Здесь что-то чадило, дымило и скворчало, подгорая на закопченной сковороде. Но делать нечего, есть все-таки надо, и Фергюс начал по очереди обращаться ко всем присутствовавшим здесь людям.
Надо сказать, что пол их определить было невозможно. Все одинаково грязные, со спутанными сальными волосами, одетые в замызганные бесформенные балахоны, эти люди метались между здоровенными чанами, размешивая там какое-то варево. Повара окунали ложки во все кастрюли подряд, нисколько не заботясь о чистоте ложек и нарушении рецептуры блюд. Ложки периодически облизывались, и Эйлин передернуло.
Никто из поваров не обращал на Фергюса никакого внимания. Он уже пришел в отчаяние, когда заметил, что Эйлин потихоньку сняла с полки несколько глиняных горшков. Горшки, разумеется, были скользкими от жира и грязи, но волшебница немного пошептала что-то над ними и спокойно принялась переливать съестное в эти сосуды.
Один (или одна) из поваров попытался помешать ей, отталкивая от очага. К счастью, в этой ситуации Фергюс знал, что делать.
- Не тронь! – он замахнулся дубинкой на повара. – Я – привилегированный наёмник Фергюс, я желаю отобедать! Немедленно отойди от моей служанки!
Неизвестно, понял ли что-нибудь тот кухонный рабочий из слов Фергюса, но вид занесенной дубинки произвел должное впечатление. Повар отскочил, низко кланяясь. При этом ложка, что он держал в руках, несколько раз чиркнула о замусоренный пол. Эйлин видела, как этот повар немедленно опустил её в очередной булькающий котел.
Набрав всего, что показалось ей съедобным, Эйлин поставила горшки на попавшую под руку деревянную плашку, поманила рукой Фергюса, и они ретировались из так называемой кухни. Над горшками поднимался пар, но аппетита он не вызывал.
Когда они вернулись в «своё» крыло замка, Торментир уже ждал их, наколдовав хрупкий столик и три деревянные табуретки. Однако, принюхавшись, Торментир подозрительно спросил у Эйлин:
- Ты уверена, что это можно есть?
- Нет, - ответила она. – Однако я попытаюсь превратить условно съедобную пищу в просто съедобную. Наколдуй мне ложек, Солус, только чистых.
Пришлось изрядно потрудиться, чтобы содержимое горшков можно было есть без риска умереть от несварения, гепатита, сальмонеллёза и дизентерии. После обеда Фергюс немного отошел от беседы с баронессой, а Торментир даже слегка подобрел. Однако Эйлин подпортила им настроение, напомнив:
- Фергюс, кстати, к ужину тебя ждет барон.
- О боги! – Фергюс снова расстроился. – Во-первых, есть там ничего невозможно, а отказаться нельзя – барон разозлится. Во-вторых – там же эта, как её, Козелла…
- Кто? – не понял Торментир.
- Так зовут любвеобильную баронессу, - пояснила Эйлин.
- Солус, Эйлин, может, вы пойдёте со мной? – застонал Фергюс.
Торментир покачал было головой, но Эйлин неожиданно согласилась:
- Пожалуй, это можно устроить. Я могу прислуживать за столом, а так как Солус у нас знаток трав и снадобий, то местное мерзкое пойло он, добавив травы, может облагородить. Ценность наша, да и твоя, Фергюс, на местном рынке рабов сильно возрастёт.
- Чудная идея! – ядовито отозвался Торментир. – Только непонятно, как, не зная местных трав, я могу что-то куда-то добавить?
- Солус, ты в школе учился? – в голосе Эйлин было не меньше яда.
- Да, а что?
- Там тебя, если я не ошибаюсь, учили превращать воду в вино, вино – в коньяк, коньяк – в клопомор, ну, и так далее. Я ведь не ошибаюсь?
- Ну, в общем, да, - неохотно согласился Торментир.
- Так сделай вид, - почти закричала Эйлин, - что добавляешь траву, соль, сахар, перец, да что угодно, хоть навоз, а сам преобрази напиток! С едой то же самое!
Торментир долго сопротивлялся, однако под двойным нажимом (к Эйлин присоединился Фергюс) ему пришлось капитулировать. Стол и стулья он просто растворил в воздухе. Фергюс уверял Эйлин, что из чистой вредности.
К вечеру, когда уже начало смеркаться, в коридоре загрохотали чьи-то шаги. Фергюс, сидевший в закутке магов, нервно подскочил, а потом выскочил в коридор. Там он наткнулся на одного из тех трех амбалов, которые ехали ранним утром вместе с бароном.
- Воин Фергюс, - торжественно проговорил детина, - барон фон Дрянлинг зовёт тебя отужинать вместе с ним и баронессой…
- Отлично, отлично, - Фергюс похлопал телохранителя по плечу. – Со мной пойдут мои слуги…
Насчет слуг амбал никаких распоряжений не получал, поэтому тяжко задумался. Низкий лоб его пошёл глубокими морщинами. Неизвестно, до чего бы этот парень додумался, но Фергюс решил не доводить процесс до конца. В очередной раз за длинный сегодняшний день он сорвал с пояса дубинку:
- Не задерживай меня, чучело неблагородных кровей! Сказано, что они пойдут со мной, - дубинка описала полукруг, свистнув у самого уха амбала, - значит, так лучше для господина барона!
Дубинка оказалась решающим фактором, подстегнувшим мыслительный процесс амбала. Лоб его разгладился.
- Следуйте за мной, - произнёс он.
Торментир быстро отряхнул мантию и пригладил волосы. Неизвестно почему это ужасно рассердило Эйлин. «Небось баронессе решил понравиться? – мысленно спросила она. - Ничего у тебя не выйдет». Торментир не соизволил даже повернуть головы, и Эйлин окончательно разозлилась.
«Конечно, хорошо им, - эта мысль относилась к обоим её спутникам. – Они идут ужинать, а я подавай им на стол да терпи тычки этой… Козлихи, Козеллы то есть. Ладно, я вам покажу!». Торментир ничего этого не «услышал», потому что Эйлин предусмотрительно изолировала своё сознание.
Фергюс уловил только шуршание за спиной (это Торментир поправлял мантию), он обернулся и повелительно поторопил своих «слуг».
Телохранитель привел всех троих в небольшой зальчик, где они еще не были. Здесь было не так грязно, как везде. А может, так казалось из-за факелов, которые довольно плохо освещали это место.
Посреди зала стоял длинный деревянный стол. Никакой скатерти не было и в помине. На столе там и сям стояли глиняные блюда с едой, валялись как попало ложки и ножи.
В памяти Эйлин услужливо всплыли ложки на кухне, многократно облизанные поварами, и она искренне порадовалась, что трапезничать здесь ей не придется.
Наверняка Фергюс тоже вспоминал картины, виденные на кухне, потому что он обернулся и умоляюще взглянул на Эйлин. Она мстительно отвернулась, и Фергюс не заметил, что её волосы больше не падают сивыми патлами, а снова блеснули серебром. Торментир тоже не обратил на это внимания, потому что Эйлин стояла у него за спиной.
За столом уже сидели барон и баронесса, в кубках их плескалось что-то мутное и темное. «Наверняка это местное вино с неповторимым вкусом и ароматом», - до Эйлин донесся обрывок Торментировской мысли. «Особенно чудным будет послевкусие», - немедленно отозвалась она.
- Фергюс, мой славный друг, - немного заплетающимся языком произнес барон.
Он был уже изрядно навеселе, раз простого наёмника назвал другом. Баронесса расплылась в приторной улыбочке, поманила Фергюса пальчиком и указала на место рядом с собой. Фергюс, словно зомби, приземлился, где было велено.
- Ваше баронство, - с наигранной уверенностью заговорил Фергюс, - я привел с собой своих слуг. Женщина будет подавать нам кушанья, а мой лекарь знаком с тысячей растений. Он творит с их помощью просто чудеса, и я хотел бы их вам продемонстрировать….
- Ладно уж, садись давай, - грубовато ответил барон, а сам подозвал амбала и приказал ему налить присутствующим еще вина. – Пусть покажет, что может, только сидеть ему придётся подальше от нас. Прислуга пусть прислуживает…
Барон захихикал над собственной шуткой и продолжил:
- А вот разливать вино должны мужчины.
Торментир с недовольным видом уселся на дальний край стола. Эйлин заняла место за спинками стульев пирующих. Амбал поднял кувшин и налил в кубки вина.
- Прежде чем я выпью за здоровье моих прекрасных и гостеприимных хозяев, - заговорил Фергюс, поднимая кубок, - я хочу, чтобы Солус, странствующий со мной, показал свое замечательное искусство. Я знаю, что нет вина, равного этому, но Солус может сделать его ещё лучше…
Барон понюхал содержимое своего кубка, икнул и поморгал, словно отгоняя наваждение. Потом он уставился на Торментира:
- Сделать лучше? Вот если бы ты с помощью своих трав сделал моё вино крепче…
Торментир поднялся и поклонился барону, баронессе и Фергюсу. Он подошел к кувшину и, к ужасу Эйлин, вытащил волшебную палочку. «В конце концов, никто не знает, что она волшебная», - успокаивала себя новоиспечённая служанка.
Теперь отвратительное освещение зала было очень на руку магу. Никто не понял, что именно он сделал, но через минуту Торментир сказал своим низким голосом, указав на амбала-телохранителя:
- Пусть сей недостойный выплеснет из наших кубков всё, что там есть, и нальет нам содержимое этого кувшина….
После чего спокойно уселся на своё место. Баронесса глядела на него, словно зачарованная. Глаза её округлились, рот приоткрылся. Она даже забыла схватить за руку Фергюса, как собиралась мгновение назад.
«Впихнуть бы ей в рот муху, - зло подумала Эйлин. – Хотя, может, эта сожрёт и не подавится». Барон нетерпеливо махнул телохранителю, по совместительству виночерпию. Тот, нимало не сомневаясь, вылил вино из кубков прямо на пол, да так, что Эйлин вынуждена была отскочить в сторону. При этом ей показалось, что амбал ей подмигнул. Эйлин решила списать это на трепещущее пламя факелов.
От обновлённого вина пошел чудесный аромат. Барон облизнул губы и жадно приник к бокалу. За это время баронесса успела игриво потрепать Фергюса по щеке. Тот выдавил из себя улыбку, и Козелла немедленно провозгласила тост:
- Дрянси, дорогой, я хочу выпить за нашего нового верного слугу!
- Да, да, - пробормотал барон, - выпьем за этого нового слугу, который так замечательно умеет улучшать мое и без того превосходное вино! – и он снова окунул нос в кубок.
Баронесса поморщилась, но, обернувшись к Фергюсу, снова заулыбалась:
- Давай, мой милый, выпьем с тобой на брудершафт!
На лице Фергюса застыла гримаса отчаяния, которую в неверном свете факелов можно было принять за улыбку. Несчастный перевел глаза на Эйлин, но та лишь пожала плечами. Пришлось пить, а потом трижды поцеловать баронессу. При этом с ее щёк осыпались белила (или то были румяна – ах, да какая разница), а Фергюса вновь обдало едким запахом пота.
Барон то ли ничего не заметил, то ли не придал значения. Он был в восторге от Торментира и велел ему пересесть поближе. Торментир подчинился, отметив при этом, что баронесса кинула на него острый и совершенно трезвый оценивающий взгляд.
Не пропустила этот взгляд и Эйлин. Ей захотелось немедленно воткнуть баронессе в бок вилку. Но, на счастье Козеллы, вилки в этих местах ещё не изобрели.
Внесли огромное блюдо, на котором красовалась чья-то зажаренная туша. Судя по тому, что туша была покрыта подгоревшей коркой, внутри ожидалось появление сырого мяса и крови.
Телохранитель разрезал мясо и обнес им гостей и хозяев. Точнее, вначале хозяев, а потом гостей. Эйлин разложила ножи.
- Позвольте мне, ваша милость, с помощью некоторых приправ и специй улучшить поданное блюдо, - Торментир поднялся из-за стола.
- Не знаю, о чем ты, - благодушно проворчал барон, - но если будет, как с вином, то всегда пожалуйста…
- Только мне понадобится помощь служанки, - сказал Торментир и приказным тоном добавил, - подойди-ка сюда.
Эйлин не сразу догадалась, что это относится к ней, поэтому Торментир довольно грубо прикрикнул на неё:
- Давай живее, чего ты копаешься!
Эйлин почувствовала, что доходит до точки кипения, однако выручить своих было необходимо. Уже стоя рядом с магом, она сердито буркнула себе под нос, чтобы не слышали барон с баронессой:
- Мог бы извиниться.
- Позже, - процедил Торментир.
Они делали вид, что натирают и посыпают мясо чем-то, чего не было видно посторонним. Жаркое постепенно становилось из горелого румяным, плохо прожаренные, истекающие кровью места приобрели съедобный вид.
- М-м-м, пахнет неплохо, - заметила баронесса, прислоняя под столом свою тощую ногу к ноге Фергюса.
Тот честно попытался отодвинуться, но тщетно. Эйлин уже ставила перед ними тарелки с едой.
- На вкус тоже должно быть хорошо, - слабым голосом сказал молодой человек.
- Не сомневаюсь в твоём вкусе, - ответила баронесса таким двусмысленным тоном, что у Фергюса запылали щёки.
Барон покосился на свою жену, однако ничего не говоря, набросился на мясо, зачавкал, измазав щёки и подбородок в жире. Баронесса ела мало, тихо предупредив Фергюса:
- Не объедайся, мой милый, а то отяжелеешь…
Фергюс, которому и так кусок не лез в горло, вообще отодвинул тарелку, буркнув:
- Точно, не буду. Отяжелею, а мне ещё в окно прыгать придётся…
- Какое такое окно? – насторожилась баронесса.
- Это шутка, - вздохнул Фергюс и выдавил из себя. – Козелла.
- Ах ты мой маленький шутник! – растаяла баронесса.
- А можно я пойду подышу свежим воздухом? – спросил Фергюс, подняв руку, точно школьник.
Барон, не отрываясь от еды, кивнул. Баронесса прощебетала:
- Я покажу тебе, где выход.
Фергюс затравленно глянул на своих друзей. Торментир поднялся из-за стола:
- Мне тоже нужно….
Видимое неудовольствие на лице баронессы его ничуть не смутило. Втроем они покинули зал трапез. От выпитого вина барон совсем раскис и начал задремывать. И тогда телохранитель окончательно осмелел и сально улыбнулся Эйлин. Она решила никак не реагировать на такое нахальство. Но амбал не унимался. Когда Эйлин начала заменять опустевшие тарелки чистыми, он, словно ненароком, ущипнул её за бок. От неожиданности она подпрыгнула, чуть не уронив всё, что держала в руках. Амбал остался очень доволен произведённым эффектом.
- Меня зовут Райт, и я внебрачный сын самого барона, - с гордостью сообщил он, видимо, полагая, что это придает ему особый шарм.
- А меня зовут Убери свои вонючие лапы! – заявила Эйлин.
- Очень длинно, - ухмыльнулся Райт. – Я буду звать тебя Убби. Не возражаешь?
Эйлин очень даже возражала, но вслух сказать ничего не успела – в дверях показался Фергюс. Один, без баронессы и Торментира.
Райт оставил Эйлин в покое и немедленно отставил стул, чтобы гость мог сесть, и услужливо подлил ему вина. Глянув в кувшин, Эйлин совсем расстроилась: Торментир, помимо всего прочего, применил Заклятие Дозаправки. Это означало, что кувшин никогда не опустеет. Правда, никто, кроме неё, не беспокоился по этому поводу. Барон упился вдрызг, баронесса была занята соблазнением Фергюса, а Райт был слишком туп.
Кстати, а где же баронесса? И Торментир ещё не появлялся. Эйлин чутко прислушивалась, но не улавливала поблизости ничего, похожего на мысли Солуса. Мыслей баронессы она не искала, предполагая их полное отсутствие.
А снаружи в темноте, возле стены, баронесса требовательно расспрашивала волшебника:
- Скажи мне, лекарь, известны ли тебе средства, дающие долгий и глубокий сон?
- Да, госпожа, снотворные и успокоительные мне известны. А также мне знакомы чудодейственные бальзамы, продлевающие красоту и молодость, яды, не оставляющие следа…
- Очень хорошо! – воскликнула баронесса. – Но сегодня мне нужно хорошее снотворное, только снотворное. И чтобы никто об этом не знал, ты понимаешь меня?
Надо сказать, что пол их определить было невозможно. Все одинаково грязные, со спутанными сальными волосами, одетые в замызганные бесформенные балахоны, эти люди метались между здоровенными чанами, размешивая там какое-то варево. Повара окунали ложки во все кастрюли подряд, нисколько не заботясь о чистоте ложек и нарушении рецептуры блюд. Ложки периодически облизывались, и Эйлин передернуло.
Никто из поваров не обращал на Фергюса никакого внимания. Он уже пришел в отчаяние, когда заметил, что Эйлин потихоньку сняла с полки несколько глиняных горшков. Горшки, разумеется, были скользкими от жира и грязи, но волшебница немного пошептала что-то над ними и спокойно принялась переливать съестное в эти сосуды.
Один (или одна) из поваров попытался помешать ей, отталкивая от очага. К счастью, в этой ситуации Фергюс знал, что делать.
- Не тронь! – он замахнулся дубинкой на повара. – Я – привилегированный наёмник Фергюс, я желаю отобедать! Немедленно отойди от моей служанки!
Неизвестно, понял ли что-нибудь тот кухонный рабочий из слов Фергюса, но вид занесенной дубинки произвел должное впечатление. Повар отскочил, низко кланяясь. При этом ложка, что он держал в руках, несколько раз чиркнула о замусоренный пол. Эйлин видела, как этот повар немедленно опустил её в очередной булькающий котел.
Набрав всего, что показалось ей съедобным, Эйлин поставила горшки на попавшую под руку деревянную плашку, поманила рукой Фергюса, и они ретировались из так называемой кухни. Над горшками поднимался пар, но аппетита он не вызывал.
Глава 7
Когда они вернулись в «своё» крыло замка, Торментир уже ждал их, наколдовав хрупкий столик и три деревянные табуретки. Однако, принюхавшись, Торментир подозрительно спросил у Эйлин:
- Ты уверена, что это можно есть?
- Нет, - ответила она. – Однако я попытаюсь превратить условно съедобную пищу в просто съедобную. Наколдуй мне ложек, Солус, только чистых.
Пришлось изрядно потрудиться, чтобы содержимое горшков можно было есть без риска умереть от несварения, гепатита, сальмонеллёза и дизентерии. После обеда Фергюс немного отошел от беседы с баронессой, а Торментир даже слегка подобрел. Однако Эйлин подпортила им настроение, напомнив:
- Фергюс, кстати, к ужину тебя ждет барон.
- О боги! – Фергюс снова расстроился. – Во-первых, есть там ничего невозможно, а отказаться нельзя – барон разозлится. Во-вторых – там же эта, как её, Козелла…
- Кто? – не понял Торментир.
- Так зовут любвеобильную баронессу, - пояснила Эйлин.
- Солус, Эйлин, может, вы пойдёте со мной? – застонал Фергюс.
Торментир покачал было головой, но Эйлин неожиданно согласилась:
- Пожалуй, это можно устроить. Я могу прислуживать за столом, а так как Солус у нас знаток трав и снадобий, то местное мерзкое пойло он, добавив травы, может облагородить. Ценность наша, да и твоя, Фергюс, на местном рынке рабов сильно возрастёт.
- Чудная идея! – ядовито отозвался Торментир. – Только непонятно, как, не зная местных трав, я могу что-то куда-то добавить?
- Солус, ты в школе учился? – в голосе Эйлин было не меньше яда.
- Да, а что?
- Там тебя, если я не ошибаюсь, учили превращать воду в вино, вино – в коньяк, коньяк – в клопомор, ну, и так далее. Я ведь не ошибаюсь?
- Ну, в общем, да, - неохотно согласился Торментир.
- Так сделай вид, - почти закричала Эйлин, - что добавляешь траву, соль, сахар, перец, да что угодно, хоть навоз, а сам преобрази напиток! С едой то же самое!
Торментир долго сопротивлялся, однако под двойным нажимом (к Эйлин присоединился Фергюс) ему пришлось капитулировать. Стол и стулья он просто растворил в воздухе. Фергюс уверял Эйлин, что из чистой вредности.
К вечеру, когда уже начало смеркаться, в коридоре загрохотали чьи-то шаги. Фергюс, сидевший в закутке магов, нервно подскочил, а потом выскочил в коридор. Там он наткнулся на одного из тех трех амбалов, которые ехали ранним утром вместе с бароном.
- Воин Фергюс, - торжественно проговорил детина, - барон фон Дрянлинг зовёт тебя отужинать вместе с ним и баронессой…
- Отлично, отлично, - Фергюс похлопал телохранителя по плечу. – Со мной пойдут мои слуги…
Насчет слуг амбал никаких распоряжений не получал, поэтому тяжко задумался. Низкий лоб его пошёл глубокими морщинами. Неизвестно, до чего бы этот парень додумался, но Фергюс решил не доводить процесс до конца. В очередной раз за длинный сегодняшний день он сорвал с пояса дубинку:
- Не задерживай меня, чучело неблагородных кровей! Сказано, что они пойдут со мной, - дубинка описала полукруг, свистнув у самого уха амбала, - значит, так лучше для господина барона!
Дубинка оказалась решающим фактором, подстегнувшим мыслительный процесс амбала. Лоб его разгладился.
- Следуйте за мной, - произнёс он.
Торментир быстро отряхнул мантию и пригладил волосы. Неизвестно почему это ужасно рассердило Эйлин. «Небось баронессе решил понравиться? – мысленно спросила она. - Ничего у тебя не выйдет». Торментир не соизволил даже повернуть головы, и Эйлин окончательно разозлилась.
«Конечно, хорошо им, - эта мысль относилась к обоим её спутникам. – Они идут ужинать, а я подавай им на стол да терпи тычки этой… Козлихи, Козеллы то есть. Ладно, я вам покажу!». Торментир ничего этого не «услышал», потому что Эйлин предусмотрительно изолировала своё сознание.
Фергюс уловил только шуршание за спиной (это Торментир поправлял мантию), он обернулся и повелительно поторопил своих «слуг».
Глава 8
Телохранитель привел всех троих в небольшой зальчик, где они еще не были. Здесь было не так грязно, как везде. А может, так казалось из-за факелов, которые довольно плохо освещали это место.
Посреди зала стоял длинный деревянный стол. Никакой скатерти не было и в помине. На столе там и сям стояли глиняные блюда с едой, валялись как попало ложки и ножи.
В памяти Эйлин услужливо всплыли ложки на кухне, многократно облизанные поварами, и она искренне порадовалась, что трапезничать здесь ей не придется.
Наверняка Фергюс тоже вспоминал картины, виденные на кухне, потому что он обернулся и умоляюще взглянул на Эйлин. Она мстительно отвернулась, и Фергюс не заметил, что её волосы больше не падают сивыми патлами, а снова блеснули серебром. Торментир тоже не обратил на это внимания, потому что Эйлин стояла у него за спиной.
За столом уже сидели барон и баронесса, в кубках их плескалось что-то мутное и темное. «Наверняка это местное вино с неповторимым вкусом и ароматом», - до Эйлин донесся обрывок Торментировской мысли. «Особенно чудным будет послевкусие», - немедленно отозвалась она.
- Фергюс, мой славный друг, - немного заплетающимся языком произнес барон.
Он был уже изрядно навеселе, раз простого наёмника назвал другом. Баронесса расплылась в приторной улыбочке, поманила Фергюса пальчиком и указала на место рядом с собой. Фергюс, словно зомби, приземлился, где было велено.
- Ваше баронство, - с наигранной уверенностью заговорил Фергюс, - я привел с собой своих слуг. Женщина будет подавать нам кушанья, а мой лекарь знаком с тысячей растений. Он творит с их помощью просто чудеса, и я хотел бы их вам продемонстрировать….
- Ладно уж, садись давай, - грубовато ответил барон, а сам подозвал амбала и приказал ему налить присутствующим еще вина. – Пусть покажет, что может, только сидеть ему придётся подальше от нас. Прислуга пусть прислуживает…
Барон захихикал над собственной шуткой и продолжил:
- А вот разливать вино должны мужчины.
Торментир с недовольным видом уселся на дальний край стола. Эйлин заняла место за спинками стульев пирующих. Амбал поднял кувшин и налил в кубки вина.
- Прежде чем я выпью за здоровье моих прекрасных и гостеприимных хозяев, - заговорил Фергюс, поднимая кубок, - я хочу, чтобы Солус, странствующий со мной, показал свое замечательное искусство. Я знаю, что нет вина, равного этому, но Солус может сделать его ещё лучше…
Барон понюхал содержимое своего кубка, икнул и поморгал, словно отгоняя наваждение. Потом он уставился на Торментира:
- Сделать лучше? Вот если бы ты с помощью своих трав сделал моё вино крепче…
Торментир поднялся и поклонился барону, баронессе и Фергюсу. Он подошел к кувшину и, к ужасу Эйлин, вытащил волшебную палочку. «В конце концов, никто не знает, что она волшебная», - успокаивала себя новоиспечённая служанка.
Теперь отвратительное освещение зала было очень на руку магу. Никто не понял, что именно он сделал, но через минуту Торментир сказал своим низким голосом, указав на амбала-телохранителя:
- Пусть сей недостойный выплеснет из наших кубков всё, что там есть, и нальет нам содержимое этого кувшина….
После чего спокойно уселся на своё место. Баронесса глядела на него, словно зачарованная. Глаза её округлились, рот приоткрылся. Она даже забыла схватить за руку Фергюса, как собиралась мгновение назад.
«Впихнуть бы ей в рот муху, - зло подумала Эйлин. – Хотя, может, эта сожрёт и не подавится». Барон нетерпеливо махнул телохранителю, по совместительству виночерпию. Тот, нимало не сомневаясь, вылил вино из кубков прямо на пол, да так, что Эйлин вынуждена была отскочить в сторону. При этом ей показалось, что амбал ей подмигнул. Эйлин решила списать это на трепещущее пламя факелов.
От обновлённого вина пошел чудесный аромат. Барон облизнул губы и жадно приник к бокалу. За это время баронесса успела игриво потрепать Фергюса по щеке. Тот выдавил из себя улыбку, и Козелла немедленно провозгласила тост:
- Дрянси, дорогой, я хочу выпить за нашего нового верного слугу!
- Да, да, - пробормотал барон, - выпьем за этого нового слугу, который так замечательно умеет улучшать мое и без того превосходное вино! – и он снова окунул нос в кубок.
Баронесса поморщилась, но, обернувшись к Фергюсу, снова заулыбалась:
- Давай, мой милый, выпьем с тобой на брудершафт!
На лице Фергюса застыла гримаса отчаяния, которую в неверном свете факелов можно было принять за улыбку. Несчастный перевел глаза на Эйлин, но та лишь пожала плечами. Пришлось пить, а потом трижды поцеловать баронессу. При этом с ее щёк осыпались белила (или то были румяна – ах, да какая разница), а Фергюса вновь обдало едким запахом пота.
Барон то ли ничего не заметил, то ли не придал значения. Он был в восторге от Торментира и велел ему пересесть поближе. Торментир подчинился, отметив при этом, что баронесса кинула на него острый и совершенно трезвый оценивающий взгляд.
Не пропустила этот взгляд и Эйлин. Ей захотелось немедленно воткнуть баронессе в бок вилку. Но, на счастье Козеллы, вилки в этих местах ещё не изобрели.
Внесли огромное блюдо, на котором красовалась чья-то зажаренная туша. Судя по тому, что туша была покрыта подгоревшей коркой, внутри ожидалось появление сырого мяса и крови.
Телохранитель разрезал мясо и обнес им гостей и хозяев. Точнее, вначале хозяев, а потом гостей. Эйлин разложила ножи.
- Позвольте мне, ваша милость, с помощью некоторых приправ и специй улучшить поданное блюдо, - Торментир поднялся из-за стола.
- Не знаю, о чем ты, - благодушно проворчал барон, - но если будет, как с вином, то всегда пожалуйста…
- Только мне понадобится помощь служанки, - сказал Торментир и приказным тоном добавил, - подойди-ка сюда.
Эйлин не сразу догадалась, что это относится к ней, поэтому Торментир довольно грубо прикрикнул на неё:
- Давай живее, чего ты копаешься!
Эйлин почувствовала, что доходит до точки кипения, однако выручить своих было необходимо. Уже стоя рядом с магом, она сердито буркнула себе под нос, чтобы не слышали барон с баронессой:
- Мог бы извиниться.
- Позже, - процедил Торментир.
Они делали вид, что натирают и посыпают мясо чем-то, чего не было видно посторонним. Жаркое постепенно становилось из горелого румяным, плохо прожаренные, истекающие кровью места приобрели съедобный вид.
- М-м-м, пахнет неплохо, - заметила баронесса, прислоняя под столом свою тощую ногу к ноге Фергюса.
Тот честно попытался отодвинуться, но тщетно. Эйлин уже ставила перед ними тарелки с едой.
- На вкус тоже должно быть хорошо, - слабым голосом сказал молодой человек.
- Не сомневаюсь в твоём вкусе, - ответила баронесса таким двусмысленным тоном, что у Фергюса запылали щёки.
Барон покосился на свою жену, однако ничего не говоря, набросился на мясо, зачавкал, измазав щёки и подбородок в жире. Баронесса ела мало, тихо предупредив Фергюса:
- Не объедайся, мой милый, а то отяжелеешь…
Фергюс, которому и так кусок не лез в горло, вообще отодвинул тарелку, буркнув:
- Точно, не буду. Отяжелею, а мне ещё в окно прыгать придётся…
- Какое такое окно? – насторожилась баронесса.
- Это шутка, - вздохнул Фергюс и выдавил из себя. – Козелла.
- Ах ты мой маленький шутник! – растаяла баронесса.
- А можно я пойду подышу свежим воздухом? – спросил Фергюс, подняв руку, точно школьник.
Барон, не отрываясь от еды, кивнул. Баронесса прощебетала:
- Я покажу тебе, где выход.
Глава 9
Фергюс затравленно глянул на своих друзей. Торментир поднялся из-за стола:
- Мне тоже нужно….
Видимое неудовольствие на лице баронессы его ничуть не смутило. Втроем они покинули зал трапез. От выпитого вина барон совсем раскис и начал задремывать. И тогда телохранитель окончательно осмелел и сально улыбнулся Эйлин. Она решила никак не реагировать на такое нахальство. Но амбал не унимался. Когда Эйлин начала заменять опустевшие тарелки чистыми, он, словно ненароком, ущипнул её за бок. От неожиданности она подпрыгнула, чуть не уронив всё, что держала в руках. Амбал остался очень доволен произведённым эффектом.
- Меня зовут Райт, и я внебрачный сын самого барона, - с гордостью сообщил он, видимо, полагая, что это придает ему особый шарм.
- А меня зовут Убери свои вонючие лапы! – заявила Эйлин.
- Очень длинно, - ухмыльнулся Райт. – Я буду звать тебя Убби. Не возражаешь?
Эйлин очень даже возражала, но вслух сказать ничего не успела – в дверях показался Фергюс. Один, без баронессы и Торментира.
Райт оставил Эйлин в покое и немедленно отставил стул, чтобы гость мог сесть, и услужливо подлил ему вина. Глянув в кувшин, Эйлин совсем расстроилась: Торментир, помимо всего прочего, применил Заклятие Дозаправки. Это означало, что кувшин никогда не опустеет. Правда, никто, кроме неё, не беспокоился по этому поводу. Барон упился вдрызг, баронесса была занята соблазнением Фергюса, а Райт был слишком туп.
Кстати, а где же баронесса? И Торментир ещё не появлялся. Эйлин чутко прислушивалась, но не улавливала поблизости ничего, похожего на мысли Солуса. Мыслей баронессы она не искала, предполагая их полное отсутствие.
А снаружи в темноте, возле стены, баронесса требовательно расспрашивала волшебника:
- Скажи мне, лекарь, известны ли тебе средства, дающие долгий и глубокий сон?
- Да, госпожа, снотворные и успокоительные мне известны. А также мне знакомы чудодейственные бальзамы, продлевающие красоту и молодость, яды, не оставляющие следа…
- Очень хорошо! – воскликнула баронесса. – Но сегодня мне нужно хорошее снотворное, только снотворное. И чтобы никто об этом не знал, ты понимаешь меня?
