-Ладно, ладно, но насчет доступа к буру ему придется договариваться с Гильгамешем, - старик недобро ухмыльнулся, - любопытное будет зрелище.
-Боря! – резко осадил его Гершин, - пожалуйста, без травматизма, хорошо? Объясни Яну ситуацию, и пусть он не кривляется.
-Я попробую, - Борис отключил связь и обернулся ко мне, - слышь, юнга, тебе опять работы привалило.
-А причем здесь я? – не успевшая еще окончательно проснуться голова соображала туговато.
-Ты же наш штатный экскурсовод, вот и будешь пасти нашего очередного дорого гостя. Проследишь, чтобы он там чего-нибудь не открутил ненароком.
-Да кто он такой-то?
-Большая научная шишка. Известный астрофизик, профессор или что-то в этом роде, - лицо капитана сморщилось в презрительной гримасе, - не может спокойно пройти мимо возможности покопаться во внутренностях дохлой звезды, некрофил чертов.
-Ну и пусть копается, не жалко, - пожал я плечами, - но почему, в самом деле, он не может нанять себе персональную буровую?
-Правила безопасности запрещают иметь на орбите более одной активной портальной буровой платформы. Не важно, добывающей или исследовательской. Так что придется ему воспользоваться нашим порталом, а Гильгамешу это ох как не понравится! Не любит он допускать посторонних в свое хозяйство, - Борис поднялся из кресла, - могут возникнуть определенные проблемы, которые надо решить, и решить быстро. Наш профессор прибывает уже завтра. Так что займись.
-Что-то меня не воодушевляет роль гонца, принесшего Гильгамешу дурные вести. А вдруг он мне голову оторвет?
-Тогда я лишу его квартальной премии.
-К тому моменту мне уже будет все равно.
-Зато ты будешь отмщен, и мстя моя будет ужасна. Пусть это тебя утешает. Пошли завтракать.
К счастью, Борис не стал подвергать мою шею излишнему риску и сам объявил о прибытии очередного гостя и о том, что от нас потребуется. Гильгамеш, естественно, особого восторга не высказал, но и возмущаться сильно не стал, а только насупился и угрюмо уткнулся в свою тарелку. Но к нашему с Борисом удивлению, на эту новость неожиданно бурно и эмоционально отреагировал Жан.
-Кто!? Слепнев!? – чуть ли не взвизгнул он, - Господи Иисусе! Только этого пижона мне тут недоставало!
-Да вы, оказывается, знакомы? – капитан заинтересовано наклонил голову, - ну-ка, ну-ка, докладывай по всей форме.
-Нечего тут докладывать, - Жан недовольно сложил руки на груди и состроил такую нахмуренную физиономию, что чем-то стал смахивать на сильно исхудавшую копию Гильгамеша, - этот болван начисто лишен даже зачатков такта и чувства меры. Если он узнает, что у тебя в семье кто-то умер, и предстоят похороны, то обязательно напросится, чтобы на поминках нажраться в хлам и травить потом сальные анекдоты. На дух его не переношу.
-Чем же он так тебя допек? В твои кастрюльки лез, что ли?
-Пытался, - повар презрительно фыркнул, отчего стал снова похож на лошадь, - но все больше в личную жизнь. Вот ты представь - приходит он, скажем, в наш ресторан и громко, на весь зал осведомляется: «ну как, Жан, удалось тебе вчера ту девчонку трахнуть?»
-Какую еще девчонку?
-Я просто пример привел. Абстрактный.
-Ну да, понятно. Абстрактный, - согласно закивал Борис, - но не пугайся ты так, он ведь не к тебе прилетает. Его интересует только шарик, на котором мы сидим. Посидит немного в будке у Гильгамеша, а потом отвалит восвояси. Наш юнга за ним проследит.
-Songe-creux! – Жан невесело усмехнулся, - даже не надейся. Этот проныра тут во все щели свой нос засунет, попомни мое слово.
Как ни прискорбно, но в конечном итоге наш повар оказался абсолютно прав. Визит Георгия Слепнева на нашу драгу отпечатался в моей памяти ярким и невероятно шумным пятном. Рослый, подтянутый, постоянно улыбающийся и ни на секунду не закрывающий рта, он больше походил не на серьезного ученого, а на политика, общающегося со своим электоратом в канун выборов. Выглядел Слепнев лет на сорок, что было несколько необычно, учитывая его ученую степень и солидный послужной список, а вел он себя - ни дать ни взять подвыпивший студент-второкурсник.
Подобно длинноногим девушкам, комментирующим прогноз погоды в программе новостей, он умудрялся широко улыбаться, даже когда говорил. Почти каждую свою реплику профессор заканчивал смехом, и смехом же встречал реплики собеседника, выслушивая их с удивленно вскинутыми тонкими черными бровями. В результате у меня неизменно складывалось впечатление, будто я говорю исключительно чушь и ерунду, над которой грех не посмеяться. Позже, когда я пытался восстановить в памяти его облик, в моей памяти всплывала исключительно его сияющая снисходительная улыбка в обрамлении тоненькой бледной каемочки из всего остального.
После отбытия нашего шумного визитера я так и не смог внятно сформулировать свое к нему отношение. Да, он мне не нравился, но вот что именно было тому причиной, четкому определению не поддавалось. Если разобрать его личность, так сказать, на составляющие, то ничего отталкивающего в нем не обнаруживалось, но неприятие не исчезало. Возможно, причина крылась в том, что он был практически моим полным антиподом – веселый, общительный и успешный, но мысль о том, что в основе моей антипатии лежит элементарная зависть, делала меня в собственных глазах еще более ущербным, и круг замыкался. Точно так же в школе простые ученики ненавидят отличников только за то, что те постоянно маячат у них перед глазами живым укором. В общем, общение с профессором вымотало меня так, словно я целый день разгружал мешки с цементом.
Пока мы плыли по коридору от шлюза до поста управления буровым порталом, где работал Гильгамеш, Слепнев успел вытрясти из меня историю моего детства, отрочества и юности, а также то, как я попал на «Берту». И это при том, что весь путь составлял метров двадцать от силы. Одетый в новенький, с иголочки светло-серый комбинезон с эмблемой Академии Наук на груди, аккуратно подстриженный и гладко выбритый, он замечательно оттенял мою помятость и затрапезность. Кому такое понравится? Даже его темная шевелюра демонстрировала свое превосходство, вызывающе игнорируя царящую на причальном уровне невесомость и сохраняя безупречно причесанный вид. Наверняка тут дело не обошлось без лака для волос, а мужчины, которые им пользуются, автоматически попадают у меня в разряд не совсем нормальных.
Мы впорхнули в каморку к Гильгамешу, и Слепнев незамедлительно высказал о ней свое прямолинейно-уничижающее мнение:
-Э-э-э, как тут у вас все запущено!
При этом он всем своим видом давал понять, что соглашается находиться здесь исключительно во имя науки. Он даже как-то съежился, чтобы ненароком чего-нибудь не коснуться и не испачкаться. Гильгамеш оттолкнулся от терминала, разворачиваясь нам навстречу, и наш гость не удержался от очередного комментария:
-Ого! Ну и здоровы? же Вы, батенька!
Он подплыл поближе, словно намеревался осмотреть техника со всех сторон как какой-нибудь музейный экспонат, но Гильгамеш при его приближении подвинулся в сторону, чтобы оказаться между терминалом и профессором. Тот остановился, ухватившись за один из поручней, и попытался, вытянув шею, заглянуть здоровяку за спину.
-Так-так, - протянул Слепнев, - на чем работаем?
-АМТ-504, - буркнул Гильгамеш.
-Экий антиквариат! Все давно уже на семисотую серию перешли! – в воздухе повисла выжидательная пауза, но техник воздержался от каких-либо комментариев.
-Ну и ладно! Как-нибудь управимся с тем, что есть, - Слепнев все же сумел прошмыгнуть мимо него к терминалу и по-хозяйски оседлал табурет, - ну и где тут у него выключатель?
Смотреть на Гильгамеша было одновременно и больно и страшно. Он грозно нависал над ничего не подозревающим профессором и чем-то смахивал на Везувий, недобро косящийся на копошащиеся у его подножия Помпеи. В его взгляде читалась самая настоящая ревность, словно пальцы Слепнева не плясали по терминалу буровой установки, а ласкали его возлюбленную.
-Я буду в реакторной, - прохрипел он, отрывисто кивнул мне на прощание и буквально пулей вылетел в коридор, а я облегченно вздохнул. Кровопролития удалось избежать. А Слепнев даже не заметил исчезновения техника, продолжая возиться с нашей буровой установкой и что-то бормоча себе под нос.
-Хм, неплохо, неплохо, - заключил он, наконец, - я боялся худшего, но эта старушка пребывает в удивительно добром здравии.
Он обернулся и только сейчас заметил, что нас осталось только двое.
-А где этот, как его… Геракл?
-Не Геракл, а Гильгамеш, - поправил я.
-Гильгамеш!? – профессор заливисто расхохотался, но увидев, что я его не поддержал, умолк и вопросительно на меня посмотрел.
-А вообще, нашего техника зовут Ян, - закончил я свою мысль.
-Передай ему мое почтение. Я давно не видел портального бура в столь отличном состоянии. У вас классный техник! - и он снова рассмеялся, чем смазал все позитивное впечатление от своих слов.
-Я передам, - чем больше веселился Слепнев, тем тоскливей становилось у меня на душе.
-Ну ладно, я тут поколдую маленько, а ты можешь быть свободен. Обратную дорогу я и сам найду.
-Если не возражаете, я посижу тут, рядышком, посмотрю, - я подплыл ближе и закрепился на втором табурете.
-Да с чего мне возражать? – еще один заряд смеха, - сиди, смотри на здоровье, если больше заняться нечем.
-У меня есть приказ, в соответствии с которым Вы – мое основное занятие на сегодня, - я обреченно пожал плечами, - да и просто любопытно.
-Ты что, мой надсмотрщик?
-Экскурсовод.
Черт! Смех Слепнева вызывал у меня почти такую же болезненную реакцию, какую у некоторых людей вызывает скрип мела по доске. А он умудрялся находить повод для веселья во всем, что я говорил. Что же мне теперь – рыбой молчать? Так он и над этим расхохочется.
-Что ж, смотри, коли любопытно, - он снова отвернулся к терминалу, - хотя это первый на моей памяти случай, когда кто-то из обслуживающего персонала интересуется наукой. Впрочем… ты же еще студент, верно?
-Угу.
-У вашей братии интересы обычно ограничиваются девчонками и пивом.
-Здесь, на «Берте», нет ни того ни другого, - тьфу! Я опять забыл, что в присутствии профессора с шутками следует быть осторожней. Мне даже захотелось заткнуть уши.
-Ну, я постараюсь, насколько смогу, скомпенсировать тебе эту недостачу, - у Слепнева от смеха аж слезы на глазах проступили, - если что будет непонятно – спрашивай, не стесняйся.
Он открыл свою объемистую сумку и начал доставать из нее различную аппаратуру, подключая ее к портам терминала и развешивая в воздухе вокруг себя. Я разжился полезным наблюдением – когда наш неугомонный гость был занят делом, он не трепался. Его движения были лаконичными и четкими, он явно хорошо знал свое дело, что не очень-то вязалось с тем, как он вел себя еще пару минут назад. У меня даже сложилось впечатление, что в Слепневе странным образом уживались два совершенно разных человека. Один был молчаливым профессионалом, доктором наук, ученым с мировым именем и автором нескольких популярных книг по астрономии и космологии, в том числе пары детских, а второй являлся бесшабашным гулякой и балагуром без страха, упрека и угрызений совести. Причем переключение между этими двумя личинами происходило молниеносно и без какого-либо предупреждения.
-Ну что, пошли ноль искать? – неожиданно спросил он меня, и я даже растерялся.
-Чего-чего?
-Будем потихоньку заборный портал опускать, пока не нащупаем границу атмосферы – это будет у нас нулевой уровень. В дальнейшем глубина забора отсчитывается именно отсюда. Понятно?
-Да-да, вполне, - доброжелательность Слепнева выглядела столь неожиданной, что я боялся ее спугнуть, - но только…
-Что? – он выжидающе на меня посмотрел и даже убрал руки от терминала.
-Насчет границы атмосферы, - заговорил я, осторожно подбирая слова, - это, все-таки, понятие довольно растяжимое. Как можно точно сказать, где именно она проходит?
-Ты, брат, не забывай, что мы сейчас не дома, и под нами не обычная планета, а мертвая звезда. Тут все по-другому. Атмосфера тут почти из чистого гелия, и она очень тонкая – несколько сот метров, не больше. Так что граница у нее достаточно четкая, и мы ее сейчас поймаем, - Слепнев кивнул на экран, где красовался обруч портала, и снова коснулся веньеров, - вот, смотри.
-Я ничего не вижу, - изображение портала на экране ничуть не изменилось, хоть я и таращил на него глаза изо всех сил.
-Водород пошел, самый верхний слой атмосферы, - профессор указал на колонки цифр, - глазами ты ничего и не увидишь, хотя если сменить диапазон на инфракрасный…
Он потыкал пальцем в клавиатуру, и картинка мигнула, ярко освещенный обруч померк, сменившись еле различимым контуром, зато в самом его центре стало видно тонкую светящуюся струйку, возникавшую словно из ниоткуда и устремляющуюся в пустоту.
-Вот он, горяченький.
-Теперь вижу, - кивнул я, - что дальше?
-Дальше все просто – запускаем систему на постепенное погружение, и она нам рисует карту распределения химических элементов по глубинам.
-Так Гильгамеш это уже делал. Зачем тратить время, если можно…
-Ха! Гильгамеш! – Слепнев отрывисто хохотнул, - что он делал-то? Искал, на какой глубине угольный пласт начинается? И только?
-М-м-м, не могу точно сказать.
-Зато я могу. Ваше оборудование все равно ничего большего сделать не позволяет. А у меня задача совсем другого масштаба, - он указал на свой планшет, закрепленный за одним из резиновых жгутов на стене, - и я использую спектральный анализатор, установленный на моем корабле. А он на пару-тройку знаков точнее вашего будет. Мне же важен не только химический состав, но и изотопный, да и распределение температур имеет значение. Так что придется сканировать весь ваш шарик по новой.
-И что даст нам ковыряние в остывшем звездном трупе?
-Ха-ха! «В трупе!» - Слепнев смахнул очередную слезу, - что даст? Лучшее понимание внутреннего устройства и эволюции звезд. Еще один пятачок в копилку знаний человечества.
-Так от живых звезд толку, наверное, больше было бы.
-А ты попробуй к ней подобраться сначала! Там же тысячи, десятки тысяч градусов, да и электромагнитные поля такой силы, что никакой портал не устоит – тут же дестабилизируется и схлопывается. Так что за живыми звездами мы только со стороны наблюдать можем, да еще зонды забрасывать.
-Как же зонды такие температуры выдерживают?
-От них требуется продержаться лишь несколько секунд, пока идет сбор данных, а потом они прямо внутри своего кокона, который к этому времени уже начинает плавиться, открывают портал и выныривают обратно.
-Ишь ты! – я аж присвистнул, - занятно.
-Ты что, о таймдайвинге никогда не слышал? - удивился Слепнев, - люди из этой технологии уже вид экстремального спорта сделали, а ты и знать не знаешь?
-Не знаю, - честно признался я, - чужими безумствами никогда особо не интересовался. А что это такое?
-Пф-ф-ф! Если и есть на свете что-нибудь более безумное, то мне о таком неведомо, - профессор развернулся ко мне, чтобы консоль не мешала ему жестикулировать, - берется маленький одноместный кораблик, засовывается в защитный кокон, а потом зашвыривается под бок нейтронной звезде или даже черной дырке. Он делает вокруг нее пол-витка, а потом выпрыгивает обратно. На борту устанавливают высокоточные часы, и после возвращения смотрят, на сколько они отстали. У кого отставание больше – тот и победил.
-Боря! – резко осадил его Гершин, - пожалуйста, без травматизма, хорошо? Объясни Яну ситуацию, и пусть он не кривляется.
-Я попробую, - Борис отключил связь и обернулся ко мне, - слышь, юнга, тебе опять работы привалило.
-А причем здесь я? – не успевшая еще окончательно проснуться голова соображала туговато.
-Ты же наш штатный экскурсовод, вот и будешь пасти нашего очередного дорого гостя. Проследишь, чтобы он там чего-нибудь не открутил ненароком.
-Да кто он такой-то?
-Большая научная шишка. Известный астрофизик, профессор или что-то в этом роде, - лицо капитана сморщилось в презрительной гримасе, - не может спокойно пройти мимо возможности покопаться во внутренностях дохлой звезды, некрофил чертов.
-Ну и пусть копается, не жалко, - пожал я плечами, - но почему, в самом деле, он не может нанять себе персональную буровую?
-Правила безопасности запрещают иметь на орбите более одной активной портальной буровой платформы. Не важно, добывающей или исследовательской. Так что придется ему воспользоваться нашим порталом, а Гильгамешу это ох как не понравится! Не любит он допускать посторонних в свое хозяйство, - Борис поднялся из кресла, - могут возникнуть определенные проблемы, которые надо решить, и решить быстро. Наш профессор прибывает уже завтра. Так что займись.
-Что-то меня не воодушевляет роль гонца, принесшего Гильгамешу дурные вести. А вдруг он мне голову оторвет?
-Тогда я лишу его квартальной премии.
-К тому моменту мне уже будет все равно.
-Зато ты будешь отмщен, и мстя моя будет ужасна. Пусть это тебя утешает. Пошли завтракать.
К счастью, Борис не стал подвергать мою шею излишнему риску и сам объявил о прибытии очередного гостя и о том, что от нас потребуется. Гильгамеш, естественно, особого восторга не высказал, но и возмущаться сильно не стал, а только насупился и угрюмо уткнулся в свою тарелку. Но к нашему с Борисом удивлению, на эту новость неожиданно бурно и эмоционально отреагировал Жан.
-Кто!? Слепнев!? – чуть ли не взвизгнул он, - Господи Иисусе! Только этого пижона мне тут недоставало!
-Да вы, оказывается, знакомы? – капитан заинтересовано наклонил голову, - ну-ка, ну-ка, докладывай по всей форме.
-Нечего тут докладывать, - Жан недовольно сложил руки на груди и состроил такую нахмуренную физиономию, что чем-то стал смахивать на сильно исхудавшую копию Гильгамеша, - этот болван начисто лишен даже зачатков такта и чувства меры. Если он узнает, что у тебя в семье кто-то умер, и предстоят похороны, то обязательно напросится, чтобы на поминках нажраться в хлам и травить потом сальные анекдоты. На дух его не переношу.
-Чем же он так тебя допек? В твои кастрюльки лез, что ли?
-Пытался, - повар презрительно фыркнул, отчего стал снова похож на лошадь, - но все больше в личную жизнь. Вот ты представь - приходит он, скажем, в наш ресторан и громко, на весь зал осведомляется: «ну как, Жан, удалось тебе вчера ту девчонку трахнуть?»
-Какую еще девчонку?
-Я просто пример привел. Абстрактный.
-Ну да, понятно. Абстрактный, - согласно закивал Борис, - но не пугайся ты так, он ведь не к тебе прилетает. Его интересует только шарик, на котором мы сидим. Посидит немного в будке у Гильгамеша, а потом отвалит восвояси. Наш юнга за ним проследит.
-Songe-creux! – Жан невесело усмехнулся, - даже не надейся. Этот проныра тут во все щели свой нос засунет, попомни мое слово.
Как ни прискорбно, но в конечном итоге наш повар оказался абсолютно прав. Визит Георгия Слепнева на нашу драгу отпечатался в моей памяти ярким и невероятно шумным пятном. Рослый, подтянутый, постоянно улыбающийся и ни на секунду не закрывающий рта, он больше походил не на серьезного ученого, а на политика, общающегося со своим электоратом в канун выборов. Выглядел Слепнев лет на сорок, что было несколько необычно, учитывая его ученую степень и солидный послужной список, а вел он себя - ни дать ни взять подвыпивший студент-второкурсник.
Подобно длинноногим девушкам, комментирующим прогноз погоды в программе новостей, он умудрялся широко улыбаться, даже когда говорил. Почти каждую свою реплику профессор заканчивал смехом, и смехом же встречал реплики собеседника, выслушивая их с удивленно вскинутыми тонкими черными бровями. В результате у меня неизменно складывалось впечатление, будто я говорю исключительно чушь и ерунду, над которой грех не посмеяться. Позже, когда я пытался восстановить в памяти его облик, в моей памяти всплывала исключительно его сияющая снисходительная улыбка в обрамлении тоненькой бледной каемочки из всего остального.
После отбытия нашего шумного визитера я так и не смог внятно сформулировать свое к нему отношение. Да, он мне не нравился, но вот что именно было тому причиной, четкому определению не поддавалось. Если разобрать его личность, так сказать, на составляющие, то ничего отталкивающего в нем не обнаруживалось, но неприятие не исчезало. Возможно, причина крылась в том, что он был практически моим полным антиподом – веселый, общительный и успешный, но мысль о том, что в основе моей антипатии лежит элементарная зависть, делала меня в собственных глазах еще более ущербным, и круг замыкался. Точно так же в школе простые ученики ненавидят отличников только за то, что те постоянно маячат у них перед глазами живым укором. В общем, общение с профессором вымотало меня так, словно я целый день разгружал мешки с цементом.
Пока мы плыли по коридору от шлюза до поста управления буровым порталом, где работал Гильгамеш, Слепнев успел вытрясти из меня историю моего детства, отрочества и юности, а также то, как я попал на «Берту». И это при том, что весь путь составлял метров двадцать от силы. Одетый в новенький, с иголочки светло-серый комбинезон с эмблемой Академии Наук на груди, аккуратно подстриженный и гладко выбритый, он замечательно оттенял мою помятость и затрапезность. Кому такое понравится? Даже его темная шевелюра демонстрировала свое превосходство, вызывающе игнорируя царящую на причальном уровне невесомость и сохраняя безупречно причесанный вид. Наверняка тут дело не обошлось без лака для волос, а мужчины, которые им пользуются, автоматически попадают у меня в разряд не совсем нормальных.
Мы впорхнули в каморку к Гильгамешу, и Слепнев незамедлительно высказал о ней свое прямолинейно-уничижающее мнение:
-Э-э-э, как тут у вас все запущено!
При этом он всем своим видом давал понять, что соглашается находиться здесь исключительно во имя науки. Он даже как-то съежился, чтобы ненароком чего-нибудь не коснуться и не испачкаться. Гильгамеш оттолкнулся от терминала, разворачиваясь нам навстречу, и наш гость не удержался от очередного комментария:
-Ого! Ну и здоровы? же Вы, батенька!
Он подплыл поближе, словно намеревался осмотреть техника со всех сторон как какой-нибудь музейный экспонат, но Гильгамеш при его приближении подвинулся в сторону, чтобы оказаться между терминалом и профессором. Тот остановился, ухватившись за один из поручней, и попытался, вытянув шею, заглянуть здоровяку за спину.
-Так-так, - протянул Слепнев, - на чем работаем?
-АМТ-504, - буркнул Гильгамеш.
-Экий антиквариат! Все давно уже на семисотую серию перешли! – в воздухе повисла выжидательная пауза, но техник воздержался от каких-либо комментариев.
-Ну и ладно! Как-нибудь управимся с тем, что есть, - Слепнев все же сумел прошмыгнуть мимо него к терминалу и по-хозяйски оседлал табурет, - ну и где тут у него выключатель?
Смотреть на Гильгамеша было одновременно и больно и страшно. Он грозно нависал над ничего не подозревающим профессором и чем-то смахивал на Везувий, недобро косящийся на копошащиеся у его подножия Помпеи. В его взгляде читалась самая настоящая ревность, словно пальцы Слепнева не плясали по терминалу буровой установки, а ласкали его возлюбленную.
-Я буду в реакторной, - прохрипел он, отрывисто кивнул мне на прощание и буквально пулей вылетел в коридор, а я облегченно вздохнул. Кровопролития удалось избежать. А Слепнев даже не заметил исчезновения техника, продолжая возиться с нашей буровой установкой и что-то бормоча себе под нос.
-Хм, неплохо, неплохо, - заключил он, наконец, - я боялся худшего, но эта старушка пребывает в удивительно добром здравии.
Он обернулся и только сейчас заметил, что нас осталось только двое.
-А где этот, как его… Геракл?
-Не Геракл, а Гильгамеш, - поправил я.
-Гильгамеш!? – профессор заливисто расхохотался, но увидев, что я его не поддержал, умолк и вопросительно на меня посмотрел.
-А вообще, нашего техника зовут Ян, - закончил я свою мысль.
-Передай ему мое почтение. Я давно не видел портального бура в столь отличном состоянии. У вас классный техник! - и он снова рассмеялся, чем смазал все позитивное впечатление от своих слов.
-Я передам, - чем больше веселился Слепнев, тем тоскливей становилось у меня на душе.
-Ну ладно, я тут поколдую маленько, а ты можешь быть свободен. Обратную дорогу я и сам найду.
-Если не возражаете, я посижу тут, рядышком, посмотрю, - я подплыл ближе и закрепился на втором табурете.
-Да с чего мне возражать? – еще один заряд смеха, - сиди, смотри на здоровье, если больше заняться нечем.
-У меня есть приказ, в соответствии с которым Вы – мое основное занятие на сегодня, - я обреченно пожал плечами, - да и просто любопытно.
-Ты что, мой надсмотрщик?
-Экскурсовод.
Черт! Смех Слепнева вызывал у меня почти такую же болезненную реакцию, какую у некоторых людей вызывает скрип мела по доске. А он умудрялся находить повод для веселья во всем, что я говорил. Что же мне теперь – рыбой молчать? Так он и над этим расхохочется.
-Что ж, смотри, коли любопытно, - он снова отвернулся к терминалу, - хотя это первый на моей памяти случай, когда кто-то из обслуживающего персонала интересуется наукой. Впрочем… ты же еще студент, верно?
-Угу.
-У вашей братии интересы обычно ограничиваются девчонками и пивом.
-Здесь, на «Берте», нет ни того ни другого, - тьфу! Я опять забыл, что в присутствии профессора с шутками следует быть осторожней. Мне даже захотелось заткнуть уши.
-Ну, я постараюсь, насколько смогу, скомпенсировать тебе эту недостачу, - у Слепнева от смеха аж слезы на глазах проступили, - если что будет непонятно – спрашивай, не стесняйся.
Он открыл свою объемистую сумку и начал доставать из нее различную аппаратуру, подключая ее к портам терминала и развешивая в воздухе вокруг себя. Я разжился полезным наблюдением – когда наш неугомонный гость был занят делом, он не трепался. Его движения были лаконичными и четкими, он явно хорошо знал свое дело, что не очень-то вязалось с тем, как он вел себя еще пару минут назад. У меня даже сложилось впечатление, что в Слепневе странным образом уживались два совершенно разных человека. Один был молчаливым профессионалом, доктором наук, ученым с мировым именем и автором нескольких популярных книг по астрономии и космологии, в том числе пары детских, а второй являлся бесшабашным гулякой и балагуром без страха, упрека и угрызений совести. Причем переключение между этими двумя личинами происходило молниеносно и без какого-либо предупреждения.
Глава 8
-Ну что, пошли ноль искать? – неожиданно спросил он меня, и я даже растерялся.
-Чего-чего?
-Будем потихоньку заборный портал опускать, пока не нащупаем границу атмосферы – это будет у нас нулевой уровень. В дальнейшем глубина забора отсчитывается именно отсюда. Понятно?
-Да-да, вполне, - доброжелательность Слепнева выглядела столь неожиданной, что я боялся ее спугнуть, - но только…
-Что? – он выжидающе на меня посмотрел и даже убрал руки от терминала.
-Насчет границы атмосферы, - заговорил я, осторожно подбирая слова, - это, все-таки, понятие довольно растяжимое. Как можно точно сказать, где именно она проходит?
-Ты, брат, не забывай, что мы сейчас не дома, и под нами не обычная планета, а мертвая звезда. Тут все по-другому. Атмосфера тут почти из чистого гелия, и она очень тонкая – несколько сот метров, не больше. Так что граница у нее достаточно четкая, и мы ее сейчас поймаем, - Слепнев кивнул на экран, где красовался обруч портала, и снова коснулся веньеров, - вот, смотри.
-Я ничего не вижу, - изображение портала на экране ничуть не изменилось, хоть я и таращил на него глаза изо всех сил.
-Водород пошел, самый верхний слой атмосферы, - профессор указал на колонки цифр, - глазами ты ничего и не увидишь, хотя если сменить диапазон на инфракрасный…
Он потыкал пальцем в клавиатуру, и картинка мигнула, ярко освещенный обруч померк, сменившись еле различимым контуром, зато в самом его центре стало видно тонкую светящуюся струйку, возникавшую словно из ниоткуда и устремляющуюся в пустоту.
-Вот он, горяченький.
-Теперь вижу, - кивнул я, - что дальше?
-Дальше все просто – запускаем систему на постепенное погружение, и она нам рисует карту распределения химических элементов по глубинам.
-Так Гильгамеш это уже делал. Зачем тратить время, если можно…
-Ха! Гильгамеш! – Слепнев отрывисто хохотнул, - что он делал-то? Искал, на какой глубине угольный пласт начинается? И только?
-М-м-м, не могу точно сказать.
-Зато я могу. Ваше оборудование все равно ничего большего сделать не позволяет. А у меня задача совсем другого масштаба, - он указал на свой планшет, закрепленный за одним из резиновых жгутов на стене, - и я использую спектральный анализатор, установленный на моем корабле. А он на пару-тройку знаков точнее вашего будет. Мне же важен не только химический состав, но и изотопный, да и распределение температур имеет значение. Так что придется сканировать весь ваш шарик по новой.
-И что даст нам ковыряние в остывшем звездном трупе?
-Ха-ха! «В трупе!» - Слепнев смахнул очередную слезу, - что даст? Лучшее понимание внутреннего устройства и эволюции звезд. Еще один пятачок в копилку знаний человечества.
-Так от живых звезд толку, наверное, больше было бы.
-А ты попробуй к ней подобраться сначала! Там же тысячи, десятки тысяч градусов, да и электромагнитные поля такой силы, что никакой портал не устоит – тут же дестабилизируется и схлопывается. Так что за живыми звездами мы только со стороны наблюдать можем, да еще зонды забрасывать.
-Как же зонды такие температуры выдерживают?
-От них требуется продержаться лишь несколько секунд, пока идет сбор данных, а потом они прямо внутри своего кокона, который к этому времени уже начинает плавиться, открывают портал и выныривают обратно.
-Ишь ты! – я аж присвистнул, - занятно.
-Ты что, о таймдайвинге никогда не слышал? - удивился Слепнев, - люди из этой технологии уже вид экстремального спорта сделали, а ты и знать не знаешь?
-Не знаю, - честно признался я, - чужими безумствами никогда особо не интересовался. А что это такое?
-Пф-ф-ф! Если и есть на свете что-нибудь более безумное, то мне о таком неведомо, - профессор развернулся ко мне, чтобы консоль не мешала ему жестикулировать, - берется маленький одноместный кораблик, засовывается в защитный кокон, а потом зашвыривается под бок нейтронной звезде или даже черной дырке. Он делает вокруг нее пол-витка, а потом выпрыгивает обратно. На борту устанавливают высокоточные часы, и после возвращения смотрят, на сколько они отстали. У кого отставание больше – тот и победил.
