– Черт! – Оксана недовольно поджала губы и отодвинула от себя тарелку. Есть расхотелось окончательно.
– Ну, это все пока не окончательно, – попытался успокоить ее Гриша. – Шелепов еще допускает вероятность ошибки. Он попросил какую-то свою знакомую собрать ему образцы запахов людей, часто общающихся с собаками, и вполне может оказаться так, что…
– Вот ведь мерзавка! – Хуварин аж вздрогнул от внезапного всплеска эмоций своей собеседницы.
– Э-э-э, извини?
– Я же Лариске по-хорошему, по-доброму объяснила, чтобы она не совала свой нос не в свое дело, а она вон что творит! – девушка сокрушенно покачала головой. – Я сегодня была у нее в клубе и, когда после одевалась, почувствовала ее запах на своей куртке, но решила, что она ее просто примеряла. Она ж всякие тряпки до помутнения рассудка любит. А она, выходит, там образцы запахов снимала. Ну что за люди, а!
– Не переживай так. Возможно, все обстоит не так плохо, как кажется, – попытался успокоить ее Гриша, – тем более, что у Шелепова, как я понял, по мере погружения в это дело энтузиазм только убывает. Он на свою голову лишних проблем обычно не ищет. Поиграется и забросит от греха подальше.
– Увы, я не могу себе позволить надеяться на «авось». Положение обязывает. А эта сладкая парочка уже начинает меня нервировать.
– Я понимаю, – Гриша задумчиво погладил бороду. – Следует ли мне, м-м-м, позаботиться об этой проблеме?
– Не надо, Я бы предпочла, чтобы контроль над ситуацией оставался в одних руках. Пусть Фазиль сам свои упущения исправляет, – тряхнула головой Оксана. – В следующий раз будет действовать внимательней и расторопней. Да и мне пора уже завязывать с излишней сентиментальностью…
Лариса поставила сумку на стол и выгребла из нее пригоршню запечатанных пакетиков с ватными палочками. Она и не ожидала, что образцов наберется так много. Даже после того, как она отобрала самые примечательные, на ее взгляд, пробы и оставила конверт с ними у Сергея на проходной, в ее сумке еще осталась изрядная куча пакетиков. Все-таки увлекающаяся она натура, что есть, то есть.
Даже досадно немного. Буквально накануне при встрече она едва Сережке глаза не выцарапала за ту историю с фотографиями, а не прошло и пары часов, как она уже рассовывала по карманам выданный им «инструментарий», состоявший из упаковки ватных палочек и пачки пакетиков. Нехотя, конечно, но все-таки… То ли он какими-то элементами гипноза пользуется, то ли у нее самой мозги атрофировались.
В дальнейшем все развивалось по накатанной колее. У Ларисы довольно часто выходило так, что работа, которая поначалу ничего, кроме раздражения не вызывала, по прошествии некоторого времени начинала ее увлекать. Ей становилось интересно докопаться до сути и сделать все так, чтобы потом результатом можно было бы вполне заслуженно гордиться.
Так случилось и на этот раз. Нет, чтобы разозлиться на Сережку как следует, по-взрослому. Или хотя бы обидеться, так нет! Ведь совершенно очевидно, что он лукавил, когда утверждал, что вся эта канитель с пробами не имеет ни малейшего отношения к тому убийству. Но она предпочла сделать вид, будто поверила, и два последних дня так и норовила по любому поводу заскочить в раздевалку, зажав в кулаке «пробоотборники».
Ну да ладно, что сделано, то сделано. Теперь надо бы разобраться с добычей, которой набралось изрядно. Будучи девушкой аккуратной и педантичной, Лариса старалась подписывать все образцы, но не всегда имелась возможность сделать это как следует. Те, что она отдала в конверте, были оформлены как полагается, но остальные тоже стоило подписать. Вдруг еще понадобятся. А потому она разложила пакетики на столе, заготовила скотч, нарезала бумажек и принялась за работу.
Дело уже близилось к завершению, когда неожиданно раздался звонок домофона. Чертыхнувшись, Лариса поднялась из-за стола и вышла в прихожую, гадая, кого это там нелегкая принесла.
– Привет, это Оксана, – послышавшийся в трубке голос заставил Ларису вздрогнуть. – У меня тут копии родословных с собой. Я проезжала мимо и решила тебе их забросить.
– О! Не стоило беспокоиться… Я… Можно ведь было… Э-э-э… ну, ладно, восьмой этаж.
– Сейчас буду.
Черт! Какое неудачное совпадение! Лариса опрометью бросилась обратно в комнату и, не разбираясь, сгребла свои труды в ящик стола. Если Оксана узнает, чем она тут занимается, то наверняка здорово расстроится. Она ведь при их последней встрече совершенно недвусмысленно дала понять, что от того дела с собакой в ночном клубе следует держаться подальше. А Лариса ее не послушалась.
Она покрутила головой по сторонам, соображая, не оставила ли на виду чего-нибудь лишнего… или личного. Вроде бы нет. Но предательская дрожь в ногах никак не унималась. Вот зараза! Чего же она испугалась? Ничего предосудительного или противозаконного Лариса не совершала, ни в чьи дела нос не совала. А образцы для Сережки… так никто не мог о них знать. Откуда?
Вот только в прошлый раз Оксана откуда-то все же узнала, что к Ларисе нагрянула полиция. И тогда она точно так же исключительно удачно «проезжала мимо». Ох, не к добру все это…
Открывая дверь, девушка постаралась успокоиться и напустить на себя беззаботный вид. Нельзя же, в самом деле, быть настолько мнительной! Вот уж воистину – на воре шапка горит!
– Привет! – Оксана вышла из лифта, держа в руке прозрачную пластиковую папку. – Ты спрашивала родословные нового помета – вот, я привезла тебе обещанные копии.
– О, господи! И охота тебе мотаться по городу из-за такого пустяка?!
– Да я тут неподалеку часто по делам бываю, так что мне несложно. Держи.
– Спасибо, – Лариса взяла папку и замешкалась, испытывая некоторую неловкость. Не отправлять же гостя восвояси прямо с порога. – Ну ты это, заходи, что ли. Раз уж поднялась.
В прихожей Оксана скинула туфли и прошла в гостиную, негромко шлепая босыми ногами. Она остановилась посередине комнаты, глядя на развешенные на стене фотографии.
– Ух ты! Немало у вас медалистов, оказывается.
– Да это все так, местечковые междусобойчики, – отмахнулась Лариса, – до серьезных конкурсов нам как пешком до Луны.
– Ну, не все сразу, – Оксана подошла ближе, чтобы получше рассмотреть подробности. – Сказала бы ты мне раньше, я бы могла помочь.
– Но твой питомник ведь больше служебными да сторожевыми собаками занимается.
– Да, но у меня же куча знакомых, у которых вполне могут найтись подходящие чистые линии. Ты только скажи.
– Хорошо… ладно, – отозвалась Лариса без особого энтузиазма.
Нет, предложение выглядело исключительно щедрым, о такой возможности она могла только мечтать, вот только… Ей не хотелось себе в этом признаваться, но все отравлял маленький и зловредный червячок зависти.
У Оксаны любая проблема решалась так легко! «Только скажи» – и все вопросы сняты, словно сами собой. Причем, никакого бахвальства или позерства в ее словах не было и в помине. Порой, действительно, хватало одного ее слова, чтобы заставить крутиться людей, являвшихся далеко не последними винтиками в машине государственной власти. Как быстро она давеча разобралась с зарвавшимися полицейскими! Один телефонный звонок – и только пятки засверкали!
Наблюдая за Оксаной, Лариса буквально физически ощущала стоящую за ней Власть. Она не знала, откуда происходят ее корни, а спросить не решалась, но одно было совершенно очевидно – Оксана вхожа в весьма высокие кабинеты, и вполне может позволить себе распахивать их двери ногой.
Но даже не это вызывало зависть Ларисы, а то, как свободно и непринужденно умудрялась Оксана при этом держаться. Она не накладывала на свое лицо слои грима в дорогих косметических кабинетах, не обвешивала себя золотыми побрякушками и модными сумочками от Louis Vuitton, не забиралась на высокие каблуки, чтобы свысока смотреть на окружающих и демонстративно цедить слова через губу.
Простое серое короткое платье, черный жакет, оттеняющий шапку соломенных волос (скорее всего, даже не крашеных), практичные удобные туфли – в ее гардеробе не было ничего броского или вызывающего, ни показухи, ни пафоса. Все и так прекрасно понимали, с кем имеют дело, и кто тут босс. Словно ее окружала невидимая аура, заставлявшая даже солидных уважаемых людей в ее присутствии запинаться и мямлить что-то нечленораздельное. Как Оксане удавалось добиваться такого эффекта – загадка.
В своих детских фантазиях Лариса, помнится, видела себя именно такой – гордой, уверенной и независимой. Но вот, она выросла, но, несмотря на то, что все перечисленные качества присутствовали в ее характере в полном объеме, рядом с Оксаной она по-прежнему ощущала себя маленькой девочкой с картины Брюллова «Всадница», восхищенно таращащейся на свою старшую сестру.
– Неплохой урожай, – заключила Оксана, окинув взглядом всю фотогалерею.
– Спасибо, – спохватившись, Лариса прекратила нервно грызть ноготь и спрятала руки за спину.
– Да, кстати, насчет фотографий… после того случая к тебе больше никто не наведывался?
– Нет, все тихо. Здорово ты их тогда шуганула.
– Нечего было совать нос не в свое дело, – хмыкнула Оксана. – А свою часть уговора ты выполнила?
– Да, я удалила все письма и стерла файлы. У меня ничего не осталось.
– К тебе никто больше с какими-нибудь вопросами или просьбами на эту тему не обращался?
– Нет.
– Точно? – Оксана чуть повернула голову, словно прислушиваясь к тому, что говорит Лариса, а та, к собственному ужасу, вдруг почувствовала, что начинает обильно потеть. В том, как Оксана говорила, в интонациях ее голоса присутствовало что-то давящее, что-то парализующее, от чего кожа покрывалась мурашками.
– Ну, я рассказала Сережке, что у меня из-за него были неприятности, и чтобы он меня своими проблемами больше не грузил. Мы даже поругались немного. Больше ничего.
– Понятно, – Оксана вздохнула и медленно развернулась, присев на краешек стола. Ее левая рука при этом как бы невзначай легла на ручку ящика, куда Лариса сгребла все пробы. – Знаешь, когда работаешь с собаками и вообще с животными достаточно долго, то со временем неизбежно начинаешь при общении с людьми испытывать чувство какой-то… брезгливости что ли. Довольно неприятно, знаешь ли. Ведь звери, в отличие от человека, никогда не лгут.
Она выдвинула ящик и с издевательской неторопливостью поворошила пакетики. Ноги у Ларисы предательски подкосились, и она опустилась на диван.
– О, как! Тут даже я затесалась!
– Он… он сказал, что это нужно для настройки какого-то оборудования, – промямлила Лариса, – что это не имеет никакого отношения к тому… убийству.
– Ой, только не говори мне, что ты поверила в эту сказку! – ящик с резким стуком вернулся на место.
– Я же не знала, что…
– Лариса! – оборвала Оксана ее лепет. – Не надо корчить из себя маленькую девочку! Обо всем-то ты прекрасно догадывалась. Ты же понимала, что Сергей рассказывает тебе далеко не все, но предпочла закрыть на это глаза. Как будто того, о чем не знаешь, и не существует вовсе. Чертовки недальновидно и глупо!
– Но что это за история такая, о которой даже думать запрещается?! В чем дело?!
– Одна из тех историй, от которых стоит держаться подальше. Сергею предельно ясно дали это понять, но он не послушался. В результате твой друг ввязался в крайне опасную игру, да еще и тебя в нее втянул. Он, скорее всего, даже не догадывается, какому риску подвергает при этом вас обоих, но тебя-то я предупреждала. Мы здесь не в картишки играем, здесь нельзя просто так встать из-за стола и уйти, как будто ничего не случилось. Чем дальше забираешься, тем сложнее потом выпутываться. И в какой-то момент ты вдруг понимаешь, что обратной дороги уже нет. Точка невозврата пройдена. Коготок увяз. Только что.
– Но я не совершила ничего противозаконного!
– Закон здесь ни при чем. В эти края он не заглядывает, тут правят бал другие… правила, которым на него наплевать.
– То есть… это ты подослала ко мне тех полицейских! – осенила Ларису внезапная догадка.
– Боже упаси! – фыркнула Оксана. – Я никогда не пользуюсь услугами подобных недоумков.
Она сняла жакет и повесила его на спинку стула, аккуратно разгладив несколько складочек, потом сняла и положила на стол наручные часы. Лариса как завороженная, не отрываясь, следила за ее движениями, от которых веяло какой-то леденящей жутью. Словно это пыточных дел мастер педантично раскладывал свои сверкающие хромированные инструменты.
Покончив с приготовлениями, Оксана выпрямилась и вышла в центр комнаты.
– Я же предупреждала тебя, – повторила она, громко хрустнув переплетенными пальцами, – что, если ты не угомонишься, за тобой снова придут.
– Ты и те… убийцы из клуба, – прошептала Лариса севшим голосом, – вы из одной шайки, верно? Ты – одна из них!
– Ну что ты! – лицо Оксаны расплылось в недоброй ухмылке. – Я гораздо, гораздо хуже…
Запущенную болезнь лечить всегда сложней и дольше. Но еще хуже, ежели пациент дополнительно занимался самолечением, доведя в итоге дело чуть ли не до палаты интенсивной терапии. И тут, чтобы вытащить его с Того Света, могут потребоваться напряженные усилия множества специалистов и помощь сложнейшей медицинской техники. Тогда как в самом начале истории курс лечения вполне мог ограничиться парой уколов…
Присев на корточки, Фазиль вытащил из-под дивана небольшой чемоданчик и открыл его. После той кипучей и бездарной самодеятельности, которую развил Арсений, недуг зашел настолько далеко, что для предотвращения еще более тяжелых последствий требовалась незамедлительная ампутация. В противном случае развившаяся гангрена способна утащить за собой в могилу весь организм, убить вообще всех.
Фазиль полагал себя кем-то вроде хирурга, но, как и любой другой опытный врач, он всегда старался до последнего воздерживаться от радикальных методов, предпочитая более аккуратный и щадящий подход. Ему бы никогда не пришло в голову назвать себя художником, но некоторые примеры его «работ» в полной мере заслуживали того, чтобы красоваться в собрании престижной галереи, пусть и довольно специфической.
Ведь существует масса способов заставить людей делать то, что тебе от них требуется, или благополучно забыть «лишнюю» информацию. Причем многие методы воздействуют на цель настолько деликатно, что конкретный человек даже не заподозрит, что им манипулируют.
Фазиль небезосновательно гордился своим послужным списком, в котором факты применения насилия были крайне редки, ну а покойники появлялись и вовсе только в самых исключительных случаях. Любой подобный инцидент он воспринимал как провал и несмываемое пятно на своей репутации. За годы войны в Чечне он оборвал немало чужих жизней и более не горел желанием пополнять этот перечень. Последующий опыт научил его, что чем незаметней ты действуешь, тем меньше шансов досадно проколоться, да и получаемый эффект оказывается куда более долгосрочным.
Однако та ситуация, что сложилась сегодня вокруг истории в «Вишневой аллее», требовала действовать быстро, и времени на поиск изящных решений уже не оставалось. Придется ампутировать.
Тем не менее, даже исполняя такого рода поручения, Фазиль придерживался самых высоких стандартов, дабы минимизировать возможные негативные последствия. Сердечный приступ, внезапный инсульт, неудачно подвернувшаяся нога – результаты его работы всегда выглядели максимально естественно и достоверно.
– Ну, это все пока не окончательно, – попытался успокоить ее Гриша. – Шелепов еще допускает вероятность ошибки. Он попросил какую-то свою знакомую собрать ему образцы запахов людей, часто общающихся с собаками, и вполне может оказаться так, что…
– Вот ведь мерзавка! – Хуварин аж вздрогнул от внезапного всплеска эмоций своей собеседницы.
– Э-э-э, извини?
– Я же Лариске по-хорошему, по-доброму объяснила, чтобы она не совала свой нос не в свое дело, а она вон что творит! – девушка сокрушенно покачала головой. – Я сегодня была у нее в клубе и, когда после одевалась, почувствовала ее запах на своей куртке, но решила, что она ее просто примеряла. Она ж всякие тряпки до помутнения рассудка любит. А она, выходит, там образцы запахов снимала. Ну что за люди, а!
– Не переживай так. Возможно, все обстоит не так плохо, как кажется, – попытался успокоить ее Гриша, – тем более, что у Шелепова, как я понял, по мере погружения в это дело энтузиазм только убывает. Он на свою голову лишних проблем обычно не ищет. Поиграется и забросит от греха подальше.
– Увы, я не могу себе позволить надеяться на «авось». Положение обязывает. А эта сладкая парочка уже начинает меня нервировать.
– Я понимаю, – Гриша задумчиво погладил бороду. – Следует ли мне, м-м-м, позаботиться об этой проблеме?
– Не надо, Я бы предпочла, чтобы контроль над ситуацией оставался в одних руках. Пусть Фазиль сам свои упущения исправляет, – тряхнула головой Оксана. – В следующий раз будет действовать внимательней и расторопней. Да и мне пора уже завязывать с излишней сентиментальностью…
Глава 11
Лариса поставила сумку на стол и выгребла из нее пригоршню запечатанных пакетиков с ватными палочками. Она и не ожидала, что образцов наберется так много. Даже после того, как она отобрала самые примечательные, на ее взгляд, пробы и оставила конверт с ними у Сергея на проходной, в ее сумке еще осталась изрядная куча пакетиков. Все-таки увлекающаяся она натура, что есть, то есть.
Даже досадно немного. Буквально накануне при встрече она едва Сережке глаза не выцарапала за ту историю с фотографиями, а не прошло и пары часов, как она уже рассовывала по карманам выданный им «инструментарий», состоявший из упаковки ватных палочек и пачки пакетиков. Нехотя, конечно, но все-таки… То ли он какими-то элементами гипноза пользуется, то ли у нее самой мозги атрофировались.
В дальнейшем все развивалось по накатанной колее. У Ларисы довольно часто выходило так, что работа, которая поначалу ничего, кроме раздражения не вызывала, по прошествии некоторого времени начинала ее увлекать. Ей становилось интересно докопаться до сути и сделать все так, чтобы потом результатом можно было бы вполне заслуженно гордиться.
Так случилось и на этот раз. Нет, чтобы разозлиться на Сережку как следует, по-взрослому. Или хотя бы обидеться, так нет! Ведь совершенно очевидно, что он лукавил, когда утверждал, что вся эта канитель с пробами не имеет ни малейшего отношения к тому убийству. Но она предпочла сделать вид, будто поверила, и два последних дня так и норовила по любому поводу заскочить в раздевалку, зажав в кулаке «пробоотборники».
Ну да ладно, что сделано, то сделано. Теперь надо бы разобраться с добычей, которой набралось изрядно. Будучи девушкой аккуратной и педантичной, Лариса старалась подписывать все образцы, но не всегда имелась возможность сделать это как следует. Те, что она отдала в конверте, были оформлены как полагается, но остальные тоже стоило подписать. Вдруг еще понадобятся. А потому она разложила пакетики на столе, заготовила скотч, нарезала бумажек и принялась за работу.
Дело уже близилось к завершению, когда неожиданно раздался звонок домофона. Чертыхнувшись, Лариса поднялась из-за стола и вышла в прихожую, гадая, кого это там нелегкая принесла.
– Привет, это Оксана, – послышавшийся в трубке голос заставил Ларису вздрогнуть. – У меня тут копии родословных с собой. Я проезжала мимо и решила тебе их забросить.
– О! Не стоило беспокоиться… Я… Можно ведь было… Э-э-э… ну, ладно, восьмой этаж.
– Сейчас буду.
Черт! Какое неудачное совпадение! Лариса опрометью бросилась обратно в комнату и, не разбираясь, сгребла свои труды в ящик стола. Если Оксана узнает, чем она тут занимается, то наверняка здорово расстроится. Она ведь при их последней встрече совершенно недвусмысленно дала понять, что от того дела с собакой в ночном клубе следует держаться подальше. А Лариса ее не послушалась.
Она покрутила головой по сторонам, соображая, не оставила ли на виду чего-нибудь лишнего… или личного. Вроде бы нет. Но предательская дрожь в ногах никак не унималась. Вот зараза! Чего же она испугалась? Ничего предосудительного или противозаконного Лариса не совершала, ни в чьи дела нос не совала. А образцы для Сережки… так никто не мог о них знать. Откуда?
Вот только в прошлый раз Оксана откуда-то все же узнала, что к Ларисе нагрянула полиция. И тогда она точно так же исключительно удачно «проезжала мимо». Ох, не к добру все это…
Открывая дверь, девушка постаралась успокоиться и напустить на себя беззаботный вид. Нельзя же, в самом деле, быть настолько мнительной! Вот уж воистину – на воре шапка горит!
– Привет! – Оксана вышла из лифта, держа в руке прозрачную пластиковую папку. – Ты спрашивала родословные нового помета – вот, я привезла тебе обещанные копии.
– О, господи! И охота тебе мотаться по городу из-за такого пустяка?!
– Да я тут неподалеку часто по делам бываю, так что мне несложно. Держи.
– Спасибо, – Лариса взяла папку и замешкалась, испытывая некоторую неловкость. Не отправлять же гостя восвояси прямо с порога. – Ну ты это, заходи, что ли. Раз уж поднялась.
В прихожей Оксана скинула туфли и прошла в гостиную, негромко шлепая босыми ногами. Она остановилась посередине комнаты, глядя на развешенные на стене фотографии.
– Ух ты! Немало у вас медалистов, оказывается.
– Да это все так, местечковые междусобойчики, – отмахнулась Лариса, – до серьезных конкурсов нам как пешком до Луны.
– Ну, не все сразу, – Оксана подошла ближе, чтобы получше рассмотреть подробности. – Сказала бы ты мне раньше, я бы могла помочь.
– Но твой питомник ведь больше служебными да сторожевыми собаками занимается.
– Да, но у меня же куча знакомых, у которых вполне могут найтись подходящие чистые линии. Ты только скажи.
– Хорошо… ладно, – отозвалась Лариса без особого энтузиазма.
Нет, предложение выглядело исключительно щедрым, о такой возможности она могла только мечтать, вот только… Ей не хотелось себе в этом признаваться, но все отравлял маленький и зловредный червячок зависти.
У Оксаны любая проблема решалась так легко! «Только скажи» – и все вопросы сняты, словно сами собой. Причем, никакого бахвальства или позерства в ее словах не было и в помине. Порой, действительно, хватало одного ее слова, чтобы заставить крутиться людей, являвшихся далеко не последними винтиками в машине государственной власти. Как быстро она давеча разобралась с зарвавшимися полицейскими! Один телефонный звонок – и только пятки засверкали!
Наблюдая за Оксаной, Лариса буквально физически ощущала стоящую за ней Власть. Она не знала, откуда происходят ее корни, а спросить не решалась, но одно было совершенно очевидно – Оксана вхожа в весьма высокие кабинеты, и вполне может позволить себе распахивать их двери ногой.
Но даже не это вызывало зависть Ларисы, а то, как свободно и непринужденно умудрялась Оксана при этом держаться. Она не накладывала на свое лицо слои грима в дорогих косметических кабинетах, не обвешивала себя золотыми побрякушками и модными сумочками от Louis Vuitton, не забиралась на высокие каблуки, чтобы свысока смотреть на окружающих и демонстративно цедить слова через губу.
Простое серое короткое платье, черный жакет, оттеняющий шапку соломенных волос (скорее всего, даже не крашеных), практичные удобные туфли – в ее гардеробе не было ничего броского или вызывающего, ни показухи, ни пафоса. Все и так прекрасно понимали, с кем имеют дело, и кто тут босс. Словно ее окружала невидимая аура, заставлявшая даже солидных уважаемых людей в ее присутствии запинаться и мямлить что-то нечленораздельное. Как Оксане удавалось добиваться такого эффекта – загадка.
В своих детских фантазиях Лариса, помнится, видела себя именно такой – гордой, уверенной и независимой. Но вот, она выросла, но, несмотря на то, что все перечисленные качества присутствовали в ее характере в полном объеме, рядом с Оксаной она по-прежнему ощущала себя маленькой девочкой с картины Брюллова «Всадница», восхищенно таращащейся на свою старшую сестру.
– Неплохой урожай, – заключила Оксана, окинув взглядом всю фотогалерею.
– Спасибо, – спохватившись, Лариса прекратила нервно грызть ноготь и спрятала руки за спину.
– Да, кстати, насчет фотографий… после того случая к тебе больше никто не наведывался?
– Нет, все тихо. Здорово ты их тогда шуганула.
– Нечего было совать нос не в свое дело, – хмыкнула Оксана. – А свою часть уговора ты выполнила?
– Да, я удалила все письма и стерла файлы. У меня ничего не осталось.
– К тебе никто больше с какими-нибудь вопросами или просьбами на эту тему не обращался?
– Нет.
– Точно? – Оксана чуть повернула голову, словно прислушиваясь к тому, что говорит Лариса, а та, к собственному ужасу, вдруг почувствовала, что начинает обильно потеть. В том, как Оксана говорила, в интонациях ее голоса присутствовало что-то давящее, что-то парализующее, от чего кожа покрывалась мурашками.
– Ну, я рассказала Сережке, что у меня из-за него были неприятности, и чтобы он меня своими проблемами больше не грузил. Мы даже поругались немного. Больше ничего.
– Понятно, – Оксана вздохнула и медленно развернулась, присев на краешек стола. Ее левая рука при этом как бы невзначай легла на ручку ящика, куда Лариса сгребла все пробы. – Знаешь, когда работаешь с собаками и вообще с животными достаточно долго, то со временем неизбежно начинаешь при общении с людьми испытывать чувство какой-то… брезгливости что ли. Довольно неприятно, знаешь ли. Ведь звери, в отличие от человека, никогда не лгут.
Она выдвинула ящик и с издевательской неторопливостью поворошила пакетики. Ноги у Ларисы предательски подкосились, и она опустилась на диван.
– О, как! Тут даже я затесалась!
– Он… он сказал, что это нужно для настройки какого-то оборудования, – промямлила Лариса, – что это не имеет никакого отношения к тому… убийству.
– Ой, только не говори мне, что ты поверила в эту сказку! – ящик с резким стуком вернулся на место.
– Я же не знала, что…
– Лариса! – оборвала Оксана ее лепет. – Не надо корчить из себя маленькую девочку! Обо всем-то ты прекрасно догадывалась. Ты же понимала, что Сергей рассказывает тебе далеко не все, но предпочла закрыть на это глаза. Как будто того, о чем не знаешь, и не существует вовсе. Чертовки недальновидно и глупо!
– Но что это за история такая, о которой даже думать запрещается?! В чем дело?!
– Одна из тех историй, от которых стоит держаться подальше. Сергею предельно ясно дали это понять, но он не послушался. В результате твой друг ввязался в крайне опасную игру, да еще и тебя в нее втянул. Он, скорее всего, даже не догадывается, какому риску подвергает при этом вас обоих, но тебя-то я предупреждала. Мы здесь не в картишки играем, здесь нельзя просто так встать из-за стола и уйти, как будто ничего не случилось. Чем дальше забираешься, тем сложнее потом выпутываться. И в какой-то момент ты вдруг понимаешь, что обратной дороги уже нет. Точка невозврата пройдена. Коготок увяз. Только что.
– Но я не совершила ничего противозаконного!
– Закон здесь ни при чем. В эти края он не заглядывает, тут правят бал другие… правила, которым на него наплевать.
– То есть… это ты подослала ко мне тех полицейских! – осенила Ларису внезапная догадка.
– Боже упаси! – фыркнула Оксана. – Я никогда не пользуюсь услугами подобных недоумков.
Она сняла жакет и повесила его на спинку стула, аккуратно разгладив несколько складочек, потом сняла и положила на стол наручные часы. Лариса как завороженная, не отрываясь, следила за ее движениями, от которых веяло какой-то леденящей жутью. Словно это пыточных дел мастер педантично раскладывал свои сверкающие хромированные инструменты.
Покончив с приготовлениями, Оксана выпрямилась и вышла в центр комнаты.
– Я же предупреждала тебя, – повторила она, громко хрустнув переплетенными пальцами, – что, если ты не угомонишься, за тобой снова придут.
– Ты и те… убийцы из клуба, – прошептала Лариса севшим голосом, – вы из одной шайки, верно? Ты – одна из них!
– Ну что ты! – лицо Оксаны расплылось в недоброй ухмылке. – Я гораздо, гораздо хуже…
Глава 12
Запущенную болезнь лечить всегда сложней и дольше. Но еще хуже, ежели пациент дополнительно занимался самолечением, доведя в итоге дело чуть ли не до палаты интенсивной терапии. И тут, чтобы вытащить его с Того Света, могут потребоваться напряженные усилия множества специалистов и помощь сложнейшей медицинской техники. Тогда как в самом начале истории курс лечения вполне мог ограничиться парой уколов…
Присев на корточки, Фазиль вытащил из-под дивана небольшой чемоданчик и открыл его. После той кипучей и бездарной самодеятельности, которую развил Арсений, недуг зашел настолько далеко, что для предотвращения еще более тяжелых последствий требовалась незамедлительная ампутация. В противном случае развившаяся гангрена способна утащить за собой в могилу весь организм, убить вообще всех.
Фазиль полагал себя кем-то вроде хирурга, но, как и любой другой опытный врач, он всегда старался до последнего воздерживаться от радикальных методов, предпочитая более аккуратный и щадящий подход. Ему бы никогда не пришло в голову назвать себя художником, но некоторые примеры его «работ» в полной мере заслуживали того, чтобы красоваться в собрании престижной галереи, пусть и довольно специфической.
Ведь существует масса способов заставить людей делать то, что тебе от них требуется, или благополучно забыть «лишнюю» информацию. Причем многие методы воздействуют на цель настолько деликатно, что конкретный человек даже не заподозрит, что им манипулируют.
Фазиль небезосновательно гордился своим послужным списком, в котором факты применения насилия были крайне редки, ну а покойники появлялись и вовсе только в самых исключительных случаях. Любой подобный инцидент он воспринимал как провал и несмываемое пятно на своей репутации. За годы войны в Чечне он оборвал немало чужих жизней и более не горел желанием пополнять этот перечень. Последующий опыт научил его, что чем незаметней ты действуешь, тем меньше шансов досадно проколоться, да и получаемый эффект оказывается куда более долгосрочным.
Однако та ситуация, что сложилась сегодня вокруг истории в «Вишневой аллее», требовала действовать быстро, и времени на поиск изящных решений уже не оставалось. Придется ампутировать.
Тем не менее, даже исполняя такого рода поручения, Фазиль придерживался самых высоких стандартов, дабы минимизировать возможные негативные последствия. Сердечный приступ, внезапный инсульт, неудачно подвернувшаяся нога – результаты его работы всегда выглядели максимально естественно и достоверно.
