Маг располагающе улыбнулся и кивнул. Тоже отработанные жесты и мимика. Как почти все инляндцы, он был тощ, рыжеволос и бледнокож. На вид ему было лет сорок, но кто знает этих магов?
- Слушаю вас, - приятным голосом откликнулся Андерис. - Сделаю все, что смогу, ваша светлость.
- Вы ведь специалист по проклятиям, - продолжил Люк. - Мне вас рекомендовали как лучшего в вашей области.
- Это преувеличение, - скромно улыбнулся маг. - Позвольте вашу руку, милорд?
Люк безропотно протянул ладонь через стол, и стихийник некоторое время держал ее в руке, закрыв глаза и к чему-то прислушиваясь.
- На вас никаких проклятий нет, - удовлетворенно сказал он. - Ни свежих, ни родовых — я чувствую их до седьмого колена. Ауру я вижу не глазами, этот уровень мне недоступен, увы, но чувствую точно, да.
- Да я, собственно, не по поводу себя, - усмехнулся Дармоншир.
Маг подобрался, глаза его похолодели.
- Ваша светлость, - проговорил он почтительно, - если вы хотите узнать о ком-то из моих клиентов, то я сразу скажу — все происходящее здесь строго конфиденциально. Как на исповеди, никто и никогда ничего не узнает. Поэтому и вы лично можете быть спокойны. Это же спокойствие я обеспечиваю всем своим посетителям.
- Хорошо, - протянул Люк. - Тогда чисто теоретически, господин Ирвин. Это можно?
- Конечно, - успокоенно кивнул маг.
- Предположим, с каким-то человеком долгое время происходят несчастные случаи. Очень долгое. И из-за плотности этих случаев один из них не может не стать для него фатальным. Однако маг никакого проклятия на нем не обнаруживает. Есть ли какое-то другое объяснение? Например, если проклятие навел более сильный маг — можете ли вы, если вы слабее, не ощутить его?
- Нет, - пробурчал Ирвин, - я все равно почувствую. Я на этом специализируюсь, ваша светлость. Я даже после смерти некоторое время могу уловить остаточные вибрации проклятия. Возможно, какой-нибудь недоучка и не увидит, но не я. Что касается невезения… Скажу вам честно, но рассчитываю, что это останется между нами.
- Обязательно, - пообещал Люк.
Маг вздохнул.
- Девяносто девять процентов того, что считают сглазом, действием проклятия, наговора — простая человеческая глупость. И особенности характера, в том числе и семейного. Женщина жалуется, мол, прокляли, замуж выйти не могу, как и мать моя, как и бабушка. На иную и без разбирательства глянешь — сразу понятно, почему замуж не берут. А иногда чуть копнешь — а там в семье такой характер, что у бабушки, что у потомков, что даже растения не выживают, куда там мужику. Или, например, муж загулял. Жена бежит ко мне — приворот, снимите!!! А чуть мои ребята копнут — так муж этот половину Лаунвайта уже осеменил. Диагноз — не приворот, а обыкновенная распущенность.
- Так на вас и сыщики работают? - понимающе спросил Дармоншир. Андерис ответил ему спокойным взглядом.
- А как же, ваша светлость. Мое время дорого, и если в обращении все очевидно, зачем мне напрягаться?
Люк задумчиво покрутил в руках неизвестно как оказавшуюся там сигарету. На автомате достал во время разговора, видимо.
- А как же проклятые предметы? - спросил он. - Я слышал много баек. В королевском музее, например, лежит алмаз Терхи, который якобы приносит владельцам смерть.
Маг поморщился.
- Тоже большая часть — вранье, ваша светлость. Сами понимаете, там, где деньги, где такие знаменитые камни, много желающих их себе прибрать. Вот и случаются с владельцами неожиданности.
- Но бывает и по-иному, да?
- Да, - неохотно согласился Ирвин. - Но проклятия на вещи — сложная работа. У каждого из таких мастеров, - слово это он произнес с презрением, - свои секреты и способы маскировки. В отдел магконтроля попасть не хочется, а денег хочется. Вот и стараются умельцы. Какие-то предметы начинают работать только при контакте с телом того, кому хотят причинить вред, а остальное время находятся в спящем режиме. И обнаружить такой предмет очень сложно. Какие-то активируются через много лет, чтобы никто не связал вещь и несчастье. Много секретов, ваша светлость. Да что там говорить, - досадливо махнул маг рукой, - иногда какая-нибудь бабушка-самоучка такого наворотит от вдохновения, чистым самопалом, что и не раскрутишь. Проклятия вообще тонкая вещь, ваша светлость. Я скажу, бывает так, что на одного человека накладывается заклятье, которое активируется вторым человеком, и именно этому второму приносит несчастье.
Люк напряженно думал, сопоставлял.
- Господин Ирвин, - спросил он. - А можно ли, например, внушить человеку склонность к саморазрушению?
Маг тоже задумался.
- Это уже сфера менталистов, и сильных менталистов, ваша светлость. Чисто теоретически можно внушить мысли о суициде. Или подавить инстинкт самосохранения. Но, повторюсь, это нужно обладать очень большой силой.
«И это никак не объясняет лопнувшее колесо или падение в ванной», - подумал Люк мрачно.
- Понятно, - он поднялся. - Спасибо вам за потраченное время, господин Андерис. Надеюсь, в моем отношении политика конфиденциальности тоже будет соблюдена.
- Конечно, - твердо пообещал маг. - А что касается времени — вы его достаточно щедро оплатили, ваша светлость.
Кофейник пустел, а Люк все просматривал листы со своими пометками, вспоминал, пытаясь вычленить неучтенную деталь. Что-то, что натолкнет его на след злоумышленника.
Итак. Во всех рассказах проскальзывает одна общая черта — смерти происходили как нелепейшие несчастные случаи. И в большинстве своем перед гибелью люди переживали череду неудач и происшествий.
Но при этом самый напрашивающийся вывод — о наведенном проклятии — отметается тем, что графиню Таммингтон проверял опытный специалист. Да и вряд ли служба Розенфорда не обратила на это внимания и не пригласила бы мага для проверки погибших.
Остается предположить, что все это простые совпадения («Конечно», - ехидно прозвучал в голове голос Тандаджи). Или что есть какой-то надежный способ маскировки проклятия.
Люк хмыкнул. Вряд ли на внутреннюю безопасность работают слабые маги. И возникни такое подозрение у следователей, то его бы не отмели, пока не проверили бы досконально.
А может, его и не отмели? И ты, Кембритч, пришел сейчас к тому, что давным-давно известно Розенфорду.
Но ведь дела закрыты. Если о проклятьях известно — то почему закрыты? Не покрывает ли милейший глава службы безопасности преступников? Не участвует ли он сам в зачистке возможных претендентов на престол с какой-то неведомой целью?
Так, Люк, стоп.
Дармоншир с тоской повернулся к графину с коньяком и все же встал, плеснул себе немного в бокал. И выпил.
Ты пришел к тому, с чего начинал. Сделай Розенфорд хотя бы шаг в сторону от преданности короне, и похожий на унылую собаку Инландер выпотрошил бы его мозги, не меняя выражения лица.
Люк раздраженно поставил пустой бокал на стол. Подумал и налил себе еще.
А если проклятие все-таки на предметах? Или, как сказал маг, активируется каким-то человеком? Или все-таки внушение, а остальное — просто несчастные случаи? Кто-то же заставил на охоте барона Уотфорта выстрелить в Люка?
Если, конечно, барон не просто криворукий идиот.
Люк застонал от злости — он ходил по кругу. Сжал зубы, потянулся за сигаретой. Щелкнул зажигалкой, прикуривая, и глубоко затянулся.
Спокойно. На неделе будет встреча с Леймином, посмотрим, что они нарыть успели. И Билли Пес отчего-то молчит. И еще. Не пообщаться ли с теми, кто входит в первые двадцать пять пунктов из списка наследования, но еще жив? Вдруг кого-то из них тоже и прямо сейчас преследуют несчастные случаи?
План действий привычно успокоил, и Люк, набросав несколько пунктов срочных дел, удовлетворенно откинулся в кресле. Распутает он этот клубок. Обязательно распутает, не будь он Люком Кембритчем.
Пески, Тафия, вторая половина декабря, Четери
Владыка Четерии слово держать умел. Поэтому нашел время среди свалившихся на него городских забот, оставил во дворце молодую жену и полетел в Йеллоувинь.
Опять его приняли как дорогого гостя, и снова возглавлял встречающих высокомерный и почтительный чиновник Винь Ло. Но дракон долгих церемоний разводить не стал. От отдохновения и омовения отказался, приказал позвать тех, кто полетит с ним в Пески, и накрыть обед прямо на берегу озера, среди цветущего золотого императорского сада. И после обеда долго в этом самом озере плавал.
А когда вышел — ждал его на берегу императорский внук Вей Ши, одетый в шелка и золото, со слугой, держащим сумки с пожитками. Дракон ухмыльнулся, поцокал языком, но ничего не сказал — если захотел юноша покичиться знатностью рода напоследок, так холодный воздух в полете быстро дурь из головы выдует. Ждала Чета и делегация чиновников и местных аристократов для встречи с Нории. И далеко от важных господ заметил дракон крупную фигуру массажистки, стоящей опустив голову рядом с еще какой-то женщиной и ребенком. К ним он и направился, одевшись.
Приблизился — женщины рухнули на колени, растянулись на траве.
- Что же ты, Люй Кан? - спросил он недоуменно. - Я же тебя не в рабство беру.
- Просить хотела, великий, - ответила массажистка приглушенно. - Откажешь, так тому и быть. Это моя сестра, Ану Кан, и мой племянник. Одни мы друг у друга. Не могу я их оставить. Возьмешь их с собой? Она детский врач, педиатр, работать умеет, лишним ртом не будет.
Четери услышал знакомое слово и обрадовался.
- А сестры-акушерки у тебя нет? - поинтересовался он небрежно. - Нет? Ну и ладно. Найду. Полетели?
Первыми он приказал устроиться женщинам. Затем делегации. А затем уже новоприобретенному ученику, поколебавшемуся, но поклонившемуся учителю с должным почтением. Чет глянул на будущего императора почти одобрительно.
- Слугу оставь, Вей Ши. У меня ученики сами все должны уметь.
- Но как же? - засуетился стоявший тут же Винь Ло. - Нельзя оставлять благородного воина без помощи! Кто будет стирать ему одежду и чистить оружие?
- И на ночь одеялом укрывать… А клинок держать тоже помощник будет? - усмехнулся дракон.
Ученик уничижающе взглянул на побледневшего Винь Ло, поджал тонкие губы, взял у растерянного слуги вещи. Терпеливо дождался, пока Четери обернется и все рассядутся. И только потом полез назад, мимо почтительно молчащих сановников и красных от смущения женщин.
Так, с толпой людей на спине, владыка Четерии и отправился в Пески.
Было, было искушение поиграть в воздухе, дабы к Нории почтенные йеллоувиньцы прибыли достаточно устрашенными, но это было бы не-дип-ло-матично. Поэтому летел он ровно, быстро, и через несколько часов уже опускался во внутренний двор своего дворца.
Света, как всегда, вышла встречать его — красивая, загоревшая, прохладная. Удивленно посмотрела на спустившихся со спины мужа гостей — не ожидала, что их будет так много, остановила взгляд на женщинах.
- Это помощницы тебе, жена, - сказал Четери после того как обернулся и выпил чашу крови. Пил жадно, но Света смотрела, не морщась, только спросила: «Еще налить?». Дракон мотнул головой — его глаза медленно приобретали обычный цвет.
- Обещал же, что врача найду, - добавил он, принимая из ее рук одежду. - Сестра доброй Люй Кан лечит детей. А сама Люй Кан имеет волшебные руки. Массаж делает. Не смог оставить ее там.
Светлана настороженно осмотрела опустившую глаза в пол крупную массажистку, ее сестру, испуганно прижимавшую к себе мальчонку лет пяти, решила, что соперничеством тут и не пахнет, и кивнула. Повернулась к расположившемуся неподалеку стройному йеллоувиньцу, немного синеватому от холода, с длинными черными волосами и узкими темными глазами, и шепотом спросила:
- А это кто?
- А, - вспомнил Четери. - Это мой ученик. Вей Ши, подойди, - позвал он. И когда внук императора, чуть задержавшись, приблизился, приказал:
- Это моя жена, Светлана. Слушай ее как меня. Говорит она на рудложском, поэтому с ней общайся на ее языке.
- Каких она кровей? - не глядя на Светлану, величественно поинтересовался молодой человек. Света улыбнулась — голос у него был приятный, даже чуть напевный, но, как у всех йеллоувиньцев, очень непривычно для рудложского уха ходил от низких и агрессивных, быстрых модуляций до высоких, почти женских.
- Простых, - усмехнулся Чет с обманчивым спокойствием, внимательно отслеживая мимику ученика.
- Мастер, - глухо, глядя в сторону от Светланы, проговорил тот. - Для меня нет позора подчиняться вам. И клялся я только в этом. Но я не могу служить женщине, тем более простолюдинке, вся слава которой в ее муже.
Света покраснела и тут же забеспокоилась, примиряюще коснулась руки Чета — не разозлился бы. Йеллоувиньские делегаты, перед которыми и выступал наследник, скромно и терпеливо стояли рядом и молчали, ожидая, чем закончится первое противостояние гордого Ши и учителя.
- А на кухне есть у нас работа? - небрежно поинтересовался Чет у Светы. Та неуверенно кивнула. - Там ведь работает повариха? Думаю, ученику стоит сначала подраить котлы под командованием поварихи. Тогда подчиняться жене Владыки будет не зазорно.
- Я воин, а не прислуга! - вспыхнул Ши, тонкие губы его изогнулись.
- Воин? - рявкнул Четери, да так, что одетые в шелка сановники качнулись назад в испуге. - Какой ты воин, сосунок?! Ты не воин, ты даже не куколка воина еще, так, тело с руками и ногами. Здесь даже полотер выше тебя, потому что знает и умеет делать свою работу. И запомни. Жена моя — с этого дня госпожа над тобой. Понял?
Ши непреклонно выпрямился. Чет покосился на сжавшую его руку Светлану и продолжил уже тише, но со стальной жесткостью в голосе:
- Гордыня — первый враг того, кто учится бою. Так что, - дракон оглянулся, - вставай на ворота, будем гордыню проветривать. На одной ноге, руки в стороны. Спустишься только в кухню, котлы драить. И только после того, как у жены моей попросишь разрешения.
Принц насмешливо хмыкнул, побежал к воротам, полез наверх. как обезьяна, и встал на створку, подняв ногу в колене.
- Света, - предупредил Чет, - не жалей.
- Ну ты и грозный, - прошептала Светлана, сделав большие глаза, - детей наших тоже так гонять будешь? Теперь я понимаю, откуда у тебя прозвище Гроза.
- Это не ребенок, а нахаленок, - отмахнулся Владыка Тафии с усмешкой. - Не научится подчиняться мне, не сумеет подчиниться мечу. Пусть стоит.
Света еще раз, через головы застывших с каменными лицами и старающихся не оборачиваться йеллоувиньцев, посмотрела на парня. Тот держался упрямо, разглядывая город, и черные волосы его струились по ветру. Створки вдруг дернулись — и он покачнулся, но устоял. Во двор заходили слуги, удивленно рассматривая невиданное украшение на воротах и громко обсуждая его на своем языке.
- Пойдем, почтенные, - вежливо сказал Четери озабоченным йеллоувиньцам, - отдохнете, поедите, и дальше полетим. Владыка Нории ждет нас к вечеру.
Чиновники все как один поклонились ему, затем удивленно улыбнувшейся Свете, и зашагали за хозяином дворца в благословенную тень, оставив своего будущего господина и императора изображать цаплю на тяжелых кованых воротах. Света осталась с женщинами.
- Вы понимаете рудложский? - спросила она.
- Очень плохо, госпожа, - с достоинством ответила массажистка. - Но мы научимся. Если вам неугодно наше присутствие, мы уйдем, не обижайтесь на мужа.
- Слушаю вас, - приятным голосом откликнулся Андерис. - Сделаю все, что смогу, ваша светлость.
- Вы ведь специалист по проклятиям, - продолжил Люк. - Мне вас рекомендовали как лучшего в вашей области.
- Это преувеличение, - скромно улыбнулся маг. - Позвольте вашу руку, милорд?
Люк безропотно протянул ладонь через стол, и стихийник некоторое время держал ее в руке, закрыв глаза и к чему-то прислушиваясь.
- На вас никаких проклятий нет, - удовлетворенно сказал он. - Ни свежих, ни родовых — я чувствую их до седьмого колена. Ауру я вижу не глазами, этот уровень мне недоступен, увы, но чувствую точно, да.
- Да я, собственно, не по поводу себя, - усмехнулся Дармоншир.
Маг подобрался, глаза его похолодели.
- Ваша светлость, - проговорил он почтительно, - если вы хотите узнать о ком-то из моих клиентов, то я сразу скажу — все происходящее здесь строго конфиденциально. Как на исповеди, никто и никогда ничего не узнает. Поэтому и вы лично можете быть спокойны. Это же спокойствие я обеспечиваю всем своим посетителям.
- Хорошо, - протянул Люк. - Тогда чисто теоретически, господин Ирвин. Это можно?
- Конечно, - успокоенно кивнул маг.
- Предположим, с каким-то человеком долгое время происходят несчастные случаи. Очень долгое. И из-за плотности этих случаев один из них не может не стать для него фатальным. Однако маг никакого проклятия на нем не обнаруживает. Есть ли какое-то другое объяснение? Например, если проклятие навел более сильный маг — можете ли вы, если вы слабее, не ощутить его?
- Нет, - пробурчал Ирвин, - я все равно почувствую. Я на этом специализируюсь, ваша светлость. Я даже после смерти некоторое время могу уловить остаточные вибрации проклятия. Возможно, какой-нибудь недоучка и не увидит, но не я. Что касается невезения… Скажу вам честно, но рассчитываю, что это останется между нами.
- Обязательно, - пообещал Люк.
Маг вздохнул.
- Девяносто девять процентов того, что считают сглазом, действием проклятия, наговора — простая человеческая глупость. И особенности характера, в том числе и семейного. Женщина жалуется, мол, прокляли, замуж выйти не могу, как и мать моя, как и бабушка. На иную и без разбирательства глянешь — сразу понятно, почему замуж не берут. А иногда чуть копнешь — а там в семье такой характер, что у бабушки, что у потомков, что даже растения не выживают, куда там мужику. Или, например, муж загулял. Жена бежит ко мне — приворот, снимите!!! А чуть мои ребята копнут — так муж этот половину Лаунвайта уже осеменил. Диагноз — не приворот, а обыкновенная распущенность.
- Так на вас и сыщики работают? - понимающе спросил Дармоншир. Андерис ответил ему спокойным взглядом.
- А как же, ваша светлость. Мое время дорого, и если в обращении все очевидно, зачем мне напрягаться?
Люк задумчиво покрутил в руках неизвестно как оказавшуюся там сигарету. На автомате достал во время разговора, видимо.
- А как же проклятые предметы? - спросил он. - Я слышал много баек. В королевском музее, например, лежит алмаз Терхи, который якобы приносит владельцам смерть.
Маг поморщился.
- Тоже большая часть — вранье, ваша светлость. Сами понимаете, там, где деньги, где такие знаменитые камни, много желающих их себе прибрать. Вот и случаются с владельцами неожиданности.
- Но бывает и по-иному, да?
- Да, - неохотно согласился Ирвин. - Но проклятия на вещи — сложная работа. У каждого из таких мастеров, - слово это он произнес с презрением, - свои секреты и способы маскировки. В отдел магконтроля попасть не хочется, а денег хочется. Вот и стараются умельцы. Какие-то предметы начинают работать только при контакте с телом того, кому хотят причинить вред, а остальное время находятся в спящем режиме. И обнаружить такой предмет очень сложно. Какие-то активируются через много лет, чтобы никто не связал вещь и несчастье. Много секретов, ваша светлость. Да что там говорить, - досадливо махнул маг рукой, - иногда какая-нибудь бабушка-самоучка такого наворотит от вдохновения, чистым самопалом, что и не раскрутишь. Проклятия вообще тонкая вещь, ваша светлость. Я скажу, бывает так, что на одного человека накладывается заклятье, которое активируется вторым человеком, и именно этому второму приносит несчастье.
Люк напряженно думал, сопоставлял.
- Господин Ирвин, - спросил он. - А можно ли, например, внушить человеку склонность к саморазрушению?
Маг тоже задумался.
- Это уже сфера менталистов, и сильных менталистов, ваша светлость. Чисто теоретически можно внушить мысли о суициде. Или подавить инстинкт самосохранения. Но, повторюсь, это нужно обладать очень большой силой.
«И это никак не объясняет лопнувшее колесо или падение в ванной», - подумал Люк мрачно.
- Понятно, - он поднялся. - Спасибо вам за потраченное время, господин Андерис. Надеюсь, в моем отношении политика конфиденциальности тоже будет соблюдена.
- Конечно, - твердо пообещал маг. - А что касается времени — вы его достаточно щедро оплатили, ваша светлость.
Кофейник пустел, а Люк все просматривал листы со своими пометками, вспоминал, пытаясь вычленить неучтенную деталь. Что-то, что натолкнет его на след злоумышленника.
Итак. Во всех рассказах проскальзывает одна общая черта — смерти происходили как нелепейшие несчастные случаи. И в большинстве своем перед гибелью люди переживали череду неудач и происшествий.
Но при этом самый напрашивающийся вывод — о наведенном проклятии — отметается тем, что графиню Таммингтон проверял опытный специалист. Да и вряд ли служба Розенфорда не обратила на это внимания и не пригласила бы мага для проверки погибших.
Остается предположить, что все это простые совпадения («Конечно», - ехидно прозвучал в голове голос Тандаджи). Или что есть какой-то надежный способ маскировки проклятия.
Люк хмыкнул. Вряд ли на внутреннюю безопасность работают слабые маги. И возникни такое подозрение у следователей, то его бы не отмели, пока не проверили бы досконально.
А может, его и не отмели? И ты, Кембритч, пришел сейчас к тому, что давным-давно известно Розенфорду.
Но ведь дела закрыты. Если о проклятьях известно — то почему закрыты? Не покрывает ли милейший глава службы безопасности преступников? Не участвует ли он сам в зачистке возможных претендентов на престол с какой-то неведомой целью?
Так, Люк, стоп.
Дармоншир с тоской повернулся к графину с коньяком и все же встал, плеснул себе немного в бокал. И выпил.
Ты пришел к тому, с чего начинал. Сделай Розенфорд хотя бы шаг в сторону от преданности короне, и похожий на унылую собаку Инландер выпотрошил бы его мозги, не меняя выражения лица.
Люк раздраженно поставил пустой бокал на стол. Подумал и налил себе еще.
А если проклятие все-таки на предметах? Или, как сказал маг, активируется каким-то человеком? Или все-таки внушение, а остальное — просто несчастные случаи? Кто-то же заставил на охоте барона Уотфорта выстрелить в Люка?
Если, конечно, барон не просто криворукий идиот.
Люк застонал от злости — он ходил по кругу. Сжал зубы, потянулся за сигаретой. Щелкнул зажигалкой, прикуривая, и глубоко затянулся.
Спокойно. На неделе будет встреча с Леймином, посмотрим, что они нарыть успели. И Билли Пес отчего-то молчит. И еще. Не пообщаться ли с теми, кто входит в первые двадцать пять пунктов из списка наследования, но еще жив? Вдруг кого-то из них тоже и прямо сейчас преследуют несчастные случаи?
План действий привычно успокоил, и Люк, набросав несколько пунктов срочных дел, удовлетворенно откинулся в кресле. Распутает он этот клубок. Обязательно распутает, не будь он Люком Кембритчем.
ГЛАВА 3
Пески, Тафия, вторая половина декабря, Четери
Владыка Четерии слово держать умел. Поэтому нашел время среди свалившихся на него городских забот, оставил во дворце молодую жену и полетел в Йеллоувинь.
Опять его приняли как дорогого гостя, и снова возглавлял встречающих высокомерный и почтительный чиновник Винь Ло. Но дракон долгих церемоний разводить не стал. От отдохновения и омовения отказался, приказал позвать тех, кто полетит с ним в Пески, и накрыть обед прямо на берегу озера, среди цветущего золотого императорского сада. И после обеда долго в этом самом озере плавал.
А когда вышел — ждал его на берегу императорский внук Вей Ши, одетый в шелка и золото, со слугой, держащим сумки с пожитками. Дракон ухмыльнулся, поцокал языком, но ничего не сказал — если захотел юноша покичиться знатностью рода напоследок, так холодный воздух в полете быстро дурь из головы выдует. Ждала Чета и делегация чиновников и местных аристократов для встречи с Нории. И далеко от важных господ заметил дракон крупную фигуру массажистки, стоящей опустив голову рядом с еще какой-то женщиной и ребенком. К ним он и направился, одевшись.
Приблизился — женщины рухнули на колени, растянулись на траве.
- Что же ты, Люй Кан? - спросил он недоуменно. - Я же тебя не в рабство беру.
- Просить хотела, великий, - ответила массажистка приглушенно. - Откажешь, так тому и быть. Это моя сестра, Ану Кан, и мой племянник. Одни мы друг у друга. Не могу я их оставить. Возьмешь их с собой? Она детский врач, педиатр, работать умеет, лишним ртом не будет.
Четери услышал знакомое слово и обрадовался.
- А сестры-акушерки у тебя нет? - поинтересовался он небрежно. - Нет? Ну и ладно. Найду. Полетели?
Первыми он приказал устроиться женщинам. Затем делегации. А затем уже новоприобретенному ученику, поколебавшемуся, но поклонившемуся учителю с должным почтением. Чет глянул на будущего императора почти одобрительно.
- Слугу оставь, Вей Ши. У меня ученики сами все должны уметь.
- Но как же? - засуетился стоявший тут же Винь Ло. - Нельзя оставлять благородного воина без помощи! Кто будет стирать ему одежду и чистить оружие?
- И на ночь одеялом укрывать… А клинок держать тоже помощник будет? - усмехнулся дракон.
Ученик уничижающе взглянул на побледневшего Винь Ло, поджал тонкие губы, взял у растерянного слуги вещи. Терпеливо дождался, пока Четери обернется и все рассядутся. И только потом полез назад, мимо почтительно молчащих сановников и красных от смущения женщин.
Так, с толпой людей на спине, владыка Четерии и отправился в Пески.
Было, было искушение поиграть в воздухе, дабы к Нории почтенные йеллоувиньцы прибыли достаточно устрашенными, но это было бы не-дип-ло-матично. Поэтому летел он ровно, быстро, и через несколько часов уже опускался во внутренний двор своего дворца.
Света, как всегда, вышла встречать его — красивая, загоревшая, прохладная. Удивленно посмотрела на спустившихся со спины мужа гостей — не ожидала, что их будет так много, остановила взгляд на женщинах.
- Это помощницы тебе, жена, - сказал Четери после того как обернулся и выпил чашу крови. Пил жадно, но Света смотрела, не морщась, только спросила: «Еще налить?». Дракон мотнул головой — его глаза медленно приобретали обычный цвет.
- Обещал же, что врача найду, - добавил он, принимая из ее рук одежду. - Сестра доброй Люй Кан лечит детей. А сама Люй Кан имеет волшебные руки. Массаж делает. Не смог оставить ее там.
Светлана настороженно осмотрела опустившую глаза в пол крупную массажистку, ее сестру, испуганно прижимавшую к себе мальчонку лет пяти, решила, что соперничеством тут и не пахнет, и кивнула. Повернулась к расположившемуся неподалеку стройному йеллоувиньцу, немного синеватому от холода, с длинными черными волосами и узкими темными глазами, и шепотом спросила:
- А это кто?
- А, - вспомнил Четери. - Это мой ученик. Вей Ши, подойди, - позвал он. И когда внук императора, чуть задержавшись, приблизился, приказал:
- Это моя жена, Светлана. Слушай ее как меня. Говорит она на рудложском, поэтому с ней общайся на ее языке.
- Каких она кровей? - не глядя на Светлану, величественно поинтересовался молодой человек. Света улыбнулась — голос у него был приятный, даже чуть напевный, но, как у всех йеллоувиньцев, очень непривычно для рудложского уха ходил от низких и агрессивных, быстрых модуляций до высоких, почти женских.
- Простых, - усмехнулся Чет с обманчивым спокойствием, внимательно отслеживая мимику ученика.
- Мастер, - глухо, глядя в сторону от Светланы, проговорил тот. - Для меня нет позора подчиняться вам. И клялся я только в этом. Но я не могу служить женщине, тем более простолюдинке, вся слава которой в ее муже.
Света покраснела и тут же забеспокоилась, примиряюще коснулась руки Чета — не разозлился бы. Йеллоувиньские делегаты, перед которыми и выступал наследник, скромно и терпеливо стояли рядом и молчали, ожидая, чем закончится первое противостояние гордого Ши и учителя.
- А на кухне есть у нас работа? - небрежно поинтересовался Чет у Светы. Та неуверенно кивнула. - Там ведь работает повариха? Думаю, ученику стоит сначала подраить котлы под командованием поварихи. Тогда подчиняться жене Владыки будет не зазорно.
- Я воин, а не прислуга! - вспыхнул Ши, тонкие губы его изогнулись.
- Воин? - рявкнул Четери, да так, что одетые в шелка сановники качнулись назад в испуге. - Какой ты воин, сосунок?! Ты не воин, ты даже не куколка воина еще, так, тело с руками и ногами. Здесь даже полотер выше тебя, потому что знает и умеет делать свою работу. И запомни. Жена моя — с этого дня госпожа над тобой. Понял?
Ши непреклонно выпрямился. Чет покосился на сжавшую его руку Светлану и продолжил уже тише, но со стальной жесткостью в голосе:
- Гордыня — первый враг того, кто учится бою. Так что, - дракон оглянулся, - вставай на ворота, будем гордыню проветривать. На одной ноге, руки в стороны. Спустишься только в кухню, котлы драить. И только после того, как у жены моей попросишь разрешения.
Принц насмешливо хмыкнул, побежал к воротам, полез наверх. как обезьяна, и встал на створку, подняв ногу в колене.
- Света, - предупредил Чет, - не жалей.
- Ну ты и грозный, - прошептала Светлана, сделав большие глаза, - детей наших тоже так гонять будешь? Теперь я понимаю, откуда у тебя прозвище Гроза.
- Это не ребенок, а нахаленок, - отмахнулся Владыка Тафии с усмешкой. - Не научится подчиняться мне, не сумеет подчиниться мечу. Пусть стоит.
Света еще раз, через головы застывших с каменными лицами и старающихся не оборачиваться йеллоувиньцев, посмотрела на парня. Тот держался упрямо, разглядывая город, и черные волосы его струились по ветру. Створки вдруг дернулись — и он покачнулся, но устоял. Во двор заходили слуги, удивленно рассматривая невиданное украшение на воротах и громко обсуждая его на своем языке.
- Пойдем, почтенные, - вежливо сказал Четери озабоченным йеллоувиньцам, - отдохнете, поедите, и дальше полетим. Владыка Нории ждет нас к вечеру.
Чиновники все как один поклонились ему, затем удивленно улыбнувшейся Свете, и зашагали за хозяином дворца в благословенную тень, оставив своего будущего господина и императора изображать цаплю на тяжелых кованых воротах. Света осталась с женщинами.
- Вы понимаете рудложский? - спросила она.
- Очень плохо, госпожа, - с достоинством ответила массажистка. - Но мы научимся. Если вам неугодно наше присутствие, мы уйдем, не обижайтесь на мужа.
