Я вмиг почувствовала себя домашним котёнком, которого ни за что ни про что выбросили на погибель. Уже немного зная натуру журналиста, его «чуть свернуть» представлялось мне походом в самую злачную часть города, где нет прохода от ворья и продажных женщин.
– А чего так? – я пыталась не выдать своих опасений. – Денег на приличное жильё не хватило?
– Увы, все номера люкс в центре давно заняты из-за предстоящей свадьбы герцога. Слишком много желающих прикоснуться к историческому моменту. – Барни от души ударил меня по плечу, будто я была мальчишкой. – Эй, да ты никак струхнула?
– Ещё чего, – я потёрла плечо. – Просто меня напрягает вся эта неопределённость. Я же здесь впервые и ничего не знаю. Мог бы с пониманием отнестись.
– Но ты же, наверное, не в пещере росла, а в таком же городе.
– Ни фига не в таком.
Город, который я всегда считала своей малой родиной, не был окружён высокой каменной стеной. И уж точно он не выглядел как съёмочная площадка для экранизации «Рождественской песни» Диккенса.
Без предисловий Барни взял меня за руку и повёл за собой. Его пальцы крепко оплели мои, выдавая терзающее его душу волнение. Пройдя по глубокому снегу до утоптанной лестницы, сворачивающей на узкую улочку, он так и не ослабил хватку. Я всерьёз начала думать, что ещё несколько минут и моя рука занемеет аж до локтя.
– Гостиница находится на улице Сардин, за рыбьим рынком, – зачем-то пояснил Барни.
– Далеко?
– Не успеешь устать, обещаю... Берегись!
Мы отскочили от неведомой, но такой ощутимой опасности. Раздался переливчатый хлопок как от с силой встряхнутой ткани, и в посеревшем воздухе заплясали песчинки с мелким сором. Я инстинктивно съёжилась, но это не спасло от запаха лежалой пыли.
– Боги милосердные! – вскрикнула женщина в окошке второго этажа и от испуга выронила тяжёлый половик. Неровной кучей он шлёпнулся в снег. – Простите, дружочки сахарные, не углядела! Завсегда смотрю вниз, а тут о своём задумалась... Не серчайте, милые, я ж не со зла!
От прилива эмоций она чуть ли не задыхалась, белый чепчик на фоне раскрасневшихся как два крупных яблока щёк стал практически белоснежным.
Барни снял с головы колпак и изобразил лёгкий поклон.
– Не стоит беспокоиться, добрая госпожа. Ты не сделала ничего плохого.
– Ах! – она схватилась за вздымающиеся от тяжёлого дыхания полные груди. – Не посмотрела вниз, дура!
– В следующий раз ты будешь внимательнее. Хорошего дня! – сладость, с которой говорил Барни, можно было класть в варенье вместо сахара. Он ускорился, явно не желая продолжать диалог, и не обернулся, когда тётка вновь запричитала.
Я наконец высвободила руку и размяла пальцы.
– Странная какая.
– Просто пугливая. Людям строго-настрого запрещено обижать эльфов. За любую мелочь, вроде сказанного грубого слова, могут с древней жестокостью избить плетями или надолго засадить за решётку. Эльфы для герцога Гвинедда слишком ценный ресурс, и вряд ли он обрадуется, если они исчезнут, так же внезапно, как когда-то появились. Он же тогда лишится...
Барни замолчал, потому что рядом прошли трое мужчин, и от меня не укрылось, как он содрогнулся, когда они поравнялись с нами. После он еле слышно чертыхнулся.
– Барни, ты что?
– Н-ничего, – его снова передёрнуло, как от дурного воспоминания. – Никак не привыкну, что всё стало таким большим.
– В детстве тебе, наверное, тоже всё казалось большим.
– Это другое. Как будто кругом творится что-то неправильное... Я идиот.
Он остановился, как бы ставя жирную точку в своём утверждении. Приступ откровенности явно был незапланированным, и оттого лишним в нашей миссии.
– Может, потом поубиваешься? Мне тоже тяжело привыкнуть...
– Чемодан, – с претензией на осмысленность заговорил Барни. – Я стал меньше раза в два, а он-то не поменялся. Как я его понесу?
Из солидарности я с досадой отметила, что и сама ступила. В сознании девушки двадцать первого века чемодан это короб на колёсиках, с которым может управиться и старушка, и ребёнок. Вряд ли в этом мире додумались до такой инновации, здесь же прогресс тормозит лет на двести.
Наверное, у меня был слишком растерянный вид, потому что Барни вдруг сменил настрой. Мол, барахла в чемодане мало и вообще он лёгкий. Нисколечко ему не поверила, просто перед леди решил нюни не распускать.
Столкнувшись с первой потенциальной проблемой, я уже была готова к другим, однако же нас стала баловать удача. Когда мы проходили через густо пахнущий сырой и копчёной рыбой рынок, к нам никто не пристал, хотя люди старательно полировали нас взглядами, а в гостинице с неподходящим ей названием «Уют», нам выдали чемодан без лишних вопросов. Эльфам тут доверяли больше, чем родным матерям, и ни у кого не возникло сомнений в том, что мистер Триггз получит своё имущество в целости и сохранности через трудолюбивые эльфийские ручки.
– Ребятушки, вы, конечно, по-доброму поступили, пообещав помочь гостю, да он вас, не пожалел, – поделился откровением мужичок в коричневом свитере с растянутыми в локтях рукавами. – Чемодан велик для вас, вы его сами понесёте разве что если колёсики приделаете или за верёвочку потащите. Плут этот ваш мистер Триггз, уж простите.
– Чуток рассеянный, – включил дипломата Барни.
– Может и так, – не стал спорить тот и почесал подбородок через густую щетину бороды. – Я племянника кликну, он уже должен вернуться из школы. Сестрица с семьёй в доме напротив как раз живёт, я скоро.
Накинув на плечи тяжёлое пальто с похожим на старую строительную пену мехом на воротнике, он вышел на улицу. Барни немедленно перевернул чемодан на бок и почти синхронно щёлкнул замками.
– Хорошо, что тебя здесь не узнали, – прошептала я, хотя рядом не было никого, кроме умывающегося на стойке регистрации жирного кота.
– Меня женщина какая-то заселяла. Может, родственница хозяина. Судя по перепалкам и сервису это сугубо семейный бизнес, где не любят привлекать людей со стороны, чтобы денежки на сторону не утекали.
Всё это журналист произнёс, не отрываясь от своего занятия. Он проверил, на месте ли круглый флакон с фиолетовой жидкостью внутри и положил его обратно, предварительно засунув его в толстый шерстяной носок для пущей сохранности.
– А если эльф побьёт другого эльфа, его же не посадят в тюрьму? – начал он размышлять, закрывая чемодан. – Рожа Йона просто создана для того, чтобы по ней разок-другой кулаками прошлись. Если бы он меня не поторопил, я бы не попал в такое дурацкое положение!
– Расслабься, твоё положение изначально было дурацким.
– Тебя точно не Йон воспитывал? Леди должна быть нежной и хрупкой, как цветок, а не колючей как кактус.
– Меня воспитывали, как человека, которому придётся самому искать своё место под солнцем, а не как голубую кровь, живущую на всём готовом, – обиженно ответила я и неожиданно для себя самой поняла, что в словах Барни есть резон. Всегда считала себя добренькой ромашкой, а рядом с ним почему-то нестерпимо хочется дерзить. Аллергия у меня на него, что ли?
Дебаты о воспитании пришлось прервать, потому что вернулся хозяин гостиницы. За ним, жуя на ходу колбаску в блестящей шкурке, плёлся подросток. Судя по высокому росту и широким плечам, папина гордость, и судя по круглым, как надутым, щекам, мамина радость. Кот в мгновение ока свалился со стойки, да так, что доски пола содрогнулись, и с удивительной для столь упитанного тела быстротой куда-то улизнул.
– Это Вин, племяш мой. Он поможет вам чемодан донести.
– Привет, – улыбнулись мы с Барни как образцовые эльфы.
Мальчик продолжал меланхолично двигать челюстями. Лет ему можно было дать от двенадцати до четырнадцати. Вроде уже большой, почти с дядю ростом, а глаза ещё невинные, как у телёнка.
– Он и два таких чемодана мог бы понести. Правда, Винни?
Винни прокомментировал дядину ремарку коротким звуком «У!». Наверное, берёг силы для предстоящего похода.
– Давай, давай. Не медли, – тут уже дядин голос посуровел.
Грудная клетка юного великана резко поднялась и потихоньку опустилась. После разочарованного вздоха большой остаток колбаски отправился в рот. Сосредоточенно чавкая и даже ни обо что не вытерев жирную ладонь, Вин схватился ею за ручку чемодана. Мне показалось, что я расслышала скрип зубов Барни. Чемодан был не первой свежести, с отбитыми углами и желтоватыми потёртостями по бокам, но такого обращения явно не заслуживал.
В сопровождении молчаливого носильщика мы прошли через пахучий рыбный рынок, а далее маршрут почему-то поменялся. По воле нашего же носильщика.
– Эй, друг, нам надо к воротам, – напомнил ему Барни, когда тот свернул в узкий проулок.
– А там напрямик будет, – пробубнил Вин.
Его инициатива должна была меня обрадовать, значит ведь, не дурак с уровнем интеллекта как у выпотрошенной сельди, но следовать за ним мне расхотелось. Вроде более или менее приличная часть города, а жутковато идти по незнакомым закоулкам где мало ли кто притаился.
Протопав по нетронутому снегу, как пробивающий себе путь ледокол, Вин остановился и, без объяснений поставив чемодан, усадил на него свой широкий зад.
– Быстро же ты устал, – Барни стиснул кулаки, как бы подавляя желание отвесить пинка ленивому помощничку.
Мальчик поправил сползшую на брови шапку.
– Сначала подарки.
– Что, прости?
– Без подарков дальше не понесу, – развернул мысль Вин, и до меня дошла суть его упрямства. Наследник гостиничной империи решил не упускать возможность получить выгоду от сотрудничества с эльфами и желательно материальную да сразу в руки.
Барни ядовито хохотнул, упирая руки в бока.
– Винни, дружище, сдаётся мне, тебя не так давно приласкала свалившаяся сверху сосулька. Рановато ещё для подарков, дети их получают только на Новый год и с условием, что до этого двенадцать месяцев хорошо себя вели. Так что придержи коней, дары снежных эльфов нужно ещё заслужить.
Надо отдать должное пацану, он ничем не выдал замешательства от этой тирады.
– Санки мне нужны новые, – сказал он, будто и не слышал ничего. – Да побольше, потому что я ещё расту.
– Жаль, мозг за остальным телом не поспевает, – процедил Барни, выходя из образа доброжелательного эльфа.
Но и это Вина не смутило.
– Куртка ещё нужна. Крепкая, чтоб не рвалась никогда. Мама ругается, когда зашивает мне эту после каждой драки.
– А не драться не пробовал? – уже и я устала прикидываться глупышкой. – Тогда и куртка цела будет, и мама подобреет.
Он повернул ко мне голову, что вышло замедленно из-за замотанной шарфом шеи.
– Молчи, женщина.
Наверное, всю жизнь мечтал за кем-то взрослым повторить, а тут такая возможность подвернулась. А мне-то что делать? Детей бить нельзя, особенно, если «малыш» сам тебя одной левой ушатать может.
– Сейчас же извинись перед девушкой, – строго, как если бы был его отцом, велел Барни.
– Пусть знает своё место, – выдал ещё одно взрослое изречение Вин и поёрзал. Сидеть на узком чемодане ангельскому созданию было неудобно. – И ещё леденец хочу, который никогда не заканчивается. Карамельный. Как у Теда Ферссона, только больше.
– Хорошо, хорошо, – зловеще протянул Барни и потёр руки. – Но только три подарка. Три, не то магия не сработает.
Улыбка проявилась на пухлом лице искривлённой бороздой.
– Давай их сюда, а то чемодан не верну.
– Шантаж – это пятнадцать ударов палкой для бедных, пятнадцать шиллингов штрафа для зажиточных граждан и пятнадцать золотых соверенов для представителей высших сословий. Боюсь, с твоими доходами тебе светит только палка.
Улыбку юного шантажиста мигом перекосило.
– Ты мне зубы не заговаривай, а то я живенько твои пересчитаю! Меня вся школа боится, и ты, остроухий, бойся.
– Угроза ещё более тяжкое преступление, мой юридически неграмотный друг... Без рук, без рук!
Убедившись, что противник напуган, приподнявшийся Вин снова сел на несчастный чемодан.
– Гони подарки, жадный эльф. А то я не знаю, что у вас всего полно!
Ага, вот он прямо сейчас санки из кармана достанет!
Я не успела выплеснуть своё возмущение из-за нового выпада Барни.
– Что ж, Вин-свин. Получай первый подарочек, только спасибо сказать не забудь.
Он вытащил из кармана куртки... нет, не санки, и даже не карамельный леденец. Сложенный вдвое кусочек коричневатой бумаги расправился, соскочил с его ладони и, обернувшись пряничным человечком без одной ноги, взревел диким скрежетом. Из круглого ротика показались крючки зубов и брызнуло несколько капелек слюны.
Вин взвизгнул, без труда взяв самую высокую ноту, и грохнулся на спину. Тратить время на подъём, видимо, показалось ему неуместной роскошью, поэтому гроза всей школы бросился бежать четвереньках. Кровожадный человечек моментально нагнал его и, цапнув за пятую точку, подавился добрым куском штанины. Голося как поросёнок, Вин всё-таки вскочил на ноги и понёсся со всей дури. А бумажный хищник, похоже, и не думал о погоне. Рыча сквозь кляп он завертелся волчком, чтобы избавиться от забившейся в глотку ткани.
Один удар кулаком легко сбил его, и Барни наступил на поганца, остервенело втаптывая его сапогом в снег. Над нашими головами хлопнули ставни.
– Что за шум? – каркнул беловолосый дедулька с ружьём.
– Не бойся, добрый человек, – задрал голову находчивый журналист. – Просто мальчик увидел крысу и испугался.
– Тьфу! Крысу! Я в молодости троллей видел, и то не голосил, как баба, – проворчал старик и закрыл окно.
Я с облегчением выдохнула и покосилась на размякшую кучку бумаги, которая только что была неукротимым монстром.
– Что это было? Как ты это сделал?
– Экспромт.
– Ты вынес эту тварь из мастерской. Зачем?
Барни собрал немного снежка и принялся протирать им ручку осквернённого чемодана.
– Хотел на досуге изучить. Человечек не попал в гирлянду, потому что я его случайно вырезал. Наше счастье, что магия сработала.
– Наше счастье, что он не устроил здесь кровавую баню. Ты можешь серьёзней к этому относиться? Неизвестно, откуда берётся эта магия. И тебя не пугает то, что ты вдруг стал злым волшебником? Вчера был обычным человеком, а сейчас злодей ушастый!
У него дёрнулся кадык как в попытке проглотить обвинения. Не получилось.
– Слишком много думаешь для девушки. Я отомстил за твою поруганную честь и неважно как. Хватит тебе психовать.
Я подошла ближе и, помня о бдительных пенсионерах с ружьями, заговорила тише:
– Если ты так хочешь быть настоящим эльфом, лучше бы использовал магию правильно. Взял бы и... и...
Барни нахально склонил голову набок.
– Что «и»?
– Взял бы и зачаровал... Свой. Дурацкий. Чемодан!
От избытка чувств я взмахнула рукой, но вместо того, чтобы одарить наглеца пощёчиной, ударила по чемодану, как по лошадиному крупу. Удачнейшее сравнение – чемодан взбрыкнул, подпрыгнул, описав в воздухе неидеальную дугу и, плюхнувшись в нескольких метрах от нас, поехал в далёкие края.
– О-ой! – я прижала к груди горящую от удара ладонь. – Это не я!
– Хоровод чертей! – выругался Барни и побежал за чемоданом, как за последним автобусом.
Никогда бы не подумала, что для раскрытия спортивных талантов мне не хватало только задрипанного чемодана. Ах да, и ещё бестолкового напарника! Барни мчался вперёд с упорством гончей, преследующей механического зайца, и ничто не могло стать для него преградой.
– А чего так? – я пыталась не выдать своих опасений. – Денег на приличное жильё не хватило?
– Увы, все номера люкс в центре давно заняты из-за предстоящей свадьбы герцога. Слишком много желающих прикоснуться к историческому моменту. – Барни от души ударил меня по плечу, будто я была мальчишкой. – Эй, да ты никак струхнула?
– Ещё чего, – я потёрла плечо. – Просто меня напрягает вся эта неопределённость. Я же здесь впервые и ничего не знаю. Мог бы с пониманием отнестись.
– Но ты же, наверное, не в пещере росла, а в таком же городе.
– Ни фига не в таком.
Город, который я всегда считала своей малой родиной, не был окружён высокой каменной стеной. И уж точно он не выглядел как съёмочная площадка для экранизации «Рождественской песни» Диккенса.
Без предисловий Барни взял меня за руку и повёл за собой. Его пальцы крепко оплели мои, выдавая терзающее его душу волнение. Пройдя по глубокому снегу до утоптанной лестницы, сворачивающей на узкую улочку, он так и не ослабил хватку. Я всерьёз начала думать, что ещё несколько минут и моя рука занемеет аж до локтя.
– Гостиница находится на улице Сардин, за рыбьим рынком, – зачем-то пояснил Барни.
– Далеко?
– Не успеешь устать, обещаю... Берегись!
Мы отскочили от неведомой, но такой ощутимой опасности. Раздался переливчатый хлопок как от с силой встряхнутой ткани, и в посеревшем воздухе заплясали песчинки с мелким сором. Я инстинктивно съёжилась, но это не спасло от запаха лежалой пыли.
– Боги милосердные! – вскрикнула женщина в окошке второго этажа и от испуга выронила тяжёлый половик. Неровной кучей он шлёпнулся в снег. – Простите, дружочки сахарные, не углядела! Завсегда смотрю вниз, а тут о своём задумалась... Не серчайте, милые, я ж не со зла!
От прилива эмоций она чуть ли не задыхалась, белый чепчик на фоне раскрасневшихся как два крупных яблока щёк стал практически белоснежным.
Барни снял с головы колпак и изобразил лёгкий поклон.
– Не стоит беспокоиться, добрая госпожа. Ты не сделала ничего плохого.
– Ах! – она схватилась за вздымающиеся от тяжёлого дыхания полные груди. – Не посмотрела вниз, дура!
– В следующий раз ты будешь внимательнее. Хорошего дня! – сладость, с которой говорил Барни, можно было класть в варенье вместо сахара. Он ускорился, явно не желая продолжать диалог, и не обернулся, когда тётка вновь запричитала.
Я наконец высвободила руку и размяла пальцы.
– Странная какая.
– Просто пугливая. Людям строго-настрого запрещено обижать эльфов. За любую мелочь, вроде сказанного грубого слова, могут с древней жестокостью избить плетями или надолго засадить за решётку. Эльфы для герцога Гвинедда слишком ценный ресурс, и вряд ли он обрадуется, если они исчезнут, так же внезапно, как когда-то появились. Он же тогда лишится...
Барни замолчал, потому что рядом прошли трое мужчин, и от меня не укрылось, как он содрогнулся, когда они поравнялись с нами. После он еле слышно чертыхнулся.
– Барни, ты что?
– Н-ничего, – его снова передёрнуло, как от дурного воспоминания. – Никак не привыкну, что всё стало таким большим.
– В детстве тебе, наверное, тоже всё казалось большим.
– Это другое. Как будто кругом творится что-то неправильное... Я идиот.
Он остановился, как бы ставя жирную точку в своём утверждении. Приступ откровенности явно был незапланированным, и оттого лишним в нашей миссии.
– Может, потом поубиваешься? Мне тоже тяжело привыкнуть...
– Чемодан, – с претензией на осмысленность заговорил Барни. – Я стал меньше раза в два, а он-то не поменялся. Как я его понесу?
Из солидарности я с досадой отметила, что и сама ступила. В сознании девушки двадцать первого века чемодан это короб на колёсиках, с которым может управиться и старушка, и ребёнок. Вряд ли в этом мире додумались до такой инновации, здесь же прогресс тормозит лет на двести.
Наверное, у меня был слишком растерянный вид, потому что Барни вдруг сменил настрой. Мол, барахла в чемодане мало и вообще он лёгкий. Нисколечко ему не поверила, просто перед леди решил нюни не распускать.
Столкнувшись с первой потенциальной проблемой, я уже была готова к другим, однако же нас стала баловать удача. Когда мы проходили через густо пахнущий сырой и копчёной рыбой рынок, к нам никто не пристал, хотя люди старательно полировали нас взглядами, а в гостинице с неподходящим ей названием «Уют», нам выдали чемодан без лишних вопросов. Эльфам тут доверяли больше, чем родным матерям, и ни у кого не возникло сомнений в том, что мистер Триггз получит своё имущество в целости и сохранности через трудолюбивые эльфийские ручки.
– Ребятушки, вы, конечно, по-доброму поступили, пообещав помочь гостю, да он вас, не пожалел, – поделился откровением мужичок в коричневом свитере с растянутыми в локтях рукавами. – Чемодан велик для вас, вы его сами понесёте разве что если колёсики приделаете или за верёвочку потащите. Плут этот ваш мистер Триггз, уж простите.
– Чуток рассеянный, – включил дипломата Барни.
– Может и так, – не стал спорить тот и почесал подбородок через густую щетину бороды. – Я племянника кликну, он уже должен вернуться из школы. Сестрица с семьёй в доме напротив как раз живёт, я скоро.
Накинув на плечи тяжёлое пальто с похожим на старую строительную пену мехом на воротнике, он вышел на улицу. Барни немедленно перевернул чемодан на бок и почти синхронно щёлкнул замками.
– Хорошо, что тебя здесь не узнали, – прошептала я, хотя рядом не было никого, кроме умывающегося на стойке регистрации жирного кота.
– Меня женщина какая-то заселяла. Может, родственница хозяина. Судя по перепалкам и сервису это сугубо семейный бизнес, где не любят привлекать людей со стороны, чтобы денежки на сторону не утекали.
Всё это журналист произнёс, не отрываясь от своего занятия. Он проверил, на месте ли круглый флакон с фиолетовой жидкостью внутри и положил его обратно, предварительно засунув его в толстый шерстяной носок для пущей сохранности.
– А если эльф побьёт другого эльфа, его же не посадят в тюрьму? – начал он размышлять, закрывая чемодан. – Рожа Йона просто создана для того, чтобы по ней разок-другой кулаками прошлись. Если бы он меня не поторопил, я бы не попал в такое дурацкое положение!
– Расслабься, твоё положение изначально было дурацким.
– Тебя точно не Йон воспитывал? Леди должна быть нежной и хрупкой, как цветок, а не колючей как кактус.
– Меня воспитывали, как человека, которому придётся самому искать своё место под солнцем, а не как голубую кровь, живущую на всём готовом, – обиженно ответила я и неожиданно для себя самой поняла, что в словах Барни есть резон. Всегда считала себя добренькой ромашкой, а рядом с ним почему-то нестерпимо хочется дерзить. Аллергия у меня на него, что ли?
Дебаты о воспитании пришлось прервать, потому что вернулся хозяин гостиницы. За ним, жуя на ходу колбаску в блестящей шкурке, плёлся подросток. Судя по высокому росту и широким плечам, папина гордость, и судя по круглым, как надутым, щекам, мамина радость. Кот в мгновение ока свалился со стойки, да так, что доски пола содрогнулись, и с удивительной для столь упитанного тела быстротой куда-то улизнул.
– Это Вин, племяш мой. Он поможет вам чемодан донести.
– Привет, – улыбнулись мы с Барни как образцовые эльфы.
Мальчик продолжал меланхолично двигать челюстями. Лет ему можно было дать от двенадцати до четырнадцати. Вроде уже большой, почти с дядю ростом, а глаза ещё невинные, как у телёнка.
– Он и два таких чемодана мог бы понести. Правда, Винни?
Винни прокомментировал дядину ремарку коротким звуком «У!». Наверное, берёг силы для предстоящего похода.
– Давай, давай. Не медли, – тут уже дядин голос посуровел.
Грудная клетка юного великана резко поднялась и потихоньку опустилась. После разочарованного вздоха большой остаток колбаски отправился в рот. Сосредоточенно чавкая и даже ни обо что не вытерев жирную ладонь, Вин схватился ею за ручку чемодана. Мне показалось, что я расслышала скрип зубов Барни. Чемодан был не первой свежести, с отбитыми углами и желтоватыми потёртостями по бокам, но такого обращения явно не заслуживал.
В сопровождении молчаливого носильщика мы прошли через пахучий рыбный рынок, а далее маршрут почему-то поменялся. По воле нашего же носильщика.
– Эй, друг, нам надо к воротам, – напомнил ему Барни, когда тот свернул в узкий проулок.
– А там напрямик будет, – пробубнил Вин.
Его инициатива должна была меня обрадовать, значит ведь, не дурак с уровнем интеллекта как у выпотрошенной сельди, но следовать за ним мне расхотелось. Вроде более или менее приличная часть города, а жутковато идти по незнакомым закоулкам где мало ли кто притаился.
Протопав по нетронутому снегу, как пробивающий себе путь ледокол, Вин остановился и, без объяснений поставив чемодан, усадил на него свой широкий зад.
– Быстро же ты устал, – Барни стиснул кулаки, как бы подавляя желание отвесить пинка ленивому помощничку.
Мальчик поправил сползшую на брови шапку.
– Сначала подарки.
– Что, прости?
– Без подарков дальше не понесу, – развернул мысль Вин, и до меня дошла суть его упрямства. Наследник гостиничной империи решил не упускать возможность получить выгоду от сотрудничества с эльфами и желательно материальную да сразу в руки.
Барни ядовито хохотнул, упирая руки в бока.
– Винни, дружище, сдаётся мне, тебя не так давно приласкала свалившаяся сверху сосулька. Рановато ещё для подарков, дети их получают только на Новый год и с условием, что до этого двенадцать месяцев хорошо себя вели. Так что придержи коней, дары снежных эльфов нужно ещё заслужить.
Надо отдать должное пацану, он ничем не выдал замешательства от этой тирады.
– Санки мне нужны новые, – сказал он, будто и не слышал ничего. – Да побольше, потому что я ещё расту.
– Жаль, мозг за остальным телом не поспевает, – процедил Барни, выходя из образа доброжелательного эльфа.
Но и это Вина не смутило.
– Куртка ещё нужна. Крепкая, чтоб не рвалась никогда. Мама ругается, когда зашивает мне эту после каждой драки.
– А не драться не пробовал? – уже и я устала прикидываться глупышкой. – Тогда и куртка цела будет, и мама подобреет.
Он повернул ко мне голову, что вышло замедленно из-за замотанной шарфом шеи.
– Молчи, женщина.
Наверное, всю жизнь мечтал за кем-то взрослым повторить, а тут такая возможность подвернулась. А мне-то что делать? Детей бить нельзя, особенно, если «малыш» сам тебя одной левой ушатать может.
– Сейчас же извинись перед девушкой, – строго, как если бы был его отцом, велел Барни.
– Пусть знает своё место, – выдал ещё одно взрослое изречение Вин и поёрзал. Сидеть на узком чемодане ангельскому созданию было неудобно. – И ещё леденец хочу, который никогда не заканчивается. Карамельный. Как у Теда Ферссона, только больше.
– Хорошо, хорошо, – зловеще протянул Барни и потёр руки. – Но только три подарка. Три, не то магия не сработает.
Улыбка проявилась на пухлом лице искривлённой бороздой.
– Давай их сюда, а то чемодан не верну.
– Шантаж – это пятнадцать ударов палкой для бедных, пятнадцать шиллингов штрафа для зажиточных граждан и пятнадцать золотых соверенов для представителей высших сословий. Боюсь, с твоими доходами тебе светит только палка.
Улыбку юного шантажиста мигом перекосило.
– Ты мне зубы не заговаривай, а то я живенько твои пересчитаю! Меня вся школа боится, и ты, остроухий, бойся.
– Угроза ещё более тяжкое преступление, мой юридически неграмотный друг... Без рук, без рук!
Убедившись, что противник напуган, приподнявшийся Вин снова сел на несчастный чемодан.
– Гони подарки, жадный эльф. А то я не знаю, что у вас всего полно!
Ага, вот он прямо сейчас санки из кармана достанет!
Я не успела выплеснуть своё возмущение из-за нового выпада Барни.
– Что ж, Вин-свин. Получай первый подарочек, только спасибо сказать не забудь.
Он вытащил из кармана куртки... нет, не санки, и даже не карамельный леденец. Сложенный вдвое кусочек коричневатой бумаги расправился, соскочил с его ладони и, обернувшись пряничным человечком без одной ноги, взревел диким скрежетом. Из круглого ротика показались крючки зубов и брызнуло несколько капелек слюны.
Вин взвизгнул, без труда взяв самую высокую ноту, и грохнулся на спину. Тратить время на подъём, видимо, показалось ему неуместной роскошью, поэтому гроза всей школы бросился бежать четвереньках. Кровожадный человечек моментально нагнал его и, цапнув за пятую точку, подавился добрым куском штанины. Голося как поросёнок, Вин всё-таки вскочил на ноги и понёсся со всей дури. А бумажный хищник, похоже, и не думал о погоне. Рыча сквозь кляп он завертелся волчком, чтобы избавиться от забившейся в глотку ткани.
Один удар кулаком легко сбил его, и Барни наступил на поганца, остервенело втаптывая его сапогом в снег. Над нашими головами хлопнули ставни.
– Что за шум? – каркнул беловолосый дедулька с ружьём.
– Не бойся, добрый человек, – задрал голову находчивый журналист. – Просто мальчик увидел крысу и испугался.
– Тьфу! Крысу! Я в молодости троллей видел, и то не голосил, как баба, – проворчал старик и закрыл окно.
Я с облегчением выдохнула и покосилась на размякшую кучку бумаги, которая только что была неукротимым монстром.
– Что это было? Как ты это сделал?
– Экспромт.
– Ты вынес эту тварь из мастерской. Зачем?
Барни собрал немного снежка и принялся протирать им ручку осквернённого чемодана.
– Хотел на досуге изучить. Человечек не попал в гирлянду, потому что я его случайно вырезал. Наше счастье, что магия сработала.
– Наше счастье, что он не устроил здесь кровавую баню. Ты можешь серьёзней к этому относиться? Неизвестно, откуда берётся эта магия. И тебя не пугает то, что ты вдруг стал злым волшебником? Вчера был обычным человеком, а сейчас злодей ушастый!
У него дёрнулся кадык как в попытке проглотить обвинения. Не получилось.
– Слишком много думаешь для девушки. Я отомстил за твою поруганную честь и неважно как. Хватит тебе психовать.
Я подошла ближе и, помня о бдительных пенсионерах с ружьями, заговорила тише:
– Если ты так хочешь быть настоящим эльфом, лучше бы использовал магию правильно. Взял бы и... и...
Барни нахально склонил голову набок.
– Что «и»?
– Взял бы и зачаровал... Свой. Дурацкий. Чемодан!
От избытка чувств я взмахнула рукой, но вместо того, чтобы одарить наглеца пощёчиной, ударила по чемодану, как по лошадиному крупу. Удачнейшее сравнение – чемодан взбрыкнул, подпрыгнул, описав в воздухе неидеальную дугу и, плюхнувшись в нескольких метрах от нас, поехал в далёкие края.
– О-ой! – я прижала к груди горящую от удара ладонь. – Это не я!
– Хоровод чертей! – выругался Барни и побежал за чемоданом, как за последним автобусом.
ГЛАВА 6. ПРИНЦЕССА И МАГ
Никогда бы не подумала, что для раскрытия спортивных талантов мне не хватало только задрипанного чемодана. Ах да, и ещё бестолкового напарника! Барни мчался вперёд с упорством гончей, преследующей механического зайца, и ничто не могло стать для него преградой.
