- Взаимно, - хмыкнул Трофим. Не найдя, что ещё прибавить, отключился.
Потер лоб, и сообразив наконец, что по-прежнему торчит столбом посреди квартиры, шмякнулся на диван. И на кой, собственно, Андрей хотел связаться?
Сигнал сообщения заставил поморщиться.
«Теперь до тебя можно дозвониться. Если что – ты тоже знаешь, как связаться».
Вон что! Сам обозначил цель созвона. Чтобы иметь постоянный канал связи. Если не лукавит, само собой.
А ему, выходит, тоже здесь поставили местный апгрейд на нейрокомпьютер! Потому что связаться на расстоянии, оказавшись разделенными после появления в Сан-Сане, они не могли. Никогда таким способом, напрямую, не общались – для этого существовали рабочие системы сообщения. В мире, где Трофим родился, связь через личный нейрокомпьютер вообще была редкостью. И ссылками для прямого созвона обменивались разве что очень близкие люди.
Иногда такой способ использовали для общения с тем, кто потерял способность передвигаться или говорить.
И вроде как, отыскать по такой ссылке человека в городе невозможно. Найти того же Ксина или еще кого-либо из киборгов он не мог. Хотя иногда ощущал смутно чужое присутствие в сети – скорее всего, это были незнакомые ему киборги. По уверениям Ксина, он тоже не мог отыскать его через сеть. Однако стоит ли верить этому – Трофим не знал. Возможно, что Ксин, что Андрей просто предоставили ему свободу передвижений до определенного момента.
Спохватившись, взялся разбирать продукты. Скривился, убирая алкоголь – больше не хотелось. Хотя… вроде как, он сможет провести в этом жилище еще какое-то время.
- Да пошел ты к черту! – резко, зло. С нескрываемым отвращением. – И не звони сюда больше!
- Погоди! – суетливо – боясь, что связь сейчас оборвется. Оборвет ее собеседница с той стороны. – Скажи, как Ксюша? У вас всё в порядке?!
- У нас обеих всё в полном порядке, - в голосе лязгает металл. – Ксюша нашла квартиру, живет рядом. Она тоже не желает тебя больше знать. Знали бы, что ты за фрукт…
Связь обрывается на многозначительно не законченной фразе.
У Трофима вырвался вздох. Альбина в своем репертуаре – резкая на суждения, нетерпимая, непримиримая. Наверное, ее можно понять. Злится на него – сам взбаламутил ее, перетянул с приятелями к бунтовщикам. А сам слился. Трусливо удрал, предал. Бросил дело, за которое недавно на словах болел.
Беда в том, что он и сам – противоестественно, иррационально – презирал себя за это. За то, что ушел.
И ведь ясно, что оставаться дальше было невозможно. Уж точно не после бойни, которую учинили в Мертвой Игле. Да и вообще, это не его война. У администрации и бунтовщиков – у каждой стороны свои цели. Но какое отношение это имеет к нему? И как выбрать сторону, когда претят методы каждой из них.
Что ж, зато расставлены точки над i.
Странно – но после ругани Альбины в его адрес стало как-то легче. Разумеется, со временем она отойдет. В этом Трофим был уверен. Но сейчас так и правда лучше. Он ей помочь не может ничем. И Ксении тоже – от него им только лишние неприятности.
А он сейчас и сам не знает, чего ждать.
А имеет ли смысл вообще менять место жительства?
Ну да, мелькала в какой-то момент мысль: перебраться куда-нибудь поближе к Оливиновому поясу. Вот только… чтобы что?
Именно там осталась одна из баз бунтовщиков – это Трофим знал точно. А значит, была вероятность попасться кому-нибудь из давних знакомых на глаза. Едва ли при встрече поможет измененная внешность.
Ну да, на выбритой голове теперь красовался синевато-сизый ирокез – такого Трофим никогда не носил даже в юности. Слегка изменить черты лица помогли дополнительные функции нейрокомпьютера. Отдельные модули сети, вживленные в мышцы лица, создали в них постоянное напряжение, чуть исказив черты. Ну да, не бог весть какая маскировка. Но издали теперь в лицо не признаешь. Да и вблизи придется вглядеться. Вот только никакой гарантии, что не найдется, кому присматриваться.
С легким сожалением, но он отказался от идеи переезжать. Если уж он кому-нибудь понадобится – достанут везде.
Эта же мысль заставила отказаться от того, чтобы куда-нибудь устроиться. Чтобы быть в курсе того, что происходит в городе – на кой? Ни на что он не влияет!
Безделье угнетало. А любая деятельность казалась бессмысленной.
Трофим последние дни больше времени проводил на улице, чем на съемной квартире. Бесцельно бродил по району, ни на чем особенно не задерживаясь. Слушал обрывки разговоров, изредка заходил в людный бар или кафе. Как-то забрел на местный танцпол – это явление было сугубо приметой Фронтира. Танцы устраивали прямо на площадях вдали от жилых районов, захватывая порой по несколько прилегающих улиц. Это разительно отличалось от привычных клубов и дискотек.
Музыку молодняк приносил свою. Из колонок порой орало черт-те что, но четрнадцати- и пятнадцатилетние диджеи никого не подпускали. Не нравится музыка – приноси свою и включай!
Принять участие в общей толкучке мог любой желающий. Идешь мимо – можешь пройти мимо или присоединиться. Старые лица, новые – никто на такое не обращал внимания. И Трофим болтался среди танцующих ребятишек.
Совершеннейшая демократия: прийти мог кто угодно. И никто не спрашивал паспорта, возраста, цели. Трофиму нравились эти сборища, стихийно собиравшиеся с вечера и гулявшие порой до раннего утра. Он глядел на лица, вслушивался в разговоры. Последнее получалось неважно – слишком громко и многоголосо орала обычно музыка. Но так было даже лучше.
С Крисом он пару раз переписывался через маячок. Настроен парнишка был вроде не так категорично, как Альбина. Но убираться от бунтовщиков отказывался наотрез. И Трофим злился на самого себя. За то, что сначала – сам втянул в это болото. А теперь не может ничего поделать.
От парня узнал, что все сидят сейчас, не высовывая носов.
Новых планов и приказов нет, но уходить из Оливинового пояса Крис не желал. О Нобу Трофим его не спрашивал. Понимал, что глупо – но не мог избавиться от иррациональной обиды на то, как его использовали.
Показалось, что Крис и сам не горел желанием упоминать программиста.
Закономерно, учитывая, что рядом с ним парнишка постоянно и крутился. А значит, наверняка знал многое о том, чем он занят. Нобу же наверняка не просто так протирал штаны в ожидании, когда организация соберется с силами, чтоб в очередной раз выползти из подполья. Он-то как раз и был одним из тех, кто готовил триумфальное возвращение. И о подробностях знать не стоило никому.
В самой-то организации наверняка не все были в курсе. Даже странно, как Крису позволили эти звонки. Выходит, Нобу доверял ему.
А Ксин смотрел на это сквозь пальцы.
Когда был дома, держал телевизор включенным. Был доступ к камерам в отдельных районах и даже центре – но Трофим понимал: они дают далеко не полный охват города. Он постоянно ждал, где полыхнет. Не то, чтобы собирался вмешиваться. Но и находиться в неведении не мог.
И ведь дождался – спустя не так-то много времени. Правда, не с той стороны, с какой думал.
«Администрация семнадцатого сектора отказалась брать на себя ответственность за смещение руководства восемнадцатого сектора. Глава восьмого сектора уже выразил порицание в адрес господина Крутицкого.
От имени главы семнадцатого сектора выступил Орион Владимирович Гасилин, его помощник. Он заявил, что семнадцатый сектор не имеет отношения к должностным перестановкам в восемнадцатом.
Тем не менее, эти перестановки произошли сразу, как только восемнадцатый сектор заявил протест по поводу притязаний господина Крутицкого на свои территории.
Напомню, дело касается крупных областей района НЗ и Мертвой Иглы. Последнюю до недавнего времени называли «бельмом на глазу», а во время последней предвыборной кампании главы трех секторов пытались передать проблемный район друг другу. В итоге Мертвая Игла осталась на балансе восемнадцатого сектора, и до последних недель никому не была интересна».
Трофим встряхнулся. Перестановки в восемнадцатом? В связи с событиями в Мертвой Игле!
Ну да. Выходы наружу для работ на орбитальной станции – инициатива администрации семнадцатого сектора. Но… серьезно – остальные решили ставить палки в колеса?!
Или Крутицкий решил попросту не объяснять, что нависло над Сан-Саном.
Мысль, на первый взгляд, нелепая. Позволить информации оказаться в открытом доступе, разумеется, нельзя – это вызовет панику. Но поделиться ею с коллегами – руководителями других секторов… если только Крутицкий или его помощники опасаются, что коллеги – на самом деле конкуренты – сольют сведения в городские СМИ. И тогда скрытность перестает казаться бессмысленной.
«Заместитель главы семнадцатого сектора, господин Гасилин, утверждает, что появление силовиков подотчетных ему подразделений связано с недавними событиями.
Весь Сан-Сан наверняка помнит о беспорядках, потрясших город совсем недавно. Это связано с попыткой нелегальных группировок захватить власть. Количество жертв в районах, пострадавших больше всего, до сих пор остается до конца неизвестным. Крупные районы Пскова, Швейцарского и Эльзасского районов, Аквариума и Тюремного района разрушены чуть ли не до основания в результате отключений Спотов.
По уверениям администрации семнадцатого сектора, заход их силовиков на территорию соседей связан с поимкой членов преступной группировки.
Однако главы третьего, восьмого и шестнадцатого секторов уже выразили свое порицание методам господ Крутицкого и Гасилина.
Главы первого и второго секторов, обычно сохраняющие в любых разногласиях нейтралитет, неожиданно высказались за досрочную смену руководства семнадцатого сектора. А кое-кто из особенно радикально настроенных групп в составе их администраций и вовсе предложил расформирование сектора. И передачу его районов в ведение прилегающих секторов».
Новый виток административной грызни?
Или, скорее, возвращение к прерванному занятию. Они ведь готовились к переделу сфер влияния! Это Кантимир со своими планами им помешал.
Но сейчас бунтовщиков загнали в щели. А всё, что они наворотили, послужило дополнительным поводом для грызни между собой.
Не то, чтобы Трофим верил, что семнадцатый сектор удастся так запросто расформировать. Гасилин не производил впечатления человека, который допустит такое. Но разговоры настораживали. Да и… кто знает, не было ли связи у этих «радикально настроенных групп» с кем-то из бунтовщиков? Те вполне могли бы забросить идею, и ее подхватили, потащили дальше. Не слишком вдумываясь – кому и зачем еще она может быть выгодна.
В любом случае, если тема всплыла – она и дальше будет крутиться.
Впрочем… никаких идей о том, чтобы убрать руководителей в Мертвой Игле, не крутилось. А их так-таки сместили.
С памятной бойни, к которой он сам невольно приложил руку, прошло чуть больше недели. Быстро управились! А может, восемнадцатый сектор начал возмущаться сразу после бойни. Чему удивляться после того, что творилось в тот день! Удивительно, как весь район по камешку не раскатали.
Впрочем, это еще может случиться. Началась грызня в администрации, стоит ждать, что и бунтовщики активизируются. Не исключено, чего-то подобного и ждали.
А может, даже планировали? Понимали ведь, чем чревато забираться на чужую территорию! И сами нарочно подлили масла в огонь – устроили свалку. Может, если бы не та бойня – в восемнадцатом и не возмутились бы.
Хотя… что проку теперь гадать?
Трофим бросил взгляд на часы. Вторая половина дня. Он теперь вставал не раньше полудня! Сюжет с взаимными обвинениями глав администрации закончился, теперь рассказывали о реставрации торгового центра на окраине Швейцарского района. Возле колбасной площади. Даже любопытно – не оттуда ли он тогда доставал Алькиных приятелей?
«В восемнадцатом секторе прошли беспорядки. Люди вышли на улицы с требованием остановить перестановки в административном аппарате и вернуть прежнее руководство. Прежний руководитель администрации на своей странице в маячке выразил благодарность согражданам за их сплоченность».
Интересно, кто эту сплоченность проплатил. Хотя нет, неинтересно. И так понятно, что бывшая администрация и подсуетилась.
А пару дней назад упоминали о разногласиях внутри администрации восьмого сектора. Того самого, чье руководство пыталось выразить неодобрение Гасилину и Крутицкому. Надо думать, скоро и жителям восьмого сектора придется выходить на улицы с требованием вернуть прежнюю администрацию…
Но это, разумеется, при условии, что у смещенных чиновников найдутся средства на оплату новых протестов.
О происходящем в Мертвой Игле не слышно. Видимо, оперативно созданная новая администрация не лезет в дела Гасилина. И не пытается возражать против появления людей из семнадцатого сектора. Оно и понятно: попробуй возразить – и будут новые перестановки. Хотя наверняка поставили людей, лояльных к Крутицкому!
Трофим зашел в маячок, отыскал полное видео из сегодняшних новостей. Поставил на просмотр.
На кадрах видно было, что силовики сдерживают толпу вяло. Будто нехотя, для вида.
Трофим вгляделся, пытаясь отыскать знакомые лица. Ни одного! Хотя народу там – попробуй разглядеть каждого в отдельности. Вот демонстранты, в отличие от силовиков и полиции, отыгрывают добросовестно. Галдят, трясут транспарантами. Требуют. Словно им и правда есть какое-то дело.
Наглухо затянутые в броню силовики откровенно скучают. Щиты сомкнуты, а за щитами – только что щелбаны друг другу не раздают.
Правда, толпа на них особого внимания не обращает. Видимо, приказа лезть буром на вояк не было. А может, еще команда не поступила. Хотя – каким отмороженным надо быть, чтоб согласиться на стычки с силовиками!
Трофим усмехнулся собственным мыслям.
Всего-то дел – заплатить маргиналам! В этом городе есть ребята, которые и за мелочевку на кого угодно бросятся – не то, что на силы полиции. Тем более, восемнадцатый сектор! В Мертвой Игле живут те, кому терять вообще нечего. Да и по окраинам, и в тех же Неоновых поясах набрать таких для беспорядков – не проблема. Эту б всю энергию – да в мирное бы русло…
Не судьба. Не в этом городе.
Кто бы говорил, конечно! Сам сидит во Фронтире, а мог бы участвовать в ремонте станции. Или не мог бы? Андрей говорил – не факт, что выпустят его наружу. Неблагонадежен.
Выругав мысленно себя самого, взялся готовить завтрак. А может, пойти да сдаться? О ребятишках Ксина и базе в Оливиновом поясе он рассказать ничего не сможет. Сам ничего не знает!
И ведь понятно, что никуда не пойдет. Но остановить мыслемешалку не получалось.
«Экстренное сообщение! Энергетическая опасность!
Потер лоб, и сообразив наконец, что по-прежнему торчит столбом посреди квартиры, шмякнулся на диван. И на кой, собственно, Андрей хотел связаться?
Сигнал сообщения заставил поморщиться.
«Теперь до тебя можно дозвониться. Если что – ты тоже знаешь, как связаться».
Вон что! Сам обозначил цель созвона. Чтобы иметь постоянный канал связи. Если не лукавит, само собой.
А ему, выходит, тоже здесь поставили местный апгрейд на нейрокомпьютер! Потому что связаться на расстоянии, оказавшись разделенными после появления в Сан-Сане, они не могли. Никогда таким способом, напрямую, не общались – для этого существовали рабочие системы сообщения. В мире, где Трофим родился, связь через личный нейрокомпьютер вообще была редкостью. И ссылками для прямого созвона обменивались разве что очень близкие люди.
Иногда такой способ использовали для общения с тем, кто потерял способность передвигаться или говорить.
И вроде как, отыскать по такой ссылке человека в городе невозможно. Найти того же Ксина или еще кого-либо из киборгов он не мог. Хотя иногда ощущал смутно чужое присутствие в сети – скорее всего, это были незнакомые ему киборги. По уверениям Ксина, он тоже не мог отыскать его через сеть. Однако стоит ли верить этому – Трофим не знал. Возможно, что Ксин, что Андрей просто предоставили ему свободу передвижений до определенного момента.
Спохватившись, взялся разбирать продукты. Скривился, убирая алкоголь – больше не хотелось. Хотя… вроде как, он сможет провести в этом жилище еще какое-то время.
Глава 52. Новости администрации Сан-Сана!
- Да пошел ты к черту! – резко, зло. С нескрываемым отвращением. – И не звони сюда больше!
- Погоди! – суетливо – боясь, что связь сейчас оборвется. Оборвет ее собеседница с той стороны. – Скажи, как Ксюша? У вас всё в порядке?!
- У нас обеих всё в полном порядке, - в голосе лязгает металл. – Ксюша нашла квартиру, живет рядом. Она тоже не желает тебя больше знать. Знали бы, что ты за фрукт…
Связь обрывается на многозначительно не законченной фразе.
У Трофима вырвался вздох. Альбина в своем репертуаре – резкая на суждения, нетерпимая, непримиримая. Наверное, ее можно понять. Злится на него – сам взбаламутил ее, перетянул с приятелями к бунтовщикам. А сам слился. Трусливо удрал, предал. Бросил дело, за которое недавно на словах болел.
Беда в том, что он и сам – противоестественно, иррационально – презирал себя за это. За то, что ушел.
И ведь ясно, что оставаться дальше было невозможно. Уж точно не после бойни, которую учинили в Мертвой Игле. Да и вообще, это не его война. У администрации и бунтовщиков – у каждой стороны свои цели. Но какое отношение это имеет к нему? И как выбрать сторону, когда претят методы каждой из них.
Что ж, зато расставлены точки над i.
Странно – но после ругани Альбины в его адрес стало как-то легче. Разумеется, со временем она отойдет. В этом Трофим был уверен. Но сейчас так и правда лучше. Он ей помочь не может ничем. И Ксении тоже – от него им только лишние неприятности.
А он сейчас и сам не знает, чего ждать.
*** ***
А имеет ли смысл вообще менять место жительства?
Ну да, мелькала в какой-то момент мысль: перебраться куда-нибудь поближе к Оливиновому поясу. Вот только… чтобы что?
Именно там осталась одна из баз бунтовщиков – это Трофим знал точно. А значит, была вероятность попасться кому-нибудь из давних знакомых на глаза. Едва ли при встрече поможет измененная внешность.
Ну да, на выбритой голове теперь красовался синевато-сизый ирокез – такого Трофим никогда не носил даже в юности. Слегка изменить черты лица помогли дополнительные функции нейрокомпьютера. Отдельные модули сети, вживленные в мышцы лица, создали в них постоянное напряжение, чуть исказив черты. Ну да, не бог весть какая маскировка. Но издали теперь в лицо не признаешь. Да и вблизи придется вглядеться. Вот только никакой гарантии, что не найдется, кому присматриваться.
С легким сожалением, но он отказался от идеи переезжать. Если уж он кому-нибудь понадобится – достанут везде.
Эта же мысль заставила отказаться от того, чтобы куда-нибудь устроиться. Чтобы быть в курсе того, что происходит в городе – на кой? Ни на что он не влияет!
Безделье угнетало. А любая деятельность казалась бессмысленной.
Трофим последние дни больше времени проводил на улице, чем на съемной квартире. Бесцельно бродил по району, ни на чем особенно не задерживаясь. Слушал обрывки разговоров, изредка заходил в людный бар или кафе. Как-то забрел на местный танцпол – это явление было сугубо приметой Фронтира. Танцы устраивали прямо на площадях вдали от жилых районов, захватывая порой по несколько прилегающих улиц. Это разительно отличалось от привычных клубов и дискотек.
Музыку молодняк приносил свою. Из колонок порой орало черт-те что, но четрнадцати- и пятнадцатилетние диджеи никого не подпускали. Не нравится музыка – приноси свою и включай!
Принять участие в общей толкучке мог любой желающий. Идешь мимо – можешь пройти мимо или присоединиться. Старые лица, новые – никто на такое не обращал внимания. И Трофим болтался среди танцующих ребятишек.
Совершеннейшая демократия: прийти мог кто угодно. И никто не спрашивал паспорта, возраста, цели. Трофиму нравились эти сборища, стихийно собиравшиеся с вечера и гулявшие порой до раннего утра. Он глядел на лица, вслушивался в разговоры. Последнее получалось неважно – слишком громко и многоголосо орала обычно музыка. Но так было даже лучше.
С Крисом он пару раз переписывался через маячок. Настроен парнишка был вроде не так категорично, как Альбина. Но убираться от бунтовщиков отказывался наотрез. И Трофим злился на самого себя. За то, что сначала – сам втянул в это болото. А теперь не может ничего поделать.
От парня узнал, что все сидят сейчас, не высовывая носов.
Новых планов и приказов нет, но уходить из Оливинового пояса Крис не желал. О Нобу Трофим его не спрашивал. Понимал, что глупо – но не мог избавиться от иррациональной обиды на то, как его использовали.
Показалось, что Крис и сам не горел желанием упоминать программиста.
Закономерно, учитывая, что рядом с ним парнишка постоянно и крутился. А значит, наверняка знал многое о том, чем он занят. Нобу же наверняка не просто так протирал штаны в ожидании, когда организация соберется с силами, чтоб в очередной раз выползти из подполья. Он-то как раз и был одним из тех, кто готовил триумфальное возвращение. И о подробностях знать не стоило никому.
В самой-то организации наверняка не все были в курсе. Даже странно, как Крису позволили эти звонки. Выходит, Нобу доверял ему.
А Ксин смотрел на это сквозь пальцы.
Когда был дома, держал телевизор включенным. Был доступ к камерам в отдельных районах и даже центре – но Трофим понимал: они дают далеко не полный охват города. Он постоянно ждал, где полыхнет. Не то, чтобы собирался вмешиваться. Но и находиться в неведении не мог.
И ведь дождался – спустя не так-то много времени. Правда, не с той стороны, с какой думал.
*** ***
«Администрация семнадцатого сектора отказалась брать на себя ответственность за смещение руководства восемнадцатого сектора. Глава восьмого сектора уже выразил порицание в адрес господина Крутицкого.
От имени главы семнадцатого сектора выступил Орион Владимирович Гасилин, его помощник. Он заявил, что семнадцатый сектор не имеет отношения к должностным перестановкам в восемнадцатом.
Тем не менее, эти перестановки произошли сразу, как только восемнадцатый сектор заявил протест по поводу притязаний господина Крутицкого на свои территории.
Напомню, дело касается крупных областей района НЗ и Мертвой Иглы. Последнюю до недавнего времени называли «бельмом на глазу», а во время последней предвыборной кампании главы трех секторов пытались передать проблемный район друг другу. В итоге Мертвая Игла осталась на балансе восемнадцатого сектора, и до последних недель никому не была интересна».
Трофим встряхнулся. Перестановки в восемнадцатом? В связи с событиями в Мертвой Игле!
Ну да. Выходы наружу для работ на орбитальной станции – инициатива администрации семнадцатого сектора. Но… серьезно – остальные решили ставить палки в колеса?!
Или Крутицкий решил попросту не объяснять, что нависло над Сан-Саном.
Мысль, на первый взгляд, нелепая. Позволить информации оказаться в открытом доступе, разумеется, нельзя – это вызовет панику. Но поделиться ею с коллегами – руководителями других секторов… если только Крутицкий или его помощники опасаются, что коллеги – на самом деле конкуренты – сольют сведения в городские СМИ. И тогда скрытность перестает казаться бессмысленной.
«Заместитель главы семнадцатого сектора, господин Гасилин, утверждает, что появление силовиков подотчетных ему подразделений связано с недавними событиями.
Весь Сан-Сан наверняка помнит о беспорядках, потрясших город совсем недавно. Это связано с попыткой нелегальных группировок захватить власть. Количество жертв в районах, пострадавших больше всего, до сих пор остается до конца неизвестным. Крупные районы Пскова, Швейцарского и Эльзасского районов, Аквариума и Тюремного района разрушены чуть ли не до основания в результате отключений Спотов.
По уверениям администрации семнадцатого сектора, заход их силовиков на территорию соседей связан с поимкой членов преступной группировки.
Однако главы третьего, восьмого и шестнадцатого секторов уже выразили свое порицание методам господ Крутицкого и Гасилина.
Главы первого и второго секторов, обычно сохраняющие в любых разногласиях нейтралитет, неожиданно высказались за досрочную смену руководства семнадцатого сектора. А кое-кто из особенно радикально настроенных групп в составе их администраций и вовсе предложил расформирование сектора. И передачу его районов в ведение прилегающих секторов».
Новый виток административной грызни?
Или, скорее, возвращение к прерванному занятию. Они ведь готовились к переделу сфер влияния! Это Кантимир со своими планами им помешал.
Но сейчас бунтовщиков загнали в щели. А всё, что они наворотили, послужило дополнительным поводом для грызни между собой.
Не то, чтобы Трофим верил, что семнадцатый сектор удастся так запросто расформировать. Гасилин не производил впечатления человека, который допустит такое. Но разговоры настораживали. Да и… кто знает, не было ли связи у этих «радикально настроенных групп» с кем-то из бунтовщиков? Те вполне могли бы забросить идею, и ее подхватили, потащили дальше. Не слишком вдумываясь – кому и зачем еще она может быть выгодна.
В любом случае, если тема всплыла – она и дальше будет крутиться.
Впрочем… никаких идей о том, чтобы убрать руководителей в Мертвой Игле, не крутилось. А их так-таки сместили.
С памятной бойни, к которой он сам невольно приложил руку, прошло чуть больше недели. Быстро управились! А может, восемнадцатый сектор начал возмущаться сразу после бойни. Чему удивляться после того, что творилось в тот день! Удивительно, как весь район по камешку не раскатали.
Впрочем, это еще может случиться. Началась грызня в администрации, стоит ждать, что и бунтовщики активизируются. Не исключено, чего-то подобного и ждали.
А может, даже планировали? Понимали ведь, чем чревато забираться на чужую территорию! И сами нарочно подлили масла в огонь – устроили свалку. Может, если бы не та бойня – в восемнадцатом и не возмутились бы.
Хотя… что проку теперь гадать?
Трофим бросил взгляд на часы. Вторая половина дня. Он теперь вставал не раньше полудня! Сюжет с взаимными обвинениями глав администрации закончился, теперь рассказывали о реставрации торгового центра на окраине Швейцарского района. Возле колбасной площади. Даже любопытно – не оттуда ли он тогда доставал Алькиных приятелей?
*** ***
«В восемнадцатом секторе прошли беспорядки. Люди вышли на улицы с требованием остановить перестановки в административном аппарате и вернуть прежнее руководство. Прежний руководитель администрации на своей странице в маячке выразил благодарность согражданам за их сплоченность».
Интересно, кто эту сплоченность проплатил. Хотя нет, неинтересно. И так понятно, что бывшая администрация и подсуетилась.
А пару дней назад упоминали о разногласиях внутри администрации восьмого сектора. Того самого, чье руководство пыталось выразить неодобрение Гасилину и Крутицкому. Надо думать, скоро и жителям восьмого сектора придется выходить на улицы с требованием вернуть прежнюю администрацию…
Но это, разумеется, при условии, что у смещенных чиновников найдутся средства на оплату новых протестов.
О происходящем в Мертвой Игле не слышно. Видимо, оперативно созданная новая администрация не лезет в дела Гасилина. И не пытается возражать против появления людей из семнадцатого сектора. Оно и понятно: попробуй возразить – и будут новые перестановки. Хотя наверняка поставили людей, лояльных к Крутицкому!
Трофим зашел в маячок, отыскал полное видео из сегодняшних новостей. Поставил на просмотр.
На кадрах видно было, что силовики сдерживают толпу вяло. Будто нехотя, для вида.
Трофим вгляделся, пытаясь отыскать знакомые лица. Ни одного! Хотя народу там – попробуй разглядеть каждого в отдельности. Вот демонстранты, в отличие от силовиков и полиции, отыгрывают добросовестно. Галдят, трясут транспарантами. Требуют. Словно им и правда есть какое-то дело.
Наглухо затянутые в броню силовики откровенно скучают. Щиты сомкнуты, а за щитами – только что щелбаны друг другу не раздают.
Правда, толпа на них особого внимания не обращает. Видимо, приказа лезть буром на вояк не было. А может, еще команда не поступила. Хотя – каким отмороженным надо быть, чтоб согласиться на стычки с силовиками!
Трофим усмехнулся собственным мыслям.
Всего-то дел – заплатить маргиналам! В этом городе есть ребята, которые и за мелочевку на кого угодно бросятся – не то, что на силы полиции. Тем более, восемнадцатый сектор! В Мертвой Игле живут те, кому терять вообще нечего. Да и по окраинам, и в тех же Неоновых поясах набрать таких для беспорядков – не проблема. Эту б всю энергию – да в мирное бы русло…
Не судьба. Не в этом городе.
Кто бы говорил, конечно! Сам сидит во Фронтире, а мог бы участвовать в ремонте станции. Или не мог бы? Андрей говорил – не факт, что выпустят его наружу. Неблагонадежен.
Выругав мысленно себя самого, взялся готовить завтрак. А может, пойти да сдаться? О ребятишках Ксина и базе в Оливиновом поясе он рассказать ничего не сможет. Сам ничего не знает!
И ведь понятно, что никуда не пойдет. Но остановить мыслемешалку не получалось.
*** ***
«Экстренное сообщение! Энергетическая опасность!
