Герцог, спасая короля от разъяренных собратьев убиенного, накинул на монарха с головой свой собственный плащ, и, удирая от полосатых изменников с крылышками, оказался покусан дальше некуда. Собакам досталось не в пример меньше: не дожидаясь спасения коронованной особы, псы дернули далеко от опасного места наперегонки с ожесточенно атакующими насекомыми. Охотник отослал балаболку за льдом и петрушкой и занялся пострадавшим. Что ж тебе так не везет-то, парень? В ожидании застрявшегося во дворце герцога заглянул мэтр Дюшан, втянув в обстоятельный разговор о целебных свойствах сока одуванчика, после чего послал в аптеку на предмет оного. Раньше сомневался, что ли? У нас дома всякий мальчишка знает, что делать, когда оса покусала. А мэтр через губу не объясняется, слушает - не важничает, чуть что, не выкобенивается, за несогласие не гнобит, любопытство проявлять не конфузится – в целом, положительный мужчина, без лишнего гонора. Скажи, пожалуйста! Может, не доктор, а хирург какой? Вряд ли, самого герцога пользует. А покусанная светлость, похоже, крепко не в себе - такое вытворять в покоях беременной жены, да ближе к ночи! Сам Дидье ничего видеть не мог, но от слуг наслушался – уши завяли. Говорят, муж на герцогиню орал, как облапошенный барышник в ярмарочный день. Драл глотку так, что стекла дрожали, выгнал из дому секретаря, попавшего под горячую руку, дамам из свиты ее светлости досталось по самое не балуйся. За что, чего и как – никто толком не понял, но домочадцы попритихли, а слуги, не чуя ног, носились по дому, будто угорелые - только пятки сверкали. Этот Содом с Гоморрой охотника не затронул, больше того: мэтр Дюшан передал туго набитый кошелек с пожеланиями его светлости потратить в славном городе Париже с наивысшим удовольствием, для чего отвели целый завтрашний день.
У ворот шмыгнул мимо бывший секретарь, не рискнувший покинуть дом на ночь глядя. Увязавшись за Дидье и опрокинув пару стаканчиков, бедолага было вознамерился поведать свою кошмарную жизнь с самых пеленок, но идею отвлечься усвоил, пригласив доброжелательного провинциала в Лавку чести. С готовностью позволив завлечь себя на путь порока, охотник пересек Новый мост и следом за оживившимся страдальцем поспешил в сторону Латинского квартала: в борделях по соседству цены ниже, студиозусы - народ небогатый. С видом, будто глаза разбежались, Дидье оставил своего проводника на пороге первого же попавшегося Дома общих женщин, быстро найдя тот, что ему нужен. Назвавшись, как велено, чудным именем Парис, спросил хозяйку заведения. Не старая, все еще привлекательная, хотя и подраздобревшая женщина отвела в приличную комнатушку, не схожую с представлением Дидье о таких местах. Спустя недолгое время дверь пропустила, тут же захлопнувшись, человека среднего роста, с невыразительным лицом, неприметно одетого, с незамысловатым именем Жак, сказавшего условленную фразу. Окрестя пришедшего «Никаким», Дидье, не сильно вдаваясь в подробности, описал события в доме герцога де Люинь, добавив: опальный секретарь герцогини обретается неподалеку. Безликий мужчина передал привет Шарло: так назвалась Анна-Шарлотта, кто чужой, с ходу не поймет, женщина или нет. Будучи отпущен, охотник обратно пошел не сразу, а еще покружился по незнакомым улицам, приглядываясь к столичным развлечениям - будет, что рассказать, как провел время.
Утром только и успел, что шепнуть приветствие от Никакого – докторша опять крутилась под ногами. Улучив момент, Анна-Шарлотта ему ТАК улыбнулась. Да он горы своротит ради нее!
К вечеру во всем немалом доме по улице Сен-Тома-дю-Лувр стало дышаться легче – хозяин пришел в себя, и с женой мирился долго и плодотворно – далеко от покоев герцогини было слышно, как. Ну, это дело житейское: хоть ремесленник, хоть король - в семье от раздоров не убережешься, а любишь браниться, умей и помириться! Дамы получили по набитому кошельку, за секретаришкой было послано, надо понимать, обиду тоже возместят. Слуги приободрились, на кухне с ужином расстарались, а недавнее светопреставление обитатели герцогского дома из головы повыкинули. Да и было бы, что помнить? С кем не бывает!
Осеннее утро не подвело, немного влажное, свежее и солнечное, как нельзя подходящее для прогулок, Анна-Шарлотта была в настроении, мальчик резвился с собакой, надоеда осталась дома. Благодать, да и только! Нагулявшись, Дидье повел собаку к хозяину и, вскинув руку, как положено, аккуратно поскрестись в дверь, но замер на месте – секретаря герцогини нашли мертвым возле маленького кабачка у Латинского квартала. Догулялся парень! Видно, попался кому под руку, вернее сказать, под нож. Ну, царствие тебе небесное!
Повелев доктору сокрыть убийство от беременной герцогини: уехал секретарь из Парижа, и вся недолга, его светлость завел местами непонятный разговор о пользе и вреде опия. Не став томиться под дверью, Дидье вручил пса герцогу и отправился к себе. Чего зря время тратить, Книга ждет!
Наутро он жену караулил напрасно – никто из домашних лекаря к нему не присоединился. Заболели? Все разом? Быть не может! Или может? Зайти самому? Да кто он им такой? Подождать, вдруг выйдут? Охотник держал пса на дворе, пока тот не запросился домой, и весь день просидел с ним, будто сам на привязи. А куда денешься? Спросить кого? Тетку, что им с собакой еду носит? Вечером прогулялись, Дидье думал, попусту, а наткнулся на мэтра, шедшего пользовать ее светлость. Домашние с утречка расхворались? Конечно, выгуляю.
К флигелю летел, как на пожар. Псинку привела дюшановская служанка. Да, старовата тетка, чтоб за собакой по двору самолично носиться. Со всем почтением поинтересовался здоровьем лекарских домочадцев, хватило терпенья выслушать и про докторшу, и про мальчика. Никак она про госпожу Анну запамятовала? Нет, ее светлость себе девушку вытребовала, помощник-то из города подался, понесла нелегкая от своего счастья, вернется – локти кусать будет!
Как Дидье лицо удержал, он и сам не ведал. Как теперь быть, если ей чего Никакому передать надо будет? Да и герцог – ходок еще тот, может, жениных дам и не всех перещупал, а тут девушка беззащитная на глазах, хоть и знает, выжлец: не гадь, где живешь, но с нутром кобелиным как сладить? Нечего говорить, Анна-Шарлотта за себя постоять умеет, но ее же не просто так в дом послали, тут удержаться надо, а как обойтись, если хозяин на тебя глаз положит? Знал бы, что она помощницей не к лекарю попадет - в жизни не пустил, отговорил бы, сгреб в охапку да запер в надежном месте! Впрочем, у любящих – гнев недолог, и, выпустив пар, охотник остановился на мысли: «Эх, не было печали!» Прикинув, где и как им увидеться с женой, заинтересовался белкой ее светлости, затеяв пустячную болтовню с приходящей служанкой. Вызнал, что зверек мало пьет, почти все время спит, свернувшись в клубок и уткнувшись мордочкой в живот. Белка занедужила на днях, а то б давно уже выкинули, несмотря на то, что грызун - подарок герцога. Предложил посмотреть, что там такое со зверушкой, служанка обнадежила поспрашивать.
Время пришло на следующий день, как раз, после прогулки с собаками. В приемной ее светлости, куда Дидье попал впервые, Анна-Шарлотта ожидала признанного консультанта по домашним животным. Рыжуха грустно сидела на жердочке, отвернувшись от плошки с мелко нарезанной морковкой, пересыпанной миндалем. Повезло хвостатой, орех горький не попался, а то б уже издохла. Кто ж белок миндалем-то кормит? Вразумив, что и как зверьку давать, добавил: «Клетку бы заменить на большую, чтоб с колесом. Белочка порезвится, и смотреть одно удовольствие. Ну, я еще проведаю болящую». Как глядит-то…с уважением?.. восхищением?.. Это, конечно, навряд ли, но она, определенно, довольна. То-то, знай наших! Есть еще кто из домашних питомцев? Эх, зверинца в доме нет!
Проводив за дверь, Анна-Шарлотта показала глазами на стоящие на лестнице доспехи в полный рыцарский рост, задержав взгляд на правой латной рукавице с большим раструбом. Дидье понял: смотреть надо там, и, проходя мимо после вечерней прогулки, заглянул в потайное место. Бумага, вчетверо сложена, не зная, где лежит, не увидишь, даже если пыль вытирать. Оглянувшись, потихоньку достал письмо. Пока припрятать - передам при первой возможности. Случай представился быстро, а возможность появляться в районе Латинского квартала стала регулярной: Дидье добавили часы и даже дни заслуженного отдыха. Приобретя среди герцогских слуг репутацию записного гуляки, он стал появляться в борделе каждую неделю. Никакой принимал записки из герцогского дома, молча кивнув, изредка прибавляя пару слов для Шарло.
Повод для новых встреч охотник изобрел, подарив жене выпрошенного на кухне котенка, уже вполне осознанного малыша. Попавшимся на глаза животным заинтересовалась сама герцогиня, и, выбрав из нового помета самого бойкого и красивого котика, Дидье сделал новое подношение, чем заслужил одобрение ее светлости и явное отличие от домашних слуг.
Дни летели своим чередом, к Рождеству хозяйка дома разрешилась от бремени наследником, а на Великий пост, выглянув узнать причину великого шума, услыхал от пробегавшей служанки:
- Мы - коннетабль! Мы - коннетабль!
В связи с новым званием герцог, сопровождаемый мэтром Дюшаном, стал часто пребывать в отсутствии. Записок жены все прибавлялось, иногда скапливалось по нескольку штук, прежде чем Дидье удавалось снести их Никакому. Однажды Анна-Шарлотта обратилась лично к нему, попросив сходить по указанному адресу и посмотреть, что там делается. Нашел на месте того дома одни развалины. Перемигнулся с пробегавшей мимо девчонкой: пожар случился несколько лет назад. Так и доложил. Больше жена к нему не обращалась.
Опекаемые животные требовали немало времени, зачастую не оставляя его для Книги, еще и мадам Дюшан стала приглашать собачьего слугу угоститься. Впрямую не откажешься, а намеков липучка не принимала. Ее пустозвонство утомляло донельзя, но Дидье держался молодцом. Без мужа дамочке, похоже, и слова вымолвить не с кем, вот, она и тащит в дом, кого ни попадя. Охотника забавляли всегдашние усилия докторши скрыть собственные ноги, бдительно следя за подолом платья. Он давно уже все разлядел : на удивление внушительной длины, тяжеловесные ступни с отчетливо выпиравшими сбоку шишками, нет-нет, являлись на свет, надо полагать, приводя их хозяйку в отчаяние. Не повезло бедняжке, но было о чем печалиться? Или не хочет за простолюдинку сойти? Продолжая опускать подол ниже некуда, мадам изрядно потешала парня, делая их недолгие посиделки в гостиной отчасти сносными. Сынишку разбавить компанию она с собой не звала и как-то отправила в детскую, когда тот прилип к Дидье насчет своей псинки. Первое время казалось, докторша спросить чего хочет, но день за днем она по новой чесала все о том же. Застеснялась или пока не надумала? Да кто дурную бабу знает? Под конец он и выслушивать не стал, выпьет поднесенный стаканчик и откланяется: как-нибудь другим разом, нынче недосуг, завтра еще зайдет, а сам за шляпу да ноги в руки. Не будет же она силком держать, может, отстанет когда?
А ближе к зиме пропала его Книга. Десяток раз перевернув все в комнате, Дидье устроил допрос с пристрастием обеим служанкам - той, что еду носит, и что уборку делает, но, хотя обе девки Богом поклялись: не видели-не трогали, Книга от этого не нашлась. Анну-Шарлотту пропажа тоже обеспокоила. Велев быть настороже, она пообещала нажаловаться герцогине.
К вечеру прискакал взмыленный гонец, раненый неподалеку от Парижа: напали какие-то негодяи, но отбиться удалось, письма от герцога довез. Дом загудел: шутка ли сказать, нападение на гонца самого коннетабля! За Дидье пришли рано утром. Он недоуменно глядел на ее светлость. Понятно, что раненый не в силах пуститься в путь, но почему ехать должен собачий слуга? Послать больше некого? Полон дом народу! Не дождавшись никаких объяснений – кто бы вздумал ему их давать? - быстро собрался в дорогу. Анна-Шарлотта возникла на пороге, впервые придя к нему в комнату. Бледная, сторожкая, глаз не сводит, до руки дотронулась, по плечу погладила. Добро бы тревожилась, как я до Монёра доеду, так ведь , нет! Будто на Чуму провожает! Спору нет, на войне не только раненых, а и больных встретить запросто, в армии недугов хватает, да к герцогу кто ж заразных-то подпустит? Руки арманьяком протирать? Это еще зачем? Флягу возьму, как доеду, так за нее и выпью. Близко к недужным не подходить? А то я сам собирался! Да что же это, я ее такой в Берри не видел! Будто знает, чего я ведать не могу! Служанка в дверь сунулась. Пора!
Уже на лестнице девушку окликнули: герцогиня даму прислала, припомнив, что коннетабль книги велел привезти. Несет в мешке, аж, две, себя в руки взяла, глядит, как чужая. А я чего хотел, на людях-то? Докторша письмо для мужа протягивает. Ну, с Богом!
Кое-как пристроив тяжеленный мешок, уже за парижскими воротами Дидье для удобства решил разложить книги по обе стороны седельных сумок. Эта… Гастон де Фуа. А вторая – Фулью? Часом, не моя пропажа? Фух, слава Богу, нет! У моей на крайней странице, в самом низу, пятно черное, какой-то недоумок чернильными руками схватил? А тут – ничего такого! Герцог на войне поохотиться вздумал? Ну-и-ну! Больше делать нечего?
До Перигё доехал быстро, по дороге успешно миновав слывущие опасными места. Уже вовсю чувствовался спущенный с цепи жестокий дух войны, подкатившейся к южным границам Дордони: сожженые поля, разграбленные дома в обезлюдевших деревнях, повешенные вдоль дороги - уродливый урожай смерти. Все чаще встречались повозки с бегущими от военных действий людьми, брели пешие, спасая детей и нехитрый скарб, осла или овцу, гонцы сновали между полками королевской армии, солдаты отлавливали дезертиров, задерживая всех и каждого, казавшихся подозрительными. Проскочив Бержерак, где спешно заканчивались уничтожаться возведенные гугенотами городские укрепления, на месте переправы через Гаронну, за пару лье до Монёра, Дидье узнал, что герцога там уже нет - сам город разграблен и сожжен, а жители вырезаны. Дежурный офицер отправил направо, вдоль реки, и через несколько лье охотник въехал в Лонгевиль, где расположился штаб коннетабля. У дома, на который показали издали, не было даже стражи, и само строение, срубное, с соломенной крышей и одним окошком, прикрытым покосившимися ставнями, меньше всего походило на обиталище герцога де Люиня. Потянув хлипкую дверь, шагнул в полутемную комнату, составлявшую обитаемое пространство дома. На узенькой, куцей кровати, с покосившимся основанием, сколоченным из не струганных досок, меж щелями которых выглядывала замызганная солома, под красным шелковым одеялом, подбитым мехом, со сбившейся простыней, открывавшей комковатый соломенный тюфяк, с собственным плащом под головой лежал фаворит короля Франции. Рядом с ним, спиной к двери, откинувшись на спинку колченогого стула и немного склонившись набок, сидел доктор.
У ворот шмыгнул мимо бывший секретарь, не рискнувший покинуть дом на ночь глядя. Увязавшись за Дидье и опрокинув пару стаканчиков, бедолага было вознамерился поведать свою кошмарную жизнь с самых пеленок, но идею отвлечься усвоил, пригласив доброжелательного провинциала в Лавку чести. С готовностью позволив завлечь себя на путь порока, охотник пересек Новый мост и следом за оживившимся страдальцем поспешил в сторону Латинского квартала: в борделях по соседству цены ниже, студиозусы - народ небогатый. С видом, будто глаза разбежались, Дидье оставил своего проводника на пороге первого же попавшегося Дома общих женщин, быстро найдя тот, что ему нужен. Назвавшись, как велено, чудным именем Парис, спросил хозяйку заведения. Не старая, все еще привлекательная, хотя и подраздобревшая женщина отвела в приличную комнатушку, не схожую с представлением Дидье о таких местах. Спустя недолгое время дверь пропустила, тут же захлопнувшись, человека среднего роста, с невыразительным лицом, неприметно одетого, с незамысловатым именем Жак, сказавшего условленную фразу. Окрестя пришедшего «Никаким», Дидье, не сильно вдаваясь в подробности, описал события в доме герцога де Люинь, добавив: опальный секретарь герцогини обретается неподалеку. Безликий мужчина передал привет Шарло: так назвалась Анна-Шарлотта, кто чужой, с ходу не поймет, женщина или нет. Будучи отпущен, охотник обратно пошел не сразу, а еще покружился по незнакомым улицам, приглядываясь к столичным развлечениям - будет, что рассказать, как провел время.
Утром только и успел, что шепнуть приветствие от Никакого – докторша опять крутилась под ногами. Улучив момент, Анна-Шарлотта ему ТАК улыбнулась. Да он горы своротит ради нее!
К вечеру во всем немалом доме по улице Сен-Тома-дю-Лувр стало дышаться легче – хозяин пришел в себя, и с женой мирился долго и плодотворно – далеко от покоев герцогини было слышно, как. Ну, это дело житейское: хоть ремесленник, хоть король - в семье от раздоров не убережешься, а любишь браниться, умей и помириться! Дамы получили по набитому кошельку, за секретаришкой было послано, надо понимать, обиду тоже возместят. Слуги приободрились, на кухне с ужином расстарались, а недавнее светопреставление обитатели герцогского дома из головы повыкинули. Да и было бы, что помнить? С кем не бывает!
Осеннее утро не подвело, немного влажное, свежее и солнечное, как нельзя подходящее для прогулок, Анна-Шарлотта была в настроении, мальчик резвился с собакой, надоеда осталась дома. Благодать, да и только! Нагулявшись, Дидье повел собаку к хозяину и, вскинув руку, как положено, аккуратно поскрестись в дверь, но замер на месте – секретаря герцогини нашли мертвым возле маленького кабачка у Латинского квартала. Догулялся парень! Видно, попался кому под руку, вернее сказать, под нож. Ну, царствие тебе небесное!
Повелев доктору сокрыть убийство от беременной герцогини: уехал секретарь из Парижа, и вся недолга, его светлость завел местами непонятный разговор о пользе и вреде опия. Не став томиться под дверью, Дидье вручил пса герцогу и отправился к себе. Чего зря время тратить, Книга ждет!
Наутро он жену караулил напрасно – никто из домашних лекаря к нему не присоединился. Заболели? Все разом? Быть не может! Или может? Зайти самому? Да кто он им такой? Подождать, вдруг выйдут? Охотник держал пса на дворе, пока тот не запросился домой, и весь день просидел с ним, будто сам на привязи. А куда денешься? Спросить кого? Тетку, что им с собакой еду носит? Вечером прогулялись, Дидье думал, попусту, а наткнулся на мэтра, шедшего пользовать ее светлость. Домашние с утречка расхворались? Конечно, выгуляю.
К флигелю летел, как на пожар. Псинку привела дюшановская служанка. Да, старовата тетка, чтоб за собакой по двору самолично носиться. Со всем почтением поинтересовался здоровьем лекарских домочадцев, хватило терпенья выслушать и про докторшу, и про мальчика. Никак она про госпожу Анну запамятовала? Нет, ее светлость себе девушку вытребовала, помощник-то из города подался, понесла нелегкая от своего счастья, вернется – локти кусать будет!
Как Дидье лицо удержал, он и сам не ведал. Как теперь быть, если ей чего Никакому передать надо будет? Да и герцог – ходок еще тот, может, жениных дам и не всех перещупал, а тут девушка беззащитная на глазах, хоть и знает, выжлец: не гадь, где живешь, но с нутром кобелиным как сладить? Нечего говорить, Анна-Шарлотта за себя постоять умеет, но ее же не просто так в дом послали, тут удержаться надо, а как обойтись, если хозяин на тебя глаз положит? Знал бы, что она помощницей не к лекарю попадет - в жизни не пустил, отговорил бы, сгреб в охапку да запер в надежном месте! Впрочем, у любящих – гнев недолог, и, выпустив пар, охотник остановился на мысли: «Эх, не было печали!» Прикинув, где и как им увидеться с женой, заинтересовался белкой ее светлости, затеяв пустячную болтовню с приходящей служанкой. Вызнал, что зверек мало пьет, почти все время спит, свернувшись в клубок и уткнувшись мордочкой в живот. Белка занедужила на днях, а то б давно уже выкинули, несмотря на то, что грызун - подарок герцога. Предложил посмотреть, что там такое со зверушкой, служанка обнадежила поспрашивать.
Время пришло на следующий день, как раз, после прогулки с собаками. В приемной ее светлости, куда Дидье попал впервые, Анна-Шарлотта ожидала признанного консультанта по домашним животным. Рыжуха грустно сидела на жердочке, отвернувшись от плошки с мелко нарезанной морковкой, пересыпанной миндалем. Повезло хвостатой, орех горький не попался, а то б уже издохла. Кто ж белок миндалем-то кормит? Вразумив, что и как зверьку давать, добавил: «Клетку бы заменить на большую, чтоб с колесом. Белочка порезвится, и смотреть одно удовольствие. Ну, я еще проведаю болящую». Как глядит-то…с уважением?.. восхищением?.. Это, конечно, навряд ли, но она, определенно, довольна. То-то, знай наших! Есть еще кто из домашних питомцев? Эх, зверинца в доме нет!
Проводив за дверь, Анна-Шарлотта показала глазами на стоящие на лестнице доспехи в полный рыцарский рост, задержав взгляд на правой латной рукавице с большим раструбом. Дидье понял: смотреть надо там, и, проходя мимо после вечерней прогулки, заглянул в потайное место. Бумага, вчетверо сложена, не зная, где лежит, не увидишь, даже если пыль вытирать. Оглянувшись, потихоньку достал письмо. Пока припрятать - передам при первой возможности. Случай представился быстро, а возможность появляться в районе Латинского квартала стала регулярной: Дидье добавили часы и даже дни заслуженного отдыха. Приобретя среди герцогских слуг репутацию записного гуляки, он стал появляться в борделе каждую неделю. Никакой принимал записки из герцогского дома, молча кивнув, изредка прибавляя пару слов для Шарло.
Повод для новых встреч охотник изобрел, подарив жене выпрошенного на кухне котенка, уже вполне осознанного малыша. Попавшимся на глаза животным заинтересовалась сама герцогиня, и, выбрав из нового помета самого бойкого и красивого котика, Дидье сделал новое подношение, чем заслужил одобрение ее светлости и явное отличие от домашних слуг.
Дни летели своим чередом, к Рождеству хозяйка дома разрешилась от бремени наследником, а на Великий пост, выглянув узнать причину великого шума, услыхал от пробегавшей служанки:
- Мы - коннетабль! Мы - коннетабль!
В связи с новым званием герцог, сопровождаемый мэтром Дюшаном, стал часто пребывать в отсутствии. Записок жены все прибавлялось, иногда скапливалось по нескольку штук, прежде чем Дидье удавалось снести их Никакому. Однажды Анна-Шарлотта обратилась лично к нему, попросив сходить по указанному адресу и посмотреть, что там делается. Нашел на месте того дома одни развалины. Перемигнулся с пробегавшей мимо девчонкой: пожар случился несколько лет назад. Так и доложил. Больше жена к нему не обращалась.
Опекаемые животные требовали немало времени, зачастую не оставляя его для Книги, еще и мадам Дюшан стала приглашать собачьего слугу угоститься. Впрямую не откажешься, а намеков липучка не принимала. Ее пустозвонство утомляло донельзя, но Дидье держался молодцом. Без мужа дамочке, похоже, и слова вымолвить не с кем, вот, она и тащит в дом, кого ни попадя. Охотника забавляли всегдашние усилия докторши скрыть собственные ноги, бдительно следя за подолом платья. Он давно уже все разлядел : на удивление внушительной длины, тяжеловесные ступни с отчетливо выпиравшими сбоку шишками, нет-нет, являлись на свет, надо полагать, приводя их хозяйку в отчаяние. Не повезло бедняжке, но было о чем печалиться? Или не хочет за простолюдинку сойти? Продолжая опускать подол ниже некуда, мадам изрядно потешала парня, делая их недолгие посиделки в гостиной отчасти сносными. Сынишку разбавить компанию она с собой не звала и как-то отправила в детскую, когда тот прилип к Дидье насчет своей псинки. Первое время казалось, докторша спросить чего хочет, но день за днем она по новой чесала все о том же. Застеснялась или пока не надумала? Да кто дурную бабу знает? Под конец он и выслушивать не стал, выпьет поднесенный стаканчик и откланяется: как-нибудь другим разом, нынче недосуг, завтра еще зайдет, а сам за шляпу да ноги в руки. Не будет же она силком держать, может, отстанет когда?
А ближе к зиме пропала его Книга. Десяток раз перевернув все в комнате, Дидье устроил допрос с пристрастием обеим служанкам - той, что еду носит, и что уборку делает, но, хотя обе девки Богом поклялись: не видели-не трогали, Книга от этого не нашлась. Анну-Шарлотту пропажа тоже обеспокоила. Велев быть настороже, она пообещала нажаловаться герцогине.
К вечеру прискакал взмыленный гонец, раненый неподалеку от Парижа: напали какие-то негодяи, но отбиться удалось, письма от герцога довез. Дом загудел: шутка ли сказать, нападение на гонца самого коннетабля! За Дидье пришли рано утром. Он недоуменно глядел на ее светлость. Понятно, что раненый не в силах пуститься в путь, но почему ехать должен собачий слуга? Послать больше некого? Полон дом народу! Не дождавшись никаких объяснений – кто бы вздумал ему их давать? - быстро собрался в дорогу. Анна-Шарлотта возникла на пороге, впервые придя к нему в комнату. Бледная, сторожкая, глаз не сводит, до руки дотронулась, по плечу погладила. Добро бы тревожилась, как я до Монёра доеду, так ведь , нет! Будто на Чуму провожает! Спору нет, на войне не только раненых, а и больных встретить запросто, в армии недугов хватает, да к герцогу кто ж заразных-то подпустит? Руки арманьяком протирать? Это еще зачем? Флягу возьму, как доеду, так за нее и выпью. Близко к недужным не подходить? А то я сам собирался! Да что же это, я ее такой в Берри не видел! Будто знает, чего я ведать не могу! Служанка в дверь сунулась. Пора!
Уже на лестнице девушку окликнули: герцогиня даму прислала, припомнив, что коннетабль книги велел привезти. Несет в мешке, аж, две, себя в руки взяла, глядит, как чужая. А я чего хотел, на людях-то? Докторша письмо для мужа протягивает. Ну, с Богом!
Кое-как пристроив тяжеленный мешок, уже за парижскими воротами Дидье для удобства решил разложить книги по обе стороны седельных сумок. Эта… Гастон де Фуа. А вторая – Фулью? Часом, не моя пропажа? Фух, слава Богу, нет! У моей на крайней странице, в самом низу, пятно черное, какой-то недоумок чернильными руками схватил? А тут – ничего такого! Герцог на войне поохотиться вздумал? Ну-и-ну! Больше делать нечего?
До Перигё доехал быстро, по дороге успешно миновав слывущие опасными места. Уже вовсю чувствовался спущенный с цепи жестокий дух войны, подкатившейся к южным границам Дордони: сожженые поля, разграбленные дома в обезлюдевших деревнях, повешенные вдоль дороги - уродливый урожай смерти. Все чаще встречались повозки с бегущими от военных действий людьми, брели пешие, спасая детей и нехитрый скарб, осла или овцу, гонцы сновали между полками королевской армии, солдаты отлавливали дезертиров, задерживая всех и каждого, казавшихся подозрительными. Проскочив Бержерак, где спешно заканчивались уничтожаться возведенные гугенотами городские укрепления, на месте переправы через Гаронну, за пару лье до Монёра, Дидье узнал, что герцога там уже нет - сам город разграблен и сожжен, а жители вырезаны. Дежурный офицер отправил направо, вдоль реки, и через несколько лье охотник въехал в Лонгевиль, где расположился штаб коннетабля. У дома, на который показали издали, не было даже стражи, и само строение, срубное, с соломенной крышей и одним окошком, прикрытым покосившимися ставнями, меньше всего походило на обиталище герцога де Люиня. Потянув хлипкую дверь, шагнул в полутемную комнату, составлявшую обитаемое пространство дома. На узенькой, куцей кровати, с покосившимся основанием, сколоченным из не струганных досок, меж щелями которых выглядывала замызганная солома, под красным шелковым одеялом, подбитым мехом, со сбившейся простыней, открывавшей комковатый соломенный тюфяк, с собственным плащом под головой лежал фаворит короля Франции. Рядом с ним, спиной к двери, откинувшись на спинку колченогого стула и немного склонившись набок, сидел доктор.
