***
Дни летели. Неделя за неделей. За ними – месяца. Я продолжала жить обманами: не думать о сыне, как будто я никогда и не рожала. Беспрерывно адски ненавидела Рому. Искренне. Сильно. До болей в животе. Он не просто меня встряхнул, он уничтожил все к чему я стремилась, разбил мечты, да еще забрал с собой ребенка.
Если бы не сын, я приложила максимум усилий для аннулирования брачного договора, хотя бы часть его доходов мне тоже принадлежит. Я родила Роме наследника, и за это бывший муж до конца жизни должен быть мне обязан!
Но из-за Саши я сдерживалась. Он мне спать спокойно не давал, всю душу вытравил, я вспоминала его со слезами на глазах, реально сожалела, что отказалась от него. Ну зачем я тогда поспешила?
Как в тумане я наблюдала за подъехавшей машиной. Быстро встала со скамейки, убирая страх и отчаянье, заглушая горечь в груди. Кровь разбежалась по венам. Я готовилась к нашей встречи, но сейчас понимала, что все, что ни скажу – это лишь слова.
– Рома, – всхлипнув, я сделала шаг к нему. Бывший муж не обернулся, более того, сделал вид, что не слышит. Он закрыл машину и направился к подъезду.
Я подбежала к нему сзади, схватила за руку.
– Удели мне пару минут... пожалуйста.
– Нам не о чем говорить, – он отдернул ладонь и продолжил путь, даже не взглянув на меня.
– Не будь жестоким, – взмолилась я, – Саша... Я его... не видела несколько месяцев.
В отчаянии я ринулась за ним и снова потянула за ткань пальто.
Он плечом оттолкнул, но я не сдалась и сжала его запястье.
– Что тебе не ясно? – Рома в бешенстве обернулся и вперил злой взгляд.
Я автоматически сделала шаг назад, выпуская его руку и выпрямилась.
– Хватит! Не заставляй меня идти на крайние действия.
Меня швырнуло, резким движением опустило на землю. Он мог, верила на слово. За последнее время Рома сильно изменился. Стал не просто жестче, а совсем бескомпромиссным.
– За что ты мне мстишь? – я не сдержалась и дерзко бросила в лицо.
– Месть? – удивился он. Прошил меня как всегда ледяным, ненавистным взглядом. – Ты сама отказалась от сына, лишение родительских прав – тебя смущать не должно. На улицу я тебя не выставил, оставил квартиру. Претензии твои мне не ясны.
Я замерла. Рома достал связку ключей из кармана и потянулся к двери.
Я не могла позволить ему снова уйти. Преградив дорогу, спиной перекрыла путь в подъезд.
– Аня, не вынуждай меня применять силу. Можешь оспаривать брачный договор, делай что хочешь. Но Сашу я тебе не отдам.
– Я на работу устроилась, – сделала очередную попытку, чувствуя, как скапливаются слезы.
Бывшего мужа это рассмешило. Настолько, что он рассмеялся, запрокинув голову.
– Рома, это правда.
– Кем? Раздвигаешь ноги перед очередным богатым лохом? – он продолжал смеяться. А у меня к горлу подступала истерика.
– Нет. Иллюстратором, – хмуро пояснила я.
– Подружка помогла?
Я тяжело задышала и сердце как бешеное заколотилось.
– Зачем ты унижаешь и оскорбляешь? – начала я защищаться.
– Это не оскорбление. Что ты в этой жизни можешь? – он издевательски смотрел и не скрывал триумфа.
– Я хочу измениться. Чтобы ты понял, как сильно ошибаешься, и мои чувства к сыну настоящие.
У меня дрожали руки. Когда я проиграла в суде, погрузилась в полное отчаяние. Я не ела и не пила. Медленно сходила с ума. Права была мамочка...
Рома смотрел, словно прожигал во мне дыру. Я судорожно схватила его за руку и потянула в сторону детской площадки.
– Давай поговорим как взрослые люди. Ставь свои условия, если посчитаешь нужным.
Я прямо почувствовала, как напряглась его спина, как мышцы натянулись, каменея. И я сжимала его руку сильнее и сильнее...
– У тебя пять минут, – как всегда резко ответил он.
Я выдохнула и на секунду прикрыла глаза. Не говоря больше ни слова, Рома присел на скамейку.
– Рома... – дома я заготовила длинную речь и убедительные доводы, а сейчас растерялась. Опустилась возле него и облизала пересохшие губы. Он расслабленно откинулся на спинку скамейки, закинув руки за голову. – Даже наркоманкам детей возвращают. А я не наркоманка и не пьяница...
– Ты хуже! Нормальная женщина никогда не продаст ребенка! – его безапелляционный тон показывал отношение ко мне и что давить на жалость – бессмысленно.
– Я очень тяжело перенесла твой уход...
Рома меня остановил, не дав договорить. Улыбнулся.
– Ты думаешь я пойму и прощу? Впрочем... Аня, ну хватит уже. Тебе Саша ни тогда, ни сейчас не нужен. Ты хотела поиметь меня материально. И я практически уверен, что не лишись ты всего – о сыне даже бы не вспоминала.
Возникла пауза. Как в дурмане я смотрела на бывшего мужа. Рома потянулся за пачкой сигарет, вытащив одну, щелкнул зажигалкой. Серые клубы дыма поднялись вверх.
– Рома, у нас с мамой разговор состоялся… – смотрела, как он глубоко затягивается, чувствуя, как на меня напала безнадега, и паника сковывать начала. Как я докатилась до такой жизни? – Мама умерла, – сказала тихо, больше самой сама себе.
Но Рома услышал.
– Знаю.
– Откуда? – удивленно посмотрела на него исподлобья.
– Она к Саше приезжала. Они играли и ей вдруг стало плохо.
– Это ты вызвал скорую?
Рома молча кивнул.
– Почему не позвонил и не приехал на похороны? – спросила с обидой.
– Никому это не нужно. Лишнее. Незачем.
Я уперлась лицом в колени и тихо застонала, вспоминая маму.
– Мама говорила, что, когда Саша родится, я пойму, что такое материнская любовь. Я не сразу ее почувствовала. А когда мамы не стало... Я скучаю по Саше, позволь хотя бы иногда с ним встречаться.
Тоскливо посмотрела в сторону подъезда, уже темнело и во многих окнах зажегся свет. В одном за таким окном жил мой мальчик...
– Давай начистоту, – невозмутимо произнес бывший муж. Затянулся и посмотрел на меня так, что одномоментно стало понятно – ничего от меня не зависит. Чтобы я ни сказала, не изменит он своего решения. Только, если произойдет чудо. – Когда сын родился, ты с ним жить не хотела. Аня, я тебе кое-что напомню, освежу память: ты его даже купать отказалась. Да-да, Лиза мне все рассказывала, – я, потупив голову, покорно молчала. – Мне, например, кажется, что это твоя больная месть за наш неудавшийся брак, а не твои проснувшиеся чувства к сыну, – он наградил холодным взглядом, показывая, что не верит. – То, что ты устроилась на работу – хорошо. В первую очередь для тебя. Но я еще проверю и узнаю, за какие такие заслуги тебя держат, – я старалась сохранять спокойствие, но напряженно и с каким-то отчаянием в глазах следила за ним.
– Проверяй, Рома. Да, с работой помогла Жанна. Но мне правда нравится то, чем я занимаюсь. И не мщу я тебе, – последние слова я сказала с усталостью в голосе. Застонала.
– Что изменилось теперь? Почему ты начала думать о Саше?
– Я не знаю, но я очень по нему скучаю, – с отчаянием снова ухватилась за его руку. Крепко сжала. И решительно взглянула в его глаза.
Не все безнадежно, если расспрашивает!
Рома перевел взгляд на мои подрагивавшие пальцы и немного выдохнул.
– Ребенок – не собачка. Сегодня хочу – поиграю с ним, а завтра не хочу – соседке подарю. Я не позволю распоряжаться им и его чувствами. Тебе надоест, и ты забудешь о Саше, а какого будет ему? Ты думала об этом, Аня?
– Если бы я не была уверена, не пришла, – не раздумывая, ответила я.
Рома вытащил еще сигарету, прикурил и снова затянулся, смотря куда-то вдаль.
– Я хочу видеть, что сын тебе действительно небезразличен, Аня, – твердо проговорил он. – Я буду проверять каждый твой шаг, – посмотрел так, что у меня в горле пересохло. – И мне нужны гарантии, что ты не станешь настраивать сына против меня и Даши. Даша – моя семья, и я требую, чтобы мой ребенок относился к ней с уважением.
Я закивала. Если только это – да я слова дрянного не скажу....
– Я не хочу, чтобы ты вторгалась в мою семью. Никаких приходов и колких комментариев в адрес близких мне людей. У каждого из нас своя жизнь. То, что у нас общий ребенок – ничего не меняет. Ради сына я готов общаться, но в рамках моих условий.
Он резко повернулся, считывая мои эмоции. Я не спорила. В очередной раз наступала себе на горло.
– Хорошо.
– Не хорошо, Аня! – молниеносно, на одном дыхании возразил Рома. – Я готов пойти на уступки, но мне нужны гарантии во всем. И, если я только что-то замечу или узнаю... – эта пауза была красноречивее любых слов. Рома следил за мой реакцией. – Аня, ты меня хорошо поняла? – спросил спокойно. Только глаза его излучали недоверие и подозрительность.
– Поняла, – негромко ответила, не до конца веря, что Рома пусть не согласился, но не отказал, – можно мне увидеть Сашу?
– Сегодня нет, – он тяжело вздохнул, нахмурился, – сын рано ложится спать и будоражить его на ночь не стоит.
– А завтра...завтра можно?
– Я подумаю, когда, – и бросив на меня последний взгляд, встал со скамейки, положил пачку сигарет в карман и пошел в сторону подъезда.
Даша
Спустя несколько месяцев
– Пока, – детские пальчики потянулись для поцелуя и я, обхватив руками мордашку, поцеловала в щеку.
– Помаши ручкой, – попросила Лиза, и Саша послушно помахал маленькой ладошкой.
Для меня такие прощания вносили сумятицу в душе. Я не знала, как себя вести. Я дико привязалась к Саше, моя нежность к этому чуду била через край. Я часто себя одергивала и твердила, что не имею права становиться между ним и Анной.
Но чертовски больно было отпускать Сашу к ней, слово часть сердца отрывала от себя. До слез и резкой боли в груди, что нечем становилось дышать.
– Лиза, идите, нечего ребенка на сквозняке держать, еще застудим, – не выдержала я. Чем больше растягивались моменты прощания, тем сложнее было сохранять спокойствие.
Няня кивнула, спустилась по ступенькам вместе с улыбающимся Сашкой. А я закрыла дверь, кинулась к окну посмотреть, как они садятся в машину.
Саша был маминым сыном. По-другому и не скажешь. Я уставилась в окно и смотрела как он мило запрокидывал голову, подставляя личико солнцу, а потом быстро зажмуривался и хохотал. Он был так похож на Аню. Не то, чтобы я сильно знала ее, но я смотрела на Сашку и видела ее. Потрясающее сходство. Наверное, именно эта схожесть очень сильно меня отрезвляла и напоминала, что у малыша есть родная мать. Пусть не идеальная, но она есть и совсем не хотелось путать Сашу, да и объяснять ему еще что-либо было рано, он не поймет. Но до сих пор, как в первый раз, до дрожи под кожу вонзалось его ласковое слово "мама".
Глупо, но меня преследовал страх, что однажды Сашка уедет и больше никогда не вернется. Я понимала, что это невозможно, что тот тотальный контроль, который устроил Рома за Анной, лишал ее возможностей сделать это. Да что говорить – она боялась совершить даже лишнее телодвижение.
У меня не возникало желания самоутвердиться или мстить Анне. Тем более, за счет беззащитного ребенка. Я сама знала, что такое потеря, когда от тебя отрывали самое родное и жизненно необходимое. Вроде, оно рядом, но в тоже время далеко.
Рома долго сомневался, переживал, и убеждения, что на меня эти встречи не повлияют, на него не действовали.
Я видела, как непросто Роме далось решение. Как он искал варианты, при которых Саша будет получать достаточно внимания, любви и заботы как от матери, так и от отца. Он решил дать Анне шанс, хотя отношения между ними складывались не самым лучшим образом.
Я не знаю, повлияло ли на Ромино решение маленькая пятилетняя Катюша, но она определенно сыграла большую роль.
Дети в доме – огромная радость. Смотреть, как они растут, чувствовать себя мамой – невероятное счастье.
И я к этому подошла осознанно.
Директор детского дома неоднократно повторяла: "Катя ваш ребенок, берите". Как на рынке, ей-богу. Меня корежило от такого подхода, хотя и понимала, что все это сказано ради девчушки. Хотя бы еще один человечек обретет дом. Я понимала, что желающих стать родителями для чужих детей очень мало, а тех, кто желает пройти через бюрократические жернова – и того меньше.
Я не считала, что детей надо делить на "своих" и "не своих", это абсолютно неправильный подход. Очень важно – найти родную душу. Я смотрела на Катю, как она бегает по детской площадке, как подставляет личико солнцу, с каким обожанием ест шоколадный торт и понимала – Катя часть меня.
Наше общение с малышкой набирало стремительные обороты. Ни дня я не могла обходиться без своего маленького торнадо. Я понимала, что поступаю опрометчиво, уделяю ей слишком много времени, и наша привязанность будет иметь последствия. Я давала надежду ребенку, а Катя давала надежду мне. И было неизвестно как на это отреагирует Рома. Я давно думала о Катином удочерении, но предсказать его реакцию – не могла, ведь Катя не грудной ребенок.
Каждый день я мысленно прокручивала, как сказать Роме о Кате, какие подобрать слова. А потом просто на одном дыхании выпалила: "Я хочу взять ребенка". Просто и сразу понятно.
Тамара Ильинична первая предложила познакомиться, привезти девочку к ним, но я торопиться не спешила. Таня с воодушевлением поддержала и сказала, что и на ее помощь я всегда смогу рассчитывать.
Рома не говорил "нет", но я знала, как ему трудно меня понять, он много раз предлагал сделать ЭКО. А я подсовывала ему под нос фотографии Катюши и ждала согласия.
Сейчас с улыбкой вспоминала их первое знакомство.
– Тебе она понравится, – не сводя глаз с закрытой двери, где проходили занятия, уже несколько раз в течении минуты повторяла Роме одну и ту же фразу. Волновалась, – она очень милый и живой ребенок, – чтобы чем-то себя занять, потерла руки, продолжая гипнотизировать дверь. Безумно хотелось увидеть Катю. Очень переживала как пройдет их знакомство. Вдруг не поладят? Сколько таких случаев...
Рома, обняв меня за талию, крепче прижал к себе и поцеловал в висок.
– Я верю, любимая. Мне не может не понравиться ребенок, выбранный тобой.
– Нет, нет, – прервала его я, улыбаясь, – я не выбирала Катюшу, как и она меня. Мне иногда кажется, что наше знакомство было предопределено Свыше.
Мне правда так казалось. Будто Господь провел между нами тонкую, прозрачную ниточку. Соединил. Но несмотря на ее тонкость, она была прочной и надежной. Неразрывной. Мы не привыкали друг другу, не присматривались. А сразу стали единым целом.
– Даш, я уверен, Катя – удивительная девочка. Не волнуйся, родная, все пройдет замечательно, – ласково проговорил Рома, погладив по плечам.
– Спасибо, что не бросаешь меня, любимый. Всегда во всем поддерживаешь.
Взяв рукой за подбородок, он развернул мое лицо, нежно поцеловал в губы. Я прикрыла глаза, обхватила руками его щеки. Рома еле слышно вздохнул.
– Что же так долго, – где-то в душе зародились сомнения, а вдруг Катя отказалась идти на встречу, и сейчас ее уговаривают.
– Ты ее на середине занятий выдергиваешь, – приглушенно засмеялся любимый, уткнувшись носом мне в макушку, – немного терпения.
Какое там...
Когда дверь открылась, и из зала выскочили несколько детей, я увидела идущую к нам Катю. Она волочила за собой плюшевую собаку и улыбалась.
Эту игрушку я подарила ей на день рождения. Я не знала, что ей купить, но когда увидела в детском магазине увидела коричневую пушистую собаку, не удержалась. Однажды Катюша призналась, что мечтает о четвероногом друге. И мне захотелось хоть так ее порадовать.
