Антипатия, месть, эстетика, чистка от биомусора, всё это было хорошо, но мне хотелось чего-то больше. Я становился опытнее в своих экспериментах, и мои потребности также росли, хотелось новых ощущений. И один необычный случай дал мне понять, что можно выбирать жертвы и с материальной выгодой.
Это был странный день, я бы даже назвал его мистическим, но как я уже неоднократно упоминал, самоубийцы действительно в последнее время активизировались, к тому же их тянуло к моему невидимому присутствию. Меня пригласили на закрытую вечеринку в честь выпускного одной весьма колоритной барышни, дочери опасного олигарха. Она окончила ВУЗ в МГУ, понятия не имею, своим ли умом, али с помощью, но с красным дипломом. По любому, дурой она не была, хотя мне от этого было ни холодно ни жарко, ведь я даже не был с ней лично знаком. Меня пригласила её подруга по тому же ВУЗу, с которой я познакомился на какой-то театральной премьере. Это было чисто развлекательное знакомство для меня, я не был заинтересован в Лене в качестве потенциальной жертвы на переброс метки, и поскольку я старался не привязываться сильно к новым связям, мы с ней виделись в основном только на мероприятиях. Это была одна из причин, почему я попал сюда, чуть ли не единственный, кто не был лично знаком с выпускницей, потому что мы с Леной никогда не встречались в компаниях меньше пяти человек. Эта система позволяла мне не создавать близкий контакт, но поскольку видеть она меня очень хотела, вот мы с ней и пересекались на всяких застольях для избранных.
Я пришёл туда со своей меченой подружкой, с которой познакомился чисто случайно. Чаще всего я обрастал временными близкими связями во время встреч с участниками клуба самоубийц. Я стал активным членом этих неофициальных клубов онлайн, и стал одним из спонсоров, периодически организовывая живые встречи ради охоты. Никто из них не знал о секте и о том, какую роль я в ней играл. По большей части я там собирал молодёжь, многие из которых просто переживали тяжёлый период или трудный возраст. Я давно уже сделал выводы, что люди, которые реально покончат с собой, не так часто афишируют свои желания и ведут себя как можно тише и обычнее. Но частенько я видел там людей на грани. Это уже чувствовалось через подсознание, у них не было метки, но их ауры уже как будто были окутаны суицидальной пеленой, ещё один шаг и появится долгожданная метка. С таким материалом было просто работать – немного внушения и близкого контакта, и чудо свершалось, метка зарождалась у меня на глазах. Конечно, не всегда подобные операции завершались успехом, но я ничего не терял, убеждая ребят на добровольную самоликвидацию.
Поскольку мне нужно было создавать контакт с мечеными людьми, дабы получить позволение присутствовать во время самого интимного процесса, когда они обрывают свою жизнь, ради этого нужно было приложить немало усилий. Проще было с членами секты, но в последнее время жизнь меня не баловала лёгкими добычами. Бывало, люди были слишком закрытыми, и хотя их всех подсознательно тянуло ко мне, они были в некоем коконе – на пороге смерти, оттого впускать новых людей в свою жизнь было табу. Конечно, часто я воспринимал это как поражение, и тогда мне срочно требовалось отыскать настоящую жертву. Получалось, что я сам себя раздразнил, поставив конкретную цель, и не добившись её, ощущал ломку. Но поскольку совесть меня редко мучила, причин так не поступать у меня не было. Я предпочитал выбирать себе жертвы среди противоположного пола, потому что с дамами было проще создать близкий контакт. И речь даже не о сексе – человек, планирующий самоубийство обычно воспринимает секс как эмоциональную терапию, но далеко не все нуждаются в подобных утешениях. Это хорошо срабатывало с людьми, которые чувствовали себя одинокими на протяжении многих лет. Любая тактильность была для них терапией, пока я пользовался их уязвимостью по полной программе. На самом деле, совсем небольшой процент моих жертв имели со мной сексуальный контакт, для этого требовалось время (хотя бывали случаи, когда девушка прыгала от отчаяния в койку в день знакомства), которого у меня не было. Я был слишком нетерпелив, чтобы сюсюкаться с меченым человеком месяцами напролёт. Мой предел был до одного месяца, и если вся обработка действительно занимала месяц, значит, случай был сложным. А я себе и так знатно усложнял жизнь, чтобы быть нежным и терпеливым ещё и с теми, кто добровольно выбирал смерть. Но за последние годы мои таланты психолога многократно возросли, я излучал покой, я внушал доверие, я умел слушать, я не давил, но при этом всегда знал, когда и что сказать. У меня была цель, и я ей следовал, убедившись в том, что если реально захотеть, то не только в космос полетишь, но и докажешь существование фиолетовых единорогов.
Ольга, которую я взял в качестве своей компаньонки на вечеринку к богатой, успешной и красивой выпускнице Виктории, была из тех будущих самоубийц, кто как раз всё время нуждался в живом человеке рядом. Причиной её проблем было одиночество, и я уже понимал, что лёгкого финала с ней не получится. В таких случаях я нередко менял тактику и отдавал их метки другому человеку, которого выбирал сам. Она была той ещё прилипалой, я стал её терапией, уже сожалея об этом. Она расцвела в отношениях со мной, и её метка тускнела и приобретала гармоничные оттенки, что настораживало. Я легко создал с ней связь, но благодаря этой связи она начинала ценить жизнь, что в принципе противоречило моей конечной цели по отношению к ней. Я знал, что она в любом случае обречена, даже если метка исчезнет, смерть настигнет её, но в таком случае я останусь голодным и буду жалеть, что вообще потратил на неё столько времени, нервов и денег. Тогда стоило не упустить момент, чтобы переместить метку. Я уже подумывал об этом, но мне не хотелось рандомных жертв. Но и откладывать эту проблему я не мог, метка вот-вот могла испариться. Можно было пробовать оборвать с ней связь, предав её. Я мог рассчитывать на истерику, при которой она совершит самоубийство. Но надеяться на удачу я не хотел. К тому же я уже заметил, что часто в подобных ситуациях у жертв сносило крышу, я всё ещё помнил пистолет Вероники, направленный в мою сторону. Стоило трижды подумать, прежде чем доводить людей, находящихся на грани до подобного состояния.
Я познакомился с ней на вокзале. Я часто практикую свои охотничьи вылазки в людных местах, тупо выискивая метки в толпе людей. Метро, железнодорожные станции, аэропорты, супермаркеты, праздничные концерты и ярмарки, каждый день там проходят тысячи и тысячи людей, и вероятность там встретить человека, который в ближайшее время совершит самоубийство, весьма высока. Далеко не всегда есть возможность создать с этим человеком контакт, но и здесь я ничего не терял. Ольга сидела в зале ожидания Восточного вокзала, метка её переливалась тёплыми цветами, девушка явно уже решилась на самоубийство, но пока что я не видел в ней узоров. Метке не хватало живительной энергии, что означало, что это случится не сегодня. Она выглядела какой-то съёжившейся, маленькой, незаметной, как будто отталкивала сама себя, ничтожная и недостойная. Я сел напротив и долго за ней наблюдал, ненавязчиво и спокойно. Она нервно ёрзала, втыкала периодически в телефон, но было заметно, что ни на чём не могла долго концентрироваться. Когда поток людей ослаб, я подсел к ней и предложил стаканчик горячего кофе, только что купленного мною в автомате. И она с благодарностью приняла этот маленький дар, и тогда-то я и ощутил, насколько она нуждается в живом человеке. Она плакала беззвучно из-за доброты незнакомого человека, и метка её слегка приглушилась.
Когда мы с ней уже перекочевали в ближайшее кафе, оказалось, что она ничего не ела с прошлого дня, она рваным и эмоциональным языком мне поведала о своей жизни. Я обобщу её рассказ, так как её судьба не является ключевой в моём повествовании. Она работала в Москве домработницей, её резюме было принято в престижное агентство, и она получала выгодные и щедрые предложения. Но в последней семье она порой позволяла себе флиртовать с главой семейства, и хотя дело никогда не доходило до конца, хозяйку дома это не остановило от гнева. Её не только уволили, её репутацию горничной окончательно уничтожили, а она больше ничего не умела делать. И после того, как у неё закончились деньги, ей пришлось съехать с арендованной квартиры, и она собиралась возвращаться домой. Но она так этого не хотела, что смерть была предпочтительнее. Её большая и недружелюбная семья жила в деревне где-то под Воронежем, и она не представляла, как возвращаться в эти трущобы с постоянными пьянками, руганью и нищетой.
Я рассказал ей, что сам не местный (но не уточнял, что был из Подмосковья, что на самом деле облегчало возможность зацепиться в Москве, многие из области даже считали себя москвичами), и как выживал первые годы. Я утрировал, но естественно мой путь тоже начинался с простых должностей и невысокой заработной платы. Я заверял её, что в Москве полно работы на любой вкус, даже если у тебя нет никакой квалификации или умений, множество рабочих мест этого и не требуют. Она запросто найдёт работу в каком-нибудь магазине, в этом я не сомневался. У неё была внешность простой деревенской девки, здоровой и с пышными формами, эту сочность нечасто встретишь у городских жительниц, даже если они и имеют лишний вес. Эта искренняя простота подкупала в её манере, она смогла бы добиться в этой жизни больше, если проявляла бы разумную осторожность. На следующий же день я устроил её на работу в автосервис своего товарища Димы, у неё была такая внешность, которая неплохо резонировала с эстетическими потребностями простых русских мужиков, что в основном и составляли его клиентуру. И поскольку моя квартира была просторной, я позволил ей временно перекантоваться у себя.
Я не брезговал спать с ней. Я круто изменил её жизнь, и она была благодарна мне за это. Ольга была для меня слишком прямолинейной, но я не парился какими методами добиваться связи с потенциальными самоубийцами. Я ещё не решил, использовать ли её в качестве посредника или же присутствовать рядом во время того, как она завершит карму своего проклятия. Я такие вещи решал не сразу. И чем сильнее и необычнее казался мне человек, тем интереснее было наблюдать за его угасанием (или наоборот, невероятным эмоциональным подъёмом перед последним шагом в пустоту).
Это был её первый выход в свет, для вечеринки она арендовала вечернее платье от Эли Сааб. И поход в салон красоты сделал своё дело, в итоге я даже залюбовался ею. Её метка была настолько незначительной, что это вызывало тревогу. Реакция Лены, что я пришёл с какой-то пышногрудой девахой, тоже мне не подняла настроение. Мол, мы же договаривались, что ты приходишь один, я и так еле добилась проходки для тебя, но на самом деле это было не так, на подобные мероприятия принято приходить с парой. Здесь все были одеты с иголочки, хвастаясь новыми брендовыми приобретениями, некоторые ярко и во всеуслышание, некоторые просто ненавязчиво демонстрируя. Дом был обставлен в минималистском стиле, где акцент ставился на контрасте металлических поверхностей с всё ещё модным красным деревом. Сочетание было необычным, но спроектированным годно, и хотя я ни черта не шарил в дизайне интерьера, своё мнение всё же имел. Здесь в основном собралось умное поколение детей богатеев, которым не просто покупали образование и передавали бизнес, эти молодые люди были запрограммированы затмить успехи своих родителей. То есть, не совсем прожигатели жизни тут собрались, а люди с чёткими планами как осуществить свои цели, и я почувствовал себя здесь неуместно. У меня не было никаких планов продвигать свой бизнес или получать в зарубежных университетах вышку за вышкой, параллельно строя деловые связи по всему миру. Мои цели казались куда проще и примитивнее, но как пусты были их желания и «долгосрочные» планы, жизнь была так коротка, что они тупо не успевали её прожить. А я жил в постоянном режиме здесь и сейчас. И параллельно исцелял мир от проклятия. Как скромно!
Конечно, я знал об этикете и негласных правилах поведения на подобных мероприятиях. Как и знал, с кем именно можно создавать кратковременный контакт, а кого лучше игнорировать. Но я осознавал, что мне проще общаться с прожигателями жизни. Они, во всяком случае, умеют кайфовать, а эта патетичная интеллигенция была зациклена на своих прошлых и будущих достижениях, даже забывая ими наслаждаться. Их речи пестрели миксом из модных словечек и бизнес терминов, некоторые демонстрировали свой акцент, что доказывало причастность к той или иной высшей школе за бугром. Оля чуть ли не с открытым ртом разглядывала картины, спрашивала, как есть ту или иную закуску или нервно улыбалась, если кто-то бросал на неё взгляд. Меня всё тут утомляло, я нервничал из-за того, что её метка была практически прозрачной, и у меня не было ни одного плана в голове. Подсознательно я выискивал удобную жертву, кому можно было бы передать знак. Я никак не мог расслабиться рядом с этой глупой коровой, которая не отступала от меня ни на шаг, а Лена тем временем пыталась вызвать во мне чувство вины. Я выпил пару гламурных ярких коктейлей и глазами стрелял в поисках самых подозрительных чуваков, у кого мог бы иметься кокаин или ещё какая дурь. Но никакого кокаина я в этот вечер не нашёл. Зато меня ждал сюрприз куда приятнее, в доме присутствовал человек с меткой!
Всё неудовлетворение, весь дискомфорт, вся нервозность, всё как рукой сняло, выведя охотничий инстинкт на первый план. Метка прямо ослепляла своими неоновыми тонами, сомнений быть не могло, это её самый пик, и ничто не могло остановить её! Я чётко увидел рисунок трилистника, символ биоопасности, явно указывающий на передозировку. Обладателем метки была молодая девушка с какой-то неземной фарфоровой красотой, и столько мало в ней было от жизни, что я осознал, она уже приняла что-то и принадлежала царству пустоты. Я понятия не имел, кто она такая и что её довело до этого отчаянного шага, но я точно знал, её душа принадлежит тому, кто разрушает смерть! В какой-то замедленной прострации я направлялся в её сторону, и она меня заметила лишь тогда, когда я вступил в её биополе, уже ослабленное, но ещё пульсирующее тонкими огненными венами. Она извинилась и поспешно направилась в сторону уборной. Я последовал за ней, стараясь не привлечь лишнего внимания. Я еле успел просунуть ногу в проём двери туалетной комнаты, которую она всеми силами пыталась захлопнуть, но поскольку у неё их почти не осталось, победа была за мной.
- Что вам надо? – истерично кричала она, пытаясь прогнать вялым движением руки. Я ощущал её отчаяние и страх, она умирала, возможно, сожалея о содеянном и дрожа от страха, что её ждёт после. Я прижал её к себе так крепко, что она моментально обмякла. Я смотрел в её затуманенные глаза и говорил шёпотом. – Я буду рядом. Ты не одна. Твоя душа будет спасена. Умирать не страшно и не больно. Ты избавляешься сейчас от всех тревог, всей боли, всех страхов, потому что я тебя освобождаю. Я, как тот, кто разрушает смерть, принимаю тебя в качестве жертвы.
Она явно
Это был странный день, я бы даже назвал его мистическим, но как я уже неоднократно упоминал, самоубийцы действительно в последнее время активизировались, к тому же их тянуло к моему невидимому присутствию. Меня пригласили на закрытую вечеринку в честь выпускного одной весьма колоритной барышни, дочери опасного олигарха. Она окончила ВУЗ в МГУ, понятия не имею, своим ли умом, али с помощью, но с красным дипломом. По любому, дурой она не была, хотя мне от этого было ни холодно ни жарко, ведь я даже не был с ней лично знаком. Меня пригласила её подруга по тому же ВУЗу, с которой я познакомился на какой-то театральной премьере. Это было чисто развлекательное знакомство для меня, я не был заинтересован в Лене в качестве потенциальной жертвы на переброс метки, и поскольку я старался не привязываться сильно к новым связям, мы с ней виделись в основном только на мероприятиях. Это была одна из причин, почему я попал сюда, чуть ли не единственный, кто не был лично знаком с выпускницей, потому что мы с Леной никогда не встречались в компаниях меньше пяти человек. Эта система позволяла мне не создавать близкий контакт, но поскольку видеть она меня очень хотела, вот мы с ней и пересекались на всяких застольях для избранных.
Я пришёл туда со своей меченой подружкой, с которой познакомился чисто случайно. Чаще всего я обрастал временными близкими связями во время встреч с участниками клуба самоубийц. Я стал активным членом этих неофициальных клубов онлайн, и стал одним из спонсоров, периодически организовывая живые встречи ради охоты. Никто из них не знал о секте и о том, какую роль я в ней играл. По большей части я там собирал молодёжь, многие из которых просто переживали тяжёлый период или трудный возраст. Я давно уже сделал выводы, что люди, которые реально покончат с собой, не так часто афишируют свои желания и ведут себя как можно тише и обычнее. Но частенько я видел там людей на грани. Это уже чувствовалось через подсознание, у них не было метки, но их ауры уже как будто были окутаны суицидальной пеленой, ещё один шаг и появится долгожданная метка. С таким материалом было просто работать – немного внушения и близкого контакта, и чудо свершалось, метка зарождалась у меня на глазах. Конечно, не всегда подобные операции завершались успехом, но я ничего не терял, убеждая ребят на добровольную самоликвидацию.
Поскольку мне нужно было создавать контакт с мечеными людьми, дабы получить позволение присутствовать во время самого интимного процесса, когда они обрывают свою жизнь, ради этого нужно было приложить немало усилий. Проще было с членами секты, но в последнее время жизнь меня не баловала лёгкими добычами. Бывало, люди были слишком закрытыми, и хотя их всех подсознательно тянуло ко мне, они были в некоем коконе – на пороге смерти, оттого впускать новых людей в свою жизнь было табу. Конечно, часто я воспринимал это как поражение, и тогда мне срочно требовалось отыскать настоящую жертву. Получалось, что я сам себя раздразнил, поставив конкретную цель, и не добившись её, ощущал ломку. Но поскольку совесть меня редко мучила, причин так не поступать у меня не было. Я предпочитал выбирать себе жертвы среди противоположного пола, потому что с дамами было проще создать близкий контакт. И речь даже не о сексе – человек, планирующий самоубийство обычно воспринимает секс как эмоциональную терапию, но далеко не все нуждаются в подобных утешениях. Это хорошо срабатывало с людьми, которые чувствовали себя одинокими на протяжении многих лет. Любая тактильность была для них терапией, пока я пользовался их уязвимостью по полной программе. На самом деле, совсем небольшой процент моих жертв имели со мной сексуальный контакт, для этого требовалось время (хотя бывали случаи, когда девушка прыгала от отчаяния в койку в день знакомства), которого у меня не было. Я был слишком нетерпелив, чтобы сюсюкаться с меченым человеком месяцами напролёт. Мой предел был до одного месяца, и если вся обработка действительно занимала месяц, значит, случай был сложным. А я себе и так знатно усложнял жизнь, чтобы быть нежным и терпеливым ещё и с теми, кто добровольно выбирал смерть. Но за последние годы мои таланты психолога многократно возросли, я излучал покой, я внушал доверие, я умел слушать, я не давил, но при этом всегда знал, когда и что сказать. У меня была цель, и я ей следовал, убедившись в том, что если реально захотеть, то не только в космос полетишь, но и докажешь существование фиолетовых единорогов.
Ольга, которую я взял в качестве своей компаньонки на вечеринку к богатой, успешной и красивой выпускнице Виктории, была из тех будущих самоубийц, кто как раз всё время нуждался в живом человеке рядом. Причиной её проблем было одиночество, и я уже понимал, что лёгкого финала с ней не получится. В таких случаях я нередко менял тактику и отдавал их метки другому человеку, которого выбирал сам. Она была той ещё прилипалой, я стал её терапией, уже сожалея об этом. Она расцвела в отношениях со мной, и её метка тускнела и приобретала гармоничные оттенки, что настораживало. Я легко создал с ней связь, но благодаря этой связи она начинала ценить жизнь, что в принципе противоречило моей конечной цели по отношению к ней. Я знал, что она в любом случае обречена, даже если метка исчезнет, смерть настигнет её, но в таком случае я останусь голодным и буду жалеть, что вообще потратил на неё столько времени, нервов и денег. Тогда стоило не упустить момент, чтобы переместить метку. Я уже подумывал об этом, но мне не хотелось рандомных жертв. Но и откладывать эту проблему я не мог, метка вот-вот могла испариться. Можно было пробовать оборвать с ней связь, предав её. Я мог рассчитывать на истерику, при которой она совершит самоубийство. Но надеяться на удачу я не хотел. К тому же я уже заметил, что часто в подобных ситуациях у жертв сносило крышу, я всё ещё помнил пистолет Вероники, направленный в мою сторону. Стоило трижды подумать, прежде чем доводить людей, находящихся на грани до подобного состояния.
Я познакомился с ней на вокзале. Я часто практикую свои охотничьи вылазки в людных местах, тупо выискивая метки в толпе людей. Метро, железнодорожные станции, аэропорты, супермаркеты, праздничные концерты и ярмарки, каждый день там проходят тысячи и тысячи людей, и вероятность там встретить человека, который в ближайшее время совершит самоубийство, весьма высока. Далеко не всегда есть возможность создать с этим человеком контакт, но и здесь я ничего не терял. Ольга сидела в зале ожидания Восточного вокзала, метка её переливалась тёплыми цветами, девушка явно уже решилась на самоубийство, но пока что я не видел в ней узоров. Метке не хватало живительной энергии, что означало, что это случится не сегодня. Она выглядела какой-то съёжившейся, маленькой, незаметной, как будто отталкивала сама себя, ничтожная и недостойная. Я сел напротив и долго за ней наблюдал, ненавязчиво и спокойно. Она нервно ёрзала, втыкала периодически в телефон, но было заметно, что ни на чём не могла долго концентрироваться. Когда поток людей ослаб, я подсел к ней и предложил стаканчик горячего кофе, только что купленного мною в автомате. И она с благодарностью приняла этот маленький дар, и тогда-то я и ощутил, насколько она нуждается в живом человеке. Она плакала беззвучно из-за доброты незнакомого человека, и метка её слегка приглушилась.
Когда мы с ней уже перекочевали в ближайшее кафе, оказалось, что она ничего не ела с прошлого дня, она рваным и эмоциональным языком мне поведала о своей жизни. Я обобщу её рассказ, так как её судьба не является ключевой в моём повествовании. Она работала в Москве домработницей, её резюме было принято в престижное агентство, и она получала выгодные и щедрые предложения. Но в последней семье она порой позволяла себе флиртовать с главой семейства, и хотя дело никогда не доходило до конца, хозяйку дома это не остановило от гнева. Её не только уволили, её репутацию горничной окончательно уничтожили, а она больше ничего не умела делать. И после того, как у неё закончились деньги, ей пришлось съехать с арендованной квартиры, и она собиралась возвращаться домой. Но она так этого не хотела, что смерть была предпочтительнее. Её большая и недружелюбная семья жила в деревне где-то под Воронежем, и она не представляла, как возвращаться в эти трущобы с постоянными пьянками, руганью и нищетой.
Я рассказал ей, что сам не местный (но не уточнял, что был из Подмосковья, что на самом деле облегчало возможность зацепиться в Москве, многие из области даже считали себя москвичами), и как выживал первые годы. Я утрировал, но естественно мой путь тоже начинался с простых должностей и невысокой заработной платы. Я заверял её, что в Москве полно работы на любой вкус, даже если у тебя нет никакой квалификации или умений, множество рабочих мест этого и не требуют. Она запросто найдёт работу в каком-нибудь магазине, в этом я не сомневался. У неё была внешность простой деревенской девки, здоровой и с пышными формами, эту сочность нечасто встретишь у городских жительниц, даже если они и имеют лишний вес. Эта искренняя простота подкупала в её манере, она смогла бы добиться в этой жизни больше, если проявляла бы разумную осторожность. На следующий же день я устроил её на работу в автосервис своего товарища Димы, у неё была такая внешность, которая неплохо резонировала с эстетическими потребностями простых русских мужиков, что в основном и составляли его клиентуру. И поскольку моя квартира была просторной, я позволил ей временно перекантоваться у себя.
Я не брезговал спать с ней. Я круто изменил её жизнь, и она была благодарна мне за это. Ольга была для меня слишком прямолинейной, но я не парился какими методами добиваться связи с потенциальными самоубийцами. Я ещё не решил, использовать ли её в качестве посредника или же присутствовать рядом во время того, как она завершит карму своего проклятия. Я такие вещи решал не сразу. И чем сильнее и необычнее казался мне человек, тем интереснее было наблюдать за его угасанием (или наоборот, невероятным эмоциональным подъёмом перед последним шагом в пустоту).
Это был её первый выход в свет, для вечеринки она арендовала вечернее платье от Эли Сааб. И поход в салон красоты сделал своё дело, в итоге я даже залюбовался ею. Её метка была настолько незначительной, что это вызывало тревогу. Реакция Лены, что я пришёл с какой-то пышногрудой девахой, тоже мне не подняла настроение. Мол, мы же договаривались, что ты приходишь один, я и так еле добилась проходки для тебя, но на самом деле это было не так, на подобные мероприятия принято приходить с парой. Здесь все были одеты с иголочки, хвастаясь новыми брендовыми приобретениями, некоторые ярко и во всеуслышание, некоторые просто ненавязчиво демонстрируя. Дом был обставлен в минималистском стиле, где акцент ставился на контрасте металлических поверхностей с всё ещё модным красным деревом. Сочетание было необычным, но спроектированным годно, и хотя я ни черта не шарил в дизайне интерьера, своё мнение всё же имел. Здесь в основном собралось умное поколение детей богатеев, которым не просто покупали образование и передавали бизнес, эти молодые люди были запрограммированы затмить успехи своих родителей. То есть, не совсем прожигатели жизни тут собрались, а люди с чёткими планами как осуществить свои цели, и я почувствовал себя здесь неуместно. У меня не было никаких планов продвигать свой бизнес или получать в зарубежных университетах вышку за вышкой, параллельно строя деловые связи по всему миру. Мои цели казались куда проще и примитивнее, но как пусты были их желания и «долгосрочные» планы, жизнь была так коротка, что они тупо не успевали её прожить. А я жил в постоянном режиме здесь и сейчас. И параллельно исцелял мир от проклятия. Как скромно!
Конечно, я знал об этикете и негласных правилах поведения на подобных мероприятиях. Как и знал, с кем именно можно создавать кратковременный контакт, а кого лучше игнорировать. Но я осознавал, что мне проще общаться с прожигателями жизни. Они, во всяком случае, умеют кайфовать, а эта патетичная интеллигенция была зациклена на своих прошлых и будущих достижениях, даже забывая ими наслаждаться. Их речи пестрели миксом из модных словечек и бизнес терминов, некоторые демонстрировали свой акцент, что доказывало причастность к той или иной высшей школе за бугром. Оля чуть ли не с открытым ртом разглядывала картины, спрашивала, как есть ту или иную закуску или нервно улыбалась, если кто-то бросал на неё взгляд. Меня всё тут утомляло, я нервничал из-за того, что её метка была практически прозрачной, и у меня не было ни одного плана в голове. Подсознательно я выискивал удобную жертву, кому можно было бы передать знак. Я никак не мог расслабиться рядом с этой глупой коровой, которая не отступала от меня ни на шаг, а Лена тем временем пыталась вызвать во мне чувство вины. Я выпил пару гламурных ярких коктейлей и глазами стрелял в поисках самых подозрительных чуваков, у кого мог бы иметься кокаин или ещё какая дурь. Но никакого кокаина я в этот вечер не нашёл. Зато меня ждал сюрприз куда приятнее, в доме присутствовал человек с меткой!
Всё неудовлетворение, весь дискомфорт, вся нервозность, всё как рукой сняло, выведя охотничий инстинкт на первый план. Метка прямо ослепляла своими неоновыми тонами, сомнений быть не могло, это её самый пик, и ничто не могло остановить её! Я чётко увидел рисунок трилистника, символ биоопасности, явно указывающий на передозировку. Обладателем метки была молодая девушка с какой-то неземной фарфоровой красотой, и столько мало в ней было от жизни, что я осознал, она уже приняла что-то и принадлежала царству пустоты. Я понятия не имел, кто она такая и что её довело до этого отчаянного шага, но я точно знал, её душа принадлежит тому, кто разрушает смерть! В какой-то замедленной прострации я направлялся в её сторону, и она меня заметила лишь тогда, когда я вступил в её биополе, уже ослабленное, но ещё пульсирующее тонкими огненными венами. Она извинилась и поспешно направилась в сторону уборной. Я последовал за ней, стараясь не привлечь лишнего внимания. Я еле успел просунуть ногу в проём двери туалетной комнаты, которую она всеми силами пыталась захлопнуть, но поскольку у неё их почти не осталось, победа была за мной.
- Что вам надо? – истерично кричала она, пытаясь прогнать вялым движением руки. Я ощущал её отчаяние и страх, она умирала, возможно, сожалея о содеянном и дрожа от страха, что её ждёт после. Я прижал её к себе так крепко, что она моментально обмякла. Я смотрел в её затуманенные глаза и говорил шёпотом. – Я буду рядом. Ты не одна. Твоя душа будет спасена. Умирать не страшно и не больно. Ты избавляешься сейчас от всех тревог, всей боли, всех страхов, потому что я тебя освобождаю. Я, как тот, кто разрушает смерть, принимаю тебя в качестве жертвы.
Она явно
