Только никто не ответит! Тетушка может мастер-классы устраивать по выдаче ответов, по которым ничего не поймешь. Вроде сидят, почти час болтают. А проку? Хоть что-нибудь она узнала? Только то, что эта тетка, маскировавшаяся под уборщицу, целилась на наследство Серены Павловны.
Планировала получить наследство, но закончила тем, что ограбила какого-то хранителя из Греции. И его книгу подбросила конкурентке. Зачем?!
— Ты скажи лучше, деточка, — заговорила тетушка неожиданно. — Как ты так все-таки ухитрилась без кулона нынче заявиться?
Эк! Снова подняла тему. Неожиданно.
— Да я это, — она замялась, раздумывая — стоит язвить или нет.
Злить тетушку не хотелось, но и выкладывать все, как есть, на духу — тоже. И чего ей так зудит? Ведь спрашивала уже. Только вскользь, между делом. Так получить ответ не вышло — решила задать вопрос прямо.
Отпила еще немного чая, стараясь выиграть время на размышления. Уже понимая, что без особого успеха — ничего дельного на ум не шло.
Антонина Борисовна молчала, не торопила. Что это — в прошлый раз была минутная слабость, когда она собиралась рассказать об истории появления кулона в коллекции? А за истекшие дни она передумала. И теперь не хочет ничего рассказывать даже в отсутствие зловредного духа.
— Понимаешь, милая, — заговорила тетушка неторопливо. — Доверие может быть только взаимным.
— Да ведь ни о каком доверии речи до сих пор не шло! — возмутилась Оля.
И тут же пожалела о вспышке. Зря она так прямо! Но тетушка, на удивление, одобрительно кивнула.
— Вот видишь, как славно, — проговорила она. — Это — первый шаг к прямоте. Признать, что до сих пор прямоты не было. И доверия не было, — пояснила она.
— И вы искренне верите, что вот после моих слов оно появится? — осведомилась Оля.
— Во всяком случае, теперь это возможно, — та пожала плечами. — Ты мне не доверяешь, я тебе не доверяю. Теперь это произнесено вслух.
— Ну ладно, допустим, — Оля помолчала. — Он пытался возмутиться вчера и напомнить мне, что снимать кулон — себе дороже. Я ему сказала, что иду на флюорографию. Что в кабинете все равно придется снять украшение, а там его кто-нибудь может стащить. Ну, он и смолк. Я его сняла, в коробку с солью убрала. А коробку — в шкаф, в особый отдел, изолированный от других, — и смолкла. Повисла тишина.
— Изящно, — хмыкнула Антонина Борисовна после минутного молчания. — Он, наверное, так обалдел от твоей наглости, что не поверил в происходящее. Я его понимаю…
— Я тоже обалдела от своей наглости, — созналась Оля ворчливо. — Теперь вот жду — в чем подвох. Может, он знал, что его помощь мне скоро понадобится?
— Ну, этого никто не знает. Провидеть будущее смертным не дано. А дано ли это духам — они сами не распространяются.
Оля озадаченно поглядела на тетушку. Непривычно было слышать в ее голосе такие задумчивые интонации. Точнее — привычно-то оно было привычно. Но обыкновенно тетушка, говоря таким тоном, насмехалась. В этот раз она была серьезна. И правда — как-то неуловимо изменилась тональность разговора.
Доверия добавилось, ага. Смешно даже. Сама-то Антонина Борисовна в это верит?
— Я вот тоже не умею провидеть будущее, — продолжила между тем она. — Если б умела — ни за что не стала бы искать этот злосчастный кулон. Да и Серена Павловна — мир ей — обладай даром предвидения, тоже едва ли стала бы его разыскивать.
— Все же есть в нем что-то скверное, — пробурчала Оля.
— Ну, я б не стала так прям с ходу давать определения, — тетушка поморщилась. — Мало о чем можно сказать наверняка, что оно однозначно хорошее или однозначно скверное. Все относительно, знаешь ли.
Опять она за свое! Но без своей обычной издевки, как ни странно.
А может, она просто решила выяснить, чем живет и дышит новая хранительница — раз уж бывшая претендентка слилась? — озарило Олю. А что: чаем вон поит, разговоры разговаривает. Глядишь — и другие тетушки подтянутся. Кого там Антонина Борисовна называла — Светочка, Эмиличка? Вот и случай с родней познакомиться.
— Информацию о кулоне Серена Павловна нашла сама. Где именно — мне не говорила. Да и сомневаюсь, что хоть кому-то говорила, — прибавила тетушка.
Оле хотелось расспросить обо всем разом: и о визитах Федора к прапра, и обо всем, что сама от него узнала. Но сейчас разговор — о кулоне. Вот и не надо отвлекаться.
— А найти просила вас? — спросила она вместо этого.
— У меня были возможности, — тетушка пожала плечами. — Вообще-то, мы не слишком часто общались. Но Серена Павловна нашла сведения о кулоне-хранителе. И, кроме меня, ей обратиться оказалось не к кому. Не к Федору же, в самом деле! — она фыркнула пренебрежительно. — Если хочешь спросить — почему я не опознала кулон, — немного помолчала. — Скажем так, понадеялась на твою внезапность. Ну, ты — мастерица принимать странные и неожиданные решения, — пояснила она. — Вот и подумала: может, избавишься от неопознанной вещицы. Каким-нибудь экзотическим способом. Что тут сказать, — прибавила, нервно усмехнувшись. — Способ, чтоб избавиться в конечном счете, и правда выбрала экзотический, — она смолкла.
Поднялась, поставила на огонь разогреваться чайник.
— Значит, возможности были, вы его нашли, — завершила Оля мысль собеседницы. — Правда, сами уже пожалели об этом. И Серена Павловна, судя по всему, пожалела — и даже успела как-то дать это понять. А давно нашли?
— Кулон? Незадолго до кончины Серены Павловны.
— Эк! — хмыкнула Оля, чуть не подавившись последним глотком чая. — Так может, это он ее в могилу свел?! А то Ветряков — комиссар, в смысле — на Федора клепал.
— Да может, и не зря клепал, — отозвалась тетушка после недолгого ошарашенного молчания. — Может статься, они вдвоем постарались. Независимо друг от друга, так сказать. Но сила синергии, как говорится, — она задумчиво примолкла.
Сила синергии. То есть, Федор с кулоном вдвоем старушку насмерть уходили. Хотя Федор на кулон не клепал. Может, сам палиться не хотел?
— У Серены Павловны возникли некоторые разногласия с… обитателями ее коллекции, — снова заговорила тетушка.
— С духами, которые живут в книгах?!
— С ними, — родственница поморщилась. — Если выражаться просторечным языком — можно и так. — Подробностями она со мной не делилась. Она ими вообще ни с кем не делилась, насколько я знаю. Разве что с Федей — но об этом тебе лучше его самого спросить, — она желчно усмехнулась. — Может, и расскажет. Вот и раскопала она, что кулон как-то связан с коллекцией. Не знаю уж, с чего она решила, что дух-защитник ей поможет призвать к порядку остальных… духов. Но, видать, не помог!
— Они вообще как-то странно помогают, — ввернула Оля. — Яну вон подставили тогда с оборудованием, — и, сама не понимая, зачем, выложила ту историю.
Антонина Борисовна не перебивала, слушала внимательно.
— Туман, — протянула она. — Нет, дух-защитник точно носит другое имя. Не знаю, какое, — прибавила тут же. — Но не Туман — это точно! Но это и не дух из той книги, что пытался вытянуть у тебя Федор.
— Странная телега, — пробурчала Оля. — Сперва — сам помогал доставать. А после — вздумал отбирать обратно! Я вообще не понимаю порядка оборота этих изданий…
— Не забивай себе голову, — махнула рукой тетушка. — Порядок сложный. Его с трудом удается понять и тем, кто целенаправленно пытается вникнуть. А у тебя, как я погляжу, эта задача далеко не на первом месте. Допивай чай, — прибавила она. — Поздно уже, — кинула обеспокоенный взгляд за окно. — Тебе еще домой возвращаться. Ну да, выгоняю, — кивнула в ответ на недоуменный Олин взгляд. — Потому что поздно! Тебе — домой ехать, у меня еще дела…, но ты заезжай еще на чай. Только в следующий раз звони обязательно сначала.
Сказано все было таким миролюбивым тоном, что Оля поразилась.
И ведь каково! Если вначале тетушка так и брызгала ядом и сарказмом, то теперь — сама забота и дружелюбие. Потрясающая метаморфоза!
Впрочем, она, Оля, не в обиде. Даже если и цели тетушка преследует далеко не бескорыстные. В конце концов, сама-то она чем лучше?
Оля хлопала глазами, переводя взгляд с одного здоровенного лба на другого.
Четверо. В темном переулке. Какого черта фонарь сегодня выключен?! Он же всегда светил. Оля и представить не могла, что этот короткий переулочек без освещения станет таким тесным, мрачным и зловещим. Она же всегда возвращалась домой этим путем, что случилось-то?!
В первый момент ей навстречу вышли двое. Но, когда она отступила назад, оказалось, что за спиной нарисовалась еще парочка таких же.
Четыре молодца, одинаковых с лица. И Оля теперь топталась на месте, не в силах найти выход из окружения.
Что там Антонина Борисовна говорила насчет поздно? Словно предвидела!
— Ребят, вы кто? — голос позорно дрожал. — Вас Антонина Борисовна прислала? — ляпнула она наобум.
А что, с родственницы сталось бы! Наверное. Уж больно подозрительно она сменила гнев на милость. Дружелюбная стала — аж зубы начало сводить от приторности. А она и рада, уши развесила!
— Чего какой Борисовны? — прогудел недоуменно один из лбов.
Четверка загоготала. Что это, зря она на любимую тетушку наклепала? Или ребятки так прикидываются умело. Только что ж ей-то делать?! В животе скручивался противный холодный комок. Ноги сделались ватными — даже если бы было куда убежать, сейчас ей это не удалось бы.
— А что вам тогда, — она запнулась.
— Нет, вы посмотрите — она с ними еще разговоры разговаривает, — Оля не поверила ушам, когда за спиной раздался знакомый ехидный голос.
— А ты что за хрень? — лицо у одного из стоявших перед девушкой лбов вытянулось.
В переулок зашел вальяжной походкой молодой франт. Пижонский белый костюмчик, застегнутый на верхнюю пуговицу пиджак, руки в карманах. Знакомое лицо. Как он из шкафа-то выбрался?! Силуэт духа-защитника едва заметно светился, и парней это явно напрягло.
— Хрень здесь не я, а ты, — ласково поведал дух-хранитель, прихватывая ближайшего из гопников за шиворот.
— Э, грабли убери! — опомнился тот.
— Чего визжишь, как девица? — ехидно протянул дух.
А потом гопник вдруг безо всякого перехода вылетел из переулка. Словно пробка из бутылки с шампанским, которую потрясли хорошенько!
Ошалевшая Оля прижалась к стене, глядя на закрутившуюся катавасию. В голове крутилась настырно мысль — всё прямо, как в кино. И попытки амбалов достать верткого франта кулаками, и то, как тот ловко уклонялся. И его удары — наносимые вроде бы легко, играючи и невзначай. Но неизменно достигающие цели и производящие оглушительный эффект. Лбы разлетались в стороны и оставались сидеть под стенкой, ошарашенно тряся грязными лохматыми бошками.
— Кино и немцы, — прошептала девушка. — Про любовь, в конце стреляли…
Лишь бы дух-хранитель в запале не швырнул одного из противников в нее! А то ж с него станется. Может и из вредности приложить.
Раскидал, как котят! Кажется, минуты не прошло — а ей казалось, она уже целый век тут стоит, боясь пошевелиться.
— Ну, чего застыла? — он подошел к ней, навис, опершись рукой о стену над ее плечом.
Даже не запыхался! Гопники валяются как попало — а на этого ни пылинки не село! Хотя он же дух — какие пылинки? Интересно, духи совсем не пылятся? Господи, что за мысли!
Ошарашенная Оля во все глаза таращилась на нежданного спасителя.
— Ну? — осведомился тот пару минут спустя. — Чего говорить-то положено в таких случаях?
— Спасибо, — выдохнула она.
— Штука баксов, — огрызнулся несносный дух-защитник. — Ты какого хрена меня в шкафу заперла?! Овца некрашеная.
— Я не крашеная, — запротестовала Оля и осеклась. Он же так и сказал!
— Что овца — не споришь, — он кивнул. — Правильно делаешь! Овца и есть. Катись домой, пока новых гопников не подцепила. Мне без кулона-носителя долго нельзя.
— Ты как из шкафа-то вылез?!
— Как-как. В рифму ответить?! — и вдруг шагнул к ней и отвесил ей увесистую затрещину аккурат в середину лба — аж в ушах зазвенело. — Повытряхивать бы из тебя — о чем ты там с родственницей своей секретничала, — проворчал он. — Да и в целом, душу вытрясти. Для профилактики. Да не выйдет, — и скривился, словно у него все зубы разом заболели.
После этого молча растворился в воздухе. Потрясенная Оля осталась стоять на месте. Спохватившись, кинулась в сторону дома — кто знает, когда гопники вернутся?! Не факт, что он особенно сильно их напугал. О том, откуда взялся посреди улицы ее дух-защитник, как он выбрался из шкафа, и почему так быстро скрылся, она подумает после. Когда доберется до дома.
Пройдя торопливо переулок, выскочила на ярко освещенную улицу. Здесь уже до дома рукой подать.
Она торопливо зашагала вперед. Поймала себя на том, что ее пробивает невольно на истерический смех.
Отставить! — скомандовала она сама себе. Истерика — дома. И так прохожие косятся.
Ускорила шаг. Начинало колотить. Откуда вообще взялась эта веселая четверка?! Чего им от нее понадобилось — неужели вульгарный грабеж?! Отдай кошелек с телефоном и забудь, что нас тут видела… мысль, что всё могло оказаться настолько просто и банально, не успокоила. Наоборот — от нее сделалось еще больше не по себе.
Оля с трудом сдержалась, чтобы не перейти на бег. Как теперь вечерами по улицам ходить? Она же со страху умрет.
А что, если это дух-хранитель подстроил?! Шальная мысль моментально переросла в твердую уверенность. Ну, точно же — он! Больше некому. Он и спросил первым делом — зачем его в шкафу заперла. Наверняка — чтобы она, вернувшись домой, сразу побежала доставать его!
А вот шиш ему, — подумала с неожиданной злостью, залетая в подъезд и со всей дури хлопая дверью. Пусть сидит в шкафу. И думает над своим поведением! Подлая потусторонняя сущность.
Шмыгнув носом и торопливо растерев проступившие-таки слезы, со всех ног рванула по лестнице вверх. Мысль о лифте вызывала панику.
Планировала получить наследство, но закончила тем, что ограбила какого-то хранителя из Греции. И его книгу подбросила конкурентке. Зачем?!
— Ты скажи лучше, деточка, — заговорила тетушка неожиданно. — Как ты так все-таки ухитрилась без кулона нынче заявиться?
Эк! Снова подняла тему. Неожиданно.
— Да я это, — она замялась, раздумывая — стоит язвить или нет.
Злить тетушку не хотелось, но и выкладывать все, как есть, на духу — тоже. И чего ей так зудит? Ведь спрашивала уже. Только вскользь, между делом. Так получить ответ не вышло — решила задать вопрос прямо.
Отпила еще немного чая, стараясь выиграть время на размышления. Уже понимая, что без особого успеха — ничего дельного на ум не шло.
Антонина Борисовна молчала, не торопила. Что это — в прошлый раз была минутная слабость, когда она собиралась рассказать об истории появления кулона в коллекции? А за истекшие дни она передумала. И теперь не хочет ничего рассказывать даже в отсутствие зловредного духа.
— Понимаешь, милая, — заговорила тетушка неторопливо. — Доверие может быть только взаимным.
— Да ведь ни о каком доверии речи до сих пор не шло! — возмутилась Оля.
И тут же пожалела о вспышке. Зря она так прямо! Но тетушка, на удивление, одобрительно кивнула.
— Вот видишь, как славно, — проговорила она. — Это — первый шаг к прямоте. Признать, что до сих пор прямоты не было. И доверия не было, — пояснила она.
— И вы искренне верите, что вот после моих слов оно появится? — осведомилась Оля.
— Во всяком случае, теперь это возможно, — та пожала плечами. — Ты мне не доверяешь, я тебе не доверяю. Теперь это произнесено вслух.
— Ну ладно, допустим, — Оля помолчала. — Он пытался возмутиться вчера и напомнить мне, что снимать кулон — себе дороже. Я ему сказала, что иду на флюорографию. Что в кабинете все равно придется снять украшение, а там его кто-нибудь может стащить. Ну, он и смолк. Я его сняла, в коробку с солью убрала. А коробку — в шкаф, в особый отдел, изолированный от других, — и смолкла. Повисла тишина.
— Изящно, — хмыкнула Антонина Борисовна после минутного молчания. — Он, наверное, так обалдел от твоей наглости, что не поверил в происходящее. Я его понимаю…
— Я тоже обалдела от своей наглости, — созналась Оля ворчливо. — Теперь вот жду — в чем подвох. Может, он знал, что его помощь мне скоро понадобится?
— Ну, этого никто не знает. Провидеть будущее смертным не дано. А дано ли это духам — они сами не распространяются.
Оля озадаченно поглядела на тетушку. Непривычно было слышать в ее голосе такие задумчивые интонации. Точнее — привычно-то оно было привычно. Но обыкновенно тетушка, говоря таким тоном, насмехалась. В этот раз она была серьезна. И правда — как-то неуловимо изменилась тональность разговора.
Доверия добавилось, ага. Смешно даже. Сама-то Антонина Борисовна в это верит?
— Я вот тоже не умею провидеть будущее, — продолжила между тем она. — Если б умела — ни за что не стала бы искать этот злосчастный кулон. Да и Серена Павловна — мир ей — обладай даром предвидения, тоже едва ли стала бы его разыскивать.
— Все же есть в нем что-то скверное, — пробурчала Оля.
— Ну, я б не стала так прям с ходу давать определения, — тетушка поморщилась. — Мало о чем можно сказать наверняка, что оно однозначно хорошее или однозначно скверное. Все относительно, знаешь ли.
Опять она за свое! Но без своей обычной издевки, как ни странно.
А может, она просто решила выяснить, чем живет и дышит новая хранительница — раз уж бывшая претендентка слилась? — озарило Олю. А что: чаем вон поит, разговоры разговаривает. Глядишь — и другие тетушки подтянутся. Кого там Антонина Борисовна называла — Светочка, Эмиличка? Вот и случай с родней познакомиться.
— Информацию о кулоне Серена Павловна нашла сама. Где именно — мне не говорила. Да и сомневаюсь, что хоть кому-то говорила, — прибавила тетушка.
Оле хотелось расспросить обо всем разом: и о визитах Федора к прапра, и обо всем, что сама от него узнала. Но сейчас разговор — о кулоне. Вот и не надо отвлекаться.
— А найти просила вас? — спросила она вместо этого.
— У меня были возможности, — тетушка пожала плечами. — Вообще-то, мы не слишком часто общались. Но Серена Павловна нашла сведения о кулоне-хранителе. И, кроме меня, ей обратиться оказалось не к кому. Не к Федору же, в самом деле! — она фыркнула пренебрежительно. — Если хочешь спросить — почему я не опознала кулон, — немного помолчала. — Скажем так, понадеялась на твою внезапность. Ну, ты — мастерица принимать странные и неожиданные решения, — пояснила она. — Вот и подумала: может, избавишься от неопознанной вещицы. Каким-нибудь экзотическим способом. Что тут сказать, — прибавила, нервно усмехнувшись. — Способ, чтоб избавиться в конечном счете, и правда выбрала экзотический, — она смолкла.
Поднялась, поставила на огонь разогреваться чайник.
— Значит, возможности были, вы его нашли, — завершила Оля мысль собеседницы. — Правда, сами уже пожалели об этом. И Серена Павловна, судя по всему, пожалела — и даже успела как-то дать это понять. А давно нашли?
— Кулон? Незадолго до кончины Серены Павловны.
— Эк! — хмыкнула Оля, чуть не подавившись последним глотком чая. — Так может, это он ее в могилу свел?! А то Ветряков — комиссар, в смысле — на Федора клепал.
— Да может, и не зря клепал, — отозвалась тетушка после недолгого ошарашенного молчания. — Может статься, они вдвоем постарались. Независимо друг от друга, так сказать. Но сила синергии, как говорится, — она задумчиво примолкла.
Сила синергии. То есть, Федор с кулоном вдвоем старушку насмерть уходили. Хотя Федор на кулон не клепал. Может, сам палиться не хотел?
— У Серены Павловны возникли некоторые разногласия с… обитателями ее коллекции, — снова заговорила тетушка.
— С духами, которые живут в книгах?!
— С ними, — родственница поморщилась. — Если выражаться просторечным языком — можно и так. — Подробностями она со мной не делилась. Она ими вообще ни с кем не делилась, насколько я знаю. Разве что с Федей — но об этом тебе лучше его самого спросить, — она желчно усмехнулась. — Может, и расскажет. Вот и раскопала она, что кулон как-то связан с коллекцией. Не знаю уж, с чего она решила, что дух-защитник ей поможет призвать к порядку остальных… духов. Но, видать, не помог!
— Они вообще как-то странно помогают, — ввернула Оля. — Яну вон подставили тогда с оборудованием, — и, сама не понимая, зачем, выложила ту историю.
Антонина Борисовна не перебивала, слушала внимательно.
— Туман, — протянула она. — Нет, дух-защитник точно носит другое имя. Не знаю, какое, — прибавила тут же. — Но не Туман — это точно! Но это и не дух из той книги, что пытался вытянуть у тебя Федор.
— Странная телега, — пробурчала Оля. — Сперва — сам помогал доставать. А после — вздумал отбирать обратно! Я вообще не понимаю порядка оборота этих изданий…
— Не забивай себе голову, — махнула рукой тетушка. — Порядок сложный. Его с трудом удается понять и тем, кто целенаправленно пытается вникнуть. А у тебя, как я погляжу, эта задача далеко не на первом месте. Допивай чай, — прибавила она. — Поздно уже, — кинула обеспокоенный взгляд за окно. — Тебе еще домой возвращаться. Ну да, выгоняю, — кивнула в ответ на недоуменный Олин взгляд. — Потому что поздно! Тебе — домой ехать, у меня еще дела…, но ты заезжай еще на чай. Только в следующий раз звони обязательно сначала.
Сказано все было таким миролюбивым тоном, что Оля поразилась.
И ведь каково! Если вначале тетушка так и брызгала ядом и сарказмом, то теперь — сама забота и дружелюбие. Потрясающая метаморфоза!
Впрочем, она, Оля, не в обиде. Даже если и цели тетушка преследует далеко не бескорыстные. В конце концов, сама-то она чем лучше?
*** ***
Оля хлопала глазами, переводя взгляд с одного здоровенного лба на другого.
Четверо. В темном переулке. Какого черта фонарь сегодня выключен?! Он же всегда светил. Оля и представить не могла, что этот короткий переулочек без освещения станет таким тесным, мрачным и зловещим. Она же всегда возвращалась домой этим путем, что случилось-то?!
В первый момент ей навстречу вышли двое. Но, когда она отступила назад, оказалось, что за спиной нарисовалась еще парочка таких же.
Четыре молодца, одинаковых с лица. И Оля теперь топталась на месте, не в силах найти выход из окружения.
Что там Антонина Борисовна говорила насчет поздно? Словно предвидела!
— Ребят, вы кто? — голос позорно дрожал. — Вас Антонина Борисовна прислала? — ляпнула она наобум.
А что, с родственницы сталось бы! Наверное. Уж больно подозрительно она сменила гнев на милость. Дружелюбная стала — аж зубы начало сводить от приторности. А она и рада, уши развесила!
— Чего какой Борисовны? — прогудел недоуменно один из лбов.
Четверка загоготала. Что это, зря она на любимую тетушку наклепала? Или ребятки так прикидываются умело. Только что ж ей-то делать?! В животе скручивался противный холодный комок. Ноги сделались ватными — даже если бы было куда убежать, сейчас ей это не удалось бы.
— А что вам тогда, — она запнулась.
— Нет, вы посмотрите — она с ними еще разговоры разговаривает, — Оля не поверила ушам, когда за спиной раздался знакомый ехидный голос.
— А ты что за хрень? — лицо у одного из стоявших перед девушкой лбов вытянулось.
В переулок зашел вальяжной походкой молодой франт. Пижонский белый костюмчик, застегнутый на верхнюю пуговицу пиджак, руки в карманах. Знакомое лицо. Как он из шкафа-то выбрался?! Силуэт духа-защитника едва заметно светился, и парней это явно напрягло.
— Хрень здесь не я, а ты, — ласково поведал дух-хранитель, прихватывая ближайшего из гопников за шиворот.
— Э, грабли убери! — опомнился тот.
— Чего визжишь, как девица? — ехидно протянул дух.
А потом гопник вдруг безо всякого перехода вылетел из переулка. Словно пробка из бутылки с шампанским, которую потрясли хорошенько!
Ошалевшая Оля прижалась к стене, глядя на закрутившуюся катавасию. В голове крутилась настырно мысль — всё прямо, как в кино. И попытки амбалов достать верткого франта кулаками, и то, как тот ловко уклонялся. И его удары — наносимые вроде бы легко, играючи и невзначай. Но неизменно достигающие цели и производящие оглушительный эффект. Лбы разлетались в стороны и оставались сидеть под стенкой, ошарашенно тряся грязными лохматыми бошками.
— Кино и немцы, — прошептала девушка. — Про любовь, в конце стреляли…
Лишь бы дух-хранитель в запале не швырнул одного из противников в нее! А то ж с него станется. Может и из вредности приложить.
Раскидал, как котят! Кажется, минуты не прошло — а ей казалось, она уже целый век тут стоит, боясь пошевелиться.
— Ну, чего застыла? — он подошел к ней, навис, опершись рукой о стену над ее плечом.
Даже не запыхался! Гопники валяются как попало — а на этого ни пылинки не село! Хотя он же дух — какие пылинки? Интересно, духи совсем не пылятся? Господи, что за мысли!
Ошарашенная Оля во все глаза таращилась на нежданного спасителя.
— Ну? — осведомился тот пару минут спустя. — Чего говорить-то положено в таких случаях?
— Спасибо, — выдохнула она.
— Штука баксов, — огрызнулся несносный дух-защитник. — Ты какого хрена меня в шкафу заперла?! Овца некрашеная.
— Я не крашеная, — запротестовала Оля и осеклась. Он же так и сказал!
— Что овца — не споришь, — он кивнул. — Правильно делаешь! Овца и есть. Катись домой, пока новых гопников не подцепила. Мне без кулона-носителя долго нельзя.
— Ты как из шкафа-то вылез?!
— Как-как. В рифму ответить?! — и вдруг шагнул к ней и отвесил ей увесистую затрещину аккурат в середину лба — аж в ушах зазвенело. — Повытряхивать бы из тебя — о чем ты там с родственницей своей секретничала, — проворчал он. — Да и в целом, душу вытрясти. Для профилактики. Да не выйдет, — и скривился, словно у него все зубы разом заболели.
После этого молча растворился в воздухе. Потрясенная Оля осталась стоять на месте. Спохватившись, кинулась в сторону дома — кто знает, когда гопники вернутся?! Не факт, что он особенно сильно их напугал. О том, откуда взялся посреди улицы ее дух-защитник, как он выбрался из шкафа, и почему так быстро скрылся, она подумает после. Когда доберется до дома.
Пройдя торопливо переулок, выскочила на ярко освещенную улицу. Здесь уже до дома рукой подать.
Она торопливо зашагала вперед. Поймала себя на том, что ее пробивает невольно на истерический смех.
Отставить! — скомандовала она сама себе. Истерика — дома. И так прохожие косятся.
Ускорила шаг. Начинало колотить. Откуда вообще взялась эта веселая четверка?! Чего им от нее понадобилось — неужели вульгарный грабеж?! Отдай кошелек с телефоном и забудь, что нас тут видела… мысль, что всё могло оказаться настолько просто и банально, не успокоила. Наоборот — от нее сделалось еще больше не по себе.
Оля с трудом сдержалась, чтобы не перейти на бег. Как теперь вечерами по улицам ходить? Она же со страху умрет.
А что, если это дух-хранитель подстроил?! Шальная мысль моментально переросла в твердую уверенность. Ну, точно же — он! Больше некому. Он и спросил первым делом — зачем его в шкафу заперла. Наверняка — чтобы она, вернувшись домой, сразу побежала доставать его!
А вот шиш ему, — подумала с неожиданной злостью, залетая в подъезд и со всей дури хлопая дверью. Пусть сидит в шкафу. И думает над своим поведением! Подлая потусторонняя сущность.
Шмыгнув носом и торопливо растерев проступившие-таки слезы, со всех ног рванула по лестнице вверх. Мысль о лифте вызывала панику.
