– Дементьев, жестикулируя, стал ходить по залу. – Конечно, легче всего свалить вину на невинную жертву, которая жила с подлецом…
– Прошу воздерживаться от оскорблений в зале суда! – судья не дала возможности договорить, стукнула молотком и недовольно поджала губы.
– Извините, – адвокат кивнул и продолжил. – Муж моей клиентки не гнушался связями на стороне и не особо их скрывал. Вот, полюбуйтесь на все его связи, пока он состоял в браке с ответчиком, – на стол судьи лег коричневый конверт, откуда посыпались многочисленные цветные фотографии.
И это был Анин триумф. Я не знаю, кто ее надоумил, но это был эффект на поражение из станкового гранатомета. Мать твою, каких-то тридцать цветных фотографий убедили судью перенести слушание до выяснения подлинности снимков!
Какие-то гребаные фотографии, с какими-то левыми девицами, с которыми я состоял в отношениях во время нашей семейной жизни. И судье было безразлично, что я даже не помнил их имен! И, что самое интересное, они все были сделаны во время нашей семейной жизни. То есть, сука заранее готовилась на тот случай, если развод все же состоится!
В ее взгляде было столько желчи и победы, что мне впервые в жизни захотелось реально ее убить. Эта тварь не думала о Саше. Я знал, что агрессией ничего не добьюсь, потому молча покинул зал суда, не оглядываясь.
– Что будем делать? – я посмотрел на небо, засунув руки в карманы брюк. – Даже, если проверим снимки на подлинность, уверен, все будет чисто. Она не идиотка, чтобы палиться.
– Надо убедить суд, что Анна не в состоянии содержать ребенка, – Грачевский потер лоб, – своего жилья у нее в Одессе нет, работы нет, живет на деньги любовника, а у вас гораздо лучшие условия. Она же не пойдет работать?
– Кто? Аня? – даже рассмеялся. – Нет, исключено. Она мнит себя царицей.
– Значит, расставить акценты на финансовую несостоятельность и жизнь содержанки.
Еще два заседания.
Неясность.
И, наконец-то, оглашение.
"Рассмотрев все обстоятельства дела, изучив доказательства и предоставленные документы, суд постановил: оставить ребенка, Александра Романовича Каминского, 2016 года рождения, с отцом Романом Александровичем Каминским, но за матерью, Анной Константиновной Подольской, сохраняются все родительские права, с возможностью встреч с ребенком раз в неделю. Отец, Роман Александрович Каминский, не вправе препятствовать встречам матери с ребенком, если это не навредит сыну.
Суд так же назначает встречи в первое время только под присмотром органов опеки или представителя ребенка. И оставить право обратиться в суд за изменением условий, если Анна Константиновна Подольская сумеет доказать, что она хорошая мать и эти встречи не вредят ребенку.
В свою очередь отец вправе, если действия биологической матери, приведут к какому-либо вреду, обратиться в суд за запретом на встречи и ограничении матери в правах как лица, ненадлежаще исполняющего свои обязанности.
Когда ребенку исполнится десять лет, суд может учесть его мнение в выборе, с кем он желает проживать. А в четырнадцать лет имеет право сам выбирать с кем жить — с отцом, матерью, или обоими родителями, согласовав с ними график. "
Анна
Я всегда была равнодушна к детям. Старалась всячески их избегать, потому что от шума, криков и постоянной возни я уставала. Каждый раз "дай", "поиграй", "посиди", "почитай" и так бесконечно...
Помню, после окончания школы одна из моих одноклассниц залетела. Нет чтобы найти нормального мужика и выбраться из дыры, эта дура связалась с таким же придурком-одноклассником, и "на славу " они воспитывали вечно кричащего ребенка. Прелести в этом я не видела. Мне сложно понять, как можно радоваться жизни, когда в одной комнате с тобой спит младенец, постоянно требующий внимания. И как-то она, одноклассница, попросила посидеть с вечно плачущим Славиком.
Ребенок орал, надрывался, чего-то хотел. Я этой погремушкой трясла и так, и сяк, совала ему бутылку со смесью, давала воду, даже песню пыталась петь, только чтобы заткнуть противный писклявый голосок, но Славику все было нипочем. Я сидела с безразличным видом, пялилась на красное от ора лицо ребенка, ждала возвращения одноклассницы и именно тогда решила: "Детей у меня не будет".
После школы я поступила в художественное училище в Одессе на коммерческое отделение. Безумно хотелось выбраться из того захолустья, где я родилась, и мне поначалу везло: я познакомилась с очень крутым мужиком. Жаль, что с ним у нас так ничего и не сложилось, но зато благодаря ему я вошла в круг людей, о котором не смела и мечтать. И познакомилась с Ромой. Он сразу показался мне завидной добычей – богат, не завсегдатай вечеринок, серьезен и сдержан. Даже сверх меры. Чем не идеальный муж? Лишь изредка Рома появлялся в компании, напоминал о себе, а потом на недели исчезал. В одно из таких появлений, я решила попробовать завязать с ним разговор, но на контакт мужчина не шел.
– Не пытайся даже, он – крепкий орешек, – с усмешкой, перекрикивая музыку, на ухо прокричала одна из подруг.
– У меня острые зубки, сумею расколоть, – съязвила я.
Она вздернула вверх идеальные брови и сделала глоток коктейля.
– Ну-ну, мне даже интересно будет за этим наблюдать. Трахнет и на следующий день забудет. Спорим, Анюта?
Она проиграла спор, а я проиграла беззаботному будущему. Совсем не такой оказалась жизнь, которую я себе рисовала. Дорого?й оказалась ставка на хорошую, безбедную жизнь. Мне думалась, что холодный айсберг покорен, где-то даже влюблен в меня.
Быстрая свадьба, великолепные шмотки, курорты, драгоценности...За всем этим я не сразу углядела, как наш брак начал трещать по швам. Ежедневные ссоры по пустякам приводили к крупным скандалам. Рома упрекал меня в том, что я хотела жить в свое удовольствие. И совсем не хотела детей. А я не понимала женщин, рожавших одного за другим, пренебрегавших собой и своими желаниями, полностью отдаваясь семье.
Но самым сложным оказалось жить с тем, кто не собирался пускать меня в свою жизнь. Для которого я была никем. Пустым местом. Оказалось, очень трудно мириться с изменами и постоянным равнодушием.
У Ромы были свои "правила игры": спокойно жить, не мешать и не трогать друг друга. Но я поняла, что в таком ритме скоро потеряю все.
"Рожай ребенка, и муж остепенится", – вещала мама. Нет, такое мне даже в страшном сне не могло присниться... Я и дети – несовместимые понятия. У меня мороз по коже проходил, когда понимала, что младенец – это не кукла, надо с ним как-то управляться и проявлять заботу. Я морально к этому была не готова. Но страх, что однажды Рома меня бросит, а с ним исчезнет все, о чем я столько мечтала и наконец-то получила, давал стимул.
Я рискнула...
Чем не подарок? И на мать своего ребенка муж должен был посмотреть иначе. Я так думала. И не появись Даша, все бы, наверное, получилось.
Я не раз смотрела на ее фотографии и не могла понять, в чем ее необыкновенность, отчего двое нормальных, успешных мужчины готовы за нее бороться. Невменяемость Ромы доводилa до бешенства. Это уже не было простой изменой с целью разнообразить рутинную жизнь. Прежде всего, я постаралась успокоиться. Другими глазами посмотреть на случившееся. И предприняла шаги для возвращения мужа в семью.
Это была война. Холодная, расчетливая. Проигравшим в ней мог быть только один человек – она. Я и наш ребенок против женщины, которая никогда не сможет Роме родить.
Никогда.
А Рома мечтал о детях…
И где-то это принесло свои плоды, но совсем не такие, на которые я рассчитывала.
Вот так: руша мосты, под обломками оказалась я.
Беременность удовольствия не приносилa. Мама успокаивала, говорила: "Родишь – проснется твой материнский инстинкт". А меня бесило все, что связано с детьми. В буквальном смысле выворачивало от мысли, что во мне что-то живет. И этот "что-то" – живой человек. Мне было противно от того, как портилась моя фигура, злил непомерный аппетит и колебания настроений. Несмотря на то, что Рома проявлял заботу – заботился он о ребенке, я была ему не нужна.
Вот что мне оставалось делать? Сидеть одной в квартире и ждать мужа? И сидела, и ждала. Только не мужа, а мужчину, который видел во мне лишь случайный инкубатор. Я представляла, что с нами будет, когда родится ребенок. И поминутно могла расписать нашу будущую жизнь. Подробно. Без любви, без доверия, с упреками и претензиями. Но я готова была терпеть любые унижения, знала, что как только родится ребенок – все изменится. Надо только протянуть до родов.
Когда Рома предложил продать ребенка, я сначала не поверила.
Шутка.
Серьезные люди не станут шутить на подобные темы.
Но мягкие белые страницы, подготовленные адвокатом, соблазняли; одна роспись, я избавляюсь от помехи, а взамен деньги. Много денег.
Тогда меня ничто не могло остановить. Какие-то абстрактные слова и чувства, употреблявшиеся моими знакомыми в адрес детей, были странные по значению и далекие от меня.
О сделке я рассказала маме незадолго до родов. Поставила перед фактом. Она не сильно давила, лишь попросила, чтобы я не спешила и ничего не подписывала.
А когда родился сын…
Мама на меня орала. Не посмотрела ни на присутствие медперсонал, ни на мою слабость после родов.
– Мразь! – ударила меня по щеке. – Ни один мужчина не стоит таких жертв! Как ты могла?! – ее рука обожгла вторую щеку.
– Перестань! – с ненавистью посмотрела на нее сквозь слезы.
– Ты потом приползешь за ребенком. Возьми его на руки, покорми. Смотри, он на тебя похож, – яростно бросала в лицо. Ее руки дрожали, но она нежно подхватила мальчика и протянула мне.
Меня накрыло гневом и раздражением.
– Я не стану кормить грудью. Не хватало, чтобы из-за этого крикливого чудовища у меня обвисла грудь!
– Ты…ты... – мама задыхалась и начала заикаться. Села на кровать. Положила Сашу обратно в кювез. – Аня, ты что говоришь? Кого я воспитала? – с безнадежной горечью пробормотала она. – У тебя мозги отшибло... Не сложилось с мужем, ну и пусть, не пара он тебе. Найдешь другого.
– Другого? Ты мне еще предложи вернуться домой и связать жизнь с каким-нибудь дегенератом.
– Аня, зачем? – я смотрела как мама начала стирать текущие из глаз слезы. – Ты еще пожалеешь. Умоляю тебя, не делай этого, – она качала головой до хрипа сжимая шею ладонью. – Порви документ, скажи, что передумала.
– Дело уже сделано. Не убеждай меня, мама, я все давно решила.
Наступила тишина. А потом – сильный всхлип, и мама подняла на меня мокрые, обеспокоенные глаза, но с ноткой воинственности. Я подтянула повыше простынь, отвернулась, чтобы не видеть неприветливый взгляд.
– Рома предлагал тебе за развод хорошие деньги. С сыном и на очень хороших условиях. Почему тебе все мало?
Да, мне было мало! Потому что, выходя замуж, я не рассчитывала на копейки!
Я легла на подушку и прикрыла лицо руками, не могла больше слушать маму.
– Аня, хуже, если бы Рома не сделал окончательный выбор. Ты же понимаешь, жить на две семьи… ничего хорошего из этого бы не вышло.
Я не была в этом уверена. Возращение Даши в Германию отмело бы важное препятствие, и я серьезно жалела, что в свое время не встретилась с Алексеем. Но сокрушаться уже не имелo смысла.
– Отдай Сашу мне, я сама его воспитаю, – неожиданно для самой себя услышала я.
Ад коснулся сердца. Я сжала губы и не поворачиваясь, и не отнимая от лица рук хрипло простонала:
– Чтобы он стал вечным напоминанием о моем провалившемся браке? Где меня променяли на другую дрянь? Они сделали из меня козла отпущения. Эта тварь, мама, родить не может, но Роме по боку. Я переступила через себя, но все напрасно.
– Аня, остановись, прошу. Не о том ты думаешь, – она всем корпусом развернулась ко мне, схватилась руками за простынь в моих ногах. Потянула ту вниз, сильно сжимая. – Я понимаю, очень больно, когда мужчина не отвечает взаимностью, но у тебя этих мужчин будет еще миллион, а ребенок один. Опомнись, дочка! Прошу тебяяя...
Чтобы моя жизнь больше мне не принадлежала? Я не чувствовала ни перед мамой, ни перед сыном ни стыда, ни вины.
– Мама, я хочу наладить свою жизнь, а этот маленький монстр станет мне помехой!
В тот день я ступила на дорогу, ведущую в собственную преисподнюю. Шагнула в бездну, шанс выбраться из которой был потерян безвозвратно.
Рома явился на выписку. Прошелся по мне пренебрежительным взглядом, даже не удостоив коротким словом "спасибо". Только когда смотрел на сына, его холодные глаза теплели.
– Есть у меня к тебе дело. Одевайся и иди в машину! – приказал он, подхватив сына на руки, и вышел из палаты.
Было странно наблюдать со стороны, как муж нежно гладит ребенка и шепчет ему что-то ласковое. Я не хотела видеть этого. Но не смогла пересилить себя. То и дело бросала взгляд, пока водитель вез нас домой. Опомнилась, когда остановилась машина.
– Приехали. Вылезай! – грубо отозвался муж, и мне пришлось повиноваться.
Мама взяла перевозку, в которой спал сын, оставив нас с Ромой вдвоем. Я облокотилась на машину, сложив руки на груди.
– Слушаю тебя, – сказала я, а сама наблюдала, как мама поднялась по ступенькам и что-то сказала консьержу.
И не сразу сообразила, что ребенка унесли домой. Он не остался в машине, с водителем или с Ромой.
– Саша временно поживет у тебя.
– Что? – мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Руки безвольно опустились вдоль тела. Он не спрашивал, хочу ли, могу ли я, он просто ставил перед фактом.
Поживет? Как поживет? Что мне с ним делать? Я не знала как вести себя с младенцем, что делать, когда он начнет плакать, когда кормить или как купать.
– Не умрешь, – зло процедил Рома сквозь зубы, – сейчас приедет няня. Зная тебя, сразу предупреждаю, с ней придется поладить. Только я решаю, компетентна она или нет. Лиза будет жить с вами и любые возражения бессмысленны.
У меня от ужаса расширились глаза, и я реально стояла и хлопала ими.
– Ты серьезно? Зачем тебе это? Наказать меня?
– Ну, если родить ребенка и жить с ним для тебя наказание, то пусть будет так, – свирепо и холодно обдал серым взглядом.
– Мы так не договаривались!
Рома с силой схватил меня за волосы и притянул к своему лицу.
– Лучше молчи и делай как я говорю! Это не займет много времени. Потом будешь полностью свободна! – и резко отпустил натянутые пряди.
Мне хотелось рвать и метать! Закричать, чтобы забирал своего сына и катился куда подальше.
– Это хорошо, что Сашенька останется с тобой. Ты одумаешься, Ромино сердце смягчится. Вот посмотришь, Анечка, как изменится жизнь к лучшему. Я с самого рождения души в тебе не чаяла. Дай себе немного времени, ты свыкнешься с мыслью, что стала матерью, почувствуешь к Сашеньке умиление, поймешь, что теперь ты в ответе не только за себя, но и за этого чудесного кроху, – начала причитать мама, как только за Ромой закрылась дверь, и мы оказались одни в некогда супружеской квартире.
Муж быстро подсуетился. Все, абсолютно все было готово для ребенка: отдельный шкаф для Саши, пеленальный столик, забитый памперсами, сосками и бутылочками; масса игрушек, детская кроватка и другие необходимые вещи. Даже мебель стояла так, как хотел Рома.
– Прошу воздерживаться от оскорблений в зале суда! – судья не дала возможности договорить, стукнула молотком и недовольно поджала губы.
– Извините, – адвокат кивнул и продолжил. – Муж моей клиентки не гнушался связями на стороне и не особо их скрывал. Вот, полюбуйтесь на все его связи, пока он состоял в браке с ответчиком, – на стол судьи лег коричневый конверт, откуда посыпались многочисленные цветные фотографии.
И это был Анин триумф. Я не знаю, кто ее надоумил, но это был эффект на поражение из станкового гранатомета. Мать твою, каких-то тридцать цветных фотографий убедили судью перенести слушание до выяснения подлинности снимков!
Какие-то гребаные фотографии, с какими-то левыми девицами, с которыми я состоял в отношениях во время нашей семейной жизни. И судье было безразлично, что я даже не помнил их имен! И, что самое интересное, они все были сделаны во время нашей семейной жизни. То есть, сука заранее готовилась на тот случай, если развод все же состоится!
В ее взгляде было столько желчи и победы, что мне впервые в жизни захотелось реально ее убить. Эта тварь не думала о Саше. Я знал, что агрессией ничего не добьюсь, потому молча покинул зал суда, не оглядываясь.
– Что будем делать? – я посмотрел на небо, засунув руки в карманы брюк. – Даже, если проверим снимки на подлинность, уверен, все будет чисто. Она не идиотка, чтобы палиться.
– Надо убедить суд, что Анна не в состоянии содержать ребенка, – Грачевский потер лоб, – своего жилья у нее в Одессе нет, работы нет, живет на деньги любовника, а у вас гораздо лучшие условия. Она же не пойдет работать?
– Кто? Аня? – даже рассмеялся. – Нет, исключено. Она мнит себя царицей.
– Значит, расставить акценты на финансовую несостоятельность и жизнь содержанки.
Еще два заседания.
Неясность.
И, наконец-то, оглашение.
"Рассмотрев все обстоятельства дела, изучив доказательства и предоставленные документы, суд постановил: оставить ребенка, Александра Романовича Каминского, 2016 года рождения, с отцом Романом Александровичем Каминским, но за матерью, Анной Константиновной Подольской, сохраняются все родительские права, с возможностью встреч с ребенком раз в неделю. Отец, Роман Александрович Каминский, не вправе препятствовать встречам матери с ребенком, если это не навредит сыну.
Суд так же назначает встречи в первое время только под присмотром органов опеки или представителя ребенка. И оставить право обратиться в суд за изменением условий, если Анна Константиновна Подольская сумеет доказать, что она хорошая мать и эти встречи не вредят ребенку.
В свою очередь отец вправе, если действия биологической матери, приведут к какому-либо вреду, обратиться в суд за запретом на встречи и ограничении матери в правах как лица, ненадлежаще исполняющего свои обязанности.
Когда ребенку исполнится десять лет, суд может учесть его мнение в выборе, с кем он желает проживать. А в четырнадцать лет имеет право сам выбирать с кем жить — с отцом, матерью, или обоими родителями, согласовав с ними график. "
Глава 19 ( часть 3)
Анна
Я всегда была равнодушна к детям. Старалась всячески их избегать, потому что от шума, криков и постоянной возни я уставала. Каждый раз "дай", "поиграй", "посиди", "почитай" и так бесконечно...
Помню, после окончания школы одна из моих одноклассниц залетела. Нет чтобы найти нормального мужика и выбраться из дыры, эта дура связалась с таким же придурком-одноклассником, и "на славу " они воспитывали вечно кричащего ребенка. Прелести в этом я не видела. Мне сложно понять, как можно радоваться жизни, когда в одной комнате с тобой спит младенец, постоянно требующий внимания. И как-то она, одноклассница, попросила посидеть с вечно плачущим Славиком.
Ребенок орал, надрывался, чего-то хотел. Я этой погремушкой трясла и так, и сяк, совала ему бутылку со смесью, давала воду, даже песню пыталась петь, только чтобы заткнуть противный писклявый голосок, но Славику все было нипочем. Я сидела с безразличным видом, пялилась на красное от ора лицо ребенка, ждала возвращения одноклассницы и именно тогда решила: "Детей у меня не будет".
После школы я поступила в художественное училище в Одессе на коммерческое отделение. Безумно хотелось выбраться из того захолустья, где я родилась, и мне поначалу везло: я познакомилась с очень крутым мужиком. Жаль, что с ним у нас так ничего и не сложилось, но зато благодаря ему я вошла в круг людей, о котором не смела и мечтать. И познакомилась с Ромой. Он сразу показался мне завидной добычей – богат, не завсегдатай вечеринок, серьезен и сдержан. Даже сверх меры. Чем не идеальный муж? Лишь изредка Рома появлялся в компании, напоминал о себе, а потом на недели исчезал. В одно из таких появлений, я решила попробовать завязать с ним разговор, но на контакт мужчина не шел.
– Не пытайся даже, он – крепкий орешек, – с усмешкой, перекрикивая музыку, на ухо прокричала одна из подруг.
– У меня острые зубки, сумею расколоть, – съязвила я.
Она вздернула вверх идеальные брови и сделала глоток коктейля.
– Ну-ну, мне даже интересно будет за этим наблюдать. Трахнет и на следующий день забудет. Спорим, Анюта?
Она проиграла спор, а я проиграла беззаботному будущему. Совсем не такой оказалась жизнь, которую я себе рисовала. Дорого?й оказалась ставка на хорошую, безбедную жизнь. Мне думалась, что холодный айсберг покорен, где-то даже влюблен в меня.
Быстрая свадьба, великолепные шмотки, курорты, драгоценности...За всем этим я не сразу углядела, как наш брак начал трещать по швам. Ежедневные ссоры по пустякам приводили к крупным скандалам. Рома упрекал меня в том, что я хотела жить в свое удовольствие. И совсем не хотела детей. А я не понимала женщин, рожавших одного за другим, пренебрегавших собой и своими желаниями, полностью отдаваясь семье.
Но самым сложным оказалось жить с тем, кто не собирался пускать меня в свою жизнь. Для которого я была никем. Пустым местом. Оказалось, очень трудно мириться с изменами и постоянным равнодушием.
У Ромы были свои "правила игры": спокойно жить, не мешать и не трогать друг друга. Но я поняла, что в таком ритме скоро потеряю все.
"Рожай ребенка, и муж остепенится", – вещала мама. Нет, такое мне даже в страшном сне не могло присниться... Я и дети – несовместимые понятия. У меня мороз по коже проходил, когда понимала, что младенец – это не кукла, надо с ним как-то управляться и проявлять заботу. Я морально к этому была не готова. Но страх, что однажды Рома меня бросит, а с ним исчезнет все, о чем я столько мечтала и наконец-то получила, давал стимул.
Я рискнула...
Чем не подарок? И на мать своего ребенка муж должен был посмотреть иначе. Я так думала. И не появись Даша, все бы, наверное, получилось.
Я не раз смотрела на ее фотографии и не могла понять, в чем ее необыкновенность, отчего двое нормальных, успешных мужчины готовы за нее бороться. Невменяемость Ромы доводилa до бешенства. Это уже не было простой изменой с целью разнообразить рутинную жизнь. Прежде всего, я постаралась успокоиться. Другими глазами посмотреть на случившееся. И предприняла шаги для возвращения мужа в семью.
Это была война. Холодная, расчетливая. Проигравшим в ней мог быть только один человек – она. Я и наш ребенок против женщины, которая никогда не сможет Роме родить.
Никогда.
А Рома мечтал о детях…
И где-то это принесло свои плоды, но совсем не такие, на которые я рассчитывала.
Вот так: руша мосты, под обломками оказалась я.
Беременность удовольствия не приносилa. Мама успокаивала, говорила: "Родишь – проснется твой материнский инстинкт". А меня бесило все, что связано с детьми. В буквальном смысле выворачивало от мысли, что во мне что-то живет. И этот "что-то" – живой человек. Мне было противно от того, как портилась моя фигура, злил непомерный аппетит и колебания настроений. Несмотря на то, что Рома проявлял заботу – заботился он о ребенке, я была ему не нужна.
Вот что мне оставалось делать? Сидеть одной в квартире и ждать мужа? И сидела, и ждала. Только не мужа, а мужчину, который видел во мне лишь случайный инкубатор. Я представляла, что с нами будет, когда родится ребенок. И поминутно могла расписать нашу будущую жизнь. Подробно. Без любви, без доверия, с упреками и претензиями. Но я готова была терпеть любые унижения, знала, что как только родится ребенок – все изменится. Надо только протянуть до родов.
Когда Рома предложил продать ребенка, я сначала не поверила.
Шутка.
Серьезные люди не станут шутить на подобные темы.
Но мягкие белые страницы, подготовленные адвокатом, соблазняли; одна роспись, я избавляюсь от помехи, а взамен деньги. Много денег.
Тогда меня ничто не могло остановить. Какие-то абстрактные слова и чувства, употреблявшиеся моими знакомыми в адрес детей, были странные по значению и далекие от меня.
О сделке я рассказала маме незадолго до родов. Поставила перед фактом. Она не сильно давила, лишь попросила, чтобы я не спешила и ничего не подписывала.
А когда родился сын…
Мама на меня орала. Не посмотрела ни на присутствие медперсонал, ни на мою слабость после родов.
– Мразь! – ударила меня по щеке. – Ни один мужчина не стоит таких жертв! Как ты могла?! – ее рука обожгла вторую щеку.
– Перестань! – с ненавистью посмотрела на нее сквозь слезы.
– Ты потом приползешь за ребенком. Возьми его на руки, покорми. Смотри, он на тебя похож, – яростно бросала в лицо. Ее руки дрожали, но она нежно подхватила мальчика и протянула мне.
Меня накрыло гневом и раздражением.
– Я не стану кормить грудью. Не хватало, чтобы из-за этого крикливого чудовища у меня обвисла грудь!
– Ты…ты... – мама задыхалась и начала заикаться. Села на кровать. Положила Сашу обратно в кювез. – Аня, ты что говоришь? Кого я воспитала? – с безнадежной горечью пробормотала она. – У тебя мозги отшибло... Не сложилось с мужем, ну и пусть, не пара он тебе. Найдешь другого.
– Другого? Ты мне еще предложи вернуться домой и связать жизнь с каким-нибудь дегенератом.
– Аня, зачем? – я смотрела как мама начала стирать текущие из глаз слезы. – Ты еще пожалеешь. Умоляю тебя, не делай этого, – она качала головой до хрипа сжимая шею ладонью. – Порви документ, скажи, что передумала.
– Дело уже сделано. Не убеждай меня, мама, я все давно решила.
Наступила тишина. А потом – сильный всхлип, и мама подняла на меня мокрые, обеспокоенные глаза, но с ноткой воинственности. Я подтянула повыше простынь, отвернулась, чтобы не видеть неприветливый взгляд.
– Рома предлагал тебе за развод хорошие деньги. С сыном и на очень хороших условиях. Почему тебе все мало?
Да, мне было мало! Потому что, выходя замуж, я не рассчитывала на копейки!
Я легла на подушку и прикрыла лицо руками, не могла больше слушать маму.
– Аня, хуже, если бы Рома не сделал окончательный выбор. Ты же понимаешь, жить на две семьи… ничего хорошего из этого бы не вышло.
Я не была в этом уверена. Возращение Даши в Германию отмело бы важное препятствие, и я серьезно жалела, что в свое время не встретилась с Алексеем. Но сокрушаться уже не имелo смысла.
– Отдай Сашу мне, я сама его воспитаю, – неожиданно для самой себя услышала я.
Ад коснулся сердца. Я сжала губы и не поворачиваясь, и не отнимая от лица рук хрипло простонала:
– Чтобы он стал вечным напоминанием о моем провалившемся браке? Где меня променяли на другую дрянь? Они сделали из меня козла отпущения. Эта тварь, мама, родить не может, но Роме по боку. Я переступила через себя, но все напрасно.
– Аня, остановись, прошу. Не о том ты думаешь, – она всем корпусом развернулась ко мне, схватилась руками за простынь в моих ногах. Потянула ту вниз, сильно сжимая. – Я понимаю, очень больно, когда мужчина не отвечает взаимностью, но у тебя этих мужчин будет еще миллион, а ребенок один. Опомнись, дочка! Прошу тебяяя...
Чтобы моя жизнь больше мне не принадлежала? Я не чувствовала ни перед мамой, ни перед сыном ни стыда, ни вины.
– Мама, я хочу наладить свою жизнь, а этот маленький монстр станет мне помехой!
В тот день я ступила на дорогу, ведущую в собственную преисподнюю. Шагнула в бездну, шанс выбраться из которой был потерян безвозвратно.
***
Рома явился на выписку. Прошелся по мне пренебрежительным взглядом, даже не удостоив коротким словом "спасибо". Только когда смотрел на сына, его холодные глаза теплели.
– Есть у меня к тебе дело. Одевайся и иди в машину! – приказал он, подхватив сына на руки, и вышел из палаты.
Было странно наблюдать со стороны, как муж нежно гладит ребенка и шепчет ему что-то ласковое. Я не хотела видеть этого. Но не смогла пересилить себя. То и дело бросала взгляд, пока водитель вез нас домой. Опомнилась, когда остановилась машина.
– Приехали. Вылезай! – грубо отозвался муж, и мне пришлось повиноваться.
Мама взяла перевозку, в которой спал сын, оставив нас с Ромой вдвоем. Я облокотилась на машину, сложив руки на груди.
– Слушаю тебя, – сказала я, а сама наблюдала, как мама поднялась по ступенькам и что-то сказала консьержу.
И не сразу сообразила, что ребенка унесли домой. Он не остался в машине, с водителем или с Ромой.
– Саша временно поживет у тебя.
– Что? – мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Руки безвольно опустились вдоль тела. Он не спрашивал, хочу ли, могу ли я, он просто ставил перед фактом.
Поживет? Как поживет? Что мне с ним делать? Я не знала как вести себя с младенцем, что делать, когда он начнет плакать, когда кормить или как купать.
– Не умрешь, – зло процедил Рома сквозь зубы, – сейчас приедет няня. Зная тебя, сразу предупреждаю, с ней придется поладить. Только я решаю, компетентна она или нет. Лиза будет жить с вами и любые возражения бессмысленны.
У меня от ужаса расширились глаза, и я реально стояла и хлопала ими.
– Ты серьезно? Зачем тебе это? Наказать меня?
– Ну, если родить ребенка и жить с ним для тебя наказание, то пусть будет так, – свирепо и холодно обдал серым взглядом.
– Мы так не договаривались!
Рома с силой схватил меня за волосы и притянул к своему лицу.
– Лучше молчи и делай как я говорю! Это не займет много времени. Потом будешь полностью свободна! – и резко отпустил натянутые пряди.
Мне хотелось рвать и метать! Закричать, чтобы забирал своего сына и катился куда подальше.
– Это хорошо, что Сашенька останется с тобой. Ты одумаешься, Ромино сердце смягчится. Вот посмотришь, Анечка, как изменится жизнь к лучшему. Я с самого рождения души в тебе не чаяла. Дай себе немного времени, ты свыкнешься с мыслью, что стала матерью, почувствуешь к Сашеньке умиление, поймешь, что теперь ты в ответе не только за себя, но и за этого чудесного кроху, – начала причитать мама, как только за Ромой закрылась дверь, и мы оказались одни в некогда супружеской квартире.
Муж быстро подсуетился. Все, абсолютно все было готово для ребенка: отдельный шкаф для Саши, пеленальный столик, забитый памперсами, сосками и бутылочками; масса игрушек, детская кроватка и другие необходимые вещи. Даже мебель стояла так, как хотел Рома.
