ГЛАВА 1. Новая родина
Берлуну раздражало всё: и неоправданное веселье Лиолы — младшая сестра скакала, смеялась, заговаривала с другими переселенцами, убегала, вынуждая мать поминутно кричать её имя, — и непрошибаемое спокойствие близняшек Карлы и Варлы, которые будто не заметили перехода через портал, и отцовская угрюмость, и деловитость дяди Кванка. Хотя, какой же он дядя! Мама прежде не считала сожителя тёти Томы за родню. Теперь чуть ли не заискивает перед ним. Как же! Свой личный сталкер. Мало кому так повезло. Вот и сейчас дядюшка отправился на переговоры с начальством, хлопочет за скорейшую отправку Вэлларов из пересыльного лагеря. Здесь жутко, ничего не скажешь. Однако, что ждёт исполцев за пределами огороженного куска каменистой пустыни, толком неизвестно. Одно ясно, охраняют периметр не зря, редко какая ночь выдаётся спокойной, девочек то и дело будят хлопки, возгласы и прочие непонятные шумы.
Костёр надоедливо потрескивал, варево в котелке булькало и пузырилось, источая горячий мучнистый аромат. Берлуне поручили помешивать похлёбку, чтобы не пригорела. Дикость какая! Не мир, а орочья задница. Врали, что здесь каждый третий — маг. Где они? Неужели нельзя наколдовать несчастным переселенцам условия лучше и приятней?
— Доченька, — мать присела на бревно и обняла Берлуну, — не грусти. Я понимаю, что ты привыкла отмечать день рождения с подругами. Мы обязательно отпразднуем твоё пятнадцатилетие, как только обоснуемся в нормальном месте.
— Не нужно было покидать Испол.
— Что такое говоришь? Планета вот-вот погибнет. Нам крупно повезло найти новый дом. Потерпи. Скоро всё наладится.
— Да? Погибнет? — Берлуна сердито взглянула в лицо матери. — Ты уверена? Ни в школе, ни в новостях, ни… Нигде не говорили о катастрофе. С чего вы вообще взяли, что Испол обречён?
— Ну как же… Доченька, пойми, правительство скрывало эту информацию, надеясь избежать паники. Эвакуацию проводили тайно.
— А знаешь, что я думаю?
— Что?
— Это всё Милаина! Она подстроила наше бегство. Обиделась, что я заняла её комнату!
— Маленькая моя, — мать крепче обняла Берлуну, потёрлась лбом о её висок, — я тебя очень хорошо понимаю. Мне тоже жалко наш уютный дом, наш красивый, чистый город… Но ведь и здесь люди живут. Как-нибудь привыкнем.
Девушка передёрнула плечами, высвобождаясь, и отодвинулась. От матери неприятно пахло потом, нестиранной одеждой и ещё магия знает чем. Они все давно не мылись.
— Турьяна! — к ним бежал дядя Кванк, — Турьяна, я договорился. Сегодня вечером нас примут.
Мать подскочила, как подброшенная батутом:
— О! Первая хорошая новость за всё время. Мы успеем поесть?
— Да. А где Лиола?
— Магия Первоначальная, — повысила голос встревоженная мамаша, — где болтается этот несносный ребёнок? Лиола!
Она закричала так, что Берлуна привычно поморщилась. Встала, сняла котелок с костра и, отодвинув полог палатки, позвала:
— Карла, Варла, несите посуду. Папа, к столу… Хм… да уж, «к столу».
Расселись вокруг гаснущего костра, принялись за еду. Дома Берлуна даже не прикоснулась бы к этому пресному, неаппетитному хавчику, так дядя Кванк называл скудный лагерный ассортимент. Однако долго сидеть голодной оказалось невмоготу, приходилось через силу глотать, что дают. Захваченную из дома провизию мама пока не трогала, мол, неизвестно, что будет дальше, здесь хотя бы кормят.
Близняшки как обычно сидели бок о бок, держали на коленях металлические миски, подложив под горячие донышки свёрнутые в несколько слоёв салфетки. С одинаково равнодушными лицами черпали и отправляли в рот похлёбку. Даже не хлюпали. Берлуна демонстративно отвернулась. Неужели сестры не замечают неудобств? Им вообще всё равно где и как жить?
А, вот и младшенькая! Эта егоза — полная противоположность Карле и Варле. Опять где-то что-то разведывала, мать еле нашла и притащила чуть ли не за ухо. Лиола не могла сидеть спокойно, ёрзала на бревне, рискуя заработать мозоль на попе. Бралась за ложку лишь после материнского напоминания:
— Что я узнала! Что узнала! Нас всех отправят на море! — с победным видом осмотрела присутствующих, не заметила восторгов, остановила взгляд на отце: — Папа! Дядя! Вы слышали? Мы будем жить на побережье. Это так здорово! Да?
— Хм… — покачал головой Кванк, — не думаю.
— Почему, дядя? Я всегда мечтала о море.
— Здешняя география, да и природа, сильно отличается от Испола. Даже южные моря не слишком приветливы. Кроме того, там почти нет пляжей: сплошные скалы, омываемые водой.
— Вряд ли нас поселят на скалах, как птиц, — заметила Берлуна.
— Ну и что! — не успокаивалась младшая сестра, — есть другие моря. Главное, чтобы волны, прибой…
— Рыба, — добавила мать. Ей тоже осточертели здешние крупяные кулеши.
— Восточное и западное побережья плотно застроены, там и так перенаселено, — рассуждал дядюшка, — вряд ли нас туда пустят.
— Остаётся север, — угрюмо заметил отец.
— Пускай север! — не унималась Лиола. — Пусть даже лёд! Иногда он тает, ведь так?
Кванк с сомнением покачал головой:
— Не хотелось бы оказаться в суровых краях. Больше скажу, те места часто подвергаются набегам, их не так надёжно защищают, как восток и запад материка.
И без того было плохо, а тут ещё худшие перспективы наметились. Берлуна вспылила:
— Послушайте, может, хватит? — гневно сверкнула глазами на дядю: — Откуда такая информация? Вы давно уже не сталкер! А Лифнц вообще сто лет назад посещали.
— Двадцать пять. Не думаю, что здесь многое изменилось.
— Это всё Милаина, — пробурчала себе под нос девушка, доскребая остатки со дна, — самый отстойный мир для нас выбрала! Лишь бы назло сделать.
— Детка! — покачала головой мама, — сколько можно повторять? Милаина тут ни при чём, нашу судьбу решала правительственная комиссия.
— Ага! — Берлуна бросила сердитый взгляд на Кванка, считая, что именно он выгораживает старшую сестру. — А в этой комиссии заседал её женишок!
— Вот что! — отец поднялся и протянул опустевшую миску жене. — Предлагаю прекратить пустые разговоры. Вымойте посуду, а мы пойдём вперёд, займём очередь. Могу себе представить, какая толпа желающих переселиться к морю соберётся у конторы.
Опыт человека, трудившегося в родном Полянске чиновником, не подвёл. Хотя людей вызывали по списку, около скромного здания конторы собрались все жители лагеря. Мысль занять местечко неподалёку от входа оказалась удачной, иначе за общим взволнованным гулом, услышать вызывающего новых кандидатов старика было бы невозможно.
Турьяна и девочки протискивались с большим трудом. Юркая Лиола прокладывала фарватер, за ней цепочкой тянулись взявшиеся за руки близняшки, за ними шла мамаша. Она широко расставила локти, не стеснялась, расталкивала всех, кто пытался помешать:
— Нас скоро позовут, пропустите! Пропустите же!
Берлуна замыкала шествие. Продвигалась вперёд, не поднимая глаз. Как же её достал этот жуткий запах, эта агрессивная среда, эти немытые рожи!
Случилась бы противная катастрофа через год, тогда Берлуна, окончив школу, могла поступить в королевскую академию ядра. Оказалась бы в безопасности также как и старшая сестрица. Вечно Милаине всё, а ей только всякие обноски. Обвинения были чистейшей неправдой. Милу в семье не любили. Разве только Лиола относилась к ней приязненно. Ну, а к чему она относилась иначе? И да… тётя Тома и дядя Кванк боготворили заучку. Карла и Варла традиционно сохраняли нейтралитет. Родители же всегда баловали Берлуну, именно ей покупали всё самое лучшее. Разве что комната… С малолетства девочка завидовала старшей сестре, занявшей отдельное помещение около входа в дом. Милаина умудрялась сбегать и возвращаться, когда вздумается. Остальным дочерям приходилось уговаривать маму, чтобы та позволила отлучиться. Турьяна — та ещё наседка.
Была наседка. Там, на Исполе, мама частенько выдумывала неприятности, здесь же их столько, что прежняя жизнь кажется райской. Берлуна не сомневалась, что мать рано или поздно свихнётся от беспокойства. Она и сама свихнётся. Это же просто невозможно выносить нормальному человеку!
***
К тому моменту, когда Вэлларов пригласили к распорядителю, девочки совершенно измучились. Даже Лиола выглядела вялой, что уж говорить об остальных. Десяток семей успели завершить процедуру, всех без исключения отправляли на северное побережье, даже стариков, которые вряд ли более полугода там протянут. Оптимизма это не добавляло. Наконец, глашатай выкрикнул их имя. Первым порог перешагнул Кванк, за ним Турьяна, потом девочки, последним зашёл отец. Кабинет был не больше комнаты, которую занимала Берлуна дома на Исполе. Для девочки-подростка она казалась просторной, для стольких человек здесь было тесно. Им предложили рассесться по лавкам. Перешёптываясь, расположились. Замерли.
У противоположной стены за широким столом с высоченными стопками картонных папок сидела женщина.
Ну как женщина? Берлуна поняла это, лишь услышав довольно высокий резкий голос. На мужеподобной даме был надет кожаный комбинезон с многочисленными металлическими бляшками, рубаха из грубого, похожего на парусину материала и блестящий шлем — весьма не подходящий для помещения головной убор. Из-под шлема торчали рыжевато-серые волосы, будто обкромсанные неумелой детской рукой. Помнится, Лиола года три назад делала такие причёски своим куклам.
Говорила распорядительница на ломаном исполском, с явным неудовольствием исполняя свои обязанности. Она произнесла по очереди имена, заставляя каждого из Вэлларов подняться и коротко рассказать о себе: возраст, род занятий, состояние здоровья. Заинтересовал её только Кванк:
— Выпускник академии ядра, несомненно, принесёт пользу Лифнцу. Вы можете получить место в столичной компании по контролю над использованием порталов. Должность будет невысокая, но в ваших силах дослужиться до значимых постов.
— Это очень перспективно, — Кванк сделал шаг вперёд и подобострастно согнулся. — А что с жильём?
— Отдельная комната в солдатской казарме.
— Одна на всех? — удивился дядюшка.
Распорядительница засмеялась. Вернее, она издавала резкие звуки, похожие на смех. Загорелое лицо при этом оставалось злым, а взгляд казался пустым:
— Я приглашаю только вас. Вэллары отправятся на север.
— Как? Я предполагал, что останусь вместе с семьёй.
Дама опустила взгляд, просматривая анкету:
— Насколько я могу судить, вы не родня.
— Но я шёл сюда, рассчитывая помогать переселенцам.
— Разве вы не бежали от катастрофы?
— Выпускникам академии доступны порталы в любой мир. Я бы не выбрал этот.
— Всё же советую прислушаться к моему предложению. Вряд ли ваша помощь потребуется семье там, — распорядительница махнула рукой, указывая на висевшую за её спиной карту северных земель.
— Почему же? — возразил Кванк, — я буду учить девочек языку, рассказывать о местных традициях, об истории, наконец.
— Зачем? — женщина не по-доброму усмехнулась и перешла на лифнцкий язык. Произнесла три рубленных фразы, заставив дядино лицо вытянуться.
Он шлёпнулся на лавку и дергаными движениями стал поправлять галстук, неизвестно зачем повязанный под воротником несвежей рубашки.
Тётка, потеряв интерес к бывшему сталкеру, принялась заполнять договор. Турьяна, пользуясь паузой, зашептала:
— Что она говорит? Кванк! Что она сказала?
Он прочистил горло, скосил глаза на прислушивающуюся к ним Берлуну, и тихо ответил:
— Знания девочкам ни к чему. В поселениях будут только ваши, значит и язык не нужен.
— Что ж, мы там навсегда, получается?
— Она уверена, что мало кто выживет.
— Я всё слышу, — заметила распорядительница и, подняв глаза, придвинула бумаги к краю стола. — Жорж Вэллар, можете расписаться за всё семейство. Кванк, если вы настаиваете на своей отправке с ними, тоже подпишите.
Мужчины встали одновременно, дядюшка слегка оттолкнул Жоржа, первым подскочил к столу и схватил договор:
— Я хочу прочесть.
— Только время потеряете. Других предложений не будет.
— Нет! Нет! Это нельзя подписывать! — затряс головой Кванк. — Что значит рыть землянки? Я так понимаю, холода уже наступили. Вы предлагаете девочкам копать мёрзлую землю?
Распорядительница откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, обвела жавшихся друг к другу сестёр с усмешкой:
— Это на пользу. Закалка. Ваши хлипкие исполитянки на Лифнце никому даром не нужны. А вот если подкачают мускулы, укрепят жилы и кости, научатся добывать пищу, глядишь, сгодятся в жёны настоящим воинам.
Ответить ей никто не успел. Боковая дверь заскрипела, открываясь, в комнату ввалился плечистый гигант в таком же форме, как у распорядительницы. Рубаха едва не трещала на его бугристых бицепсах, а в расстёгнутом вороте виднелись завитушки тёмных волос. Такие же покрывали запястья и даже фаланги пальцев. Голова при этом была чисто выбрита. Шлем богатырь держал в руке. С громким стуком бросил его на стол и, широко улыбнувшись хозяйке кабинета, сказал что-то на своём языке. Она знаком велела переселенцам занять свои места на скамьях и повернулась к соратнику, неумело изобразив любезность.
Пока они беседовали, Кванк стал переводить пункты договора, убеждая Вэлларов, что соглашаться на эти условия ни в коем случае нельзя.
— Какой ужас, — лепетала Турьяна, — жить в землянках, самим добывать еду… Какой ужас. Бедные девочки.
— Это что, — хмурился отец семейства, — меня больше беспокоят отряды самообороны. Они не собираются защищать нас от пиратов и других разбойников?
— А также от драконов, — уточнил Кванк. — Как только летучие ящерицы прознают, что в северных землях поселились потенциальные невесты, отбою не будет.
— Драконы? — с восторгом прошептала Лиола.
— Люди не лучше, — фыркнула Берлуна. — Как это понимать: не будут спрашивать согласия? Какой-нибудь урод предъявит на меня права, а я и отказаться не в праве?
— Бедные девочки, — опять вздохнула мать.
— Тс-с-с… — Кванк округлил глаза и сунул договор Вэллару, хотя тот ни слова не мог понять в тексте на лифнцком.
— Что такое? — напряглась Турьяна.
— Они говорят о наших девочках. Баба предлагает этому бугаю взять старшую в жёны.
— Меня? — чуть не задохнулась от возмущения Берлуна. — Этот мужлан? Да он старше папы.
— Тихо. Кажется, идея ему понравилась.
— Дядя! Вы это серьёзно?
— Погоди. Послушаем, что они предложат.
Пара местных прервала диалог. Женщина уставилась на перепуганных переселенцев с презрением во взгляде. Мужчина сделал два шага и оказался прямо перед Берлуной:
— Вставай, моя крошка, — сказал на чистом исполском.
Девочка со всей силы вжалась спиной в грубую бревенчатую стену, сцепив руки на груди, замотала головой:
— Нет! Нет!
Громилу это рассмешило. Растянув потрескавшиеся от сухости губы в мерзкой улыбке, он обхватил узловатыми пальцами подбородок Берлуны и потянул вверх. Дёрнувшихся было родителей остановил резким жестом:
— Сидеть! Жить надоело?
Кванк схватил за одежду Турьяну и Жоржа, удерживая их, и горячо зашептал:
— Против воли ничего не сделает. Пока не подписали договор, находимся под защитой Союза.
Родители послушались. Отец сидел, сжимая кулаки, смотрел на кандидата в женихи с ненавистью. Турьяна кусала губы, по её щекам текли слёзы. Берлуна вынуждена была подняться и даже привстать на носочки. Впившиеся в подбородок грубые пальцы делали больно.
