- Пять минуточек, - раздельно произнесла она.
- Что?! Это вот еще пять минуточек лунатичка ненормальная будет в мою дверь ломиться?! - взвизгнул чей-то возмущенный голос.
Оля, отшатнувшись, распахнула глаза.
- Тихо ты! - Яна дернула ее, ухватила поперек туловища. - С лестницы-то кидаться не нужно! Лунатик-камикадзе, блин. Простите нас, пожалуйста, - прибавила она, обращаясь к кому-то.
Оля обвела лестничную площадку осоловевшим взглядом.
Блин! А что она делает на лестничной площадке босиком и в одной пижаме?! Да еще и перед дверью той неприятной соседки сверху.
А дверь-то раскрыта, и соседка налицо. Глядит недовольно, и того гляди взорвется окончательно. Вон, глаза так и мечут молнии! А времени-то сколько?! И это она, Оля, в приступе лунатизма ломилась ей в дверь?
- Ну! - голос женщины так и звенел негодованием. - Вы еще долго будете торчать перед моей дверью? Я полицию вызову!
- П-простите, - пролепетала Оля. - Я не нарочно…
- Проснулась наконец-то! - выдохнула Яна. - Простите нас, пожалуйста! Обещаю - больше такого не повторится. Никогда! - если бы Оля знала подругу хуже - тоже поверила бы клятвенным заверениям. - Ну, идем домой, - потянула ее. - Ночь на дворе, это не дело - соседей пугать. Простите нас, бога ради, - прибавила она, обращаясь к соседке. - Больше никогда! Лично прослежу.
Дверь за их спинами захлопнулась.
Яна, похлопывая Олю по плечу, шагала по лестнице следом, отставая на ступеньку. Прямо-таки под конвоем домой доставила, - подумалось девушке.
- Ты чего, мать, в лунатички надумала податься? - полюбопытствовала подруга, когда они с Олей очутились в квартире.
- Не знаю, - дернула головой. - Не помню, - собственный голос звучал хрипло.
- Пошли-ка, чаю выпьем. А то как бы не простудиться.
И правда! Опустив взгляд, обнаружила - стоит на полу босиком. И из квартиры она так вышла! Ноги заледенели, ступни занемели. Эдак и правда свалится с простудой.
- Времени-то сколько? Завтра ж на работу, - спохватилась Оля. - А я сама подскочила, - огляделась, словно только что увидела прихожую. - Тебя подняла, всполошила…
Торопливо надела тапочки. Ведь здесь же стоят, в прихожей. А ее босиком понесло из квартиры бродить по дому! Спасибо хоть, не на улицу. Что за ересь вообще?
- Половина пятого, - Яна вздохнула. - Детское время! По-моему, смысла уже нет ложиться. Я бы тоже чаю выпила горячего - чуть не босиком за тобой следом выскочила. Еще просыпаюсь, смотрю - ты в кабинет идешь. По дверце шкафа пошарила, пошарила, словно что-то искала. Не нашла, пошла на кухню. Покружила там и шасть к двери! И наружу. По лестнице наверх, и ну к соседке ломиться. По-моему, она нас уже ненавидит. Еще после той истории, когда библиофил этот у меня прибор спер.
Яна деловито поставила на плиту чайник, принялась мыть заварник.
- Как-то она не выглядела особенно удивленной, - заметила Оля отстраненно, пытаясь сообразить - что ж в поведении соседки ей казалось неправильным. - Возмущенной - да. Орала как резаная, - она смолкла.
- Ты знаешь, я бы тоже орала, как резаная, если б ко мне в квартиру в полпятого утра начали ломиться, - заметила Яна.
- Это само собой! Но она увидела, что я не в себе. Я помню, как ты меня будила, хоть и была в неадеквате! А этой - хоть бы хны. Ни грамма сочувствия или беспокойства. Ну, другая бы на ее месте предложила хоть скорую вызвать.
- Дурку, что ли? Скажи спасибо, что не догадалась!
- Да хоть и дурку! Ты же передней чуть не на коленях прощения просила. А ей будто все равно. Ты знаешь, - Оля смолкла.
Глаза женщины были совершенно стеклянными, когда она орала на них с Яной. Совсем, как… у уборщицы, которая возмущалась - мол, чего это оформители шастают в восемь утра по зданию! Сказано же ведь - закрыто еще.
- Полное отсутствие логики, - медленно проговорила девушка. - Банальной человеческой логики. Ну, понимаешь - как бы ни был замордован обычный человек, но он не станет орать на того, кто, например, случайно упал на него в маршрутке. Потому что понимает - ну, так получилось. Неприятно, но по-другому упасть стоявший человек не сумел. Или, хоть и будет недоволен, но поймет, что случайно на ногу там наступили.
- Ну, а у соседки нашей настроение плохое было. И, повторюсь, у меня оно тоже было бы плохое, если б меня вот так ни свет ни заря разбудили!
- Это понятно. Но сколько времени ты была бы недовольна? Вот заметила ты, что тот, кто разбудил тебя, не пьян и не хулиганит. Спит на ходу и лунатит. А близкие его пытаются разбудить, увести, и еще у тебя прощения просят слезно. Неужто не прониклась бы? Не предложила бы помочь. Воды там стакан, ту же скорую вызвать?
- Ну да, - Яна задумалась. - А ты к чему это?
- Как-то мне это до боли напоминает ту уборщицу, которая наорала на меня в понедельник. С одной стороны - понять можно: ходят тут всякие по помытому! А с другой - ей же сказано было, что я - сотрудник! И хоть бы хны. Павел тогда интересно выразился: широко известная в узких кругах техника. Выбить из колеи, заморочить голову. Как-то так.
- И ты считаешь, что эта соседка наша, - Яна склонила голову набок. - А нафига ей это?
- А вот это - вопрос на миллион! Чего ей могло быть нужно, чтобы так голову тебе дурить? И именно тебе, или и мне тоже. К слову, я в жизни лунатизмом не страдала!
Оля смолкла, задумавшись.
В жизни не страдала - а тут на тебе! Как по заказу. Да и уборщицу она вспомнила не просто так. Лица той женщины она не запомнила. И теперь не могла бы сказать, имелось ли у нее портретное сходство с их соседкой. Да она и соседку толком не разглядела!
Может, сходить к ней утром, рассмотреть получше? Представила себе такое - и, не удержавшись, фыркнула.
- Над чем ржешь? - подала голос Яна. - Рассказывай, мне тоже хочется!
Оля, подумав, принялась излагать посетившие ее соображения. Завершила эпичным описанием того, как звонит в дверь соседки и таращится на нее, пытаясь отыскать сходство с женщиной, лица которой не помнила.
- Ну, сходи типа извиниться, - пожала плечами подруга. - Пирог можем испечь. Ты одна хочешь пойти, или тебе компанию составить?
- Сходить и извиниться? - протянула Оля. - А ведь мысль!
Идея Яны заставила оживиться. Ведь, казалось бы, такая простая мысль! А ей в голову не пришло. Она бы так и продолжала терзаться сомнениями.
- Но не завтра, - решительно прихлопнула она. - Не завтра! Точнее - уже не сегодня, - прибавила, растеряв пыл.
- О! Ты решила, что пятница наступит только завтра? - подруга хихикнула.
- Угум. А она уже наступила, - Оля вздохнула. - Счас вот чаю попьем. Потом - пара часов свободного времени. И на работу… нам обеим.
- Фуф! - Яна поморщилась. - Зачем же так-то - прям серпом по… нервам?
- Я думаю, чем можно заняться, раз уж мы поднялись ни свет ни заря. Я поднялась, - поправилась она. - И тебя за компанию всполошила, - помолчала. - А может, это Серена Павловна? - предположила задумчиво. - Как-то она странно выразилась: мол, пора нам. В смысле - расходиться. И растаяла. Я хотела проснуться - а потом стою на лестнице, и ты меня разбудить пытаешься.
- О! Тебе опять твоя прапра снилась? - Яна с интересом на нее уставилась.
- А! Ну да, точно, - спохватилась Оля.
И принялась рассказывать об очередной встрече с родственницей. Она ведь с этой суетой и собственным лунатизмом напрочь позабыла о ней!
- Ого! Ну ты, мать, даешь стране угля, - Яна покачала головой. - Значит, нормально все с ней?
- Получается, что так, - Оля пожала плечами. - Хотя она и просила больше так не делать.
Подруга фыркнула.
- Кажется, где-то я такую фигуру речи уже слышала.
Ну да, верно. Тетушка, Антонина Борисовна, точно в таких формулировках просила не приманивать больше ее живность мясом. И иными съестными продуктами. Не выманивать из книги. Все-таки лукавит где-то Серена Павловна - не так-то редко они с тетушкой общались, если разговаривают одинаковыми фразами!
Или это она, Оля, вложила в уста приснившейся прапра запомнившуюся фразу тетушки?
- В общем, опять - ответы вроде есть. Но такие, что к делу не пришьешь, - заключила Яна.
- Ну, вроде того. Попробую с кулоном пообщаться завтра… то есть - нынче после работы. В офис я с ним не пойду - ну его. И сейчас с ним возиться не хочу.
Задумалась. А чего она хочет-то? На часах - около пяти. Попить чай. Потом позавтракать. И еще раз попить чаю. Все равно до работы времени остается вагон и маленькая тележка. Порисовать?
Оля вздохнула. Кажется, единственное, что она сейчас сумеет изобразить - это какой-нибудь истекающий глазурью и конфитюром торт.
- К слову, глазурь эта на вкус такая мерзкая! - заявила она вслух. - Химическая.
- Где? - удивилась Яна, внимательно оглядела конфету, которую держала в руке. - Мы ж всегда эти конфеты покупали!
- Я не про них, - Оля встряхнула головой. - Я тут подумала, что можно порисовать, раз уж лунатизм замучил. И поняла, что намалевать смогу только какой-нибудь торт! Они у меня до сих пор перед глазами стоят. Всякие разные. А эта глазурь разноцветная - я ж ее пробовала, у нас дегустация была. Блин, она пахнет вроде вкусно: всякими там ванильками, малинками, шоколадом. А на вкус! Смесь стирального порошка с сахаром. Шоколад еще ладно, сравнительно терпимо. Но и он какой-то… ненатуральный.
- Ну, так это на украшение, наверное.
- Ну да. Украшения и есть. Но эти украшения какие-то… полусъедобные.
- А вот нефиг во всяких фирменных магазинах всякую химию покупать, если домашний торт печешь! И коржи раскатывай сама, и крем вари сама, и собирай все это потом тоже ручками. Ну, и никаких тебе листиков-цветочков, наверченных красиво из цветного крема! А вместо глазури - варенье.
- Эва как! - изумилась Оля.
- Да это мама так высказала мне, когда попробовала у коллеги заказанный торт, - фыркнула подруга. - Мол, химия одна да пластмасса - а если хочешь домашний торт, так и пеки его домашними способами. Бабушкиными, проверенными временем.
- Бабушкин рецепт красиво не продашь, - задумчиво протянула Оля.
- То да, - Яна рассмеялась.
Нет, похоже, ничем полезным она это утро не займет. Рисовать неохота, а досыпать уже поздно. Да и Яна не горит желанием хвататься за какую-то деятельность. Потратят это утро на треп - тоже иногда нужно.
Мысль удивительным образом успокоила. Все, можно не напрягаться и не придумывать себе внеплановых задач. Сидеть на месте и наслаждаться жизнью, глядя, как потихоньку расходится ночной мрак за окном, переходя в предрассветный сумрак - тоже дело.
И соседка эта. Да ну ее к черту!
Никуда не денется. Потом подумает, что с ней делать, как быть, и когда идти извиняться с пирогами. Можно, кстати, у заказчиков перехватить их гадкой химической глазури. И что там у них еще за продукция. Для зловредной соседки в самый раз!
- Все, не отмажешься! - торжественно объявила Валерия. - Сегодня танцуют все!
- Блин, пятница же, - Оля вздохнула.
Ну, не жаловаться ведь на припадки лунатизма, честное слово! И Лера права - сколько можно отмазываться от посиделок с коллективом? Как известно, спаивание коллектива - важнейшая задача тим-билдинга. Спаивание во всех смыслах.
Тим-билдеров в их конторе, хвала всем богам, не было. А вот периодическое спаивание процветало.
- Ой, не надо так отчаянно зевать, - Валерия всплеснула руками. - Не поможет!
- Не пожалеет, не простит, - фыркнула Наталья.
- Да это я уже поняла. И что, какие у нас планы? - Оля подавила очередной зевок.
- Планы наполеоновские! - провозгласила Валерия. - Так что давай, спать будешь дома. А сейчас настраивайся много и с полной отдачей веселиться!
Потрясающе. Сначала - работать много и с полной отдачей, потом - веселиться так же. А обычный отдых предусмотрен? Оля встряхнулась, чтобы остановить мысленный бубнеж. Нелепо ведь? Нелепо. Хочешь прямо сейчас отправиться отдыхать - говоришь прямо, что едешь домой. Что, за хвост держать кто-то будет? Не будет - никому оно не надо.
Ей самой нужно влиться в коллектив. А то она до сих пор здесь, как отрезанный ломоть. Вроде и со всеми, а вроде и сама по себе.
Судя по тишине и темноте в квартире, Яна давно спала.
И правильно - подорвалась ведь с утра пораньше! Это Оля - полуночница - только к часу ночи вернулась. И пусть спит, не надо шуметь.
Девушка потихоньку разулась, повесила одежду и на цыпочках прошла в кабинет. Больше всего, конечно, хотелось последовать благому примеру подруги и улечься. Но не хотелось снова проснуться посреди ночи в каком-нибудь экзотическом виде. И где гарантия, что второй раз Яна сумеет перехватить ее?
Так что воплотить утреннюю мысль - надеть кулон перед сном - стоило. Не так-то это и долго, в конце концов. Правда, имеет смысл переговорить с ним сначала…
Вынула кулон из соляной коробочки, аккуратно положила на стол. Оглядела, опасаясь подвоха или внезапной выходки. Павел ведь говорил, что трансцендентные предметы имеют способность обижаться! А чем не причина для обиды? Он - ей помогать, а она - в соляной сундук его, и под спуд. Она б на такой фортель точно обиделась.
Придвинула к себе лист бумаги, заштриховала. Кулон лежал смирно - и это немного обнадеживало.
- Извини, что забыла про тебя, - начала Оля. - Вот по дому я теперь буду ходить только с тобой. И спать ложиться тоже. А то странно все это и подозрительно. А на работу буду ходить без тебя - уж прости. Может, расскажешь, чем тебе так наш шеф не угодил?
Кулон лежал на столе совершенно смирно, не подавая признаков жизни.
Оля в который уже раз почувствовала себя сумасшедшей. Сидит с безделушкой разговаривает. Ответов ждет. Но она-то прекрасно знает, что это не просто украшение!
- Что, совсем не будешь разговаривать?
По-прежнему никакого отклика. Девушка досадливо вздохнула.
- Вот скажи: как мне с тобой дело-то иметь, если от тебя слова не допросишься? - безнадежно вопросила она. - Как я тебе доверять должна?
Молчание. Глухо, как в танке.
А вот как хочешь, так и доверяй. Плевать на твое доверие, вообще, - расшифровала Оля безмолвную забастовку. Не нравится что-то - клади обратно в сундук. И ходи, как клуша, без защиты. Быть лунатиком - это в чем-то даже брутально.
Обидно, блин!
Вот хоть бы слово ей сказал. Хоть полслова. Нет - лежит и молчит, как будто разговаривать не умеет. Книги с ней, значит, общаются. А этот - будто особенный.
Нет, он-то особенный, об этом она помнила. Но все равно обидно. Хотя и Павел, и Федор говорили, что духи, по сути, не обязаны с ней разговаривать. Это - исключительно жест доброй воли с их стороны. А вовсе не результат ее умения заставить их говорить.
- Что?! Это вот еще пять минуточек лунатичка ненормальная будет в мою дверь ломиться?! - взвизгнул чей-то возмущенный голос.
Оля, отшатнувшись, распахнула глаза.
- Тихо ты! - Яна дернула ее, ухватила поперек туловища. - С лестницы-то кидаться не нужно! Лунатик-камикадзе, блин. Простите нас, пожалуйста, - прибавила она, обращаясь к кому-то.
Оля обвела лестничную площадку осоловевшим взглядом.
Блин! А что она делает на лестничной площадке босиком и в одной пижаме?! Да еще и перед дверью той неприятной соседки сверху.
А дверь-то раскрыта, и соседка налицо. Глядит недовольно, и того гляди взорвется окончательно. Вон, глаза так и мечут молнии! А времени-то сколько?! И это она, Оля, в приступе лунатизма ломилась ей в дверь?
- Ну! - голос женщины так и звенел негодованием. - Вы еще долго будете торчать перед моей дверью? Я полицию вызову!
- П-простите, - пролепетала Оля. - Я не нарочно…
- Проснулась наконец-то! - выдохнула Яна. - Простите нас, пожалуйста! Обещаю - больше такого не повторится. Никогда! - если бы Оля знала подругу хуже - тоже поверила бы клятвенным заверениям. - Ну, идем домой, - потянула ее. - Ночь на дворе, это не дело - соседей пугать. Простите нас, бога ради, - прибавила она, обращаясь к соседке. - Больше никогда! Лично прослежу.
Дверь за их спинами захлопнулась.
Яна, похлопывая Олю по плечу, шагала по лестнице следом, отставая на ступеньку. Прямо-таки под конвоем домой доставила, - подумалось девушке.
*** ***
- Ты чего, мать, в лунатички надумала податься? - полюбопытствовала подруга, когда они с Олей очутились в квартире.
- Не знаю, - дернула головой. - Не помню, - собственный голос звучал хрипло.
- Пошли-ка, чаю выпьем. А то как бы не простудиться.
И правда! Опустив взгляд, обнаружила - стоит на полу босиком. И из квартиры она так вышла! Ноги заледенели, ступни занемели. Эдак и правда свалится с простудой.
- Времени-то сколько? Завтра ж на работу, - спохватилась Оля. - А я сама подскочила, - огляделась, словно только что увидела прихожую. - Тебя подняла, всполошила…
Торопливо надела тапочки. Ведь здесь же стоят, в прихожей. А ее босиком понесло из квартиры бродить по дому! Спасибо хоть, не на улицу. Что за ересь вообще?
- Половина пятого, - Яна вздохнула. - Детское время! По-моему, смысла уже нет ложиться. Я бы тоже чаю выпила горячего - чуть не босиком за тобой следом выскочила. Еще просыпаюсь, смотрю - ты в кабинет идешь. По дверце шкафа пошарила, пошарила, словно что-то искала. Не нашла, пошла на кухню. Покружила там и шасть к двери! И наружу. По лестнице наверх, и ну к соседке ломиться. По-моему, она нас уже ненавидит. Еще после той истории, когда библиофил этот у меня прибор спер.
Яна деловито поставила на плиту чайник, принялась мыть заварник.
- Как-то она не выглядела особенно удивленной, - заметила Оля отстраненно, пытаясь сообразить - что ж в поведении соседки ей казалось неправильным. - Возмущенной - да. Орала как резаная, - она смолкла.
- Ты знаешь, я бы тоже орала, как резаная, если б ко мне в квартиру в полпятого утра начали ломиться, - заметила Яна.
- Это само собой! Но она увидела, что я не в себе. Я помню, как ты меня будила, хоть и была в неадеквате! А этой - хоть бы хны. Ни грамма сочувствия или беспокойства. Ну, другая бы на ее месте предложила хоть скорую вызвать.
- Дурку, что ли? Скажи спасибо, что не догадалась!
- Да хоть и дурку! Ты же передней чуть не на коленях прощения просила. А ей будто все равно. Ты знаешь, - Оля смолкла.
Глаза женщины были совершенно стеклянными, когда она орала на них с Яной. Совсем, как… у уборщицы, которая возмущалась - мол, чего это оформители шастают в восемь утра по зданию! Сказано же ведь - закрыто еще.
- Полное отсутствие логики, - медленно проговорила девушка. - Банальной человеческой логики. Ну, понимаешь - как бы ни был замордован обычный человек, но он не станет орать на того, кто, например, случайно упал на него в маршрутке. Потому что понимает - ну, так получилось. Неприятно, но по-другому упасть стоявший человек не сумел. Или, хоть и будет недоволен, но поймет, что случайно на ногу там наступили.
- Ну, а у соседки нашей настроение плохое было. И, повторюсь, у меня оно тоже было бы плохое, если б меня вот так ни свет ни заря разбудили!
- Это понятно. Но сколько времени ты была бы недовольна? Вот заметила ты, что тот, кто разбудил тебя, не пьян и не хулиганит. Спит на ходу и лунатит. А близкие его пытаются разбудить, увести, и еще у тебя прощения просят слезно. Неужто не прониклась бы? Не предложила бы помочь. Воды там стакан, ту же скорую вызвать?
- Ну да, - Яна задумалась. - А ты к чему это?
- Как-то мне это до боли напоминает ту уборщицу, которая наорала на меня в понедельник. С одной стороны - понять можно: ходят тут всякие по помытому! А с другой - ей же сказано было, что я - сотрудник! И хоть бы хны. Павел тогда интересно выразился: широко известная в узких кругах техника. Выбить из колеи, заморочить голову. Как-то так.
- И ты считаешь, что эта соседка наша, - Яна склонила голову набок. - А нафига ей это?
- А вот это - вопрос на миллион! Чего ей могло быть нужно, чтобы так голову тебе дурить? И именно тебе, или и мне тоже. К слову, я в жизни лунатизмом не страдала!
Оля смолкла, задумавшись.
В жизни не страдала - а тут на тебе! Как по заказу. Да и уборщицу она вспомнила не просто так. Лица той женщины она не запомнила. И теперь не могла бы сказать, имелось ли у нее портретное сходство с их соседкой. Да она и соседку толком не разглядела!
Может, сходить к ней утром, рассмотреть получше? Представила себе такое - и, не удержавшись, фыркнула.
- Над чем ржешь? - подала голос Яна. - Рассказывай, мне тоже хочется!
Оля, подумав, принялась излагать посетившие ее соображения. Завершила эпичным описанием того, как звонит в дверь соседки и таращится на нее, пытаясь отыскать сходство с женщиной, лица которой не помнила.
- Ну, сходи типа извиниться, - пожала плечами подруга. - Пирог можем испечь. Ты одна хочешь пойти, или тебе компанию составить?
- Сходить и извиниться? - протянула Оля. - А ведь мысль!
Идея Яны заставила оживиться. Ведь, казалось бы, такая простая мысль! А ей в голову не пришло. Она бы так и продолжала терзаться сомнениями.
- Но не завтра, - решительно прихлопнула она. - Не завтра! Точнее - уже не сегодня, - прибавила, растеряв пыл.
- О! Ты решила, что пятница наступит только завтра? - подруга хихикнула.
- Угум. А она уже наступила, - Оля вздохнула. - Счас вот чаю попьем. Потом - пара часов свободного времени. И на работу… нам обеим.
- Фуф! - Яна поморщилась. - Зачем же так-то - прям серпом по… нервам?
- Я думаю, чем можно заняться, раз уж мы поднялись ни свет ни заря. Я поднялась, - поправилась она. - И тебя за компанию всполошила, - помолчала. - А может, это Серена Павловна? - предположила задумчиво. - Как-то она странно выразилась: мол, пора нам. В смысле - расходиться. И растаяла. Я хотела проснуться - а потом стою на лестнице, и ты меня разбудить пытаешься.
- О! Тебе опять твоя прапра снилась? - Яна с интересом на нее уставилась.
- А! Ну да, точно, - спохватилась Оля.
И принялась рассказывать об очередной встрече с родственницей. Она ведь с этой суетой и собственным лунатизмом напрочь позабыла о ней!
- Ого! Ну ты, мать, даешь стране угля, - Яна покачала головой. - Значит, нормально все с ней?
- Получается, что так, - Оля пожала плечами. - Хотя она и просила больше так не делать.
Подруга фыркнула.
- Кажется, где-то я такую фигуру речи уже слышала.
Ну да, верно. Тетушка, Антонина Борисовна, точно в таких формулировках просила не приманивать больше ее живность мясом. И иными съестными продуктами. Не выманивать из книги. Все-таки лукавит где-то Серена Павловна - не так-то редко они с тетушкой общались, если разговаривают одинаковыми фразами!
Или это она, Оля, вложила в уста приснившейся прапра запомнившуюся фразу тетушки?
- В общем, опять - ответы вроде есть. Но такие, что к делу не пришьешь, - заключила Яна.
- Ну, вроде того. Попробую с кулоном пообщаться завтра… то есть - нынче после работы. В офис я с ним не пойду - ну его. И сейчас с ним возиться не хочу.
Задумалась. А чего она хочет-то? На часах - около пяти. Попить чай. Потом позавтракать. И еще раз попить чаю. Все равно до работы времени остается вагон и маленькая тележка. Порисовать?
Оля вздохнула. Кажется, единственное, что она сейчас сумеет изобразить - это какой-нибудь истекающий глазурью и конфитюром торт.
- К слову, глазурь эта на вкус такая мерзкая! - заявила она вслух. - Химическая.
- Где? - удивилась Яна, внимательно оглядела конфету, которую держала в руке. - Мы ж всегда эти конфеты покупали!
- Я не про них, - Оля встряхнула головой. - Я тут подумала, что можно порисовать, раз уж лунатизм замучил. И поняла, что намалевать смогу только какой-нибудь торт! Они у меня до сих пор перед глазами стоят. Всякие разные. А эта глазурь разноцветная - я ж ее пробовала, у нас дегустация была. Блин, она пахнет вроде вкусно: всякими там ванильками, малинками, шоколадом. А на вкус! Смесь стирального порошка с сахаром. Шоколад еще ладно, сравнительно терпимо. Но и он какой-то… ненатуральный.
- Ну, так это на украшение, наверное.
- Ну да. Украшения и есть. Но эти украшения какие-то… полусъедобные.
- А вот нефиг во всяких фирменных магазинах всякую химию покупать, если домашний торт печешь! И коржи раскатывай сама, и крем вари сама, и собирай все это потом тоже ручками. Ну, и никаких тебе листиков-цветочков, наверченных красиво из цветного крема! А вместо глазури - варенье.
- Эва как! - изумилась Оля.
- Да это мама так высказала мне, когда попробовала у коллеги заказанный торт, - фыркнула подруга. - Мол, химия одна да пластмасса - а если хочешь домашний торт, так и пеки его домашними способами. Бабушкиными, проверенными временем.
- Бабушкин рецепт красиво не продашь, - задумчиво протянула Оля.
- То да, - Яна рассмеялась.
Нет, похоже, ничем полезным она это утро не займет. Рисовать неохота, а досыпать уже поздно. Да и Яна не горит желанием хвататься за какую-то деятельность. Потратят это утро на треп - тоже иногда нужно.
Мысль удивительным образом успокоила. Все, можно не напрягаться и не придумывать себе внеплановых задач. Сидеть на месте и наслаждаться жизнью, глядя, как потихоньку расходится ночной мрак за окном, переходя в предрассветный сумрак - тоже дело.
И соседка эта. Да ну ее к черту!
Никуда не денется. Потом подумает, что с ней делать, как быть, и когда идти извиняться с пирогами. Можно, кстати, у заказчиков перехватить их гадкой химической глазури. И что там у них еще за продукция. Для зловредной соседки в самый раз!
*** ***
- Все, не отмажешься! - торжественно объявила Валерия. - Сегодня танцуют все!
- Блин, пятница же, - Оля вздохнула.
Ну, не жаловаться ведь на припадки лунатизма, честное слово! И Лера права - сколько можно отмазываться от посиделок с коллективом? Как известно, спаивание коллектива - важнейшая задача тим-билдинга. Спаивание во всех смыслах.
Тим-билдеров в их конторе, хвала всем богам, не было. А вот периодическое спаивание процветало.
- Ой, не надо так отчаянно зевать, - Валерия всплеснула руками. - Не поможет!
- Не пожалеет, не простит, - фыркнула Наталья.
- Да это я уже поняла. И что, какие у нас планы? - Оля подавила очередной зевок.
- Планы наполеоновские! - провозгласила Валерия. - Так что давай, спать будешь дома. А сейчас настраивайся много и с полной отдачей веселиться!
Потрясающе. Сначала - работать много и с полной отдачей, потом - веселиться так же. А обычный отдых предусмотрен? Оля встряхнулась, чтобы остановить мысленный бубнеж. Нелепо ведь? Нелепо. Хочешь прямо сейчас отправиться отдыхать - говоришь прямо, что едешь домой. Что, за хвост держать кто-то будет? Не будет - никому оно не надо.
Ей самой нужно влиться в коллектив. А то она до сих пор здесь, как отрезанный ломоть. Вроде и со всеми, а вроде и сама по себе.
*** ***
Судя по тишине и темноте в квартире, Яна давно спала.
И правильно - подорвалась ведь с утра пораньше! Это Оля - полуночница - только к часу ночи вернулась. И пусть спит, не надо шуметь.
Девушка потихоньку разулась, повесила одежду и на цыпочках прошла в кабинет. Больше всего, конечно, хотелось последовать благому примеру подруги и улечься. Но не хотелось снова проснуться посреди ночи в каком-нибудь экзотическом виде. И где гарантия, что второй раз Яна сумеет перехватить ее?
Так что воплотить утреннюю мысль - надеть кулон перед сном - стоило. Не так-то это и долго, в конце концов. Правда, имеет смысл переговорить с ним сначала…
Вынула кулон из соляной коробочки, аккуратно положила на стол. Оглядела, опасаясь подвоха или внезапной выходки. Павел ведь говорил, что трансцендентные предметы имеют способность обижаться! А чем не причина для обиды? Он - ей помогать, а она - в соляной сундук его, и под спуд. Она б на такой фортель точно обиделась.
Придвинула к себе лист бумаги, заштриховала. Кулон лежал смирно - и это немного обнадеживало.
- Извини, что забыла про тебя, - начала Оля. - Вот по дому я теперь буду ходить только с тобой. И спать ложиться тоже. А то странно все это и подозрительно. А на работу буду ходить без тебя - уж прости. Может, расскажешь, чем тебе так наш шеф не угодил?
Кулон лежал на столе совершенно смирно, не подавая признаков жизни.
Оля в который уже раз почувствовала себя сумасшедшей. Сидит с безделушкой разговаривает. Ответов ждет. Но она-то прекрасно знает, что это не просто украшение!
- Что, совсем не будешь разговаривать?
По-прежнему никакого отклика. Девушка досадливо вздохнула.
- Вот скажи: как мне с тобой дело-то иметь, если от тебя слова не допросишься? - безнадежно вопросила она. - Как я тебе доверять должна?
Молчание. Глухо, как в танке.
А вот как хочешь, так и доверяй. Плевать на твое доверие, вообще, - расшифровала Оля безмолвную забастовку. Не нравится что-то - клади обратно в сундук. И ходи, как клуша, без защиты. Быть лунатиком - это в чем-то даже брутально.
Обидно, блин!
Вот хоть бы слово ей сказал. Хоть полслова. Нет - лежит и молчит, как будто разговаривать не умеет. Книги с ней, значит, общаются. А этот - будто особенный.
Нет, он-то особенный, об этом она помнила. Но все равно обидно. Хотя и Павел, и Федор говорили, что духи, по сути, не обязаны с ней разговаривать. Это - исключительно жест доброй воли с их стороны. А вовсе не результат ее умения заставить их говорить.
