Третье, она хотела есть. И это просто сводит с ума. Четвертое, когда пришел Тимошка, то мне стало спокойнее. Также спокойно, как с тобой. И надо быть дурой, чтоб не понимать, что они повязаны, как мы с тобой. Сейчас во мне бурлят эмоции. Я чувствую себя кастрюлей с водой, которая закипает по щелчку. Она такая же как я. Наша дочь.
— Знаю, — успокоившись, ответил Влад.
— Этот пирог надо достать. Он уже горит, — я наклонилась к духовке. Вытащила почерневший пирог и почувствовала едкий противный запах, от которого закружилась голова. Я только успела крикнуть Влада, прежде чем провалиться в темноту.
— Она долго спит, — это сказал Тимошка.
— Ничего страшного. Опасности нет, — ответил Влад.
— Чего будешь с Эмой делать?
— Я посадил ее на поезд. Дочь с ней уехала.
— Я бы просто так это не оставил, — сказал Тимошка. — Угроза была для нас всех.
— Да. Но нам не нужен скандал и лишние внимание. Ходим по краю, — сказал Влад.
— Отцу будешь сообщать?
— Уже сообщил. За Эмой приглядят на новом месте жительства.
— Все равно мне это не нравится.
— Что не нравится? — спросила я, с трудом открывая глаза.
— Я же говорил, что очухается, — сказал Влад.
— Что случилось? — я попыталась сесть.
— Немного отравилась.
— Голова кружится.
— Так лежи и отдыхай, — сказал Влад. Тимошка ушел из кабинета. Я лежала пррямо на полу. Рядом лежала волчица. Вид у нее был болезненный. Волк лежал рядом с ней, одновременно касаясь меня. Влад сидел на диване, заложив руки за голову. Выглядел он невозмутимым.
— Чего случилось?
— Похоже ты Эме не понравилась. Хорошо, что пирог сгорел.
— Давно я сплю?
— Вторые сутки.
Я повернулась на бок. Положила ладонь на живот. Вроде все было нормально. Ребенок был жив. Только я с трудом чувствовала ее зверя.
— Почему она это сделала?
— Побоялась, что я отберу дом. А ведь хотел ей оставить.
— И в итоге ты ее выгнал?
— Да. И еще мягко поступил.
— Но ты выглядишь довольным, — сказала я.
— Так ты пришла в себя. Все закончилось нормально. Для переживаний нет причин.
— Ты мне начинаешь нравиться все меньше и меньше, — сказала я Владу.
— А ты мне нравишься больше, — сказал он.
— Ты не отравился?
— Немного надышался. Но тебе больше досталось.
Вся ситуация была дурной, неправильно. А еще был разговор, который мы не закончили. И я себя тогда вела как-то странно.
— Представляешь, если наша девочка будет с дурным характером. Будет с нами спорить. Ругаться. На чем-то настаивать. И это будет не проявление силы, а просто такой характер.
— Она сильная. Знаешь откуда я это знаю?
— Откуда?
— Она жива, — ответил Влад.
Я смотрела на него и понимала, что меня так раздражало. Он вел себя развязанно. Прошла та стать и сдержанность. Когда мы жили в домике, то я видела спокойного мужчину, который никак не реагировал на мои дерзости, а сейчас он был другим. Более живым и непривычным для меня. А еще меня злило его отношение к женщинам. И ко мне. Что я ему была нужна как мать для детей. И Эму мне было жаль.
Влад слез с дивана. Сел рядом со мной. Провел ладонью по моим волосам. Я напряглась, но промолчала. Волчица недовольно рыкнула в его сторону.
— У них все проще, — сказал Влад. — Почувствовали друг друга и живут вместе. Волчат воспитывают. У нас сложнее. Надо привыкать друг к другу. Мириться с характером, привычками. Это сложно.
— Я перестала тебя понимать.
— Почему?
— С одной стороны ты такой хороший, а с другой — непонятный.
— Есть такое понятие, как медовый месяц. Небольшое время, когда все хорошо. Но дальше, когда мы сталкиваемся с проблемами, то все хорошее уходит.
— А что получается?
— Мы показываем, то что обычно скрывали.
— Я вроде это проходила, но все равно оказалась к этому не готова.
— К тому, что мир не крутиться вокруг тебя? Наташ, в домике мне надо было тебя приручить. А сейчас нужно вернуть в общество. Думал, что поможет Эма, но не получилось. Придется самим справляться.
Я вздохнула. Закрыла глаза. Все-таки мне было приятны его прикосновения. Волчица все равно продолжала недовольно фырчать, но я на нее не обращала внимание.
— Она на тебя злиться.
— Недовольная тем, что я тебя не защитил, — ответил Влад.
— Ты не мог.
— Мог.
— Тогда что? Специально подставил?
Он не ответил. Пришлось поворачиваться к нему, чтоб уточнить.
— Опять проверка?
— Скорее решение сразу нескольких вопросов, — ответил Влад.
— Это подло.
— Нет. Выгодно.
— Даже спорить не буду. Но таким жестоким быть нельзя.
— А говорила, что спорить не будешь, — он улыбнулся. В комнате начало темнеть. — Ты помнишь про правила приличия? Завтра надо будет сходить на один вечер. И придется купить приталенное платье. Не морщи нос. Знаю, что это тяжело и неудобно, но нужно будет пройти в нем.
— Хорошо. Она начала оживать, — сказала я, чувствуя, что внутри становится спокойнее. — И я начинаю тебя даже прощать.
— Еще бы ты меня не простила, — хмыкнул Влад.
И вновь все было как до нашего отъезда. Мы сидели в комнате, которая медленно погружалась в темноту. Я начала оживать. Силы возвращались. Только при этом не хотелось шевелиться.
— Влад, ты жестокий человек?
— Нет. Иначе Эму отдал бы под суд. И не стал бы обучать тебя терпению. Запер бы в какой-нибудь глуши и использовал, заставляя рожать детей. Но я тебя ввожу в общество, вожусь с тобой и не работаю. Ты все еще считаешь меня жестокими?
— Все так плохо? — зевнула я. — Мне опять хочется спать.
— Спи. Завтра будет сложный день. Все что нам нужно было сделать за несколько дней, придется делать за один.
— Но ты в этом виноват.
— Виноват, — ответил он. Лег рядом. Обнял меня. Я вздохнула. Прижалась к нему, уткнувшись носом в рубашку. От него пахло чем-то диким, жутковатым и притягательным. И что-то было в этом, чтоб просто лежать на полу.
— Я больше на тебя не злюсь. Наверное, ты был прав. Но больше так не рискуй. Пожалуйста, — попросила я. Он не ответил. Только прижал меня к себе крепче.
Доверять. Нужно было научиться ему доверять. Вроде бы до этого я этому научилась, а оказалось, что все равно не верила и боялась, что меня ждет какой-то подвох. Доверять. И что это значит? Что он может не объяснять, но звать вперед, а мне молча идти за ним? Положить руку в его ладонь и не задавать лишних вопросов, потому что у него есть какой-то план действий? Знать, что у нас все основано на расчете и притяжение, но при этом хотеть большего?
Злость. Я хотела именно любви и чувств. И когда готовила завтрак на следующий день, то как раз думала об этом. Злость. Из рук валится сковородка. С грохотом падает на пол, но я ее лишь поднимаю и не думаю оглянуться на дверь в ожидание появления недовольного мужа, который бы начал меня ругать за неуклюжесть. Но я все равно злилась. Злилась, как никогда раньше.
Сегодня надо было идти за платьем. Купить нормальные туфли. Нужно было быть милой и послушной. Я должна была быть той, за которую не будет стыдно. Я должна была быть...
— Чего случилось? — спросил Тимошка.
— Схожу с ума, — ответила я. Улыбнулась вытирая слезы.
— На сумасшедшую ты не похожа. Поругалась с Владом?
— Нет. Все нормально. Просто эмоции бьют через край. И Влад куда-то уехал.
— Ему нужно работать. Генрих уже злиться начинает. А вожака злить не надо.
— Я понимаю, но веду себя как последняя дура.
— Ты боишься. Я чувствую твой страх.
— Сегодня будет сложный день и я... Я просто...
— Оставь сковородки и подойди сюда, — сказал Тимошка.
— Зачем?
— Да не бойся. Я не кусаюсь, — усмехнулся он, садясь на стул. Я вытерла руки. С сомнением посмотрела на него, но все же решила подойти. Тимошка бесцеремонно коснулся ладонью моего живота. Я хотела убрать его руку, но он не дал. Прижал меня к себе. — Сама же знаешь, что мне можно.
— Это неприлично.
— Ты меня совсем не интересуешь. Без обид, — ответил Тимошка. — Но я хочу тебе помочь.
— Почему?
— Жить хочу. Особенно сейчас, — ответил он.
— От тебя снегом пахнет. Ты ведь бегал ночью, — прошептала я. Меня накрыло такое спокойствие, что я удивилась.
— Бегал.
— Меня Влад не отпускает.
— Потому что нельзя. Расслабься. Я же сказал, что не причиню вреда.
— Я вроде успокоилась.
— Это хорошо. Готова пойти за платьем?
— Завтрак...
— В городе поедим, — ответил он.
— А если Влад приедет раньше обеда? Нужно же ему что-то приготовить?
— Сам справится.
— Соглашусь только потому что ты настаиваешь, — сказала я.
Нужно доверять. А стоит ли доверять Тимошке? Я понимала его интерес, но это не значило, что ему можно доверять. И как это делать, когда весь мир кажется каким-то враждебным, сложным и опасным? И оборачиваться нельзя. Нельзя даже думать в этом направление.
Когда мы вышли из дома, то Тимошка тут же взял меня за руку. Я чувствовала его горячую ладонь и все мысли о недоверии исчезали.
— Это неприлично.
— Нам не до правил приличий, — ответил Тимошка. Ответил довольно резко. Я аж вздрогнула. Он добавил уже мягче. — Все знают, что я живу у Влада. И никто не удивится, если я буду тебя сопровождать.
— Как скажешь.
Какие-то магазины. Платья. Они меня заинтересовали. Красивые, яркие и нежные, с кружевами и вышивкой — они прям походили на платья принцесс из детских сказок. Приятная ткань. Я загорелась. Пошла их примерять. Ради такой красоты даже можно было не замечать того, что они немного жали и сковывали движения. В примерочной было большое зеркало. Там хорошо отразилось мое лицо. Седые волосы. Я сильно постарела. Пусть в душе и была принцессой, но вот в реальности скорее была королевой, воспитавшей уже ни одно поколение детей.
— И чего ты плачешь? — наплевав на приличия, Тимошка зашел в примерочную комнату.
— Просто грустно стало. Вроде платье красивое, но оно не для меня. Уже по возрасту не подхожу.
— Глупости. Какое нравится такое и бери.
— Нужно же не ударить в грязь лицом. Ты не понимаешь, сколько всего зависит от этого вечера. Влад говорил...
— Он преувеличивает. Наташ, первый выход в свет — это праздник. Выбирай любое платье. И не думай о других. Ты когда-нибудь была на танцах?
— Была.
— Вот и представь, что это всего лишь танцы. Просто в другом городе. И ты в любом платье будешь выглядеть красиво, — сказал Тимошка.
— Не в любом.
— Я тебе говорю, что ты меня не интересуешь. Но факт, что ты симпатичная женщина. Несмотря на седину в волосах.
— Я слишком быстро так сильно постарела, что это ранит.
— Зато у тебя глаза горят, когда ты на Влада смотришь. И это красит любых волос.
Он говорил правду. Только я чувствовала нервозность с его стороны. И эта нервозность немного меня пугала. Но нужно доверять. Им всем нужно доверять.
Завтрак после покупок платьев. Я так и не смогла выбрать, поэтому взяла три штуки. Тем более Тимошка согласился, что это нужная покупка. Потом еще несколько магазинов. Усталость. И желание уснуть прямо на снегу.
До дома мы добирались уже на чудной машине, где я уснула и не проснулась даже, когда мы приехали. Тимошке не удалось до меня добудиться. В итоге видимо ему пришлось меня самому вытаскивать из машины и нести до дома. Приходить в себя я начала только когда пришел Влад. Я сквозь почувствовала его руку у себя на лбу. Потянулась к нему. Попыталась сказать, что так и не успела ничего приготовить, только слова с трудом находились.
— Мне пришлось ей дать снотворное, — сказал Тимошка. — У меня нет столько сил, чтоб и ее и ребенка удерживать. Там же дикий замес из недоверия ко всему миру. Она злиться, это все передается малышке, та начинает ее заводить. В итоге они друг друга только и заводят. Одну успокоишь, так другая начинает. А мелкой же опыт матери передается. Она тут чуть не перекинулась.
— Для этого я тебя и оставил, — спокойно сказал Влад.
— Это авантюра. Мы не справимся.
— Панику отставь. Ничего страшного не происходит.
— Каждый час для нее может стать последним. Ты уверен, что это того стоит?
— А ты думал, что так все будет просто? — спросил Влад. — У меня такое ощущение, что ее отец добился пробуждения в ней зверя, а потом каким-то путем его загнал назад. При этом ей все это время удавалось контролировать оборотня. Конечно, большой шанс был, что эта особенность передастся ее ребенку. Но мы с тобой на что?
— У меня нет столько сил, чтоб ее держать, — сказал Тимошка.
— Но и выбора у тебя нет.
— Не понимаю о чем вы говорите, но я хочу пойти на танцы. Только мне надо глаза разлепить, — прошептала я.
— Правильно, руки мы всегда можем опустить. Сейчас надо бороться, — довольно сказал Влад. — И мы поборемся.
— Расскажи ей все, а потом уже радуйся, — сказал Тимошка, уходя из комнаты.
— И о чем речь? — спросила я. Глаза все-таки не открывались, но при этом я находилась в сознании.
— Тебе оно зачем? Только больше тревожиться будешь.
— Я хочу знать. Может тогда начну понимать, что со мной происходит.
— Беременность для женщины может быть довольно сложном времени. А у тебя наложилось слишком много всего. Вот и дает такой результат.
— Все равно не понимаю, ответила я. Услышала, как вздохнул Влад.
— У тебя довольно плохой опыт с мужчинами. Ты его передаешь ребенку. Боишься наших отношений. Боишься материнства. Думаешь, что тебе придется опять убегать. И пусть вроде умом понимаешь, что этого не понадобиться делать, но страх никуда не уходит. Недоверие остается. Это все тебя нервирует. Нервирует ее. Ты чувствуешь страх девочки, которая боится этого мира. Начинаешь нервничать сама. Придумываешь какие-то гадости. И так по кругу. Я тебя успокаиваю. Не даю сильно переживать. Тимошка должен успокоить мелкую. Она пока не может управлять зверем. Из-за этого может перекинуться в тебе. Это приведет к печальному финалу. Ты не выживешь, она тоже не сможет выжить, потому что еще слишком маленький срок беременности. А значит пойдет цепочка, в которой и нас с Тимошкой затронет. Но Тимошка у нас благородный герой, что лезет вперед и не оглядывается по сторонам, поэтому и получает, — довольно быстро и отрывисто сказал Влад. Ему явно этот разговор не нравился.
— Я не дам избавиться от ребенка. Как-нибудь переживем это время, а потом будет легче, — сказала я. Глаза все же удалось раскрыть. Я поморщилась. — Глаза все время закрываются.
— Потому что Тимошка переборщил со снотворным.
— И чего? На бал не пойдем?
— Думаю, что да. Ты не в том состоянии, чтоб танцевать. Сама же хочешь спать.
— Нет. Я сегодня платье купила. Надо его показать.
Я поднялась. Покрутила головой, отгоняя сонливость. И зачем меня было так усыплять? Да, я нервничала, но не настолько же! Влад посмеиваясь, наблюдал за мной.
— Ты ел?
— В городе пообедал.
— А я завтракала. Пока есть не хочу. Только пить охота. А ты давно вернулся?
— Только что.
— Терпеть не могу эту гостиную, — сказала я, чихая на сухие цветы. Пошла в сторону кухни. Я хотела напиться воды и пойти готовиться к балу. Влад задержался в гостиной. Спать все же хотелось, но я держалась. Полазила по шкафчикам. Нашла бодрящие ягоды. Съев несколько ягод, я прогнала сонливость.
— Не увлекайся ягодами, — попросил Тимошка.
— Все нормально, — ответила я. — Ты не бойся. Все будет нормально.
Почему-то он только косо посмотрел на меня, но ничего не ответил. Выпив несколько стаканов воды, я пошла готовиться к празднику. Праздник. Если утром я его боялась, то теперь страха не было.
— Знаю, — успокоившись, ответил Влад.
— Этот пирог надо достать. Он уже горит, — я наклонилась к духовке. Вытащила почерневший пирог и почувствовала едкий противный запах, от которого закружилась голова. Я только успела крикнуть Влада, прежде чем провалиться в темноту.
Глава 9
— Она долго спит, — это сказал Тимошка.
— Ничего страшного. Опасности нет, — ответил Влад.
— Чего будешь с Эмой делать?
— Я посадил ее на поезд. Дочь с ней уехала.
— Я бы просто так это не оставил, — сказал Тимошка. — Угроза была для нас всех.
— Да. Но нам не нужен скандал и лишние внимание. Ходим по краю, — сказал Влад.
— Отцу будешь сообщать?
— Уже сообщил. За Эмой приглядят на новом месте жительства.
— Все равно мне это не нравится.
— Что не нравится? — спросила я, с трудом открывая глаза.
— Я же говорил, что очухается, — сказал Влад.
— Что случилось? — я попыталась сесть.
— Немного отравилась.
— Голова кружится.
— Так лежи и отдыхай, — сказал Влад. Тимошка ушел из кабинета. Я лежала пррямо на полу. Рядом лежала волчица. Вид у нее был болезненный. Волк лежал рядом с ней, одновременно касаясь меня. Влад сидел на диване, заложив руки за голову. Выглядел он невозмутимым.
— Чего случилось?
— Похоже ты Эме не понравилась. Хорошо, что пирог сгорел.
— Давно я сплю?
— Вторые сутки.
Я повернулась на бок. Положила ладонь на живот. Вроде все было нормально. Ребенок был жив. Только я с трудом чувствовала ее зверя.
— Почему она это сделала?
— Побоялась, что я отберу дом. А ведь хотел ей оставить.
— И в итоге ты ее выгнал?
— Да. И еще мягко поступил.
— Но ты выглядишь довольным, — сказала я.
— Так ты пришла в себя. Все закончилось нормально. Для переживаний нет причин.
— Ты мне начинаешь нравиться все меньше и меньше, — сказала я Владу.
— А ты мне нравишься больше, — сказал он.
— Ты не отравился?
— Немного надышался. Но тебе больше досталось.
Вся ситуация была дурной, неправильно. А еще был разговор, который мы не закончили. И я себя тогда вела как-то странно.
— Представляешь, если наша девочка будет с дурным характером. Будет с нами спорить. Ругаться. На чем-то настаивать. И это будет не проявление силы, а просто такой характер.
— Она сильная. Знаешь откуда я это знаю?
— Откуда?
— Она жива, — ответил Влад.
Я смотрела на него и понимала, что меня так раздражало. Он вел себя развязанно. Прошла та стать и сдержанность. Когда мы жили в домике, то я видела спокойного мужчину, который никак не реагировал на мои дерзости, а сейчас он был другим. Более живым и непривычным для меня. А еще меня злило его отношение к женщинам. И ко мне. Что я ему была нужна как мать для детей. И Эму мне было жаль.
Влад слез с дивана. Сел рядом со мной. Провел ладонью по моим волосам. Я напряглась, но промолчала. Волчица недовольно рыкнула в его сторону.
— У них все проще, — сказал Влад. — Почувствовали друг друга и живут вместе. Волчат воспитывают. У нас сложнее. Надо привыкать друг к другу. Мириться с характером, привычками. Это сложно.
— Я перестала тебя понимать.
— Почему?
— С одной стороны ты такой хороший, а с другой — непонятный.
— Есть такое понятие, как медовый месяц. Небольшое время, когда все хорошо. Но дальше, когда мы сталкиваемся с проблемами, то все хорошее уходит.
— А что получается?
— Мы показываем, то что обычно скрывали.
— Я вроде это проходила, но все равно оказалась к этому не готова.
— К тому, что мир не крутиться вокруг тебя? Наташ, в домике мне надо было тебя приручить. А сейчас нужно вернуть в общество. Думал, что поможет Эма, но не получилось. Придется самим справляться.
Я вздохнула. Закрыла глаза. Все-таки мне было приятны его прикосновения. Волчица все равно продолжала недовольно фырчать, но я на нее не обращала внимание.
— Она на тебя злиться.
— Недовольная тем, что я тебя не защитил, — ответил Влад.
— Ты не мог.
— Мог.
— Тогда что? Специально подставил?
Он не ответил. Пришлось поворачиваться к нему, чтоб уточнить.
— Опять проверка?
— Скорее решение сразу нескольких вопросов, — ответил Влад.
— Это подло.
— Нет. Выгодно.
— Даже спорить не буду. Но таким жестоким быть нельзя.
— А говорила, что спорить не будешь, — он улыбнулся. В комнате начало темнеть. — Ты помнишь про правила приличия? Завтра надо будет сходить на один вечер. И придется купить приталенное платье. Не морщи нос. Знаю, что это тяжело и неудобно, но нужно будет пройти в нем.
— Хорошо. Она начала оживать, — сказала я, чувствуя, что внутри становится спокойнее. — И я начинаю тебя даже прощать.
— Еще бы ты меня не простила, — хмыкнул Влад.
И вновь все было как до нашего отъезда. Мы сидели в комнате, которая медленно погружалась в темноту. Я начала оживать. Силы возвращались. Только при этом не хотелось шевелиться.
— Влад, ты жестокий человек?
— Нет. Иначе Эму отдал бы под суд. И не стал бы обучать тебя терпению. Запер бы в какой-нибудь глуши и использовал, заставляя рожать детей. Но я тебя ввожу в общество, вожусь с тобой и не работаю. Ты все еще считаешь меня жестокими?
— Все так плохо? — зевнула я. — Мне опять хочется спать.
— Спи. Завтра будет сложный день. Все что нам нужно было сделать за несколько дней, придется делать за один.
— Но ты в этом виноват.
— Виноват, — ответил он. Лег рядом. Обнял меня. Я вздохнула. Прижалась к нему, уткнувшись носом в рубашку. От него пахло чем-то диким, жутковатым и притягательным. И что-то было в этом, чтоб просто лежать на полу.
— Я больше на тебя не злюсь. Наверное, ты был прав. Но больше так не рискуй. Пожалуйста, — попросила я. Он не ответил. Только прижал меня к себе крепче.
Доверять. Нужно было научиться ему доверять. Вроде бы до этого я этому научилась, а оказалось, что все равно не верила и боялась, что меня ждет какой-то подвох. Доверять. И что это значит? Что он может не объяснять, но звать вперед, а мне молча идти за ним? Положить руку в его ладонь и не задавать лишних вопросов, потому что у него есть какой-то план действий? Знать, что у нас все основано на расчете и притяжение, но при этом хотеть большего?
Злость. Я хотела именно любви и чувств. И когда готовила завтрак на следующий день, то как раз думала об этом. Злость. Из рук валится сковородка. С грохотом падает на пол, но я ее лишь поднимаю и не думаю оглянуться на дверь в ожидание появления недовольного мужа, который бы начал меня ругать за неуклюжесть. Но я все равно злилась. Злилась, как никогда раньше.
Сегодня надо было идти за платьем. Купить нормальные туфли. Нужно было быть милой и послушной. Я должна была быть той, за которую не будет стыдно. Я должна была быть...
— Чего случилось? — спросил Тимошка.
— Схожу с ума, — ответила я. Улыбнулась вытирая слезы.
— На сумасшедшую ты не похожа. Поругалась с Владом?
— Нет. Все нормально. Просто эмоции бьют через край. И Влад куда-то уехал.
— Ему нужно работать. Генрих уже злиться начинает. А вожака злить не надо.
— Я понимаю, но веду себя как последняя дура.
— Ты боишься. Я чувствую твой страх.
— Сегодня будет сложный день и я... Я просто...
— Оставь сковородки и подойди сюда, — сказал Тимошка.
— Зачем?
— Да не бойся. Я не кусаюсь, — усмехнулся он, садясь на стул. Я вытерла руки. С сомнением посмотрела на него, но все же решила подойти. Тимошка бесцеремонно коснулся ладонью моего живота. Я хотела убрать его руку, но он не дал. Прижал меня к себе. — Сама же знаешь, что мне можно.
— Это неприлично.
— Ты меня совсем не интересуешь. Без обид, — ответил Тимошка. — Но я хочу тебе помочь.
— Почему?
— Жить хочу. Особенно сейчас, — ответил он.
— От тебя снегом пахнет. Ты ведь бегал ночью, — прошептала я. Меня накрыло такое спокойствие, что я удивилась.
— Бегал.
— Меня Влад не отпускает.
— Потому что нельзя. Расслабься. Я же сказал, что не причиню вреда.
— Я вроде успокоилась.
— Это хорошо. Готова пойти за платьем?
— Завтрак...
— В городе поедим, — ответил он.
— А если Влад приедет раньше обеда? Нужно же ему что-то приготовить?
— Сам справится.
— Соглашусь только потому что ты настаиваешь, — сказала я.
Нужно доверять. А стоит ли доверять Тимошке? Я понимала его интерес, но это не значило, что ему можно доверять. И как это делать, когда весь мир кажется каким-то враждебным, сложным и опасным? И оборачиваться нельзя. Нельзя даже думать в этом направление.
Когда мы вышли из дома, то Тимошка тут же взял меня за руку. Я чувствовала его горячую ладонь и все мысли о недоверии исчезали.
— Это неприлично.
— Нам не до правил приличий, — ответил Тимошка. Ответил довольно резко. Я аж вздрогнула. Он добавил уже мягче. — Все знают, что я живу у Влада. И никто не удивится, если я буду тебя сопровождать.
— Как скажешь.
Какие-то магазины. Платья. Они меня заинтересовали. Красивые, яркие и нежные, с кружевами и вышивкой — они прям походили на платья принцесс из детских сказок. Приятная ткань. Я загорелась. Пошла их примерять. Ради такой красоты даже можно было не замечать того, что они немного жали и сковывали движения. В примерочной было большое зеркало. Там хорошо отразилось мое лицо. Седые волосы. Я сильно постарела. Пусть в душе и была принцессой, но вот в реальности скорее была королевой, воспитавшей уже ни одно поколение детей.
— И чего ты плачешь? — наплевав на приличия, Тимошка зашел в примерочную комнату.
— Просто грустно стало. Вроде платье красивое, но оно не для меня. Уже по возрасту не подхожу.
— Глупости. Какое нравится такое и бери.
— Нужно же не ударить в грязь лицом. Ты не понимаешь, сколько всего зависит от этого вечера. Влад говорил...
— Он преувеличивает. Наташ, первый выход в свет — это праздник. Выбирай любое платье. И не думай о других. Ты когда-нибудь была на танцах?
— Была.
— Вот и представь, что это всего лишь танцы. Просто в другом городе. И ты в любом платье будешь выглядеть красиво, — сказал Тимошка.
— Не в любом.
— Я тебе говорю, что ты меня не интересуешь. Но факт, что ты симпатичная женщина. Несмотря на седину в волосах.
— Я слишком быстро так сильно постарела, что это ранит.
— Зато у тебя глаза горят, когда ты на Влада смотришь. И это красит любых волос.
Он говорил правду. Только я чувствовала нервозность с его стороны. И эта нервозность немного меня пугала. Но нужно доверять. Им всем нужно доверять.
Завтрак после покупок платьев. Я так и не смогла выбрать, поэтому взяла три штуки. Тем более Тимошка согласился, что это нужная покупка. Потом еще несколько магазинов. Усталость. И желание уснуть прямо на снегу.
До дома мы добирались уже на чудной машине, где я уснула и не проснулась даже, когда мы приехали. Тимошке не удалось до меня добудиться. В итоге видимо ему пришлось меня самому вытаскивать из машины и нести до дома. Приходить в себя я начала только когда пришел Влад. Я сквозь почувствовала его руку у себя на лбу. Потянулась к нему. Попыталась сказать, что так и не успела ничего приготовить, только слова с трудом находились.
— Мне пришлось ей дать снотворное, — сказал Тимошка. — У меня нет столько сил, чтоб и ее и ребенка удерживать. Там же дикий замес из недоверия ко всему миру. Она злиться, это все передается малышке, та начинает ее заводить. В итоге они друг друга только и заводят. Одну успокоишь, так другая начинает. А мелкой же опыт матери передается. Она тут чуть не перекинулась.
— Для этого я тебя и оставил, — спокойно сказал Влад.
— Это авантюра. Мы не справимся.
— Панику отставь. Ничего страшного не происходит.
— Каждый час для нее может стать последним. Ты уверен, что это того стоит?
— А ты думал, что так все будет просто? — спросил Влад. — У меня такое ощущение, что ее отец добился пробуждения в ней зверя, а потом каким-то путем его загнал назад. При этом ей все это время удавалось контролировать оборотня. Конечно, большой шанс был, что эта особенность передастся ее ребенку. Но мы с тобой на что?
— У меня нет столько сил, чтоб ее держать, — сказал Тимошка.
— Но и выбора у тебя нет.
— Не понимаю о чем вы говорите, но я хочу пойти на танцы. Только мне надо глаза разлепить, — прошептала я.
— Правильно, руки мы всегда можем опустить. Сейчас надо бороться, — довольно сказал Влад. — И мы поборемся.
— Расскажи ей все, а потом уже радуйся, — сказал Тимошка, уходя из комнаты.
— И о чем речь? — спросила я. Глаза все-таки не открывались, но при этом я находилась в сознании.
— Тебе оно зачем? Только больше тревожиться будешь.
— Я хочу знать. Может тогда начну понимать, что со мной происходит.
— Беременность для женщины может быть довольно сложном времени. А у тебя наложилось слишком много всего. Вот и дает такой результат.
— Все равно не понимаю, ответила я. Услышала, как вздохнул Влад.
— У тебя довольно плохой опыт с мужчинами. Ты его передаешь ребенку. Боишься наших отношений. Боишься материнства. Думаешь, что тебе придется опять убегать. И пусть вроде умом понимаешь, что этого не понадобиться делать, но страх никуда не уходит. Недоверие остается. Это все тебя нервирует. Нервирует ее. Ты чувствуешь страх девочки, которая боится этого мира. Начинаешь нервничать сама. Придумываешь какие-то гадости. И так по кругу. Я тебя успокаиваю. Не даю сильно переживать. Тимошка должен успокоить мелкую. Она пока не может управлять зверем. Из-за этого может перекинуться в тебе. Это приведет к печальному финалу. Ты не выживешь, она тоже не сможет выжить, потому что еще слишком маленький срок беременности. А значит пойдет цепочка, в которой и нас с Тимошкой затронет. Но Тимошка у нас благородный герой, что лезет вперед и не оглядывается по сторонам, поэтому и получает, — довольно быстро и отрывисто сказал Влад. Ему явно этот разговор не нравился.
— Я не дам избавиться от ребенка. Как-нибудь переживем это время, а потом будет легче, — сказала я. Глаза все же удалось раскрыть. Я поморщилась. — Глаза все время закрываются.
— Потому что Тимошка переборщил со снотворным.
— И чего? На бал не пойдем?
— Думаю, что да. Ты не в том состоянии, чтоб танцевать. Сама же хочешь спать.
— Нет. Я сегодня платье купила. Надо его показать.
Я поднялась. Покрутила головой, отгоняя сонливость. И зачем меня было так усыплять? Да, я нервничала, но не настолько же! Влад посмеиваясь, наблюдал за мной.
— Ты ел?
— В городе пообедал.
— А я завтракала. Пока есть не хочу. Только пить охота. А ты давно вернулся?
— Только что.
— Терпеть не могу эту гостиную, — сказала я, чихая на сухие цветы. Пошла в сторону кухни. Я хотела напиться воды и пойти готовиться к балу. Влад задержался в гостиной. Спать все же хотелось, но я держалась. Полазила по шкафчикам. Нашла бодрящие ягоды. Съев несколько ягод, я прогнала сонливость.
— Не увлекайся ягодами, — попросил Тимошка.
— Все нормально, — ответила я. — Ты не бойся. Все будет нормально.
Почему-то он только косо посмотрел на меня, но ничего не ответил. Выпив несколько стаканов воды, я пошла готовиться к празднику. Праздник. Если утром я его боялась, то теперь страха не было.
