– Близится сезон дождей, – одним пасмурным утром объявил Изи, когда они с отцом как всегда рыбачили на пляже. – В эти недели океан будет неспокойным.
Я в этот момент как раз помогала отцу разводить костёр. Вообще-то, это была обязанность Лизы, но сегодня она плохо себя чувствовала и осталась в хижине. Идрис на какое-то время прекратил присылать воду и еду, и нам снова пришлось самим её добывать. Но буквально пару дней назад он всё же передал небольшой ящик с печеньем и питьевой водой. Помню, Веронике он тоже обещала не оставлять её без своей помощи, вот и со мной, наверное, решил поступить точно также. Тем не менее, мама и я, как и прежде, продолжали ходить на работу, не желая полагаться на постороннюю помощь.
– Местные перед сезоном дождей каждый год устраивают праздник с танцами под барабанную музыку, – рассказывал Изи о неизвестной и странной для нас традиции этого острова. Мы же с отцом занимались своим делом и одновременно внимательно его слушали.
– В ходе празднования они подносят своего рода дар богам в виде чучела набитого фруктами, и это происходит всегда на закате. Ну, в общем, сами всё увидите, – он не стал углубляться в подробности. – Насколько я помню, праздник должен состояться на днях.
– А что вы обычно делали в это время? Нам тоже нужно принимать участие? – поинтересовалась я.
– Обычно мы с дочерью наблюдали со стороны, так как нас никогда не приглашали. После этого праздника наступает самый тяжёлый месяц в году, потому что океан неспокойный и лодки не заходит в лагуну. А это означает, что нет работы, нет еды и нет воды. Это время вынужденной праздности и нужды. Но воды нет только у местных, я же в этот период стараюсь по ночам выплывать за пределы лагуны и собирать дождевую воду. В этом году мы поплывём туда вдвоём с твоим отцом, – на этой фразе отец взглянул на меня и кивнул как бы в подтверждение сказанному.
– А это не опасно? – глядя на отца, спросила я с неподдельной тревогой в голосе.
– Риск пораниться о кораллы есть, но если ты хорошо плаваешь, то он мизерный, – вместо отца заверил меня Изи. – За эти годы я уже хорошо изучил риф и считаю, что эта затея гораздо лучшее, чем сидеть на берегу и страдать от жажды. Вот отгуляют они свой праздник, и можно будет начинать наши заплывы.
И действительно, через пару дней после этого разговора над островом разнёсся бой барабанов. Картина праздника складывалась довольно милая, местные веселились, ритмично двигаясь в такт музыке. Основное торжество происходило внутри их посёлка, и возможность увидеть хотя бы его часть появилась у нас лишь ближе к вечеру. Перед закатом группа людей в длинных ярких одеждах высыпала на берег. Они выстроились цепочкой и двигались друг за другом, огибая остров. В этот вечер в посёлке загорелся свет, в первый раз за всё время деревню осветил прожектор.
Музыка то стихала, то снова возобновлялась, разгорячённые праздником местные жители что-то кричали, напевали, свистели, хлопали в ладоши. Когда процессия показалась вблизи нашего дома, мы с мамой вышли на берег, чтобы посмотреть на неё поближе. Как уверял Изи, это не было запрещено. Люди медленно приближались, пританцовывая и что-то выкрикивая друг другу. Наконец нам удалось разглядеть группу, идущую во главе колонны. Среди них оказался и отец Николай, как ни удивительно, он вместе со всеми двигался в такт барабанам. Мы так обрадовались тому, что он жив! Мама была готова тут же бежать к отцу, чтобы его тоже порадовать, но любопытство и желание досмотреть всё до конца удержали её.
Внешне отец Николай выглядел весьма необычно, и если бы не светлая кожа, то мы и вовсе не узнали бы его в новом образе. Одет он был в такую же одежду, как и местные жители, бороду свою сбрил, отчего казался намного моложе, его длинные волосы теперь не свисали вниз, а были собраны в хвост, туго стянутый на затылке. На полпути к нашему причалу колонна развернулась и двинулась в обратном направлении, остановившись лишь у следующего причала, где обычно загружали и разгружали лодки. Собравшиеся образовали круг, в центр которого вышел, судя по всему, их лидер. До настоящего момента этого человека мы видели всего лишь один раз, в день похорон Вероники. Именно он возглавлял группу мужчин, которые забрали тогда отца Николая. Когда барабанная музыка стихла, в центр круга вынесли чучело, изготовленное из соломы и веток. Изи сказал, что внутри оно было набито фруктами, но издалека было сложно определить, так ли это на самом деле. Его аккуратно уложили на деревянный, грубо сколоченный плот. Молча, одним взмахом руки, лидер выделил из толпы четверых мужчин, среди которых оказался и отец Николай. Эти четверо скинули длинные рубахи, обнажив мускулистые плечи, подняли плот и потащили к его океану, затем аккуратно опустили в воду и медленно двинулись с ним по направлению от берега, погружаясь всё глубже и глубже.
Вплавь они потянули его за собой к тому месту, где был выход из лагуны, и пока добирались до узких ворот рифа, остальные пристально следили за каждым их движением. Наконец плот покинул лагуну под радостные крики и барабанную дробь. Но люди не спешили расходиться, дожидаясь пока четвёрка вернётся назад. Когда герои вышли на берег, их встретили радостными рукоплесканиями и крепкими объятьями, после чего вручили что-то похожее на полотенца, чтобы они смогли обтереть лицо и тело. Оглядываясь по сторонам, отец Николай, наконец, заметил нас с мамой, шепнул что-то на ухо их лидеру и направился в нашу сторону, на ходу натягивая рубаху на мокрое тело.
– Смотрю, у вас всё хорошо, отец Николай, – мама первая заговорила с ним, как только он приблизился.
– Лучше не бывает, – излучая внутреннее неподдельное счастье, отвечал он. – Видели, как мы лихо дотянули это тяжёлый плот?
Мама кивнула.
– Вы наконец-то решились скинуть свою рясу, отец Николай? – осторожно спросила она.
– Как видите, – отвечал он, продолжая радостно улыбаться. – И я больше не отец Николай.
– Как же вас теперь называть? – мы с мамой переглянулись.
– Моё имя Бодро. Теперь называйте меня только так.
– Как скажете, Бодро, – торжественно и не без доли иронии произнесла мама.
– Завтра я планирую заглянуть к вашему мужу и Изи на пляж, чтобы порыбачить с ними как в старые добрые времена.
– Уверена, они будут вам очень рады. Сказать честно, мы так боялись, что эти люди причиняют вам вред. Но оказалось, с вами всё в порядке. Я сегодня же сообщу о нашей встрече Артуру, уверена, он будет счастлив узнать, что вы целы и невредимы. Жаль, что он не пришёл с нами посмотреть на праздник, смог бы увидеть вас уже сегодня.
– Причинят мне вред? Кто, эти милые люди? – переспросил он с коротким смешком, не скрывая удивления. – Поверьте, они на такое не способны. Ничего, мы завтра увидимся с вашим мужем, а сейчас я должен бежать, а то пропущу самое интересное, – он нетерпеливо, как ребенок, переминался на месте, готовый рвануть прочь, как только разговор будет окончен.
– До скорого, отец Николай, – попрощалась мама.
– Бодро, – резко поправил он и посмотрел на неё каким-то укоризненным взглядом, которого раньше ни я, ни мама никогда у него не замечали.
– До скорого, Бодро, – улыбнулась она.
Отца очень обрадовало, что священник жив-здоров, хотя новость о его участии в местном празднике явно отца огорчила, но никто из нас в этот вечер не осмелился как-то это прокомментировать. На следующий день Бодро, как и обещал, пришёл на пляж. Изи, увидев его, сразу же обнял и даже сделал парочку комплиментов его новому имиджу. А мой отец без колебаний с ходу задал главный вопрос, который не давал нам покоя со вчерашнего дня.
– Так что же заставило вас снять рясу и сменить имя?
Это утро, как и многие последующие за ним в течение месяца, выдалось ветреное, и поэтому Изи принёс мангал, чтобы в рыбу не попал песок, струйки которого ветер поднимал в воздух и гонял по всему пляжу. Порывы ветра затрудняли мне разведение костра, а это сильно мешало вслушиваться в их разговор, но мне всё же удалось не упустить ни единого слова.
– Случилось чудо! – этими словами Николай начал долгий и обстоятельный рассказ о своём перерождении. – Я познакомился с одним очень хорошим человеком. Он живёт здесь, на острове, в самом сердце посёлка. Все местные жители – его семья, все они в своём роде братья и сёстры. Мы с ним за это время успели поговорить о многом, но не на обычном языке слов, а на языке жестов и на непостижимом простому человеку языке душ, – на последней фразе Бодро принял загадочный вид и устремил свой взор в небо. Отец и Изи стояли перед ним, сложив руки на груди, и очень внимательно его слушали.
– Этот человек сразу же согласился с тем, что я оказался здесь именно по воле Бога. Он также, как и я считает, что у меня есть священная миссия, и я обязан её выполнить, – продолжил Бодро, всё также задумчиво глядя вверх.
В этот момент мужчины незаметно переглянулись. Левая бровь отца поползла вверх, что случалось обычно при крайнем замешательстве, он не отрывал изумлённого взгляда от отца Николая.
– Какая именно миссия, я узнал позже. Когда меня схватили на похоронах, я подумал, что для меня всё кончено. В тот день меня привели в одну из хижин и оставили одного. В первую же ночь ко мне во сне явился ангел и велел помочь этим людям. Велел стать во главе их религиозной общины и следовать вместе с ними их путём. «Бог, он же един для всех, – сказал мне ангел, – но разные народы называют его по-разному. У одних он под одним именем, у других под другим. И не имеет значения, где и как ему поклоняться и где нести свою службу». Наутро я проснулся уже с новой надеждой. Я был похоронен заживо для того, чтобы заново родиться. Понимаете о чём я? – он, наконец, опустил голову и лихорадочно горящими глазами, в которых читался слишком яростный, как будто напускной энтузиазм, смотрел на отца и Изи. Их лица в этот момент, наоборот, не выражали никаких эмоций, Изи лишь слегка качнулся в сторону и, поправив по привычке свою кепку, задал парню очередной вопрос.
– Так ты теперь у них кто-то вроде религиозного лидера?
– Не совсем, – быстро, словно ожидая этого вопроса, отвечал Николай, при этом его лицо как-то помрачнело и скривилось, – я намерен им стать, но для начала я должен выучить их язык и традиции. Книг, в которых всё это описывалось бы, у них нет, поэтому сейчас я должен много времени проводить с их лидером. Он меня всему обучит.
И он как-то странно улыбнулся, отчего Изи будто похолодел, и его опять качнуло в сторону. Но он всё же взял себя в руки и спокойным тоном продолжил расспросы.
– А на сегодняшний день ты уже успел чему-нибудь обучиться?
– Да, конечно! – радостно воскликнул Бодро и неожиданно оживился. – Например, я уже знаю, что крыша над нами служит для защиты от потопа. Согласно их преданиям, когда начнётся всемирный потоп, крыша не позволит дождю затопить остров и все на нём останутся живы.
Отец, услышав такое, то ли прыснул, то ли поперхнулся сдавленным смешком, наступила неловкая пауза, но Бодро не обратил на это особого внимания и продолжил свой рассказ.
– Остров нельзя покидать потому, что потоп может начаться в любой день. Люди, которые забирают еду с острова, каждый день рискуют своей жизнью для того, чтобы переправить её на другие, точно такие же острова. Да, да! Существуют и другие острова, и на них тоже живут люди! – вне себя от гордости, что он теперь обладает такими познаниями, радуясь этому как ребенок, воскликнул отец Николай. – Но у них миссия важнее нашей, они строят крыши и сохраняют запасы еды к тому дню, когда начнётся потоп. По рассказам их лидера, существует отдельный остров для детей. За детьми там присматривают, пока их родители заняты работой. Это, как у нас на родине, детский садик, ну а здесь целый остров, – опять непонятно чему радуясь, с воодушевлением продолжал наш герой.
– А как они планируют обратно поставлять еду на этот остров, если будет дождь, и в лагуну не сможет войти ни одна лодка? – нетерпеливо перебил его Изи.
Бодро на мгновение призадумался.
– До этого вопроса в своём обучении я ещё не дошёл, мне этого пока не рассказывали, – объяснил он. – Я же говорю, я только начал.
– И ты веришь, что начнётся потоп? – этот вопрос задал уже мой отец.
– Конечно! – уверенно отвечал Бодро. – А зачем тогда крыша? В Библии тоже говорится о потопе, и Ной построил ковчег, а здесь у нас целый остров.
– А ты покинешь остров с нами, если представится такая возможность? – Изи, прищурившись, пристально впился в него взглядом.
– Изи, вы меня, наверное, не внимательно слушали, – искренне возмутился Бодро. – Остров покидать нельзя! Потоп! Он зальёт всё, и этот остров самое безопасное место на планете. Моя миссия – возглавить этот народ, я не могу его оставить. У меня теперь есть семья, и к тому же их религия также позволит мне выбрать себе жену и жить долго и счастливо. Изи, вы тоже можете стать одним из нас. Я могу вас, к примеру, сделать своим помощником. Ваша дочь мертва, теперь вы можете начать новую жизнь.
В этот момент лицо Изи скривилось в улыбке, напоминающей волчий оскал.
– Нет, спасибо, мне это не нужно, – резко, почти с ненавистью в голосе отвечал он, – я оставлю всё как есть. Тем не менее, спасибо тебе за твою помощь… Бодро.
Он произнёс это имя с многозначительной паузой и особой интонацией, в которой звучало то ли презрение, то ли отвращение. Бодро явно не удивил такой ответ, но он с простодушной улыбкой кивнул, как будто Изи и в самом деле выражал ему благодарность за столь великодушное предложение.
– Отец Николай, вы всё ещё считаете, что Бог управляет всеми судьбами людей? – вновь задал вопрос Изи.
Парень удивлённо на него взглянул, явно не ожидая, что тот и дальше продолжит разговор, тем более станет звать его старым именем после того, как секунду назад называл новым. Но всё же и этот вопрос не застал бывшего священнослужителя врасплох, и он невозмутимо улыбнулся.
– А как же? Конечно!
– Так вот, у меня недавно возникла одна интересная мысль, которая вам, отец Николай, очень не понравится, – выражение лица Изи в эту минуту было такое, как у человека, которому нечего терять.
– Изи, прошу тебя, не стоит этого делать, – попытался остановить его мой отец.
– Ну уж нет, Артур, я хочу чтобы он всё-таки выслушал то, что я ему собираюсь рассказать, – Изи вновь перевёл взгляд на отца Николая. – Бодро, или как там тебя называть? Я уже запутался. Раз ты более не служитель церкви, то буду обращаться к тебе на «ты». Так вот, ты не думал, что для Бога мы, люди, живущие на этой планете, подобны муравьиной ферме? Он построил её и поставил к себе на письменный стол. Муравьи, то есть люди, которые там живут, не видят этого Бога, так как он выше их понимания. И подобно пчёлам в улье, которые не понимают роль пасечника, забирающего у них мёд, так и мы не замечаем присутствия своего создателя, сидя внутри стеклянной коробки. И живём с искренней верой в то, что кто-то управляет нашей судьбой. А тем временем муравьи, то есть люди, мрут, размножаются, убивают друг друга, а их создатель смотрит на то, как они мечутся, копошатся в песочке, и умиляется этой красоте. Допустим один его, этого создателя, день длится столько же, сколько весь жизненный цикл вышеупомянутого муравья.
Я в этот момент как раз помогала отцу разводить костёр. Вообще-то, это была обязанность Лизы, но сегодня она плохо себя чувствовала и осталась в хижине. Идрис на какое-то время прекратил присылать воду и еду, и нам снова пришлось самим её добывать. Но буквально пару дней назад он всё же передал небольшой ящик с печеньем и питьевой водой. Помню, Веронике он тоже обещала не оставлять её без своей помощи, вот и со мной, наверное, решил поступить точно также. Тем не менее, мама и я, как и прежде, продолжали ходить на работу, не желая полагаться на постороннюю помощь.
– Местные перед сезоном дождей каждый год устраивают праздник с танцами под барабанную музыку, – рассказывал Изи о неизвестной и странной для нас традиции этого острова. Мы же с отцом занимались своим делом и одновременно внимательно его слушали.
– В ходе празднования они подносят своего рода дар богам в виде чучела набитого фруктами, и это происходит всегда на закате. Ну, в общем, сами всё увидите, – он не стал углубляться в подробности. – Насколько я помню, праздник должен состояться на днях.
– А что вы обычно делали в это время? Нам тоже нужно принимать участие? – поинтересовалась я.
– Обычно мы с дочерью наблюдали со стороны, так как нас никогда не приглашали. После этого праздника наступает самый тяжёлый месяц в году, потому что океан неспокойный и лодки не заходит в лагуну. А это означает, что нет работы, нет еды и нет воды. Это время вынужденной праздности и нужды. Но воды нет только у местных, я же в этот период стараюсь по ночам выплывать за пределы лагуны и собирать дождевую воду. В этом году мы поплывём туда вдвоём с твоим отцом, – на этой фразе отец взглянул на меня и кивнул как бы в подтверждение сказанному.
– А это не опасно? – глядя на отца, спросила я с неподдельной тревогой в голосе.
– Риск пораниться о кораллы есть, но если ты хорошо плаваешь, то он мизерный, – вместо отца заверил меня Изи. – За эти годы я уже хорошо изучил риф и считаю, что эта затея гораздо лучшее, чем сидеть на берегу и страдать от жажды. Вот отгуляют они свой праздник, и можно будет начинать наши заплывы.
И действительно, через пару дней после этого разговора над островом разнёсся бой барабанов. Картина праздника складывалась довольно милая, местные веселились, ритмично двигаясь в такт музыке. Основное торжество происходило внутри их посёлка, и возможность увидеть хотя бы его часть появилась у нас лишь ближе к вечеру. Перед закатом группа людей в длинных ярких одеждах высыпала на берег. Они выстроились цепочкой и двигались друг за другом, огибая остров. В этот вечер в посёлке загорелся свет, в первый раз за всё время деревню осветил прожектор.
Музыка то стихала, то снова возобновлялась, разгорячённые праздником местные жители что-то кричали, напевали, свистели, хлопали в ладоши. Когда процессия показалась вблизи нашего дома, мы с мамой вышли на берег, чтобы посмотреть на неё поближе. Как уверял Изи, это не было запрещено. Люди медленно приближались, пританцовывая и что-то выкрикивая друг другу. Наконец нам удалось разглядеть группу, идущую во главе колонны. Среди них оказался и отец Николай, как ни удивительно, он вместе со всеми двигался в такт барабанам. Мы так обрадовались тому, что он жив! Мама была готова тут же бежать к отцу, чтобы его тоже порадовать, но любопытство и желание досмотреть всё до конца удержали её.
Внешне отец Николай выглядел весьма необычно, и если бы не светлая кожа, то мы и вовсе не узнали бы его в новом образе. Одет он был в такую же одежду, как и местные жители, бороду свою сбрил, отчего казался намного моложе, его длинные волосы теперь не свисали вниз, а были собраны в хвост, туго стянутый на затылке. На полпути к нашему причалу колонна развернулась и двинулась в обратном направлении, остановившись лишь у следующего причала, где обычно загружали и разгружали лодки. Собравшиеся образовали круг, в центр которого вышел, судя по всему, их лидер. До настоящего момента этого человека мы видели всего лишь один раз, в день похорон Вероники. Именно он возглавлял группу мужчин, которые забрали тогда отца Николая. Когда барабанная музыка стихла, в центр круга вынесли чучело, изготовленное из соломы и веток. Изи сказал, что внутри оно было набито фруктами, но издалека было сложно определить, так ли это на самом деле. Его аккуратно уложили на деревянный, грубо сколоченный плот. Молча, одним взмахом руки, лидер выделил из толпы четверых мужчин, среди которых оказался и отец Николай. Эти четверо скинули длинные рубахи, обнажив мускулистые плечи, подняли плот и потащили к его океану, затем аккуратно опустили в воду и медленно двинулись с ним по направлению от берега, погружаясь всё глубже и глубже.
Вплавь они потянули его за собой к тому месту, где был выход из лагуны, и пока добирались до узких ворот рифа, остальные пристально следили за каждым их движением. Наконец плот покинул лагуну под радостные крики и барабанную дробь. Но люди не спешили расходиться, дожидаясь пока четвёрка вернётся назад. Когда герои вышли на берег, их встретили радостными рукоплесканиями и крепкими объятьями, после чего вручили что-то похожее на полотенца, чтобы они смогли обтереть лицо и тело. Оглядываясь по сторонам, отец Николай, наконец, заметил нас с мамой, шепнул что-то на ухо их лидеру и направился в нашу сторону, на ходу натягивая рубаху на мокрое тело.
– Смотрю, у вас всё хорошо, отец Николай, – мама первая заговорила с ним, как только он приблизился.
– Лучше не бывает, – излучая внутреннее неподдельное счастье, отвечал он. – Видели, как мы лихо дотянули это тяжёлый плот?
Мама кивнула.
– Вы наконец-то решились скинуть свою рясу, отец Николай? – осторожно спросила она.
– Как видите, – отвечал он, продолжая радостно улыбаться. – И я больше не отец Николай.
– Как же вас теперь называть? – мы с мамой переглянулись.
– Моё имя Бодро. Теперь называйте меня только так.
– Как скажете, Бодро, – торжественно и не без доли иронии произнесла мама.
– Завтра я планирую заглянуть к вашему мужу и Изи на пляж, чтобы порыбачить с ними как в старые добрые времена.
– Уверена, они будут вам очень рады. Сказать честно, мы так боялись, что эти люди причиняют вам вред. Но оказалось, с вами всё в порядке. Я сегодня же сообщу о нашей встрече Артуру, уверена, он будет счастлив узнать, что вы целы и невредимы. Жаль, что он не пришёл с нами посмотреть на праздник, смог бы увидеть вас уже сегодня.
– Причинят мне вред? Кто, эти милые люди? – переспросил он с коротким смешком, не скрывая удивления. – Поверьте, они на такое не способны. Ничего, мы завтра увидимся с вашим мужем, а сейчас я должен бежать, а то пропущу самое интересное, – он нетерпеливо, как ребенок, переминался на месте, готовый рвануть прочь, как только разговор будет окончен.
– До скорого, отец Николай, – попрощалась мама.
– Бодро, – резко поправил он и посмотрел на неё каким-то укоризненным взглядом, которого раньше ни я, ни мама никогда у него не замечали.
– До скорого, Бодро, – улыбнулась она.
Отца очень обрадовало, что священник жив-здоров, хотя новость о его участии в местном празднике явно отца огорчила, но никто из нас в этот вечер не осмелился как-то это прокомментировать. На следующий день Бодро, как и обещал, пришёл на пляж. Изи, увидев его, сразу же обнял и даже сделал парочку комплиментов его новому имиджу. А мой отец без колебаний с ходу задал главный вопрос, который не давал нам покоя со вчерашнего дня.
– Так что же заставило вас снять рясу и сменить имя?
Это утро, как и многие последующие за ним в течение месяца, выдалось ветреное, и поэтому Изи принёс мангал, чтобы в рыбу не попал песок, струйки которого ветер поднимал в воздух и гонял по всему пляжу. Порывы ветра затрудняли мне разведение костра, а это сильно мешало вслушиваться в их разговор, но мне всё же удалось не упустить ни единого слова.
– Случилось чудо! – этими словами Николай начал долгий и обстоятельный рассказ о своём перерождении. – Я познакомился с одним очень хорошим человеком. Он живёт здесь, на острове, в самом сердце посёлка. Все местные жители – его семья, все они в своём роде братья и сёстры. Мы с ним за это время успели поговорить о многом, но не на обычном языке слов, а на языке жестов и на непостижимом простому человеку языке душ, – на последней фразе Бодро принял загадочный вид и устремил свой взор в небо. Отец и Изи стояли перед ним, сложив руки на груди, и очень внимательно его слушали.
– Этот человек сразу же согласился с тем, что я оказался здесь именно по воле Бога. Он также, как и я считает, что у меня есть священная миссия, и я обязан её выполнить, – продолжил Бодро, всё также задумчиво глядя вверх.
В этот момент мужчины незаметно переглянулись. Левая бровь отца поползла вверх, что случалось обычно при крайнем замешательстве, он не отрывал изумлённого взгляда от отца Николая.
– Какая именно миссия, я узнал позже. Когда меня схватили на похоронах, я подумал, что для меня всё кончено. В тот день меня привели в одну из хижин и оставили одного. В первую же ночь ко мне во сне явился ангел и велел помочь этим людям. Велел стать во главе их религиозной общины и следовать вместе с ними их путём. «Бог, он же един для всех, – сказал мне ангел, – но разные народы называют его по-разному. У одних он под одним именем, у других под другим. И не имеет значения, где и как ему поклоняться и где нести свою службу». Наутро я проснулся уже с новой надеждой. Я был похоронен заживо для того, чтобы заново родиться. Понимаете о чём я? – он, наконец, опустил голову и лихорадочно горящими глазами, в которых читался слишком яростный, как будто напускной энтузиазм, смотрел на отца и Изи. Их лица в этот момент, наоборот, не выражали никаких эмоций, Изи лишь слегка качнулся в сторону и, поправив по привычке свою кепку, задал парню очередной вопрос.
– Так ты теперь у них кто-то вроде религиозного лидера?
– Не совсем, – быстро, словно ожидая этого вопроса, отвечал Николай, при этом его лицо как-то помрачнело и скривилось, – я намерен им стать, но для начала я должен выучить их язык и традиции. Книг, в которых всё это описывалось бы, у них нет, поэтому сейчас я должен много времени проводить с их лидером. Он меня всему обучит.
И он как-то странно улыбнулся, отчего Изи будто похолодел, и его опять качнуло в сторону. Но он всё же взял себя в руки и спокойным тоном продолжил расспросы.
– А на сегодняшний день ты уже успел чему-нибудь обучиться?
– Да, конечно! – радостно воскликнул Бодро и неожиданно оживился. – Например, я уже знаю, что крыша над нами служит для защиты от потопа. Согласно их преданиям, когда начнётся всемирный потоп, крыша не позволит дождю затопить остров и все на нём останутся живы.
Отец, услышав такое, то ли прыснул, то ли поперхнулся сдавленным смешком, наступила неловкая пауза, но Бодро не обратил на это особого внимания и продолжил свой рассказ.
– Остров нельзя покидать потому, что потоп может начаться в любой день. Люди, которые забирают еду с острова, каждый день рискуют своей жизнью для того, чтобы переправить её на другие, точно такие же острова. Да, да! Существуют и другие острова, и на них тоже живут люди! – вне себя от гордости, что он теперь обладает такими познаниями, радуясь этому как ребенок, воскликнул отец Николай. – Но у них миссия важнее нашей, они строят крыши и сохраняют запасы еды к тому дню, когда начнётся потоп. По рассказам их лидера, существует отдельный остров для детей. За детьми там присматривают, пока их родители заняты работой. Это, как у нас на родине, детский садик, ну а здесь целый остров, – опять непонятно чему радуясь, с воодушевлением продолжал наш герой.
– А как они планируют обратно поставлять еду на этот остров, если будет дождь, и в лагуну не сможет войти ни одна лодка? – нетерпеливо перебил его Изи.
Бодро на мгновение призадумался.
– До этого вопроса в своём обучении я ещё не дошёл, мне этого пока не рассказывали, – объяснил он. – Я же говорю, я только начал.
– И ты веришь, что начнётся потоп? – этот вопрос задал уже мой отец.
– Конечно! – уверенно отвечал Бодро. – А зачем тогда крыша? В Библии тоже говорится о потопе, и Ной построил ковчег, а здесь у нас целый остров.
– А ты покинешь остров с нами, если представится такая возможность? – Изи, прищурившись, пристально впился в него взглядом.
– Изи, вы меня, наверное, не внимательно слушали, – искренне возмутился Бодро. – Остров покидать нельзя! Потоп! Он зальёт всё, и этот остров самое безопасное место на планете. Моя миссия – возглавить этот народ, я не могу его оставить. У меня теперь есть семья, и к тому же их религия также позволит мне выбрать себе жену и жить долго и счастливо. Изи, вы тоже можете стать одним из нас. Я могу вас, к примеру, сделать своим помощником. Ваша дочь мертва, теперь вы можете начать новую жизнь.
В этот момент лицо Изи скривилось в улыбке, напоминающей волчий оскал.
– Нет, спасибо, мне это не нужно, – резко, почти с ненавистью в голосе отвечал он, – я оставлю всё как есть. Тем не менее, спасибо тебе за твою помощь… Бодро.
Он произнёс это имя с многозначительной паузой и особой интонацией, в которой звучало то ли презрение, то ли отвращение. Бодро явно не удивил такой ответ, но он с простодушной улыбкой кивнул, как будто Изи и в самом деле выражал ему благодарность за столь великодушное предложение.
– Отец Николай, вы всё ещё считаете, что Бог управляет всеми судьбами людей? – вновь задал вопрос Изи.
Парень удивлённо на него взглянул, явно не ожидая, что тот и дальше продолжит разговор, тем более станет звать его старым именем после того, как секунду назад называл новым. Но всё же и этот вопрос не застал бывшего священнослужителя врасплох, и он невозмутимо улыбнулся.
– А как же? Конечно!
– Так вот, у меня недавно возникла одна интересная мысль, которая вам, отец Николай, очень не понравится, – выражение лица Изи в эту минуту было такое, как у человека, которому нечего терять.
– Изи, прошу тебя, не стоит этого делать, – попытался остановить его мой отец.
– Ну уж нет, Артур, я хочу чтобы он всё-таки выслушал то, что я ему собираюсь рассказать, – Изи вновь перевёл взгляд на отца Николая. – Бодро, или как там тебя называть? Я уже запутался. Раз ты более не служитель церкви, то буду обращаться к тебе на «ты». Так вот, ты не думал, что для Бога мы, люди, живущие на этой планете, подобны муравьиной ферме? Он построил её и поставил к себе на письменный стол. Муравьи, то есть люди, которые там живут, не видят этого Бога, так как он выше их понимания. И подобно пчёлам в улье, которые не понимают роль пасечника, забирающего у них мёд, так и мы не замечаем присутствия своего создателя, сидя внутри стеклянной коробки. И живём с искренней верой в то, что кто-то управляет нашей судьбой. А тем временем муравьи, то есть люди, мрут, размножаются, убивают друг друга, а их создатель смотрит на то, как они мечутся, копошатся в песочке, и умиляется этой красоте. Допустим один его, этого создателя, день длится столько же, сколько весь жизненный цикл вышеупомянутого муравья.
