- Понял. Не кипятись, - примирительно сказал Брайан. И добавил, понизив голос: – Как ты только решилась в столицу уехать?
- Да вот так и решилась, - буркнула я. – Мне самой надо до всего дойти, понимаешь? Без тычков и пинков. А не получается. Все время меня толкают и гонят куда-то.
Я сердито замолчала, извлекла из стоящей на земле корзинки сэндвич, упакованный в пищевую бумагу, развернула его и принялась жевать, жадно откусывая большие куски.
- Хотя Пэтти утверждает, что если меня не пнуть, то я и не пошевелюсь, - пробормотала с набитым ртом. – Но она говорит слишком много и суетится, даже когда ее не просят. У тебя тот же синдром Пэтти.
- Синдром Пэтти, - хохотнул Брайан. – Точно подмечено. Прости. Меня занесло.
Не чувствуя вкуса, я энергично дожевала сэндвич, стряхнула с груди крошки и развернулась к Брайану.
- Кажется, ты меня сюда привез, чтобы я развеялась. Давай отдыхать и наслаждаться природой, а о моей упертости поговорим как-нибудь в другой раз. А лучше вообще никогда.
Судьба отвесила мне знатный пинок. Не знаю, сама ли я к этому пришла, или просто такова моя доля несчастий в жизни и от меня мало что зависело. Но наступило время принимать решения, не сваливая все на стечение обстоятельств и уповая на призрачную возможность, что само наладится.
Брайан встал, взял мои ледяные руки своими теплыми ладонями и потянул.
- Пошли, пройдемся. Раз уж мы приехали сюда, давай сливаться с природой, - и повел за собой, крепко сжимая мои пальцы.
То ли от того, что слишком резко поднялась, то ли по иной причине, но едва я встала со стула, как перед глазами заплясали блики. К мельтешению в глазах добавилось легкое головокружение, и я пошатнулась, хватаясь второй рукой за предплечье Брайана, а он ничего не заметил, продолжая идти вперед.
Какое-то время меня слегка штормило, но когда мы остановились, головокружение прекратилось, и я отпустила руку Брайана.
Стояла и смотрела на искрящиеся волны, гонимые ветром к берегу. И в какой-то миг возникла дурацкая мысль - а вдруг в этот самый момент без моего ведома где-то ТАМ решается что-то важное для меня?
Пишется какая-то резолюция, заверяется в высшей инстанции, чтобы потом выдать мне оптом или в розницу всяких событий и переживаний. И что бы я себе не возомнила, все уже решено и подписано.
Перед глазами стало темнеть, словно опускался полупрозрачный черный занавес. Солнечные блики на черной воде приглушили свое сияние и, наконец, превратились в слабо светящиеся на ночном небе звезды. Налетевший порыв ветра толкнул в спину, и земля поплыла из-под ног. Я сделала невольный шаг вперед и увидела, как стремительно приближается край обрыва...
Меня неудержимо тащило и толкало к кромке утеса, пока я, отчаянно взмахнув руками, не провалилась в пустоту.
Успела увидеть себя со стороны, ощутить сомкнувшуюся на горле жесткую, костлявую хватку ужаса. За долю мгновения пережила целую вереницу чувств и эмоций, от запредельного страха до призрачной надежды на спасение.
А перед тем, как весь мир засосало в черную дыру, почувствовала сильную незнакомую руку, успевшую ухватить меня в пустоте и остановить падение в бесконечный мрак…
- Тебе удобно? – в десятый раз спросила Пэтти. - Что-нибудь еще нужно?
- Мне удобно, и больше ничего не нужно, - снова ответила я. – Спасибо большое за заботу, иди уже.
За те два часа, что Пэтти провела у меня, я почти сошла с ума от ее нескончаемого словоизвержения и энергичного метания по моей квартире.
- Не надо меня постоянно выпроваживать! – возмутилась подруга. - Не надейся, что я уйду прежде, чем приготовлю тебе что-нибудь перекусить, – и она гордо выплыла из комнаты, бормоча что-то о нормальных кухнях, объединенных с гостиными.
Затем донеслись характерные звуки: Пэтти шарила в холодильнике, хлопала дверцами шкафчиков в тщетных попытках найти то, из чего можно приготовить перекусить. Я не запасла продуктов впрок, а последний свой набег на магазин сделала позавчера, когда собиралась на прогулку с Брайаном и купила только то, что могло пригодиться на пикнике.
На пороге комнаты снова возникла Патриция.
- Судя по объему твоей задницы, питаешься ты неплохо, - заявила она, - вот только чем?
- Воздухом, от того и объемы.
- Эй, я пошутила! Не обижайся, ты роскошно выглядишь.
- Я не обижаюсь. А ты не суетись. Захочу поесть, закажу пиццу. Я сейчас совсем не голодна, - но зная, что Патриция так просто не сдастся, добавила, - а вот от чаю не отказалась бы. Завари, если тебе не трудно.
Патриция радостно закивала и удалилась выполнять просьбу, а я откинулась на подушку, заботливо подложенную под спину, и уставилась в потрескавшуюся штукатурку высокого, украшенного лепниной потолка.
Есть действительно совсем не хотелось, после вчерашнего обморока аппетит испарился, как и силы. Это был мой первый в жизни обморок. Я даже не поняла, что произошло.
Мы с Брайаном прогуливались по утесу и вдруг я провалилась в темноту. Пару раз всплывала из тошнотного забытья, чувствуя, как меня поднимают, перемещают, куда-то везут.
Очнулась как бывает в плохом кино - в больнице, а возле сидел бледный, застывший от напряжения Брайан и держал меня за руку.
- Слава Богу, - просипел он чужим голосом. - Уж думал, что отравил тебя своей стряпней.
- Из твоей стряпни были только пластиковая скатерть и орешки, - выдавила я с трудом. Язык распух и прилип к нёбу.
- Неправда! Я сделал сэндвичи.
- Так это от них меня так?..
- Не дергайся, не пугайся, с тобой все не так страшно, - добавил он уже своим нормальным голосом.
Голова кружилась, словно я каталась на взбесившейся карусели, а тело онемело – ни рукой, ни ногой шевельнуть нельзя.
Явившийся врач сообщил, что у меня упало давление, а анализ крови показал низкий уровень гемоглобина, но больше всего его насторожила продолжительность обморока. Мне надавали два мешка рекомендаций, выписали рецепты, велели показаться врачу и отпустили домой.
Брайан довез меня до дома и дотащил до квартиры. Уложил на диван, сбегал в аптеку, несмотря на мои возражения и убеждения, что все в порядке, и мне просто нужно поспать. Я покорно проглотила какую-то пилюлю, даже не интересуясь, что это за снадобье, и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Когда открыла глаза, на улице стемнело, а Брайан крепко спал в кресле у окна. Преодолевая неимоверную слабость, я сползла с дивана, и, стараясь не шуметь, поковыляла в ванную. Из зеркала над раковиной на меня смотрело зеленовато-бледное лицо с темными кругами под глазами и трясущимися губами. Болело все, даже волосы. Я с трудом повернула кран непослушными пальцами и умылась холодной водой. Замерла, с тревогой прислушиваясь к себе.
Вдруг в глазах снова потемнело, и на меня накатила горячая волна паники – сейчас опять хлопнусь в обморок. Я вцепилась в холодные фаянсовые края раковины и постаралась усмирить сердцебиение и неровное дыхание. Стало по-настоящему страшно. Ужас, холодный, мерзкий, липкий наползал со всех сторон, и я стояла, не имея сил пошевелиться.
- Брайан… - вместо слова получился едва слышный выдох, сразу потерявшийся в ночной тьме, наполнявшей квартиру.
В тот самый миг я почувствовала чье-то незримое присутствие. Кто-то или что-то метнулось за спиной. Настолько близко, что ощущалось движение воздуха, шевельнувшего пряди моих спутанных волос. А нечто проскользнуло в приоткрытую дверь ванной и исчезло в неосвещенном коридоре.
Я силилась издать какой-нибудь звук, прогнать наваждение, но горло словно сковало стальным обручем. Смотрела на свое отражение в зеркале и… не узнала себя. Черты лица расплывались, четко обозначились только округлившиеся глаза. Не мои глаза, чужие, другого цвета, иной формы. И в них застыли ужас и отчаяние.
Колени мои подогнулись, я сдавленно ахнула, зажмурилась и медленно опустилась на пол, отчаянно цепляясь за край раковины.
- За тобой глаз да глаз, - раздался встревоженный и вполне материальный голос Брайана. - Встать можешь? – не дожидаясь ответа, он подхватил меня под мышки и потянул вверх.
Брайан мастерски умел скрывать истинные чувства за иронией и безобидным сарказмом, но сейчас в его голосе слышалась неподдельная тревога.
Он развернул меня к себе лицом и крепко прижал к груди. Я прильнула к нему всем телом, чувствуя, как уходит страх и наваждения. Слушала биение сердца, ощущала легкие поглаживания по спине и голове. Руки друга казались очень теплыми, даже горячими. Я успокаивалась, чувствуя безмерную благодарность, что Брайан оказался рядом.
Он дотащил меня до дивана и все порывался вызвать скорую. Я с трудом уговорила его не делать этого, хотя сама была в ужасе. А потом меня осенило – лекарства! Те, что купил Брайан по рецепту, а я выпила и сразу же заснула. Мы прочитали аннотацию и списали мое состояние на побочные действия препарата: слабость, головокружение, галлюцинации, нарушение координации. Что за жуть мне прописали? Брайан успокоился, перестал дергаться, сделал нам чай и остался у меня ночевать. Лег в спальне на кровати, прямо поверх старого пыльного покрывала и сразу отрубился. Под его тихое похрапывание вскоре заснула и я, и меня больше не беспокоили ни видения, ни страхи.
Утром Брайан ушел, и его сменила Пэтти.
Я еле дождалась, когда подруга закончит причинять заботу и отправится восвояси. Ждать пришлось долго, Пэтти считала, что меня нельзя оставлять одну, но я ее убедила, что чувствую себя намного лучше, и как только она уйдет, завалюсь спать. И зачем-то дала ей запасной ключ от квартиры, о чем мгновенно пожалела. Патриция сунула ключ в кармашек сумочки и ушла, а я вздохнула с облегчением. Но подруга не была бы собой, если бы через полчаса не вернулась снова.
Услышав скрежет ключа в замке, я притворилась глубоко спящей. Патриция заглянула в комнату, держа в руках полные продуктов сумки, потом разложила покупки на кухне и ушла теперь уже окончательно, а я действительно скоро задремала.
Голову дико распирало изнутри. Еще немного, и череп лопнет, как перезрелая тыква, уже слышался треск костей.
Морщась, Кейран медленно повернулся на бок. В висках запульсировало, словно включился обратный отсчет до взрыва мозга. Надо встать и пойти в ванную. Срочно принять пару таблеток от похмелья.
Шумные тусовки – не для него. Кейран как мог изворачивался, стараясь не посещать многолюдные вечеринки после официальных мероприятий, но на этот раз избежать не удалось.
На столичной* выставке современных молодых фотохудожников вчера был его день. Получив персональную порцию чествований и заслуженных восторгов, произнеся краткий благодарственной спич и символически пригубив шампанское, Уолш надеялся незаметно улизнуть. В ответ на настойчивое приглашение продолжить празднество в одном из ночных клубов попытался отшутиться. И отговорка почти сработала, но вдруг в толпе посетителей галереи он увидел женщину с длинными темными волосами.
Откуда она взялась? Фотограф невольно подался вперед, не сводя глаз с длинноволосой брюнетки.
Она рассматривала работы, медленно переходя от одной к другой. Залы галереи с белыми стенами вдруг исчезли, превратившись в пронизанный потоками солнечного света лес. Кейран услышал пение птиц, уловил дуновение ветра, доносившего запахи трав и цветов...
Женщина повернулась, и он увидел ее профиль.
Уолш моргнул, будто выходя из транса, и перевел дух.
Не она. У этой волосы короче, другого оттенка, и... Словом, это не она. Да и какого черта?!
В один глоток осушил бокал с шампанским и потянулся за другим, вместе с облегчением испытав непонятное разочарование.
А дальше они оказались в клубе. Он смутно помнил, как присел за барную стойку, попросил порцию виски безо льда и выпил, отстраненно наблюдая, как Шона танцует в кругу знакомых и шлет ему манящие улыбки. Он улыбался в ответ и порцию за порцией опрокидывал в себя алкоголь. В голове гремела музыка, а перед глазами мельтешили огни лазерного шоу.
Зато навязчивый образ окончательно испарился.
...Кейран медленно сел и спустил ноги с кровати. Обхватив голову руками, посидел немного без движения. Кривясь от пульсирующей в висках боли, повернулся и посмотрел через плечо на Шону. Она безмятежно спала, ровно и спокойно дыша. Белоснежная простыня сбилась, приоткрыв обнаженные груди, небольшие и упругие, с бледно-розовыми сосками.
Созерцание прелестей Шоны воодушевило подняться на ноги и доплестись до ванной комнаты. В дорожном несессере подруги, стоящем на столешнице раковины, нашелся только аспирин, две таблетки которого были торопливо и жадно проглочены и запиты отдающей железом водой из-под крана.
Кейран почистил зубы, долго плескал в лицо пригоршни холодной воды, пока не почувствовал, что пульсирующие приступы головной боли и тошнота стали утихать. Поразмыслив, а не принять ли душ, решил, что на такой подвиг пока не готов.
В спальне просторного номера сквозь щель в задернутых шторах пробивался яркий солнечный свет. Сколько сейчас времени? На два часа у него запланирован визит в редакцию крупного журнала, с которым фотограф давно и успешно сотрудничал.
Часы на дисплее айфона показывали одиннадцать двадцать, значит выспаться уже не удастся, но поваляться еще можно.
Кейран лег и долго рассматривал спящую Шону. Она – его равновесие. Он протянул руку, осторожно убрал упавший на лицо девушки золотистый локон. Кончики пальцев обрисовали контур округлого подбородка, проследовали к шее, погладили ключицу, скользнули по груди, невесомо задев сосок. Шона вздохнула, просыпаясь, с ленивой грацией развернулась к Кейрану. На мгновение прильнула к нему гибким, теплым телом и встала с кровати.
- Я сейчас... - прошептала и обнаженная пошла в ванную, сонно бормоча на ходу. - Во рту словно поганки выросли после вчерашнего…
Подперев голову рукой, Кейран проводил Шону взглядом. Потом откинулся на подушку и прикрыл глаза, чувствуя, как зарождается в нем жаркая волна отчаянного, нетерпеливого желания. Он будто вечность голодал и никак не мог насытиться. Оставшееся в их распоряжении время Кейран ласкал стройное, ухоженное тело Шоны, пытаясь забыться в привычных, знакомых ощущениях их близости.
Они встречались больше трех лет. Шона стала его музой, хоть и позировала на снимках лишь дважды.
Обворожительная блондинка с совершенной фигурой не имела отношения к модельному бизнесу и вообще была далека от всей этой индустрии и от публичности. Но природа наделила ее привлекательной внешностью и редкой фотогеничностью, что сыграло свою роль в карьере Кейрана.
Однажды на улице он сделал снимок Шоны, выделив красавицу из толпы людей. Девушка шла по своим делам, не подозревая, что оказалась под прицелом фотокамеры. Кейран подошел к ней и, извинившись, признался, что невольно стал папарацци, незаметно и без разрешения украв у незнакомки ее образ. Шона выслушала фотографа и попросила показать снимки. Так они стали встречаться.
Второй раз Кейран снимал Шону во время их короткого отпуска в конце зимы. Получились стильные фотографии – хрупкая фигурка девушки на безлюдном пляже, на фоне низкого неба, хмурых океанских волн, мокрого песка и потемневших от влаги деревянных столов для пикника.
С разрешения подруги Кейран разместил фото в сети.
- Да вот так и решилась, - буркнула я. – Мне самой надо до всего дойти, понимаешь? Без тычков и пинков. А не получается. Все время меня толкают и гонят куда-то.
Я сердито замолчала, извлекла из стоящей на земле корзинки сэндвич, упакованный в пищевую бумагу, развернула его и принялась жевать, жадно откусывая большие куски.
- Хотя Пэтти утверждает, что если меня не пнуть, то я и не пошевелюсь, - пробормотала с набитым ртом. – Но она говорит слишком много и суетится, даже когда ее не просят. У тебя тот же синдром Пэтти.
- Синдром Пэтти, - хохотнул Брайан. – Точно подмечено. Прости. Меня занесло.
Не чувствуя вкуса, я энергично дожевала сэндвич, стряхнула с груди крошки и развернулась к Брайану.
- Кажется, ты меня сюда привез, чтобы я развеялась. Давай отдыхать и наслаждаться природой, а о моей упертости поговорим как-нибудь в другой раз. А лучше вообще никогда.
Судьба отвесила мне знатный пинок. Не знаю, сама ли я к этому пришла, или просто такова моя доля несчастий в жизни и от меня мало что зависело. Но наступило время принимать решения, не сваливая все на стечение обстоятельств и уповая на призрачную возможность, что само наладится.
Брайан встал, взял мои ледяные руки своими теплыми ладонями и потянул.
- Пошли, пройдемся. Раз уж мы приехали сюда, давай сливаться с природой, - и повел за собой, крепко сжимая мои пальцы.
То ли от того, что слишком резко поднялась, то ли по иной причине, но едва я встала со стула, как перед глазами заплясали блики. К мельтешению в глазах добавилось легкое головокружение, и я пошатнулась, хватаясь второй рукой за предплечье Брайана, а он ничего не заметил, продолжая идти вперед.
Какое-то время меня слегка штормило, но когда мы остановились, головокружение прекратилось, и я отпустила руку Брайана.
Стояла и смотрела на искрящиеся волны, гонимые ветром к берегу. И в какой-то миг возникла дурацкая мысль - а вдруг в этот самый момент без моего ведома где-то ТАМ решается что-то важное для меня?
Пишется какая-то резолюция, заверяется в высшей инстанции, чтобы потом выдать мне оптом или в розницу всяких событий и переживаний. И что бы я себе не возомнила, все уже решено и подписано.
Перед глазами стало темнеть, словно опускался полупрозрачный черный занавес. Солнечные блики на черной воде приглушили свое сияние и, наконец, превратились в слабо светящиеся на ночном небе звезды. Налетевший порыв ветра толкнул в спину, и земля поплыла из-под ног. Я сделала невольный шаг вперед и увидела, как стремительно приближается край обрыва...
Меня неудержимо тащило и толкало к кромке утеса, пока я, отчаянно взмахнув руками, не провалилась в пустоту.
Успела увидеть себя со стороны, ощутить сомкнувшуюся на горле жесткую, костлявую хватку ужаса. За долю мгновения пережила целую вереницу чувств и эмоций, от запредельного страха до призрачной надежды на спасение.
А перед тем, как весь мир засосало в черную дыру, почувствовала сильную незнакомую руку, успевшую ухватить меня в пустоте и остановить падение в бесконечный мрак…
***
- Тебе удобно? – в десятый раз спросила Пэтти. - Что-нибудь еще нужно?
- Мне удобно, и больше ничего не нужно, - снова ответила я. – Спасибо большое за заботу, иди уже.
За те два часа, что Пэтти провела у меня, я почти сошла с ума от ее нескончаемого словоизвержения и энергичного метания по моей квартире.
- Не надо меня постоянно выпроваживать! – возмутилась подруга. - Не надейся, что я уйду прежде, чем приготовлю тебе что-нибудь перекусить, – и она гордо выплыла из комнаты, бормоча что-то о нормальных кухнях, объединенных с гостиными.
Затем донеслись характерные звуки: Пэтти шарила в холодильнике, хлопала дверцами шкафчиков в тщетных попытках найти то, из чего можно приготовить перекусить. Я не запасла продуктов впрок, а последний свой набег на магазин сделала позавчера, когда собиралась на прогулку с Брайаном и купила только то, что могло пригодиться на пикнике.
На пороге комнаты снова возникла Патриция.
- Судя по объему твоей задницы, питаешься ты неплохо, - заявила она, - вот только чем?
- Воздухом, от того и объемы.
- Эй, я пошутила! Не обижайся, ты роскошно выглядишь.
- Я не обижаюсь. А ты не суетись. Захочу поесть, закажу пиццу. Я сейчас совсем не голодна, - но зная, что Патриция так просто не сдастся, добавила, - а вот от чаю не отказалась бы. Завари, если тебе не трудно.
Патриция радостно закивала и удалилась выполнять просьбу, а я откинулась на подушку, заботливо подложенную под спину, и уставилась в потрескавшуюся штукатурку высокого, украшенного лепниной потолка.
Есть действительно совсем не хотелось, после вчерашнего обморока аппетит испарился, как и силы. Это был мой первый в жизни обморок. Я даже не поняла, что произошло.
Мы с Брайаном прогуливались по утесу и вдруг я провалилась в темноту. Пару раз всплывала из тошнотного забытья, чувствуя, как меня поднимают, перемещают, куда-то везут.
Очнулась как бывает в плохом кино - в больнице, а возле сидел бледный, застывший от напряжения Брайан и держал меня за руку.
- Слава Богу, - просипел он чужим голосом. - Уж думал, что отравил тебя своей стряпней.
- Из твоей стряпни были только пластиковая скатерть и орешки, - выдавила я с трудом. Язык распух и прилип к нёбу.
- Неправда! Я сделал сэндвичи.
- Так это от них меня так?..
- Не дергайся, не пугайся, с тобой все не так страшно, - добавил он уже своим нормальным голосом.
Голова кружилась, словно я каталась на взбесившейся карусели, а тело онемело – ни рукой, ни ногой шевельнуть нельзя.
Явившийся врач сообщил, что у меня упало давление, а анализ крови показал низкий уровень гемоглобина, но больше всего его насторожила продолжительность обморока. Мне надавали два мешка рекомендаций, выписали рецепты, велели показаться врачу и отпустили домой.
Брайан довез меня до дома и дотащил до квартиры. Уложил на диван, сбегал в аптеку, несмотря на мои возражения и убеждения, что все в порядке, и мне просто нужно поспать. Я покорно проглотила какую-то пилюлю, даже не интересуясь, что это за снадобье, и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Когда открыла глаза, на улице стемнело, а Брайан крепко спал в кресле у окна. Преодолевая неимоверную слабость, я сползла с дивана, и, стараясь не шуметь, поковыляла в ванную. Из зеркала над раковиной на меня смотрело зеленовато-бледное лицо с темными кругами под глазами и трясущимися губами. Болело все, даже волосы. Я с трудом повернула кран непослушными пальцами и умылась холодной водой. Замерла, с тревогой прислушиваясь к себе.
Вдруг в глазах снова потемнело, и на меня накатила горячая волна паники – сейчас опять хлопнусь в обморок. Я вцепилась в холодные фаянсовые края раковины и постаралась усмирить сердцебиение и неровное дыхание. Стало по-настоящему страшно. Ужас, холодный, мерзкий, липкий наползал со всех сторон, и я стояла, не имея сил пошевелиться.
- Брайан… - вместо слова получился едва слышный выдох, сразу потерявшийся в ночной тьме, наполнявшей квартиру.
В тот самый миг я почувствовала чье-то незримое присутствие. Кто-то или что-то метнулось за спиной. Настолько близко, что ощущалось движение воздуха, шевельнувшего пряди моих спутанных волос. А нечто проскользнуло в приоткрытую дверь ванной и исчезло в неосвещенном коридоре.
Я силилась издать какой-нибудь звук, прогнать наваждение, но горло словно сковало стальным обручем. Смотрела на свое отражение в зеркале и… не узнала себя. Черты лица расплывались, четко обозначились только округлившиеся глаза. Не мои глаза, чужие, другого цвета, иной формы. И в них застыли ужас и отчаяние.
Колени мои подогнулись, я сдавленно ахнула, зажмурилась и медленно опустилась на пол, отчаянно цепляясь за край раковины.
- За тобой глаз да глаз, - раздался встревоженный и вполне материальный голос Брайана. - Встать можешь? – не дожидаясь ответа, он подхватил меня под мышки и потянул вверх.
Брайан мастерски умел скрывать истинные чувства за иронией и безобидным сарказмом, но сейчас в его голосе слышалась неподдельная тревога.
Он развернул меня к себе лицом и крепко прижал к груди. Я прильнула к нему всем телом, чувствуя, как уходит страх и наваждения. Слушала биение сердца, ощущала легкие поглаживания по спине и голове. Руки друга казались очень теплыми, даже горячими. Я успокаивалась, чувствуя безмерную благодарность, что Брайан оказался рядом.
Он дотащил меня до дивана и все порывался вызвать скорую. Я с трудом уговорила его не делать этого, хотя сама была в ужасе. А потом меня осенило – лекарства! Те, что купил Брайан по рецепту, а я выпила и сразу же заснула. Мы прочитали аннотацию и списали мое состояние на побочные действия препарата: слабость, головокружение, галлюцинации, нарушение координации. Что за жуть мне прописали? Брайан успокоился, перестал дергаться, сделал нам чай и остался у меня ночевать. Лег в спальне на кровати, прямо поверх старого пыльного покрывала и сразу отрубился. Под его тихое похрапывание вскоре заснула и я, и меня больше не беспокоили ни видения, ни страхи.
Утром Брайан ушел, и его сменила Пэтти.
Я еле дождалась, когда подруга закончит причинять заботу и отправится восвояси. Ждать пришлось долго, Пэтти считала, что меня нельзя оставлять одну, но я ее убедила, что чувствую себя намного лучше, и как только она уйдет, завалюсь спать. И зачем-то дала ей запасной ключ от квартиры, о чем мгновенно пожалела. Патриция сунула ключ в кармашек сумочки и ушла, а я вздохнула с облегчением. Но подруга не была бы собой, если бы через полчаса не вернулась снова.
Услышав скрежет ключа в замке, я притворилась глубоко спящей. Патриция заглянула в комнату, держа в руках полные продуктов сумки, потом разложила покупки на кухне и ушла теперь уже окончательно, а я действительно скоро задремала.
Глава 5
Голову дико распирало изнутри. Еще немного, и череп лопнет, как перезрелая тыква, уже слышался треск костей.
Морщась, Кейран медленно повернулся на бок. В висках запульсировало, словно включился обратный отсчет до взрыва мозга. Надо встать и пойти в ванную. Срочно принять пару таблеток от похмелья.
Шумные тусовки – не для него. Кейран как мог изворачивался, стараясь не посещать многолюдные вечеринки после официальных мероприятий, но на этот раз избежать не удалось.
На столичной* выставке современных молодых фотохудожников вчера был его день. Получив персональную порцию чествований и заслуженных восторгов, произнеся краткий благодарственной спич и символически пригубив шампанское, Уолш надеялся незаметно улизнуть. В ответ на настойчивое приглашение продолжить празднество в одном из ночных клубов попытался отшутиться. И отговорка почти сработала, но вдруг в толпе посетителей галереи он увидел женщину с длинными темными волосами.
Откуда она взялась? Фотограф невольно подался вперед, не сводя глаз с длинноволосой брюнетки.
Она рассматривала работы, медленно переходя от одной к другой. Залы галереи с белыми стенами вдруг исчезли, превратившись в пронизанный потоками солнечного света лес. Кейран услышал пение птиц, уловил дуновение ветра, доносившего запахи трав и цветов...
Женщина повернулась, и он увидел ее профиль.
Уолш моргнул, будто выходя из транса, и перевел дух.
Не она. У этой волосы короче, другого оттенка, и... Словом, это не она. Да и какого черта?!
В один глоток осушил бокал с шампанским и потянулся за другим, вместе с облегчением испытав непонятное разочарование.
А дальше они оказались в клубе. Он смутно помнил, как присел за барную стойку, попросил порцию виски безо льда и выпил, отстраненно наблюдая, как Шона танцует в кругу знакомых и шлет ему манящие улыбки. Он улыбался в ответ и порцию за порцией опрокидывал в себя алкоголь. В голове гремела музыка, а перед глазами мельтешили огни лазерного шоу.
Зато навязчивый образ окончательно испарился.
...Кейран медленно сел и спустил ноги с кровати. Обхватив голову руками, посидел немного без движения. Кривясь от пульсирующей в висках боли, повернулся и посмотрел через плечо на Шону. Она безмятежно спала, ровно и спокойно дыша. Белоснежная простыня сбилась, приоткрыв обнаженные груди, небольшие и упругие, с бледно-розовыми сосками.
Созерцание прелестей Шоны воодушевило подняться на ноги и доплестись до ванной комнаты. В дорожном несессере подруги, стоящем на столешнице раковины, нашелся только аспирин, две таблетки которого были торопливо и жадно проглочены и запиты отдающей железом водой из-под крана.
Кейран почистил зубы, долго плескал в лицо пригоршни холодной воды, пока не почувствовал, что пульсирующие приступы головной боли и тошнота стали утихать. Поразмыслив, а не принять ли душ, решил, что на такой подвиг пока не готов.
В спальне просторного номера сквозь щель в задернутых шторах пробивался яркий солнечный свет. Сколько сейчас времени? На два часа у него запланирован визит в редакцию крупного журнала, с которым фотограф давно и успешно сотрудничал.
Часы на дисплее айфона показывали одиннадцать двадцать, значит выспаться уже не удастся, но поваляться еще можно.
Кейран лег и долго рассматривал спящую Шону. Она – его равновесие. Он протянул руку, осторожно убрал упавший на лицо девушки золотистый локон. Кончики пальцев обрисовали контур округлого подбородка, проследовали к шее, погладили ключицу, скользнули по груди, невесомо задев сосок. Шона вздохнула, просыпаясь, с ленивой грацией развернулась к Кейрану. На мгновение прильнула к нему гибким, теплым телом и встала с кровати.
- Я сейчас... - прошептала и обнаженная пошла в ванную, сонно бормоча на ходу. - Во рту словно поганки выросли после вчерашнего…
Подперев голову рукой, Кейран проводил Шону взглядом. Потом откинулся на подушку и прикрыл глаза, чувствуя, как зарождается в нем жаркая волна отчаянного, нетерпеливого желания. Он будто вечность голодал и никак не мог насытиться. Оставшееся в их распоряжении время Кейран ласкал стройное, ухоженное тело Шоны, пытаясь забыться в привычных, знакомых ощущениях их близости.
Они встречались больше трех лет. Шона стала его музой, хоть и позировала на снимках лишь дважды.
Обворожительная блондинка с совершенной фигурой не имела отношения к модельному бизнесу и вообще была далека от всей этой индустрии и от публичности. Но природа наделила ее привлекательной внешностью и редкой фотогеничностью, что сыграло свою роль в карьере Кейрана.
Однажды на улице он сделал снимок Шоны, выделив красавицу из толпы людей. Девушка шла по своим делам, не подозревая, что оказалась под прицелом фотокамеры. Кейран подошел к ней и, извинившись, признался, что невольно стал папарацци, незаметно и без разрешения украв у незнакомки ее образ. Шона выслушала фотографа и попросила показать снимки. Так они стали встречаться.
Второй раз Кейран снимал Шону во время их короткого отпуска в конце зимы. Получились стильные фотографии – хрупкая фигурка девушки на безлюдном пляже, на фоне низкого неба, хмурых океанских волн, мокрого песка и потемневших от влаги деревянных столов для пикника.
С разрешения подруги Кейран разместил фото в сети.
