*** ***
А следующий день начался с жесточайшей головной боли. Солнечные лучи, игриво скачущие по комнате, вызывали лишь раздражение. Фиона едва заставила себя подняться, привести себя в порядок.
«Некроманты, - поведал скупо корень. – Твари».
В последнем слове звучало столько горькой ненависти, что и добавлять ничего не требовалось. Фиона с ним была полностью согласна. Вроде как напрямую магия корень не трогала. Но она обволакивала пространство дома, клубилась – так, что отростки замирали и съеживались. Защита помогала, но ее хватало лишь, чтоб оставить корень незамеченным. А вот угнетающее действие магия оказывала не только на него, но и через него – на Фиону.
Вспомнилось, как предлагала накануне передушить некромантов. Таких, пожалуй, передушишь!
Целый день она пролежала в постели. Самочувствие было отвратным. Сил едва хватало, чтоб подняться поесть. Армелла ни о чем не спрашивала – бросала на нее сочувственные взгляды. Приносила в обед и вечером укрепляющий отвар, упрашивала выпить.
Это вселяло тревогу. Причина ее недомогания понятна здешним обитателям? Отчего – они же не должны знать о корне!
«Ты чем-то выдал себя? Может, обнаружили твои отростки?»
«Нет. Я бы почувствовал. Они просто закутали весь дом некромантией. Как дымом».
«А ты что, силы с меня тянешь? – осведомилась с упреком. – Ладно – тошнит, так ведь еще и сил нет».
«Это защита».
Потрясающе! Значит, защита трещит по швам, а под действием некромантии – особенно. И для ее поддержания приходится тянуть из нее силы. Надолго ее так хватит, хотелось бы знать? Еще и Армелла нервирует – так участливо на нее таращится, словно знает всё.
Разговоры до нее не доносились. Видно, защита не пропускала. Ну, или некромантия мешала отросткам улавливать, что в доме происходит. Может, так и задумано?
Хотя изредка доносились отдаленные невнятные отголоски.
«Сколько же это продлится…»
«Можем только ждать».
Ждать… когда некроманты закончат? Или когда у нее сил не останется совсем. И она выдаст себя. А корень усохнет и лишится малейшей искры жизни.
Так и прошел день. Фиона то мучилась от разламывающей голову боли, то проваливалась в мутную дрему. Снилась чушь. То муторные приемы с бесконечными приветствиями и книксенами. То бесконечные блуждания по библиотеке, размещенной в запутанном лабиринте. Она силилась отыскать какую-то книгу – почему-то по некромантии. Но ей попадались лишь трактаты законников двухсотлетней давности.
Обнаружив, что за окнами стемнело, изумилась.
Заставила себя подняться с постели и долго сидела, силясь понять: это один день минул, как дурной сон, или несколько?
«Ты жив?» - окликнула мысленно корень.
«Я жив, - скупо отозвался он. – И ты тоже».
Хмыкнула. Вот и поговорили. Славный итог дня – оба живы! Фиона расправила кое-как платье, в котором провалялась целый день. Взяла накидку, вышла на балкон.
С высоты светили колючие звезды, воздух пах свежестью, соленой рыбой и почему-то левкоями и лавандой. Последний запах накатывал то и дело волнами, перебивая даже рыбий дух.
- Как будто корабль с полным трюмом сушеной лаванды вывернули наизнанку, - пробормотала она.
Может, чудится? Да нет, так и есть.
Прислушалась. В доме шла привычная суета. Шаги, голоса. Кракена с его высокими гостями из Кассии, кажется, не было.
«Нет их. Где-то шляются целый день».
«А ты лучше меня знаешь, что в доме происходит».
«Я слышу. Шаги слышу, - пояснил он, не успела она возмутиться – почему ей ничего не доносится. – Не голоса и не разговоры. Просто знаю, кто есть в доме и чем занят. Ничего нового».
На это она только вздохнула. Поежилась от ночной прохлады – пробирал озноб. Похолодало, что ли?
Накатила новая волна цветочного запаха. Даже принюхиваться не пришлось – левкой и лаванда обрушились на голову, как увесистая подушка, которой приложили в разгаре баловства, не жалея сил. С полминуты Фиона опасливо вдыхала густой, словно переваренный компот, аромат.
Схлынул он так же внезапно, как и накатил. Остался едва ощутимый шлейф.
«В бухте что, разбился корабль с грузом духов? Или кто-то ухитрился вышвырнуть ценный груз за борт, или какой-то склад разворотило? Эй, слышишь! Не слышал ничего, что могло произойти?»
«Я же сказал – слышу шаги и присутствие, а не голоса. И сильнее всего я слышу магию некромантов. Иди спать, мерзнешь».
Странно кстати, что кассиец за минувший день не явился к ней. Собирался ведь! Она, впрочем, не в обиде. С этим Фиона направилась в спальню. После холода снаружи окунулась в тепло комнаты, как в нагретую ванну. От этого мгновенно разморило. И ведь делать, по сути, нечего. Так что и смысла нет сопротивляться сонливости.
*** ***
- Надо же, - к удивлению Фионы, ее тюремщица, принеся на другой день завтрак, заговорила первой. – Не думала, что маги-садовники так зависят от своего дара. И что, магия, подавляющая жизнь, действует на садовника всегда?
- Что? – удивилась Фиона – голова была тяжелой, соображала плохо. – Подавляющая… а зачем ее ко мне применять? Я же ничего не делаю – тут нигде и следа жизни нет в пределах досягаемости.
Нашли! Паника трепыхнулась в груди. Они нашли-таки корень. Только этого она почему-то не чувствует. И он тоже – вчера весь день ее успокаивал, что тревожиться не о чем…
- Нет, магия направлена не на вас, - с неожиданной живостью отозвалась Армелла.
- Тогда не понимаю. На кого?
- Маги-некроманты постоянно проверяют – не появились ли сорняки внутри двора. И регулярно очищают воздух и почву внутри. Чтобы уничтожить угрозу в зародыше. Окутывают своей силой всё поместье. Если внутри окажется хотя бы малое зернышко – ему не выжить. Сгниет. Люди этого никогда не замечали – им это не вредит. А вот вы чахнете, словно цветочек.
Да поможет ей святой Иероним! Ну и сравнение. Хотя, наверное, она похожа сейчас на вянущий куст – ссутуленная и с волосами, которые нынче не сумела причесать. Не нашла сил на это.
- Не знаю, - вяло отозвалась Фиона. – Я мало и редко имела дела с некромантами. Тогда, с капитаном Ромилием… но я в тот раз усиленно применяла дар – неудивительно, что мне тогда сделалось скверно. А сейчас? Я не слышала, чтобы некромантия могла обессилить мага-садовника, когда он бездействует. Но я вообще никогда и не думала о таком, - вздох был совершенно искренним.
- Хах! Значит, я совершила открытие, - усмехнулась Армелла.
- О. Намереваетесь написать научный труд? – любопытство перевесило слабость. – Когда будете ставить на мне эксперименты – вы ведь предупредите меня? Только подопытной зверушкой мне бывать и не приходилось, - прибавила она со вздохом. – Хотя – как сказать.
- Что, приходилось?
- Не то, чтобы подопытной. Но быть трофеем – тоже радости мало. А мне уже случилось попасть в заложницы к блистательному капитану Ромилию!
- Вообще, я нынче видела капитана Аллия. Ему тоже нездоровится, когда некроманты работают.
- Капитан Аллий – это ваш возлюбленный? – ляпнула Фиона.
Не говорить ведь, что запомнила сородича кассийца с первой встречи?! И с изумлением отметила, как залилась краской ее собеседница.
- Капитан Аллий – гость тана, - сдержанно отозвалась Армелла после паузы. – Наряду с господином Ромилием.
- А! То-то мне имя показалось знакомым, - оживилась Фиона. – Аллий… Неро Аллий, верно?
- Да, - служанка кивнула. – Он, оказывается, маг воздуха. И… мертвый воздух ему тоже вредит. Он со вчерашнего жаловался, что голова болит невыносимо.
Капитан кассийского судна – маг воздуха? Весьма удобно.
- Чем мертвый воздух отличается от живого, хотела бы я знать, - проворчала она вместо этого. – Я вот представить не могла, что на меня некромантия может как-то повлиять, если мне и дар применить не к чему. Нелепость! Может, это местный климат?
- Всё возможно, - откликнулась Армелла сдержанно. – Может, и правда, - она помолчала. – Скоро – поворот, может статься, это и влияет.
- Поворот? – переспросила Фиона.
Ответа не последовало. Видимо, служанка решила, что и так наболтала слишком много. Развернулась и ушла. Только и оставалось, что допивать отвар и укладываться снова. Ждать, когда станет лучше.
Ну, ведь станет же, правда?
*** ***
После трех ясных солнечных дней на остров обрушилась мерзкая хмарь.
Началось с мерзкого пробуждения. В это утро Фиона проснулась не сама – ее разбудила Армелла и заявила, что если она не встанет немедленно, завтрак будет есть холодным.
Умывалась, недоуменно таращась на сумрак за окном. И, лишь когда надсмотрщица притащила поднос, догадалась спросить – сколько времени. Ответ заставил ошалеть: позднее утро, скоро уж полдень!
- Закончилась осенняя прогалина, - пояснила Армелла, пожимая плечами. – Наступил холод. Нормальная погода для этого времени. Я же говорила – поворот!
- Так резко? Когда вы меня только разбудили – я подумала, рассвет не наступил.
И правда – в комнате царил полумрак, так что пришлось открыть светильник. И принести второй из спальни – чтоб светлее было.
- Туман в конце прогалины. Так обычно и бывает. Ясные дни еще наступят, а вот тепла теперь до весны не будет.
- Это туман? – недоверчиво переспросила Фиона.
Подошла к окну. Выходить на балкон не хотелось – при одной мысли прохватывал сырой озноб. Привычной панорамы порта и бухты не было видно – всё заволокли грязно-серые клубящиеся клочья. Сверху сквозь туман нависало что-то жутко чернеющее.
- Каша уже почти остыла, - в голосе Армеллы послышалось что-то, похожее на сочувствие. – Поешьте сначала.
Ждать ответа не стала – вышла и привычно заперла дверь.
Фиона вернулась к столу. Жевала теплую кашу, тоскливо поглядывая в окно. Снаружи клубилась серость, а порой казалось – и чернота. От зрелища накатывала невыносимая тоска.
После завтрака накинула накидку с капюшоном и вышла-таки на балкон.
Сырое марево мгновенно охватило коконом. Фиона запахнула накидку плотнее, подошла к перилам. Взгляд тонул в серости. Казалось, та просто прилипла к поверхности глаз, как вата. Забила их.
Тут не то, что порта и бухты с горами было не различить. Она протянула руку – и та потонула в белесом мареве. Даже по локоть видно не было!
- Ну и туман, - проговорила она.
Слова упали у ног камнями. Сделалось жутко – казалось, она одна осталась в целом мире. Оглянулась судорожно – дверь в комнату была размыта. Фиона не удержалась – шагнула, ощупала ручку. Чтобы убедиться, что та – настоящая. Не исчезла, не превратилась в кисель, как весь остальной мир.
Эх, а ведь три дня были ясными, солнечными! И она бездарно их прошляпила. Валялась, не в силах подняться. Досадно!
«А ты обратила внимание, что тебе каши положили совсем немного?»
«Эм, - Фиона растерялась. – И что? Меня тоже решили поморить голодом?»
Ответа не последовало. Что, ее решили ослабить таким способом? Странно, что вообще продолжили кормить. Разумнее было бы оставить без еды совсем… а кассийца так и не видно. Чем он, демоны его разорви, занят?!
А ведь Армелла расспрашивала насчет ее дара. Фиона уж решила, что ту любопытство заело. Нет, всё-таки она непроходимо глупа и наивна.
«Твоя наивность тебя спасла. Ты не стала суетиться, когда услышала вопрос. Поддержала разговор. Не стушевалась, не испугалась, не смутилась. Виновный при прямом вопросе выдаст себя. А ты даже не подумала».
Не подумала. Ну да, она-то и правда не подумала!
Вот только кассиец твердо уверен: его трофей – до крайности черствая и хладнокровная особа, умеющая врать в глаза с невозмутимым лицом. Он ее вовсе непрошибаемой считает! Так что она доказала разве что его правоту на ее счет.
А ведь Армелла в эти три дня то и дело силилась с ней поговорить! Задержаться.
Значит, исполняла-таки указание Ромилия. Подружиться с ней, втереться в доверие. Любопытно, что он ей посулил. Какую помощь на континенте? Разговоры в эти три дня до нее еле доносились.
«Я решил, что тебе от них будет только хуже. Не доносил».
Ну-ну. Это она заметила. Только решила, что дело в работе некромантов – а он, оказывается, сам решил! И ведь не станешь ругаться с ним.
«А второго кассийца здесь нет. В доме нет. Неро Аллия».
Эва как! Куда это он делся? Припомнился последний разговор капитана кассийского судна с Ромилием. Тот заявил, что ему нужен человек на большой земле.
Неужели уплыл?! Воспользовался ясной погодой… хотя нет: Армелла ведь говорила, что ему дурно от колдовства некромантов.
Демон квадратный знает, что! Может, Армелла наврала? Только зачем…
Глава 16
Когда туман прекратил висеть плотной пеленой круглые сутки, а тучи немного поднялись выше, в бухту стали прибывать один за другим корабли. Они заплывали один за другим – порой до двух-трех десятков в день. И становились на рейде. Выстраивались строгими рядами – словно каждому было отведено свое место. И, насколько видела Фиона, никто обратно в море не уходил.
- Готовятся к чему-то? – вопросила она в пустоту, наблюдая за бухтой.
«Я же говорил. Не так. Здесь не так приходит зима, как на материке».
То есть, это они к зимовке готовятся?! Догадка выглядела дико. Пираты, эти стервятники морей, становятся на зимовку? Не будут в зиму выходить в море, откажутся от заработка?
Звучало невероятно. Чтоб пират отказался от разбоя!
А ведь Кракен тогда говорил об этом с кассийцами. Дела следует завершать в течение лета, - заявил он. А в конце осени становится поздно. Диковинно!
Навигация вдоль берегов Нижней доли не замирала ни на седмицу. И в летний зной, и в зимние холода корабли шли с товаром и людьми. Да, случалось порой, что где-то ударяли особенно жестокие морозы, так что море замерзало. Но не случалось такого, чтобы это касалось побережья на всей протяженности.
Навигация в таких случаях, конечно, приостанавливалась – но всегда ненадолго. До тех пор, пока лед не сойдет. Или – чаще – до момента, как маги не проложат путь.
В зимние холода нередко крупные купеческие караваны или важные посольские суда сопровождались магами воды и огня. Как раз на случаи ледяных заторов на отдельных участках пути. Странно, что пираты не переняли этого средства. В одной только резиденции Кракена им с корнем удалось насчитать около десятка магов-некромантов. А раз так – услуги чародеев пираты позволить себе могли без труда.
Она так и услышала бесплотный голос, произносящий с привычной безучастностью – всё не так. Однако корень молчал.
Фиона усмехнулась невольно. Ее спутник никогда не тратил слов понапрасну. Она сама догадалась, что бы он мог сказать. А подробности ему, похоже, не казались важными. Или он решил придержать их.
Но ведь бывали и зимой нападения пиратов! Никогда она не слышала, чтоб холода заставили разбойников отказаться от промысла.
