Зато появилось какое-то дикое желание доказать всем, что я себя могу контролировать. После ягод и воды, я пошла одеваться к празднику. Мне казалось, что времени у меня немного, поэтому причесываться сложно я не стала. Заплела две косы и закрепила на затылке. Светлое бальное платье хорошо село на фигуру, но придало какой-то неестественной бледности лица. Подумав, что на улице мороз придаст щекам румянец, я на это лишь отмахнулась. Накинув теплую широкую накидку, я спустилась в гостиную, где Тимошка и Влад о чем-то разговаривали.
— Я настаиваю на пропуске этого вечера, — сказал Тимошка.
— Сегодня будет Генрих. И он ее хочет видеть. Поэтому мы туда пойдем, — ответил Влад. — Если все пройдет хорошо, то через неделю можно будет уехать на границу и совсем этим закончить.
— Неделю?
— У нас опять конфликт с холодными кланами, — ответил Влад. — Нужно усиление. Тебя Генрих хотел отправить на юго-восток, но так как у нас такая сложная ситуация, то туда Ромку отправят.
— Он не справится.
— Не мое дело, — ответил Влад. Повернулся ко мне. — Готова?
— Да. А ты выкинул сухие цветы?
— Но ты же от них чихаешь, — ответил Влад. — Пойдем.
Он предложил мне руку. Я кивнула. Правила приличия. Какая-то ерунда. Нужно вспоминать. Нужна не ударить в грязь лицом. При том что Влад довольно кратко рассказал мне суть этих правил, где все сводилось к танцам, вежливости и правильной подаче руки.
— Если что, то я буду прятаться за тебя, — сказала я Владу.
— Хорошо.
Мы остановились около машины. Я все время хотела спросить, как ими управляют, но меня все время что-то отвлекало.
— Тимошка с нами не поедет?
— Позже подойдет, — сказал Влад.
— Я сейчас вроде в себя пришла.
— Это хорошо.
— А часто такое бывает, как у нас? Или получается, что каждая беременность у волхов — это довольно опасная вещь?
— Опасная, но у тебя все же проходит с осложнением. Самое тяжелое — это когда близнецы и у них двоих сразу проснулись звери.
— И в чем особенность?
— Два зверя по разному реагируют на проблемы. Ты же все это будешь чувствовать.
— Жутко.
— Обычно такие беременности прерываются искусственно, — ответил Влад. После этого стало как-то не по себе. Я прижалась к нему, обнимая его руку. — Мы с тобой всегда будем бороться до последнего.
— Спасибо.
— Так и должно быть.
Бал проходил в каком-то большом здании с огромными колонами и залом. Зал был разделен на несколько площадок. На каждой площадке играла своя музыка. При входе они смешивались и получалась единая мелодия. Но если стоило подойти к конкретной площадке, то выяснялось, что каждый оркестр играл свою непохожую музыку.
Много людей. Общение. Кто-то скользил по мне ленивым взглядом и тут же возвращался к делам. Никому до меня не было дела. Мы очень быстро влились в толпу. Женщины в нарядных платьях. Мужчины в костюмах с яркой вышивкой и при шпагах. Несколько человек так и вовсе были при мечах. Даже Влад надел шпагу, но вот костюм с вышивкой надевать не стал.
— А почему у некоторых разное оружие?
— Гости из других земель. У нас же разный уровень развития оружия. И правила общества не едины.
— В ближайших странах условно похожи.
— За горами, которые принадлежат холодным кланам, совсем другие страны. И язык у них не похож на наш, — ответил Влад.
— Слышала, но не вдавалась в подробности, — ответила я. — А мы с холодными кланами воюем?
— Частично дружим, а частично воюем. Потанцуем?
— Не хочешь, чтоб я разбилась в политике?
— Зачем тебе это? Сама же не любишь забивать голову ерундой.
— И то верно, — согласилась я, разрешая меня увести в танце. — Знаешь, а мне кажется, что ничего страшного в этом празднике нет.
Влад не ответил. Он крепко держал меня за руку. Я посмотрела на него. Уверенный спокойный взгляд, такие же уверенные шаги — все это подкупало. Я даже не чувствовала какого-то недовольства или напряжения.
После танца Влад познакомил меня с какими-то женщинами, которые сильно не запомнились в памяти. Мы обменялись приветствиями. Потом разговор перешел на пироги и детей. Влад быстро сбежал от меня и тут же стало не по себе. Я их слушала и чувствовала какую-то пустоту. Хотелось зевать от разговоров о том, что жить лучше в столице или в деревне. Нужно ли отдавать детей на воспитание родственникам и везде сопровождать мужа или таскать детей с собой. А может стоит осесть в городе? Такие важные вопросы для них, а я думала что это какая-то ерунда.
— Можно вас отвлечь? — спросил Тимошка.
— Конечно, — я даже обрадовалась, что он подошел. Извинившись, я поспешила покинуть дружелюбный кружок дам. — Раньше мне такие разговоры нравились. Теперь же раздражают. Аж зубы сводит. Может из-за девочки?
— Она у тебя боевая, — сказал Тимошка. — Домом заниматься не будет.
— Я ее понимаю. Когда чувствуешь внутри себя силу, то не хочется у плиты стоять, а хочется на охоту пойти, — ответила я.
— Я тебя хочу познакомить с отцом. Не против?
— А почему бы нет? — пожала я плечами, чувствуя, что сейчас могу общаться с кем угодно. Бравада и спокойствие наполняли тело. И лишь когда он меня подвел к чужаку, который навещал нас в лесу, я почувствовала растерянность и желание сбежать.
Он смотрел в мою сторону. Обычный мужчина. Моложавый. В лесу он мне показался моложе, чем сейчас. Я бы на такого посмотрела и прошла бы мимо, если бы при его взгляде я не почувствовала сильную тяжесть, которая готова была меня придавить к полу. Мне казалось, что он хотел меня уничтожить. Раздавить. Внутри меня подняла голову зверь малышки. И зверь этого мужчины вызвал в ней интерес. Я бы сбежала, а она к нему наоборот тянулась.
— Генрих — это Наташа, жена Влада, — представил нас Тимошка.
— Рад познакомиться, — сказал мужчина. Я подала ему руку. Он коснулся кончиков пальцев. Затем резко перехватил руку, переплетая пальцы и наблюдая за моей реакцией.
— Взаимно, — ответила я. Заглянула в его глаза, понимая, что я сейчас пропаду. Он же довольно улыбнулся.
— Генрих, — попытался его остановить Тимошка.
— Все нормально, — ответила я.
— Потанцуем? — предложил Генрих. Я согласно кивнула.
Он не стал дожидаться, когда начнется новый танец. Просто ввел меня в круг танцующих. Я почувствовала взгляд Влада, но не знала, где он стоит. Поддержка? Он всегда меня поддерживал. Скорее всего это была попытка напомнить мне, что нужно успокоиться. Малышка тянулась к Генриху. Я чувствовала дерзость с ее стороны. Попытки нарушить границы. Да она еще не родилась, но уже пыталась командовать? Наглая особа.
— Как самочувствие? Слышал, что вас отравить пытались? — спросил Генрих.
— Думаю, что все обошлось, — ответила я.
— Обошлось? Малышка стала такой активной до или после отравления?
— Не знаю. Я поздно поняла, что жду ребенка. А так как зверь во мне проснулся недавно, то я не могу сказать мои перемены в характере связаны со зверем или с малышкой.
— Она интересная, — сказал Генрих.
— Сильная. Тимошка боится, что она слишком сильная.
— Да ну, ничего не случится, — отмахнулся Генрих. — Да, потом она кровь попьет, но девочка интересная.
Он вывел меня из танцевального круга. Завел в комнату. Я вначале почувствовала напряжение, но потом заставила себя успокоится. Генрих закрыл дверь. Комнатка была небольшая и проходная. В ней стояло два кресла и столик. Окно было приоткрыто. Из него пахло снегом. Я повела носом. Вздохнула. Генрих молча смотрел на меня.
— И зачем мы сюда пришли? — спросила я.
— Я хочу ее воспитать. Лет так с трех.
— Малышку? — спросила я.
— Да. Влад, пусть и сильный, но с ней не справиться, — сказал Генрих. — А я бы повозился. За это отпущу в леса.
— Мне нужно посоветоваться с Владом.
— Конечно, — сказал Генрих. Улыбнулся. — Но ты сама не против?
— Не надо меня сейчас ловить на слове. Я не знаю ваших правил. И обещать в слепую я не буду.
— Верно, — сказал он. — Передай Владу, что я даю добро в любом случае.
— Хорошо.
— Просто если откажетесь мне на воспитание отдать девчонку, то будете жить в городе, — сказал Генрих. Одним шагом он нарушил пространство, которое нас разделяло. Коснулся рукой моего живота. Я сразу почувствовала довольное урчание малышки. Такое ощущение, что ее за ухом почесали. Генрих посмотрел на меня. — Передай это Владу.
— Передам, — ответила я.
Он ушел. Я осталась одна в комнате. Выдохнула. Вышла в зал. Огляделась по сторонам. Ни Влада, ни Тимошки не было видно. Пришлось пройти к столикам с закусками, чтоб хоть чем-то себя занять. К тому же я проголодалась.
— Я же говорил, что все хорошо пройдет, — сказал Влад, подходя ко мне и обнимая со спины. Поцеловал меня в щеку.
— Генрих хочет забрать малышку к себе на воспитание.
— Решил мне отомстить? Не знал, что он такой мстительный, — сказал Влад, беря у меня с тарелки кусок бутерброда.
— И за что он тебе мстит?
— Я когда-то у него забрал на воспитание Тимошку.
— Если дословно, то он дал нам добро. И даже отпустит в леса, если заберет к себе малышку. Или придется жить в городе.
— Главное, что он дал добро на наш брак и на рождение девочки. Остальное не так важно и страшно, как кажется.
— Влад, а почему мне так спокойно? Утром я с ума сходила, а теперь я спокойна. Это из-за снотворного?
— Из-за Генриха. Он главный. И считай он тебя за ушком почесал, — ответил Влад. — Вот тебе и хорошо.
— А тебя тоже так чешут?
— Пусть только попробует! — поморщился Влад. — После того, как мы тут тарелку опустошим, то какое дальше продолжение вечера? Танцуем или домой идем?
— Я еще хочу погулять, — сказала я. — Мне здесь нравиться.
Спокойствие. Оно было таким приятным, что я боялась стоит мне уйти из зала, как вернутся страхи. Но все мои опасения были напрасны. После разговора с Генрихом все изменилось. Я начала чувствовать то спокойствие, которое всегда было с Владом. И к этому примешивался щенячий восторг, причину которого я не видела. Домой я возвращалась уже в хорошем расположение духа. Чего-то напевала себе под нос, чем удивила Тимошку, который возвращался вместе с нами.
— И чему причина такого веселья? — спросил Тимошка.
— Учись, мальчик. Пару слов от Генриха и девочка растаяла. Тебе же до этого как до вершины, — ответил Влад, тихо посмеиваясь.
— Мне то не нравится, — сказал Тимошка.
— Все же нормально. Чего переживать? — спросила я и рассмеялась. Тимошка только нахмурился.
Мы задержались в городе на месяц. Месяц в городе в то время, когда бушевала весна — это было самое тяжелое наказание, которое можно придумать. Я чуть не выла, запертая в доме с возможностью вечерами посещать танцы и салоны. Единственным развлечением для меня было выйти из дома и просто завалиться в снег, чтоб лежать и смотреть, как над головой плывут облака. Что я и делала, особенно, когда ярко светило солнце и дул теплый ветерок.
Я лежала и слушала, как с крыши капает капель, как поют в кустах под окном кабинета Влада птицы. За забором жил своей жизнью город, который раздражал резкими звуками и запахами, но от которого нельзя было спрятаться. Я брала в кулак колючий снег и наблюдала, как быстро тает вода в моей руке из-за повышенной температуры тела.
Влад часто приглашал кого-то в гости. В основном это были мужчины. Они разговаривали о территориях, городах, дорогах. Я не вдавалась в подробности, потому что мне это было просто не интересно. Для меня было важным просто лежать в снегу и никого не видеть.
Несколько раз к нам заглядывал Генрих. Мы с ним разговаривали ни о чем, но эти разговоры мне приносили удовольствие, от которого потом настроение поднималось на несколько дней. Я сразу становилась деятельной. Бегала с тряпками по дому, пекла пироги и готовила ужины, а потом наступало раздражение от дома и я сбегала на задний двор.
— Нужно что-то решать, — сказал Влад, загораживая мне солнце.
— И чего нам нужно решить? — спросила я, отмахиваясь от него как от назойливой мухи. Он отошел в сторону. Сел рядом на снег.
— По поводу ребенка. Ты готова ее отдать потом Генриху?
— Не знаю. Он ей нравится. Что посоветуешь ты?
— Это довольно частая практика, — сказал Влад.
— Я слышала, что ты Тимошку воспитывал.
— Я его подобрал, когда он из дома сбежал. У них с отцом были тяжелые отношения.
— Почему?
— Примерно по той причине, по которой он боится за тебя, — ответил Влад. — Его мать из людей. Так как Генрих у нас очень сильный, то часть силы его зверя передалась Тимошке. Его зверь проснулся рано. Еще до родов. Генрих это знал и уехал по делам на другой конец земель. Зверь Тимошки обернулся. Его мать не выжила. Он сам-то с трудом выжил.
— Генрих мог этого избежать?
— Мог.
— Но не пожалел, так как всегда можно найти новую жену, — сказала я.
— Да. И Тимошка ему не особо нужен. Дети, у которых зверь просыпается рано, часто проблемные, неуправляемые.
— Но как же он хочет воспитывать нашу девочку, если он не справился с сыном? — спросила я. Если бы Влад мне об этом рассказал несколько месяцев назад, то я бы отнеслась к этому с ужасом. Сейчас, когда я немного узнала изнутри общество волхов, то я воспринимала слова Влада, как часть жизни. Неприятную, но часть жизни.
— Он стал старше. Умнее. И малышка поддается управлению. Это важно.
— А Тимошка нет?
— Нет. Он до сих пор сам себе на уме. И часто игнорирует Генриха не только как отца, но и как вожака. Мне кажется, что у Генриха есть план. Он хочет воспитать малышку под себя, чтоб она помогла ему взять под контроль Тимошку.
— В этом что-то есть. А Тимошка с ней поедет? Если так, то Генрих сможет и с ним попытаться наладить отношения.
— От пары далеко не уедешь. Плохо становится, — сказал Влад. — Будет рядом крутиться.
— И Генрих хочет взвалить на себя эту головную боль?
— У него свои планы. Он со мной ими не делится.
— А я думала, что вы друзья.
— Ты ошиблась, — усмехнулся Влад. — Было время, что мы с ним враждовали. Но это было давно.
Я села, чувствуя, как промокло платье. От меня шел теплый пар, что до сих пор вызывало во мне удивление.
— Никак не привыкну, что тело такое горячие.
— Поэтому мы на юг не ездим. Слишком жарко, — сказал Влад. — Значит мы с тобой принимаем предложение Генриха?
— Думаю, что это будет правильно, хотя и тяжело представить разлуку с малышкой. Но и жить в городе я не смогу. Это меня убьет.
— Согласен.
— Влад, а за городом я смогу перекинутся?
— Это не желательно.
— Значит лето придется пропустить, — я вздохнула, чувствуя сильное сожаление по этому поводу.
— Ты родишь в середине лета, если не в начале. Дольше не вынесешь. Будь малышка обычной, то весь срок бы доходила, а так родишь раньше. Еще успеем побегать, — ответил Влад. Я так обрадовалась, что кинулась к нему на шею. Влад прижал меня к себе.
— Не представляешь, как я рада.
— Представляю, — ответил Влад. — И жду, когда опять сможем вместе не только под одним одеялом лежать. Чего смущаешься?
— Так, вспомнилось, как мы в домике жили.
— Мы с тобой уедем завтра. Не знаю, как ты отнесешься, но я решил простить Эму.
— У дочери зверь проснулся? — спросила я.
— Тимошка сказал?
— Нет. Иначе ты бы ее не простил. Тебе на нее плевать. Но когда ты видишь выгоду, то ты о ней вспоминаешь. И тогда бы ты решился сделать шаг назад. И на меня тебе по сути плевать. Я тебе нужна лишь для того, чтоб... — сказала я, отодвигаясь от него.
— Я настаиваю на пропуске этого вечера, — сказал Тимошка.
— Сегодня будет Генрих. И он ее хочет видеть. Поэтому мы туда пойдем, — ответил Влад. — Если все пройдет хорошо, то через неделю можно будет уехать на границу и совсем этим закончить.
— Неделю?
— У нас опять конфликт с холодными кланами, — ответил Влад. — Нужно усиление. Тебя Генрих хотел отправить на юго-восток, но так как у нас такая сложная ситуация, то туда Ромку отправят.
— Он не справится.
— Не мое дело, — ответил Влад. Повернулся ко мне. — Готова?
— Да. А ты выкинул сухие цветы?
— Но ты же от них чихаешь, — ответил Влад. — Пойдем.
Он предложил мне руку. Я кивнула. Правила приличия. Какая-то ерунда. Нужно вспоминать. Нужна не ударить в грязь лицом. При том что Влад довольно кратко рассказал мне суть этих правил, где все сводилось к танцам, вежливости и правильной подаче руки.
— Если что, то я буду прятаться за тебя, — сказала я Владу.
— Хорошо.
Мы остановились около машины. Я все время хотела спросить, как ими управляют, но меня все время что-то отвлекало.
— Тимошка с нами не поедет?
— Позже подойдет, — сказал Влад.
— Я сейчас вроде в себя пришла.
— Это хорошо.
— А часто такое бывает, как у нас? Или получается, что каждая беременность у волхов — это довольно опасная вещь?
— Опасная, но у тебя все же проходит с осложнением. Самое тяжелое — это когда близнецы и у них двоих сразу проснулись звери.
— И в чем особенность?
— Два зверя по разному реагируют на проблемы. Ты же все это будешь чувствовать.
— Жутко.
— Обычно такие беременности прерываются искусственно, — ответил Влад. После этого стало как-то не по себе. Я прижалась к нему, обнимая его руку. — Мы с тобой всегда будем бороться до последнего.
— Спасибо.
— Так и должно быть.
Бал проходил в каком-то большом здании с огромными колонами и залом. Зал был разделен на несколько площадок. На каждой площадке играла своя музыка. При входе они смешивались и получалась единая мелодия. Но если стоило подойти к конкретной площадке, то выяснялось, что каждый оркестр играл свою непохожую музыку.
Много людей. Общение. Кто-то скользил по мне ленивым взглядом и тут же возвращался к делам. Никому до меня не было дела. Мы очень быстро влились в толпу. Женщины в нарядных платьях. Мужчины в костюмах с яркой вышивкой и при шпагах. Несколько человек так и вовсе были при мечах. Даже Влад надел шпагу, но вот костюм с вышивкой надевать не стал.
— А почему у некоторых разное оружие?
— Гости из других земель. У нас же разный уровень развития оружия. И правила общества не едины.
— В ближайших странах условно похожи.
— За горами, которые принадлежат холодным кланам, совсем другие страны. И язык у них не похож на наш, — ответил Влад.
— Слышала, но не вдавалась в подробности, — ответила я. — А мы с холодными кланами воюем?
— Частично дружим, а частично воюем. Потанцуем?
— Не хочешь, чтоб я разбилась в политике?
— Зачем тебе это? Сама же не любишь забивать голову ерундой.
— И то верно, — согласилась я, разрешая меня увести в танце. — Знаешь, а мне кажется, что ничего страшного в этом празднике нет.
Влад не ответил. Он крепко держал меня за руку. Я посмотрела на него. Уверенный спокойный взгляд, такие же уверенные шаги — все это подкупало. Я даже не чувствовала какого-то недовольства или напряжения.
После танца Влад познакомил меня с какими-то женщинами, которые сильно не запомнились в памяти. Мы обменялись приветствиями. Потом разговор перешел на пироги и детей. Влад быстро сбежал от меня и тут же стало не по себе. Я их слушала и чувствовала какую-то пустоту. Хотелось зевать от разговоров о том, что жить лучше в столице или в деревне. Нужно ли отдавать детей на воспитание родственникам и везде сопровождать мужа или таскать детей с собой. А может стоит осесть в городе? Такие важные вопросы для них, а я думала что это какая-то ерунда.
— Можно вас отвлечь? — спросил Тимошка.
— Конечно, — я даже обрадовалась, что он подошел. Извинившись, я поспешила покинуть дружелюбный кружок дам. — Раньше мне такие разговоры нравились. Теперь же раздражают. Аж зубы сводит. Может из-за девочки?
— Она у тебя боевая, — сказал Тимошка. — Домом заниматься не будет.
— Я ее понимаю. Когда чувствуешь внутри себя силу, то не хочется у плиты стоять, а хочется на охоту пойти, — ответила я.
— Я тебя хочу познакомить с отцом. Не против?
— А почему бы нет? — пожала я плечами, чувствуя, что сейчас могу общаться с кем угодно. Бравада и спокойствие наполняли тело. И лишь когда он меня подвел к чужаку, который навещал нас в лесу, я почувствовала растерянность и желание сбежать.
Он смотрел в мою сторону. Обычный мужчина. Моложавый. В лесу он мне показался моложе, чем сейчас. Я бы на такого посмотрела и прошла бы мимо, если бы при его взгляде я не почувствовала сильную тяжесть, которая готова была меня придавить к полу. Мне казалось, что он хотел меня уничтожить. Раздавить. Внутри меня подняла голову зверь малышки. И зверь этого мужчины вызвал в ней интерес. Я бы сбежала, а она к нему наоборот тянулась.
— Генрих — это Наташа, жена Влада, — представил нас Тимошка.
— Рад познакомиться, — сказал мужчина. Я подала ему руку. Он коснулся кончиков пальцев. Затем резко перехватил руку, переплетая пальцы и наблюдая за моей реакцией.
— Взаимно, — ответила я. Заглянула в его глаза, понимая, что я сейчас пропаду. Он же довольно улыбнулся.
— Генрих, — попытался его остановить Тимошка.
— Все нормально, — ответила я.
— Потанцуем? — предложил Генрих. Я согласно кивнула.
Он не стал дожидаться, когда начнется новый танец. Просто ввел меня в круг танцующих. Я почувствовала взгляд Влада, но не знала, где он стоит. Поддержка? Он всегда меня поддерживал. Скорее всего это была попытка напомнить мне, что нужно успокоиться. Малышка тянулась к Генриху. Я чувствовала дерзость с ее стороны. Попытки нарушить границы. Да она еще не родилась, но уже пыталась командовать? Наглая особа.
— Как самочувствие? Слышал, что вас отравить пытались? — спросил Генрих.
— Думаю, что все обошлось, — ответила я.
— Обошлось? Малышка стала такой активной до или после отравления?
— Не знаю. Я поздно поняла, что жду ребенка. А так как зверь во мне проснулся недавно, то я не могу сказать мои перемены в характере связаны со зверем или с малышкой.
— Она интересная, — сказал Генрих.
— Сильная. Тимошка боится, что она слишком сильная.
— Да ну, ничего не случится, — отмахнулся Генрих. — Да, потом она кровь попьет, но девочка интересная.
Он вывел меня из танцевального круга. Завел в комнату. Я вначале почувствовала напряжение, но потом заставила себя успокоится. Генрих закрыл дверь. Комнатка была небольшая и проходная. В ней стояло два кресла и столик. Окно было приоткрыто. Из него пахло снегом. Я повела носом. Вздохнула. Генрих молча смотрел на меня.
— И зачем мы сюда пришли? — спросила я.
— Я хочу ее воспитать. Лет так с трех.
— Малышку? — спросила я.
— Да. Влад, пусть и сильный, но с ней не справиться, — сказал Генрих. — А я бы повозился. За это отпущу в леса.
— Мне нужно посоветоваться с Владом.
— Конечно, — сказал Генрих. Улыбнулся. — Но ты сама не против?
— Не надо меня сейчас ловить на слове. Я не знаю ваших правил. И обещать в слепую я не буду.
— Верно, — сказал он. — Передай Владу, что я даю добро в любом случае.
— Хорошо.
— Просто если откажетесь мне на воспитание отдать девчонку, то будете жить в городе, — сказал Генрих. Одним шагом он нарушил пространство, которое нас разделяло. Коснулся рукой моего живота. Я сразу почувствовала довольное урчание малышки. Такое ощущение, что ее за ухом почесали. Генрих посмотрел на меня. — Передай это Владу.
— Передам, — ответила я.
Он ушел. Я осталась одна в комнате. Выдохнула. Вышла в зал. Огляделась по сторонам. Ни Влада, ни Тимошки не было видно. Пришлось пройти к столикам с закусками, чтоб хоть чем-то себя занять. К тому же я проголодалась.
— Я же говорил, что все хорошо пройдет, — сказал Влад, подходя ко мне и обнимая со спины. Поцеловал меня в щеку.
— Генрих хочет забрать малышку к себе на воспитание.
— Решил мне отомстить? Не знал, что он такой мстительный, — сказал Влад, беря у меня с тарелки кусок бутерброда.
— И за что он тебе мстит?
— Я когда-то у него забрал на воспитание Тимошку.
— Если дословно, то он дал нам добро. И даже отпустит в леса, если заберет к себе малышку. Или придется жить в городе.
— Главное, что он дал добро на наш брак и на рождение девочки. Остальное не так важно и страшно, как кажется.
— Влад, а почему мне так спокойно? Утром я с ума сходила, а теперь я спокойна. Это из-за снотворного?
— Из-за Генриха. Он главный. И считай он тебя за ушком почесал, — ответил Влад. — Вот тебе и хорошо.
— А тебя тоже так чешут?
— Пусть только попробует! — поморщился Влад. — После того, как мы тут тарелку опустошим, то какое дальше продолжение вечера? Танцуем или домой идем?
— Я еще хочу погулять, — сказала я. — Мне здесь нравиться.
Спокойствие. Оно было таким приятным, что я боялась стоит мне уйти из зала, как вернутся страхи. Но все мои опасения были напрасны. После разговора с Генрихом все изменилось. Я начала чувствовать то спокойствие, которое всегда было с Владом. И к этому примешивался щенячий восторг, причину которого я не видела. Домой я возвращалась уже в хорошем расположение духа. Чего-то напевала себе под нос, чем удивила Тимошку, который возвращался вместе с нами.
— И чему причина такого веселья? — спросил Тимошка.
— Учись, мальчик. Пару слов от Генриха и девочка растаяла. Тебе же до этого как до вершины, — ответил Влад, тихо посмеиваясь.
— Мне то не нравится, — сказал Тимошка.
— Все же нормально. Чего переживать? — спросила я и рассмеялась. Тимошка только нахмурился.
Глава 10
Мы задержались в городе на месяц. Месяц в городе в то время, когда бушевала весна — это было самое тяжелое наказание, которое можно придумать. Я чуть не выла, запертая в доме с возможностью вечерами посещать танцы и салоны. Единственным развлечением для меня было выйти из дома и просто завалиться в снег, чтоб лежать и смотреть, как над головой плывут облака. Что я и делала, особенно, когда ярко светило солнце и дул теплый ветерок.
Я лежала и слушала, как с крыши капает капель, как поют в кустах под окном кабинета Влада птицы. За забором жил своей жизнью город, который раздражал резкими звуками и запахами, но от которого нельзя было спрятаться. Я брала в кулак колючий снег и наблюдала, как быстро тает вода в моей руке из-за повышенной температуры тела.
Влад часто приглашал кого-то в гости. В основном это были мужчины. Они разговаривали о территориях, городах, дорогах. Я не вдавалась в подробности, потому что мне это было просто не интересно. Для меня было важным просто лежать в снегу и никого не видеть.
Несколько раз к нам заглядывал Генрих. Мы с ним разговаривали ни о чем, но эти разговоры мне приносили удовольствие, от которого потом настроение поднималось на несколько дней. Я сразу становилась деятельной. Бегала с тряпками по дому, пекла пироги и готовила ужины, а потом наступало раздражение от дома и я сбегала на задний двор.
— Нужно что-то решать, — сказал Влад, загораживая мне солнце.
— И чего нам нужно решить? — спросила я, отмахиваясь от него как от назойливой мухи. Он отошел в сторону. Сел рядом на снег.
— По поводу ребенка. Ты готова ее отдать потом Генриху?
— Не знаю. Он ей нравится. Что посоветуешь ты?
— Это довольно частая практика, — сказал Влад.
— Я слышала, что ты Тимошку воспитывал.
— Я его подобрал, когда он из дома сбежал. У них с отцом были тяжелые отношения.
— Почему?
— Примерно по той причине, по которой он боится за тебя, — ответил Влад. — Его мать из людей. Так как Генрих у нас очень сильный, то часть силы его зверя передалась Тимошке. Его зверь проснулся рано. Еще до родов. Генрих это знал и уехал по делам на другой конец земель. Зверь Тимошки обернулся. Его мать не выжила. Он сам-то с трудом выжил.
— Генрих мог этого избежать?
— Мог.
— Но не пожалел, так как всегда можно найти новую жену, — сказала я.
— Да. И Тимошка ему не особо нужен. Дети, у которых зверь просыпается рано, часто проблемные, неуправляемые.
— Но как же он хочет воспитывать нашу девочку, если он не справился с сыном? — спросила я. Если бы Влад мне об этом рассказал несколько месяцев назад, то я бы отнеслась к этому с ужасом. Сейчас, когда я немного узнала изнутри общество волхов, то я воспринимала слова Влада, как часть жизни. Неприятную, но часть жизни.
— Он стал старше. Умнее. И малышка поддается управлению. Это важно.
— А Тимошка нет?
— Нет. Он до сих пор сам себе на уме. И часто игнорирует Генриха не только как отца, но и как вожака. Мне кажется, что у Генриха есть план. Он хочет воспитать малышку под себя, чтоб она помогла ему взять под контроль Тимошку.
— В этом что-то есть. А Тимошка с ней поедет? Если так, то Генрих сможет и с ним попытаться наладить отношения.
— От пары далеко не уедешь. Плохо становится, — сказал Влад. — Будет рядом крутиться.
— И Генрих хочет взвалить на себя эту головную боль?
— У него свои планы. Он со мной ими не делится.
— А я думала, что вы друзья.
— Ты ошиблась, — усмехнулся Влад. — Было время, что мы с ним враждовали. Но это было давно.
Я села, чувствуя, как промокло платье. От меня шел теплый пар, что до сих пор вызывало во мне удивление.
— Никак не привыкну, что тело такое горячие.
— Поэтому мы на юг не ездим. Слишком жарко, — сказал Влад. — Значит мы с тобой принимаем предложение Генриха?
— Думаю, что это будет правильно, хотя и тяжело представить разлуку с малышкой. Но и жить в городе я не смогу. Это меня убьет.
— Согласен.
— Влад, а за городом я смогу перекинутся?
— Это не желательно.
— Значит лето придется пропустить, — я вздохнула, чувствуя сильное сожаление по этому поводу.
— Ты родишь в середине лета, если не в начале. Дольше не вынесешь. Будь малышка обычной, то весь срок бы доходила, а так родишь раньше. Еще успеем побегать, — ответил Влад. Я так обрадовалась, что кинулась к нему на шею. Влад прижал меня к себе.
— Не представляешь, как я рада.
— Представляю, — ответил Влад. — И жду, когда опять сможем вместе не только под одним одеялом лежать. Чего смущаешься?
— Так, вспомнилось, как мы в домике жили.
— Мы с тобой уедем завтра. Не знаю, как ты отнесешься, но я решил простить Эму.
— У дочери зверь проснулся? — спросила я.
— Тимошка сказал?
— Нет. Иначе ты бы ее не простил. Тебе на нее плевать. Но когда ты видишь выгоду, то ты о ней вспоминаешь. И тогда бы ты решился сделать шаг назад. И на меня тебе по сути плевать. Я тебе нужна лишь для того, чтоб... — сказала я, отодвигаясь от него.
