Тонкое одеяние вмиг промокло от того ливня, но я не отступила: едва уловимый запах недоброго витал по лесу, разносился с буйным ветром, манил, указывал точное направление. В отличие от незваного гостя я знала лес безупречно, поскольку это моя работа, знать, что здесь растет, где растет и как это использовать должным образом. Конечно, я давно изучила все лихие места и напряглась, подходив к одному из таких.
Мое внимание привлекла стая редких васильков, и, пока я собирала их в подсумок на поясе, раздался стук копыта по влажной земле и тихий металлический скрежет. Звуки не только не затихали, но становились звучнее. Я подняла голову и невдалеке увидела изнеможенного хромавшего рыцаря, что едва передвигался, опершись о скакуна. Сильный кашель спугнул ночную птицу и заставил его приоткрыть глаза.
Верно, Хранимир принял меня за сон или же за лесную нимфу, дриаду, о которых принято писать в каждом порядочном сборнике легенд. Чуть двинувшись ко мне, он споткнулся о толстый раскидистый корень и замертво распластался на земле. Скакун беззвучно следовал за нами, и его не спугнуло волшебство порошка, поднявшее тяжелое тело хозяина. Изредка сознание рыцаря прояснялось, чтобы сообщить мне очередную чепуху, а после вновь пропадало. Я знала, что дух завладевает им, и, покопавшись в книгах на предмет лиха, полночи готовила целебный отвар.
Наутро Хранимир более чем удивился, когда в незнакомую ему комнату вошла незнакомая девушка. Пока я наливала чай и уносила заварник — целую минуту! — он безмолвно глядел мне в спину. Я уж успела засомневаться в ясности его сознания! Злой дух все-таки… К счастью, пусть и ненадолго, болезнь отступила, поэтому перво-наперво я рассказала ему рецепт отвара, который ему нужно было принимать, чтобы не дать болезни крепнуть.
От смущения юноша пролепетал нечто неразборчивое, в чем слышалась благодарность, и я предложила кружку чая. Он принял ее правой рукой и чуть не испачкал мои простыни, удивившись конечности, словно бородавке на носу. Тогда он поведал эту историю, в ходе которой открылась новая особенность: рука появлялась и исчезала по желанию. Несомненно, это сберегло от ненужных вопросов.
Как только рыцарь распрощался со мной и удалился от домика на четверть версты, он обернулся, но позади располагалась лишь горстка сосен. О том, что это не сон, напоминала новая рука, с которой управлять скакуном было непривычно, хотя гораздо удобнее.
Спустя несколько дней Хранимиру удалось найти меня на поляне, где после дождя раскинулись грибы всех видов. Повезло ему попасть на грибной суп, прекрасно согревавший в сырой туманный день. Он жаловался, что не может заниматься готовкой отваров, поскольку «не моего ума и рук это дело», говорил, что становится хуже… И почему-то я этого не замечала! Приходил до неразумного часто — нашел себе бесплатную отварщицу! — но каждая встреча с ним была особенной и еще долго не покидала мысли.
Месяцем-другим позже пузырьки с целебной жидкостью стояли на окне без просьбы, и я ждала его прихода…
Отмазки иссякли, и мы стали встречаться не по поводу лекарства. Я показывала ему лес, все его дары и неприятности, а он как знаки внимания приносил мне вещи из разных уголков дальних земель. Казалось, он не появлялся ежедневно только потому, что был занят поиском новой вещи, чем смог бы меня поразить. Как будто иначе было нельзя!
Признаюсь, его подарки мне были дороги; смотрев на них, я вспоминала о нашем проведенном вместе времени. Фарфоровая кружка была красивой, но до ужаса неудобной; и все же я порядочно пила из нее, наслаждавшись каждым моментом. Зато охотничий нож в кожаных ножнах оказался и чудесным на вид, и полезным при сборе трав. Мне до дрожи нравился чаровавший звук сопелки — такие музыкальные инструменты водились в моей деревне, потому я с детства умела играть; после того я часто играла Хранимиру… Однако самой чудной вещью я считала восточную игру манкалу. О сколько сил он потратил, пока я смогла понять правила!
В какой-то момент Хранимир перестал появляться. Сначала я подумала, что наскучила, разонравилась ему, но мне было больно от осознания того, что наша связь так просто рушилась. На пятый день его отсутствия я заподозрила беду и совершила достаточно отчаянный поступок: отправилась в город.
Благоразумие настигло мою пылкую голову поздно. Тогда я уже пробиралась меж толстыми купцами и их женами, увешанными золотом, и меж стражниками, что смотрели на меня так, словно я украла у них последний овощ с грядки. Никто не должен был заметить мои зелья на поясе, иначе моя шея попрощалась бы с головой.
Я не знала, где находился дом Хранимира. Звучит смешно, ведь мы были знакомы уже долгое время; он не рассказывал, а я и не хотела досаждать вопросами и уж тем более невольными намеками на приглашение — ведьме в городе не место.
К счастью, в местной таверне корчмарь согласился за помощь за покупку пива. Конечно, королевских монет, равно как и любых других, у меня не было, но рыжие волосы под плащом подманили щетинистого любителя браги. Он-то и оплатил заказ, который впоследствии сам и выпил, и на пару с корчмарем рассказал об одноруком рыцаре. Почему-то я уловила некую насмешку в голосе, хотя сама ничего смешного в этом не находила. В конце концов именно эта особенность помогла мне найти его.
Спустя несколько тем, не всех из которых оказались приличными, я тактично попрощалась с мужчинами и направилась к выходу. И вдруг некто позвал меня, отчего я невольно одернула край плаща, закутавшись, словно от холода. Это был незнакомец в черном, как смоль, плаще, что сидел в темном углу подле двери; его лицо скрывала шляпа; и все же он быстро осмотрел меня, казалось, даже изнутри — мне стало не по себе от такого взгляда — и сказал, что обознался. Могла ли я ведать об известнейшем охотнике на ведьм в городе?
Одинокое каменное строение подле полосы леса окружала тишина. В дверь я стучаться не решилась, а потому поглядела в распахнутое окно. Внутри моему взору открылась пустая кухня, от которой отделялись проходы в другие комнаты. Ни движения, ни звука. Не знаю, под действием какой силы и какой мысли я занесла туфлю на подоконник, как неумелый вор, но спустя секунду-другую оказалась в комнате.
Я действовала скрытно, как тень, и тихо, как ветер — по крайней мере мне желалось так думать, ведь при пролезании через окно я едва не смахнула со стола сковороду. И я тихонько двинулась дальше, однако мои стремления прервал некто, вышедший из-за угла коридора. Времени спрятаться даже под стол у меня не было, оставалось только оторопеть и понадеяться на человеческую милость.
— Что ты тут делаешь?!
Лицо Хранимира, живое и невредимое, впервые окрасилось густым слоем удивления: карие глаза, набухшие от неожиданности, метались вверх-вниз, брови взошли на лоб, выгнувшись дугами, а щеки пылали печным жаром. Выглядел он так глупо, что я от радости и смеха хотела разлиться протяжным хохотом.
Однако непорядочным с моей стороны было бы не закричать этому бесстыднику:
— Ты подлец! Ах ты…
Верно, вышло слишком высоко и звучно, отчего он накрыл мои губы ладонью и приставил указательный палец к своим губам. Это было сделано вовремя, поскольку из меня бы последовал бурный поток брани, какой недостоин юной ведьмы, да и вообще кого-либо. Более того, мне представилось, что он скрывает меня — от новой девицы, от кого еще?! — и тогда я раскраснелась, как корень свеклы, и даже налила глаза слезами.
— Сын?! — вдруг послышался хриплый голос из спальни, нисколько не похожий на прекрасный девичий. Раздался страшный кашель, какой срочно нужно было пролечить, как минимум, настоем из мать-и-мачехи, одуванчика и алтея, но можно и корнем солодки. — У нас гости?
— Да, отец, сейчас подойду. Меня... подруга из деревни пришла повидать. Надеюсь, вы не против.
Знала бы я, что отец Хита был лекарем, не сунулась бы в дом даже под острием меча. Этот удивительный вид целителей отличался истинной твердолобостью и редко признавал иные способы лечения.
Хранимир объяснился, и оказалось, что никаких девиц, впрочем, как и многих других людей с момента ухода от меня он не видел. Вот же напасть: столько переживала, злилась, нервничала, и все напрасно! Мог хотя бы оправдать усилия… Хотя я была безумно счастлива его верности мне. Он так долго не посещал мою «деревню», потому как его отец захворал и нужно было за ним присмотреть, но через пару дней он точно «заступит в охрану милой сердцу деревушки».
В разгар нашей встречи, как только Хранимир предложил мне еще горячий чай, раздались ровные стуки в дверь. Я дернулась всем телом, и чашка запрыгала в моих руках, разливав на пол ценный напиток. Пока я извинялась, Хранимир со смесью суровости и страха на лице направился к двери. В мужчине, ступившем на порог избы, я не разглядела черты незнакомца из таверны, поскольку он приоделся в непримечательные одежды и снял шляпу.
— В ваше окно прошмыгнул кто-то! — сказал он серьезно, будто выполнил долг порядочного жителя города, да еще с каким-то наигранным тоном малограмотного человека. — Увидал вот и решил сказать, а то ворья развелось, как собак. Точно все в порядке?
— Это моя подруга пришла… У них в деревне все своих знают, никто не ворует, вот и двери не затворяют. Небось, не привыкла к тому, что в чужие дома просто так входить нельзя. А про окно… Шут его знает, эту деревенщину, може, у них так и принято…
Я очень забеспокоилась, когда на первых порах незнакомец не посмотрел на меня, хотя я стояла позади юноши, сбоку, и должна была привлечь внимание. Однако после того он обратил на меня пронзительный взгляд, в каком не чувствовалось и крупицы добродушности, сочившейся из его вида. По спине прошелся холодок и устремился к ступням — верный признак беды для ведьмы.
— От балда! Чуть не забыл. Меня ж как раз и послали, чтоб письмо передать. Общество лекарей, кажется…
— Он сейчас болен и не сможет пока прийти.
— Понимаю, понимаю, мне это все равно, не мое дело это. Но, видать, там важные вещи писаны, раз послали письмо. По выздоровлению пусть обязательно прочтет.
Я рассказала Хранимиру о посещении таверны. Даже после ухода мужчины уши горели, как раскаленные! Он посчитал мои опасения надуманной игрой воображения. Впервые выбралась в город и всего боюсь, видите ли!
На самом же деле лекарь давно заподозрил неладное. Однажды он обнаружил пустую склянку от зелья, а после моего ухода даже спустя часы от «деревенщины» витал мощный травянистый запах, что нисколько не добавляло правдивости в придуманную на ходу историю. После прочтения письма старик окончательно уверился в своих догадках.
И почему я не бросила письмо в печь? Ах была бы я чуточку умнее!
Выздоровление настигло лекаря скоро, и он без промедления якобы отправился на собрание врачей, однако на полпути сменил направление. В углу таверны он нашел мужчину, облаченного во все темное; кружка браги на его столике намеренно не кончалась. Длинный в соответствии с ростом плащ, матовые туфли и широкая шляпа, под которой трудно было заметить глаза — всё это придавало человеку сходство с тенью.
— Ты охотник за головами? Чего тебе надо от меня?
Старик произносил слова с трудом, поскольку не восхищался людьми подобного дела, напротив, испытывал неприязнь. По всем законам следовало доложить о ведьме королевской страже, однако я жила за пределами города и лекарь боялся, что все усилия охранных воинов будут напрасными. А умелец дела надежнее, без сплетен и пятнания славного имени…
— Сынка твоего, старик, ведьма околдовала. Нужно что-то с этим делать…
— Вздор! Проклятый лгун! Чего ты могешь знать? Такого быть не могет…
— Эта девица, что была у вас накануне, перед визитом была в таверне. Она искала однорукого рыцаря, а на поясе у нее висели подсумки с зельями и травами. К тому же, эти рыжие волосы явно не от работы на солнце. И зеленые глаза… Она, несомненно, ведьма!
— Подумаешь волосы… глаза… травы… Чушь собачья!
Из-под шляпы повеяло недоверием и довольством. Наемник знал, что отец Хранимира давно сделал выбор, хотя не спешил признавать это.
— Дело твое, старик. Сейчас времечко смутное, у меня найдется другая работа.
Как только охотник на ведьм поднял высокое грузное тело, толстая с седыми волосками рука остановила его, схватившись за рукав плаща.
— Через три дни проследишь за ним. Коли это злая ведьма, расправься с ней. А сына моего и пальцем не трогай.
— Половину монет наперед.
— Если что-то случится с моим Хранимирушкой, клянусь, я тебя найду и задушу. Как последнюю собаку задушу, — сказал лекарь, выложив на стол мешочек с монетами. С видимым отвращением он наблюдал пересчет золота. — Только ведьму!
— Будет сделано, — холодно ответил наемник, и шляпа кивнула вместе с головой.
На закате лекарь смотрел на сына, мелькавшего меж сосен, и сердце его отзывалось недобрым предчувствием. В сторону рыцаря едва различимо и бесшумно следовала чужая высокая тень, державшись на расстоянии. Один раз, перед подходом ко мне, тень потеряла юношу из виду, но следы подков и острый нюх помогли в поисках.
Я жила в особом скрытом от чужих глаз месте. Вдоль трех сосен, окружавших мой домик в форме треугольника, я полила землю зельем. Вид открывался при пересечении этих деревьев, причем в нужном порядке, иначе же путники проходили мимо. И все же, несмотря на колдовство, звери находили меня, и я часто подкармливала и лечила лисиц, одиноких волков, кочевых птиц и животных, виды которых давно стерлись силой времени.
Спустя множество встреч Хранимир выучил путь ко мне наизусть. Его мысли охватила радость предстоявшей встречи, потому он неосмотрительно скользнул сначала между первых двух сосен, затем вышел через другие, повернул скакуна и вновь пересек их и, наконец, последние… Темный преследователь был знаком с волшебством, а потому запомнил нехитрый порядок действий и стал выжидать ночи.
В сумерках и редких порывах холодного ветра от света в окнах вмиг стало тепло, уютно и сонно. Все оконные рамы сияли чистотой, лишь на одной успела появиться прозрачная паутина с привычным для нее жителем. Крышу пронзала труба дымохода; я любила зачитываться, лежав на печи, благородными науками: алхимией, травологией и зельеварением. Позади домика располагалась небольшая теплица, где выращивались нужные виды растений.
Этой ранней осенью сбор большинства трав уже закончился, и я последние пару дней вычищала дом. Пришлось пересмотреть необходимость многих вещей и избавиться от них, отчего внутри стало на порядок просторнее. Ноги мои болели от долгих порханий по всем комнатам то с метелкой, то со шваброй; чтобы не заскучать, я скрашивала рутинную работу пением и танцами, хотя, верно, от этого я и устала… В конце концов дом выглядел прекраснее, чем когда-либо. Надеюсь, он оценил это!
Стойла для животных у меня не было, потому Хранимир привычно привязал скакуна к столбу под навесом крыши и угостил взятой копной сена. Конь фыркнул и прерывисто заржал, говорив уйти — понимал скакун, что у хозяина наметились дела поинтереснее.
Хранимир отворил дверь, снял тяжелые сапоги подле входа, прошелся по коридору и не поверил, что попал в нужный дом. Широкая гостиная с накрытым столом сияла блеском и огоньками свечей, что приятно затемняли комнату, в печи трещали дрова, над которыми кипел ужин, а от первого прилива тепла бросало в жар, хотелось скорее сбросить верхнюю одежду.
Мое внимание привлекла стая редких васильков, и, пока я собирала их в подсумок на поясе, раздался стук копыта по влажной земле и тихий металлический скрежет. Звуки не только не затихали, но становились звучнее. Я подняла голову и невдалеке увидела изнеможенного хромавшего рыцаря, что едва передвигался, опершись о скакуна. Сильный кашель спугнул ночную птицу и заставил его приоткрыть глаза.
Верно, Хранимир принял меня за сон или же за лесную нимфу, дриаду, о которых принято писать в каждом порядочном сборнике легенд. Чуть двинувшись ко мне, он споткнулся о толстый раскидистый корень и замертво распластался на земле. Скакун беззвучно следовал за нами, и его не спугнуло волшебство порошка, поднявшее тяжелое тело хозяина. Изредка сознание рыцаря прояснялось, чтобы сообщить мне очередную чепуху, а после вновь пропадало. Я знала, что дух завладевает им, и, покопавшись в книгах на предмет лиха, полночи готовила целебный отвар.
Наутро Хранимир более чем удивился, когда в незнакомую ему комнату вошла незнакомая девушка. Пока я наливала чай и уносила заварник — целую минуту! — он безмолвно глядел мне в спину. Я уж успела засомневаться в ясности его сознания! Злой дух все-таки… К счастью, пусть и ненадолго, болезнь отступила, поэтому перво-наперво я рассказала ему рецепт отвара, который ему нужно было принимать, чтобы не дать болезни крепнуть.
От смущения юноша пролепетал нечто неразборчивое, в чем слышалась благодарность, и я предложила кружку чая. Он принял ее правой рукой и чуть не испачкал мои простыни, удивившись конечности, словно бородавке на носу. Тогда он поведал эту историю, в ходе которой открылась новая особенность: рука появлялась и исчезала по желанию. Несомненно, это сберегло от ненужных вопросов.
Как только рыцарь распрощался со мной и удалился от домика на четверть версты, он обернулся, но позади располагалась лишь горстка сосен. О том, что это не сон, напоминала новая рука, с которой управлять скакуном было непривычно, хотя гораздо удобнее.
Спустя несколько дней Хранимиру удалось найти меня на поляне, где после дождя раскинулись грибы всех видов. Повезло ему попасть на грибной суп, прекрасно согревавший в сырой туманный день. Он жаловался, что не может заниматься готовкой отваров, поскольку «не моего ума и рук это дело», говорил, что становится хуже… И почему-то я этого не замечала! Приходил до неразумного часто — нашел себе бесплатную отварщицу! — но каждая встреча с ним была особенной и еще долго не покидала мысли.
Месяцем-другим позже пузырьки с целебной жидкостью стояли на окне без просьбы, и я ждала его прихода…
Отмазки иссякли, и мы стали встречаться не по поводу лекарства. Я показывала ему лес, все его дары и неприятности, а он как знаки внимания приносил мне вещи из разных уголков дальних земель. Казалось, он не появлялся ежедневно только потому, что был занят поиском новой вещи, чем смог бы меня поразить. Как будто иначе было нельзя!
Признаюсь, его подарки мне были дороги; смотрев на них, я вспоминала о нашем проведенном вместе времени. Фарфоровая кружка была красивой, но до ужаса неудобной; и все же я порядочно пила из нее, наслаждавшись каждым моментом. Зато охотничий нож в кожаных ножнах оказался и чудесным на вид, и полезным при сборе трав. Мне до дрожи нравился чаровавший звук сопелки — такие музыкальные инструменты водились в моей деревне, потому я с детства умела играть; после того я часто играла Хранимиру… Однако самой чудной вещью я считала восточную игру манкалу. О сколько сил он потратил, пока я смогла понять правила!
В какой-то момент Хранимир перестал появляться. Сначала я подумала, что наскучила, разонравилась ему, но мне было больно от осознания того, что наша связь так просто рушилась. На пятый день его отсутствия я заподозрила беду и совершила достаточно отчаянный поступок: отправилась в город.
Благоразумие настигло мою пылкую голову поздно. Тогда я уже пробиралась меж толстыми купцами и их женами, увешанными золотом, и меж стражниками, что смотрели на меня так, словно я украла у них последний овощ с грядки. Никто не должен был заметить мои зелья на поясе, иначе моя шея попрощалась бы с головой.
Я не знала, где находился дом Хранимира. Звучит смешно, ведь мы были знакомы уже долгое время; он не рассказывал, а я и не хотела досаждать вопросами и уж тем более невольными намеками на приглашение — ведьме в городе не место.
К счастью, в местной таверне корчмарь согласился за помощь за покупку пива. Конечно, королевских монет, равно как и любых других, у меня не было, но рыжие волосы под плащом подманили щетинистого любителя браги. Он-то и оплатил заказ, который впоследствии сам и выпил, и на пару с корчмарем рассказал об одноруком рыцаре. Почему-то я уловила некую насмешку в голосе, хотя сама ничего смешного в этом не находила. В конце концов именно эта особенность помогла мне найти его.
Спустя несколько тем, не всех из которых оказались приличными, я тактично попрощалась с мужчинами и направилась к выходу. И вдруг некто позвал меня, отчего я невольно одернула край плаща, закутавшись, словно от холода. Это был незнакомец в черном, как смоль, плаще, что сидел в темном углу подле двери; его лицо скрывала шляпа; и все же он быстро осмотрел меня, казалось, даже изнутри — мне стало не по себе от такого взгляда — и сказал, что обознался. Могла ли я ведать об известнейшем охотнике на ведьм в городе?
Одинокое каменное строение подле полосы леса окружала тишина. В дверь я стучаться не решилась, а потому поглядела в распахнутое окно. Внутри моему взору открылась пустая кухня, от которой отделялись проходы в другие комнаты. Ни движения, ни звука. Не знаю, под действием какой силы и какой мысли я занесла туфлю на подоконник, как неумелый вор, но спустя секунду-другую оказалась в комнате.
Я действовала скрытно, как тень, и тихо, как ветер — по крайней мере мне желалось так думать, ведь при пролезании через окно я едва не смахнула со стола сковороду. И я тихонько двинулась дальше, однако мои стремления прервал некто, вышедший из-за угла коридора. Времени спрятаться даже под стол у меня не было, оставалось только оторопеть и понадеяться на человеческую милость.
— Что ты тут делаешь?!
Лицо Хранимира, живое и невредимое, впервые окрасилось густым слоем удивления: карие глаза, набухшие от неожиданности, метались вверх-вниз, брови взошли на лоб, выгнувшись дугами, а щеки пылали печным жаром. Выглядел он так глупо, что я от радости и смеха хотела разлиться протяжным хохотом.
Однако непорядочным с моей стороны было бы не закричать этому бесстыднику:
— Ты подлец! Ах ты…
Верно, вышло слишком высоко и звучно, отчего он накрыл мои губы ладонью и приставил указательный палец к своим губам. Это было сделано вовремя, поскольку из меня бы последовал бурный поток брани, какой недостоин юной ведьмы, да и вообще кого-либо. Более того, мне представилось, что он скрывает меня — от новой девицы, от кого еще?! — и тогда я раскраснелась, как корень свеклы, и даже налила глаза слезами.
— Сын?! — вдруг послышался хриплый голос из спальни, нисколько не похожий на прекрасный девичий. Раздался страшный кашель, какой срочно нужно было пролечить, как минимум, настоем из мать-и-мачехи, одуванчика и алтея, но можно и корнем солодки. — У нас гости?
— Да, отец, сейчас подойду. Меня... подруга из деревни пришла повидать. Надеюсь, вы не против.
Знала бы я, что отец Хита был лекарем, не сунулась бы в дом даже под острием меча. Этот удивительный вид целителей отличался истинной твердолобостью и редко признавал иные способы лечения.
Хранимир объяснился, и оказалось, что никаких девиц, впрочем, как и многих других людей с момента ухода от меня он не видел. Вот же напасть: столько переживала, злилась, нервничала, и все напрасно! Мог хотя бы оправдать усилия… Хотя я была безумно счастлива его верности мне. Он так долго не посещал мою «деревню», потому как его отец захворал и нужно было за ним присмотреть, но через пару дней он точно «заступит в охрану милой сердцу деревушки».
В разгар нашей встречи, как только Хранимир предложил мне еще горячий чай, раздались ровные стуки в дверь. Я дернулась всем телом, и чашка запрыгала в моих руках, разливав на пол ценный напиток. Пока я извинялась, Хранимир со смесью суровости и страха на лице направился к двери. В мужчине, ступившем на порог избы, я не разглядела черты незнакомца из таверны, поскольку он приоделся в непримечательные одежды и снял шляпу.
— В ваше окно прошмыгнул кто-то! — сказал он серьезно, будто выполнил долг порядочного жителя города, да еще с каким-то наигранным тоном малограмотного человека. — Увидал вот и решил сказать, а то ворья развелось, как собак. Точно все в порядке?
— Это моя подруга пришла… У них в деревне все своих знают, никто не ворует, вот и двери не затворяют. Небось, не привыкла к тому, что в чужие дома просто так входить нельзя. А про окно… Шут его знает, эту деревенщину, може, у них так и принято…
Я очень забеспокоилась, когда на первых порах незнакомец не посмотрел на меня, хотя я стояла позади юноши, сбоку, и должна была привлечь внимание. Однако после того он обратил на меня пронзительный взгляд, в каком не чувствовалось и крупицы добродушности, сочившейся из его вида. По спине прошелся холодок и устремился к ступням — верный признак беды для ведьмы.
— От балда! Чуть не забыл. Меня ж как раз и послали, чтоб письмо передать. Общество лекарей, кажется…
— Он сейчас болен и не сможет пока прийти.
— Понимаю, понимаю, мне это все равно, не мое дело это. Но, видать, там важные вещи писаны, раз послали письмо. По выздоровлению пусть обязательно прочтет.
Я рассказала Хранимиру о посещении таверны. Даже после ухода мужчины уши горели, как раскаленные! Он посчитал мои опасения надуманной игрой воображения. Впервые выбралась в город и всего боюсь, видите ли!
На самом же деле лекарь давно заподозрил неладное. Однажды он обнаружил пустую склянку от зелья, а после моего ухода даже спустя часы от «деревенщины» витал мощный травянистый запах, что нисколько не добавляло правдивости в придуманную на ходу историю. После прочтения письма старик окончательно уверился в своих догадках.
И почему я не бросила письмо в печь? Ах была бы я чуточку умнее!
Выздоровление настигло лекаря скоро, и он без промедления якобы отправился на собрание врачей, однако на полпути сменил направление. В углу таверны он нашел мужчину, облаченного во все темное; кружка браги на его столике намеренно не кончалась. Длинный в соответствии с ростом плащ, матовые туфли и широкая шляпа, под которой трудно было заметить глаза — всё это придавало человеку сходство с тенью.
— Ты охотник за головами? Чего тебе надо от меня?
Старик произносил слова с трудом, поскольку не восхищался людьми подобного дела, напротив, испытывал неприязнь. По всем законам следовало доложить о ведьме королевской страже, однако я жила за пределами города и лекарь боялся, что все усилия охранных воинов будут напрасными. А умелец дела надежнее, без сплетен и пятнания славного имени…
— Сынка твоего, старик, ведьма околдовала. Нужно что-то с этим делать…
— Вздор! Проклятый лгун! Чего ты могешь знать? Такого быть не могет…
— Эта девица, что была у вас накануне, перед визитом была в таверне. Она искала однорукого рыцаря, а на поясе у нее висели подсумки с зельями и травами. К тому же, эти рыжие волосы явно не от работы на солнце. И зеленые глаза… Она, несомненно, ведьма!
— Подумаешь волосы… глаза… травы… Чушь собачья!
Из-под шляпы повеяло недоверием и довольством. Наемник знал, что отец Хранимира давно сделал выбор, хотя не спешил признавать это.
— Дело твое, старик. Сейчас времечко смутное, у меня найдется другая работа.
Как только охотник на ведьм поднял высокое грузное тело, толстая с седыми волосками рука остановила его, схватившись за рукав плаща.
— Через три дни проследишь за ним. Коли это злая ведьма, расправься с ней. А сына моего и пальцем не трогай.
— Половину монет наперед.
— Если что-то случится с моим Хранимирушкой, клянусь, я тебя найду и задушу. Как последнюю собаку задушу, — сказал лекарь, выложив на стол мешочек с монетами. С видимым отвращением он наблюдал пересчет золота. — Только ведьму!
— Будет сделано, — холодно ответил наемник, и шляпа кивнула вместе с головой.
На закате лекарь смотрел на сына, мелькавшего меж сосен, и сердце его отзывалось недобрым предчувствием. В сторону рыцаря едва различимо и бесшумно следовала чужая высокая тень, державшись на расстоянии. Один раз, перед подходом ко мне, тень потеряла юношу из виду, но следы подков и острый нюх помогли в поисках.
Я жила в особом скрытом от чужих глаз месте. Вдоль трех сосен, окружавших мой домик в форме треугольника, я полила землю зельем. Вид открывался при пересечении этих деревьев, причем в нужном порядке, иначе же путники проходили мимо. И все же, несмотря на колдовство, звери находили меня, и я часто подкармливала и лечила лисиц, одиноких волков, кочевых птиц и животных, виды которых давно стерлись силой времени.
Спустя множество встреч Хранимир выучил путь ко мне наизусть. Его мысли охватила радость предстоявшей встречи, потому он неосмотрительно скользнул сначала между первых двух сосен, затем вышел через другие, повернул скакуна и вновь пересек их и, наконец, последние… Темный преследователь был знаком с волшебством, а потому запомнил нехитрый порядок действий и стал выжидать ночи.
В сумерках и редких порывах холодного ветра от света в окнах вмиг стало тепло, уютно и сонно. Все оконные рамы сияли чистотой, лишь на одной успела появиться прозрачная паутина с привычным для нее жителем. Крышу пронзала труба дымохода; я любила зачитываться, лежав на печи, благородными науками: алхимией, травологией и зельеварением. Позади домика располагалась небольшая теплица, где выращивались нужные виды растений.
Этой ранней осенью сбор большинства трав уже закончился, и я последние пару дней вычищала дом. Пришлось пересмотреть необходимость многих вещей и избавиться от них, отчего внутри стало на порядок просторнее. Ноги мои болели от долгих порханий по всем комнатам то с метелкой, то со шваброй; чтобы не заскучать, я скрашивала рутинную работу пением и танцами, хотя, верно, от этого я и устала… В конце концов дом выглядел прекраснее, чем когда-либо. Надеюсь, он оценил это!
Стойла для животных у меня не было, потому Хранимир привычно привязал скакуна к столбу под навесом крыши и угостил взятой копной сена. Конь фыркнул и прерывисто заржал, говорив уйти — понимал скакун, что у хозяина наметились дела поинтереснее.
Хранимир отворил дверь, снял тяжелые сапоги подле входа, прошелся по коридору и не поверил, что попал в нужный дом. Широкая гостиная с накрытым столом сияла блеском и огоньками свечей, что приятно затемняли комнату, в печи трещали дрова, над которыми кипел ужин, а от первого прилива тепла бросало в жар, хотелось скорее сбросить верхнюю одежду.
