После объятий – хотя виделись только накануне, у Полины, - после восхищенных слов о том, какая же сестра красивая, Василина торжественно протянула ей тяжеленькую, потемневшую от времени шкатулку.
- Свадебный подарок, - объяснила она растроганно. – Прими, Ангелина.
Ани аккуратно взяла сундучок, поставила его на постель и открыла. И, не веря своим глазам, обернулась к Василине.
- Мамины, - сказала она дрогнувшим голосом. – Зачем же, Васюш? Они принадлежат дому Рудлог. И тебе их носить.
- Ты сама знаешь, что у меня много драгоценностей. А они должны были быть твоими, - королева покрасневшими глазами наблюдала, как вынимает старшая сестра из шкатулки одно за другим произведения ювелирного искусства.
Золото и рубины. Цвета красного дома. Тиара, в которой мать выходила замуж во второй раз, когда они с Ани, совсем еще маленькие, в чудесных белых платьях несли за мамой цветы. Броши – выточенный из большого граната летящий сокол, красные цветы. Серьги, скромные и роскошные. Браслеты. Пояс, который Святослав Федорович подарил супруге после рождения Каролины – усыпанный бриллиантами и рубинами.
- А на мою свадьбу сделаешь подарок? – со странным любопытством поинтересовалась Марина.
- Конечно, Мари, - ласково сказала Василина. – Как говорила мама, женщины нашего дома так красивы, что обязаны носить украшения. А ты очень красива, сестричка.
Язва-Марина растерялась от этого тона, улыбнулась несмело. Посмотрела на Алинку, которая после приветствий уселась на софу с учебником, жалобно извинившись и объяснив, что послезавтра экзамен, а и ей нельзя упускать ни одной свободной минутки. Подошла к Ани, обняла ее.
- Наденешь тиару? – и, не дождавшись ответа, потянула украшение из рук сестры и подтолкнула ее к зеркалу. – Дай я посмотрю, Ангелина.
Молодая владычица, немного все же нервничающая перед ответственным мероприятием, неожиданно покладисто шагнула к зеркалу – и Марина расправила складки ее накидки и опустила украшение на голову. Отступила.
- Идеально, - прошептала она. – Ты выглядишь, как великая королева, Ани.
Каролинка, сидя на полу, громко чиркнула карандашом – и все покосились на нее, заулыбались.
- Но сюда нужно еще что-то, - продолжила Марина задумчиво. – Брошь, Ангелина?
И да, она выбрала брошь. Рубиновый цветок шиповника. Чтобы все знали – она помнит, кто она и откуда.
Скрипнула дверь – в покои вошел Владыка, и сестры дружно улыбнулись ему. И он улыбался, разглядывая этот цветник в своих владениях. И самый яркий цветок, который он сминал и пробовал только недавно, на этой самой кровати.
Ани словно поняла, о чем он думает – на щеки слабо плеснуло краской, но брови нахмурились и глаза построжели. И он усмехнулся.
- Прекрасные девы, - пророкотал он, - нужно уже собираться. В ваших покоях вас ждут слуги, которые проводят вас к храму.
Прекрасные девы понятливо обняли Ани, и выскользнули из покоев. А Владыка не удержался – слишком красивой была жена. Подошел, сжал ее, поцеловал – и остановился, когда супруга услышала слишком близкие раскаты грома и простестующе застонала ему в губы.
- Не нужно нам грозы, - серьезно сказала она. Перевела дыхание, кинула взгляд в зеркало и покачала головой, слабо улыбнувшись.
Гроза прошла стороной. Вставшие по обе стороны от храма Синей высокие гости видели, как аккуратно ступают по украшенному городу молодожены. У нее в руках – чаша с розовым маслом, у него – с солью. Как подходят к храму – и открываются широкие двери, распахиваются окна – чтобы все увидели лик Богини и алтарь перед ней. Становятся на колени, - и Нории сыпет соль на алтарь, и жена его, Ангелина, поливает сверху маслом.
Запахло морем и цветами – и присутствующие дружно поклонились великой богине. А старшая жрица, в нарядных синих одеждах, задала пришедшей в храм паре традиционный вопрос:
- Шестой день сегодня, как сочетались вы браком. Последний день, когда можете расторгнуть его. Хороша ли твоя жена, Нории Валлерудиан? Хорош ли твой муж, Ангелина Рудлог? Не желаете ли других?
- Всем мне хороша моя жена, - гулко проговорил Нории.
- И другого мужа я не желаю, - твердо добавила Ани.
Тогда жрица покрыла их дорогим покрывалом, и воскликнула:
- Перед лицом госпожи моей свидетельствую – нерасторжим теперь этот брак! Встаньте, Владыка, встаньте, Владычица!
Они поднялись – и склонились перед ними служительницы храма. И повернулись молодожены друг к другу – и Нории аккуратно снял с головы жены драгоценную тиару, отдал почтительно принявшему ее слуге – и надел на нее тонкий обруч из белого золота, усыпанный сапфирами.
- Это венец моей матери, - пророкотал он, - которая была Владычицей до тебя, жена моя. Ты достойна носить ее. Прими этот знак моей любви и пусть он также будет знаком твоей власти, что даю тебе я, Владыка Владык.
И Ани церемонно, сдержанно, поклонилась мужу. Выпрямилась, расправила плечи – и закрыла глаза, принимая его нежный поцелуй в лоб. Жрицы уже начинали благодарственную службу Богине, которую и молодожены, и гости прослушали с величайшим почтением.
«После сотворенного на наших глазах таинства, - писали после журналисты, - молодожены вышли из храма, поприветствовали гостей и пригласили их вернуться во дворец, который теперь уже отливал багровым из-за заходящего солнца и поднимался над городом, как причудливый великолепный корабль. Жители Истаила устроили настоящий праздник: люди Песков действительно поразили нас своим радушием и гостеприимством. Что же касается церемонии – она воистину была блестящей. Присутствовал почти весь высший свет Туры, и очень жаль, что из-за траура не смогли почтить молодоженов их величества Луциус Инландер и Гюнтер Блакори. Однако делегации от инляндского и блакорийского дворов были самыми представительными.
В огромном зале прекрасного дворца прошло вручение подарков, а затем начался пир, на который, к сожалению, прессе вход был закрыт. Но нужно отнестись к этому с пониманием – таков этикет. В заключение хотим сказать: мы получили самые лучшие впечатления от посещения Песков, и очень надеемся, что этот репортаж из этой таинственной страны не последний».
Люк
Его светлость вернулся с праздника вечером – в Песках дело уже шло к ночи, и гости организованно прощались с молодоженами, еще раз выражали свое восхищение и почтение и удалялись в сторону телепорта. Люк поинтересовался невзначай у дракона по имени Ветери, нельзя ли теперь открыть сюда Зеркало.
- Пока нет, - охотно ответил дракон, - пока над Песками еще не успокоилось стихийное возмущение. Стационарный телепорт выдерживает перемещение, а у мага без поддержки кристаллов и зачарованной арки сил не хватит.
- Понятно, - разочарованно пробурчал Люк. Прийдется уходить со всеми инляндцами.
С Мариной ему так и не удалось поговорить. Но им хватило взглядов. Она увидела его у храма, едва заметно подняла брови, вздохнула и улыбнулась мельком: «Я рада, что ты здесь. Что ничего с тобой не сделали». Он невесело усмехнулся: «Еще не вечер, Маришка».
Вечер покажет, получится ли у него задуманное или нет. И поэтому Люк не пил, ел мало – голова должна была быть трезвой, а тело – легким.
После возвращения Дармоншир быстро принял душ, взглянул на часы – половина одиннадцатого. И вызвал Леймина.
Старый безопасник пришел с объемной сумкой, недовольно сверкая глазами. И начал доставать из нее добытое богатство. Темный камуфляж, перчатки, ботинки с мягкой подошвой, скрадывающей звуки, зашитная маска-шапка с прорезями для глаз, набор отмычек, акустический стетоскоп для прослушивания сейфов, магнитная электронная отмычка для них же. Аэрозоль, уничтожающий запахи. Люк даже почувствовал ностальгию – это были знакомые, много раз используемые во время работы на Тандаджи предметы.
- Благодарю, Жак, - его светлость быстро переоделся, присел, перебирая инструмент.
- Милорд, - хмуро позвал старик, - хочу сообщить, что ребята достали по вашему заданию волосы лорда Кембритча, - он достал из кармана пакетик с явно собираемым по волоску содержимым. – Его камердинер почти две недели складывал их. Зачем тоже не скажете?
- Если бы я знал, зачем, - невесело проговорил Люк, принимая пакетик. В сейфе у него хранился медальон с локоном волос матери, так что теперь был полный комплект для экспертизы. – И нужно ли вообще в это лезть. Не спрашивайте, Леймин.
- Про это не буду, - согласился старый безопасник. – Спрошу про другое. Что вы сейчас задумали, ваша светлость? Откуда вас доставать в этот раз?
- Если меня поймают, вы меня не достанете, Жак, - отмахнулся Люк. Вставил в уши стетоскоп, постучал по акустической головке, одобрительно хмыкнул. Подошел к своему сейфу – механическому, покрутил, прислушиваясь, удовлетворенно убрал инструмент в нужное отделение плоской сумки на поясе – и положил пакетик с волосами отца в сейф.
- Я вас сейчас усыплю, - мрачно пообещал Леймин, подбросив в узловатой руке баллончик с сонным газом. – И вы никуда не пойдете.
- Какие-то сомнительные у вас методы, Леймин, - ехидно пожурил его Люк. Посмотрел на заряд электронной отмычки, поднял голову. – А у нас есть тут сейф с электронным замком, проверить?
Безопасник раздраженно завращал глазами. Герцог усмехнулся:
- Ладно, уговорили. Вы так красноречивы, Леймин. Если что, ищите меня в подвалах Глоринтийского дворца. Боюсь, я иду на преступление против короны. Не ради развлечения, поверьте.
Леймин дернул плечами, перевел взгляд на баллончик и какое-то время задумчиво изучал его. Затем поднял голову и хмуро пробурчал:
- Сейчас ребята принесут электронный сейф, ваша светлость. Потестирую вас, раз уж головы своей на плечах у вас нет, - он вытащил из кармана рацию, отдал в нее короткий приказ. – И если позволите, милорд, вас там заметут в два счета. Если только вы не умеете силой мысли видеть сигналки и отключать щиты.
- Я рассчитываю, - осторожно сказал Люк, - что там, куда я иду, их нет. Потому что только идиот туда сунется.
- Идиот, простите, ваша светлость, - прорычал Леймин, - не учтет все возможные препятствия. Сколько у вас времени?
Люк снова посмотрел на часы.
- Максимум сорок минут, Жак.
- Подождите, - бросил безопасник. – Я сейчас позвоню нашему магу и схожу к себе домой. Где-то у меня там был амулет, высвечивающий сигналки и на пару минут способный отключить небольшой щит. И еще. Дам вам маячок. Если вас заметут, активируйте его и проглотите. Так я хотя бы буду иметь представление, где вы.
В половину двенадцатого Люк выставил мрачного, как участник поминок, Леймина, покурил напоследок, еще раз проверил крепко ли держится пояс, опустил маску – и подошел к зеркалу. Луциус уже должен лететь в Блакорию, а, значит, у него есть время.
Накануне, перед тем, как обернуться и отправиться в горы, Люк очень осторожно попытался открыть переход в кабинет его величества, не особо надеясь, что получится. Но нужно было пробовать все. Каково же было его удивление, когда отражающая поверхность послушно помутнела – и показала ему темное помещение, в котором массивными тенями виднелся рабочий стол короля, шкафы у стен, на которые падали пятна света от фонарей из окна. Герцог посмотрел, проверяя, правильно ли запомнил расположение мебели – и закрыл зеркало. Не время было спешить.
Камер во время своих прошлых посещений Люк не заметил – да и вряд ли старый змей разрешил бы наблюдать за ним даже охране. Так что опасность с этой стороны можно было считать незначительной. А вот сигналки действительно могли быть, хотя это маловероятно. Как и щиты. Луциус, конечно, параноик, но щиты достаточно защищают дворец снаружи, у дверей кабинета всегда стоит охрана – и кто в своем уме полезет в кабинет? Только смертник.
Или он, Люк.
Конечно, фотографии могли быть и в другом месте. В королевской спальне, например – и тогда времени, чтобы спланировать, как попасть туда и подготовиться, не хватит. Но Люк очень надеялся, что это не так. Ведь спальня, как ни странно, куда более обитаемое место, чем королевский кабинет – там без присмотра хозяина работают горничные и камердинеры. А слуг, как известно, можно купить, запугать, заставить ментально найти то, что нужно. В кабинете же максимум кто может находиться в отсутствие его величества – лорд Палмер, секретарь. А уж он-то Луциусом точно прочтен вдоль и поперек.
Зеркало помутнело, задрожало – и открыло переход в желаемое место. И его светлость, выдохнув, мягко ступил в зеркальную поверхность, пережил мгновение обжигающего холода – и вышел в кабинете. Из-под плотно прикрытой двери доносились едва слышные разговоры гвардейцев-охранников («дисциплина!» - поморщился бы Тандаджи) и под дверью виднелась тонкая полоса света.
Теперь нужно было действовать быстро, и Люк ускорился, весь превратившись во внимание и слух.
Проверил помещение на сигналки, щиты – нет, как и предполагал, здесь было чисто. Проскользил к столу, зажал в зубах тонкий фонарик и начал методично, мягко открывать ящики. Привычно проверять содержимое, не смещая ничего в сторону – о, как третировал его Тандаджи, пока он не научился этому! Изучать их на двойное дно. На верхнем ящике пришлось воспользоваться отмычкой – но и он открылся со звонким щелчком.
Люк замер.Но охранники будто ничего не слышали – все так же продолжали неторопливо обмениваться фразами. Дармоншир аккуратно проверил и верхний ящик. Печать, документы. Ничего нужного.
Когда он закрывал ящик, по спине словно холодком потянуло. Возникло ощущение, что на него смотрят – и Люк медленно оглядел помещение. Не было камер. Передернул плечами. Нервы, видимо.
Стол был изучен. Его светлость глянул на часы. Еще минут десять у него есть. Как же мало времени!
Шкафы он оставил на потом. Последнее место, куда Луциус мог бы положить важные фотографии. Сначала стены. Где-то здесь должен был прятаться сейф.
Люк аккуратно осмотрел все картины. Пусто. И двинулся от окна по часовой стрелке, легко простукивая деревянные панели, которыми был украшен кабинет. По логике, если сейф есть, он не должен располагаться далеко от стола. Неудобно, а его величество ценит рациональность.
Герцог двигался, а ощущение давящего взгляда все усиливалось. И в голове словно поднимался шум, какой бывает от шипящего телевизора или помех на радиоволнах. И накатывало, сжимало виски давящее чувство страха. Не своего, внушаемого, но такого осязаемого, что Люк начал дергаться, оглядываться ежеминутно в темноту кабинета – и ругать себя. Казалось, что из углов подступает мрак. Видимо, все же какая-то защита тут стояла. Ментальная. И будь человек послабее, уже бы рвался на выход к охранникам, в панике умоляя спасти его.
Но ему было просто омерзительно – и пусть начинали подрагивать зубы, и слабеть руки и ноги, и пусть уже не страх ощущался – тяжелый, животный ужас, будто лежишь связанный, а тебя собираются жрать. Он справится. Есть ради чего.
- Шшшшшш, - настойчиво, угрожающе шумело в ушах. Люк еще раз оглянулся, нажал на панель, у которой остановился – под ней звук отличался – и та отошла со скрипом. И он выдохнул, поднял маску – камер не было, а под ней лицо все вспотело, - и немного подкрутил фонарик, чтобы светил ярче.
Сейф был старым, с вентилем – и самым простым для открытия. Герцог неслышно достал фонендоскоп, и на несколько минут забыл и про страх, и про неприятное ощущение, что его сейчас поймают.
- Свадебный подарок, - объяснила она растроганно. – Прими, Ангелина.
Ани аккуратно взяла сундучок, поставила его на постель и открыла. И, не веря своим глазам, обернулась к Василине.
- Мамины, - сказала она дрогнувшим голосом. – Зачем же, Васюш? Они принадлежат дому Рудлог. И тебе их носить.
- Ты сама знаешь, что у меня много драгоценностей. А они должны были быть твоими, - королева покрасневшими глазами наблюдала, как вынимает старшая сестра из шкатулки одно за другим произведения ювелирного искусства.
Золото и рубины. Цвета красного дома. Тиара, в которой мать выходила замуж во второй раз, когда они с Ани, совсем еще маленькие, в чудесных белых платьях несли за мамой цветы. Броши – выточенный из большого граната летящий сокол, красные цветы. Серьги, скромные и роскошные. Браслеты. Пояс, который Святослав Федорович подарил супруге после рождения Каролины – усыпанный бриллиантами и рубинами.
- А на мою свадьбу сделаешь подарок? – со странным любопытством поинтересовалась Марина.
- Конечно, Мари, - ласково сказала Василина. – Как говорила мама, женщины нашего дома так красивы, что обязаны носить украшения. А ты очень красива, сестричка.
Язва-Марина растерялась от этого тона, улыбнулась несмело. Посмотрела на Алинку, которая после приветствий уселась на софу с учебником, жалобно извинившись и объяснив, что послезавтра экзамен, а и ей нельзя упускать ни одной свободной минутки. Подошла к Ани, обняла ее.
- Наденешь тиару? – и, не дождавшись ответа, потянула украшение из рук сестры и подтолкнула ее к зеркалу. – Дай я посмотрю, Ангелина.
Молодая владычица, немного все же нервничающая перед ответственным мероприятием, неожиданно покладисто шагнула к зеркалу – и Марина расправила складки ее накидки и опустила украшение на голову. Отступила.
- Идеально, - прошептала она. – Ты выглядишь, как великая королева, Ани.
Каролинка, сидя на полу, громко чиркнула карандашом – и все покосились на нее, заулыбались.
- Но сюда нужно еще что-то, - продолжила Марина задумчиво. – Брошь, Ангелина?
И да, она выбрала брошь. Рубиновый цветок шиповника. Чтобы все знали – она помнит, кто она и откуда.
Скрипнула дверь – в покои вошел Владыка, и сестры дружно улыбнулись ему. И он улыбался, разглядывая этот цветник в своих владениях. И самый яркий цветок, который он сминал и пробовал только недавно, на этой самой кровати.
Ани словно поняла, о чем он думает – на щеки слабо плеснуло краской, но брови нахмурились и глаза построжели. И он усмехнулся.
- Прекрасные девы, - пророкотал он, - нужно уже собираться. В ваших покоях вас ждут слуги, которые проводят вас к храму.
Прекрасные девы понятливо обняли Ани, и выскользнули из покоев. А Владыка не удержался – слишком красивой была жена. Подошел, сжал ее, поцеловал – и остановился, когда супруга услышала слишком близкие раскаты грома и простестующе застонала ему в губы.
- Не нужно нам грозы, - серьезно сказала она. Перевела дыхание, кинула взгляд в зеркало и покачала головой, слабо улыбнувшись.
Гроза прошла стороной. Вставшие по обе стороны от храма Синей высокие гости видели, как аккуратно ступают по украшенному городу молодожены. У нее в руках – чаша с розовым маслом, у него – с солью. Как подходят к храму – и открываются широкие двери, распахиваются окна – чтобы все увидели лик Богини и алтарь перед ней. Становятся на колени, - и Нории сыпет соль на алтарь, и жена его, Ангелина, поливает сверху маслом.
Запахло морем и цветами – и присутствующие дружно поклонились великой богине. А старшая жрица, в нарядных синих одеждах, задала пришедшей в храм паре традиционный вопрос:
- Шестой день сегодня, как сочетались вы браком. Последний день, когда можете расторгнуть его. Хороша ли твоя жена, Нории Валлерудиан? Хорош ли твой муж, Ангелина Рудлог? Не желаете ли других?
- Всем мне хороша моя жена, - гулко проговорил Нории.
- И другого мужа я не желаю, - твердо добавила Ани.
Тогда жрица покрыла их дорогим покрывалом, и воскликнула:
- Перед лицом госпожи моей свидетельствую – нерасторжим теперь этот брак! Встаньте, Владыка, встаньте, Владычица!
Они поднялись – и склонились перед ними служительницы храма. И повернулись молодожены друг к другу – и Нории аккуратно снял с головы жены драгоценную тиару, отдал почтительно принявшему ее слуге – и надел на нее тонкий обруч из белого золота, усыпанный сапфирами.
- Это венец моей матери, - пророкотал он, - которая была Владычицей до тебя, жена моя. Ты достойна носить ее. Прими этот знак моей любви и пусть он также будет знаком твоей власти, что даю тебе я, Владыка Владык.
И Ани церемонно, сдержанно, поклонилась мужу. Выпрямилась, расправила плечи – и закрыла глаза, принимая его нежный поцелуй в лоб. Жрицы уже начинали благодарственную службу Богине, которую и молодожены, и гости прослушали с величайшим почтением.
«После сотворенного на наших глазах таинства, - писали после журналисты, - молодожены вышли из храма, поприветствовали гостей и пригласили их вернуться во дворец, который теперь уже отливал багровым из-за заходящего солнца и поднимался над городом, как причудливый великолепный корабль. Жители Истаила устроили настоящий праздник: люди Песков действительно поразили нас своим радушием и гостеприимством. Что же касается церемонии – она воистину была блестящей. Присутствовал почти весь высший свет Туры, и очень жаль, что из-за траура не смогли почтить молодоженов их величества Луциус Инландер и Гюнтер Блакори. Однако делегации от инляндского и блакорийского дворов были самыми представительными.
В огромном зале прекрасного дворца прошло вручение подарков, а затем начался пир, на который, к сожалению, прессе вход был закрыт. Но нужно отнестись к этому с пониманием – таков этикет. В заключение хотим сказать: мы получили самые лучшие впечатления от посещения Песков, и очень надеемся, что этот репортаж из этой таинственной страны не последний».
Люк
Его светлость вернулся с праздника вечером – в Песках дело уже шло к ночи, и гости организованно прощались с молодоженами, еще раз выражали свое восхищение и почтение и удалялись в сторону телепорта. Люк поинтересовался невзначай у дракона по имени Ветери, нельзя ли теперь открыть сюда Зеркало.
- Пока нет, - охотно ответил дракон, - пока над Песками еще не успокоилось стихийное возмущение. Стационарный телепорт выдерживает перемещение, а у мага без поддержки кристаллов и зачарованной арки сил не хватит.
- Понятно, - разочарованно пробурчал Люк. Прийдется уходить со всеми инляндцами.
С Мариной ему так и не удалось поговорить. Но им хватило взглядов. Она увидела его у храма, едва заметно подняла брови, вздохнула и улыбнулась мельком: «Я рада, что ты здесь. Что ничего с тобой не сделали». Он невесело усмехнулся: «Еще не вечер, Маришка».
Вечер покажет, получится ли у него задуманное или нет. И поэтому Люк не пил, ел мало – голова должна была быть трезвой, а тело – легким.
После возвращения Дармоншир быстро принял душ, взглянул на часы – половина одиннадцатого. И вызвал Леймина.
Старый безопасник пришел с объемной сумкой, недовольно сверкая глазами. И начал доставать из нее добытое богатство. Темный камуфляж, перчатки, ботинки с мягкой подошвой, скрадывающей звуки, зашитная маска-шапка с прорезями для глаз, набор отмычек, акустический стетоскоп для прослушивания сейфов, магнитная электронная отмычка для них же. Аэрозоль, уничтожающий запахи. Люк даже почувствовал ностальгию – это были знакомые, много раз используемые во время работы на Тандаджи предметы.
- Благодарю, Жак, - его светлость быстро переоделся, присел, перебирая инструмент.
- Милорд, - хмуро позвал старик, - хочу сообщить, что ребята достали по вашему заданию волосы лорда Кембритча, - он достал из кармана пакетик с явно собираемым по волоску содержимым. – Его камердинер почти две недели складывал их. Зачем тоже не скажете?
- Если бы я знал, зачем, - невесело проговорил Люк, принимая пакетик. В сейфе у него хранился медальон с локоном волос матери, так что теперь был полный комплект для экспертизы. – И нужно ли вообще в это лезть. Не спрашивайте, Леймин.
- Про это не буду, - согласился старый безопасник. – Спрошу про другое. Что вы сейчас задумали, ваша светлость? Откуда вас доставать в этот раз?
- Если меня поймают, вы меня не достанете, Жак, - отмахнулся Люк. Вставил в уши стетоскоп, постучал по акустической головке, одобрительно хмыкнул. Подошел к своему сейфу – механическому, покрутил, прислушиваясь, удовлетворенно убрал инструмент в нужное отделение плоской сумки на поясе – и положил пакетик с волосами отца в сейф.
- Я вас сейчас усыплю, - мрачно пообещал Леймин, подбросив в узловатой руке баллончик с сонным газом. – И вы никуда не пойдете.
- Какие-то сомнительные у вас методы, Леймин, - ехидно пожурил его Люк. Посмотрел на заряд электронной отмычки, поднял голову. – А у нас есть тут сейф с электронным замком, проверить?
Безопасник раздраженно завращал глазами. Герцог усмехнулся:
- Ладно, уговорили. Вы так красноречивы, Леймин. Если что, ищите меня в подвалах Глоринтийского дворца. Боюсь, я иду на преступление против короны. Не ради развлечения, поверьте.
Леймин дернул плечами, перевел взгляд на баллончик и какое-то время задумчиво изучал его. Затем поднял голову и хмуро пробурчал:
- Сейчас ребята принесут электронный сейф, ваша светлость. Потестирую вас, раз уж головы своей на плечах у вас нет, - он вытащил из кармана рацию, отдал в нее короткий приказ. – И если позволите, милорд, вас там заметут в два счета. Если только вы не умеете силой мысли видеть сигналки и отключать щиты.
- Я рассчитываю, - осторожно сказал Люк, - что там, куда я иду, их нет. Потому что только идиот туда сунется.
- Идиот, простите, ваша светлость, - прорычал Леймин, - не учтет все возможные препятствия. Сколько у вас времени?
Люк снова посмотрел на часы.
- Максимум сорок минут, Жак.
- Подождите, - бросил безопасник. – Я сейчас позвоню нашему магу и схожу к себе домой. Где-то у меня там был амулет, высвечивающий сигналки и на пару минут способный отключить небольшой щит. И еще. Дам вам маячок. Если вас заметут, активируйте его и проглотите. Так я хотя бы буду иметь представление, где вы.
В половину двенадцатого Люк выставил мрачного, как участник поминок, Леймина, покурил напоследок, еще раз проверил крепко ли держится пояс, опустил маску – и подошел к зеркалу. Луциус уже должен лететь в Блакорию, а, значит, у него есть время.
Накануне, перед тем, как обернуться и отправиться в горы, Люк очень осторожно попытался открыть переход в кабинет его величества, не особо надеясь, что получится. Но нужно было пробовать все. Каково же было его удивление, когда отражающая поверхность послушно помутнела – и показала ему темное помещение, в котором массивными тенями виднелся рабочий стол короля, шкафы у стен, на которые падали пятна света от фонарей из окна. Герцог посмотрел, проверяя, правильно ли запомнил расположение мебели – и закрыл зеркало. Не время было спешить.
Камер во время своих прошлых посещений Люк не заметил – да и вряд ли старый змей разрешил бы наблюдать за ним даже охране. Так что опасность с этой стороны можно было считать незначительной. А вот сигналки действительно могли быть, хотя это маловероятно. Как и щиты. Луциус, конечно, параноик, но щиты достаточно защищают дворец снаружи, у дверей кабинета всегда стоит охрана – и кто в своем уме полезет в кабинет? Только смертник.
Или он, Люк.
Конечно, фотографии могли быть и в другом месте. В королевской спальне, например – и тогда времени, чтобы спланировать, как попасть туда и подготовиться, не хватит. Но Люк очень надеялся, что это не так. Ведь спальня, как ни странно, куда более обитаемое место, чем королевский кабинет – там без присмотра хозяина работают горничные и камердинеры. А слуг, как известно, можно купить, запугать, заставить ментально найти то, что нужно. В кабинете же максимум кто может находиться в отсутствие его величества – лорд Палмер, секретарь. А уж он-то Луциусом точно прочтен вдоль и поперек.
Зеркало помутнело, задрожало – и открыло переход в желаемое место. И его светлость, выдохнув, мягко ступил в зеркальную поверхность, пережил мгновение обжигающего холода – и вышел в кабинете. Из-под плотно прикрытой двери доносились едва слышные разговоры гвардейцев-охранников («дисциплина!» - поморщился бы Тандаджи) и под дверью виднелась тонкая полоса света.
Теперь нужно было действовать быстро, и Люк ускорился, весь превратившись во внимание и слух.
Проверил помещение на сигналки, щиты – нет, как и предполагал, здесь было чисто. Проскользил к столу, зажал в зубах тонкий фонарик и начал методично, мягко открывать ящики. Привычно проверять содержимое, не смещая ничего в сторону – о, как третировал его Тандаджи, пока он не научился этому! Изучать их на двойное дно. На верхнем ящике пришлось воспользоваться отмычкой – но и он открылся со звонким щелчком.
Люк замер.Но охранники будто ничего не слышали – все так же продолжали неторопливо обмениваться фразами. Дармоншир аккуратно проверил и верхний ящик. Печать, документы. Ничего нужного.
Когда он закрывал ящик, по спине словно холодком потянуло. Возникло ощущение, что на него смотрят – и Люк медленно оглядел помещение. Не было камер. Передернул плечами. Нервы, видимо.
Стол был изучен. Его светлость глянул на часы. Еще минут десять у него есть. Как же мало времени!
Шкафы он оставил на потом. Последнее место, куда Луциус мог бы положить важные фотографии. Сначала стены. Где-то здесь должен был прятаться сейф.
Люк аккуратно осмотрел все картины. Пусто. И двинулся от окна по часовой стрелке, легко простукивая деревянные панели, которыми был украшен кабинет. По логике, если сейф есть, он не должен располагаться далеко от стола. Неудобно, а его величество ценит рациональность.
Герцог двигался, а ощущение давящего взгляда все усиливалось. И в голове словно поднимался шум, какой бывает от шипящего телевизора или помех на радиоволнах. И накатывало, сжимало виски давящее чувство страха. Не своего, внушаемого, но такого осязаемого, что Люк начал дергаться, оглядываться ежеминутно в темноту кабинета – и ругать себя. Казалось, что из углов подступает мрак. Видимо, все же какая-то защита тут стояла. Ментальная. И будь человек послабее, уже бы рвался на выход к охранникам, в панике умоляя спасти его.
Но ему было просто омерзительно – и пусть начинали подрагивать зубы, и слабеть руки и ноги, и пусть уже не страх ощущался – тяжелый, животный ужас, будто лежишь связанный, а тебя собираются жрать. Он справится. Есть ради чего.
- Шшшшшш, - настойчиво, угрожающе шумело в ушах. Люк еще раз оглянулся, нажал на панель, у которой остановился – под ней звук отличался – и та отошла со скрипом. И он выдохнул, поднял маску – камер не было, а под ней лицо все вспотело, - и немного подкрутил фонарик, чтобы светил ярче.
Сейф был старым, с вентилем – и самым простым для открытия. Герцог неслышно достал фонендоскоп, и на несколько минут забыл и про страх, и про неприятное ощущение, что его сейчас поймают.
