— Хорошо. За родителей и сестёр не переживай. Главное, будь внимательна! На Лифнце нельзя расслабиться ни на мгновение.
— Я уже поняла.
— Давай прервёмся. Вряд ли медальон успел как следует зарядиться. Не стоит его слишком расходовать.
Хотелось ещё поговорить, но дядя был прав: если артефакт истратить в ноль, придётся выкинуть. А другого-то нет!
Взяла медальон в руку, произнесла заклинание и спрятала под рубаху. То же проделала с оберегом. Легла вытянувшись на кровати, с минуту смотрела в потолок. Близкий, достаточно вытянуть руку и коснёшься. Нет, ещё сантиметров тридцать остаётся. Всё равно низко. Если резко вскочить, можно и удариться, наверное.
Чего-чего, а вскакивать не хотелось. Лежать, хоть и неудобно, всё же лучше.
Нащупала разговорник и принялась заучивать казавшиеся необходимыми фразы. Вряд ли дядя вытащит её в ближайшие дни, нужно продержаться до этого момента.
Не заметила, как уснула. Снилось что-то хорошее. Забыла в ту же секунду, как открыла глаза. Разбудил резкий, неприятный звук:
— Ту-ду-у-у… ту-дуу-у… туду-туру-туду-у-у…
А ещё шорох. Приподнялась на локте и свесилась, глядя вниз. Незнакомые девочки шустро переодевались, заправляли кровати, переговаривались между собой. Наконец ближайшая обратила внимание на новенькую и крикнула ей что-то непонятное.
— Кхм… — прочистила горло Берлуна и произнесла выученную вчера фразу: — Я не понимаю по-лифнцки.
Ответом был хохот. Девицы хватались за животики, корчились, приседая. Только по полу не валялись от смеха. Наверное, исполитянка говорила с жутким акцентом. Стараясь не показать, что ей обидно, Берлуна спустилась на пол. Соседка знаками объяснила, что нужно чистить зубы, умываться и спешить в столовую.
Ладно. Новенькая кивнула и полезла в свой ящик, куда накануне спрятала расчёску, мыло, зубную щётку и пасту. Там же был маникюрный набор, иголка с нитками, прочие необходимые мелочи. Ещё пузырёк маминых духов, которые Берлуна прихватила с туалетного столика прямо перед тем, как семейство покинуло дом навсегда.
В комнате образовалась глухая тишина. Девочки замерли, устремив взгляды на новенькую. Что это с ними?
А! Очень хотелось завизжать. Едва сдержалась. Помогло то, что она сама частенько устраивала старшей сестрице похожие каверзы. В ящике, прямо по умывальным принадлежностям ползали белые толстенькие червяки.
— Какие милашки! — с улыбкой сказала Берлуна, забыв, что её не понимают.
Она взяла червяка двумя пальцами, бросила на пол и раздавила. Хорошо, что тапочки успела надеть, неприятно было бы босой ногой.
Ближайшая девочка что-то крикнула, выпучив глаза. Тоже хочет? Берлуна бросила следующего ей. Девчонка отскочила и заорала.
Что они, в самом деле? Думают, что исполитянки такие уж ромашки-фиалки? Нет! Их червяками не удивишь! Одного за другим вытаскивала Берлуна непрошеных гостей из своего ящика и давила. Соседки орали как ненормальные.
На шум прибежала распорядительница. Ой, нет — сайра, но тоже похожая на распорядительницу и на директрису. Они тут все на одно лицо?
Дама что-то рявкнула, девчонки замолкли, вытянулись, продолжая таращиться на иномирянку. Берлуна тоже застыла с последним нарушителем, извивающимся в её щепоти. Тут заорала и сайра.
Попутно она вращала глазами и делала резкие движения, будто отмахиваясь от ос или пчёл. Исполитянка раздавила червяка и пошмурыгала подошвами тапок по полу, отскребая прилипшую слизь.
Сайра наконец успокоилась. Твёрдым голосом отдала команду. Девочки потянулись к выходу. Молчали, но каждая — кто с интересом, кто удивлённо, а некоторые испуганно — поглядывали на новенькую. Наставница дождалась, когда комната опустеет и знаками велела следовать за ней.
Как и накануне, минут пять пришлось ждать в приёмной. Это становится традицией. Теперь исполитянка каждый день будет начинать с посещения директора пансиона?
Распорядительница номер три вышла из кабинета и придержала дверь, приглашая Берлуну войти. Она послушалась. Главная сайра хоть по-исполски говорит, может, растолкует, чем провинилась генеральская невеста?
Директриса встретила девушку ненавидящим взглядом. Не здороваясь, задала вопрос:
— Как ты выжила?
— Э-э-э… Вы о чём? — к такому вопросу Берлуна не была готова.
— Белые черви ядовиты. Ты должна была умереть, коснувшись одного. Как ты выжила?
— Хм… Вам стало бы легче, если бы я умерла?
Девочка из последних сил старалась не показать испуга. У неё тряслись колени, сердце колотилось как безумное. Её хотели убить? За что?
— Разумеется, нет! — дама встала и прошлась по комнате. — Дигл уж точно не спустил бы мне этой оплошности.
— Тогда зачем в мой ящик засунули ядовитых тварей?
— Зачем ты к ним прикасалась!
— Думала, это обыкновенные червяки… Безобидные.
— На Лифнце нет безобидных червей. Все в той или иной степени… Ладно. Я разберусь. — Она с задумчивым видом посмотрела в окно и через пару секунд заговорила снова: — Тебя переведут к младшим.
— Почему?
— Что надо сказать? — строгий взгляд не обещал приятности.
— Как прикажете, сайра.
— Вот именно. Тебе же будет спокойнее. Вряд ли ровесницы простят пережитый испуг.
Что ж, с младшими, так с младшими. Даже лучше. Берлуна вспомнила вчерашний матч под окнами — противостоять крепким мускулистым ровесницам она точно не сумеет. Правильнее будет с малышами переждать, пока дядя придумает, как её вытащить отсюда.
После разговора с племянницей Кванк занялся изучением карты. В генеральской библиотеке обнаружился целый стеллаж отпечатанных магическим способом изображений материков. Люди занимали Большой — самый протяжённый из всех. Заселён он был не так густо, как орочий или драконий. О материке, принадлежащем химерам, сведения были скудные, поскольку эта раса держалась обособленно. Химеры к себе не пускали, к другим не лезли.
Сталкер перелопатил десять полок, прежде чем нашёл схему размещения учебных и воспитательных учреждений. В основном, военных, но были и пансионаты. Никаких названий, только номера. Наверняка, на воротах того, куда генерал сдал свою невесту, прикреплена табличка с цифрами, но Берлуна не определила номер, поскольку не знакома с местной письменностью. Придётся соображать.
Девочка заметила горы. Южные вряд ли. Жарко, никто в здравом уме не стал бы применять там ледяную магию — слишком высоки затраты энергии на поддержание. Вторая гряда, тянется с крайнего севера до центра. Неподалёку он неё Кванк обнаружил три пансионата: сорок седьмой, тридцать девятый и пятьдесят пятый. В один из них, скорее всего, помесили юную исполитянку.
Очередные раскопки подарили сталкеру перечень назначений на посты. В списках были директора интересующих его пансионатов. Итак, сайра Пиф владеет огненной стихией, сайра Пуф предпочитает воздушную, сайра Пиаф — водную. Логично предположить, что Берлуна оказалась во власти последней. Придя к такому выводу, Кванк повеселел. Хвастать пока нечем, но лиха беда — начало! Он верил, что сумеет найти племяшку и вызволить её. Важно ещё договориться с Лифнцким наблюдателем от академии об открытии для будущей студентки портала к ядру миров. Время до вступительных испытаний ещё оставалось, но тянуть не следовало, лучше иметь запас на подготовку.
Пока сталкер исследовал глубины библиотечного фонда, Вэллары знакомились с особняком и парком. Тут есть где развернуться. Хотя доступ на хозяйский этаж закрыт, первого и второго хватает за глаза! Девочки носились из комнаты в комнату, присматривая подходящую. Лиола то и дело кричала:
— Чур, моя! — перебегала в соседнюю и опять: — Чур, моя!
Карла и Варла впервые в жизни разошлись по разным спаленкам, для занятий выбрав общую светлую комнату с полукруглым балконом. Младшая сестра заглянула к ним и сказала, потрясая руками:
— Берлуна, когда приедет, выгонит вас отсюда!
— Почему? — синхронно удивились близняшки, ведь свободных помещений оставалось предостаточно.
— Из вредности. Скажет, что ей вид нравится.
— Вид как вид, — пожала плечами Карла.
— Ничего особенного, — согласилась с ней Варла.
Как это ничего особенного? За окном колыхалось море из цветущего кустарника. Обилие розовых, сиреневых и бирюзовых кистей не позволяло рассмотреть листья. Пышные волны рассекала, словно гордая бригантина, Турьяна Вэллар. Она вышла в парк, предоставив мужу выбор супружеской спальни, и не смогла вернуться в дом, гуляла уже четвёртый час. Успела подружиться с садовником, чрезвычайно довольным вниманием такой важной дамы. Общались они исключительно с помощью жестов, но, как обоим казалось, прекрасно понимали друг друга.
Исполитянка впервые покинула родную планету, населённую только людьми, и пока не привыкла к многообразию рас. Слуг в генеральском особняке она ошибочно принимала за детей, редко кто из мужчин доставал ей до плеча, даже бородатые и седовласые. Кванк успел объяснить, что представители главенствующей на Большом материке расы предпочитали военную службу, немногие становились управляющими или чиновниками, кое-кто соглашался на преподавательскую работу. Всё, что касалось жизнеобеспечения, тащили на себе инородцы. Жорж Вэллар таковых называл хоббитами, но здесь их именовали иначе: корни. В давние времена представители этой народности занимали архипелаг из тысячи островов, расположенный на полпути от Большого материка к химерам. Жили тесно, поэтому с удовольствием соглашались на переселение. А лифнцианцам того и надо: ловкие руки, талант к земледелию и садоводству. Корни не чурались простой работы и довольствовались малым вознаграждением.
Наконец, пришлось вернуться в дом. Экономка — немолодая, заметно прихрамывающая родственница хозяина — сама созывала гостей на обед. Она немного говорила по-исполски, страшно важничая.
— Откуда вы знаете язык? — спросила Турьяна, пока они шли к дому.
— Давным-давно работала в госпитале, под моим присмотром оказался исполитянин, он учил меня немного. Хотел говорить на родном языке.
— Как удачно! — воскликнула Турьяна. — Нам с вами очень повезло.
Экономка подарила исполитянке снисходительную улыбку и сообщила:
— Ваш супруг и дети уже в столовой. Осталось найти ещё одного гостя. Ведь прибыло шесть?
— Да. Ещё муж моей погибшей сестры. Он собирался осмотреть библиотеку… — Не успела договорить, ближайшая дверь открылась. — А вот и он! Что такое?
Турьяну удивило вытянувшееся лицо экономки. Она прижала руки к щекам и прошептала:
— Кванк?
— Датуя! — вскрикнул тот, чуть не выронив блокнот для заметок.
— Вы знакомы? — опешила Турьяна.
— Так это тот самый парень, что учил меня исполскому!
— Это та самая красотка, что влюбилась в покалеченного сталкера как кошка! — Голос, да и взгляд мужчины сочились маслом. Кванк обошёл родственницу по дуге и обхватил экономку за талию: — Всё хромаешь, голубка?
— Хромаю! Куда деться?
Они так и пошли в обнимку, Турьяне пришлось тащиться следом. Она лишилась голоса, так была изумлена. Нет, каков! Воркует будто незрелый юнец с понравившейся одноклассницей! Стало обидно за Тому, много лет хранивший верность супруге вдовец забыл её в один миг. Экономка захихикала и локотком отстранила от себя мужчину. Обернулась и сказала, оправдываясь:
— Не думайте лишнего, этот паразит не поддался на мои чары, всё твердил, что не может изменить своей пристани. Значит, вы сестра той самой?
Турьяна только головой качнула. К счастью, столовая была рядом и разговор продолжать не пришлось.
Расселись за вытянутым столом, сгруппировавшись по центру. Тут легко разместятся человек двадцать! При этом есть ещё один стол, для удобства сдвинутый к стене. «Здесь можно свадьбу гулять, — подумала мать генеральской невесты, — не придётся снимать ресторан». Сама же испугалась этой мысли. Неужели успела смириться и готова отдать любимую доченьку мужлану и дикарю? С другой стороны: шикарный дом… сад… десятка два слуг. Где ещё найдёшь такого зятя?
Датуя произнесла речь, приветствуя гостей, извинилась за скудность еды. Кузен предупредил её о визите исполитян слишком поздно, пришлось стряпухе закупаться на соседнем рынке. Уже завтра будут возобновлены поставки из корниянской деревни: всё самое свежее, натуральное и полезное. Улыбнулась Велларам, подмигнула Кванку и похромала к выходу из столовой. Все кроме Турьяны принялись уничтожать пареные овощи, напоминавшие то ли репу, то ли тыкву, вгрызались в тощие ножки и крылышки неведомых птиц, зажаренные до румяной корочки, аппетитно причмокивали. После лагерных каш эти блюда казались королевскими.
Кванк заметил, что родственница витает мыслями где-то далеко-далеко. Неужели на неё такое сильное впечатление произвела новость о неудачных любовных похождениях молодого сталкера? Оправдываться было не в чем. Да, симпатичная хромоножка очень ему нравилась, однако поводов он не давал. Сталкер и пристань связаны магической клятвой, стоило её нарушить — не выживешь. Не то что в чужом мире, даже в своём. Разумеется, он хранил верность нежной и трепетной Шорт и не сомневался, что жена оберегает его своей призывной магией. Увы, Шорт нарушила клятву и обрекла сталкера на гибель. Не попадись ему тогда Датуя…
Он наклонился и сказал сидевшей через стол Турьяне:
— Спасибо, что промолчала.
Она моргнула, нахмурилась — не сразу поняла, о чём речь, потом кивнула:
— Пусть думает, что Тома была твоей пристанью. Это справедливо.
Кванк благодарно улыбнулся, не хотел, чтобы Датуя узнала о его судьбоносном просчёте. Разумеется, тогда ещё совсем молоденькой девушке неприятно было услышать отказ, хотя оправдания Кванка выглядели вполне серьёзными — магическая клятва не пустяк, от которого можно отмахнуться. Знай тогда сталкер, что его пристань, вместо того чтобы ждать супруга в их домике на Исполе, крутит роман в академии, он поступил бы иначе. Теперь не исправишь, и лучше не тревожить Датую горькой правдой. Эту сильную и довольно влиятельную женщину предпочтительнее держать в союзниках.
Как всё-таки им повезло! Теперь Кванк с лёгким сердцем оставляет Вэлларов, уходя на поиски наблюдателя. Племянницы и их родители под присмотром. Всё что сделал сталкер для безопасности родственников: раздал охранные амулеты и строго приказал во всём слушаться экономку. За ограду лучше не выходить, а если не терпится, забыть о платьях. Лифнцианки предпочитали штаны. Юбки носили только корниянки, приверженные традициям полузабытой родины. Да и те в некоторых случаях надевали комбинезоны. Поскольку за представительницу здешних крестьян могла сойти только Лиола, которую ни в коем случае нельзя отпускать в город без присмотра, дресс-код должны были соблюдать все.
Столица мало изменилась, разве что деревья, высаженные во время его пребывания здесь, вымахали чуть не до неба. Теперь улицы выглядели уютнее, милее. Ровно до того момента, пока на пути не возникнет крепкая фигура и недовольный голос не окликнет:
— Иномирянин! А ну, стоять!
Нелегко притворяться местным, когда у тебя не мускулы, а хлипкие бечёвочки, а выражение лица невольно выдаёт испуг, а если задира не один — даже панику. Убегать не вариант. Обязательно на пути попадётся сердобольная душа и организует подножку.
Довольно быстро вспомнился прежний опыт. Прежде всего, Кванк обматывал бицепсы — места, где они должны находиться — и бёдра толстым слоем бинтов, надевал объёмный свитер, а уже поверх него рубаху.
— Я уже поняла.
— Давай прервёмся. Вряд ли медальон успел как следует зарядиться. Не стоит его слишком расходовать.
Хотелось ещё поговорить, но дядя был прав: если артефакт истратить в ноль, придётся выкинуть. А другого-то нет!
Взяла медальон в руку, произнесла заклинание и спрятала под рубаху. То же проделала с оберегом. Легла вытянувшись на кровати, с минуту смотрела в потолок. Близкий, достаточно вытянуть руку и коснёшься. Нет, ещё сантиметров тридцать остаётся. Всё равно низко. Если резко вскочить, можно и удариться, наверное.
Чего-чего, а вскакивать не хотелось. Лежать, хоть и неудобно, всё же лучше.
Нащупала разговорник и принялась заучивать казавшиеся необходимыми фразы. Вряд ли дядя вытащит её в ближайшие дни, нужно продержаться до этого момента.
Не заметила, как уснула. Снилось что-то хорошее. Забыла в ту же секунду, как открыла глаза. Разбудил резкий, неприятный звук:
— Ту-ду-у-у… ту-дуу-у… туду-туру-туду-у-у…
А ещё шорох. Приподнялась на локте и свесилась, глядя вниз. Незнакомые девочки шустро переодевались, заправляли кровати, переговаривались между собой. Наконец ближайшая обратила внимание на новенькую и крикнула ей что-то непонятное.
— Кхм… — прочистила горло Берлуна и произнесла выученную вчера фразу: — Я не понимаю по-лифнцки.
Ответом был хохот. Девицы хватались за животики, корчились, приседая. Только по полу не валялись от смеха. Наверное, исполитянка говорила с жутким акцентом. Стараясь не показать, что ей обидно, Берлуна спустилась на пол. Соседка знаками объяснила, что нужно чистить зубы, умываться и спешить в столовую.
Ладно. Новенькая кивнула и полезла в свой ящик, куда накануне спрятала расчёску, мыло, зубную щётку и пасту. Там же был маникюрный набор, иголка с нитками, прочие необходимые мелочи. Ещё пузырёк маминых духов, которые Берлуна прихватила с туалетного столика прямо перед тем, как семейство покинуло дом навсегда.
В комнате образовалась глухая тишина. Девочки замерли, устремив взгляды на новенькую. Что это с ними?
А! Очень хотелось завизжать. Едва сдержалась. Помогло то, что она сама частенько устраивала старшей сестрице похожие каверзы. В ящике, прямо по умывальным принадлежностям ползали белые толстенькие червяки.
— Какие милашки! — с улыбкой сказала Берлуна, забыв, что её не понимают.
Она взяла червяка двумя пальцами, бросила на пол и раздавила. Хорошо, что тапочки успела надеть, неприятно было бы босой ногой.
Ближайшая девочка что-то крикнула, выпучив глаза. Тоже хочет? Берлуна бросила следующего ей. Девчонка отскочила и заорала.
Что они, в самом деле? Думают, что исполитянки такие уж ромашки-фиалки? Нет! Их червяками не удивишь! Одного за другим вытаскивала Берлуна непрошеных гостей из своего ящика и давила. Соседки орали как ненормальные.
На шум прибежала распорядительница. Ой, нет — сайра, но тоже похожая на распорядительницу и на директрису. Они тут все на одно лицо?
Дама что-то рявкнула, девчонки замолкли, вытянулись, продолжая таращиться на иномирянку. Берлуна тоже застыла с последним нарушителем, извивающимся в её щепоти. Тут заорала и сайра.
Попутно она вращала глазами и делала резкие движения, будто отмахиваясь от ос или пчёл. Исполитянка раздавила червяка и пошмурыгала подошвами тапок по полу, отскребая прилипшую слизь.
Сайра наконец успокоилась. Твёрдым голосом отдала команду. Девочки потянулись к выходу. Молчали, но каждая — кто с интересом, кто удивлённо, а некоторые испуганно — поглядывали на новенькую. Наставница дождалась, когда комната опустеет и знаками велела следовать за ней.
Как и накануне, минут пять пришлось ждать в приёмной. Это становится традицией. Теперь исполитянка каждый день будет начинать с посещения директора пансиона?
Распорядительница номер три вышла из кабинета и придержала дверь, приглашая Берлуну войти. Она послушалась. Главная сайра хоть по-исполски говорит, может, растолкует, чем провинилась генеральская невеста?
Директриса встретила девушку ненавидящим взглядом. Не здороваясь, задала вопрос:
— Как ты выжила?
— Э-э-э… Вы о чём? — к такому вопросу Берлуна не была готова.
— Белые черви ядовиты. Ты должна была умереть, коснувшись одного. Как ты выжила?
— Хм… Вам стало бы легче, если бы я умерла?
Девочка из последних сил старалась не показать испуга. У неё тряслись колени, сердце колотилось как безумное. Её хотели убить? За что?
— Разумеется, нет! — дама встала и прошлась по комнате. — Дигл уж точно не спустил бы мне этой оплошности.
— Тогда зачем в мой ящик засунули ядовитых тварей?
— Зачем ты к ним прикасалась!
— Думала, это обыкновенные червяки… Безобидные.
— На Лифнце нет безобидных червей. Все в той или иной степени… Ладно. Я разберусь. — Она с задумчивым видом посмотрела в окно и через пару секунд заговорила снова: — Тебя переведут к младшим.
— Почему?
— Что надо сказать? — строгий взгляд не обещал приятности.
— Как прикажете, сайра.
— Вот именно. Тебе же будет спокойнее. Вряд ли ровесницы простят пережитый испуг.
Что ж, с младшими, так с младшими. Даже лучше. Берлуна вспомнила вчерашний матч под окнами — противостоять крепким мускулистым ровесницам она точно не сумеет. Правильнее будет с малышами переждать, пока дядя придумает, как её вытащить отсюда.
ГЛАВА 5. Задачи & перспективы
После разговора с племянницей Кванк занялся изучением карты. В генеральской библиотеке обнаружился целый стеллаж отпечатанных магическим способом изображений материков. Люди занимали Большой — самый протяжённый из всех. Заселён он был не так густо, как орочий или драконий. О материке, принадлежащем химерам, сведения были скудные, поскольку эта раса держалась обособленно. Химеры к себе не пускали, к другим не лезли.
Сталкер перелопатил десять полок, прежде чем нашёл схему размещения учебных и воспитательных учреждений. В основном, военных, но были и пансионаты. Никаких названий, только номера. Наверняка, на воротах того, куда генерал сдал свою невесту, прикреплена табличка с цифрами, но Берлуна не определила номер, поскольку не знакома с местной письменностью. Придётся соображать.
Девочка заметила горы. Южные вряд ли. Жарко, никто в здравом уме не стал бы применять там ледяную магию — слишком высоки затраты энергии на поддержание. Вторая гряда, тянется с крайнего севера до центра. Неподалёку он неё Кванк обнаружил три пансионата: сорок седьмой, тридцать девятый и пятьдесят пятый. В один из них, скорее всего, помесили юную исполитянку.
Очередные раскопки подарили сталкеру перечень назначений на посты. В списках были директора интересующих его пансионатов. Итак, сайра Пиф владеет огненной стихией, сайра Пуф предпочитает воздушную, сайра Пиаф — водную. Логично предположить, что Берлуна оказалась во власти последней. Придя к такому выводу, Кванк повеселел. Хвастать пока нечем, но лиха беда — начало! Он верил, что сумеет найти племяшку и вызволить её. Важно ещё договориться с Лифнцким наблюдателем от академии об открытии для будущей студентки портала к ядру миров. Время до вступительных испытаний ещё оставалось, но тянуть не следовало, лучше иметь запас на подготовку.
Пока сталкер исследовал глубины библиотечного фонда, Вэллары знакомились с особняком и парком. Тут есть где развернуться. Хотя доступ на хозяйский этаж закрыт, первого и второго хватает за глаза! Девочки носились из комнаты в комнату, присматривая подходящую. Лиола то и дело кричала:
— Чур, моя! — перебегала в соседнюю и опять: — Чур, моя!
Карла и Варла впервые в жизни разошлись по разным спаленкам, для занятий выбрав общую светлую комнату с полукруглым балконом. Младшая сестра заглянула к ним и сказала, потрясая руками:
— Берлуна, когда приедет, выгонит вас отсюда!
— Почему? — синхронно удивились близняшки, ведь свободных помещений оставалось предостаточно.
— Из вредности. Скажет, что ей вид нравится.
— Вид как вид, — пожала плечами Карла.
— Ничего особенного, — согласилась с ней Варла.
Как это ничего особенного? За окном колыхалось море из цветущего кустарника. Обилие розовых, сиреневых и бирюзовых кистей не позволяло рассмотреть листья. Пышные волны рассекала, словно гордая бригантина, Турьяна Вэллар. Она вышла в парк, предоставив мужу выбор супружеской спальни, и не смогла вернуться в дом, гуляла уже четвёртый час. Успела подружиться с садовником, чрезвычайно довольным вниманием такой важной дамы. Общались они исключительно с помощью жестов, но, как обоим казалось, прекрасно понимали друг друга.
Исполитянка впервые покинула родную планету, населённую только людьми, и пока не привыкла к многообразию рас. Слуг в генеральском особняке она ошибочно принимала за детей, редко кто из мужчин доставал ей до плеча, даже бородатые и седовласые. Кванк успел объяснить, что представители главенствующей на Большом материке расы предпочитали военную службу, немногие становились управляющими или чиновниками, кое-кто соглашался на преподавательскую работу. Всё, что касалось жизнеобеспечения, тащили на себе инородцы. Жорж Вэллар таковых называл хоббитами, но здесь их именовали иначе: корни. В давние времена представители этой народности занимали архипелаг из тысячи островов, расположенный на полпути от Большого материка к химерам. Жили тесно, поэтому с удовольствием соглашались на переселение. А лифнцианцам того и надо: ловкие руки, талант к земледелию и садоводству. Корни не чурались простой работы и довольствовались малым вознаграждением.
Наконец, пришлось вернуться в дом. Экономка — немолодая, заметно прихрамывающая родственница хозяина — сама созывала гостей на обед. Она немного говорила по-исполски, страшно важничая.
— Откуда вы знаете язык? — спросила Турьяна, пока они шли к дому.
— Давным-давно работала в госпитале, под моим присмотром оказался исполитянин, он учил меня немного. Хотел говорить на родном языке.
— Как удачно! — воскликнула Турьяна. — Нам с вами очень повезло.
Экономка подарила исполитянке снисходительную улыбку и сообщила:
— Ваш супруг и дети уже в столовой. Осталось найти ещё одного гостя. Ведь прибыло шесть?
— Да. Ещё муж моей погибшей сестры. Он собирался осмотреть библиотеку… — Не успела договорить, ближайшая дверь открылась. — А вот и он! Что такое?
Турьяну удивило вытянувшееся лицо экономки. Она прижала руки к щекам и прошептала:
— Кванк?
— Датуя! — вскрикнул тот, чуть не выронив блокнот для заметок.
— Вы знакомы? — опешила Турьяна.
— Так это тот самый парень, что учил меня исполскому!
— Это та самая красотка, что влюбилась в покалеченного сталкера как кошка! — Голос, да и взгляд мужчины сочились маслом. Кванк обошёл родственницу по дуге и обхватил экономку за талию: — Всё хромаешь, голубка?
— Хромаю! Куда деться?
Они так и пошли в обнимку, Турьяне пришлось тащиться следом. Она лишилась голоса, так была изумлена. Нет, каков! Воркует будто незрелый юнец с понравившейся одноклассницей! Стало обидно за Тому, много лет хранивший верность супруге вдовец забыл её в один миг. Экономка захихикала и локотком отстранила от себя мужчину. Обернулась и сказала, оправдываясь:
— Не думайте лишнего, этот паразит не поддался на мои чары, всё твердил, что не может изменить своей пристани. Значит, вы сестра той самой?
Турьяна только головой качнула. К счастью, столовая была рядом и разговор продолжать не пришлось.
Расселись за вытянутым столом, сгруппировавшись по центру. Тут легко разместятся человек двадцать! При этом есть ещё один стол, для удобства сдвинутый к стене. «Здесь можно свадьбу гулять, — подумала мать генеральской невесты, — не придётся снимать ресторан». Сама же испугалась этой мысли. Неужели успела смириться и готова отдать любимую доченьку мужлану и дикарю? С другой стороны: шикарный дом… сад… десятка два слуг. Где ещё найдёшь такого зятя?
***
Датуя произнесла речь, приветствуя гостей, извинилась за скудность еды. Кузен предупредил её о визите исполитян слишком поздно, пришлось стряпухе закупаться на соседнем рынке. Уже завтра будут возобновлены поставки из корниянской деревни: всё самое свежее, натуральное и полезное. Улыбнулась Велларам, подмигнула Кванку и похромала к выходу из столовой. Все кроме Турьяны принялись уничтожать пареные овощи, напоминавшие то ли репу, то ли тыкву, вгрызались в тощие ножки и крылышки неведомых птиц, зажаренные до румяной корочки, аппетитно причмокивали. После лагерных каш эти блюда казались королевскими.
Кванк заметил, что родственница витает мыслями где-то далеко-далеко. Неужели на неё такое сильное впечатление произвела новость о неудачных любовных похождениях молодого сталкера? Оправдываться было не в чем. Да, симпатичная хромоножка очень ему нравилась, однако поводов он не давал. Сталкер и пристань связаны магической клятвой, стоило её нарушить — не выживешь. Не то что в чужом мире, даже в своём. Разумеется, он хранил верность нежной и трепетной Шорт и не сомневался, что жена оберегает его своей призывной магией. Увы, Шорт нарушила клятву и обрекла сталкера на гибель. Не попадись ему тогда Датуя…
Он наклонился и сказал сидевшей через стол Турьяне:
— Спасибо, что промолчала.
Она моргнула, нахмурилась — не сразу поняла, о чём речь, потом кивнула:
— Пусть думает, что Тома была твоей пристанью. Это справедливо.
Кванк благодарно улыбнулся, не хотел, чтобы Датуя узнала о его судьбоносном просчёте. Разумеется, тогда ещё совсем молоденькой девушке неприятно было услышать отказ, хотя оправдания Кванка выглядели вполне серьёзными — магическая клятва не пустяк, от которого можно отмахнуться. Знай тогда сталкер, что его пристань, вместо того чтобы ждать супруга в их домике на Исполе, крутит роман в академии, он поступил бы иначе. Теперь не исправишь, и лучше не тревожить Датую горькой правдой. Эту сильную и довольно влиятельную женщину предпочтительнее держать в союзниках.
Как всё-таки им повезло! Теперь Кванк с лёгким сердцем оставляет Вэлларов, уходя на поиски наблюдателя. Племянницы и их родители под присмотром. Всё что сделал сталкер для безопасности родственников: раздал охранные амулеты и строго приказал во всём слушаться экономку. За ограду лучше не выходить, а если не терпится, забыть о платьях. Лифнцианки предпочитали штаны. Юбки носили только корниянки, приверженные традициям полузабытой родины. Да и те в некоторых случаях надевали комбинезоны. Поскольку за представительницу здешних крестьян могла сойти только Лиола, которую ни в коем случае нельзя отпускать в город без присмотра, дресс-код должны были соблюдать все.
Столица мало изменилась, разве что деревья, высаженные во время его пребывания здесь, вымахали чуть не до неба. Теперь улицы выглядели уютнее, милее. Ровно до того момента, пока на пути не возникнет крепкая фигура и недовольный голос не окликнет:
— Иномирянин! А ну, стоять!
Нелегко притворяться местным, когда у тебя не мускулы, а хлипкие бечёвочки, а выражение лица невольно выдаёт испуг, а если задира не один — даже панику. Убегать не вариант. Обязательно на пути попадётся сердобольная душа и организует подножку.
Довольно быстро вспомнился прежний опыт. Прежде всего, Кванк обматывал бицепсы — места, где они должны находиться — и бёдра толстым слоем бинтов, надевал объёмный свитер, а уже поверх него рубаху.
