Раз уж придётся здесь жить, хотелось бы условий приемлемых. Доводилось и в грязи ночевать, и в снегу, но только не в антисанитарии.
– Я знаю, где новое постельное хранится, – ответила на берлесском Даша. У неё был такой явный акцент, что можно было фамилию не спрашивать – чистокровная кижанка. – Если ты позволишь...
– Вы, – сразу же одёрнул я девчонку. – Товарищ полковник!
– Так вы капитан или полковник? Я что-то не догоняю, – заглядывая мне на погоны, спросила Даша.
– Полковник.
– Хорошо. А звать вас как?
– Зови меня Грэй. Ты не ответила на мой вопрос.
Я присел на койку, положил рядом с собой автомат и поправил броник. Даша опустила глаза и замялась. Вопрос забыла?
Раз сидит в колонии, значит, совершеннолетняя, но мне хотелось знать её возраст точнее.
– Восемнадцать. Вы будете меня трахать, товарищ Грэй?
Она сказала это с такой интонацией, будто я уже её заебал в доску. Тяжело ей со мной придётся. Или мне с ней?
Может, выгнать эту сучку? Уж больно дохера борзая. Со мной даже мужики бывалые так не пиздели высокомерно. А эта куда?
– Ещё не решил, – равнодушно, с ленцой ответил я. – Давно сидишь?
– Отбываю наказание, – поправила меня Даша, в свою очередь. – Восемь месяцев. С малолетки перевели полгода назад.
Соплячка совсем, чёрт!
– За что сидела?
Я понял, что Даше не нравится слово "сидела", поэтому нарочно повторил его. Дал понять, что мне насрать на её прихоти.
– За убийство!
Это было сказано с такой гордостью, будто Дашка самого президента завалила. Лопатой и в одиночку. На зоне статья почётная, кто ж спорит? Я же отнёсся к проступку девчонки с опаской. Украсть можно по глупости или машину разбить, а убийство – это серьёзно.
Такая мелкая, а уже преступница. По ней прям видно было, что она ни в чём не раскаивается, кроме того, воевать собралась, снова убивать! Какая кровожадная девица!
Допрашивать её дальше интереса не было, да и времени тоже. Успеется.
Дашу интересовало, буду ли я её трахать? Понятия не имел. После Машки у меня не было никого. Пацаны частенько пользовались услугами проституток, а я был к ним совершенно равнодушен. Из-за того, что случилось с моей сестрой, я не мог, как прежде, смотреть на женщин. Они все мне казались жертвами.
Так и было, по сути. Если бы не нужда, пошли бы девочки торговать собой? Продавали бы они себя также дёшево, даже не за деньги? В цене были продукты питания, горючее и алкоголь. У берлессов этого добра было завались, потому и с бабами проблем не возникало.
Даша вроде как не проститутка. Что мне мешало с ней развлечься? Ничего. Она уже поняла, кто тут главный, поэтому мне не откажет. Пусть не сию секунду, но потом обязательно раздвинет ножки, как миленькая, когда окончательно поймёт, во что вляпалась. Только хочу ли я этого?
Вроде бы и пора мне уже пар спустить, как мужику, а с другой стороны, как-то стрёмно. Не потому, что Дашка сиделица, а потому что принуждать её к этому не хотел через свой авторитет и превосходство. Как бы противно не стало от себя самого. Война когда-нибудь закончится, но ничего не забудется. А это же девочка.
Красивая девочка. Она сняла с головы платок, и теперь я видел её длинную косу. Глаза большие, выразительные, губы аппетитные. Как сказал бы Димон – рабочие. На остальное можно не смотреть. Попа, грудь – всё, как у всех. Молодое тело, оно и есть молодое – никаких изъянов.
Характер – пиздец, конечно. Полчаса, как мы познакомились с Дашкой, но она уже начала меня раздражать тем, что огрызается. Возможно, это защитная реакция на происходящее, но мне всё равно не нравилось её поведение. Я ожидал большего смирения и подчинения.
Зубы можно обломать, можно выбить, но она лишь сильнее озлобится от этого. Я искал в этой девочке девочку? Я бандит, она зэчка. Кого я тут обманываю?
– Я тебе не нравлюсь? – прямо спросил я.
– Нет.
Охуительно!
Она даже не пыталась ко мне подмазаться или заинтересовать меня своей полезностью.
Я поднялся на ноги и шагнул к Даше. Она сжалась и напряглась. Думала, я прямо сейчас её загну? В этой мерзкой камере?
– Наведи здесь порядок, Даша! Чтобы я сюда вернуться захотел. Поставь вторую шконку для себя. Я пришлю к тебе помощника. Ни на шаг от него не отходи, если не хочешь, чтобы мои красавцы тебя во все щели отымели!
– Я же сказала, что воевать хочу!
– Я слышал! Я не раздаю оружие тем, кто не умеет подчиняться. – Даша ничего не ответила. – Я не слышу!
– Хорошо, – нехотя выдавила она.
– Слушаюсь, товарищ полковник! – подсказал я ей правильный ответ.
– Слушаюсь, товарищ полковник! – сквозь зубы повторила она.
– Постарайся не попадаться на глаза сержанту Алексееву.
– Это тот, который мне нагрубил?
Непонятно, кто кому больше нагрубил, но это уже не важно. Мне было бы спокойнее, если бы девчонка реально прислушалась к моим словам. Для её же блага.
Будет лезть, куда не надо? Не мои проблемы. Я её предупредил. Мои бойцы не посмеют тронуть её, раз я дал понять, что сам имею на неё планы, но стопроцентной уверенности у меня не было ни в чём и ни в ком, даже в себе самом.
– Поставишь хоть раз свои интересы выше моих, и мы попрощаемся! Ты поняла меня, Даша?
– Так точно, товарищ полковник! – отчеканила девчонка.
Ну, вот. Другое дело, девочка моя!
36. Сергей
Я послал к Дашке Малого в помощники, приставив к женщинам другого бойца вместо него. Парнишка казался мне самым безобидным и честным среди всех остальных. Я приказал ему охранять свою будущую сожительницу и внимательно следить за её поведением. Судя по характеру, от неё можно было ожидать всего, чего угодно. Также я порекомендовал Миколе занять одну из камер по соседству с моей, чтобы он был как можно ближе ко мне не только днём, но и ночью.
Доложив Кудряшову об успешном окончании операции, я выслушал его поздравления. Он искренне похвалил меня и приказал сегодня отдыхать. Наша задача на предстоящие сутки была простой – удерживать тюрьму. На этом всё. Нападать на нас никто не собирался, а если и соберётся, разведка предупредит.
Мы ещё вчера решили, как будем праздновать обретение собственной базы. Те, кому выпал жребий, останутся в карауле, остальным было разрешено воспользоваться услугами проституток и выпить спиртного.
Ежедневно готовиться к смерти непросто. К этому нельзя привыкнуть, потому что несмотря на всю отвагу, жить всё равно хочется сильнее, чем героически погибнуть.
Некоторые берлессы вообще не просыхали, но это не мешало им воевать. Я не пил с начала войны ни капли. Моя больная потребность держать всё под контролем не давала мне расслабиться. Мне казалось, что стоит только мне напиться или крепко уснуть, как произойдёт что-то ужасное и непоправимое. Я буду корить себя за то, что был нетрезв, потому что будь я в адеквате, такой гипотетической херни могло бы и не случиться.
И вот она, допустим, случилась, а я в говно, как мразь последняя. Никогда себя не прощу после такого.
Первым делом я проверил, караул. Убедившись, что все бойцы на своих постах трезвые, я отправился на осмотр своих владений.
Дашка была бы мне полезной в этой экскурсии. Пришлось осматриваться самому. Я думал о девчонке весь день – так она меня зацепила. Отдавал приказы, слушал доклады бойцов, а сам не мог дождаться вечера, когда увижу её.
Не знаю, что бы я сказал или сделал при встрече с ней. Я просто хотел, чтобы она рядом была, вот и всё.
Наверное, мне следует взять Дашу с собой на ужин? Она же типа теперь моя тёлочка, и не было лишним ещё раз сделать на этом акцент перед остальными мужиками. Я же теперь должен о ней заботиться? Чёрт, об этом я как-то не подумал.
Я был с ней строг и даже груб, но в то же время, в глубине души я надеялся, что Даша будет послушной и сделает всё, что я ей приказал. Она хочет стать солдатом? Глупость такая! Какой из неё боец? Тем более, что она девочка. Как же я смогу защитить её, если она рвётся на войну?
И, вместе с тем, я боялся, что она передумает и захочет уйти на волю. Разве я вправе держать её силой? А на воле что? Дашка охуеет, когда выйдет за ворота тюрьмы. Тогда с ней точно случится беда. Или её северяне пустят на износ, или она сама на панель пойдёт. Даже если у Даши есть путёвые родственники на воле, в сложившихся условиях, они ей не помощники.
А что могу я? Лэсю я не смог защитить. С чего я взял, что беречь Дашу у меня получится?
Бабам на войне не место. Даже медикам и шлюхам здесь делать нечего. Это чисто мужская жёсткая мясорубка. Здесь нет место слабости, жалости, а уж тем более любви.
Мне захотелось любви? Блять, это очень смешно. Какого хера тогда я с этой девчонкой связался? Скучно? Да вроде нет.
Я знал, что если оставлю Дашу рядом, то обязательно к ней привяжусь. Она и станет моей слабостью независимо от того, буду я её трахать или нет.
Уже оставил.
Тюрьма мне понравилась. Само по себе место было жуткое и мрачное, но тут было всё, что необходимо для жизни и быта. Если укрепить её периметр и подходы к территории, можно спокойно перезимовать. В стране был голод, это коснулось и заключённых, но запас продуктов, что достался нам вместе со всем прочим, был неплохим.
К вечеру я так выебся, что мне уже ничего и праздновать не хотелось. Я решил, что всё же поужинаю с остальными, толкну ободряющую речь, а потом пойду спать. С Дашкой? Может быть.
Придётся наплевать на усталость и хорошенько помыться и побриться ради такого случая.
Мне было очень любопытно, чем занималась Дашка в моё отсутствие. Вариантов было немного. Либо она постаралась мне угодить, либо хер положила на мои указания. Я шёл "домой" невольно надеясь на то, что Даша меня не разочарует. Церемониться с девчонкой мне лень, да и по статусу не положено. Если будет быковать, придётся выгнать её к чёртовой матери.
Подойдя к своей камере, я внутренне напрягся. Что происходило за дверью, я не мог видеть, но оттуда отчётливо слышалась весёлая музыка. Первое, что мне бросилось в глаза – девчонка, вальяжно развалившаяся на кровати. Своей кровати. Если сдвинуть койки вместе, получится неплохая двухспалочка.
Меня впечатлило не это. Дашка где-то надыбала кижанскую форму, нацепила её на себя, как будто так и надо. Кроме того, она распустила волосы и подкрасилась. Что это за маскарад, мне ещё предстояло выяснить, а пока что я понимал, что она меня снова выбесила.
Кто ей разрешил надевать форму? Я не разрешал. Потому что у меня никто и не спрашивал разрешения. Это не просто одежда, а знак принадлежности к армии, а пока что эта мелкая сучка не имела к ней никакого, даже отдалённого отношения. Я бросил рюкзак со своими вещами на пол и прошёл дальше.
– Привет, – увидев меня, Дашка села ровно, вырубила музыку на мобильном телефоне и отложила его в сторону.
– Фу, блять! – принюхался я. – Почему здесь куревом воняет?
У военных не было заведено курить в помещении, за исключением кабинетов высших чинов. Курили на улице, и это не обсуждалось. В камере было накурено, хоть топор вешай. Как здесь спать теперь?
– Это я. Простите, привычка, – виновато ответила Дашка.
Я приоткрыл дверь, чтобы помещение проветрилось, и снял бушлат. Оглядевшись по сторонам, я был приятно удивлён. Постель застелена заново, новым бельём. Полотенца, посуда какая-то на тумбочке. Мужские тапочки возле моей шконки и маленький половичок! Вешалка для одежды, прикрученная к стене, рядом картина.
Даша явно не сидела без дела. Теперь здесь можно жить.
– Нормально? – с надеждой спросила девушка, нервно заправляя волосы за ухо.
Я кивнул, повесил бушлат на вешалку, рядом автомат и устало присел на свою кровать. Места в помещении было катастрофически мало, поэтому Даша сидела на расстоянии вытянутой руки от меня.
Она смотрела мне в глаза внимательно и выжидающе.
– Как дела, Даша?
– Нормально. Во всех новостях только про вас и говорят, – восхищённо выдала девчонка. – Вы, значит, крутой?
– Покажи!
Дашка протянула мне телефон с открытой вкладкой. Сами статьи было лень читать, потому что меня насмешили даже заголовки.
"Самый страшный террорист за всю историю человечества", "Бесчеловечно убиты сотни женщин, попавшие под огонь сепаратистов", "За голову полковника Грэя назначена награда".
Моя слава бежала впереди меня! Пиар компания берлессов была великолепна!
Меня не удивили такие новости, поскольку в сети мелькала и большая дичь. Что ж, раз я теперь самый страшный террорист, могу я провести вечер с девушкой?
37. Сергей
– Где ты взяла форму, Даша? – поинтересовался я, возвращая ей телефон.
– Выпросила у Коли. А чё нельзя было?
Это она так Миколу называла на берлесский лад? Интересно, где он сам? Почему оставил девушку одну?
Даша обхватила пальцами мобильник и потянула на себя. Я не отпускал телефон, и она испуганно вскинула на меня глаза.
– Где он?
– У себя, наверное. Я сказала, что мне не нужна нянька, и прогнала его.
Я разжал пальцы, и Даша с облегчением вздохнула. Телефон был ценной вещью для неё, вот она и разволновалась.
Выпросила форму, а потом спровадила пацана? Это так по-женски! Что такого Даша сказала Малому, что он сбежал, бросив её одну, ослушавшись моего приказа?
Интересная девочка. Как бы я ни противился, форма ей шла. У Даши была хорошая, крепкая фигурка, и ростом она вышла, так что всё сидело, как надо. Я понял, что пытаюсь разглядеть её сиськи, поэтому быстро отвёл взгляд.
– Я хочу помыться, – сказал я девушке и встал с кровати.
– Мне выйти?
– Как хочешь.
Достав из рюкзака чистое бельё и бритвенные принадлежности, я подошёл к душу в углу камеры и начал раздеваться. Унитаз, как и раковина, в помещении тоже имелись, но вряд ли я буду справлять естественные нужды в присутствии девушки. В коридоре я заметил туалеты так что не страшно.
Солдат пока было немного, им хватило места на первом этаже, поэтому, кроме нас с Дашей и Малого в этой части тюрьмы никого не было. Так даже лучше. Субординация излишней не бывает. Пусть этот этаж будет элитным.
Раздевшись догола, я бросил форму на кровать, а грязное бельё в угол. Стиркой я не брезговал, напротив, мне было бы неприятно, если бы мои кальсоны и носки трогал кто-то ещё, поэтому Дашка могла быть спокойной – обстирывать меня не придётся.
Пока я мылся, Дашка делала вид, что копается в телефоне, но я видел, как она поглядывает на меня исподтишка. Если она мне не напиздела, и реально отсидела восемь месяцев, то мужика давненько не видела. А может, целочка ещё, раз по малолетке загремела на зону?
Девушка могла бы выйти, если бы её смущал малознакомый голый мужик, но она предпочла остаться. Зачем? Чтобы хорошенько рассмотреть того, кто её присвоил.
Смотрела она с интересом. Я не заметил страха или отвращения ко мне. Если бы я умел вычислять девственниц по взгляду, то мог бы предсказать степень опытности Даши, но я не умел. Да и бесполезен этот мифический навык. Какой от него прок? Мне было абсолютно похуй на количество Дашиных мужиков.
– Подай полотенце, пожалуйста! – мягким голосом попросил я Дашу, и она с готовностью метнулась выполнять мою просьбу.
Протянув мне полотенце, она опустила глаза и тяжело сглотнула.
– Я знаю, где новое постельное хранится, – ответила на берлесском Даша. У неё был такой явный акцент, что можно было фамилию не спрашивать – чистокровная кижанка. – Если ты позволишь...
– Вы, – сразу же одёрнул я девчонку. – Товарищ полковник!
– Так вы капитан или полковник? Я что-то не догоняю, – заглядывая мне на погоны, спросила Даша.
– Полковник.
– Хорошо. А звать вас как?
– Зови меня Грэй. Ты не ответила на мой вопрос.
Я присел на койку, положил рядом с собой автомат и поправил броник. Даша опустила глаза и замялась. Вопрос забыла?
Раз сидит в колонии, значит, совершеннолетняя, но мне хотелось знать её возраст точнее.
– Восемнадцать. Вы будете меня трахать, товарищ Грэй?
Она сказала это с такой интонацией, будто я уже её заебал в доску. Тяжело ей со мной придётся. Или мне с ней?
Может, выгнать эту сучку? Уж больно дохера борзая. Со мной даже мужики бывалые так не пиздели высокомерно. А эта куда?
– Ещё не решил, – равнодушно, с ленцой ответил я. – Давно сидишь?
– Отбываю наказание, – поправила меня Даша, в свою очередь. – Восемь месяцев. С малолетки перевели полгода назад.
Соплячка совсем, чёрт!
– За что сидела?
Я понял, что Даше не нравится слово "сидела", поэтому нарочно повторил его. Дал понять, что мне насрать на её прихоти.
– За убийство!
Это было сказано с такой гордостью, будто Дашка самого президента завалила. Лопатой и в одиночку. На зоне статья почётная, кто ж спорит? Я же отнёсся к проступку девчонки с опаской. Украсть можно по глупости или машину разбить, а убийство – это серьёзно.
Такая мелкая, а уже преступница. По ней прям видно было, что она ни в чём не раскаивается, кроме того, воевать собралась, снова убивать! Какая кровожадная девица!
Допрашивать её дальше интереса не было, да и времени тоже. Успеется.
Дашу интересовало, буду ли я её трахать? Понятия не имел. После Машки у меня не было никого. Пацаны частенько пользовались услугами проституток, а я был к ним совершенно равнодушен. Из-за того, что случилось с моей сестрой, я не мог, как прежде, смотреть на женщин. Они все мне казались жертвами.
Так и было, по сути. Если бы не нужда, пошли бы девочки торговать собой? Продавали бы они себя также дёшево, даже не за деньги? В цене были продукты питания, горючее и алкоголь. У берлессов этого добра было завались, потому и с бабами проблем не возникало.
Даша вроде как не проститутка. Что мне мешало с ней развлечься? Ничего. Она уже поняла, кто тут главный, поэтому мне не откажет. Пусть не сию секунду, но потом обязательно раздвинет ножки, как миленькая, когда окончательно поймёт, во что вляпалась. Только хочу ли я этого?
Вроде бы и пора мне уже пар спустить, как мужику, а с другой стороны, как-то стрёмно. Не потому, что Дашка сиделица, а потому что принуждать её к этому не хотел через свой авторитет и превосходство. Как бы противно не стало от себя самого. Война когда-нибудь закончится, но ничего не забудется. А это же девочка.
Красивая девочка. Она сняла с головы платок, и теперь я видел её длинную косу. Глаза большие, выразительные, губы аппетитные. Как сказал бы Димон – рабочие. На остальное можно не смотреть. Попа, грудь – всё, как у всех. Молодое тело, оно и есть молодое – никаких изъянов.
Характер – пиздец, конечно. Полчаса, как мы познакомились с Дашкой, но она уже начала меня раздражать тем, что огрызается. Возможно, это защитная реакция на происходящее, но мне всё равно не нравилось её поведение. Я ожидал большего смирения и подчинения.
Зубы можно обломать, можно выбить, но она лишь сильнее озлобится от этого. Я искал в этой девочке девочку? Я бандит, она зэчка. Кого я тут обманываю?
– Я тебе не нравлюсь? – прямо спросил я.
– Нет.
Охуительно!
Она даже не пыталась ко мне подмазаться или заинтересовать меня своей полезностью.
Я поднялся на ноги и шагнул к Даше. Она сжалась и напряглась. Думала, я прямо сейчас её загну? В этой мерзкой камере?
– Наведи здесь порядок, Даша! Чтобы я сюда вернуться захотел. Поставь вторую шконку для себя. Я пришлю к тебе помощника. Ни на шаг от него не отходи, если не хочешь, чтобы мои красавцы тебя во все щели отымели!
– Я же сказала, что воевать хочу!
– Я слышал! Я не раздаю оружие тем, кто не умеет подчиняться. – Даша ничего не ответила. – Я не слышу!
– Хорошо, – нехотя выдавила она.
– Слушаюсь, товарищ полковник! – подсказал я ей правильный ответ.
– Слушаюсь, товарищ полковник! – сквозь зубы повторила она.
– Постарайся не попадаться на глаза сержанту Алексееву.
– Это тот, который мне нагрубил?
Непонятно, кто кому больше нагрубил, но это уже не важно. Мне было бы спокойнее, если бы девчонка реально прислушалась к моим словам. Для её же блага.
Будет лезть, куда не надо? Не мои проблемы. Я её предупредил. Мои бойцы не посмеют тронуть её, раз я дал понять, что сам имею на неё планы, но стопроцентной уверенности у меня не было ни в чём и ни в ком, даже в себе самом.
– Поставишь хоть раз свои интересы выше моих, и мы попрощаемся! Ты поняла меня, Даша?
– Так точно, товарищ полковник! – отчеканила девчонка.
Ну, вот. Другое дело, девочка моя!
36. Сергей
Я послал к Дашке Малого в помощники, приставив к женщинам другого бойца вместо него. Парнишка казался мне самым безобидным и честным среди всех остальных. Я приказал ему охранять свою будущую сожительницу и внимательно следить за её поведением. Судя по характеру, от неё можно было ожидать всего, чего угодно. Также я порекомендовал Миколе занять одну из камер по соседству с моей, чтобы он был как можно ближе ко мне не только днём, но и ночью.
Доложив Кудряшову об успешном окончании операции, я выслушал его поздравления. Он искренне похвалил меня и приказал сегодня отдыхать. Наша задача на предстоящие сутки была простой – удерживать тюрьму. На этом всё. Нападать на нас никто не собирался, а если и соберётся, разведка предупредит.
Мы ещё вчера решили, как будем праздновать обретение собственной базы. Те, кому выпал жребий, останутся в карауле, остальным было разрешено воспользоваться услугами проституток и выпить спиртного.
Продажных женщин обычно вызывал Димон. Также у него был свой бессменный барыга, поставляющий ему шмаль. Запрещать что-то незаконное или аморальное бойцам я не мог. У них не так много поводов для радости, чтобы ещё и я рубил их маленькие слабости.
Ежедневно готовиться к смерти непросто. К этому нельзя привыкнуть, потому что несмотря на всю отвагу, жить всё равно хочется сильнее, чем героически погибнуть.
Некоторые берлессы вообще не просыхали, но это не мешало им воевать. Я не пил с начала войны ни капли. Моя больная потребность держать всё под контролем не давала мне расслабиться. Мне казалось, что стоит только мне напиться или крепко уснуть, как произойдёт что-то ужасное и непоправимое. Я буду корить себя за то, что был нетрезв, потому что будь я в адеквате, такой гипотетической херни могло бы и не случиться.
И вот она, допустим, случилась, а я в говно, как мразь последняя. Никогда себя не прощу после такого.
Первым делом я проверил, караул. Убедившись, что все бойцы на своих постах трезвые, я отправился на осмотр своих владений.
Дашка была бы мне полезной в этой экскурсии. Пришлось осматриваться самому. Я думал о девчонке весь день – так она меня зацепила. Отдавал приказы, слушал доклады бойцов, а сам не мог дождаться вечера, когда увижу её.
Не знаю, что бы я сказал или сделал при встрече с ней. Я просто хотел, чтобы она рядом была, вот и всё.
Наверное, мне следует взять Дашу с собой на ужин? Она же типа теперь моя тёлочка, и не было лишним ещё раз сделать на этом акцент перед остальными мужиками. Я же теперь должен о ней заботиться? Чёрт, об этом я как-то не подумал.
Я был с ней строг и даже груб, но в то же время, в глубине души я надеялся, что Даша будет послушной и сделает всё, что я ей приказал. Она хочет стать солдатом? Глупость такая! Какой из неё боец? Тем более, что она девочка. Как же я смогу защитить её, если она рвётся на войну?
И, вместе с тем, я боялся, что она передумает и захочет уйти на волю. Разве я вправе держать её силой? А на воле что? Дашка охуеет, когда выйдет за ворота тюрьмы. Тогда с ней точно случится беда. Или её северяне пустят на износ, или она сама на панель пойдёт. Даже если у Даши есть путёвые родственники на воле, в сложившихся условиях, они ей не помощники.
А что могу я? Лэсю я не смог защитить. С чего я взял, что беречь Дашу у меня получится?
Бабам на войне не место. Даже медикам и шлюхам здесь делать нечего. Это чисто мужская жёсткая мясорубка. Здесь нет место слабости, жалости, а уж тем более любви.
Мне захотелось любви? Блять, это очень смешно. Какого хера тогда я с этой девчонкой связался? Скучно? Да вроде нет.
Я знал, что если оставлю Дашу рядом, то обязательно к ней привяжусь. Она и станет моей слабостью независимо от того, буду я её трахать или нет.
Уже оставил.
Тюрьма мне понравилась. Само по себе место было жуткое и мрачное, но тут было всё, что необходимо для жизни и быта. Если укрепить её периметр и подходы к территории, можно спокойно перезимовать. В стране был голод, это коснулось и заключённых, но запас продуктов, что достался нам вместе со всем прочим, был неплохим.
К вечеру я так выебся, что мне уже ничего и праздновать не хотелось. Я решил, что всё же поужинаю с остальными, толкну ободряющую речь, а потом пойду спать. С Дашкой? Может быть.
Придётся наплевать на усталость и хорошенько помыться и побриться ради такого случая.
Мне было очень любопытно, чем занималась Дашка в моё отсутствие. Вариантов было немного. Либо она постаралась мне угодить, либо хер положила на мои указания. Я шёл "домой" невольно надеясь на то, что Даша меня не разочарует. Церемониться с девчонкой мне лень, да и по статусу не положено. Если будет быковать, придётся выгнать её к чёртовой матери.
Подойдя к своей камере, я внутренне напрягся. Что происходило за дверью, я не мог видеть, но оттуда отчётливо слышалась весёлая музыка. Первое, что мне бросилось в глаза – девчонка, вальяжно развалившаяся на кровати. Своей кровати. Если сдвинуть койки вместе, получится неплохая двухспалочка.
Меня впечатлило не это. Дашка где-то надыбала кижанскую форму, нацепила её на себя, как будто так и надо. Кроме того, она распустила волосы и подкрасилась. Что это за маскарад, мне ещё предстояло выяснить, а пока что я понимал, что она меня снова выбесила.
Кто ей разрешил надевать форму? Я не разрешал. Потому что у меня никто и не спрашивал разрешения. Это не просто одежда, а знак принадлежности к армии, а пока что эта мелкая сучка не имела к ней никакого, даже отдалённого отношения. Я бросил рюкзак со своими вещами на пол и прошёл дальше.
– Привет, – увидев меня, Дашка села ровно, вырубила музыку на мобильном телефоне и отложила его в сторону.
– Фу, блять! – принюхался я. – Почему здесь куревом воняет?
У военных не было заведено курить в помещении, за исключением кабинетов высших чинов. Курили на улице, и это не обсуждалось. В камере было накурено, хоть топор вешай. Как здесь спать теперь?
– Это я. Простите, привычка, – виновато ответила Дашка.
Я приоткрыл дверь, чтобы помещение проветрилось, и снял бушлат. Оглядевшись по сторонам, я был приятно удивлён. Постель застелена заново, новым бельём. Полотенца, посуда какая-то на тумбочке. Мужские тапочки возле моей шконки и маленький половичок! Вешалка для одежды, прикрученная к стене, рядом картина.
Даша явно не сидела без дела. Теперь здесь можно жить.
– Нормально? – с надеждой спросила девушка, нервно заправляя волосы за ухо.
Я кивнул, повесил бушлат на вешалку, рядом автомат и устало присел на свою кровать. Места в помещении было катастрофически мало, поэтому Даша сидела на расстоянии вытянутой руки от меня.
Она смотрела мне в глаза внимательно и выжидающе.
– Как дела, Даша?
– Нормально. Во всех новостях только про вас и говорят, – восхищённо выдала девчонка. – Вы, значит, крутой?
– Покажи!
Дашка протянула мне телефон с открытой вкладкой. Сами статьи было лень читать, потому что меня насмешили даже заголовки.
"Самый страшный террорист за всю историю человечества", "Бесчеловечно убиты сотни женщин, попавшие под огонь сепаратистов", "За голову полковника Грэя назначена награда".
Моя слава бежала впереди меня! Пиар компания берлессов была великолепна!
Меня не удивили такие новости, поскольку в сети мелькала и большая дичь. Что ж, раз я теперь самый страшный террорист, могу я провести вечер с девушкой?
37. Сергей
– Где ты взяла форму, Даша? – поинтересовался я, возвращая ей телефон.
– Выпросила у Коли. А чё нельзя было?
Это она так Миколу называла на берлесский лад? Интересно, где он сам? Почему оставил девушку одну?
Даша обхватила пальцами мобильник и потянула на себя. Я не отпускал телефон, и она испуганно вскинула на меня глаза.
– Где он?
– У себя, наверное. Я сказала, что мне не нужна нянька, и прогнала его.
Я разжал пальцы, и Даша с облегчением вздохнула. Телефон был ценной вещью для неё, вот она и разволновалась.
Выпросила форму, а потом спровадила пацана? Это так по-женски! Что такого Даша сказала Малому, что он сбежал, бросив её одну, ослушавшись моего приказа?
Интересная девочка. Как бы я ни противился, форма ей шла. У Даши была хорошая, крепкая фигурка, и ростом она вышла, так что всё сидело, как надо. Я понял, что пытаюсь разглядеть её сиськи, поэтому быстро отвёл взгляд.
– Я хочу помыться, – сказал я девушке и встал с кровати.
– Мне выйти?
– Как хочешь.
Достав из рюкзака чистое бельё и бритвенные принадлежности, я подошёл к душу в углу камеры и начал раздеваться. Унитаз, как и раковина, в помещении тоже имелись, но вряд ли я буду справлять естественные нужды в присутствии девушки. В коридоре я заметил туалеты так что не страшно.
Солдат пока было немного, им хватило места на первом этаже, поэтому, кроме нас с Дашей и Малого в этой части тюрьмы никого не было. Так даже лучше. Субординация излишней не бывает. Пусть этот этаж будет элитным.
Раздевшись догола, я бросил форму на кровать, а грязное бельё в угол. Стиркой я не брезговал, напротив, мне было бы неприятно, если бы мои кальсоны и носки трогал кто-то ещё, поэтому Дашка могла быть спокойной – обстирывать меня не придётся.
Пока я мылся, Дашка делала вид, что копается в телефоне, но я видел, как она поглядывает на меня исподтишка. Если она мне не напиздела, и реально отсидела восемь месяцев, то мужика давненько не видела. А может, целочка ещё, раз по малолетке загремела на зону?
Девушка могла бы выйти, если бы её смущал малознакомый голый мужик, но она предпочла остаться. Зачем? Чтобы хорошенько рассмотреть того, кто её присвоил.
Смотрела она с интересом. Я не заметил страха или отвращения ко мне. Если бы я умел вычислять девственниц по взгляду, то мог бы предсказать степень опытности Даши, но я не умел. Да и бесполезен этот мифический навык. Какой от него прок? Мне было абсолютно похуй на количество Дашиных мужиков.
– Подай полотенце, пожалуйста! – мягким голосом попросил я Дашу, и она с готовностью метнулась выполнять мою просьбу.
Протянув мне полотенце, она опустила глаза и тяжело сглотнула.
