыбкой уточнил мистер Джеройя.
- Нет, я хотела купить билет для отца. У него день рождения завтра, и это был бы замечательный подарок для него. Я откладывала понемногу весь год и надеялась...
- То есть, хотите сказать, что отправились в самый опасный район города ради билета для отца? - удивился мужчина.
Анита постаралась не заплакать. Она чувствовала себя ужасно глупо, отвечая на вопросы этого важного господина.
- А этот прибор, что вы носили, тоже придумал ваш отец?
Девушка смогла только кивнуть.
- Знаете что? - мистер Джеройя открыл один из ящиков своего стола и вытащил сверкнувшие широкие пластинки. - Я дам вам два билета на "Золотого слона" на завтра...
- Но!.. - пропищала Анита в страхе. Она хорошо знала, что это один из самых больших и дорогих дирижаблей. И, конечно, один из самых красивых.
- А послезавтра я жду вашего отца к себе в гости, - добавил мистер Джеройя с улыбкой.
Анита не поверила своим глазам, когда увидела две золотисто-красные пластинки с номерами и временем начала полета.
- А...
- Это подарок, - вновь не дал ей ни слова сказать мужчина. - И залог того, что ваш отец заглянет ко мне на чашку чаю. У меня есть к нему предложение. Маска для очистки, в которой вы сюда пришли, дает мне надежду на то, что я не ошибся.
- Но... как вас отблагодарить?.. - перепугано спросила девушка.
- Поезжайте домой и поговорите с отцом, - просто ответил мистер Джеройя, после чего крикнул куда-то в сторону: - Стебжес!
Секретарь появился спустя несколько секунд.
- Милкинс сегодня на службе?
Секретарь утвердительно кивнул.
- Пусть завезет девушку, куда она скажет.
Дальше для Аниты все закрутилось, как в калейдоскопе. Ее усадили в прогретый салон дорогого автомобиля, укутав ноги пледом. Кошка тихо мурлыкала у девушки на коленях, а в руках Анита крепко держала билеты, понимая лишь одно: судьба вдруг смилостивилась. Эти два билетика могли стать не просто пропуском на самый дорогой дирижабль, но и началом какой-то другой, новой жизни, где изобретения отца могли стать востребованы.
С надеждой улыбнувшись, Анита назвала свой домашний адрес и крепче сжала билеты. Счастливые случайные билеты.
***
Автор: Кристина Полева
Жанры: постапокалипсис
Мой изломанный мир
Природа и мир идеальны, каждая деталь в них совершенна, за исключением одного -- человека. Человек редкостно-глупое животное, не умеющее созидать, правильно мыслить, любить. Оно лишь разрушает, играет в опасные игры, ради своего эгоизма, ломает и уничтожает все прекрасное вокруг себя, созданное кем-то другим и потому не ценимое. Человек ошибка природы и она платит за эту ошибку: горько и больно. Что ж, значит природа тоже заслуживает подобного, раз не имеет решимости уничтожить ошибку, раз жалеет свое глупое дитя. А дитя все множит свои желания, все очерняет их, и с новым днем рушит мир только сильнее, еще радостнее улыбаясь, еще громче смеясь.
Я тоже человек, слабый, потерянный. Я ненавижу мир за то, что случилось, ненавижу людей, ненавижу себя за то, что я одна из них.
Человек -- вечный маленький ребенок, который взрослея, только еще больше глупеет. Слепой ребенок, глухой, себялюбивый.
Что стоит этому ребенку уничтожить жизнь, ради того, чтобы доказать кому-то свою силу? Ничего. Это ведь так легко, просто и весело. Люди рассыпаются словно игрушечные солдатики, окрашиваясь красной краской, как в занятных детских играх, бомбы взрываются, разрушая города, взметая землю, сияя веселыми и бежгалостными огнями.
И они играли в веселую игру, беззаботно и жадно. Два самых могущественных ребенка, маленьких мальчика, которые никак не могли повзрослеть, слишком заигрались в своей гордыне, не смогли поделить мир.
Я не знала того безумия, не видела той великой игры, но страх и ужас жили во мне столь ярко, словно и вправду пережила все сама. Я очень сильно тосковала по утраченному миру и презирала тот, в котором родилась. Новом мире. Так его теперь называли выжившие. Те, что пытались на руинах выстроить новую жизнь.
Но печаль и грусть продолжали звенеть в каждом клочке земли, природа словно навечно изменилась, померкла. Она не могла простить. И я вместе с ней. Только если природа молчала, то я проклинала. И мне не стыдно за это. Я проклинала людей, ведь они позволили миру умереть, они не противились той войне, позволили двум сумасшедшим детям погубить саму жизнь.
Дети... Иначе я не могла назвать двух обезумевших от власти и жадности правителей, которые развернули кровавую игру между собой. Только дети могут не думать о последствиях. Беспечные, глупые дети.
За что они боролись? Каждый за справедливость. Так они говорили. По правде за власть и территорию. Но когда интересовала правда? Люди шли за своими правителями, слушали их торжественные речи и беспечно убивали себе подобных. Солдатики падали, игрушечные танки палили огнями, самолеты, словно соколы носились по небу, сбрасывая новогодние игрушки, что опадая на землю разлетались мириадами сияющих осколков. И лилась красная краска, орошая мир благодатной жидкостью.
Но детям было этого мало. Ведь ни одна из сторон не сдавалась, солдатики сменяли один другого, на место павшему тут же становился новый, на смену сбитому самолету, взлетал другой. Дети грустили, ведь не могли получить желаемое, солдатики были слабыми, танки ломались, ракеты не могли уничтожить врага безвозвратно. И тогда пришло время для главной игрушки. Лучше уж мир погибнет, чем кто-то из них проиграет игру.
Дети уничтожили мир, выпустили страшную волну, что будто зверь вгрызалась в землю, сметая все на своем пути. Солдатики падали бездыханные, исчезали в ярком феерверке, дома и здания рассыпались пылью, горы сдвигались, земля истекала кровью: черной нефтью и красной лавой, моря и океаны выходили из берегов и спешили заглушить агонию огня своими холодными водами, унося с болью и новые жизни... Страх, ужас, горечь... и смерть... вот и все, что можно сказать о той войне. А также разочарование на лицах правителей, что даже так не получили желаемого.
Но дети не видели своей вины, только несправедливу судьбу, которая не хотела отдать им мир, не соглашалась потакать их идеям.
Смертельная волна пришла и за ними, нашла безумцев, хотя они пытались прятаться, схватила в свои огненные объятья и безжалостно раздавила, словно огромный питон любимую жертву.
Мне этого было мало. Они заслуживали более мучительной смерти. А может даже смерти не были достойны, слишком велика честь. Я ненавидела их. Ненавидела так сильно, как только можно ненавидеть. За то, что отобрали у меня мой мир, за то, что я его не знала, за то, что навсегда в моем сердце поселились печаль и горе.
Я не верю в Новый мир. Он сам в себя не верит. Это видно даже по бледному небу, что очень редко окрашивается в лазурь. И солнце больше не сияет в полную силу. Да мне и не было с чем сравнить. Я не знала всего того, что посчастливилось узнать моим предкам. Им выдалось такое счастье, а они упустили его, позволили двум безумцам уничтожить жизнь, мир и надежду.
Бродячая облезлая черная кошка мяукнула рядом и я опомнилась от своих невеселых мыслей.
-- Ты как здесь оказалась, маленькая?
Взяв ее на руки, взобралась немного выше по старой железной вышке, откуда город был как на ладони...
Новый мир. Как смешно и как грустно. Он совсем не походил на свое название. Скорее на старого больного зверя, раненного, покрытого глубокими шрамами, что никак не хотели заживать. Зверь карабкался, боролся, но прошлое не отпускало, держало клещами, страхом, обидой. Я была похожа на этого зверя, иногда мне казалось, что сама этот зверь.
На миг передо мной промелькнули отблески прошлого. Пусть я его и не знала, но воображение разрисовало мир так ярко, будто и вправду на миг перенеслась в тот другой мир. Красивые дома, мосты, башни. В этих казалось бы мертвых созданиях бьется жизнь: прекрасная, почти вечная. Но теперь уж такая горькая... Мне хотелось ступить в этот мир, почувствовать его касание, вкусить воздух, услышать веселые голоса детей... Но пелена спала с моих глаз и сердце вздрогнуло.
Кошка, видимо почувствовав мое настроение, теснее прижалась и ласково замурчала.
-- Ты понимаешь меня, малышка, я знаю. А людям не понять. Лишь они убивают ради удовольствия, ради своих игр. Лишь они могут разрушить самих себя и не жалеть об этом.
Тяжело было видеть изломанный мир, его раны причиняли боль и мне. Я не знала, как могу помочь этому зверю вылечиться, опять набраться храбрости, чтобы жить. Опасение быть вновь преданными жило в нас с моим миром слишком сильное. Мы оба знали, что люди не остановятся, возможно страх недолгое время будет сковывать их желания, но после они выльются лишь еще большой и неистовым силой. И тогда у нас не останется даже раненного зверя. Только пустота. Возможно люди и заслуживали того. Они сами определили себе такую судьбу...
Только как быть нам с кошкой, да нашему изломанному, но прекрасному миру.
***
Автор: Анна Гринь
Тема: Хеллоуин
Великая ночь – было написано еще до того, как Олимпиада переродилась в роман
- А ты была милой, а ты была миром моим
И была войной.
А ты была гордой, а я бы всё отдал
Вернуть бы тебя домой, - пропела я во все горло.
Усталость медленно, но верно уходила из тела вместе с горячей водой, безжалостно падающей сверху. Кожа порозовела, но я не могла остановиться, еще яростнее оттирая каждый клочок тела жесткой мочалкой с добавлением любимого мной геля для душа с ароматом шалфея. Что может быть лучше? Терпкий запах раздражал ноздри, приводя в восторг все чувства в предвкушении настоящего праздника этой ночью.
- Напейся пьяною нашего гнева.
Танцуй! Сегодня ты королева.
Пусть хмель и корица, и змей, и лисица
На первой зарнице прославят сестрицу --
Аллилуйя Огненной Деве!
Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит.
Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи.
Нет предела милости огня, и Господь помилует нас,
Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.
Попадать в ноты нужды не было. Я приплясывала, используя баночку с ароматическим маслом вместо микрофона.
- Ё-ху! - вдруг раздалось совсем близко, так что я даже немного перепугалась. - Песенки поёшь?
Я отдернула шторку и выглянула наружу, развеяв ладонью пар. На стиральной машине, свесив длинные ноги с копытцами, сидел фавн. Его обнаженная загорелая грудь была облачена в тонкую кожаную жилетку, а бедра и ноги покрывала густая шерсть, мягкими завитками ложась на начищенные копытца.
- Привет, Бро! - хихикнула я.
Фавн обиженно взвыл:
- Меня зовут Блейз, неужели так трудно запомнить?
- Вот когда ты, блейзер, запомнишь, что ко мне нельзя являться в любое время дня и ночи, тогда и будешь правильным свитером, - хмыкнула я, разглядывая это совершенно не человеческое создание.
Когда я впервые их увидела, то решила, что над ними кто-то очень серьезно поиздевался. Создатель словно взял самые не сочетаемые детали и создал из них фавнов. Голова барана, рога молодого бычка, пяточек вместо носа, губы коня, жилистая медвежья шея, грудь и руки человека, ноги козы и ослиный хвост - большего уродства найти невозможно.
Но при этом фавны мне всегда нравились. Они были добродушны и приветливы со всеми. Все, кроме Блейза, служившего у Великого на побегушках.
- Что привело тебя в мою скромную обитель?
- Вот именно - скромную! - передразнил меня фавн. - Пошла бы к Хозяину... Сразу бы перебралась в нормальное жилище... достойное...
- А как же цена, блейзер? - хмыкнула я.
- Ты ведьма - цена известна, - не уловив моей издевки, ответил Блейз. - За такие условия я бы без вопросов согласился, а ты...
- Лучше отвечай, зачем приперся! - мое настроение испортилось и дальше перекидываться с фавном колкостями не хотелось.
- Приглашение тебе принес. - Блейз запустил руку под жилетку и неторопливо извлек пухлый прямоугольный конверт из светло-желтой бумаги с теснением по углам.
Я возликовала, выключила воду, наскоро вытерлась полотенцем и отдернула шторку, громко велев:
- Давай сюда!
- Как же! Так я тебе его и отдал! - фыркнул Блейз. - Ты мне еще с прошлого раза должна, рыжая.
- В следующей жизни отдам, - отмахнулась я, выдернув из рук фавна конверт, тот даже пискнуть не успел.
- Вредная ты, Липа, - пробормотал Блейз. - Кажется, красивая, умненькая, а характер...
- Так потомственная ведьма, блейзер. Забыл что ли? - хмыкнула я, рассматривая приглашение. - Мне по статусу не положено мягкотелой быть!
Фавн удержался от очередного замечания и исчез с громким хлопком и запахом серы. Я прикрыла нос краем полотенца и поскорее вышла из ванной комнаты. Конверт приглашения был самый обыкновенный. Обыкновенный для почтовой службы Его Светлости. Сколько еще разнообразных существ отправилось в путь этим вечером, чтобы разнести приглашения на праздничную ночь в честь Дня Всех Святых? Десятки, если не сотни!
- Олимпиаде Ёгиной, - прочла я с улыбкой и поскорее сломала печать из черного сургуча, чтобы прочитать приглашение: - Так-так... "Уважаемые дамы и господа, ведьмы и ведьмаки, вампиры и оборотни и пр." Бюрократы! Лень им от руки написать... Печатают, видите ли, на принтере, осовременились совсем. Старые добрые времена позабыли!
Дальше в письме шло длинное и ничего не значащее приглашение с перечислением титулов Его Светлости и почетных гостей торжества. Я без сожалений опустила эти три абзаца, перейдя к сути:
