Она наверняка уже знает о ее прибытии в город. Когда и это послание было готово, Катрина отдала письма Пьетро, наказав отправить их прямо с утра, что тот и сделал.
На следующий день из резиденции Ариччи прибыл слуга с вежливым приглашением на ужин, который состоится через пару недель. И Катрина за эти недели не раз порадовалась, что вечер должен состояться не раньше: она получила расстройство желудка, непривычная к местной еде и едва успела поправиться к назначенной дате.
В первых числах сентября, в условленный день, она, одетая в свое лучшее платье, в сопровождении строгой донны Мауры подъехала ко входу в столичную резиденцию Ариччи: большой особняк располагавшийся так близко к императорскому замку, что стены его было видно из окон столовой.
Вышколенный слуга встретил гостей, принял их легкие летние плащи и шляпки и провел их в столовую, в которой уже было много людей. Донна Маура и Катрина подошли к хозяйке дома и официально представились.
Катрина склонилась в вежливом полупоклоне и сказала:
- Добрый вечер, донна Ариччи. Благодарю за ваше приглашение.
Кэприсия вежливо улыбнулась, внимательно глядя на девушку, и попросила, чтобы она еще раз подошла после ужина.
Управляющий провел Катрину и тетушку к сервированным для них местам в середине стола и пододвинул ее стул. Девушка за ужином ела мало, и почти не разговаривала. За столом собрались аристократы из многих именитых домов, преимущественно ситариканцы, и Катрина отчаянно робела в таком обществе. Ее ослепил блеск драгоценностей, которые носили дамы. Ослепило и убранство зала: голубые стены гостиной были украшены полотнами живописцев в золоченых рамах, а на столе сверкал хрусталь и серебряные приборы. Но все это затмевала хозяйка ужина, гордо носившая ярко-алые шелка с глубоким вырезом, подходящие к ее белой коже и роскошным черным волосам, украшенным рубинами и бриллиантами.
Катрина посмотрела, кто ей попался в соседи: одной стороны от нее был пожилой господин, а с другой тетушка. Катрина дружелюбно улыбалась и помогала им, как того требовало ее строгое воспитание, передавая старшим то солонку, то блюдо с фруктами.
Хозяйка дома, сидя во главе стола, вела непринужденную беседу, и время от времени бросала внимательные взгляды на новенькую девочку. Ее отец в письме, которое пришло месяц назад, выразил робкую надежду, что Кэприсия Ариччи сможет представить его дочь к императорскому двору. Как правая рука Игнациуса, входящего в императорский совет и как наследница высокого дома она может это сделать, но только если сочтет нужным.
После ужина, когда одна часть гостей разъехалась, а другая переместилась небольшой зал с фортепиано, чтобы послушать игру одной юной девицы, Кэприсия подошла к Катрине, скромно сидящей в углу со своей теткой. Та после сытного ужина клевала носом в соседнем кресле.
Хозяйка дома мягко улыбнулась и протянула руку девушке:
- Синьорина Катрина, прошу, пройдитесь со мной по парку немного. Нам есть что обсудить.
Катрина взялась за руку и быстро поднялась:
- Разумеется, леди Кэприсия, я к вашим услугам в любое время!
Они вышли из высоких дверей в сад, который был похож на привычные Катрине сады Ситарики: жасмин свободно раскинул свои ветви рядом с кустом шиповника, а на каменной круглой клумбе пышно цвели осенние цветы и нашлось даже несколько небольших оливковых деревьев.
Донна Ариччи неспешно пошла по дорожкам, мощеным цветными плоскими камнями. Катрина последовала за ней.
Девушка огляделась, улыбнулась и непосредственно заметила:
- Здесь так же уютно, как дома.
Кэприсия улыбнулась в ответ:
- Я тоже скучаю по Коста-ди-Тира, но мой долг служить Ситарике здесь. И мне ничего другого не оставалось, как привезти частичку родины с собой. Если желаете, мы можем вместе сходить на воскресную службу в Обитель, а затем приедем сюда, чтобы поухаживать немного за садом и выпить кофе.
- Ну конечно! - Воскликнула Катрина. - Почту за величайшую честь, если вы позволите мне бывать здесь хоть иногда, донна Кэприсия. - Она вздохнула. - Я и не думала, что буду скучать по таким обычным вещам, как сады и деревья, но здесь все такое… другое. И по родителям я тоже очень скучаю. - Призналась девушка.
- И это я понимаю как никто другой. Ваш отец, несомненно, достойный человек, синьорина Катрина. Он написал мне вежливое и сдержанное письмо, но я чувствую в каждой написанной строке, как он переживает за вас. - Кэприсия тепло улыбнулась и взяла девушку под руку. - Как после такого мне не помочь его прелестному цветку не сгинуть в столичном болоте?
- Вы слишком добры, донна Кэприсия. - Катрина заволновалась. - Но меня и правда немного пугает столица. Мне все здесь пока так непривычно…
- Это очень правильно, синьорина Катрина. - Заметила Кэприсия, и у девушки холодок пробежал по спине.
- Правильно?
Кэприсия остановилась и посмотрела девушке в глаза:
- Синьорина Цинатти, давайте, я скажу прямо. Здесь, в столице, все будут улыбаться вам, но доверять можно едва ли десятку людей, и все они из хорошо знакомых мне домов нашей родины. И лучшее, что вы можете здесь делать - опасаться. При дворе императора и в столице становится все больше соттарцев с тех пор, как Илар Федерхен стал маршалом. Скажите, моя дорогая Катрина, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку, если в том будет нужда?
Девушка, впервые осознавшая, насколько она близко очутилась к императорскому двору, не задумываясь выпалила:
- Донна Кэприсия, я клянусь вам сердцем моей горячо любимой матушки, что верность Ситарике и ее сынам для дома Цинатти не пустой звук.
Хозяйка дома довольно улыбнулась и погладила девушку по щеке:
- Восхитительно. Тогда я прошу вас довериться мне. Давайте продолжим нашу беседу в воскресенье, после службы. Думаю, что у меня будут для вас хорошие новости, а сейчас нам пора возвращаться к другим гостям.
В тот вечер Катрина вернулась домой за полночь и долго ворочалась в кровати, слишком впечатленная своей беседой с ослепительной наследницей дома Ариччи. На следующий день она решила не посылать весточку отцу сразу, а дождаться воскресенья, так как чувствовала, что “хорошие новости”, которые упомянула донна Ариччи, должны точно порадовать отца и матушку.
В воскресенье Катрина надела свое самое скромное и опрятное платье из светлого хлопка и отправилась в сопровождении Джозетты в центральный храм на полуденную службу так, как они условились с донной Кэприсией.
Войдя в зал через большие двери, Катрина замерла, завороженная зрелищем. Она много раз была в Тире, гуляла среди дворцов с воздушными колоннами, будто парящими над водой, но Обитель Лучей была совсем другой. На немыслимую высоту в главном зале вздымались тонкие белые колонны, украшенные орнаментом плюща. На каждом листочке сверкали капли росы, вырезанные из горного стекла. День был погожий и солнце заливало зал светом через прозрачные витражи в крыше.
За возвышением, на котором стоял трон Верховной жрицы Aethel’Nathim (Прим.авт.: в переводе с эльфийского - Средоточие Лучей) со спинкой из больших кристаллов горного хрусталя, на всю высоту зала был выполнен витраж, изображающий Инаат, выходящую из волн в Первое Сошествие.
Этот собор был вершиной гения эльфийского архитектора, который прибыл в столицу после заключения Лортимерского мира после кровопролитной северной войны восемь веков назад. Строительство стало одним из подарков эльфов королевствам людей. Три десятка лет собор возводили лучшие строители империи по эльфийским схемам, стекольщики собирали витражи, а скульпторы и резчики вытачивали белые колонны и вырезали на них листок к листку.
Сейчас Катрина благоговейно смотрела на витраж. Джозетта, служанка, тоже застыла, осеняя себя знаками добродетели. Наконец она тронула хозяйку за рукав, они мешали пройти другим прихожанам.
Кэприсия Ариччи уже была в храме. Она поджидала Катрину и, увидев девушку стоящую в дверях с широко раскрытыми глазами, искренне восхищенную убранством собора, она улыбнулась. Кэприсия много размышляла после ужина во вторник. Девочка Цинатти очень хороша собой: копна роскошных волос чернее воронова крыла, большие, ясные лазурные глаза, и чистая шелковая кожа. К тому же принадлежит к старинному и благородному дому, хоть и небогатому. Кажется, она и вправду светлое дитя Ситарики. Остается только надеяться, что ничего не сорвется и императорская семья сможет посетить ее резиденцию с визитом. И все пройдет как задумывается.
Наследница Ариччи помахала рукой Катрине, чтобы та подошла. Девушка с готовностью приблизилась:
- Добрый день, донна Кэприсия!
- И вправду, сегодня замечательный день. Вижу, вас впечатлила Обитель, моя дорогая.
Катрина смутилась и кивнула:
- Я ничего подобного раньше не видела. Здесь так много света, что я, кажется, на минуту забыла как дышать.
Кэприсия мелодично рассмеялась:
- Не переживайте, почти все, кто попадает сюда в первый раз так себя чувствует. Ваша покорная слуга не стала исключением. Сядьте со мной, прошу. У меня есть для вас новости.
Девушка присела рядом на скамью и вопросительно уставилась на Кэприсию.
Та тем временем продолжила:
- В следующем месяце в резиденции состоится большой прием в честь моего тридцатого дня рождения. Я хочу, чтобы вы непременно пришли, синьорина Катрина. - Она немного помолчала и добавила. - На приеме будет семья императора и я намерена вас им представить.
Глаза Катрины увеличились и она до боли в пальцах сжала в руках веер, мечтая, чтобы это не был сон.
- Вы ведь не шутите, донна Кэприсия?
- Нет, моя дорогая Катрина. Могу я вас так называть?
Девушка кивнула, а женщина продолжила:
- Крепитесь духом, ведь после этого вам придется бывать при дворе постоянно, а это развлечение сомнительного сорта, особенно, когда на приемах бывают соттарцы. Но я верю, моя дорогая, что мы с вами еще утрем им всем нос. Правда?
Катрина широко улыбнулась:
- Непременно, донна Кэприсия.
В этот момент боковая дверь открылась и в залитый светом зал вошла Верховная жрица, величественная женщина в преклонных летах.
Откуда-то сверху зазвучал хор высоких голосов и прихожане умолкли. Служба началась, но, пожалуй, впервые в жизни Катрина Цинатти не обращала на нее внимания, поглощенная радостным волнением. Быть представленной ко двору - сестры умрут от зависти на месте, а матушка точно расплачется и станет благодарить Инаат, когда получит ее письмо.
Кэприсия Ариччи стояла на вершине парадной лестницы своей резиденции, встречая гостей. Она улыбалась и принимала комплименты, смеялась и тепло приветствовала тех, кто пришел поздравить ее с днем рождения. А также мастерски скрывала волнение, ожидая семью императора. Наконец в холле появился их глашатай и зычным голосом провозгласил прибытие светлейшей четы с наследником. Гости мгновенно заволновались, зашумели и расступились так, что в центре большого холла стало пусто.
Кэприсия поспешила ко входу: негоже императору идти к хозяйке дома, хоть у нее и праздник сегодня.
- Ваше величество, добро пожаловать! - Кэприсия присела в реверансе. - Моя императрица, мой принц! Вы не представляете, как я польщена, что вы нашли время посетить мой скромный праздник!
Император улыбнулся:
- Не нужно скромничать, леди Кэприсия! Как мы могли пропустить день рождения главной помощницы Игнациуса? Надеюсь вы припасли для старика бутылочку белого из Коста-ди-Тира?
Хозяйка рассмеялась:
- Вы же знаете, для вас у меня всегда заготовлено что-нибудь особенное!
Императрица Коррена взяла Кэприсию за руку и расцеловала ее в обе щеки. Женщины были хорошими подругами. Хозяйка особняка заулыбалась пуще прежнего и провела императорскую чету в столовую, усадив на места во главе стола. Приказав, чтобы управляющий предоставил им закуски, шампанское и все что они попросят, она вернулась в холл встречать других гостей.
Гости потихоньку подтягивались, и Кэприсия для каждого находила улыбку, пока в дверях не появился мужчина сорока пяти лет, одетый в темный камзол с тонкой серебряной вышивкой и высоким воротником стойкой. Лицо его по самые глаза было скрыто шелковым шейным платком. Соттарец. Стоило ему появиться, как в холле вновь притихли разговоры, а гости расступились. Улыбка сползла с лица хозяйки дома.
Кэприсия на мгновение застыла, взирая на того, кому отправила приглашение лишь для того, чтобы соблюсти приличия. Она отправила такие письма всем представителям высоких домов, что были в столице, уверенная что соттарцы проигнорируют ее прием, как делали это десятки раз до этого. Отношения между главными домами Ситарики, Ариччи, и Соттара, Ван дер Гееленами, ухудшались много лет подряд, с тех самых пор, как император помолвил своего трехлетнего сына Аласторна с младшей дочерью Йориса Ван дер Геелена - Лисель.
В холле стало очень тихо, все наблюдали за новым гостем.
Илар Федерхен, маршал императорской армии, или Илар Тысяча Глаз, как некоторые осмеливались звать его за спиной осторожным шепотом, тяжело оперся на трость и, хромая, направился к лестнице, на которой стояла Кэприсия.
Она быстро взяла себя в руки. Лучезарно улыбнувшись, женщина спустилась к нему навстречу и протянула руку для поцелуя:
- Маршал Федерхен, какой приятный сюрприз!
Тот невозмутимо приложился к белой ручке не снимая платка и заметил:
- Отчего бы мне не приехать? Я получил такое вежливое приглашение. Надеюсь, для меня найдется местечко за столом, леди Кэприсия?
- Ну разумеется, маршал! - Она взяла его под руку. - Вы ведь не против сесть рядом со мной и нашим императором.
- Почту за честь, леди Кэприсия. - Мужчина улыбнулся под платком и острый его взгляд на мгновение смягчился.
Узнав про неожиданную перестановку за столом, управляющий Кэприсии поседел на полголовы, пока быстро придумывал, как рассадить гостей за столом так, чтобы никто не оскорбился. Впрочем, половина гостей была ситариканцами и оскорбилась одним лишь присутствием соттарца на празднике их донны.
Илар сел за стол и невозмутимо снял платок, явив миру старый шрам, рассекающий щеку. Вместе с нахмуренными черными бровями он делал его лицо зловеще ухмыляющимся. Красок добавлял его цепкий взгляд. Почти физически ощущалось то напряжение, что повисло в воздухе с появлением маршала. Разговоры за столом теперь велись вполголоса, то и дело на Илара бросались косые взгляды.
Катрина, тоже пришедшая на праздник, чувствовала это, хоть и не понимала, почему все так себя ведут. Она не знала ничего о черном маршале и с любопытством украдкой разглядывала его и императорскую чету, особенно наследника. Высокого, стройного юношу, вежливого и улыбчивого.
В середине ужина один из слуг склонился над Катриной с вопросом, не долить ли ей еще вина, и незаметно вложил в ладонь небольшую записку. Она сразу же спрятала бумагу в потайной карман платья, встала из-за стола и спросила у слуги, где находится уборная. Если ей так передали послание, то и прочесть его стоит в одиночестве.
На следующий день из резиденции Ариччи прибыл слуга с вежливым приглашением на ужин, который состоится через пару недель. И Катрина за эти недели не раз порадовалась, что вечер должен состояться не раньше: она получила расстройство желудка, непривычная к местной еде и едва успела поправиться к назначенной дате.
В первых числах сентября, в условленный день, она, одетая в свое лучшее платье, в сопровождении строгой донны Мауры подъехала ко входу в столичную резиденцию Ариччи: большой особняк располагавшийся так близко к императорскому замку, что стены его было видно из окон столовой.
Вышколенный слуга встретил гостей, принял их легкие летние плащи и шляпки и провел их в столовую, в которой уже было много людей. Донна Маура и Катрина подошли к хозяйке дома и официально представились.
Катрина склонилась в вежливом полупоклоне и сказала:
- Добрый вечер, донна Ариччи. Благодарю за ваше приглашение.
Кэприсия вежливо улыбнулась, внимательно глядя на девушку, и попросила, чтобы она еще раз подошла после ужина.
Управляющий провел Катрину и тетушку к сервированным для них местам в середине стола и пододвинул ее стул. Девушка за ужином ела мало, и почти не разговаривала. За столом собрались аристократы из многих именитых домов, преимущественно ситариканцы, и Катрина отчаянно робела в таком обществе. Ее ослепил блеск драгоценностей, которые носили дамы. Ослепило и убранство зала: голубые стены гостиной были украшены полотнами живописцев в золоченых рамах, а на столе сверкал хрусталь и серебряные приборы. Но все это затмевала хозяйка ужина, гордо носившая ярко-алые шелка с глубоким вырезом, подходящие к ее белой коже и роскошным черным волосам, украшенным рубинами и бриллиантами.
Катрина посмотрела, кто ей попался в соседи: одной стороны от нее был пожилой господин, а с другой тетушка. Катрина дружелюбно улыбалась и помогала им, как того требовало ее строгое воспитание, передавая старшим то солонку, то блюдо с фруктами.
Хозяйка дома, сидя во главе стола, вела непринужденную беседу, и время от времени бросала внимательные взгляды на новенькую девочку. Ее отец в письме, которое пришло месяц назад, выразил робкую надежду, что Кэприсия Ариччи сможет представить его дочь к императорскому двору. Как правая рука Игнациуса, входящего в императорский совет и как наследница высокого дома она может это сделать, но только если сочтет нужным.
После ужина, когда одна часть гостей разъехалась, а другая переместилась небольшой зал с фортепиано, чтобы послушать игру одной юной девицы, Кэприсия подошла к Катрине, скромно сидящей в углу со своей теткой. Та после сытного ужина клевала носом в соседнем кресле.
Хозяйка дома мягко улыбнулась и протянула руку девушке:
- Синьорина Катрина, прошу, пройдитесь со мной по парку немного. Нам есть что обсудить.
Катрина взялась за руку и быстро поднялась:
- Разумеется, леди Кэприсия, я к вашим услугам в любое время!
Они вышли из высоких дверей в сад, который был похож на привычные Катрине сады Ситарики: жасмин свободно раскинул свои ветви рядом с кустом шиповника, а на каменной круглой клумбе пышно цвели осенние цветы и нашлось даже несколько небольших оливковых деревьев.
Донна Ариччи неспешно пошла по дорожкам, мощеным цветными плоскими камнями. Катрина последовала за ней.
Девушка огляделась, улыбнулась и непосредственно заметила:
- Здесь так же уютно, как дома.
Кэприсия улыбнулась в ответ:
- Я тоже скучаю по Коста-ди-Тира, но мой долг служить Ситарике здесь. И мне ничего другого не оставалось, как привезти частичку родины с собой. Если желаете, мы можем вместе сходить на воскресную службу в Обитель, а затем приедем сюда, чтобы поухаживать немного за садом и выпить кофе.
- Ну конечно! - Воскликнула Катрина. - Почту за величайшую честь, если вы позволите мне бывать здесь хоть иногда, донна Кэприсия. - Она вздохнула. - Я и не думала, что буду скучать по таким обычным вещам, как сады и деревья, но здесь все такое… другое. И по родителям я тоже очень скучаю. - Призналась девушка.
- И это я понимаю как никто другой. Ваш отец, несомненно, достойный человек, синьорина Катрина. Он написал мне вежливое и сдержанное письмо, но я чувствую в каждой написанной строке, как он переживает за вас. - Кэприсия тепло улыбнулась и взяла девушку под руку. - Как после такого мне не помочь его прелестному цветку не сгинуть в столичном болоте?
- Вы слишком добры, донна Кэприсия. - Катрина заволновалась. - Но меня и правда немного пугает столица. Мне все здесь пока так непривычно…
- Это очень правильно, синьорина Катрина. - Заметила Кэприсия, и у девушки холодок пробежал по спине.
- Правильно?
Кэприсия остановилась и посмотрела девушке в глаза:
- Синьорина Цинатти, давайте, я скажу прямо. Здесь, в столице, все будут улыбаться вам, но доверять можно едва ли десятку людей, и все они из хорошо знакомых мне домов нашей родины. И лучшее, что вы можете здесь делать - опасаться. При дворе императора и в столице становится все больше соттарцев с тех пор, как Илар Федерхен стал маршалом. Скажите, моя дорогая Катрина, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку, если в том будет нужда?
Девушка, впервые осознавшая, насколько она близко очутилась к императорскому двору, не задумываясь выпалила:
- Донна Кэприсия, я клянусь вам сердцем моей горячо любимой матушки, что верность Ситарике и ее сынам для дома Цинатти не пустой звук.
Хозяйка дома довольно улыбнулась и погладила девушку по щеке:
- Восхитительно. Тогда я прошу вас довериться мне. Давайте продолжим нашу беседу в воскресенье, после службы. Думаю, что у меня будут для вас хорошие новости, а сейчас нам пора возвращаться к другим гостям.
В тот вечер Катрина вернулась домой за полночь и долго ворочалась в кровати, слишком впечатленная своей беседой с ослепительной наследницей дома Ариччи. На следующий день она решила не посылать весточку отцу сразу, а дождаться воскресенья, так как чувствовала, что “хорошие новости”, которые упомянула донна Ариччи, должны точно порадовать отца и матушку.
В воскресенье Катрина надела свое самое скромное и опрятное платье из светлого хлопка и отправилась в сопровождении Джозетты в центральный храм на полуденную службу так, как они условились с донной Кэприсией.
Войдя в зал через большие двери, Катрина замерла, завороженная зрелищем. Она много раз была в Тире, гуляла среди дворцов с воздушными колоннами, будто парящими над водой, но Обитель Лучей была совсем другой. На немыслимую высоту в главном зале вздымались тонкие белые колонны, украшенные орнаментом плюща. На каждом листочке сверкали капли росы, вырезанные из горного стекла. День был погожий и солнце заливало зал светом через прозрачные витражи в крыше.
За возвышением, на котором стоял трон Верховной жрицы Aethel’Nathim (Прим.авт.: в переводе с эльфийского - Средоточие Лучей) со спинкой из больших кристаллов горного хрусталя, на всю высоту зала был выполнен витраж, изображающий Инаат, выходящую из волн в Первое Сошествие.
Этот собор был вершиной гения эльфийского архитектора, который прибыл в столицу после заключения Лортимерского мира после кровопролитной северной войны восемь веков назад. Строительство стало одним из подарков эльфов королевствам людей. Три десятка лет собор возводили лучшие строители империи по эльфийским схемам, стекольщики собирали витражи, а скульпторы и резчики вытачивали белые колонны и вырезали на них листок к листку.
Сейчас Катрина благоговейно смотрела на витраж. Джозетта, служанка, тоже застыла, осеняя себя знаками добродетели. Наконец она тронула хозяйку за рукав, они мешали пройти другим прихожанам.
Кэприсия Ариччи уже была в храме. Она поджидала Катрину и, увидев девушку стоящую в дверях с широко раскрытыми глазами, искренне восхищенную убранством собора, она улыбнулась. Кэприсия много размышляла после ужина во вторник. Девочка Цинатти очень хороша собой: копна роскошных волос чернее воронова крыла, большие, ясные лазурные глаза, и чистая шелковая кожа. К тому же принадлежит к старинному и благородному дому, хоть и небогатому. Кажется, она и вправду светлое дитя Ситарики. Остается только надеяться, что ничего не сорвется и императорская семья сможет посетить ее резиденцию с визитом. И все пройдет как задумывается.
Наследница Ариччи помахала рукой Катрине, чтобы та подошла. Девушка с готовностью приблизилась:
- Добрый день, донна Кэприсия!
- И вправду, сегодня замечательный день. Вижу, вас впечатлила Обитель, моя дорогая.
Катрина смутилась и кивнула:
- Я ничего подобного раньше не видела. Здесь так много света, что я, кажется, на минуту забыла как дышать.
Кэприсия мелодично рассмеялась:
- Не переживайте, почти все, кто попадает сюда в первый раз так себя чувствует. Ваша покорная слуга не стала исключением. Сядьте со мной, прошу. У меня есть для вас новости.
Девушка присела рядом на скамью и вопросительно уставилась на Кэприсию.
Та тем временем продолжила:
- В следующем месяце в резиденции состоится большой прием в честь моего тридцатого дня рождения. Я хочу, чтобы вы непременно пришли, синьорина Катрина. - Она немного помолчала и добавила. - На приеме будет семья императора и я намерена вас им представить.
Глаза Катрины увеличились и она до боли в пальцах сжала в руках веер, мечтая, чтобы это не был сон.
- Вы ведь не шутите, донна Кэприсия?
- Нет, моя дорогая Катрина. Могу я вас так называть?
Девушка кивнула, а женщина продолжила:
- Крепитесь духом, ведь после этого вам придется бывать при дворе постоянно, а это развлечение сомнительного сорта, особенно, когда на приемах бывают соттарцы. Но я верю, моя дорогая, что мы с вами еще утрем им всем нос. Правда?
Катрина широко улыбнулась:
- Непременно, донна Кэприсия.
В этот момент боковая дверь открылась и в залитый светом зал вошла Верховная жрица, величественная женщина в преклонных летах.
Откуда-то сверху зазвучал хор высоких голосов и прихожане умолкли. Служба началась, но, пожалуй, впервые в жизни Катрина Цинатти не обращала на нее внимания, поглощенная радостным волнением. Быть представленной ко двору - сестры умрут от зависти на месте, а матушка точно расплачется и станет благодарить Инаат, когда получит ее письмо.
Глава VII Наследник
Кэприсия Ариччи стояла на вершине парадной лестницы своей резиденции, встречая гостей. Она улыбалась и принимала комплименты, смеялась и тепло приветствовала тех, кто пришел поздравить ее с днем рождения. А также мастерски скрывала волнение, ожидая семью императора. Наконец в холле появился их глашатай и зычным голосом провозгласил прибытие светлейшей четы с наследником. Гости мгновенно заволновались, зашумели и расступились так, что в центре большого холла стало пусто.
Кэприсия поспешила ко входу: негоже императору идти к хозяйке дома, хоть у нее и праздник сегодня.
- Ваше величество, добро пожаловать! - Кэприсия присела в реверансе. - Моя императрица, мой принц! Вы не представляете, как я польщена, что вы нашли время посетить мой скромный праздник!
Император улыбнулся:
- Не нужно скромничать, леди Кэприсия! Как мы могли пропустить день рождения главной помощницы Игнациуса? Надеюсь вы припасли для старика бутылочку белого из Коста-ди-Тира?
Хозяйка рассмеялась:
- Вы же знаете, для вас у меня всегда заготовлено что-нибудь особенное!
Императрица Коррена взяла Кэприсию за руку и расцеловала ее в обе щеки. Женщины были хорошими подругами. Хозяйка особняка заулыбалась пуще прежнего и провела императорскую чету в столовую, усадив на места во главе стола. Приказав, чтобы управляющий предоставил им закуски, шампанское и все что они попросят, она вернулась в холл встречать других гостей.
Гости потихоньку подтягивались, и Кэприсия для каждого находила улыбку, пока в дверях не появился мужчина сорока пяти лет, одетый в темный камзол с тонкой серебряной вышивкой и высоким воротником стойкой. Лицо его по самые глаза было скрыто шелковым шейным платком. Соттарец. Стоило ему появиться, как в холле вновь притихли разговоры, а гости расступились. Улыбка сползла с лица хозяйки дома.
Кэприсия на мгновение застыла, взирая на того, кому отправила приглашение лишь для того, чтобы соблюсти приличия. Она отправила такие письма всем представителям высоких домов, что были в столице, уверенная что соттарцы проигнорируют ее прием, как делали это десятки раз до этого. Отношения между главными домами Ситарики, Ариччи, и Соттара, Ван дер Гееленами, ухудшались много лет подряд, с тех самых пор, как император помолвил своего трехлетнего сына Аласторна с младшей дочерью Йориса Ван дер Геелена - Лисель.
В холле стало очень тихо, все наблюдали за новым гостем.
Илар Федерхен, маршал императорской армии, или Илар Тысяча Глаз, как некоторые осмеливались звать его за спиной осторожным шепотом, тяжело оперся на трость и, хромая, направился к лестнице, на которой стояла Кэприсия.
Она быстро взяла себя в руки. Лучезарно улыбнувшись, женщина спустилась к нему навстречу и протянула руку для поцелуя:
- Маршал Федерхен, какой приятный сюрприз!
Тот невозмутимо приложился к белой ручке не снимая платка и заметил:
- Отчего бы мне не приехать? Я получил такое вежливое приглашение. Надеюсь, для меня найдется местечко за столом, леди Кэприсия?
- Ну разумеется, маршал! - Она взяла его под руку. - Вы ведь не против сесть рядом со мной и нашим императором.
- Почту за честь, леди Кэприсия. - Мужчина улыбнулся под платком и острый его взгляд на мгновение смягчился.
Узнав про неожиданную перестановку за столом, управляющий Кэприсии поседел на полголовы, пока быстро придумывал, как рассадить гостей за столом так, чтобы никто не оскорбился. Впрочем, половина гостей была ситариканцами и оскорбилась одним лишь присутствием соттарца на празднике их донны.
Илар сел за стол и невозмутимо снял платок, явив миру старый шрам, рассекающий щеку. Вместе с нахмуренными черными бровями он делал его лицо зловеще ухмыляющимся. Красок добавлял его цепкий взгляд. Почти физически ощущалось то напряжение, что повисло в воздухе с появлением маршала. Разговоры за столом теперь велись вполголоса, то и дело на Илара бросались косые взгляды.
Катрина, тоже пришедшая на праздник, чувствовала это, хоть и не понимала, почему все так себя ведут. Она не знала ничего о черном маршале и с любопытством украдкой разглядывала его и императорскую чету, особенно наследника. Высокого, стройного юношу, вежливого и улыбчивого.
В середине ужина один из слуг склонился над Катриной с вопросом, не долить ли ей еще вина, и незаметно вложил в ладонь небольшую записку. Она сразу же спрятала бумагу в потайной карман платья, встала из-за стола и спросила у слуги, где находится уборная. Если ей так передали послание, то и прочесть его стоит в одиночестве.
