Любой желающий мог прийти сюда и посетить огромные библиотеки, провожатыми в которых являлись маги. Также стекло пропускало много света, позволявшего читать без ламп. Сейчас же замок стал суровым и неприступным, повинуясь запросам нынешнего времени.
Мое сердце невольно дрогнуло. Сколько ужасов должны были пережить мы все, чтобы даже наша возвышенная цитадель знаний, в которой ранее знали о насилии только из древних летописей, превратилась в военный оплот?
Мы сделали круг, словно Тэрон желал показать мне замок со всех сторон, а потом начали медленное снижение на лужайку между внутренней стеной и стенами самого замка. Неожиданно я почувствовала, как чья-то магия обволакивает меня, силясь проникнуть все глубже. Из последних сил я стала ей сопротивляться.
- Тебя проверяют, - прошептал мне на ухо Тэрон так тихо, словно даже в небе нас могли подслушать, - прекрати сопротивляться, это было бы бесполезно даже с полным запасом твоих магических сил.
- Сколько магов держат заклинание? – выдавила я, употребляя последние силы на эти слова.
- Защитные барьеры ставили все маги белого замка, включая моего отца. И, думаю, сейчас не меньше половины из них бросили свои силы на изучение твоей персоны, - сказал Тэрон так, словно за что-то передо мной извинялся.
- Мог бы предупредить, - лишь процедила я.
- Прости, - сказал он так, словно это могло мне как-то помочь.
От давления заклинания мне начало выворачивать кости, а в голове гудело, словно меня били по ней все прошедшие четыре дня. Я чувствовала, что все мое тело трясется, и точно свалилась бы с дракона, если бы и на этот раз заботливая рука Тэрна не удержала меня. Не в силах более сопротивляться, я поддалась заклинанию. Магия проверяющих наполнила меня, словно раскаленный металл, залитый в вены. Адская боль пронзила все тело, заставляя позвоночник выгибаться под каким-то немыслимым углом. Магия пробиралась все выше от кончиков пальцев на ногах, и, наконец, добралась до головы. Я почувствовала какой-то щелчок прямо внутри черепа, и тьма окутала мое сознание.
Боль в голове была первым признаком потери сознания. Я попыталась открыть глаза на долю секунды, и лишь от этого напряжения голова закружилась так, словно я летела головой вниз прямо из под пепельного неба. Руками и ногами шевелить вовсе не хотелось, но в силу своей упертости и нежелания валяться словно овощ я все же попыталась это сделать. Конечности слушались на удивление хорошо, и я почувствовала странный холодок на левой руке, изменяющий свое положение в такт моим движениям.
- Дайна, ты меня слышишь? – тихо спросил Тэрон, находясь где-то очень близко. Я бы даже сказала непозволительно близко. Хотя, после всех наших приключений, вряд ли нормы приличия должны были меня заботить.
- Если я скажу, что не слышу, ты мне поверишь? – так же тихо спросила я. Связки тоже слушались довольно охотно, из чего я могла сделать вывод, что пролежала без сознания не так уж и долго. Однако головокружение явно выбивалось из списка всех «симптомов».
- Только если ты скажешь это более убедительно, - с облегчением ответил Тэрон. На этот раз он говорил чуть громче.
Я снова попыталась открыть глаза. На этот раз перед очередным приступом головокружения я успела увидеть три пятна: одно темное в изголовье кровати, которым, как я могла предположить, был Тэрон, и два в ногах. Одно из них было одето во все белое, а другое – во что-то фиолетовое. В моей голове промелькнул обрывок знаний, полученных давным давно от моей няни, и пугающая догадка озарила мой мозг.
- Кажется, я имею честь принимать у себя самого правителя Пепелища. Прошу прощения, что не склоняюсь в реверансе, Верховный Маг Кирос, - проговорила я, снова закрывая глаза. Естественно, это была провокация с моей стороны. Все же не так я хотела с ним встретиться.
- Позволю себе с вами не согласиться. Кажется, это я принимаю вас у себя. А что касается реверансов – нынче они вышли из моды, - в тон мне ответил Кирос Мортейн, чего я никак не ожидала. Создавалось такое ощущение, что он знал меня долгие годы и поэтому прощал столь фривольное обращение. Ведь не мог же он так вести себя со всеми?
Из многолетнего опыта общения с Матерью я хорошо знала, что такие короткие вспышки дружелюбия у правителей нередко сменяются ледяным гневом по отношению к говорящему, и все же рискнула продолжить разговор.
- Вы всех гостей встречаете лично?
- Они у нас, к сожалению, не так часто бывают, а нам всегда интересно посмотреть на новые лица, - уклончиво, но все же дружелюбно ответил правитель. Его глубокий низкий голос невольно располагал к себе собеседника, а сдержанность и вежливость говорили о многолетнем опыте ведения переговоров.
Я тем временем стала водить правой рукой по левой. Дойдя до запястья, я обнаружила прохладный узкий предмет, охвативший мою руку. Он висел не плотно, но все же ощущался на коже из-за исходящей от него прохлады.
- На мне раньше не было никаких украшений. Это не мое, - сказала я, указывая пальцем на то место где, как я предполагала, было мое запястье.
- Это вынужденная мера, - словно извиняясь, произнес правитель Пепелища, - потому как ты не местная. Подобные браслеты носят все наши гости. Без него в рамках оградительных стен тебе будет очень туго. Местные не сильно любят новеньких. Особенно ведьм. Но ничего не бойся: браслет золотой, и на нем выгравировано имя моего сына, поэтому все будут относиться к тебе почтительно.
- Мы сейчас разве не в замке? – спросила я, передвигая браслет то выше, то ниже. Ощущение холода не проходило.
- В замке, - коротко ответили мне, при этом в голосе правителя появилось напряжение.
- Так может, я его сниму? Здесь-то наверняка все знают, кто я такая.
- Не стоит, Дайна, - мягко, но напряженно сказал правитель. Я не могу объяснить, как именно, но даже с закрытыми глазами я знала, что Тэрон тоже напрягся.
- Я не привыкла к таким дорогим украшениям, - привела я новый довод.
- Он не снимется. Пытаться не советую, - жестко сказал Кирос, - Ты наша гостья. Ходи где хочешь в пределах оградительных стен. Делай все, что вздумается, но не злоупотребляй нашим гостеприимством. На этом я тебя покину. Тэрон, тебе также не советую задерживаться. Тебя не было слишком долго. Дела ждут, - сказал мужчина, и ушел почти беззвучно. Обладатель белого силуэта, судя по всему, остался в комнате.
- Выйдите. Мне нужно поговорить с Дайной наедине, - тоном, пресекающим все возражения, сказал Тэрон. Такую манеру речи он явно перенял у отца. Или это все же наследственное?
- Госпожа, если вам что-то понадобиться, просто постучите три раза в стену, - сказала обладательница белого силуэта, которая видимо была помощницей лекаря.
- Спасибо, - едва успела ответить я перед тем, как дверь хлопнула во второй раз.
- Тебе не стоило с ним так разговаривать, - начал было отчитывать меня Тэрон, но я прервала его.
- Эта штука говорит, что я принадлежу тебе? – спросила я, указывая на браслет.
- Что ты моя гостья, - тут же поправили меня.
- Там написано твое имя. Мне нельзя его снимать. Я что, твоя собственность? – продолжила допытываться я.
- Ты. Моя. Гостья, - разделяя каждое слово, ответил мне Тэрон. Слышно было, что он едва сдерживается, чтобы не начать орать на меня.
- Тогда почему ты позволил им надеть на меня ошейник?! – взвилась я, забывая о том, что где-то совсем недалеко находится помощница лекаря и, может быть, даже отец Тэрона. Гнев, сдерживаемый в присутствии правителя, жаркими волнами разошелся по телу, ища возможность выплеснуться. Ранее такой возможностью была магия, но, за неимением таковой, я сжимала и разжимала кулаки, как можно сильнее впиваясь ногтями в кожу.
- Это всего лишь браслет! – вспыхнул Тэрон, вскакивая на ноги.
- А в чем разница? Только в том, что он не висит у меня на шее?! – продолжала бушевать я.
- Дайна, тебе все и так объяснили: это для твоей же безопасности, - заговорил Тэрон тоном, которым обычно разговаривают с детьми, что выбесило меня еще больше.
- А что будет, если я его сниму? Мне оторвет руку? Или сразу голову? – ехидно осведомилась я.
- Отец разозлится, - только и ответили мне.
- Зачем я ему? – почти отчаявшись, спросила я.
- Я не знаю. Он просто отдал приказ, - тихо ответил Тэрон.
- Ты знал, что он со мной так поступят?
- Нет.
- Но ты позволил ему это сделать. Несмотря на все то, что видел. Несмотря на то, что я спасла твою несчастную задницу, хотя, выдай я тебя, мне бы позволили вернуться в шабаш, какой-никакой, но все же дом, ты позволил ему это сделать, - сказала я как можно тише, но голос все равно дрогнул, а к глазам подкатились непрошенные слезы. Сидя в камере, я не плакала. При отлучении из шабаша я не плакала. Даже когда ломали мою метлу, я не плакала. А сейчас что-то в моей душе надломилось, треснуло. Сама не понимаю, как я позволила этому магу так приблизиться ко мне, что он сумел причинить мне боль.
- Он обещал, что ты будешь в безопасности. Я же говорил еще при нашей первой встрече: я не зверь. Мне бы никогда и в голову не пришло причинить тебе вред, - проговорил Тэрон на одном дыхании. Казалось, что если он хоть на миг прервется, то эти слова застрянут у него в горле, и он уже никогда не сможет их сказать.
- Твой отец и перемирие обещал на адекватных условиях, в список которых, насколько я помню, не входило создание черного неба, - прошептала я. Если бы Тэрон попросил меня протянуть руку, то он бы увидел, насколько сильно она дрожала. Но я лежала на кровати неподвижно. А Тэрон не стал больше со мной спорить. Пара быстрых широких шагов, и дверь как хлопнет!
Только в этот момент я поняла, что слезы все же покатились по моим щекам из-под закрытых век.
К моему несчастью, обычными слезами все не закончилось, и у меня началась истерика. Ранее со мной такого не случалось, но я видела это состояние у других, и, с высоты своей упрямой гордости, осуждала их. Я считала контроль над эмоциями одним из своих главных талантов, который я развивала всю свою жизнь и который, к моему стыду, покинул меня сейчас. Я рыдала, накрыв лицо подушкой, чтобы никто не слышал моих завываний и всхлипов. Когда мне захотелось кричать, я зажала зубами край одеяла что есть силы, и слезы полились еще сильнее, хотя мне казалось, что это невозможно.
Этими слезами я оплакивала все, начиная от самого своего рождения: свое детство, которого не было, свою юность, которую я посвятила выполнению приказов Матери и продвижению по ненавистной мне службе, свою метлу, которую я больше никогда не увижу, и, наконец, свою недолгую свободу в пещерах, которую я потеряла также быстро как и приобрела. Последнее, пожалуй, было самым обидным для меня. Всю свою жизнь, сколько себя помню, я мечтала лишь о свободе, ради которой я была готова пожертвовать всем. Я мечтала о дне, когда смогу самостоятельно принимать любые, даже самые крохотные решения: во сколько мне встать, что мне съесть, куда пойти. Ради этого я столько лет прятала в глубине души все свои эмоции, которые сейчас вырывались наружу нескончаемым потоком соленых слез. Ради этого я пережила столько унижений. Ради этого я выполняла приказы Матери, какими бы они ни были. И теперь все мои труды пошли прахом.
Я не хотела этого признавать, но все же в глубине души понимала: Мать знала меня на много лучше, чем мне того хотелось бы и сейчас в нашей вечной молчаливой борьбе друг с другом она взяла верх. Я даже представила себе как она заходит в эту комнату, и ее лицо озаряется радостью победы надо мной, отчего истерика, почти прекратившаяся, началась снова.
Казалось, что моим слезам не будет конца, но все же наступил момент, когда я прекратила плакать и начала неконтролируемо икать. К этому времени мои глаза, видимо смазанные природным способом, успели адаптироваться к окружающему свету, и я начала разглядывать комнату.
Я лежала на узкой кровати, придвинутой к стене. Справа от меня стояла тумбочка, на которой стояла короткая свеча. Видно было, что ее часто зажигают по ночам. Стены, одеяло, наволочка, даже длинная рубашка, в которую кто-то меня переодел, были белыми. Но что меня поразило сильнее всего – это отсутствие запахов. В лечебнице шабаша их было сотни, и все ужасные. Из них преобладали запах гниющей плоти, мочи и рвоты. Все же ведьмы во время учений часто получали тяжелые травмы и поступали в лечебницу такими большими партиями, что ведуньям, занимавшимся их лечением, банально не хватало сил и времени на уборку всего этого. Поэтому на ранних стадиях обучения ведьм, которым не было еще и десяти лет, после тренировок часто отправляли помогать ведуньям. После таких походов мало кто притрагивался к своим обедам.
Икота была настолько громкой, что я удивлялась, как мне еще не начали стучать в стену. Абсолютная тишина была второй отличительной чертой лечебницы магов. Так тихо не было даже в пещерах Пограничного леса, что уж говорить о наших лечебницах, в которых порой хотелось залить уши воском лишь бы не слышать стоны тяжело раненных. И на фоне этой звенящей тишины мой приступ икоты звучал особенно громко. Каждый звук, производимый живым существом, был чужд этому месту.
Именно поэтому я чуть не свалилась с кровати, когда в дверь моей комнаты постучали.
- Входите, - сказала я, поражаясь, что мой голос не дрожит.
Дверь беззвучно открылась, и в мою комнату вошла помощница лекаря. Так как в предыдущую нашу встречу я ее не рассмотрела, мне представился такой случай сейчас. Это была девушка по виду чуть старше меня, одетая в длинное белое платье, закрытое, но все же очерчивающее ее фигуру. На голове у нее была белая повязка, под которой были собраны волосы. Весь ее вид был безупречен: ни одной складке на одежде, ни одного выбившегося из-под повязки волоса.
В руках помощница лекаря несла большой кувшин, явно полный, и стакан.
- Что это? – настороженно спросила я, наблюдая за тем, как ловко девушка ставит все, что принесла.
- Это просто вода. Многим помогает справляться с потрясениями, пережитыми здесь, - сказала девушка, отводя глаза. Видно было, что она страшиться моей реакции, но все же она нашла в себе смелость и дала мне понять, что слышала мою истерику.
- Как тебя зовут? – спросила я, садясь на кровати. Голова не кружилась, поэтому я даже решилась встать и слегка размять шею.
- Майра, - сказала девушка, не поднимая глаз. Казалось, она боится меня, но не отходит, потому что свое начальство боится еще больше.
- И часто ты ухаживаешь за потрясенными пациентами? – спросила я, открывая кувшин и принюхиваясь к жидкости. Не найдя никаких подозрительных запахов, я налила воду в стакан и прополоскала ей рот. Подозрительных привкусов также не обнаружилось, так что Майра мне не соврала.
- Только если появляется такая необходимость, - уклончиво ответила помощница целителя. Я поняла, что ничего большего от нее не добьюсь, поэтому перешла к вопросам более насущным.
- Сколько времени мне еще нужно будет здесь провести?
- Только одну ночь. Вы не получили серьезных повреждений, поэтому более мы вас задерживать не будем. Откровенно говоря, наш целитель вообще не нашел никаких повреждений в вашем организме.
Мое сердце невольно дрогнуло. Сколько ужасов должны были пережить мы все, чтобы даже наша возвышенная цитадель знаний, в которой ранее знали о насилии только из древних летописей, превратилась в военный оплот?
Мы сделали круг, словно Тэрон желал показать мне замок со всех сторон, а потом начали медленное снижение на лужайку между внутренней стеной и стенами самого замка. Неожиданно я почувствовала, как чья-то магия обволакивает меня, силясь проникнуть все глубже. Из последних сил я стала ей сопротивляться.
- Тебя проверяют, - прошептал мне на ухо Тэрон так тихо, словно даже в небе нас могли подслушать, - прекрати сопротивляться, это было бы бесполезно даже с полным запасом твоих магических сил.
- Сколько магов держат заклинание? – выдавила я, употребляя последние силы на эти слова.
- Защитные барьеры ставили все маги белого замка, включая моего отца. И, думаю, сейчас не меньше половины из них бросили свои силы на изучение твоей персоны, - сказал Тэрон так, словно за что-то передо мной извинялся.
- Мог бы предупредить, - лишь процедила я.
- Прости, - сказал он так, словно это могло мне как-то помочь.
От давления заклинания мне начало выворачивать кости, а в голове гудело, словно меня били по ней все прошедшие четыре дня. Я чувствовала, что все мое тело трясется, и точно свалилась бы с дракона, если бы и на этот раз заботливая рука Тэрна не удержала меня. Не в силах более сопротивляться, я поддалась заклинанию. Магия проверяющих наполнила меня, словно раскаленный металл, залитый в вены. Адская боль пронзила все тело, заставляя позвоночник выгибаться под каким-то немыслимым углом. Магия пробиралась все выше от кончиков пальцев на ногах, и, наконец, добралась до головы. Я почувствовала какой-то щелчок прямо внутри черепа, и тьма окутала мое сознание.
***
Боль в голове была первым признаком потери сознания. Я попыталась открыть глаза на долю секунды, и лишь от этого напряжения голова закружилась так, словно я летела головой вниз прямо из под пепельного неба. Руками и ногами шевелить вовсе не хотелось, но в силу своей упертости и нежелания валяться словно овощ я все же попыталась это сделать. Конечности слушались на удивление хорошо, и я почувствовала странный холодок на левой руке, изменяющий свое положение в такт моим движениям.
- Дайна, ты меня слышишь? – тихо спросил Тэрон, находясь где-то очень близко. Я бы даже сказала непозволительно близко. Хотя, после всех наших приключений, вряд ли нормы приличия должны были меня заботить.
- Если я скажу, что не слышу, ты мне поверишь? – так же тихо спросила я. Связки тоже слушались довольно охотно, из чего я могла сделать вывод, что пролежала без сознания не так уж и долго. Однако головокружение явно выбивалось из списка всех «симптомов».
- Только если ты скажешь это более убедительно, - с облегчением ответил Тэрон. На этот раз он говорил чуть громче.
Я снова попыталась открыть глаза. На этот раз перед очередным приступом головокружения я успела увидеть три пятна: одно темное в изголовье кровати, которым, как я могла предположить, был Тэрон, и два в ногах. Одно из них было одето во все белое, а другое – во что-то фиолетовое. В моей голове промелькнул обрывок знаний, полученных давным давно от моей няни, и пугающая догадка озарила мой мозг.
- Кажется, я имею честь принимать у себя самого правителя Пепелища. Прошу прощения, что не склоняюсь в реверансе, Верховный Маг Кирос, - проговорила я, снова закрывая глаза. Естественно, это была провокация с моей стороны. Все же не так я хотела с ним встретиться.
- Позволю себе с вами не согласиться. Кажется, это я принимаю вас у себя. А что касается реверансов – нынче они вышли из моды, - в тон мне ответил Кирос Мортейн, чего я никак не ожидала. Создавалось такое ощущение, что он знал меня долгие годы и поэтому прощал столь фривольное обращение. Ведь не мог же он так вести себя со всеми?
Из многолетнего опыта общения с Матерью я хорошо знала, что такие короткие вспышки дружелюбия у правителей нередко сменяются ледяным гневом по отношению к говорящему, и все же рискнула продолжить разговор.
- Вы всех гостей встречаете лично?
- Они у нас, к сожалению, не так часто бывают, а нам всегда интересно посмотреть на новые лица, - уклончиво, но все же дружелюбно ответил правитель. Его глубокий низкий голос невольно располагал к себе собеседника, а сдержанность и вежливость говорили о многолетнем опыте ведения переговоров.
Я тем временем стала водить правой рукой по левой. Дойдя до запястья, я обнаружила прохладный узкий предмет, охвативший мою руку. Он висел не плотно, но все же ощущался на коже из-за исходящей от него прохлады.
- На мне раньше не было никаких украшений. Это не мое, - сказала я, указывая пальцем на то место где, как я предполагала, было мое запястье.
- Это вынужденная мера, - словно извиняясь, произнес правитель Пепелища, - потому как ты не местная. Подобные браслеты носят все наши гости. Без него в рамках оградительных стен тебе будет очень туго. Местные не сильно любят новеньких. Особенно ведьм. Но ничего не бойся: браслет золотой, и на нем выгравировано имя моего сына, поэтому все будут относиться к тебе почтительно.
- Мы сейчас разве не в замке? – спросила я, передвигая браслет то выше, то ниже. Ощущение холода не проходило.
- В замке, - коротко ответили мне, при этом в голосе правителя появилось напряжение.
- Так может, я его сниму? Здесь-то наверняка все знают, кто я такая.
- Не стоит, Дайна, - мягко, но напряженно сказал правитель. Я не могу объяснить, как именно, но даже с закрытыми глазами я знала, что Тэрон тоже напрягся.
- Я не привыкла к таким дорогим украшениям, - привела я новый довод.
- Он не снимется. Пытаться не советую, - жестко сказал Кирос, - Ты наша гостья. Ходи где хочешь в пределах оградительных стен. Делай все, что вздумается, но не злоупотребляй нашим гостеприимством. На этом я тебя покину. Тэрон, тебе также не советую задерживаться. Тебя не было слишком долго. Дела ждут, - сказал мужчина, и ушел почти беззвучно. Обладатель белого силуэта, судя по всему, остался в комнате.
- Выйдите. Мне нужно поговорить с Дайной наедине, - тоном, пресекающим все возражения, сказал Тэрон. Такую манеру речи он явно перенял у отца. Или это все же наследственное?
- Госпожа, если вам что-то понадобиться, просто постучите три раза в стену, - сказала обладательница белого силуэта, которая видимо была помощницей лекаря.
- Спасибо, - едва успела ответить я перед тем, как дверь хлопнула во второй раз.
- Тебе не стоило с ним так разговаривать, - начал было отчитывать меня Тэрон, но я прервала его.
- Эта штука говорит, что я принадлежу тебе? – спросила я, указывая на браслет.
- Что ты моя гостья, - тут же поправили меня.
- Там написано твое имя. Мне нельзя его снимать. Я что, твоя собственность? – продолжила допытываться я.
- Ты. Моя. Гостья, - разделяя каждое слово, ответил мне Тэрон. Слышно было, что он едва сдерживается, чтобы не начать орать на меня.
- Тогда почему ты позволил им надеть на меня ошейник?! – взвилась я, забывая о том, что где-то совсем недалеко находится помощница лекаря и, может быть, даже отец Тэрона. Гнев, сдерживаемый в присутствии правителя, жаркими волнами разошелся по телу, ища возможность выплеснуться. Ранее такой возможностью была магия, но, за неимением таковой, я сжимала и разжимала кулаки, как можно сильнее впиваясь ногтями в кожу.
- Это всего лишь браслет! – вспыхнул Тэрон, вскакивая на ноги.
- А в чем разница? Только в том, что он не висит у меня на шее?! – продолжала бушевать я.
- Дайна, тебе все и так объяснили: это для твоей же безопасности, - заговорил Тэрон тоном, которым обычно разговаривают с детьми, что выбесило меня еще больше.
- А что будет, если я его сниму? Мне оторвет руку? Или сразу голову? – ехидно осведомилась я.
- Отец разозлится, - только и ответили мне.
- Зачем я ему? – почти отчаявшись, спросила я.
- Я не знаю. Он просто отдал приказ, - тихо ответил Тэрон.
- Ты знал, что он со мной так поступят?
- Нет.
- Но ты позволил ему это сделать. Несмотря на все то, что видел. Несмотря на то, что я спасла твою несчастную задницу, хотя, выдай я тебя, мне бы позволили вернуться в шабаш, какой-никакой, но все же дом, ты позволил ему это сделать, - сказала я как можно тише, но голос все равно дрогнул, а к глазам подкатились непрошенные слезы. Сидя в камере, я не плакала. При отлучении из шабаша я не плакала. Даже когда ломали мою метлу, я не плакала. А сейчас что-то в моей душе надломилось, треснуло. Сама не понимаю, как я позволила этому магу так приблизиться ко мне, что он сумел причинить мне боль.
- Он обещал, что ты будешь в безопасности. Я же говорил еще при нашей первой встрече: я не зверь. Мне бы никогда и в голову не пришло причинить тебе вред, - проговорил Тэрон на одном дыхании. Казалось, что если он хоть на миг прервется, то эти слова застрянут у него в горле, и он уже никогда не сможет их сказать.
- Твой отец и перемирие обещал на адекватных условиях, в список которых, насколько я помню, не входило создание черного неба, - прошептала я. Если бы Тэрон попросил меня протянуть руку, то он бы увидел, насколько сильно она дрожала. Но я лежала на кровати неподвижно. А Тэрон не стал больше со мной спорить. Пара быстрых широких шагов, и дверь как хлопнет!
Только в этот момент я поняла, что слезы все же покатились по моим щекам из-под закрытых век.
К моему несчастью, обычными слезами все не закончилось, и у меня началась истерика. Ранее со мной такого не случалось, но я видела это состояние у других, и, с высоты своей упрямой гордости, осуждала их. Я считала контроль над эмоциями одним из своих главных талантов, который я развивала всю свою жизнь и который, к моему стыду, покинул меня сейчас. Я рыдала, накрыв лицо подушкой, чтобы никто не слышал моих завываний и всхлипов. Когда мне захотелось кричать, я зажала зубами край одеяла что есть силы, и слезы полились еще сильнее, хотя мне казалось, что это невозможно.
Этими слезами я оплакивала все, начиная от самого своего рождения: свое детство, которого не было, свою юность, которую я посвятила выполнению приказов Матери и продвижению по ненавистной мне службе, свою метлу, которую я больше никогда не увижу, и, наконец, свою недолгую свободу в пещерах, которую я потеряла также быстро как и приобрела. Последнее, пожалуй, было самым обидным для меня. Всю свою жизнь, сколько себя помню, я мечтала лишь о свободе, ради которой я была готова пожертвовать всем. Я мечтала о дне, когда смогу самостоятельно принимать любые, даже самые крохотные решения: во сколько мне встать, что мне съесть, куда пойти. Ради этого я столько лет прятала в глубине души все свои эмоции, которые сейчас вырывались наружу нескончаемым потоком соленых слез. Ради этого я пережила столько унижений. Ради этого я выполняла приказы Матери, какими бы они ни были. И теперь все мои труды пошли прахом.
Я не хотела этого признавать, но все же в глубине души понимала: Мать знала меня на много лучше, чем мне того хотелось бы и сейчас в нашей вечной молчаливой борьбе друг с другом она взяла верх. Я даже представила себе как она заходит в эту комнату, и ее лицо озаряется радостью победы надо мной, отчего истерика, почти прекратившаяся, началась снова.
Казалось, что моим слезам не будет конца, но все же наступил момент, когда я прекратила плакать и начала неконтролируемо икать. К этому времени мои глаза, видимо смазанные природным способом, успели адаптироваться к окружающему свету, и я начала разглядывать комнату.
Я лежала на узкой кровати, придвинутой к стене. Справа от меня стояла тумбочка, на которой стояла короткая свеча. Видно было, что ее часто зажигают по ночам. Стены, одеяло, наволочка, даже длинная рубашка, в которую кто-то меня переодел, были белыми. Но что меня поразило сильнее всего – это отсутствие запахов. В лечебнице шабаша их было сотни, и все ужасные. Из них преобладали запах гниющей плоти, мочи и рвоты. Все же ведьмы во время учений часто получали тяжелые травмы и поступали в лечебницу такими большими партиями, что ведуньям, занимавшимся их лечением, банально не хватало сил и времени на уборку всего этого. Поэтому на ранних стадиях обучения ведьм, которым не было еще и десяти лет, после тренировок часто отправляли помогать ведуньям. После таких походов мало кто притрагивался к своим обедам.
Икота была настолько громкой, что я удивлялась, как мне еще не начали стучать в стену. Абсолютная тишина была второй отличительной чертой лечебницы магов. Так тихо не было даже в пещерах Пограничного леса, что уж говорить о наших лечебницах, в которых порой хотелось залить уши воском лишь бы не слышать стоны тяжело раненных. И на фоне этой звенящей тишины мой приступ икоты звучал особенно громко. Каждый звук, производимый живым существом, был чужд этому месту.
Именно поэтому я чуть не свалилась с кровати, когда в дверь моей комнаты постучали.
- Входите, - сказала я, поражаясь, что мой голос не дрожит.
Дверь беззвучно открылась, и в мою комнату вошла помощница лекаря. Так как в предыдущую нашу встречу я ее не рассмотрела, мне представился такой случай сейчас. Это была девушка по виду чуть старше меня, одетая в длинное белое платье, закрытое, но все же очерчивающее ее фигуру. На голове у нее была белая повязка, под которой были собраны волосы. Весь ее вид был безупречен: ни одной складке на одежде, ни одного выбившегося из-под повязки волоса.
В руках помощница лекаря несла большой кувшин, явно полный, и стакан.
- Что это? – настороженно спросила я, наблюдая за тем, как ловко девушка ставит все, что принесла.
- Это просто вода. Многим помогает справляться с потрясениями, пережитыми здесь, - сказала девушка, отводя глаза. Видно было, что она страшиться моей реакции, но все же она нашла в себе смелость и дала мне понять, что слышала мою истерику.
- Как тебя зовут? – спросила я, садясь на кровати. Голова не кружилась, поэтому я даже решилась встать и слегка размять шею.
- Майра, - сказала девушка, не поднимая глаз. Казалось, она боится меня, но не отходит, потому что свое начальство боится еще больше.
- И часто ты ухаживаешь за потрясенными пациентами? – спросила я, открывая кувшин и принюхиваясь к жидкости. Не найдя никаких подозрительных запахов, я налила воду в стакан и прополоскала ей рот. Подозрительных привкусов также не обнаружилось, так что Майра мне не соврала.
- Только если появляется такая необходимость, - уклончиво ответила помощница целителя. Я поняла, что ничего большего от нее не добьюсь, поэтому перешла к вопросам более насущным.
- Сколько времени мне еще нужно будет здесь провести?
- Только одну ночь. Вы не получили серьезных повреждений, поэтому более мы вас задерживать не будем. Откровенно говоря, наш целитель вообще не нашел никаких повреждений в вашем организме.
