Она еще разок хлестнула хворостиной беса и процедила:
– Назови мне свое Имя!
Бес недовольно застрекотал, и демонстративно отвернулся, но Аланис была тоже не лыком шита – она хлестнула беса по спине, подняла руку, будто собралась начертать благословение и рявкнула:
– Да сгинет племя твое в священном пламени Богини: твое Имя!
– Аззрахе! – панически взвизгнул бес и недовольно оскалился: он понимал, что сейчас произойдет – его заставят клясться в верной службе пожизненно собственным Именем. Так оно и случилось: маленькая противная девка взяла с него клятву и, слава шестой преисподней, отправила его на все четыре стороны до поры до времени.
Когда бес исчез и удушливое сияние Круга призыва спало Аланис наконец вышла из некоторого оцепенения и начала задумчиво стирать линии на полу. Удавшийся призыв демона – опасная штука. Как же ей теперь быть? Закрыть книгу и никогда больше не возвращаться к теме демонов? Или, быть может изучить их еще лучше?
Несколько недель, до самого ноября она не притрагивалась к книгам. Она хорошенько завернула и спрятала их под одну из досок деревянного пола в своей комнате. Дочь священника ходила такая бледная, задумчивая и подавленная, что отец в один из дней пришел с мятным чаем и вопросом, не больна ли она. Аланис сказалась простывшей и отец вместе с тетушкой Аннель немедленно окружили ее заботой.
Наконец взрослые ушли и девушка села на кровати. Завернувшись в большое одеяло и потягивая горячий чай, она неотрывно смотрела на доску, под которой лежал подарок Хильды. Думы о грядущем назначении тревожили ее куда больше, чем черные книги. Они не приносили никому вреда, но вот письмо из литуария может разрушить всю ее жизнь.
Сделай выбор, Аланис: подчиниться воле Ларгоского литуария и стать обычной монахиней в храме Инаат, или же попытаться стать одной из послушниц монастыря Ордена? Туда не берут обычных девушек, но с такими знаниями она точно будет полезна приоратам. К тому же паладинов-ищеек, тех, кто имеет особый дар, абсолютный нюх на темное колдовство, в империи единицы. Аланис была почти уверена, что Орден не станет разбрасываться последователями, что столкнулись с темными искусствами и знают их слабости.
Девушка выбралась из-под одеяла, встала на колени у кровати и горячо молилась Инаат, испрашивая благословение. Благословение на то, чтобы вне зависимости от решения Ларгонского литуария отправиться в Первый приорат. Отец будет, конечно, сильно расстроен, но он простит ее. Она была уверена в этом.
Времени до ее именин оставалось всего полгода и Аланис продолжила штудировать фолианты с утроенным усердием.
Мельницы Дарри,
Январь 1217 г. от Явления Пророка
Напротив храма располагался дом местного кузнеца, прозванного мастер Корж. Лицо у этого добродушного великана было и правда круглое, как корж для морковного пирога. Он был братом приходского священника, отца Аланис, и сложно было представить двух более непохожих братьев: кузнец был прост и прямолинеен, священник - дипломатичен и неизменно учтив и вежлив. У Этьена, была всего одна дочь, а вот у кузнеца детей - целая ватага: четверо мальчишек и две девчонки. Старшая дочь жила в деревне неподалёку, выданная за местного голову, а вот младшенькая, Нэн, всюду следовала за Аланис.
С середины сентября Аланис начала подолгу засиживаться в четырех стенах, что не осталось незамеченным дочерью кузнеца. Подозрения, сначала легкие, со временем лишь укрепились. Аланис всё чаще отказывалась сопровождать Нэнси в ее играх и запиралась в своей маленькой комнатке на втором этаже храмовой пристройки или уходила гулять в одиночестве к реке.
Но когда подруга отказалась пойти на главную новогоднюю ярмарку, на которую съехались торговцы со своими товарами со всей округи и даже из Соттара, Нэнси, наконец, решила выяснить причину такой перемены в поведении старшей подруги. Она даже стала подозревать, что у Аланис появился сердечный друг и ей до смерти захотелось выяснить, кто бы это мог быть. Никогда Аланис не отказывалась от всевозможных вечеринок, проделок и гуляний, но сейчас что-то было не так, и по мнению двенадцатилетней девочки причина не могла быть чем-то менее убедительным, чем первый ухажер.
Празднование нового года традиционно начинается с общего сбора в местном храме. В этот день Аланис и Веснушка сидели на одной из первых скамей и слушали службу, посвященную достижениям ушедшего года и свершениям нового. Наконец Этьен закончил проповедь, осенил всех знамением добродетелей, благословил именем Инаат и прихожане, весело переговариваясь, высыпали на главную площадь.
В Дарри кроме торговцев приехала еще и бродячая труппа музыкантов. Накануне они развернули свой лагерь у городских стен и помост на площади перед церковью. Представление должно было вот-вот начаться и Нэнси, весело щебеча про артистов, затерялась в толпе, но пошла она не на праздник, а быстро пробежала через церковный двор и влетела в пристройку, в которой жил священник с семьей. Оказавшись в комнате Аланис, Нэнси без раздумий юркнула в платяной шкаф. Вскоре, как девочка и предполагала, появилась сама хозяйка комнаты, решившая, что наконец-то отвязалась от двенадцатилетней девочки.
Нэнси стояла тихая как мышка и, затаив дыхание, наблюдала в щелку между дверцами, как Аланис закрывает дверь на ключ, достает из-под кровати коробку с книгами, затем сидит и что-то читает, беззвучно шевеля губами. Затем она удовлетворенно кивнула, сверившись с другой книгой, встала посреди комнаты во весь рост, закрыла глаза и...
Теперь Нэн стояла как громом пораженная: ее кузина явно творила волшебство! Сложно описать, какое смятение охватило девочку в тот миг. В одно и то же время она и узнавала свою милую Ланни, с которой они вместе росли, делились секретами и разделяли вину за проделки, и не узнавала в этой девушке, плетущей заклятие, свою сестру.
В руках Аланис плясало зеленовато-черное пламя, глаза лихорадочно, но сосредоточенно блестели, а вокруг ступней, одетых в праздничные мягкие туфельки из светло-серой кожи, на полу проявлялись мертвенно зеленые, светящиеся сами собой, символы. После окончания заклинания символы мерцая, недолго вращались вокруг Аланис, а затем превратились в тяжелый пар, который, стелясь по полу со змеиным шипением, расползался по комнате. Заполнив ее всю, он, колыхаясь в такт движениям воздуха, исчез.
Нэнси, видевшая один раз, как Отец Этьен, наделенный даром Инаат, исцеляет больного, внезапно осознала, что колдовство Аланис было отнюдь не светлым. Нэнси, наконец, поняла, почему любимая кузина в последнее время выглядела плохо. Ночами дочь кузнеца пару раз замечала тусклый свет в окошке подруги.
Она сидела при свечах не с ухажером, а с черными книгами. И эти ночные занятия с не проходили для девушки даром – с запретными знаниями она приобретала еще и лихорадочный блеск глаз и неестественную бледность.
Нэнси зажмурилась и зажала ладонями рот - ей стало безумно страшно. Но в этот момент маленькая девочка твердо всё решила. Она дождётся, когда Аланис уйдет на праздник, тайно покинет комнату подруги и наутро расскажет Отцу Этьену, что происходит с его дочерью. Веснушка тоже слышала историю про ведьму от старьевщицы и понимала, что нужно остановить Аланис раньше, чем она заиграется и причинит кому-нибудь вред. Иначе все закончится очень-очень плохо.
Наконец Аланис собрала книги, слегка недоумевая, почему новое заклинание сработало так странно. Обычно, когда она читала заклятия, ничего не происходило, или происходило, но появлялась одна хилая искра и быстро гасла. С другой стороны она начала изучать новый раздел, посвященный проклятиями и порче, так что все могло быть.
Девушка завернула книги в холстину спрятала их под доску и вышла из комнаты. Нэнси же подождала несколько минут, выбралась из шкафа, подбежала к окну и осторожно выглянула, ожидая, когда Аланис покинет храмовый двор. Пока она напряженно ждала появления Ланни на крыльце пристройки, белесая дымка окутала ее щиколотки и просочилась под кожу. Но девочка была слишком напугана увиденным, чтобы обратить внимание на холодок, прошедшийся по ногам. Если она и заметила его, то решила, что это от сквозняков, ходивших в ветреные дни в каменном здании храмовой пристройки.
В эту же ночь крик ужаса и отчаяния поднял на ноги весь кузнецов дом. Юную Нэн обнаружила в ее комнате мертвой собственная мать и, издав крик, упала без чувств.
Аланис быстро оделась, услышав стук в дверь и громкий разговор на первом этаже храмовой пристройки. Она быстро сбежала по лестнице и застала отца и дядьку-кузнеца в гостиной. Темные волосы отца были всклокочены, а сам он сидел в наскоро накинутом халате и мрачно слушал своего брата. Мастер Корж что-то с натугой рассказывал священнику и был бледен, как полотно, чего Аланис за свои четырнадцать лет не видала никогда. Взгляд его рассеянно блуждал по комнате не в силах сфокусироваться ни на чем.
Дочь священника побежала на кухню и принялась греметь там посудой, в спешке готовя для дядьки успокоительный чай. Когда она принесла ромашкового чаю с крепкой домашней настойкой, кузнец посмотрел на нее, закрыл лицо ручищами и заплакал, как ребенок:
- Неправильно это, брат. Не должны отцы детей хоронить. Не война ведь и не голод… Прошу, пойдем, посмотри, как там и что. Очень это все страшно... Нужно-же достойно… - Корж всхлипнул.
И Аланис, сердце которой сжало нехорошее предчувствие, хвостиком отправилась за отцом в дом кузнеца. В нем стоял запах ромашки и валерианы – мадам Коринн уже сидела с безутешной матерью, которая уже не могла плакать. Она только тоненько выла, спрятав лицо на груди подруги.
Отцы пошли в комнату девочки. Аланис, разумеется, не пустили, но она успела увидеть кое-что в приоткрытую дверь. Сначала девушка не узнала свою маленькую подругу: та выглядела так, будто из нее вытянули всю жизнь. Волосы на голове поседели, кожа истончилась, приобрела болезненный желтоватый оттенок и туго охватила кости, а глаза выцвели и ввалились. Видимо, девочка пыталась встать и позвать на помощь, потому что она лежала на полу, а в ее руке был стиснут огарок свечи.
Аланис позеленела от ужаса и потеряла дар речи. Она резко пошатнулась и оперлась о стену и отец, заметивший это, быстро отвел ее домой.
В то же утро, несколькими часами позже, в храме состоялось собрание. На возвышении, откуда отец Этьен обычно читал проповеди в одиночестве теперь были все: староста, сам священник, его брат, бригадир каменщиков, что возводили новый участок городской стены и даже хозяйка бродячего театра. В самом зале было не протолкнуться – происшествие подняло на ноги всю округу. Каждый чувствовал, что и его семья под угрозой, пока не будет найдена ведьма. А в том, что в смерти Нэнси замешана ведьма или еще какие слуги Нергала, сомнений не было ни у кого.
После недолгих обсуждений решено было написать письмо в местный приорат и вызвать паладина-ищейку, который смог бы выяснить причину такой неестественной смерти здоровой девочки, и показать, откуда пришла напасть. Ближайший приорат находился в одном дне езды - в городе Серебряная Коса, где в большом замке жил сам герцог Клермонт с семьей. Не теряя времени, отец Этьен составил письмо с просьбой прислать в Дарри паладина и под подписью местного головы отправил.
Аланис, стоявшая за колонной у самого помоста, была белее полотна. Все, кто замечал девушку, приписывали ее бледность потрясению от потери любимой кузины и сочувственно смотрели на нее. Наконец чуткая мадам Коринн, наблюдавшая за девушкой, взяла инициативу в свои руки и увела её в таверну. Там она напоила ее ромашковым чаем, плеснув туда щедрую столовую ложку крепкой настойки.
Аланис же сидела в углу и всё смотрела в пол. Она держала дрожащими пальцами кружку, и на все вопросы не могла выдавить ни слова.
Она прекрасно знала, куда приведёт черный след колдовства. Не далее как вчера она произнесла заклинание слабой порчи, полагая, что находится в пристройке одна. Позднее, вернувшись с праздника глубоко заполночь, Аланис нашла пару платьев упавшими с вешалки. Тогда она не придала этому значения, но теперь детали нехитрой головоломки встали на свои места: дурочка Нэнси спряталась в её комнате, чтобы разузнать, куда пропадает подруга, и попала под действие слабого заклятия, насылающего болезни на всех в округе. Но заклятие нашло только одну жертву в ближайшем доступном месте, и обрушилось на юную Нэнси со всей доступной силой.
Аланис не обманывала себя тем, что эти милые горожане, с которыми прошла вся ее жизнь, ее простят. Она прекрасно помнила, как поступают с колдуньями: хватают, пытают, сжигают, или отдают во власть местного приората или литуария. Зачастую это делают свои же родственники - никому не хочется быть схваченным за пособничество колдунам.
Нужно было бежать. Бежать под покровом сумерек. Сегодня же. Завтра к вечеру в Дарри прибудет паладин, и к этому времени девушка должна быть уже далеко.
Аланис бесцветным голосом попрощалась с мадам Коринн и вернулась домой. Отца не было – он был со своим братом и его женой Аннель. Вероятно, он утешал родных и проводил все необходимые ритуалы над телом покойной девочки.
Девушка собрала в котомку теплые вещи, все свои скромные накопления, составлявшие несколько серебряных монет, забрала черные книги и с наступлением сумерек выскользнула из дома. Выходя из городка на широкую дорогу, ведущую в Вороний Камень, она никого не встретила. С наступлением ночи жители попрятались по домам и закрыли все окна и двери, страшась черного колдовства, проникшего в их город.
Аланис грустно оглянулась посмотреть на приветливо горящие тёплым светом окна храма.
- Прости меня, отец.
Она не оставила ему даже записки. Девушка уходила, молясь, чтобы селяне решили, что ее похитили те же злые чары, что убили Нэнси, и не попытались начать поиски сами до приезда ищейки из Ордена.
Близ Мельниц Дарри
Январь 1217 г. от Явления
Прижимая сумку с немудреными пожитками и книгами к груди, Аланис неуверенно зашагала по дороге, кое-как освещенной взошедшей луной. На плечах девушки был теплый плащ, но она все равно чувствовала, как холодны ее руки. И все же она шла. Шаг за шагом. Камни тихо шуршат под ногами. Обычно ее успокаивал этот звук, но не сегодня. Сегодня успокоить ее не могло ничего. Вдалеке в полях тоскливо прокричала лисица. Аланис ускорилась.
Ближайший город, Вороний Камень, находился в нескольких часах ходьбы по тракту. Беглянка направилась туда, рассчитывая снять там комнатушку за пару серебряных в таверне и с утра отправиться на запад, в столицу – портовый город, Штормовой Утес. Она знала дорогу, так как отец брал ее в столицу четыре раза. Каждые несколько лет священнослужители собирались в Ларгонском литуарии для подведения итогов и отчета о состоянии их приходов.
Отец всегда говорил ей ни на шаг не отходить от него, когда они были в столице. “Ты потеряешься за считанные минуты, сама не поймешь как, и только лихо знает, куда тебя занесет людской поток” - Сказал он ей в первое же посещение Утеса и Аланис ходила тогда за ним по пятам.
– Назови мне свое Имя!
Бес недовольно застрекотал, и демонстративно отвернулся, но Аланис была тоже не лыком шита – она хлестнула беса по спине, подняла руку, будто собралась начертать благословение и рявкнула:
– Да сгинет племя твое в священном пламени Богини: твое Имя!
– Аззрахе! – панически взвизгнул бес и недовольно оскалился: он понимал, что сейчас произойдет – его заставят клясться в верной службе пожизненно собственным Именем. Так оно и случилось: маленькая противная девка взяла с него клятву и, слава шестой преисподней, отправила его на все четыре стороны до поры до времени.
Когда бес исчез и удушливое сияние Круга призыва спало Аланис наконец вышла из некоторого оцепенения и начала задумчиво стирать линии на полу. Удавшийся призыв демона – опасная штука. Как же ей теперь быть? Закрыть книгу и никогда больше не возвращаться к теме демонов? Или, быть может изучить их еще лучше?
Несколько недель, до самого ноября она не притрагивалась к книгам. Она хорошенько завернула и спрятала их под одну из досок деревянного пола в своей комнате. Дочь священника ходила такая бледная, задумчивая и подавленная, что отец в один из дней пришел с мятным чаем и вопросом, не больна ли она. Аланис сказалась простывшей и отец вместе с тетушкой Аннель немедленно окружили ее заботой.
Наконец взрослые ушли и девушка села на кровати. Завернувшись в большое одеяло и потягивая горячий чай, она неотрывно смотрела на доску, под которой лежал подарок Хильды. Думы о грядущем назначении тревожили ее куда больше, чем черные книги. Они не приносили никому вреда, но вот письмо из литуария может разрушить всю ее жизнь.
Сделай выбор, Аланис: подчиниться воле Ларгоского литуария и стать обычной монахиней в храме Инаат, или же попытаться стать одной из послушниц монастыря Ордена? Туда не берут обычных девушек, но с такими знаниями она точно будет полезна приоратам. К тому же паладинов-ищеек, тех, кто имеет особый дар, абсолютный нюх на темное колдовство, в империи единицы. Аланис была почти уверена, что Орден не станет разбрасываться последователями, что столкнулись с темными искусствами и знают их слабости.
Девушка выбралась из-под одеяла, встала на колени у кровати и горячо молилась Инаат, испрашивая благословение. Благословение на то, чтобы вне зависимости от решения Ларгонского литуария отправиться в Первый приорат. Отец будет, конечно, сильно расстроен, но он простит ее. Она была уверена в этом.
Времени до ее именин оставалось всего полгода и Аланис продолжила штудировать фолианты с утроенным усердием.
***
Мельницы Дарри,
Январь 1217 г. от Явления Пророка
Напротив храма располагался дом местного кузнеца, прозванного мастер Корж. Лицо у этого добродушного великана было и правда круглое, как корж для морковного пирога. Он был братом приходского священника, отца Аланис, и сложно было представить двух более непохожих братьев: кузнец был прост и прямолинеен, священник - дипломатичен и неизменно учтив и вежлив. У Этьена, была всего одна дочь, а вот у кузнеца детей - целая ватага: четверо мальчишек и две девчонки. Старшая дочь жила в деревне неподалёку, выданная за местного голову, а вот младшенькая, Нэн, всюду следовала за Аланис.
С середины сентября Аланис начала подолгу засиживаться в четырех стенах, что не осталось незамеченным дочерью кузнеца. Подозрения, сначала легкие, со временем лишь укрепились. Аланис всё чаще отказывалась сопровождать Нэнси в ее играх и запиралась в своей маленькой комнатке на втором этаже храмовой пристройки или уходила гулять в одиночестве к реке.
Но когда подруга отказалась пойти на главную новогоднюю ярмарку, на которую съехались торговцы со своими товарами со всей округи и даже из Соттара, Нэнси, наконец, решила выяснить причину такой перемены в поведении старшей подруги. Она даже стала подозревать, что у Аланис появился сердечный друг и ей до смерти захотелось выяснить, кто бы это мог быть. Никогда Аланис не отказывалась от всевозможных вечеринок, проделок и гуляний, но сейчас что-то было не так, и по мнению двенадцатилетней девочки причина не могла быть чем-то менее убедительным, чем первый ухажер.
Празднование нового года традиционно начинается с общего сбора в местном храме. В этот день Аланис и Веснушка сидели на одной из первых скамей и слушали службу, посвященную достижениям ушедшего года и свершениям нового. Наконец Этьен закончил проповедь, осенил всех знамением добродетелей, благословил именем Инаат и прихожане, весело переговариваясь, высыпали на главную площадь.
В Дарри кроме торговцев приехала еще и бродячая труппа музыкантов. Накануне они развернули свой лагерь у городских стен и помост на площади перед церковью. Представление должно было вот-вот начаться и Нэнси, весело щебеча про артистов, затерялась в толпе, но пошла она не на праздник, а быстро пробежала через церковный двор и влетела в пристройку, в которой жил священник с семьей. Оказавшись в комнате Аланис, Нэнси без раздумий юркнула в платяной шкаф. Вскоре, как девочка и предполагала, появилась сама хозяйка комнаты, решившая, что наконец-то отвязалась от двенадцатилетней девочки.
Нэнси стояла тихая как мышка и, затаив дыхание, наблюдала в щелку между дверцами, как Аланис закрывает дверь на ключ, достает из-под кровати коробку с книгами, затем сидит и что-то читает, беззвучно шевеля губами. Затем она удовлетворенно кивнула, сверившись с другой книгой, встала посреди комнаты во весь рост, закрыла глаза и...
Теперь Нэн стояла как громом пораженная: ее кузина явно творила волшебство! Сложно описать, какое смятение охватило девочку в тот миг. В одно и то же время она и узнавала свою милую Ланни, с которой они вместе росли, делились секретами и разделяли вину за проделки, и не узнавала в этой девушке, плетущей заклятие, свою сестру.
В руках Аланис плясало зеленовато-черное пламя, глаза лихорадочно, но сосредоточенно блестели, а вокруг ступней, одетых в праздничные мягкие туфельки из светло-серой кожи, на полу проявлялись мертвенно зеленые, светящиеся сами собой, символы. После окончания заклинания символы мерцая, недолго вращались вокруг Аланис, а затем превратились в тяжелый пар, который, стелясь по полу со змеиным шипением, расползался по комнате. Заполнив ее всю, он, колыхаясь в такт движениям воздуха, исчез.
Нэнси, видевшая один раз, как Отец Этьен, наделенный даром Инаат, исцеляет больного, внезапно осознала, что колдовство Аланис было отнюдь не светлым. Нэнси, наконец, поняла, почему любимая кузина в последнее время выглядела плохо. Ночами дочь кузнеца пару раз замечала тусклый свет в окошке подруги.
Она сидела при свечах не с ухажером, а с черными книгами. И эти ночные занятия с не проходили для девушки даром – с запретными знаниями она приобретала еще и лихорадочный блеск глаз и неестественную бледность.
Нэнси зажмурилась и зажала ладонями рот - ей стало безумно страшно. Но в этот момент маленькая девочка твердо всё решила. Она дождётся, когда Аланис уйдет на праздник, тайно покинет комнату подруги и наутро расскажет Отцу Этьену, что происходит с его дочерью. Веснушка тоже слышала историю про ведьму от старьевщицы и понимала, что нужно остановить Аланис раньше, чем она заиграется и причинит кому-нибудь вред. Иначе все закончится очень-очень плохо.
Наконец Аланис собрала книги, слегка недоумевая, почему новое заклинание сработало так странно. Обычно, когда она читала заклятия, ничего не происходило, или происходило, но появлялась одна хилая искра и быстро гасла. С другой стороны она начала изучать новый раздел, посвященный проклятиями и порче, так что все могло быть.
Девушка завернула книги в холстину спрятала их под доску и вышла из комнаты. Нэнси же подождала несколько минут, выбралась из шкафа, подбежала к окну и осторожно выглянула, ожидая, когда Аланис покинет храмовый двор. Пока она напряженно ждала появления Ланни на крыльце пристройки, белесая дымка окутала ее щиколотки и просочилась под кожу. Но девочка была слишком напугана увиденным, чтобы обратить внимание на холодок, прошедшийся по ногам. Если она и заметила его, то решила, что это от сквозняков, ходивших в ветреные дни в каменном здании храмовой пристройки.
***
В эту же ночь крик ужаса и отчаяния поднял на ноги весь кузнецов дом. Юную Нэн обнаружила в ее комнате мертвой собственная мать и, издав крик, упала без чувств.
Аланис быстро оделась, услышав стук в дверь и громкий разговор на первом этаже храмовой пристройки. Она быстро сбежала по лестнице и застала отца и дядьку-кузнеца в гостиной. Темные волосы отца были всклокочены, а сам он сидел в наскоро накинутом халате и мрачно слушал своего брата. Мастер Корж что-то с натугой рассказывал священнику и был бледен, как полотно, чего Аланис за свои четырнадцать лет не видала никогда. Взгляд его рассеянно блуждал по комнате не в силах сфокусироваться ни на чем.
Дочь священника побежала на кухню и принялась греметь там посудой, в спешке готовя для дядьки успокоительный чай. Когда она принесла ромашкового чаю с крепкой домашней настойкой, кузнец посмотрел на нее, закрыл лицо ручищами и заплакал, как ребенок:
- Неправильно это, брат. Не должны отцы детей хоронить. Не война ведь и не голод… Прошу, пойдем, посмотри, как там и что. Очень это все страшно... Нужно-же достойно… - Корж всхлипнул.
И Аланис, сердце которой сжало нехорошее предчувствие, хвостиком отправилась за отцом в дом кузнеца. В нем стоял запах ромашки и валерианы – мадам Коринн уже сидела с безутешной матерью, которая уже не могла плакать. Она только тоненько выла, спрятав лицо на груди подруги.
Отцы пошли в комнату девочки. Аланис, разумеется, не пустили, но она успела увидеть кое-что в приоткрытую дверь. Сначала девушка не узнала свою маленькую подругу: та выглядела так, будто из нее вытянули всю жизнь. Волосы на голове поседели, кожа истончилась, приобрела болезненный желтоватый оттенок и туго охватила кости, а глаза выцвели и ввалились. Видимо, девочка пыталась встать и позвать на помощь, потому что она лежала на полу, а в ее руке был стиснут огарок свечи.
Аланис позеленела от ужаса и потеряла дар речи. Она резко пошатнулась и оперлась о стену и отец, заметивший это, быстро отвел ее домой.
В то же утро, несколькими часами позже, в храме состоялось собрание. На возвышении, откуда отец Этьен обычно читал проповеди в одиночестве теперь были все: староста, сам священник, его брат, бригадир каменщиков, что возводили новый участок городской стены и даже хозяйка бродячего театра. В самом зале было не протолкнуться – происшествие подняло на ноги всю округу. Каждый чувствовал, что и его семья под угрозой, пока не будет найдена ведьма. А в том, что в смерти Нэнси замешана ведьма или еще какие слуги Нергала, сомнений не было ни у кого.
После недолгих обсуждений решено было написать письмо в местный приорат и вызвать паладина-ищейку, который смог бы выяснить причину такой неестественной смерти здоровой девочки, и показать, откуда пришла напасть. Ближайший приорат находился в одном дне езды - в городе Серебряная Коса, где в большом замке жил сам герцог Клермонт с семьей. Не теряя времени, отец Этьен составил письмо с просьбой прислать в Дарри паладина и под подписью местного головы отправил.
Аланис, стоявшая за колонной у самого помоста, была белее полотна. Все, кто замечал девушку, приписывали ее бледность потрясению от потери любимой кузины и сочувственно смотрели на нее. Наконец чуткая мадам Коринн, наблюдавшая за девушкой, взяла инициативу в свои руки и увела её в таверну. Там она напоила ее ромашковым чаем, плеснув туда щедрую столовую ложку крепкой настойки.
Аланис же сидела в углу и всё смотрела в пол. Она держала дрожащими пальцами кружку, и на все вопросы не могла выдавить ни слова.
Она прекрасно знала, куда приведёт черный след колдовства. Не далее как вчера она произнесла заклинание слабой порчи, полагая, что находится в пристройке одна. Позднее, вернувшись с праздника глубоко заполночь, Аланис нашла пару платьев упавшими с вешалки. Тогда она не придала этому значения, но теперь детали нехитрой головоломки встали на свои места: дурочка Нэнси спряталась в её комнате, чтобы разузнать, куда пропадает подруга, и попала под действие слабого заклятия, насылающего болезни на всех в округе. Но заклятие нашло только одну жертву в ближайшем доступном месте, и обрушилось на юную Нэнси со всей доступной силой.
Аланис не обманывала себя тем, что эти милые горожане, с которыми прошла вся ее жизнь, ее простят. Она прекрасно помнила, как поступают с колдуньями: хватают, пытают, сжигают, или отдают во власть местного приората или литуария. Зачастую это делают свои же родственники - никому не хочется быть схваченным за пособничество колдунам.
Нужно было бежать. Бежать под покровом сумерек. Сегодня же. Завтра к вечеру в Дарри прибудет паладин, и к этому времени девушка должна быть уже далеко.
Аланис бесцветным голосом попрощалась с мадам Коринн и вернулась домой. Отца не было – он был со своим братом и его женой Аннель. Вероятно, он утешал родных и проводил все необходимые ритуалы над телом покойной девочки.
Девушка собрала в котомку теплые вещи, все свои скромные накопления, составлявшие несколько серебряных монет, забрала черные книги и с наступлением сумерек выскользнула из дома. Выходя из городка на широкую дорогу, ведущую в Вороний Камень, она никого не встретила. С наступлением ночи жители попрятались по домам и закрыли все окна и двери, страшась черного колдовства, проникшего в их город.
Аланис грустно оглянулась посмотреть на приветливо горящие тёплым светом окна храма.
- Прости меня, отец.
Она не оставила ему даже записки. Девушка уходила, молясь, чтобы селяне решили, что ее похитили те же злые чары, что убили Нэнси, и не попытались начать поиски сами до приезда ищейки из Ордена.
Глава II Григор
Близ Мельниц Дарри
Январь 1217 г. от Явления
Прижимая сумку с немудреными пожитками и книгами к груди, Аланис неуверенно зашагала по дороге, кое-как освещенной взошедшей луной. На плечах девушки был теплый плащ, но она все равно чувствовала, как холодны ее руки. И все же она шла. Шаг за шагом. Камни тихо шуршат под ногами. Обычно ее успокаивал этот звук, но не сегодня. Сегодня успокоить ее не могло ничего. Вдалеке в полях тоскливо прокричала лисица. Аланис ускорилась.
Ближайший город, Вороний Камень, находился в нескольких часах ходьбы по тракту. Беглянка направилась туда, рассчитывая снять там комнатушку за пару серебряных в таверне и с утра отправиться на запад, в столицу – портовый город, Штормовой Утес. Она знала дорогу, так как отец брал ее в столицу четыре раза. Каждые несколько лет священнослужители собирались в Ларгонском литуарии для подведения итогов и отчета о состоянии их приходов.
Отец всегда говорил ей ни на шаг не отходить от него, когда они были в столице. “Ты потеряешься за считанные минуты, сама не поймешь как, и только лихо знает, куда тебя занесет людской поток” - Сказал он ей в первое же посещение Утеса и Аланис ходила тогда за ним по пятам.
