Придумать ответа она не сумела. Да от нее, похоже, этого и не ждали.
Подручные главаря так же молча подвели ее к массивному столу чуть дальше, сбоку. В первый момент она его не заметила – сначала глаза привыкали к здешнему освещению, затем – внимание привлекла фигура Милна.
Ее усадили на такую же массивную, грубую скамью возле стола. И главарь положил перед ней памятное зеркало.
- Вам ведь это знакомо? – осведомился он. – Знаете, что это?
- Зеркало, - буркнула она, не слишком надеясь, что ей поверят.
- И откуда оно у вашего мужа? И не пытайтесь прикидываться дурочкой, - предостерег он ее.
- Они мне свои игрушки в руки не давали, - буркнула она, сутулясь и поднимая плечи. – Я занималась только рунами.
- Ну-ну. Вы говорите, руны из скриптория. Что за скрипторий?
Да чтоб тебя! Подумав, она назвала скрипторий в Слау – пусть проверяют, если охота!
- Дядя принес мне разрешение, - прибавила, не дожидаясь нового вопроса. – Это было, когда мы проезжали через Слау. Останавливались там на пару седмиц.
Вот сейчас спросит, откуда они перенеслись сюда… и что называть?!
А ведь не так и важно, что она назовет. Как заставить выпустить отсюда их с Милном, она по-прежнему не знает. Потолок давил, казалось – это могильная плита. Еще немного – и она опустится, придавит окончательно. И толща земли над головой… как есть, склеп!
А ведь очень похоже на подземелье в ее доме, если задуматься. Тоже выстроено на месте, где росло прежде одно из Великих древ?
Это если верить Милну. Но на первый взгляд, вполне резонно! Где еще фанатикам обустраивать себе логово?
А здесь ведь должны быть тоже призраки? Она зажмурилась, боясь, что главарь сейчас по лицу поймет, о чем она думает.
- Нет, не нужно закрывать глаза, - проговорил тот. – Я хочу, чтобы вы взглянули!
Фиона послушно разлепила веки. Чем он там еще собирается ее удивлять? А безмолвные подручные принялись выкладывать на стол остальные артефакты. Большую часть тех, что принадлежали Милну, Фиона и не видела! Не доставал. Где они только на нем помещались! Вместительные у него должны быть карманы. Может, ему удалось приберечь хоть что-нибудь?
А вот это – ее артефакты. Ну да, она ведь, отправляясь с Милном в подземелье, нацепила всё, что тогда оставляла ей Агнес!
Помнится, подруга говорила – кое-чего нет в открытой продаже… снова придется всё спихивать на несуществующего дядюшку.
А главарю, видимо, что-то сказала информация о старом хитром каллиграфе по фамилии Кик. Может, и Агнес это что-нибудь сказало бы.
- Что скажете? По-прежнему ничего не знаете?
- Ну, эээ, - протянула Фиона.
Нет, правда?! Он пытается вывести ее на чистую воду, предъявляя доказательства? На мгновение показалось, что она перенеслась на много лет назад. В далекое детство, когда отец ровно так же силился поймать ее на горячем. Помнится, было время, когда она продумывала шалости недостаточно тщательно и оставляла порой следы…
Вот только времени с тех пор минуло много. И врать она научилась виртуозно! Правда, сейчас в голове досадная звенящая пустота. Безотказное красноречие подвело.
Зато снова напомнил о себе Милн трескучим каркающим смехом. Главарь дернулся – что это, его нервирует веселье пленника?
- И что же вас так забавляет, сударь – не имею чести вас знать? – зашипел он.
- А вы и правда сейчас думаете – и кто же этот таинственный каллиграф по фамилии Кик? Быть может, найдутся бумаги о его учебе в одной из академий…
- И какова же его фамилия на самом деле? – в голосе главаря зазвучало откровенное нетерпение.
- А вы угадайте! – снова заржал несносный тип.
Фиона ощутила раздражение. Висит, привязанный к столбу, избитый и израненный, и злит этого фанатика! Нарочно он, что ли?!
Хотя ведь да – нарочно. Ему нужно, чтобы здешние обитатели поверили в существование некоего дядюшки. Мало того – он хочет пустить их по ложному следу. Удивительно – он ухватился за ее завиральную выдумку и даже, кажется, составил какой-то план. Еще бы у них была возможность поговорить без посторонних ушей! Чтобы она хоть знала суть плана и могла подыграть ему.
- Если тебе есть что сказать – скажи, - тон главаря сделался ледяным.
- Мне нечего сказать, - хрипнул Милн и закашлялся. – Если ты ничего не понял, - это он уже просипел совсем неразборчиво.
- Говори, - рыкнул главарь, шагая к нему.
Спохватился, сделал знак одному из своих подручных. Тот ухватил какие-то клещи с подноса рядом со столбом. Фиона похолодела.
- Да он же просто не может говорить! – вскрикнула она. – Дайте ему воды!
И смолкла, с ужасом глядя на Милна. Тот обмяк, голова повисла. Сама она не решалась вскочить со скамейки – ну, кто ей позволит бегать по помещению?! Вон, один с длинными ручищами замер рядом. Смотрит вроде вбок – но она уверена была: на самом деле готов к любой ее выходке.
Колотила мелкая дрожь. Милн явно намекал на кого-то определенного – вот только она представления не имела, кого!
А главарь сейчас опять начнет требовать фамилию дядюшки. И что она скажет? Окажется рядом с Милном, на том же столбе. Или нарочно для нее еще один рядом поставят – невелика разница!
Да неужели! Сжалились? Или, скорее, решили продлить существование человека, который, хоть и со скрипом, но начал давать сведения. А на освободившееся место сейчас привяжут одну бестолковую болтливую бабенку, которая слишком медленно соображает, - подумалось ей. И когда ей поджарят пятки или прищемят пару пальцев, она сразу начнет соображать куда более резво. А вот визжать не по делу прекратит. Почему же ей в таком случае не страшно?
Да нет – страшно. Противная мелкая дрожь глубоко в груди не проходит. Просто она не обращает на нее внимания.
Теперь вот и зубы застучали. А в голове, как назло, совсем пусто. Даже те мысли, что были – и те выветрились. Теперь внутри черепа впустую билась бесплодная паника. Как-то она запоздала, - подумалось отрешенно.
Сама устыдилась жалкого звука. Но поделать ничего не смогла – горло само сжималось, выдавливая его.
- Ну-ну, вас же никто пока не обижает, - успокаивающе проговорил он. – Скажите, это любимый дядюшка нашел вам супруга?
- Он сказал – Эдди будет хорошим мужем, - проскулила Фиона. – Я переехала к дядюшке полгода назад, когда папа умер…
- А до того жили где?
- В Лутоне, - брякнула она. – У нас была маленькая ферма, мы держали баранов…
Мелкопоместных джентри в Лутоне, находившемся недалеко от ее бывшего дома – Гревилля – как собак нерезаных. И все они держат баранов. Вот и поди-ка, перебери всех, кто там умер и оставил сироту-дочку!
- У папы никогда не было дара, из-за этого наш садик с грушами побила пять лет назад гусеница, - продолжила она, шмыгая носом.
Уж про гибель садов в окрестностях Лутона она не врала! Отголоски того года остались и на саду в Гревилле – она с помощью проснувшегося дара их и лечила почти весь год, проведенный в поместье.
- Когда папа умер и его похоронили, - продолжила она, - приехал его кузен… он сказал, что папа писал ему, и просил позаботиться обо мне. И он забрал меня с собой, а землю продал, - она снова заскулила, уже совершенно искренне. Даже слезы по щекам покатились. Глаза моментально опухли – и нос тоже. – Он сказал мне поехать в Лутон и подписать у стряпчего какие-то бумаги… и увез, мне приходилось с ним ездить всюду. А потом я вышла замуж за Эдди, он дядюшкин помощник. Дядя сказал, Эдди будет хорошим мужем, - повторила она. – А Гарри я с отъезда из Бостона больше не видела. И не знала, увижу ли еще. Может, он вообще погиб – его на границу отправляли, - и она, уже не слишком сдерживаясь, заревела, размазывая слезы по щекам.
Наверное, сказалось нервное напряжение. Сначала она едва ощущала тревогу – была собрана и пыталась придумать что-нибудь дельное. Пыталась замечать детали – хотя получалось скверно, чего уж там!
И вот – расквасилась окончательно. И пусть! Фиона ревела над своей, только что выдуманной, судьбой. Стыдно не было. И ведь подействовало! Главаря проняло. Он дернулся – лица видно так и не было, но от него буквально повеяло раздражением и брезгливостью. Он отшатнулся.
- Довольно! – терпения и мягкости в голосе поубавилось. – Я не ваша тетушка, прекратите развозить сопли! – что-то коротко буркнул подручному и стремительно вышел.
Фиона проводила его растерянным взглядом. Двое следом вынесли Милна. Куда это они его поволокли?!
Оставшийся подручный главаря не стал долго мудрствовать. Он вытянул откуда-то ржавые кандалы с длинными цепями и заковал Фионе обе ноги и руку. Оставив ее сидеть за столом на лавке, сам вышел прочь. Дверь захлопнул и запер, оставив пленницу в одиночестве.
Ну, замечательно! Она тяжело вздохнула и, сложив на столе руки, уронила на них голову. В ушах гудело, распирал нервный хохот пополам с досадой и облегчением.
Фиона несколько раз шумно вдохнула носом, силясь успокоиться. Пошевелила ногами и услышала, как звенят цепи. Звук странным образом вернул хладнокровие.
Не время впадать в истерику – надо думать!
Милна уволокли… куда? Наверное, узнает позже. Или нет. Фиона подвинулась на лавке, сползла с нее неловко. Поднялась из-за стола и замерла: а ну, как сейчас появятся эти и запихнут обратно?
Никто не появился. Или никому пока не было дела до пленницы, или решили поглядеть, что она станет делать.
Фиона же решила обследовать новую камеру. Выяснить хотя бы, как далеко может дойти с цепями на ногах и руке. Кандалы противно скребли по коже. Нужно будет подложить ткань, пока не стерли в кровь.
И в который раз поразилась собственному спокойствию и собранности. Она – прямо-таки образец здравомыслия и невозмутимости, когда не бьется в истерике!
Ладно, это после. Пока же… чтобы дойти до столба, длины цепи не хватило. Чтобы добраться до бадьи с водой или до очага – тем более. Обидно. Пить пока не хотелось, а вот холодом от стен и пола тянуло. Озноб начинал понемногу пробирать. Цепи душераздирающе гремели, так что Фиона сама себе казалась неупокоенным призраком. Это удручало даже не само по себе. Она понимала, что передвижения ее не останутся незамеченными.
Единственное, что оказалось доступно – какое-то небольшое ржавое ведро. Тоже удачно, если подумать. А то слишком уж много она выпила воды за короткое время.
Дно, кажется, целое.
Фиона воровато оглянулась на дверь. Прислушалась. Вроде никто не идет. Не хотелось, чтоб ее застали… в неприглядном виде.
Да демон квадратный с ними! Зайдут в неподходящий момент – сами виноваты. Она разозлилась и на положение, в котором очутилась, и сама на себя. Принялась торопливо возиться с юбками. Угораздило же отправиться в подземелье в платье! Надо было переодеться – и плевать на Милна.
Ладно, уже неважно.
Управилась кое-как, постоянно оглядываясь на дверь. Злясь на свою стеснительность, вернулась на скамейку. Что проку бродить, если цепи держат?
- Надеюсь, им было не слишком нужно это ведро, - буркнула Фиона себе под нос.
Словно в ответ, в животе заурчало. Н-да. Попить ей дали, еще бы поесть! Ладно, от голода она не сразу ослабнет. Кожа на ногах уже саднила, так что она решила побеспокоиться прежде всего об этом.
Плотная ткань рваться не желала. Пришлось отыскать острый штырь снизу лавки и разорвать край об него.
Несколько полосок от края юбки подоткнула под тяжелый металл. В чем-то выбор одежды даже удачен – от штанов так ткани не оторвешь.
После этого снова сложила руки на столе и опустила на них голову. Что же делать? Надо как-то отсюда выбираться… догадалась ли Кэнди поехать к Агнес, когда к ночи хозяйка с соседом не вернулась из пристройки? Лишь бы сама не надумала лезть туда! Заблудится и не выберется. Может, с утра решила-таки? Ну да, как-то Фиона уже отсутствовала седмицу. Но тогда Кэнди и идти было не к кому!
Фиона попыталась прикинуть, сколько она уже здесь.
Получается, перетащило их сюда незадолго до полуночи. Очнулась первый раз – днем. Светило солнце. Потом заснула… проснулась днем, Милна не было. Тот же день или следующий? Милна, к слову, за это время неплохо успели отделать. Хотя долго ли умеючи! Час или два она блуждала по камере, потом ее повели к главарю. А сейчас еще день или уже вечер? Не разберешь, сюда и свет-то снаружи не попадает. Но получается – это, как минимум, уже второй день, как их нет. А то и третий.
Нет, Кэнди просто обязана была спохватиться! Куда бежать – знает.
Правда, даже если она заявилась к Агнес в ночи – сколько пройдет времени, прежде чем та разберется, что стряслось? Даже если привлечет Кесселя. И разъяснят ли призраки, что они вытворили, куда дели обоих пропавших?
Вырвался вздох. Невеликая надежда на призраков! Они изъяснялись куда как своеобразно. Что уж было тому причиной – разве что Творец ведает.
А здесь тоже могут быть призраки. Она ведь уже об этом думала!
Вот только… как обратиться к ним? Свои-то сами ее приметили, сами дозвались. А может, и сами для того выбрали. Она помнила прекрасно, как взгляд упал на обветшалые руины за лохматой живой изгородью. Посреди густых зарослей сорняка. Уж не просто так ей приглянулась усадьба!
Опять же: звать – а ну, как за ней следят? И подслушивают. Сразу поймут, в чем дело! И тогда ей несдобровать.
Хотя если здесь есть призраки – что мешало им взяться за фанатиков? Если только амулеты от потусторонних сил. Вроде тех, что она сама купила в лавке Агнес.
Она обвела взглядом стены, потолок, силясь понять – где могут притаиться неприметные отверстия для подглядывания и подслушивания. Как назло, единственным источником света служил очаг. И он догорал. Знать бы еще, куда выводит дымоход: все-таки жечь огонь под землей – не шуточки!
Красноватые отсветы еще плясали возле очага, слабо освещали столб зловещим светом – но до места, где она сидела, тусклый свет не дотягивался. Скоро останется в темноте окончательно. А верхняя часть стен, возле потолка, терялась во тьме. Ничего не разглядеть!
И чего у фанатиков повсюду такой мрак? Чтоб пленники не разбежались?
Фиона покосилась на толстый браслет в темных неряшливых пятнах. С таким украшением и по хорошо освещенным помещениям недалеко убежишь: цепь не пустит.
Подручные главаря так же молча подвели ее к массивному столу чуть дальше, сбоку. В первый момент она его не заметила – сначала глаза привыкали к здешнему освещению, затем – внимание привлекла фигура Милна.
Ее усадили на такую же массивную, грубую скамью возле стола. И главарь положил перед ней памятное зеркало.
- Вам ведь это знакомо? – осведомился он. – Знаете, что это?
- Зеркало, - буркнула она, не слишком надеясь, что ей поверят.
- И откуда оно у вашего мужа? И не пытайтесь прикидываться дурочкой, - предостерег он ее.
- Они мне свои игрушки в руки не давали, - буркнула она, сутулясь и поднимая плечи. – Я занималась только рунами.
- Ну-ну. Вы говорите, руны из скриптория. Что за скрипторий?
Да чтоб тебя! Подумав, она назвала скрипторий в Слау – пусть проверяют, если охота!
- Дядя принес мне разрешение, - прибавила, не дожидаясь нового вопроса. – Это было, когда мы проезжали через Слау. Останавливались там на пару седмиц.
Вот сейчас спросит, откуда они перенеслись сюда… и что называть?!
А ведь не так и важно, что она назовет. Как заставить выпустить отсюда их с Милном, она по-прежнему не знает. Потолок давил, казалось – это могильная плита. Еще немного – и она опустится, придавит окончательно. И толща земли над головой… как есть, склеп!
А ведь очень похоже на подземелье в ее доме, если задуматься. Тоже выстроено на месте, где росло прежде одно из Великих древ?
Это если верить Милну. Но на первый взгляд, вполне резонно! Где еще фанатикам обустраивать себе логово?
А здесь ведь должны быть тоже призраки? Она зажмурилась, боясь, что главарь сейчас по лицу поймет, о чем она думает.
- Нет, не нужно закрывать глаза, - проговорил тот. – Я хочу, чтобы вы взглянули!
Фиона послушно разлепила веки. Чем он там еще собирается ее удивлять? А безмолвные подручные принялись выкладывать на стол остальные артефакты. Большую часть тех, что принадлежали Милну, Фиона и не видела! Не доставал. Где они только на нем помещались! Вместительные у него должны быть карманы. Может, ему удалось приберечь хоть что-нибудь?
А вот это – ее артефакты. Ну да, она ведь, отправляясь с Милном в подземелье, нацепила всё, что тогда оставляла ей Агнес!
Помнится, подруга говорила – кое-чего нет в открытой продаже… снова придется всё спихивать на несуществующего дядюшку.
Главарь, к слову, выглядит подозрительно спокойным. А Милна вон, его помощнички разукрасили! Сейчас Фиона видела кровоподтеки и ссадины на заплывшем лице. Не умер бы он здесь. А значит, вытряхивали из него сведения старательно. Что он сказал им кроме того, что она его якобы жена?
А главарю, видимо, что-то сказала информация о старом хитром каллиграфе по фамилии Кик. Может, и Агнес это что-нибудь сказало бы.
- Что скажете? По-прежнему ничего не знаете?
- Ну, эээ, - протянула Фиона.
Нет, правда?! Он пытается вывести ее на чистую воду, предъявляя доказательства? На мгновение показалось, что она перенеслась на много лет назад. В далекое детство, когда отец ровно так же силился поймать ее на горячем. Помнится, было время, когда она продумывала шалости недостаточно тщательно и оставляла порой следы…
Вот только времени с тех пор минуло много. И врать она научилась виртуозно! Правда, сейчас в голове досадная звенящая пустота. Безотказное красноречие подвело.
Зато снова напомнил о себе Милн трескучим каркающим смехом. Главарь дернулся – что это, его нервирует веселье пленника?
- И что же вас так забавляет, сударь – не имею чести вас знать? – зашипел он.
- А вы и правда сейчас думаете – и кто же этот таинственный каллиграф по фамилии Кик? Быть может, найдутся бумаги о его учебе в одной из академий…
- И какова же его фамилия на самом деле? – в голосе главаря зазвучало откровенное нетерпение.
- А вы угадайте! – снова заржал несносный тип.
Фиона ощутила раздражение. Висит, привязанный к столбу, избитый и израненный, и злит этого фанатика! Нарочно он, что ли?!
Хотя ведь да – нарочно. Ему нужно, чтобы здешние обитатели поверили в существование некоего дядюшки. Мало того – он хочет пустить их по ложному следу. Удивительно – он ухватился за ее завиральную выдумку и даже, кажется, составил какой-то план. Еще бы у них была возможность поговорить без посторонних ушей! Чтобы она хоть знала суть плана и могла подыграть ему.
- Если тебе есть что сказать – скажи, - тон главаря сделался ледяным.
- Мне нечего сказать, - хрипнул Милн и закашлялся. – Если ты ничего не понял, - это он уже просипел совсем неразборчиво.
- Говори, - рыкнул главарь, шагая к нему.
Спохватился, сделал знак одному из своих подручных. Тот ухватил какие-то клещи с подноса рядом со столбом. Фиона похолодела.
- Да он же просто не может говорить! – вскрикнула она. – Дайте ему воды!
И смолкла, с ужасом глядя на Милна. Тот обмяк, голова повисла. Сама она не решалась вскочить со скамейки – ну, кто ей позволит бегать по помещению?! Вон, один с длинными ручищами замер рядом. Смотрит вроде вбок – но она уверена была: на самом деле готов к любой ее выходке.
Колотила мелкая дрожь. Милн явно намекал на кого-то определенного – вот только она представления не имела, кого!
А главарь сейчас опять начнет требовать фамилию дядюшки. И что она скажет? Окажется рядом с Милном, на том же столбе. Или нарочно для нее еще один рядом поставят – невелика разница!
Главарь между тем отдал несколько коротких приказов. Милна развязали, уложили на длинную скамейку. Один из подручных принялся обрабатывать раны.
Да неужели! Сжалились? Или, скорее, решили продлить существование человека, который, хоть и со скрипом, но начал давать сведения. А на освободившееся место сейчас привяжут одну бестолковую болтливую бабенку, которая слишком медленно соображает, - подумалось ей. И когда ей поджарят пятки или прищемят пару пальцев, она сразу начнет соображать куда более резво. А вот визжать не по делу прекратит. Почему же ей в таком случае не страшно?
Да нет – страшно. Противная мелкая дрожь глубоко в груди не проходит. Просто она не обращает на нее внимания.
Теперь вот и зубы застучали. А в голове, как назло, совсем пусто. Даже те мысли, что были – и те выветрились. Теперь внутри черепа впустую билась бесплодная паника. Как-то она запоздала, - подумалось отрешенно.
Главарь повернулся к ней, и Фиона не выдержала: съежилась и жалобно заскулила.
Сама устыдилась жалкого звука. Но поделать ничего не смогла – горло само сжималось, выдавливая его.
- Ну-ну, вас же никто пока не обижает, - успокаивающе проговорил он. – Скажите, это любимый дядюшка нашел вам супруга?
- Он сказал – Эдди будет хорошим мужем, - проскулила Фиона. – Я переехала к дядюшке полгода назад, когда папа умер…
- А до того жили где?
- В Лутоне, - брякнула она. – У нас была маленькая ферма, мы держали баранов…
Мелкопоместных джентри в Лутоне, находившемся недалеко от ее бывшего дома – Гревилля – как собак нерезаных. И все они держат баранов. Вот и поди-ка, перебери всех, кто там умер и оставил сироту-дочку!
- У папы никогда не было дара, из-за этого наш садик с грушами побила пять лет назад гусеница, - продолжила она, шмыгая носом.
Уж про гибель садов в окрестностях Лутона она не врала! Отголоски того года остались и на саду в Гревилле – она с помощью проснувшегося дара их и лечила почти весь год, проведенный в поместье.
- Когда папа умер и его похоронили, - продолжила она, - приехал его кузен… он сказал, что папа писал ему, и просил позаботиться обо мне. И он забрал меня с собой, а землю продал, - она снова заскулила, уже совершенно искренне. Даже слезы по щекам покатились. Глаза моментально опухли – и нос тоже. – Он сказал мне поехать в Лутон и подписать у стряпчего какие-то бумаги… и увез, мне приходилось с ним ездить всюду. А потом я вышла замуж за Эдди, он дядюшкин помощник. Дядя сказал, Эдди будет хорошим мужем, - повторила она. – А Гарри я с отъезда из Бостона больше не видела. И не знала, увижу ли еще. Может, он вообще погиб – его на границу отправляли, - и она, уже не слишком сдерживаясь, заревела, размазывая слезы по щекам.
Наверное, сказалось нервное напряжение. Сначала она едва ощущала тревогу – была собрана и пыталась придумать что-нибудь дельное. Пыталась замечать детали – хотя получалось скверно, чего уж там!
И вот – расквасилась окончательно. И пусть! Фиона ревела над своей, только что выдуманной, судьбой. Стыдно не было. И ведь подействовало! Главаря проняло. Он дернулся – лица видно так и не было, но от него буквально повеяло раздражением и брезгливостью. Он отшатнулся.
- Довольно! – терпения и мягкости в голосе поубавилось. – Я не ваша тетушка, прекратите развозить сопли! – что-то коротко буркнул подручному и стремительно вышел.
Фиона проводила его растерянным взглядом. Двое следом вынесли Милна. Куда это они его поволокли?!
Глава 38
Оставшийся подручный главаря не стал долго мудрствовать. Он вытянул откуда-то ржавые кандалы с длинными цепями и заковал Фионе обе ноги и руку. Оставив ее сидеть за столом на лавке, сам вышел прочь. Дверь захлопнул и запер, оставив пленницу в одиночестве.
Ну, замечательно! Она тяжело вздохнула и, сложив на столе руки, уронила на них голову. В ушах гудело, распирал нервный хохот пополам с досадой и облегчением.
Фиона несколько раз шумно вдохнула носом, силясь успокоиться. Пошевелила ногами и услышала, как звенят цепи. Звук странным образом вернул хладнокровие.
Не время впадать в истерику – надо думать!
Милна уволокли… куда? Наверное, узнает позже. Или нет. Фиона подвинулась на лавке, сползла с нее неловко. Поднялась из-за стола и замерла: а ну, как сейчас появятся эти и запихнут обратно?
Никто не появился. Или никому пока не было дела до пленницы, или решили поглядеть, что она станет делать.
Фиона же решила обследовать новую камеру. Выяснить хотя бы, как далеко может дойти с цепями на ногах и руке. Кандалы противно скребли по коже. Нужно будет подложить ткань, пока не стерли в кровь.
И в который раз поразилась собственному спокойствию и собранности. Она – прямо-таки образец здравомыслия и невозмутимости, когда не бьется в истерике!
Ладно, это после. Пока же… чтобы дойти до столба, длины цепи не хватило. Чтобы добраться до бадьи с водой или до очага – тем более. Обидно. Пить пока не хотелось, а вот холодом от стен и пола тянуло. Озноб начинал понемногу пробирать. Цепи душераздирающе гремели, так что Фиона сама себе казалась неупокоенным призраком. Это удручало даже не само по себе. Она понимала, что передвижения ее не останутся незамеченными.
Единственное, что оказалось доступно – какое-то небольшое ржавое ведро. Тоже удачно, если подумать. А то слишком уж много она выпила воды за короткое время.
Дно, кажется, целое.
Фиона воровато оглянулась на дверь. Прислушалась. Вроде никто не идет. Не хотелось, чтоб ее застали… в неприглядном виде.
Да демон квадратный с ними! Зайдут в неподходящий момент – сами виноваты. Она разозлилась и на положение, в котором очутилась, и сама на себя. Принялась торопливо возиться с юбками. Угораздило же отправиться в подземелье в платье! Надо было переодеться – и плевать на Милна.
Ладно, уже неважно.
Управилась кое-как, постоянно оглядываясь на дверь. Злясь на свою стеснительность, вернулась на скамейку. Что проку бродить, если цепи держат?
- Надеюсь, им было не слишком нужно это ведро, - буркнула Фиона себе под нос.
Словно в ответ, в животе заурчало. Н-да. Попить ей дали, еще бы поесть! Ладно, от голода она не сразу ослабнет. Кожа на ногах уже саднила, так что она решила побеспокоиться прежде всего об этом.
Плотная ткань рваться не желала. Пришлось отыскать острый штырь снизу лавки и разорвать край об него.
Несколько полосок от края юбки подоткнула под тяжелый металл. В чем-то выбор одежды даже удачен – от штанов так ткани не оторвешь.
После этого снова сложила руки на столе и опустила на них голову. Что же делать? Надо как-то отсюда выбираться… догадалась ли Кэнди поехать к Агнес, когда к ночи хозяйка с соседом не вернулась из пристройки? Лишь бы сама не надумала лезть туда! Заблудится и не выберется. Может, с утра решила-таки? Ну да, как-то Фиона уже отсутствовала седмицу. Но тогда Кэнди и идти было не к кому!
Фиона попыталась прикинуть, сколько она уже здесь.
Получается, перетащило их сюда незадолго до полуночи. Очнулась первый раз – днем. Светило солнце. Потом заснула… проснулась днем, Милна не было. Тот же день или следующий? Милна, к слову, за это время неплохо успели отделать. Хотя долго ли умеючи! Час или два она блуждала по камере, потом ее повели к главарю. А сейчас еще день или уже вечер? Не разберешь, сюда и свет-то снаружи не попадает. Но получается – это, как минимум, уже второй день, как их нет. А то и третий.
Нет, Кэнди просто обязана была спохватиться! Куда бежать – знает.
Правда, даже если она заявилась к Агнес в ночи – сколько пройдет времени, прежде чем та разберется, что стряслось? Даже если привлечет Кесселя. И разъяснят ли призраки, что они вытворили, куда дели обоих пропавших?
Вырвался вздох. Невеликая надежда на призраков! Они изъяснялись куда как своеобразно. Что уж было тому причиной – разве что Творец ведает.
А здесь тоже могут быть призраки. Она ведь уже об этом думала!
Вот только… как обратиться к ним? Свои-то сами ее приметили, сами дозвались. А может, и сами для того выбрали. Она помнила прекрасно, как взгляд упал на обветшалые руины за лохматой живой изгородью. Посреди густых зарослей сорняка. Уж не просто так ей приглянулась усадьба!
Опять же: звать – а ну, как за ней следят? И подслушивают. Сразу поймут, в чем дело! И тогда ей несдобровать.
Хотя если здесь есть призраки – что мешало им взяться за фанатиков? Если только амулеты от потусторонних сил. Вроде тех, что она сама купила в лавке Агнес.
Она обвела взглядом стены, потолок, силясь понять – где могут притаиться неприметные отверстия для подглядывания и подслушивания. Как назло, единственным источником света служил очаг. И он догорал. Знать бы еще, куда выводит дымоход: все-таки жечь огонь под землей – не шуточки!
Красноватые отсветы еще плясали возле очага, слабо освещали столб зловещим светом – но до места, где она сидела, тусклый свет не дотягивался. Скоро останется в темноте окончательно. А верхняя часть стен, возле потолка, терялась во тьме. Ничего не разглядеть!
И чего у фанатиков повсюду такой мрак? Чтоб пленники не разбежались?
Фиона покосилась на толстый браслет в темных неряшливых пятнах. С таким украшением и по хорошо освещенным помещениям недалеко убежишь: цепь не пустит.
