– О создании чего?
– Голема. Он у тебя в руке.
Я взглянул на деловито копошащегося солдатика, и мне тут же стал ясен его коварный план. Он пытался завернуть в платок мои пальцы. Маленького мстителя как будто не волновало, что я слишком большой для него, и такого мизерного кусочка ткани ему не хватит. Некстати вспомнилось, как Филдвик пленил меня с помощью занавески.
– Конечно, это далеко не идеальный экземпляр, но могло быть и хуже, – Андрей подхватил солдатика, тем самым отобрав у него надежду расквитаться со мной на месте. – Посмотри, он ведь как живой! Как человек, только крошечный. Неплохой результат, для того, кто не наделен магическим даром от рождения. Родерик определенно был талантлив.
– По-моему, оживить игрушку можно только от скуки.
– Чисто обывательское мнение. Големов нельзя недооценивать, их создают отнюдь не для развлечения. Нужны немалые знания черной магии и железное терпение, чтобы сотворить искусственную душу и поместить ее в неживую оболочку. Для этого мало одной лишь скуки, не так ли? Големы – бесправные слуги своих создателей. Они делают все, что им приказывают. Но бывают и случаи вроде этого.
Что верно, то верно. Солдатик не мог похвастаться примерным поведением и беспрекословным послушанием.
– Неужели ты не знаешь легенду о пражском големе? – с наигранным удивлением спросил Андрей.
Я покачал головой.
– Впервые об этом слышу.
– Какой кошмар. Когда ты молчишь, ты само очарование, а стоит тебе открыть рот, как тут же демонстрируешь пробелы в кругозоре. К счастью, у тебя есть я. Не буду вдаваться в подробности, потому что эта тема тянет как минимум на целый трактат. Известного пражского голема создал раввин Лев для защиты евреев от антисемитов. И вот однажды глиняный исполин вышел из-под контроля и стал бесчинствовать в еврейском квартале. Он убивал тех, кого должен был защищать. Естественно, раввин был вынужден уничтожить свое детище.
Тем временем я вытряхнул из своего ботинка мелкие осколки зеркала.
– Поучительная история. В лишний раз доказывает, что черная магия до добра не доводит, – пробурчал я. – Не пойму, зачем Родерику понадобился голем? Тем более такой маленький.
– Ну как зачем? Чтобы использовать его в своих целях. Представляешь, он научил солдатика колоть людей штыком, который предварительно смазывал ядом…
Я так и замер с натянутыми концами шнурка.
– Очень изобретательно, я бы лично до такого не додумался! – с жаром продолжал Андрей. – К сожалению, больше ничему не получилось научить голема, потому что он действительно туповат. Родерик в своих записях называл его бесполезной бестолочью.
Теперь я смотрел на живую игрушку совершенно другими глазами. В ней не осталось ничего умильного и забавного. Маленькое существо, созданное для того, чтобы творить зло, только выглядело безобидным.
– Если найдешь штык, выкинь его от греха подальше. С ядами лучше не шутить, особенно с теми, что годами сохраняют свои свойства…
Если бы я был более вспыльчивым, солдатик был бы сию же минуту раздавлен.
– Господи, он же мог убить меня! – воскликнул я. – Я отобрал у него ружье со штыком, потому что он без конца тыкал им в меня. Господи…
Я прижал ладонь ко рту.
Господи, это он убил Эрнеста Кемпа! Не просто слегка поцарапал, а убил! Яд королевской кобры был только в моем бокале… А если бы на месте Кемпа оказался Франсуа?!
– Возьми себя в руки, – потребовал Андрей. – Смотреть противно. Только что спокойно рассказывал о том, как его жгли в камине, а какая-то игрушка вызвала у него истерику.
Я промолчал. Нечего ему знать о Кемпе, не его дело.
Андрей строго смотрел на меня и тоже молчал. Тишина, повисшая в темной полупустой комнате, была такой неуютной, что я с нетерпением ждал, когда хоть что-то ее нарушит. Солдатик беспокойно задергался в руке вампира, как будто почуял неладное.
– Жаль, конечно, но я пойму, если ты захочешь его уничтожить, – негромко заговорил Андрей. – Или можешь просто спрятать его куда-нибудь подальше. В безлюдном месте, где он не услышит заклинание, которое его снова оживит.
– Но я не произносил ничего подобного!
– В любом случае наш голем услышал нужные слова. Не устаю поражаться дерзости твоего дедушки. Не всякий бы осмелился сделать заклинанием начало молитвы. Стоит рядом с солдатиком кому-нибудь сказать: «Pater noster», и он из оловянного истукана превратится в живого человечка. А вот второе заклинание…
Солдатик замер в испуге. Он что, понимает, о чем идет речь?
– Amen, – прошептал Андрей.
В следующее мгновение он протянул мне твердую фигурку, мало похожую на задиристого голема. Со смешанными чувствами я положил ее в карман. Гулливер-убийца, это ж надо было придумать. Хорошо, что мне такая дикая фантазия не перешла по наследству.
– Так зачем ты пришел ко мне?
Странно. Я-то думал, что Андрей вновь намеренно отвлечется на что-нибудь менее важное.
– Я не хочу быть вампиром, – когда я это сказал, то почувствовал себя просто глупо. Настолько беспомощно прозвучали мои слова. Так тихо и как будто неуверенно.
– И ты надеешься на то, что я скажу тебе, как снова стать прежним, – он отвернулся от меня и небрежно смахнул с камина несколько осколков. – Забудь об этом.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
Он с легкостью разломил пальцами большой кусок стекла.
– Что тебя не устраивает? Ты сейчас жив только потому, что вампир.
Мне было больно от этого заявления. Да, он прав. Я не раз избежал смерти благодаря тому, что он со мной сделал, но… Но…
– Днем я сижу в четырех стенах. Сплю без снов. Меня тошнит от всего, кроме крови!
Быстрый взгляд Андрея вынудил меня замолчать.
– Эта ерунда по сравнению с тем, что ты получил взамен, – сказал он. – Всего лишь малая жертва. Поверь, могло быть хуже.
– Вдруг я кого-нибудь убью!..
Андрей перебил меня:
– Ты справился с Первым голодом, значит, тебе хватит воли не кидаться на людей. Давай спокойно все обсудим. Ты пока ничего не понимаешь.
– Это ты ничего не понимаешь. Я не хочу быть таким как ты.
– О, Боже, – Андрей трагически закатил глаза. – У тебя было столько времени осмыслить ситуацию, а ты по-прежнему упрямишься. Пора уже вести себя как взрослый.
– Так ты знаешь, как можно стать человеком, или нет?
– Единственное, чем я могу тебе помочь, это научить быть вампиром.
Считает, мной так просто манипулировать? Нет уж!
– В таком случае мне от тебя больше ничего не нужно, – не попрощавшись, я направился к дверям. С одной стороны, я осознавал, что поступаю неправильно, но с другой, мне не хотелось иметь с Андреем ничего общего. Его недомолвки пугали и злили меня еще больше.
– Пожалуйста, не вынуждай меня действовать по-плохому, – со сдержанной угрозой сказал вампир.
Можно подумать, раньше он действовал исключительно по-хорошему!
Я проигнорировал его и взялся за дверные ручки.
– Прежде чем уйдешь, станцуй для меня вальс.
Не успел я толком ничего сообразить, как вдруг отошел от дверей и в следующее мгновение начал вальсировать с воображаемой партнершей. Я пытался это остановить, но тело меня не слушалось.
– Какого черта!
– А я предупреждал, – Андрей скрестил руки на груди.
– Прекрати сейчас же!
– С какой стати?
– Я тебе не игрушка!
А танец все продолжался. Я кружил по комнате, как юный аристократ, готовящийся к своему первому балу. Мои жалкие попытки хотя бы выбиться из такта ни к чему не привели.
– Но ты же не можешь управлять мной! – в отчаянии воскликнул я.
– Сознанием – не могу, а тобой – сколько угодно. Я твой Хозяин.
– Никакой ты мне не хозяин!
– Просто послушай. В первый месяц своего существования вампир полностью находится во власти своего создателя, то есть Хозяина. Он может делать с новеньким все что угодно. Использовать, а потом безжалостно уничтожить, или воспитать как равного себе.
– Как здорово, я теперь еще и твой раб.
– В вампирском обществе это называется не «раб», а «Тварь». По прошествии месяца Хозяин и Тварь получают иные статусы – Отец и Сын.
– Даже не знаю, что хуже… Хватит, я больше не могу!
– Ты должен понять, что нет пути назад. Как бы тебе ни хотелось отказываться от привычного образа жизни, придется приспосабливаться к новому. Да, мой мальчик, рано или поздно приходится что-то менять. Можешь, конечно, твердить, что ты был доволен прежней жизнью, но это не так. Иначе ты не ввязался бы в эту авантюру.
– Не лезь не в свое дело!
Я не мог справиться с эмоциями. Самое обидное, что мне не было легче от того, что я в открытую грубил ему. Я боялся ответной реакции. И не зря.
– Мне больше нравится Венский вальс, – отчеканил он.
Меня закружило в ускоренном темпе. Я чуть не взвыл от жалости к себе.
– Ты боишься перемен, но они необходимы. Согласись, ты же не хочешь всю жизнь проторчать в деревеньке, где тебя никто по-настоящему не ценит. Не хочешь, чтобы чрезмерная опека Элен окончательно тебя погубила.
Я стиснул зубы и зажмурился. Да он основательно успел покопаться в моей голове!
– Ты для нее как комнатная собачка, которая никогда не вырастет, – жестко сказал Андрей. – Не столько из-за смерти родителей, сколько из-за эгоизма Элен ты не получил все, что должен был. Ни приличного воспитания, ни образования. Ты все время был у нее на виду, лишь бы ей было спокойно.
Как он смеет так говорить о ней?!
– Ну а ты чувствуешь себя ее вечным должником, и поэтому стараешься во всем ей угождать. Даже когда видишь, что она в корне не права.
В следующую секунду я рухнул на пол. Похоже, Андрею наскучили танцы, и он приготовил для меня что-то более унизительное...
– Хватит, – я осторожно приподнялся. – Хватит, я все понял.
Мне действительно было нечего ему возразить.
Андрей загадочно промолчал.
– Мне до сих пор не верится, что это произошло со мной, – сказал я. – Можешь говорить что угодно, но я не готов в одночасье стать чудовищем. Ругай меня, читай морали, заставляй делать всякие глупости. Я все равно не передумаю.
– Если бы ты хотел стать убийцей, я бы предпочел, чтобы Филдвик с тобой расправился. Не в моих интересах плодить, как ты говоришь, чудовищ.
– Что это значит?
– Позволь мне рассказать тебе кое-что, – Андрей опустился передо мной на колени, и наши глаза оказались примерно на одном уровне. – Чтобы ты доверял мне, я впущу тебя в свое сознание.
– Ты разрешаешь мне читать свои мысли?
– Не совсем, – на его лице мелькнула смущенная улыбка. – Это больше, чем чтение мыслей. Только ты не должен закрываться от меня. Так ты согласен?
Я чуял подвох. Однако долго размышлять над его предложением мне не пришлось. Шанс частично расквитаться и узнать его мотивы был слишком заманчивым.
Я кивнул.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга в полнейшем молчании. Мне хотелось поскорей встать с грязного пола или хоть что-то сказать, но приходилось покорно ждать непонятно чего.
Внезапно вокруг меня стала быстро сгущаться тьма. Ко мне словно вернулось обычное зрение, я больше не мог разглядеть Андрея. Я ничего не чувствовал. Ни твердого пола под собой, ни запаха пыли.
Это не могло быть вампирским сном. Несмотря на то, что я растворился во тьме, у меня по-прежнему оставалась способность мыслить. При желании я мог бы вспомнить пару сонетов Шекспира и повторить таблицу умножения. Но меня волновали более важные вещи. Надо было как-то выяснить, что происходит.
– Все в порядке, – голос Андрея доносился как будто издалека. – Ничего не бойся. Доверься мне.
Мягкий свет развеял мрак, и вскоре я обнаружил, что нахожусь в парке. В воздухе витал тонкий аромат дождя и сырой желтеющей листвы. Иногда он пропадал на мгновение, но снова появлялся. Картинка перед глазами была то смутной, как в тумане, то предельно ясной. Я бесцельно брел по аллее, хотя что-то мне подсказывало, что не стоит ничего делать без Андрея в этом странном месте. А он все не появлялся.
Его голос вновь прозвучал из ниоткуда.
– С этого момента прошло почти сорок лет. Тогда я жил в Пльзене. В городе, где я родился и хотел провести всю свою жизнь. Я не собирался ничего менять. Я работал в больнице, читал лекции в университете…
Да где же он? И куда я иду?
– По воскресеньям я всегда отправлялся на прогулку в парк, чтобы отвлечься от забот. Но даже в минуты отдыха я не преставал думать о работе. Я не мог снять с себя ответственность за жизнь и здоровье своих пациентов. Я самонадеянно считал, что создан только для того, чтобы спасать других. Более того, работа увлекала меня настолько, что она не была для меня чем-то тяжким и ненавистным. Можно сказать, я был по-своему счастлив.
Меня вдруг обогнал рыжий спаниель и стрелой помчался по усыпанной листьями дорожке. Я побежал за ним.
Что происходит? Какое мне дело до чьей-то собаки?
Я что-то кричал, но мой голос звучал необычно, почти как эхо. И тембр был не похож на мой…
Неужели я и есть Андрей? Тот, каким он был сорок лет назад? Боже, когда я уже перестану удивляться подобным штучкам!
Андрей игнорировал мое растерянное состояние.
Когда я поймал спаниеля за ошейник, он успел запачкать грязными лапами юбку молоденькой женщины. Она заслоняла собой двух хихикающих малышей, которых, похоже, не напугало нападение.
– Вот так я познакомился с Анной. Моя собака хотела поиграть с детьми, а она бросилась на защиту своих питомцев. Мелочь, но что поделать, если жизнь состоит из мелочей, которые поначалу кажутся незначительными?
Тем временем я что-то говорил и сдерживал скулящую от нетерпения собаку. Кто-то из детей протянул к ней руку, чтобы погладить ее, но бдительная няня тут же это пресекла.
Туман потемнел и стал гуще. Я вновь погружался во тьму.
Наконец-то. Пора бы уже выбраться из чужой памяти. Не очень приятно, когда с тобой обращаются как с куклой.
Я опять гуляю по парку. О чем-то оживленно беседую с Анной.
– Мы встречались с ней каждую неделю. Она была очень мила, начитана, и общение с ней доставляло мне истинное наслаждение. Всего несколько коротких встреч что-то изменили во мне. Я стал больше задумываться о таких человеческих вещах как семья. Честно говоря, совсем одиноким меня никак нельзя было назвать. Помимо родителей, у меня было множество родственников. Братья, сестры, кузены, их дети… Но Анна, сама того не ведая, дала мне понять, как я нуждаюсь в собственной семье. Чтобы дома меня ждали не только горничная со старой кухаркой. И чтобы компанию мне составляла не только собака.
Деревья растаяли в тумане и почти мгновенно вновь материализовались. Коричнево-желтую листву сменил снег. Морозный ветерок навязчиво щипал щеки. Мое дыхание превращалось в клубящийся пар. Вокруг меня радостно носился спаниель и пытался ловить пастью редкие снежинки.
Что это, он мне всю жизнь свою будет пересказывать? Ради чего?
– Анна пропала неожиданно. Не могу описать словами, как я к ней привязался. Я был потрясен, когда увидел детей с другой няней, – продолжал Андрей. – Поначалу я огорчился, но позже решил, что так даже лучше. Анна появилась, как ангел, и исчезла, выполнив свою миссию: я одумался и сделал предложение девице, женитьбу с которой мне так долго навязывали родители. А после Рождества…
Да сколько можно, в этом воспоминании холодно!
Ко мне подошла румяная от мороза девушка в шубке из явно дорогого меха. Я даже не сразу понял, что передо мной та скромная няня.
– Голема. Он у тебя в руке.
Я взглянул на деловито копошащегося солдатика, и мне тут же стал ясен его коварный план. Он пытался завернуть в платок мои пальцы. Маленького мстителя как будто не волновало, что я слишком большой для него, и такого мизерного кусочка ткани ему не хватит. Некстати вспомнилось, как Филдвик пленил меня с помощью занавески.
– Конечно, это далеко не идеальный экземпляр, но могло быть и хуже, – Андрей подхватил солдатика, тем самым отобрав у него надежду расквитаться со мной на месте. – Посмотри, он ведь как живой! Как человек, только крошечный. Неплохой результат, для того, кто не наделен магическим даром от рождения. Родерик определенно был талантлив.
– По-моему, оживить игрушку можно только от скуки.
– Чисто обывательское мнение. Големов нельзя недооценивать, их создают отнюдь не для развлечения. Нужны немалые знания черной магии и железное терпение, чтобы сотворить искусственную душу и поместить ее в неживую оболочку. Для этого мало одной лишь скуки, не так ли? Големы – бесправные слуги своих создателей. Они делают все, что им приказывают. Но бывают и случаи вроде этого.
Что верно, то верно. Солдатик не мог похвастаться примерным поведением и беспрекословным послушанием.
– Неужели ты не знаешь легенду о пражском големе? – с наигранным удивлением спросил Андрей.
Я покачал головой.
– Впервые об этом слышу.
– Какой кошмар. Когда ты молчишь, ты само очарование, а стоит тебе открыть рот, как тут же демонстрируешь пробелы в кругозоре. К счастью, у тебя есть я. Не буду вдаваться в подробности, потому что эта тема тянет как минимум на целый трактат. Известного пражского голема создал раввин Лев для защиты евреев от антисемитов. И вот однажды глиняный исполин вышел из-под контроля и стал бесчинствовать в еврейском квартале. Он убивал тех, кого должен был защищать. Естественно, раввин был вынужден уничтожить свое детище.
Тем временем я вытряхнул из своего ботинка мелкие осколки зеркала.
– Поучительная история. В лишний раз доказывает, что черная магия до добра не доводит, – пробурчал я. – Не пойму, зачем Родерику понадобился голем? Тем более такой маленький.
– Ну как зачем? Чтобы использовать его в своих целях. Представляешь, он научил солдатика колоть людей штыком, который предварительно смазывал ядом…
Я так и замер с натянутыми концами шнурка.
– Очень изобретательно, я бы лично до такого не додумался! – с жаром продолжал Андрей. – К сожалению, больше ничему не получилось научить голема, потому что он действительно туповат. Родерик в своих записях называл его бесполезной бестолочью.
Теперь я смотрел на живую игрушку совершенно другими глазами. В ней не осталось ничего умильного и забавного. Маленькое существо, созданное для того, чтобы творить зло, только выглядело безобидным.
– Если найдешь штык, выкинь его от греха подальше. С ядами лучше не шутить, особенно с теми, что годами сохраняют свои свойства…
Если бы я был более вспыльчивым, солдатик был бы сию же минуту раздавлен.
– Господи, он же мог убить меня! – воскликнул я. – Я отобрал у него ружье со штыком, потому что он без конца тыкал им в меня. Господи…
Я прижал ладонь ко рту.
Господи, это он убил Эрнеста Кемпа! Не просто слегка поцарапал, а убил! Яд королевской кобры был только в моем бокале… А если бы на месте Кемпа оказался Франсуа?!
– Возьми себя в руки, – потребовал Андрей. – Смотреть противно. Только что спокойно рассказывал о том, как его жгли в камине, а какая-то игрушка вызвала у него истерику.
Я промолчал. Нечего ему знать о Кемпе, не его дело.
Андрей строго смотрел на меня и тоже молчал. Тишина, повисшая в темной полупустой комнате, была такой неуютной, что я с нетерпением ждал, когда хоть что-то ее нарушит. Солдатик беспокойно задергался в руке вампира, как будто почуял неладное.
– Жаль, конечно, но я пойму, если ты захочешь его уничтожить, – негромко заговорил Андрей. – Или можешь просто спрятать его куда-нибудь подальше. В безлюдном месте, где он не услышит заклинание, которое его снова оживит.
– Но я не произносил ничего подобного!
– В любом случае наш голем услышал нужные слова. Не устаю поражаться дерзости твоего дедушки. Не всякий бы осмелился сделать заклинанием начало молитвы. Стоит рядом с солдатиком кому-нибудь сказать: «Pater noster», и он из оловянного истукана превратится в живого человечка. А вот второе заклинание…
Солдатик замер в испуге. Он что, понимает, о чем идет речь?
– Amen, – прошептал Андрей.
В следующее мгновение он протянул мне твердую фигурку, мало похожую на задиристого голема. Со смешанными чувствами я положил ее в карман. Гулливер-убийца, это ж надо было придумать. Хорошо, что мне такая дикая фантазия не перешла по наследству.
– Так зачем ты пришел ко мне?
Странно. Я-то думал, что Андрей вновь намеренно отвлечется на что-нибудь менее важное.
– Я не хочу быть вампиром, – когда я это сказал, то почувствовал себя просто глупо. Настолько беспомощно прозвучали мои слова. Так тихо и как будто неуверенно.
– И ты надеешься на то, что я скажу тебе, как снова стать прежним, – он отвернулся от меня и небрежно смахнул с камина несколько осколков. – Забудь об этом.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
Он с легкостью разломил пальцами большой кусок стекла.
– Что тебя не устраивает? Ты сейчас жив только потому, что вампир.
Мне было больно от этого заявления. Да, он прав. Я не раз избежал смерти благодаря тому, что он со мной сделал, но… Но…
– Днем я сижу в четырех стенах. Сплю без снов. Меня тошнит от всего, кроме крови!
Быстрый взгляд Андрея вынудил меня замолчать.
– Эта ерунда по сравнению с тем, что ты получил взамен, – сказал он. – Всего лишь малая жертва. Поверь, могло быть хуже.
– Вдруг я кого-нибудь убью!..
Андрей перебил меня:
– Ты справился с Первым голодом, значит, тебе хватит воли не кидаться на людей. Давай спокойно все обсудим. Ты пока ничего не понимаешь.
– Это ты ничего не понимаешь. Я не хочу быть таким как ты.
– О, Боже, – Андрей трагически закатил глаза. – У тебя было столько времени осмыслить ситуацию, а ты по-прежнему упрямишься. Пора уже вести себя как взрослый.
– Так ты знаешь, как можно стать человеком, или нет?
– Единственное, чем я могу тебе помочь, это научить быть вампиром.
Считает, мной так просто манипулировать? Нет уж!
– В таком случае мне от тебя больше ничего не нужно, – не попрощавшись, я направился к дверям. С одной стороны, я осознавал, что поступаю неправильно, но с другой, мне не хотелось иметь с Андреем ничего общего. Его недомолвки пугали и злили меня еще больше.
– Пожалуйста, не вынуждай меня действовать по-плохому, – со сдержанной угрозой сказал вампир.
Можно подумать, раньше он действовал исключительно по-хорошему!
Я проигнорировал его и взялся за дверные ручки.
– Прежде чем уйдешь, станцуй для меня вальс.
Не успел я толком ничего сообразить, как вдруг отошел от дверей и в следующее мгновение начал вальсировать с воображаемой партнершей. Я пытался это остановить, но тело меня не слушалось.
– Какого черта!
– А я предупреждал, – Андрей скрестил руки на груди.
– Прекрати сейчас же!
– С какой стати?
– Я тебе не игрушка!
А танец все продолжался. Я кружил по комнате, как юный аристократ, готовящийся к своему первому балу. Мои жалкие попытки хотя бы выбиться из такта ни к чему не привели.
– Но ты же не можешь управлять мной! – в отчаянии воскликнул я.
– Сознанием – не могу, а тобой – сколько угодно. Я твой Хозяин.
– Никакой ты мне не хозяин!
– Просто послушай. В первый месяц своего существования вампир полностью находится во власти своего создателя, то есть Хозяина. Он может делать с новеньким все что угодно. Использовать, а потом безжалостно уничтожить, или воспитать как равного себе.
– Как здорово, я теперь еще и твой раб.
– В вампирском обществе это называется не «раб», а «Тварь». По прошествии месяца Хозяин и Тварь получают иные статусы – Отец и Сын.
– Даже не знаю, что хуже… Хватит, я больше не могу!
– Ты должен понять, что нет пути назад. Как бы тебе ни хотелось отказываться от привычного образа жизни, придется приспосабливаться к новому. Да, мой мальчик, рано или поздно приходится что-то менять. Можешь, конечно, твердить, что ты был доволен прежней жизнью, но это не так. Иначе ты не ввязался бы в эту авантюру.
– Не лезь не в свое дело!
Я не мог справиться с эмоциями. Самое обидное, что мне не было легче от того, что я в открытую грубил ему. Я боялся ответной реакции. И не зря.
– Мне больше нравится Венский вальс, – отчеканил он.
Меня закружило в ускоренном темпе. Я чуть не взвыл от жалости к себе.
– Ты боишься перемен, но они необходимы. Согласись, ты же не хочешь всю жизнь проторчать в деревеньке, где тебя никто по-настоящему не ценит. Не хочешь, чтобы чрезмерная опека Элен окончательно тебя погубила.
Я стиснул зубы и зажмурился. Да он основательно успел покопаться в моей голове!
– Ты для нее как комнатная собачка, которая никогда не вырастет, – жестко сказал Андрей. – Не столько из-за смерти родителей, сколько из-за эгоизма Элен ты не получил все, что должен был. Ни приличного воспитания, ни образования. Ты все время был у нее на виду, лишь бы ей было спокойно.
Как он смеет так говорить о ней?!
– Ну а ты чувствуешь себя ее вечным должником, и поэтому стараешься во всем ей угождать. Даже когда видишь, что она в корне не права.
В следующую секунду я рухнул на пол. Похоже, Андрею наскучили танцы, и он приготовил для меня что-то более унизительное...
– Хватит, – я осторожно приподнялся. – Хватит, я все понял.
Мне действительно было нечего ему возразить.
Андрей загадочно промолчал.
– Мне до сих пор не верится, что это произошло со мной, – сказал я. – Можешь говорить что угодно, но я не готов в одночасье стать чудовищем. Ругай меня, читай морали, заставляй делать всякие глупости. Я все равно не передумаю.
– Если бы ты хотел стать убийцей, я бы предпочел, чтобы Филдвик с тобой расправился. Не в моих интересах плодить, как ты говоришь, чудовищ.
– Что это значит?
– Позволь мне рассказать тебе кое-что, – Андрей опустился передо мной на колени, и наши глаза оказались примерно на одном уровне. – Чтобы ты доверял мне, я впущу тебя в свое сознание.
– Ты разрешаешь мне читать свои мысли?
– Не совсем, – на его лице мелькнула смущенная улыбка. – Это больше, чем чтение мыслей. Только ты не должен закрываться от меня. Так ты согласен?
Я чуял подвох. Однако долго размышлять над его предложением мне не пришлось. Шанс частично расквитаться и узнать его мотивы был слишком заманчивым.
Я кивнул.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга в полнейшем молчании. Мне хотелось поскорей встать с грязного пола или хоть что-то сказать, но приходилось покорно ждать непонятно чего.
Внезапно вокруг меня стала быстро сгущаться тьма. Ко мне словно вернулось обычное зрение, я больше не мог разглядеть Андрея. Я ничего не чувствовал. Ни твердого пола под собой, ни запаха пыли.
Это не могло быть вампирским сном. Несмотря на то, что я растворился во тьме, у меня по-прежнему оставалась способность мыслить. При желании я мог бы вспомнить пару сонетов Шекспира и повторить таблицу умножения. Но меня волновали более важные вещи. Надо было как-то выяснить, что происходит.
– Все в порядке, – голос Андрея доносился как будто издалека. – Ничего не бойся. Доверься мне.
Мягкий свет развеял мрак, и вскоре я обнаружил, что нахожусь в парке. В воздухе витал тонкий аромат дождя и сырой желтеющей листвы. Иногда он пропадал на мгновение, но снова появлялся. Картинка перед глазами была то смутной, как в тумане, то предельно ясной. Я бесцельно брел по аллее, хотя что-то мне подсказывало, что не стоит ничего делать без Андрея в этом странном месте. А он все не появлялся.
Его голос вновь прозвучал из ниоткуда.
– С этого момента прошло почти сорок лет. Тогда я жил в Пльзене. В городе, где я родился и хотел провести всю свою жизнь. Я не собирался ничего менять. Я работал в больнице, читал лекции в университете…
Да где же он? И куда я иду?
– По воскресеньям я всегда отправлялся на прогулку в парк, чтобы отвлечься от забот. Но даже в минуты отдыха я не преставал думать о работе. Я не мог снять с себя ответственность за жизнь и здоровье своих пациентов. Я самонадеянно считал, что создан только для того, чтобы спасать других. Более того, работа увлекала меня настолько, что она не была для меня чем-то тяжким и ненавистным. Можно сказать, я был по-своему счастлив.
Меня вдруг обогнал рыжий спаниель и стрелой помчался по усыпанной листьями дорожке. Я побежал за ним.
Что происходит? Какое мне дело до чьей-то собаки?
Я что-то кричал, но мой голос звучал необычно, почти как эхо. И тембр был не похож на мой…
Неужели я и есть Андрей? Тот, каким он был сорок лет назад? Боже, когда я уже перестану удивляться подобным штучкам!
Андрей игнорировал мое растерянное состояние.
Когда я поймал спаниеля за ошейник, он успел запачкать грязными лапами юбку молоденькой женщины. Она заслоняла собой двух хихикающих малышей, которых, похоже, не напугало нападение.
– Вот так я познакомился с Анной. Моя собака хотела поиграть с детьми, а она бросилась на защиту своих питомцев. Мелочь, но что поделать, если жизнь состоит из мелочей, которые поначалу кажутся незначительными?
Тем временем я что-то говорил и сдерживал скулящую от нетерпения собаку. Кто-то из детей протянул к ней руку, чтобы погладить ее, но бдительная няня тут же это пресекла.
Туман потемнел и стал гуще. Я вновь погружался во тьму.
Наконец-то. Пора бы уже выбраться из чужой памяти. Не очень приятно, когда с тобой обращаются как с куклой.
Я опять гуляю по парку. О чем-то оживленно беседую с Анной.
– Мы встречались с ней каждую неделю. Она была очень мила, начитана, и общение с ней доставляло мне истинное наслаждение. Всего несколько коротких встреч что-то изменили во мне. Я стал больше задумываться о таких человеческих вещах как семья. Честно говоря, совсем одиноким меня никак нельзя было назвать. Помимо родителей, у меня было множество родственников. Братья, сестры, кузены, их дети… Но Анна, сама того не ведая, дала мне понять, как я нуждаюсь в собственной семье. Чтобы дома меня ждали не только горничная со старой кухаркой. И чтобы компанию мне составляла не только собака.
Деревья растаяли в тумане и почти мгновенно вновь материализовались. Коричнево-желтую листву сменил снег. Морозный ветерок навязчиво щипал щеки. Мое дыхание превращалось в клубящийся пар. Вокруг меня радостно носился спаниель и пытался ловить пастью редкие снежинки.
Что это, он мне всю жизнь свою будет пересказывать? Ради чего?
– Анна пропала неожиданно. Не могу описать словами, как я к ней привязался. Я был потрясен, когда увидел детей с другой няней, – продолжал Андрей. – Поначалу я огорчился, но позже решил, что так даже лучше. Анна появилась, как ангел, и исчезла, выполнив свою миссию: я одумался и сделал предложение девице, женитьбу с которой мне так долго навязывали родители. А после Рождества…
Да сколько можно, в этом воспоминании холодно!
Ко мне подошла румяная от мороза девушка в шубке из явно дорогого меха. Я даже не сразу понял, что передо мной та скромная няня.
