Вкусный и пьянящий — он заставлял вспоминать тот день, когда Павел принес с охоты половину лося. Лось был настолько большим, что его пришлось тащить на санях. И тогда мы жарили мясо, тушили его, солили. Это было сытное время и сытная зима...
Шум в комнате. Что-то упало. Стул уронила крыса? Кошка пропала два дня назад. Крысы это сразу почувствовали. Начали хулиганить. Нужно собраться и доехать до города, чтоб взять новую кошку.
Мысли в голове вялые, текучие. Я хватаюсь за них, а они ускользают. Неприятно. И потом приходит резкое воспоминание, что дома нет. Что он сгорел.
Резко сев на кровати, я поняла, что поторопилась. Голова разорвалась болью. Артем крутился около стула, нанося ему воображаемые удары кинжалом, а потом пытался увернуться, как-то слишком низко нагнувшись. В итоге у него не получалось. Он падал или сам, или ронял стул. Отсюда и был весь этот грохот.
— Я тебя разбудил? — спросил он. Взял какую-то тряпку, чтоб вытереть пот со лба. Рубашку он снял явно перед тренировкой, поэтому я могла видеть его поджарое тело. При этом меня такой вид совсем не смутил. Сама лежала в одной лишь ночной рубашке.
— Да. Голов болит.
— Сейчас чего-нибудь найдем, — убирая кинжал в ножны на поясе, Артем подошел к столику, на котором стояла вода. Под столешницей был выдвижной ящик. Поковырявшись в ящике, Артем вынул оттуда коробочку. Достал оттуда две зеленые таблетки. Налил воды. После того подошел ко мне. — Вот, выпей. Станет легче.
Лекарство пахло еловой смолой. Я быстро проглотила таблетки. Залпом выпила стакан с водой.
— Спасибо, — ответила я.
— Не за что, — он взял стакан, но не стал относить. Сел рядом. Внимательный взгляд заставил отвернуться.
— Я пришла сюда, потому что в городе сказали, что вам нужны работники.
— Я на работу не нанимаю. Это не со мной надо разговаривать, — ответил он. Зачем-то провел пальцами по моей щеке. Обвел ухо.
— Не надо.
— А разве я делаю что-то плохое? — спросил Артем.
— Нет. Но мне это неприятно.
— Пугает?
— Да.
— Не бойся. Я же тебя не обижаю.
— Ты сказал, что моих детей съедят.
— Сегодня у нас меню уже составлено. Перенесли на завтра, — спокойно ответил он.
— Артем! — я зло на него посмотрела. Ведь понятно, что он зло шутил. В его глазах появились огоньки. Губы растянулись в улыбке.
— Согласись, что укус сближает. Мы теперь не просто знакомые. А очень близкие знакомые, — ответил он, нагло обнимая меня. И при этом обнял как-то неуклюжи. Притянул меня к себе, заставив прижаться носом к груди.
— Отпусти!
Он тут же раскрыл объятья. Я откинулась на подушки, выставив вперед колени. Артем с интересом посмотрел на колени.
— Ты считаешь, что это надежная оборона?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Чтоб остановить тебя.
Артем рассмеялся. Отошел к столику, чтоб налить воды уже себе.
— Ты забавная. С тобой будет весело.
— Почему? Почему будет?
— Тут скучно. Замок только построили. Народу мало. Заняться толком нечем. Остаться только тебя дразнить, — просто сказал Артем.
— Спасибо за откровенность.
— Всегда пожалуйста, — сверкая красными глазами, сказал он.
Пару вдохов и он уже прыгнул на кровать, рядом со мной. Я вжалась в подушку. Вцепилась в одеяло.
— Не надо меня пугать, — попросила я.
— А ты не бойся, тогда и перестану, — ответил он, глазея на меня красными глазами.
По замку разнесся тревожный гул. Артем напрягся. И вот вой сирены уже вовсю звенел по комнате.
— Скорее всего учебная тревога, но надо проверить. Лежи здесь и никуда не уходи. Я выключу свет.
— Твари?
— Сирена на них работает, — быстро поднимаясь и одеваясь, сказал он. Затем сказал уже более мягко. — Не бойся. Тут тебе ничего не угрожает.
Он ушел, предварительно выключив свет. Я же попыталась встать. У меня с трудом это получилось. Твари. Вкус страха на языке, как и вкус крови заставил передвигать ногами. Я подошла к окну. Ночное небо рассекали прожектора. Со двора доносился шум выбегающих людей. Я их слышала, но не видела.
Бежать за детьми? Я с трудом хожу из-за слабости. Единственное, что мне пришло на ум — это спрятаться в уборной комнате, где не было окон. Этот поход отнял все силы. С трудом я добралась до душевой чаши и забралась в нее. Сжалась в комок и приготовилась ждать, надеясь, что дети смогут найти место, где спрятаться.
Я чувствовала себя предательницей, той, кто не мог быть с ними в трудную минуту. Но если бы были силы, то все было бы иначе.
— Ты решила помыться и свалилась или спряталась? — спросил Артем. Он зашел в уборную. Я видела его красные глаза, которые светились ярким огнем в темноте. Но вот он включил свет и пусть глаза так светиться, но их свет стал тусклее.
— Спряталась.
— Правильно. Здесь нет окон. А я оказался не прав.
Он держал в руках отрубленную лапу с тремя пальцеми, больше похожими на птичьи. Эта лапа продолжала пытаться что-то поймать. Ее пальцы то сжимались, то разжимались. Я смотрела на это чудо и едва дышала от ужаса. Артем подошел к чаше и поставил лапу на ее край. Лапа тут же схватилась за борт чаши. Замерла. А затем начала прыжками передвигаться по краю. Для этого вначале вытягивала палец с когтем, искала в пространстве за что можно уцепиться и только тогда делала прыжок.
— Убери от меня эту дрянь, — тихо попросила я.
— Это милая лапка, — наблюдая за ее действиями, сказал Артем. — Как думаешь, у нее кожа чувствует пространство? Или в лапах мозги? Чем-то же она думает. Выбирает путь.
— Мне все равно чем она думает. Если она на меня упадет...
— То ты будешь визжать, — он улыбнулся, а сам продолжал наблюдать за лапой. Когда она подошла к тому месту, где чаша соединялась со стеной, Артем поднял ее. Лапа тут же начала сжиматься и разжиматься. — Потрогай ее. Она совсем холодная.
— Я не буду трогать всякую гадость.
— Почему? Она же интересная.
— Гадость не интересна.
— Если потрогаешь и скажешь какая она, то скажу, что с твоими сыновьями.
— А если я этого не сделаю?
— То не скажу. Будешь всю ночь мучится и придумывать всякие гадости, — сказал он. Посмотрел на меня. По его взгляду было понятно, что он не врет.
— Давай свою лапу.
— Она не моя, а какой-то твари.
— Не цапнет?
— Откуда я знаю? Первый раз ее вижу. Может она как-то почувствует тебя и сразу отрастит рот с прикрепленным к нему пищеварительным трактом, чтоб не только сожрать, но и переварить.
Я его уже не слушала. Села. Протянула палец к лапе. У нее была шершавая черная кожа все в наростах и бородавках.
— Надеюсь, что она не ядовитая.
— Ну, я держу ее довольно долго и не падаю замертво, — сказал Артем.
— А если яд действует не сразу?
— Не волнуйся, нас похоронят вместе, — ответил он. Я подавила желание выругаться. Коснулась лапы.
— Она холодная.
— А мне кажется теплой. Уверена, что холодная?
— Да.
— Хорошо, — задумчиво прошептал он. Лапа в этот момент кинулась, желая в меня вцепиться. Я поспешно отдернула руку. И похоже завизжала, потому что Артем попросил меня замолчать. — Она тебя не съест.
— Ты в этом не уверен.
— Чисто практически. Ты больше ее, — ответил Артем, унося лапу в комнату.
— Что с детьми?
— Твари не прошли заграждения. Может разведчики прилетали? В любом случае комнаты детей находятся в полуподвале. Это самое надежное место. Поэтому мы туда всех и поселили.
— Мог бы и сказать.
— Тогда бы ты до нее не дотронулась. И мы бы не узнали, что она по разнуму на нас реагирует. Сегодня, во время боя, я заметил, что твари больше на людей нападают. Нас они обходят стороной. Мне стало интересно почему так.
— И ты принес с собой лапу, чтоб проверить?
— Она бегала отрубленной. Это же интересно, — мы с ним разговаривали через открытую дверь. Опасность была позади. Нужно было выбираться.
Чуть не упав, я все же вылезла из чаши. Держась за стену, пошла в сторону комнаты. Артем раздевался. Увидев меня, он тут же подошел.
— А я уже думал к тебе присоединиться, — сказал он. — Вот куда ты все торопишься?
— Пошел бы ты далеко в лес и не вернулся.
— Тебе без меня будет скучно. К тому же я тебе ножки спас. А ты такая неблагодарная...
Он подхватил меня на руки. Понес к кровати.
— Я не просила.
— Не просила, но ведь результат понравился.
— Мне плохо.
— Сама себя загнала. Не умеешь себя беречь, вот и вынуждена теперь подушку головой мять, — сказал он. Положил мня вновь в кровать. Укрыл одеялом.
— У меня дом твари уничтожили. Пытались до нас добраться. А мы в подполе прятались.
— Они вас именно из подпола вытаскивали? — уточнил Артем, отходя в сторону, чтоб снять рубашку.
— Да.
— Умные твари, — прищелкнул языком. — Ты пить будешь?
— Буду.
Теперь рядом с кувшином стояла лапа, которую он накрыл перевернутым стаканом. Взяв второй стакан, Артем плеснул воды. Принес мне. Пока я пила, он взял меня за укушенное запястье, на котором яркими отметинами горели две дырочки с запекшейся кровью и здоровый такой синяк. Провел по нему пальцем.
— Больно.
— Пройдет, — ответил он. — Никогда не задумывалась, что за все хорошее надо всегда платить?
Я не ответила. Он же пошел относить стакан. После этого снял всю одежду и выключил свет.
— Вот ты пришла за защитой, крышей и едой. Ты ее получила, а еще вместе с ней меня. Так получилось, — забираясь под одеяло сказал он.
— Ты тут будешь спать?
— А где еще? Это же моя кровать, — прижимаясь ко мне, сказал он. Перехватил мои руки. — Хватит со мной драться и отпихивать меня.
— А ты не обнимайся.
— Не требуй слишком много, — прошептал он, целуя где-то в район шее. Я испуганно замерла. — Не бойся. Я просто так. От тебя приятно пахнет.
— Я просто искала работу. Сейчас в городе много тех, кто приходит с хуторов. И работы в городе мало.
— У нас тут скучно. Женщин мало, — сказал он, задирая ночную рубашку и запуская под нее руку, чтоб положить ее на живот. — Я уже соскучился по женскому обществу. До тебя с одной девкой связался. Так она хотела нашего главу уничтожить. Печально, но из-за этого пришлось с ней расстаться. Ты ведь не хочешь никому клыки подтесать?
— Я всего лишь хотела найти работу, — прошептала я.
— Да пристроим тебя куда-нибудь. Знаешь, мне кажется, что у нас с тобой может что-то интересное получится. Может так даже будет лучше для всех: и для тебя и для меня, — зевая, сказал Артем. Я слышала, как он ровно задышал, явно засыпая. Сама же боялась пошевелиться. А в голове при этом мучил один вопрос: и что теперь делать?
Я просыпалась несколько раз. Все прислушивалась, ожидая нападения, а потом вновь засыпала. Тишина. В последний раз ночью была лет десять назад. Или лет пятнадцать. До нашествия тварей по стране было нашествие лихого люда, которые нападали по ночам. И я помнила шесть таких нападений, во время которых приходилось прятаться в подпол. Но тут была тишина. И эта тишина, как привлекала, так и настораживала, как что-то чуждое и дикое, но при этом спать мне это не мешало, как и Артем, который тихо спал рядом.
Где-то под утро я уснула довольно крепко. Наверное я все же решила, что тут безопасно и даже начала видеть какой-то сон, когда услышала неприятный скрежет. Я его как услышала, так и забыла, подумав, что так скрипит телега, на которой я куда-то ехала во сне. По лицу ударила ветка. Вторая ветка. Впереди была еще одна ветка, от которой я попыталась уклониться, но она все равно ударила меня по лицу. А впереди была еще одна ветка, которую я уже хотела поймать около лица, но она не только царапнула щеку, но и чуть глаз не выколола. Я еле успела ее поймать перед глазом и тут же проснулась.
В моей руке была лапа твари. Она сжималась и разжималась рядом с моим лицом. Я смотрела на эту лапу, пытаясь закричать, но голоса не было. Мне удавалось лишь открывать и закрывать рот, при этом я продолжала держать ее, боясь отпустить, потому что она бы упала прямо на лицо. Отодвинуть руку я не могла. Мозг понимал, что мне надо ее выкинуть в сторону, но меня прям парализовало.
Я вспомнила Ташу, которая падала в обморок при любой страшной ситуации. Раньше меня ее особенность раздражало, а теперь я ей завидовала.
— Убери эту дрянь, — проскрипела я. Голос с трудом слушался. Я невольно подумала, что может мне это все сниться? Такое бывает при кошмаре, когда вроде хочется прокричать, но не получается и от этого становится еще страшнее.
— Какую? — сонно спросил Артем.
— Свою.
— Это не дрянь. У меня женщины давно не было, — лениво ответил он.
— Лапа.
— Да не строй из себя скромницу, — жмякая мою грудь. От неожиданности я отмерла и кинула ему эту лапу в лицо. Артем от меня отстал. Взял лапу.
— И чего это такое? — спросил он, поднимая лапу за палец. — Ты зачем ее в кровать принесла?
— Я? — голос вернулся вместе с визгом.
— Ну я же ее не приносил. Зачем она мне тут? — спросил Артем, наблюдая как лапа пытается до нее дотянуться. — Ты ей нравишься.
— Ее не надо было сюда приносить! — взвизгнула я, выскакивая из кровати. В этот раз ноги уже слушались.
— Почему? Она забавная. Живое неживое. Разве тебе не интересно? — подкидывая лапу и тут же ловя.
— Нет. Она меня пугает!
— А я?
— Тоже.
— Мне уйти из комнаты? — поднимаясь, спросил Артем. Потянулся, держа в руке лапу.
— Я буду не против.
— Ты разбиваешь мне сердце, — оскалился он. — Я найду для лапы какую-нибудь банку. Надо посмотреть сколько она проживет отдельно от тела.
Я не стала ждать пока он спрячет лапу в банку или в стакан. Ушла в уборную.
— У нас недавно подключили теплую воду, — сказал Артем. — Можешь помыться.
— У меня еще голова кружится. Боюсь упасть.
— Бедненькая моя, — сказал он, заходя следом за мной. Хоть штаны надел. И на том спасибо. Я хотела вернуться в комнату, но он меня обнял. Уткнулся носом мне в щеку. — это она так тебя поцарапала?
— Чуть мне глаз не выколола, — сказала я. Он провел языком по ране. Я хотела отодвинуться, но Артем крепко меня обнимал.
— Все еще жидкая. Невкусная, — прошептал он.
— Не надо меня есть.
— Я и не собираюсь этого делать. Всего лишь проверяю твое самочувствие. Все-таки надо тебя накормить орехами, а то будешь падать постоянно в обморок. И тебе надо где-нибудь платье раздобыть. У тебя же с собой вещей не было?
— Мы убегали в том, в чем были.
— Слышал про ваши злоключения, — сказал Артем. — Тут безопасно.
— Надеюсь, — я осторожно выбралась из его объятий. Вернулась в комнату. Села на кровать.
— Давно без мужа?
— Нет. И я не хочу об этом говорить.
— Почему?
— Потому что это тяжело.
— Еще по нему скорбишь?
Я не ответила. Мне совсем не хотелось все вспоминать. Не хотелось ему рассказывать. И тем более раскрывать душу.
— Я спрашиваю не просто так.
— А я не хочу на это отвечать не просто так, — ответила я. Он подошел ко мне притащив с собой стул. Сел напротив меня. — И что это?
— Хочу с тобой поговорить, — ответил Артем. — Ты мне нравишься. Я хочу с тобой тут жить. Спать с тобой в одной кровати. Ходить на танцы и даже готов присмотреть за твоими пацанами. Можно сказать, что я нагло столблю место рядом с тобой. Понятно, что тебе сейчас не до этого. Ты хочешь работать и поднять мальчишек. Но в замке много мужиков, которые уже оголодали по женскому вниманию. Три четверти — это представители холодного клана. Ты не успеешь из комнаты выйти, как тебя кто-нибудь в углу зажмет и юбку задерет. И ты этого будешь хотеть. Сама спинку прогнешь и будешь умолять, чтоб с тобой сделали все, что им хочется.
Шум в комнате. Что-то упало. Стул уронила крыса? Кошка пропала два дня назад. Крысы это сразу почувствовали. Начали хулиганить. Нужно собраться и доехать до города, чтоб взять новую кошку.
Мысли в голове вялые, текучие. Я хватаюсь за них, а они ускользают. Неприятно. И потом приходит резкое воспоминание, что дома нет. Что он сгорел.
Резко сев на кровати, я поняла, что поторопилась. Голова разорвалась болью. Артем крутился около стула, нанося ему воображаемые удары кинжалом, а потом пытался увернуться, как-то слишком низко нагнувшись. В итоге у него не получалось. Он падал или сам, или ронял стул. Отсюда и был весь этот грохот.
— Я тебя разбудил? — спросил он. Взял какую-то тряпку, чтоб вытереть пот со лба. Рубашку он снял явно перед тренировкой, поэтому я могла видеть его поджарое тело. При этом меня такой вид совсем не смутил. Сама лежала в одной лишь ночной рубашке.
— Да. Голов болит.
— Сейчас чего-нибудь найдем, — убирая кинжал в ножны на поясе, Артем подошел к столику, на котором стояла вода. Под столешницей был выдвижной ящик. Поковырявшись в ящике, Артем вынул оттуда коробочку. Достал оттуда две зеленые таблетки. Налил воды. После того подошел ко мне. — Вот, выпей. Станет легче.
Лекарство пахло еловой смолой. Я быстро проглотила таблетки. Залпом выпила стакан с водой.
— Спасибо, — ответила я.
— Не за что, — он взял стакан, но не стал относить. Сел рядом. Внимательный взгляд заставил отвернуться.
— Я пришла сюда, потому что в городе сказали, что вам нужны работники.
— Я на работу не нанимаю. Это не со мной надо разговаривать, — ответил он. Зачем-то провел пальцами по моей щеке. Обвел ухо.
— Не надо.
— А разве я делаю что-то плохое? — спросил Артем.
— Нет. Но мне это неприятно.
— Пугает?
— Да.
— Не бойся. Я же тебя не обижаю.
— Ты сказал, что моих детей съедят.
— Сегодня у нас меню уже составлено. Перенесли на завтра, — спокойно ответил он.
— Артем! — я зло на него посмотрела. Ведь понятно, что он зло шутил. В его глазах появились огоньки. Губы растянулись в улыбке.
— Согласись, что укус сближает. Мы теперь не просто знакомые. А очень близкие знакомые, — ответил он, нагло обнимая меня. И при этом обнял как-то неуклюжи. Притянул меня к себе, заставив прижаться носом к груди.
— Отпусти!
Он тут же раскрыл объятья. Я откинулась на подушки, выставив вперед колени. Артем с интересом посмотрел на колени.
— Ты считаешь, что это надежная оборона?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Чтоб остановить тебя.
Артем рассмеялся. Отошел к столику, чтоб налить воды уже себе.
— Ты забавная. С тобой будет весело.
— Почему? Почему будет?
— Тут скучно. Замок только построили. Народу мало. Заняться толком нечем. Остаться только тебя дразнить, — просто сказал Артем.
— Спасибо за откровенность.
— Всегда пожалуйста, — сверкая красными глазами, сказал он.
Пару вдохов и он уже прыгнул на кровать, рядом со мной. Я вжалась в подушку. Вцепилась в одеяло.
— Не надо меня пугать, — попросила я.
— А ты не бойся, тогда и перестану, — ответил он, глазея на меня красными глазами.
По замку разнесся тревожный гул. Артем напрягся. И вот вой сирены уже вовсю звенел по комнате.
— Скорее всего учебная тревога, но надо проверить. Лежи здесь и никуда не уходи. Я выключу свет.
— Твари?
— Сирена на них работает, — быстро поднимаясь и одеваясь, сказал он. Затем сказал уже более мягко. — Не бойся. Тут тебе ничего не угрожает.
Он ушел, предварительно выключив свет. Я же попыталась встать. У меня с трудом это получилось. Твари. Вкус страха на языке, как и вкус крови заставил передвигать ногами. Я подошла к окну. Ночное небо рассекали прожектора. Со двора доносился шум выбегающих людей. Я их слышала, но не видела.
Бежать за детьми? Я с трудом хожу из-за слабости. Единственное, что мне пришло на ум — это спрятаться в уборной комнате, где не было окон. Этот поход отнял все силы. С трудом я добралась до душевой чаши и забралась в нее. Сжалась в комок и приготовилась ждать, надеясь, что дети смогут найти место, где спрятаться.
Я чувствовала себя предательницей, той, кто не мог быть с ними в трудную минуту. Но если бы были силы, то все было бы иначе.
Глава 2
— Ты решила помыться и свалилась или спряталась? — спросил Артем. Он зашел в уборную. Я видела его красные глаза, которые светились ярким огнем в темноте. Но вот он включил свет и пусть глаза так светиться, но их свет стал тусклее.
— Спряталась.
— Правильно. Здесь нет окон. А я оказался не прав.
Он держал в руках отрубленную лапу с тремя пальцеми, больше похожими на птичьи. Эта лапа продолжала пытаться что-то поймать. Ее пальцы то сжимались, то разжимались. Я смотрела на это чудо и едва дышала от ужаса. Артем подошел к чаше и поставил лапу на ее край. Лапа тут же схватилась за борт чаши. Замерла. А затем начала прыжками передвигаться по краю. Для этого вначале вытягивала палец с когтем, искала в пространстве за что можно уцепиться и только тогда делала прыжок.
— Убери от меня эту дрянь, — тихо попросила я.
— Это милая лапка, — наблюдая за ее действиями, сказал Артем. — Как думаешь, у нее кожа чувствует пространство? Или в лапах мозги? Чем-то же она думает. Выбирает путь.
— Мне все равно чем она думает. Если она на меня упадет...
— То ты будешь визжать, — он улыбнулся, а сам продолжал наблюдать за лапой. Когда она подошла к тому месту, где чаша соединялась со стеной, Артем поднял ее. Лапа тут же начала сжиматься и разжиматься. — Потрогай ее. Она совсем холодная.
— Я не буду трогать всякую гадость.
— Почему? Она же интересная.
— Гадость не интересна.
— Если потрогаешь и скажешь какая она, то скажу, что с твоими сыновьями.
— А если я этого не сделаю?
— То не скажу. Будешь всю ночь мучится и придумывать всякие гадости, — сказал он. Посмотрел на меня. По его взгляду было понятно, что он не врет.
— Давай свою лапу.
— Она не моя, а какой-то твари.
— Не цапнет?
— Откуда я знаю? Первый раз ее вижу. Может она как-то почувствует тебя и сразу отрастит рот с прикрепленным к нему пищеварительным трактом, чтоб не только сожрать, но и переварить.
Я его уже не слушала. Села. Протянула палец к лапе. У нее была шершавая черная кожа все в наростах и бородавках.
— Надеюсь, что она не ядовитая.
— Ну, я держу ее довольно долго и не падаю замертво, — сказал Артем.
— А если яд действует не сразу?
— Не волнуйся, нас похоронят вместе, — ответил он. Я подавила желание выругаться. Коснулась лапы.
— Она холодная.
— А мне кажется теплой. Уверена, что холодная?
— Да.
— Хорошо, — задумчиво прошептал он. Лапа в этот момент кинулась, желая в меня вцепиться. Я поспешно отдернула руку. И похоже завизжала, потому что Артем попросил меня замолчать. — Она тебя не съест.
— Ты в этом не уверен.
— Чисто практически. Ты больше ее, — ответил Артем, унося лапу в комнату.
— Что с детьми?
— Твари не прошли заграждения. Может разведчики прилетали? В любом случае комнаты детей находятся в полуподвале. Это самое надежное место. Поэтому мы туда всех и поселили.
— Мог бы и сказать.
— Тогда бы ты до нее не дотронулась. И мы бы не узнали, что она по разнуму на нас реагирует. Сегодня, во время боя, я заметил, что твари больше на людей нападают. Нас они обходят стороной. Мне стало интересно почему так.
— И ты принес с собой лапу, чтоб проверить?
— Она бегала отрубленной. Это же интересно, — мы с ним разговаривали через открытую дверь. Опасность была позади. Нужно было выбираться.
Чуть не упав, я все же вылезла из чаши. Держась за стену, пошла в сторону комнаты. Артем раздевался. Увидев меня, он тут же подошел.
— А я уже думал к тебе присоединиться, — сказал он. — Вот куда ты все торопишься?
— Пошел бы ты далеко в лес и не вернулся.
— Тебе без меня будет скучно. К тому же я тебе ножки спас. А ты такая неблагодарная...
Он подхватил меня на руки. Понес к кровати.
— Я не просила.
— Не просила, но ведь результат понравился.
— Мне плохо.
— Сама себя загнала. Не умеешь себя беречь, вот и вынуждена теперь подушку головой мять, — сказал он. Положил мня вновь в кровать. Укрыл одеялом.
— У меня дом твари уничтожили. Пытались до нас добраться. А мы в подполе прятались.
— Они вас именно из подпола вытаскивали? — уточнил Артем, отходя в сторону, чтоб снять рубашку.
— Да.
— Умные твари, — прищелкнул языком. — Ты пить будешь?
— Буду.
Теперь рядом с кувшином стояла лапа, которую он накрыл перевернутым стаканом. Взяв второй стакан, Артем плеснул воды. Принес мне. Пока я пила, он взял меня за укушенное запястье, на котором яркими отметинами горели две дырочки с запекшейся кровью и здоровый такой синяк. Провел по нему пальцем.
— Больно.
— Пройдет, — ответил он. — Никогда не задумывалась, что за все хорошее надо всегда платить?
Я не ответила. Он же пошел относить стакан. После этого снял всю одежду и выключил свет.
— Вот ты пришла за защитой, крышей и едой. Ты ее получила, а еще вместе с ней меня. Так получилось, — забираясь под одеяло сказал он.
— Ты тут будешь спать?
— А где еще? Это же моя кровать, — прижимаясь ко мне, сказал он. Перехватил мои руки. — Хватит со мной драться и отпихивать меня.
— А ты не обнимайся.
— Не требуй слишком много, — прошептал он, целуя где-то в район шее. Я испуганно замерла. — Не бойся. Я просто так. От тебя приятно пахнет.
— Я просто искала работу. Сейчас в городе много тех, кто приходит с хуторов. И работы в городе мало.
— У нас тут скучно. Женщин мало, — сказал он, задирая ночную рубашку и запуская под нее руку, чтоб положить ее на живот. — Я уже соскучился по женскому обществу. До тебя с одной девкой связался. Так она хотела нашего главу уничтожить. Печально, но из-за этого пришлось с ней расстаться. Ты ведь не хочешь никому клыки подтесать?
— Я всего лишь хотела найти работу, — прошептала я.
— Да пристроим тебя куда-нибудь. Знаешь, мне кажется, что у нас с тобой может что-то интересное получится. Может так даже будет лучше для всех: и для тебя и для меня, — зевая, сказал Артем. Я слышала, как он ровно задышал, явно засыпая. Сама же боялась пошевелиться. А в голове при этом мучил один вопрос: и что теперь делать?
Я просыпалась несколько раз. Все прислушивалась, ожидая нападения, а потом вновь засыпала. Тишина. В последний раз ночью была лет десять назад. Или лет пятнадцать. До нашествия тварей по стране было нашествие лихого люда, которые нападали по ночам. И я помнила шесть таких нападений, во время которых приходилось прятаться в подпол. Но тут была тишина. И эта тишина, как привлекала, так и настораживала, как что-то чуждое и дикое, но при этом спать мне это не мешало, как и Артем, который тихо спал рядом.
Где-то под утро я уснула довольно крепко. Наверное я все же решила, что тут безопасно и даже начала видеть какой-то сон, когда услышала неприятный скрежет. Я его как услышала, так и забыла, подумав, что так скрипит телега, на которой я куда-то ехала во сне. По лицу ударила ветка. Вторая ветка. Впереди была еще одна ветка, от которой я попыталась уклониться, но она все равно ударила меня по лицу. А впереди была еще одна ветка, которую я уже хотела поймать около лица, но она не только царапнула щеку, но и чуть глаз не выколола. Я еле успела ее поймать перед глазом и тут же проснулась.
В моей руке была лапа твари. Она сжималась и разжималась рядом с моим лицом. Я смотрела на эту лапу, пытаясь закричать, но голоса не было. Мне удавалось лишь открывать и закрывать рот, при этом я продолжала держать ее, боясь отпустить, потому что она бы упала прямо на лицо. Отодвинуть руку я не могла. Мозг понимал, что мне надо ее выкинуть в сторону, но меня прям парализовало.
Я вспомнила Ташу, которая падала в обморок при любой страшной ситуации. Раньше меня ее особенность раздражало, а теперь я ей завидовала.
— Убери эту дрянь, — проскрипела я. Голос с трудом слушался. Я невольно подумала, что может мне это все сниться? Такое бывает при кошмаре, когда вроде хочется прокричать, но не получается и от этого становится еще страшнее.
— Какую? — сонно спросил Артем.
— Свою.
— Это не дрянь. У меня женщины давно не было, — лениво ответил он.
— Лапа.
— Да не строй из себя скромницу, — жмякая мою грудь. От неожиданности я отмерла и кинула ему эту лапу в лицо. Артем от меня отстал. Взял лапу.
— И чего это такое? — спросил он, поднимая лапу за палец. — Ты зачем ее в кровать принесла?
— Я? — голос вернулся вместе с визгом.
— Ну я же ее не приносил. Зачем она мне тут? — спросил Артем, наблюдая как лапа пытается до нее дотянуться. — Ты ей нравишься.
— Ее не надо было сюда приносить! — взвизгнула я, выскакивая из кровати. В этот раз ноги уже слушались.
— Почему? Она забавная. Живое неживое. Разве тебе не интересно? — подкидывая лапу и тут же ловя.
— Нет. Она меня пугает!
— А я?
— Тоже.
— Мне уйти из комнаты? — поднимаясь, спросил Артем. Потянулся, держа в руке лапу.
— Я буду не против.
— Ты разбиваешь мне сердце, — оскалился он. — Я найду для лапы какую-нибудь банку. Надо посмотреть сколько она проживет отдельно от тела.
Я не стала ждать пока он спрячет лапу в банку или в стакан. Ушла в уборную.
— У нас недавно подключили теплую воду, — сказал Артем. — Можешь помыться.
— У меня еще голова кружится. Боюсь упасть.
— Бедненькая моя, — сказал он, заходя следом за мной. Хоть штаны надел. И на том спасибо. Я хотела вернуться в комнату, но он меня обнял. Уткнулся носом мне в щеку. — это она так тебя поцарапала?
— Чуть мне глаз не выколола, — сказала я. Он провел языком по ране. Я хотела отодвинуться, но Артем крепко меня обнимал.
— Все еще жидкая. Невкусная, — прошептал он.
— Не надо меня есть.
— Я и не собираюсь этого делать. Всего лишь проверяю твое самочувствие. Все-таки надо тебя накормить орехами, а то будешь падать постоянно в обморок. И тебе надо где-нибудь платье раздобыть. У тебя же с собой вещей не было?
— Мы убегали в том, в чем были.
— Слышал про ваши злоключения, — сказал Артем. — Тут безопасно.
— Надеюсь, — я осторожно выбралась из его объятий. Вернулась в комнату. Села на кровать.
— Давно без мужа?
— Нет. И я не хочу об этом говорить.
— Почему?
— Потому что это тяжело.
— Еще по нему скорбишь?
Я не ответила. Мне совсем не хотелось все вспоминать. Не хотелось ему рассказывать. И тем более раскрывать душу.
— Я спрашиваю не просто так.
— А я не хочу на это отвечать не просто так, — ответила я. Он подошел ко мне притащив с собой стул. Сел напротив меня. — И что это?
— Хочу с тобой поговорить, — ответил Артем. — Ты мне нравишься. Я хочу с тобой тут жить. Спать с тобой в одной кровати. Ходить на танцы и даже готов присмотреть за твоими пацанами. Можно сказать, что я нагло столблю место рядом с тобой. Понятно, что тебе сейчас не до этого. Ты хочешь работать и поднять мальчишек. Но в замке много мужиков, которые уже оголодали по женскому вниманию. Три четверти — это представители холодного клана. Ты не успеешь из комнаты выйти, как тебя кто-нибудь в углу зажмет и юбку задерет. И ты этого будешь хотеть. Сама спинку прогнешь и будешь умолять, чтоб с тобой сделали все, что им хочется.
