Она посмотрела на него поверх очков – его величество обошел ее, поцеловал в плечо, замер на мгновение, читая, хмыкнул – и забрал роман, небрежно бросив его на столик. И надел ей на шею тяжелое ожерелье.
- Что у тебя за страсть к камням, - сказала она ворчливо, снимая очки и откидывая голову на спинку кресла – чтобы дать доступ к губам.
Целовался он так, что почтенная леди отрывалась от него с пылающими щеками и мутными от желания глазами.
- Это семейное, - небрежно пояснил Луциус. Расстегнул рубашку, снял ее. – Сегодня я всю ночь с тобой, Лотта.
- И никуда не полетишь по таинственным змеиным делам? – недоверчиво поинтересовалась она.
- Вряд ли, - он присел перед ней на корточки, полюбовался ужасными камнями в ожерелье. Она даже не стала смотреть – столько было подарков, что драгоценности успели ей надоесть. А вот его взгляд нет. – Где у тебя вино, Лотти?
- Мы что-то празднуем? - графиня мягко провела пальцами по его лицу, коснулась губ, улыбнулась, когда он потянулся поцеловать.
- Да, - усмехнулся его величество. – Обуздал одного упрямца. Он, конечно, потрепыхается еще и будет смешно обижаться какое-то время, но деваться ему некуда.
Материнское сердце кольнуло и леди убрала руку.
- Ты ведь не про Люка? – спросила она тревожно.
- Нет, - небрежно успокоил ее Луциус. Она закрыла глаза и приказала себе верить. – Люблю, когда удачно завершаю дела. Так где вино?
Графиня кивнула на бар, и его величество некоторое время был занят открыванием бутылки и наполнением бокалов. А она смотрела на его спину, на рыжие волосы и в очередной раз спрашивала себя – не надоест ли она в скором времени изменчивому сыну Воздуха? И почти желала этого, и заранее тосковала, и горестно, потерянно вздыхала, и не смела надеяться на счастье.
Луциус что-то словно почуял – обернулся. Посмотрел на нее. Отставил наполненные бокалы.
- Что такое, Лотти? – спросил почти бережно.
Она грустно покачала головой.
- Я так люблю тебя, Луциус. За то, какой ты. И так ненавижу. За это же.
- Есть за что, - согласился он серьезно. Потянулся к бокалу, выпил под ее внимательным взглядом, подошел, протянул наполненный ей.
- Пей, милая, - сказал он легко. – Пей и раздевайся. Что бы ты там не придумала себе, я знаю прекрасный способ тебя от этого вылечить.
Он выполнил это обещание – и леди Лотта через продолжительное время обессиленно задремала, закинув ногу на его влажные бедра. И не выполнил другое. Часы в гостиной пробили полночь, когда он зашевелился, проворчал что-то удивленное и встал. И пошел к окну.
- Мне нужно улететь, Лотти, - сказал он со странной усмешкой. – Извини.
- Я все равно сплю, - пробормотала она устало.
- Зссавтра я приду, - в его голосе уже пробивалось шипение, и леди зажмурилась и поджала ноги под одеяло – стало холодно. – Жссди.
Как будто она могла не ждать.
Молодой змей играл с ветрами над знакомой скалой в Блакории, и Луциус, примчавшийся сюда быстрее вихря, полюбовался, как неловко еще, неуклюже, но упорно сплетает ученик белые нити воздуха, как закручиваются они вокруг него, раздувая перья и как восторженно вертится змееныш на восходящих потоках. Люк заметил его через минут двадцать – уж очень увлечен был общением со стихией. Спустился. Мрачно уселся на скалу тем местом, где у змеев, по идее, должна бы располагаться задница.
«Не думал, что ты захочешь продолжать, - ехидно прошипел его змейшество. – Как успехи в брачных планах?»
«Прекрасно, - чешуйчатый герцог очевидно сдержался, чтобы не оскалиться. – А что касается «захочу продолжать»… Долги отдельно, обучение отдельно. То, что можешь дать мне ты, мне никто не даст».
«Разумно», - подтвердил старый змей. Потянулся к сознанию младшего отпрыска Воздуха – но тот заклекотал недовольно, и неожиданно ловко и быстро поставил барьер.
«Оставь мне мои секреты, - рявкнул он зло – и неожиданно просяще. – И так уже их почти не осталось».
Луциус внимательно смотрел на ученика и задумчиво постукивал хвостом по камню.
«Ты ведь не решишься на какую-нибудь глупость, Лукас?»
«Я умею проигрывать», - с тоскливым достоинством ответил змей-младший.
«Я в любой момент могу взломать тебя. Помни это».
«Помню, - буркнул герцог и раздраженно дернул задней лапой. – Учите уже меня… наставник. Я сегодня буду очень прилежен».
Ночь пролетела быстро. И для обоих змеев оказалась почти такой же увлекательной, как решение головоломок или любовь прекрасных женщин. И, несмотря на тайны и их личное противостояние, теплой была эта ночь. По-настоящему теплой.
Ангелина, Нории, Пески, вторник
Шумел восточный драконий дворец, гудел от сдерживаемой радости. Наверное, никогда еще не принимал он такого количества гостей со всей Туры, и потому немного стыдливо сверкал лазоревой мозаикой и тут же горделиво демонстрировал приехавшим на свадьбу и перламутровые купола, словно впитавшие солнечный свет, и резное кружево дверей и ставен, и легкие амфилады, опоясывающие его, как невесту, и пышные зеленые одежды садов. По всему Истаилу разносилось благоухание любимых женой Владыки роз и шиповника, что волей Нории разросся вдоль оград его владений и зацвел крупными цветами. Так показывал дракон, что помнит, кто его супруга и откуда она.
Соскучился старый дворец по людям за время затворничества в барханах. Как любой долго существующий дом, он сам стал почти живым существом и теперь охотно принимал восторг и восхищение гостей. «Разве я не стою того, чтобы вы застыли в изумлении? - словно говорили его высокие изящные арки, возносящиеся бледным мрамором и покрытые золотыми вензелями. - Разве я не прекраснейший на свете?»
«Самый красивый дворец на Туре стал превосходным обрамлением для трогательной и тихой брачной церемонии, которая представила миру новобрачную, Владычицу Песков Ангелину Валлерудиан, в девичестве принцессу Рудлог» - потом напишут журналисты. И добавят массу эпитетов, относящихся как к месту проведения церемонии, так и к холодной, ослепительной красоте огненной принцессы – и статям ее мужа, драконьего Владыки.
А пока вовсю работал телепорт, принимая делегации иностранных государств во главе с монархами и членами их семей. Их встречали достойно: брат Владыки с супругой, министр иностранных дел Ветери, Мастер Четерии, другие драконы и драконицы. Церемонно приветствовали – даже Чет проникся моментом и постарался вспомнить, что он не только солдат, но и Владыка крупнейшего в Песках города.
Впрочем, он встречал делегацию из Маль-Серены и сильно напрягаться ему не пришлось.
Царица Иппоталия, прекрасная и сияющая, появилась из телепорта в окружении мужей, дочерей, внучек и высших аристократок и принесла с собой свежий ветер и запах моря. Лукаво выслушала полагающиеся случаи слова от Четери (тот произносил их с каменным выражением лица), махнула рукой и со словами «Что же мы церемонимся?» расцеловала его в обе щеки. Начавшемуся бардаку немало поспособствовали и внучки царицы, подбежавшие к дракону и на все голоса начавшие требовать обернуться и покатать их, как катал он бабушку. Чет бухтел и отшучивался, тискал малышек и улыбался Светлане, настороженно наблюдающей за бурной встречей. А ее саму внимательно рассматривала царица.
- Наконец-то я тебя увидела во плоти, - сказала она с удовольствием, - а я все думала, кто же женщина у этого воина? Мягкая, красивая. Хорошая девочка.
Света смутилась, а царица сощурилась и вдруг ахнула.
- Маленькая сестричка! – изумленно заявила она. – Никогда такого не было, чтобы простой человек так напоен был силой госпожи нашей, Матушки-Богини. Да ты вся светишься лазурью, девочка!
И ничуть не стесняясь, царица шагнула вперед и обняла покрасневшую Светлану. И столько ласки было в ее объятьях, столько тепла, что ушли все ревнивые мысли – которые появились, когда Света увидела, какими взглядами обмениваются Чет и эта великолепная женщина. Остались только уют и радость – как когда прижимаешься к маме.
- Я слышала, что вы спасли меня, - тихо сказала она царице. – Спасибо.
- Спас тебя муж твой, - ласково ответила Иппоталия, - а я лишь подсобила. – И она наклонилась к уху Светланы и восторженным шепотом добавила: - Какой у тебя мужчина, маленькая сестричка! Какой мужчина! Люби его всегда!
Света улыбнулась, засияла, как солнышко – и с обожанием посмотрела на Четери.
- Люблю, - сказала она еще тише. Но Чет услышал, повернулся, обжег горячим взглядом, усмехнулся довольно – и продолжил возиться с малышней.
Гостей встречали, гостей провожали в подготовленные покои, где ждали почтительные слуги, готовые и поднести напитки и кушанья, и показать дворец и окружающие сады. Появился из телепорта и тонкий, высокомерный император Йеллоувиня с супругой, детьми, их супругами – его тоже встречал Четери, и тоже Светлана удостоилась внимательного взгляда от высокого гостя.
- Как мой внук, Мастер? – певуче поинтересовался Хань Ши, величественно ступающий по амфиладе рядом с драконом. Женщины держались позади – пестрая стайка в роскошных шелковых нарядах, тонкие, как веточки. И Света в этот раз молчала, крепко держась за руку мужа – потому что сейчас отчетливо чувствовала недоумение и даже зависть, струящуюся от женщин. И шепотки слышала. Недобрые шепотки.
Император тоже будто почувствовал, остановился, обернулся и окинул сопровождающих строгим взглядом. И все затихли, даже замерли, опустили глаза в пол – и сразу стало спокойнее и свободнее.
Чет хмыкнул и одобрительно посмотрел на великолепного Ши.
- Внук твой строптив, - ответил он небрежно. – Это хорошо, великий император. Чем упрямей сталь, тем крепче клинок. А моя задача не сломать, а закалить. Будет из него толк. Хороший у тебя воин будет. Увидеть желаешь?
Повелитель Йелловиня и бровью не повел – все так же мягко, по-тигриному ступал вперед, сунув руки в широкие рукава шелкового одеяния. Но Чет услышал и почуял – да, хочет. Очень хочет. Но сказал император то, что должен был:
- Нет, дракон. Мое слово твердо. Пока не выучится, в семью он не вернется.
- Достойно мужчины и правителя, - искренне проговорил Четери – и, остановившись у покоев поклонился, признавая силу старика и его мудрость.
Гости прибывали и прибывали. Шагнул на узорную плитку внутреннего двора его светлость Лукас Бенедикт Кембритч, пришедший вместе с царедворцами и герцогами Инляндии, покосился на бледного Таммингтона – тот перед отправкой сюда невзначай поинтересовался сестрой Люка, и теперь в голове герцога зрели коварные матримониальные планы. Но они улетучились, стоило вдохнуть местный воздух, напоенный цветами и жизнью – так сладок он был и знаком, что Люк едва удержался от оборота. Захотелось взлететь, покувыркаться в облаках, поиграть с местными молодыми ветрами – о, он отчетливо видел их, серебристые и переливающиеся всеми цветами радуги, мягко стелящихся над землей.
Встречали их прекрасные драконицы, и Люк сполна оценил и тонкие их талии и руки, и экзотичные, скуластые лица с кошачьими зелеными глазами, и змеиную плавную походку. Оценил и глупо затосковал по Марине. Она здесь, но не имеет он права к ней подойти, он ее увидит – но вряд ли сможет сказать хотя бы пару слов.
Люк снова глубоко вдохнул пьянящий аромат ветра и заставил себя успокоиться. Вечером, после возвращения в Инляндию ему предстоит непростое дело. А ночью, если получится – очередная встреча с тем, кто теперь был то ли наставником, то ли противником ему.
Делегацию из Рудлога встречали Энтери с Тасей – и королева Василина приветливо улыбнулась дракону и его супруге, подождала, пока они обменяются рукопожатиями с Марианом, и, живо общаясь, направилась во главе семейства к покоям Ангелины. Мужчины же ушли в предоставленные им покои.
Наполнялся старый дворец, щедро встречал гостей и впитывал их удивление. А тем временем продолжалась кропотливая работа слуг, работников протокола, выделенных Василиной в помощь старшей сестре по ее просьбе, охранников, поваров. Журналисты с оборудованием, тщательно отобранные из королевских пулов и получившие строгий инструктаж вести себя со всем почтением, прибыли накануне, в понедельник. Они уже расставили камеры по ходу следования брачного шествия, и заснимали сейчас прибытие делегаций – потом под строгим присмотром пресс-служб их нарежут и покажут миру только самые красивые и яркие кадры.
Самим молодоженам недолго пришлось наслаждаться первыми днями брака. С пятницы кипела работа, и объемы ее были титаническими. Нужно было подготовить дворец, дорогу к храму, организовать места для съемки, обсудить все с огромным количеством журналистов, и все это в спешке. Нории руководил работами во дворце и подготовкой встречи гостей, Ани сбивалась с ног, организуя церемонию и последующий банкет – кому, как не ей, знающей все тонкости этикета, было заниматься этим? Но если бы не помощники, запрошенные у Василины и взявшие на себя львиную долю работы, она бы, конечно, не справилась.
Сейчас Ангелина, владычица возрождающейся страны, придирчиво осматривала себя в зеркале. Она всегда была своим самым строгим критиком – и все должно было быть идеально. Заколотые льняные волосы, короткую длину которых скрашивала роскошная накидка, спускающаяся по плечам до пола. Лазурная, как море, расшитая золотом – от нее голубые глаза Ани стали насыщеннее, глубже. Длинное синее платье с аккуратными золотыми цветами по подолу. Никаких украшений, кроме брачных браслетов.
Строго, без вычурности, но и очень экзотично для жителей других стран. То, что нужно, чтобы показать: Пески отличаются, но Пески цивилизованы. А в этом очень трудно убедить гостей, когда в твоей стране нет даже электричества.
По этому поводу они с Нории поспорили. Первый раз после свадьбы. Супруг понаблюдал, как мечется она, пытаясь сделать невозможное – организовать за пару дней все так, чтобы о недоразвитости страны никто из гостей и не задумался. После того, как услышал, как она придирчиво интересовалась у помощника по прессе из Рудлога, достаточно ли аккумуляторов для камер и фотоаппаратов принесли через телепорт – а потом у Чета, не может ли он слетать еще за мобильными генераторами электричества, мягко проговорил за обедом:
- Не нужно пускать золотую пыль в глаза, шари. Все равно реальность не скроешь. Мы - это мы, нам нечего стесняться.
- Ты не понимаешь, - сердито объяснила она. – Потом, когда пройдет первое впечатление, начнут появляться едкие статьи и репортажи о том, как нецивилизованы Пески. И это на долгие годы вобьет в умы людей пренебрежение к нашей стране. Сюда будут бояться ехать работать, нас будут считать дикарями. Журналисты, даже самые разумные и лояльные, никогда не удержатся от скептических заявлений. Общественное мнение – устойчивая вещь.
- И пусть, - ответил муж, и Ани недовольно поджала губы, отпила лимонада. – Тем сильнее будет изумление, когда они через несколько лет увидят, как мы развились. А люди поедут – за золотом, которое мы будем платить.
Она нехотя признала его правоту. И сейчас ставку делала именно на отличия. Да, мы отличаемся. И нет, мы не стесняемся этого. Приветствуйте новую страну, люди Туры!
Открылись двери в их супружеские покои, и в спальню дружно вошли сестры. Все в красном, как и полагается дочерям Вечного воина. Алина и Каролина в масках – они еще не выезжали, поэтому все было по этикету. Младшая спустила с рук тер-сели – и щенок, счастливо тявкая, бросился к надолго покинувшей его хозяйке.
- Что у тебя за страсть к камням, - сказала она ворчливо, снимая очки и откидывая голову на спинку кресла – чтобы дать доступ к губам.
Целовался он так, что почтенная леди отрывалась от него с пылающими щеками и мутными от желания глазами.
- Это семейное, - небрежно пояснил Луциус. Расстегнул рубашку, снял ее. – Сегодня я всю ночь с тобой, Лотта.
- И никуда не полетишь по таинственным змеиным делам? – недоверчиво поинтересовалась она.
- Вряд ли, - он присел перед ней на корточки, полюбовался ужасными камнями в ожерелье. Она даже не стала смотреть – столько было подарков, что драгоценности успели ей надоесть. А вот его взгляд нет. – Где у тебя вино, Лотти?
- Мы что-то празднуем? - графиня мягко провела пальцами по его лицу, коснулась губ, улыбнулась, когда он потянулся поцеловать.
- Да, - усмехнулся его величество. – Обуздал одного упрямца. Он, конечно, потрепыхается еще и будет смешно обижаться какое-то время, но деваться ему некуда.
Материнское сердце кольнуло и леди убрала руку.
- Ты ведь не про Люка? – спросила она тревожно.
- Нет, - небрежно успокоил ее Луциус. Она закрыла глаза и приказала себе верить. – Люблю, когда удачно завершаю дела. Так где вино?
Графиня кивнула на бар, и его величество некоторое время был занят открыванием бутылки и наполнением бокалов. А она смотрела на его спину, на рыжие волосы и в очередной раз спрашивала себя – не надоест ли она в скором времени изменчивому сыну Воздуха? И почти желала этого, и заранее тосковала, и горестно, потерянно вздыхала, и не смела надеяться на счастье.
Луциус что-то словно почуял – обернулся. Посмотрел на нее. Отставил наполненные бокалы.
- Что такое, Лотти? – спросил почти бережно.
Она грустно покачала головой.
- Я так люблю тебя, Луциус. За то, какой ты. И так ненавижу. За это же.
- Есть за что, - согласился он серьезно. Потянулся к бокалу, выпил под ее внимательным взглядом, подошел, протянул наполненный ей.
- Пей, милая, - сказал он легко. – Пей и раздевайся. Что бы ты там не придумала себе, я знаю прекрасный способ тебя от этого вылечить.
Он выполнил это обещание – и леди Лотта через продолжительное время обессиленно задремала, закинув ногу на его влажные бедра. И не выполнил другое. Часы в гостиной пробили полночь, когда он зашевелился, проворчал что-то удивленное и встал. И пошел к окну.
- Мне нужно улететь, Лотти, - сказал он со странной усмешкой. – Извини.
- Я все равно сплю, - пробормотала она устало.
- Зссавтра я приду, - в его голосе уже пробивалось шипение, и леди зажмурилась и поджала ноги под одеяло – стало холодно. – Жссди.
Как будто она могла не ждать.
Молодой змей играл с ветрами над знакомой скалой в Блакории, и Луциус, примчавшийся сюда быстрее вихря, полюбовался, как неловко еще, неуклюже, но упорно сплетает ученик белые нити воздуха, как закручиваются они вокруг него, раздувая перья и как восторженно вертится змееныш на восходящих потоках. Люк заметил его через минут двадцать – уж очень увлечен был общением со стихией. Спустился. Мрачно уселся на скалу тем местом, где у змеев, по идее, должна бы располагаться задница.
«Не думал, что ты захочешь продолжать, - ехидно прошипел его змейшество. – Как успехи в брачных планах?»
«Прекрасно, - чешуйчатый герцог очевидно сдержался, чтобы не оскалиться. – А что касается «захочу продолжать»… Долги отдельно, обучение отдельно. То, что можешь дать мне ты, мне никто не даст».
«Разумно», - подтвердил старый змей. Потянулся к сознанию младшего отпрыска Воздуха – но тот заклекотал недовольно, и неожиданно ловко и быстро поставил барьер.
«Оставь мне мои секреты, - рявкнул он зло – и неожиданно просяще. – И так уже их почти не осталось».
Луциус внимательно смотрел на ученика и задумчиво постукивал хвостом по камню.
«Ты ведь не решишься на какую-нибудь глупость, Лукас?»
«Я умею проигрывать», - с тоскливым достоинством ответил змей-младший.
«Я в любой момент могу взломать тебя. Помни это».
«Помню, - буркнул герцог и раздраженно дернул задней лапой. – Учите уже меня… наставник. Я сегодня буду очень прилежен».
Ночь пролетела быстро. И для обоих змеев оказалась почти такой же увлекательной, как решение головоломок или любовь прекрасных женщин. И, несмотря на тайны и их личное противостояние, теплой была эта ночь. По-настоящему теплой.
Глава 15
Ангелина, Нории, Пески, вторник
Шумел восточный драконий дворец, гудел от сдерживаемой радости. Наверное, никогда еще не принимал он такого количества гостей со всей Туры, и потому немного стыдливо сверкал лазоревой мозаикой и тут же горделиво демонстрировал приехавшим на свадьбу и перламутровые купола, словно впитавшие солнечный свет, и резное кружево дверей и ставен, и легкие амфилады, опоясывающие его, как невесту, и пышные зеленые одежды садов. По всему Истаилу разносилось благоухание любимых женой Владыки роз и шиповника, что волей Нории разросся вдоль оград его владений и зацвел крупными цветами. Так показывал дракон, что помнит, кто его супруга и откуда она.
Соскучился старый дворец по людям за время затворничества в барханах. Как любой долго существующий дом, он сам стал почти живым существом и теперь охотно принимал восторг и восхищение гостей. «Разве я не стою того, чтобы вы застыли в изумлении? - словно говорили его высокие изящные арки, возносящиеся бледным мрамором и покрытые золотыми вензелями. - Разве я не прекраснейший на свете?»
«Самый красивый дворец на Туре стал превосходным обрамлением для трогательной и тихой брачной церемонии, которая представила миру новобрачную, Владычицу Песков Ангелину Валлерудиан, в девичестве принцессу Рудлог» - потом напишут журналисты. И добавят массу эпитетов, относящихся как к месту проведения церемонии, так и к холодной, ослепительной красоте огненной принцессы – и статям ее мужа, драконьего Владыки.
А пока вовсю работал телепорт, принимая делегации иностранных государств во главе с монархами и членами их семей. Их встречали достойно: брат Владыки с супругой, министр иностранных дел Ветери, Мастер Четерии, другие драконы и драконицы. Церемонно приветствовали – даже Чет проникся моментом и постарался вспомнить, что он не только солдат, но и Владыка крупнейшего в Песках города.
Впрочем, он встречал делегацию из Маль-Серены и сильно напрягаться ему не пришлось.
Царица Иппоталия, прекрасная и сияющая, появилась из телепорта в окружении мужей, дочерей, внучек и высших аристократок и принесла с собой свежий ветер и запах моря. Лукаво выслушала полагающиеся случаи слова от Четери (тот произносил их с каменным выражением лица), махнула рукой и со словами «Что же мы церемонимся?» расцеловала его в обе щеки. Начавшемуся бардаку немало поспособствовали и внучки царицы, подбежавшие к дракону и на все голоса начавшие требовать обернуться и покатать их, как катал он бабушку. Чет бухтел и отшучивался, тискал малышек и улыбался Светлане, настороженно наблюдающей за бурной встречей. А ее саму внимательно рассматривала царица.
- Наконец-то я тебя увидела во плоти, - сказала она с удовольствием, - а я все думала, кто же женщина у этого воина? Мягкая, красивая. Хорошая девочка.
Света смутилась, а царица сощурилась и вдруг ахнула.
- Маленькая сестричка! – изумленно заявила она. – Никогда такого не было, чтобы простой человек так напоен был силой госпожи нашей, Матушки-Богини. Да ты вся светишься лазурью, девочка!
И ничуть не стесняясь, царица шагнула вперед и обняла покрасневшую Светлану. И столько ласки было в ее объятьях, столько тепла, что ушли все ревнивые мысли – которые появились, когда Света увидела, какими взглядами обмениваются Чет и эта великолепная женщина. Остались только уют и радость – как когда прижимаешься к маме.
- Я слышала, что вы спасли меня, - тихо сказала она царице. – Спасибо.
- Спас тебя муж твой, - ласково ответила Иппоталия, - а я лишь подсобила. – И она наклонилась к уху Светланы и восторженным шепотом добавила: - Какой у тебя мужчина, маленькая сестричка! Какой мужчина! Люби его всегда!
Света улыбнулась, засияла, как солнышко – и с обожанием посмотрела на Четери.
- Люблю, - сказала она еще тише. Но Чет услышал, повернулся, обжег горячим взглядом, усмехнулся довольно – и продолжил возиться с малышней.
Гостей встречали, гостей провожали в подготовленные покои, где ждали почтительные слуги, готовые и поднести напитки и кушанья, и показать дворец и окружающие сады. Появился из телепорта и тонкий, высокомерный император Йеллоувиня с супругой, детьми, их супругами – его тоже встречал Четери, и тоже Светлана удостоилась внимательного взгляда от высокого гостя.
- Как мой внук, Мастер? – певуче поинтересовался Хань Ши, величественно ступающий по амфиладе рядом с драконом. Женщины держались позади – пестрая стайка в роскошных шелковых нарядах, тонкие, как веточки. И Света в этот раз молчала, крепко держась за руку мужа – потому что сейчас отчетливо чувствовала недоумение и даже зависть, струящуюся от женщин. И шепотки слышала. Недобрые шепотки.
Император тоже будто почувствовал, остановился, обернулся и окинул сопровождающих строгим взглядом. И все затихли, даже замерли, опустили глаза в пол – и сразу стало спокойнее и свободнее.
Чет хмыкнул и одобрительно посмотрел на великолепного Ши.
- Внук твой строптив, - ответил он небрежно. – Это хорошо, великий император. Чем упрямей сталь, тем крепче клинок. А моя задача не сломать, а закалить. Будет из него толк. Хороший у тебя воин будет. Увидеть желаешь?
Повелитель Йелловиня и бровью не повел – все так же мягко, по-тигриному ступал вперед, сунув руки в широкие рукава шелкового одеяния. Но Чет услышал и почуял – да, хочет. Очень хочет. Но сказал император то, что должен был:
- Нет, дракон. Мое слово твердо. Пока не выучится, в семью он не вернется.
- Достойно мужчины и правителя, - искренне проговорил Четери – и, остановившись у покоев поклонился, признавая силу старика и его мудрость.
Гости прибывали и прибывали. Шагнул на узорную плитку внутреннего двора его светлость Лукас Бенедикт Кембритч, пришедший вместе с царедворцами и герцогами Инляндии, покосился на бледного Таммингтона – тот перед отправкой сюда невзначай поинтересовался сестрой Люка, и теперь в голове герцога зрели коварные матримониальные планы. Но они улетучились, стоило вдохнуть местный воздух, напоенный цветами и жизнью – так сладок он был и знаком, что Люк едва удержался от оборота. Захотелось взлететь, покувыркаться в облаках, поиграть с местными молодыми ветрами – о, он отчетливо видел их, серебристые и переливающиеся всеми цветами радуги, мягко стелящихся над землей.
Встречали их прекрасные драконицы, и Люк сполна оценил и тонкие их талии и руки, и экзотичные, скуластые лица с кошачьими зелеными глазами, и змеиную плавную походку. Оценил и глупо затосковал по Марине. Она здесь, но не имеет он права к ней подойти, он ее увидит – но вряд ли сможет сказать хотя бы пару слов.
Люк снова глубоко вдохнул пьянящий аромат ветра и заставил себя успокоиться. Вечером, после возвращения в Инляндию ему предстоит непростое дело. А ночью, если получится – очередная встреча с тем, кто теперь был то ли наставником, то ли противником ему.
Делегацию из Рудлога встречали Энтери с Тасей – и королева Василина приветливо улыбнулась дракону и его супруге, подождала, пока они обменяются рукопожатиями с Марианом, и, живо общаясь, направилась во главе семейства к покоям Ангелины. Мужчины же ушли в предоставленные им покои.
Наполнялся старый дворец, щедро встречал гостей и впитывал их удивление. А тем временем продолжалась кропотливая работа слуг, работников протокола, выделенных Василиной в помощь старшей сестре по ее просьбе, охранников, поваров. Журналисты с оборудованием, тщательно отобранные из королевских пулов и получившие строгий инструктаж вести себя со всем почтением, прибыли накануне, в понедельник. Они уже расставили камеры по ходу следования брачного шествия, и заснимали сейчас прибытие делегаций – потом под строгим присмотром пресс-служб их нарежут и покажут миру только самые красивые и яркие кадры.
Самим молодоженам недолго пришлось наслаждаться первыми днями брака. С пятницы кипела работа, и объемы ее были титаническими. Нужно было подготовить дворец, дорогу к храму, организовать места для съемки, обсудить все с огромным количеством журналистов, и все это в спешке. Нории руководил работами во дворце и подготовкой встречи гостей, Ани сбивалась с ног, организуя церемонию и последующий банкет – кому, как не ей, знающей все тонкости этикета, было заниматься этим? Но если бы не помощники, запрошенные у Василины и взявшие на себя львиную долю работы, она бы, конечно, не справилась.
Сейчас Ангелина, владычица возрождающейся страны, придирчиво осматривала себя в зеркале. Она всегда была своим самым строгим критиком – и все должно было быть идеально. Заколотые льняные волосы, короткую длину которых скрашивала роскошная накидка, спускающаяся по плечам до пола. Лазурная, как море, расшитая золотом – от нее голубые глаза Ани стали насыщеннее, глубже. Длинное синее платье с аккуратными золотыми цветами по подолу. Никаких украшений, кроме брачных браслетов.
Строго, без вычурности, но и очень экзотично для жителей других стран. То, что нужно, чтобы показать: Пески отличаются, но Пески цивилизованы. А в этом очень трудно убедить гостей, когда в твоей стране нет даже электричества.
По этому поводу они с Нории поспорили. Первый раз после свадьбы. Супруг понаблюдал, как мечется она, пытаясь сделать невозможное – организовать за пару дней все так, чтобы о недоразвитости страны никто из гостей и не задумался. После того, как услышал, как она придирчиво интересовалась у помощника по прессе из Рудлога, достаточно ли аккумуляторов для камер и фотоаппаратов принесли через телепорт – а потом у Чета, не может ли он слетать еще за мобильными генераторами электричества, мягко проговорил за обедом:
- Не нужно пускать золотую пыль в глаза, шари. Все равно реальность не скроешь. Мы - это мы, нам нечего стесняться.
- Ты не понимаешь, - сердито объяснила она. – Потом, когда пройдет первое впечатление, начнут появляться едкие статьи и репортажи о том, как нецивилизованы Пески. И это на долгие годы вобьет в умы людей пренебрежение к нашей стране. Сюда будут бояться ехать работать, нас будут считать дикарями. Журналисты, даже самые разумные и лояльные, никогда не удержатся от скептических заявлений. Общественное мнение – устойчивая вещь.
- И пусть, - ответил муж, и Ани недовольно поджала губы, отпила лимонада. – Тем сильнее будет изумление, когда они через несколько лет увидят, как мы развились. А люди поедут – за золотом, которое мы будем платить.
Она нехотя признала его правоту. И сейчас ставку делала именно на отличия. Да, мы отличаемся. И нет, мы не стесняемся этого. Приветствуйте новую страну, люди Туры!
Открылись двери в их супружеские покои, и в спальню дружно вошли сестры. Все в красном, как и полагается дочерям Вечного воина. Алина и Каролина в масках – они еще не выезжали, поэтому все было по этикету. Младшая спустила с рук тер-сели – и щенок, счастливо тявкая, бросился к надолго покинувшей его хозяйке.
