Бывшая его жена, достаточно яркая по внешним данным дамочка, ушла от него на десятом году их брака к молодому актеру не оставил несчастному бывшему мужу ничего, кроме разбитого сердца. После этого случая Постард долго держал осколки того, что осталось в заперти за семью замками, пока не познакомился с Ириной.
— Ирина, — часто со вздохом произносил он это имя и также частенько к этому добавлял: — Что же ты со мной делаешь, моя женщина мечты?
Ирина действительно в большей степени была женщиной мечты и воздыхания Пастарда были вполне оправданы. Красивая, миниатюрная блондинка с достаточно хорошим вкусом, присутствие которого подтверждалось выбором её одежды. И, на редкость, добрым сердцем. Но, несмотря на свои миниатюрные формы, Ирина была из такой породы женщин, которые никогда не дадут себя в обиду. И, поверьте, никто до столкновения в конфликтной ситуации с ней не мог бы предположить, что это милое создание способно с такой настойчивостью отстаивать свою точку зрения. В общем, как говорят завистливые женщины: "та ещё штучка". Помимо перечисленных достоинств Ирина очень хорошо готовила, а что-что, но вкусно покушать Пастард очень любил. Единственным недостатком, которым, как по мне, обладала эта женщина и в котором призналась нашему врачу честно и чуть ли не на первом же свидании, был тот факт, что она не могла иметь детей. Но нашего героя это никак не смутило. В первом браке почти за десять лет Пастард с женой тоже не обзавелись ребёнком. Вполнее вероятно, что у него самого была такая же проблема, но этим никто никогда не интересовался, в том числе и он сам.
Но все же какие не какие, но дети у Ирины били.
— Мои детки, — так она их называла. Два чистокровных французских бульдога. Оба мальчики — Фусель и Лакки. Оба клиенты клиники и самые большие любимчики Марии и, само собой разумеется, самого Пастарда.
Вскоре эти милые и добрые пёсики, для нашего доктора, так же стали приемными детьми.
Не прошло и нескольких недель после того, как Ирина начала часто оставаться в доме у Пастарда, как все стали замечать, что наш герой, даже как-то по-особенному стал выглядеть. Возмужал, похорошел, всегда был в отличном настроении. Хотя многим казалось, что мысленно он летает в облаках, от чего на его лице нередко выражался рассеянный взгляд, но работу выполнял просто отменно. Причём, регулярно разрываясь между двумя поликлиниками, он успевал абсолютно всё. А в конце рабочего дня ни капельки не выглядел уставшим, в отличие от многих других своих коллег.
— Это моя Ирина. Это она придает мне сил. Она моя муза, женщина моей мечты, Ирина, — с восторгом отвечал он Марии, когда та чересчур встревоженная его самочувствием расспрашивала, о том, как он ещё стоит на ногах после столь тяжелого рабочего дня. Но Пастард не обманывал, он действительно хорошо себя чувствовал. Домашняя здоровая пища и частые прогулки на свежем воздухе с Ириной и с её "сладкими поросятами" — так тоже частенько она их называла — явно пошли его здоровью на пользу.
К тому же, влюбленность нашего доктора отразилась на его новой манере одеваться. Щегольски выглаженные рубашки и брюки, явно приобретённые Ириной, теперь придавали его персоне весьма солидный вид. Спустя какой-то месяц, Пастард даже заметно похудел, а дела на работе забурлили с новой энергией. В общем, лучшей жизни для этой пары себе представить было нельзя.
Но вот, как на зло, на очередной из стандартных проверок у Фуселя, Пастард обнаружил крохотную опухоль на желудке и аккуратно во время ужина сообщил об этом возлюбленной. Если бы кто-нибудь из вас стал бы свидетелем этой сцены, о которой с ужасом рассказывал по секрету Пастард Марии и увидел бы, что сделалось с бедной женщиной, когда она услышала эту новость, то запомнил бы это душераздирающее зрелище на всю свою оставшуюся жизнь. Со слезами на глазах она принялась со всей нежностью ласкать и расцеловать в носик ничего не подозревающего о своем недуге Фуселя. Пастард так же незамедлительно принял участие в этой трогательной сцене, то и дело успокаивая не на шутку встревоженную Ирину. Одновременно поглаживая по спинке счастливого пса и прижимая возлюбленную к груди. Пса, который, между прочим, весьма был рад такому неожиданному вниманию со стороны своих хозяев.
— Мы немедленно проведём операцию, — неустанно в тот вечер повторял доктор, — и менее чем через месяц Фусель будет снова абсолютно здоров.
В этот неспокойный вечер после долгих клятв Пастарда о том, что всё будет хорошо, Ирина наконец-то успокоилась, но, оставив нетронутым свой ужин, взяла на руки Фуселя, отправилась с ним в спальню, где разрешила песику спать рядом с ней. Пастард же эту ночь провёл в гостевой комнате на диване.
Утром истерика Ирины повторилась и, будучи весьма встревоженным такими обстоятельствами, Пастард решил не тянуть с операцией и как можно скорее приготовить всё необходимое.
В этот же вечер за ужином наш герой с гордостью сообщил любимой о том, что завтра он намерен забрать Фуселя с собой в поликлинику, где уже все готово для его немедленного спасения. Ирина, откровенно говоря, была обескуражена подобной быстротой, с который Пастард всё организовал. Бедная женщина не знала радоваться ей или же снова устроить очередную истерику. Но Пастард, к счастью, вовремя успел сделать этот нелёгкий выбор за нее и с радостной улыбкой стал рассказывать о том, что эта операция самая безобидная процедура на свете.
— Поверь мне, Ирина, я провожу подобные операции для других животных в своей клинике каждый месяц. К Фуселю я отнесусь с большим вниманием и двойной осторожностью. Прошу довериться моему огромному опыту, — такие слова произнёс он вечером, а утром, поцеловав Ирину, забрал пёсика с собой на работу.
Для проведения операции Пастард даже вызвал Леона из другой клиники, чтобы тот ассистировал ему. Все прошло на высшем уровне, опухоль вырезали и наложили самые аккуратные швы. После чего обожаемого питомца поместили в специальную послеоперационную комнату, где он находился под присмотром у всех по специальному распоряжению главного врача.
Ирина звонила весь день на ресепшен Марии. Та же со всей ответственностью и вниманием отвечала о состоянии её маленького поросеночка, а вечером заботливая хозяйка была настроена во что бы то ни стало навестить своего любимца с личным визитом.
— Да, моя дорогая. К вечеру он как раз полностью отойдет от наркоза, и вы можете лично его проведать, — заверила её Мария спокойным и уверенным тоном. Но вечером произошло кое-что совершенно неожиданное. Фусель без никаких либо на то серьезных причин тихо и незаметно скончался. У собаки, к большому несчастью, просто остановилось сердце и этого даже никто не заметил. Пастард полагал, что животное ещё спит, а Мария заподозрила неладное только тогда, когда пришла в очередной раз по просьбе Ирины проверить собаку. Бледная с изумленным взглядом полный ужаса она зашла в кабинет к Пастарду, чтобы сообщить ужасную новость.
Побледнев, как полотно, несчастный доктор бросился в послеоперационный кабинет, чтобы лично убедиться в том, что не произошло никакой ошибки и Мария ничего не напутала. Но, к сожалению, ошибки не произошло и Мария точно определила смерть животного. Эта новость пулей разлетелась по клинике и все до единого помещения в этот день погрузились в глубокое молчание. Пастард немедленно отправился назад свой кабинет, чтобы сделать звонок Ирине и сообщить ей о случившемся. Но, набрав номер и услышав её веселый голос в трубке, у него попросту не хватило мужества во совсем честно ей признаться. Поэтому он соврал о том, что Фусель в порядке и немного дольше обычного отходит от наркоза. Но Ирина своим тонким чутьем, которое присуще только женщинам, тут же почувствовала что-то неладное и через час уже стояла в дверях клиники.
Мария, увидев Ирину полную спокойствия, тут же определила, что та ещё ничего не знает. И, также натянув на лицо беззаботное выражение, в полном спокойствии после короткого приветствия мигом отправилась за Пастардом, не желая брать на себя роль той, кто первый сообщит Ирине о смерти её любимого питомца.
Пастард вышел на ресепшен улыбчивый и жизнерадостный, всеми силами делая вид, что ничего не случилось. Поцеловав Ирину щеку, он, не теряя времени, предложил ей выпить кофе в ближайшем кафе. Но Ирина всем нутром ощущая неладное, заупрямилась и потребовала немедленно отвести её к Фуселю. Но доктор тут же стал убеждать ее в том, что причин для беспокойства нет и что Фусель сейчас находится в специальной стерильной комнате, куда можно заходить только персоналу и только в специальной одежде.
Ирина было хотела настоять на своём, но тут Пастарду на помощь подоспела Мария. Работница ресепшена, уже довольно близкая знакомая, стала так же заверять Ирину в том, что глупо тревожить сейчас по пустякам животное, которое утром перенесло операцию.
— Это может подвергнуть собаку риску заразиться инфекцией, которую легко занести в стерильный кабинет на обуви или на одежде, — добавила спокойным тоном Мария.
— Скоро я буду ставить собаке капельницу и лишние эмоции в связи с визитом любимой хозяйки могут негативно повлиять на действия препарата. Это может подтвердить любой ветеринар, — и она посмотрела на застывшее в глупой улыбке лицо Пастарда.
— Не зря ветеринары устанавливают специальные правила для владельцев животных, — продолжала она, понимая, что из Пастарда сейчас не вытащишь ни слова, — только при соблюдении которых питомец может пройти лечение без каких-либо осложнений.
Когда Пастард наконец вышел из оцепенения, он обнял свою Ирину и невнятно пробормотал о том, что его не будет полчаса на месте.
Назад он вернулся, к счастью, уже один, но вид у него был как будто бы его только что сняли с креста. Мария всей своей чувствительной натурой ощущала всю боль и страх которые сейчас испытывал доктор. Поэтому обдумав все до мелочей в его отсутствие предложила вот что:
— Нам необходимо Ирину за эти пару дней как-то подготовить к этой новости.
— Что делать с Фуселем? — спросил Пастард с такой надеждой в голосе, как будто надеясь на то, что собаку возможно еще спасти.
— Фуселя мы сложим в коробку и поставим её на окно в уборной.
— А вы должны, — женщина, покинув свое рабочее место и подойдя близко к доктору, усадила его на один из диванчиков для ожидания. Хотя зал был пустым, говорила она шёпотом, опасалась того, что их кто-то может услышать.
— Вы должны, — тихо повторила она, — с завтрашнего дня сообщать Ирине, что собаке по непонятным, вернее необъяснимым, — быстро поправила она себя, — причинам стало становиться хуже. Мол, мы держим его под капельницей, колем лекарства, но результат еще очень слабо ощутимый. Пусть у Ирины в голове зародится мысль о том, что собака может и не выжить. Пусть она пару дней переспит с этим страхом. Поверьте, это будет лучше, чем сказать ей всё сейчас прямо в лоб.
— Это всё моя вина, — с грустью вздохнул бедный доктор и опустил лицо в ладони.
— Не говорите ерунды, — громко воскликнула Мария. — Вы же сами знаете, что это неправда.
Кто мог предположить, что у собаки ни с того, ни с сего остановится сердце? Вы же опытный ветеринар и сами знаете, что такое иногда, редко конечно, но случается — Пастард, не поднимая голову, кивнул.
— Я знаю, — раздался полушёпот из его ладоней. — Но почему это произошло именно со мной и именно сейчас? Какая неудача! Вы не можете себе представить, что будет, когда об этом станет известно Ирине. Она с ума сойдёт! Честное слово сойдет! И это будет моя вина, — он еле слышно всхлипнул.
— Через дорогу, — указала она пальцем в сторону выхода, — в отеле для собак у Эслам есть комната с кроватью. Предлагаю вам пойти прямо сейчас туда и поспать несколько часов, а то вы доведете себя до нервного истощения.
Последнюю фразу Мария произнесла строгим тоном. После чего Пастард наконец поднял голову и взглянул на неё с большой благодарностью за оказанную поддержку. Затем поднялся и с трудом покинул поликлинику. Наблюдая за ним, Марии казалось, что сам мир обрушился на плечи несчастного и под тяжестью он еле-еле передвигает ноги.
А тем временем женщина сама принялась за работу. Уложив тельце французского бульдога в картонную коробку, она отнесла её в уборную, где поставила у открытого окна.
На следующий день несколько работников пожаловались на неприятный запах в туалете и Марии пришлось объяснять каждому полушепотом о сложившейся ситуации. Так как все работники до одного были хорошими друзьями Пастарда, то коллективно было решено его поддержать и потерпеть пару дней этот неприятный запах. Но ещё через день запах стал настолько невыносимым, что даже несмотря на то, что Мария облепила коробку всякого рода освежителем воздуха, когда Ирина в очередной раз приехала в клинику с требованием немедленно увидеть Фуселя, несколько работников проявили искренние намерения самим ей обо всем рассказать, лишь бы коробку можно было уже вынести из туалета.
— Ирина, успокойтесь, прошу вас, — успокаивала её Мария, перейдя уже на официальный тон работника клиники. — Это вам может разрешить только главный врач, а Пастарда нет на месте. Он сейчас находится в другой клинике, где проводит сложную и тяжелую операцию.
— Мария, передайте ему, когда он вернётся, — вполне серьёзным тоном произнесла Ирина, — что пусть без Фуселя домой сегодня не приходит.
Мария, услышав такие слова, конечно же не стала их передавать несчастному, но Пастард, стоявший в этот момент, за приоткрытой дверью своего кабинета все слышал сам. И довольно сильно расстроился от такого желания любимой. Поэтому, когда рабочий день был окончен, он не покинул вместе со всеми клинику, а остался ночевать прямо в своём кабинете.
Этой самой ночью мы и сидели с моей сестрой в машине, сочиняя планы мести для Джона, когда мне позвонила, слезно рыдая в трубку Эслам.
— Что-то произошло? — спросила Анна, увидев моё и без того бледное лицо.
— Этой ночью мы не выспимся, Анна, — в полу шоковом состоянии повторила я и сильно надавила на педаль газа.
Густые клубы дыма нависали облаком над зданием ветеринарной клиники в тот момент, когда я притормозила перед перегодившей мне дорогу пожарной машиной. Помимо команды пожарных вдалеке виднелись две фигуры, которые безучастно стояли на безопасном расстоянии, в то время как люди в экипировках спасали здание от огня. Это был Эрик и Эслам. Девушка, беспомощно устремив свой взгляд на пылающее здание, которое доедал огонь, безудержно рыдала. Честно признаться, меня не на шутку разозлило подобное поведение Эслам. О том, что Пастард мог находиться внутри, у меня и мысли не было, а клиника была полностью застрахована. Все животные, находящиеся на лечении, кроме особо больных, с прошлого месяца были перемещены в соседнее здание приюта, которое, к счастью, стояло сейчас на другой стороне улицы не тронутым, выступая лишь невольным свидетелем гибели своего соседа.
— К чему этот цирк? — в ярости произнесла я и громко хлопнула дверью автомобиля, после чего быстрыми шагом направилась к Эрику и Эслам.
— К чему эти слёзы? Через месяц другой здание восстановят и всё пойдёт своим чередом. Ты попросту сейчас тратишь свои нервы, — и я окатила Эслам грозным взглядом, тем самым с которым совсем недавно предупреждала её о том, что во время лечения ей нежелательно волноваться, тем более без лишнего на то повода.
— Ирина, — часто со вздохом произносил он это имя и также частенько к этому добавлял: — Что же ты со мной делаешь, моя женщина мечты?
Ирина действительно в большей степени была женщиной мечты и воздыхания Пастарда были вполне оправданы. Красивая, миниатюрная блондинка с достаточно хорошим вкусом, присутствие которого подтверждалось выбором её одежды. И, на редкость, добрым сердцем. Но, несмотря на свои миниатюрные формы, Ирина была из такой породы женщин, которые никогда не дадут себя в обиду. И, поверьте, никто до столкновения в конфликтной ситуации с ней не мог бы предположить, что это милое создание способно с такой настойчивостью отстаивать свою точку зрения. В общем, как говорят завистливые женщины: "та ещё штучка". Помимо перечисленных достоинств Ирина очень хорошо готовила, а что-что, но вкусно покушать Пастард очень любил. Единственным недостатком, которым, как по мне, обладала эта женщина и в котором призналась нашему врачу честно и чуть ли не на первом же свидании, был тот факт, что она не могла иметь детей. Но нашего героя это никак не смутило. В первом браке почти за десять лет Пастард с женой тоже не обзавелись ребёнком. Вполнее вероятно, что у него самого была такая же проблема, но этим никто никогда не интересовался, в том числе и он сам.
Но все же какие не какие, но дети у Ирины били.
— Мои детки, — так она их называла. Два чистокровных французских бульдога. Оба мальчики — Фусель и Лакки. Оба клиенты клиники и самые большие любимчики Марии и, само собой разумеется, самого Пастарда.
Вскоре эти милые и добрые пёсики, для нашего доктора, так же стали приемными детьми.
Не прошло и нескольких недель после того, как Ирина начала часто оставаться в доме у Пастарда, как все стали замечать, что наш герой, даже как-то по-особенному стал выглядеть. Возмужал, похорошел, всегда был в отличном настроении. Хотя многим казалось, что мысленно он летает в облаках, от чего на его лице нередко выражался рассеянный взгляд, но работу выполнял просто отменно. Причём, регулярно разрываясь между двумя поликлиниками, он успевал абсолютно всё. А в конце рабочего дня ни капельки не выглядел уставшим, в отличие от многих других своих коллег.
— Это моя Ирина. Это она придает мне сил. Она моя муза, женщина моей мечты, Ирина, — с восторгом отвечал он Марии, когда та чересчур встревоженная его самочувствием расспрашивала, о том, как он ещё стоит на ногах после столь тяжелого рабочего дня. Но Пастард не обманывал, он действительно хорошо себя чувствовал. Домашняя здоровая пища и частые прогулки на свежем воздухе с Ириной и с её "сладкими поросятами" — так тоже частенько она их называла — явно пошли его здоровью на пользу.
К тому же, влюбленность нашего доктора отразилась на его новой манере одеваться. Щегольски выглаженные рубашки и брюки, явно приобретённые Ириной, теперь придавали его персоне весьма солидный вид. Спустя какой-то месяц, Пастард даже заметно похудел, а дела на работе забурлили с новой энергией. В общем, лучшей жизни для этой пары себе представить было нельзя.
Но вот, как на зло, на очередной из стандартных проверок у Фуселя, Пастард обнаружил крохотную опухоль на желудке и аккуратно во время ужина сообщил об этом возлюбленной. Если бы кто-нибудь из вас стал бы свидетелем этой сцены, о которой с ужасом рассказывал по секрету Пастард Марии и увидел бы, что сделалось с бедной женщиной, когда она услышала эту новость, то запомнил бы это душераздирающее зрелище на всю свою оставшуюся жизнь. Со слезами на глазах она принялась со всей нежностью ласкать и расцеловать в носик ничего не подозревающего о своем недуге Фуселя. Пастард так же незамедлительно принял участие в этой трогательной сцене, то и дело успокаивая не на шутку встревоженную Ирину. Одновременно поглаживая по спинке счастливого пса и прижимая возлюбленную к груди. Пса, который, между прочим, весьма был рад такому неожиданному вниманию со стороны своих хозяев.
— Мы немедленно проведём операцию, — неустанно в тот вечер повторял доктор, — и менее чем через месяц Фусель будет снова абсолютно здоров.
В этот неспокойный вечер после долгих клятв Пастарда о том, что всё будет хорошо, Ирина наконец-то успокоилась, но, оставив нетронутым свой ужин, взяла на руки Фуселя, отправилась с ним в спальню, где разрешила песику спать рядом с ней. Пастард же эту ночь провёл в гостевой комнате на диване.
Утром истерика Ирины повторилась и, будучи весьма встревоженным такими обстоятельствами, Пастард решил не тянуть с операцией и как можно скорее приготовить всё необходимое.
В этот же вечер за ужином наш герой с гордостью сообщил любимой о том, что завтра он намерен забрать Фуселя с собой в поликлинику, где уже все готово для его немедленного спасения. Ирина, откровенно говоря, была обескуражена подобной быстротой, с который Пастард всё организовал. Бедная женщина не знала радоваться ей или же снова устроить очередную истерику. Но Пастард, к счастью, вовремя успел сделать этот нелёгкий выбор за нее и с радостной улыбкой стал рассказывать о том, что эта операция самая безобидная процедура на свете.
— Поверь мне, Ирина, я провожу подобные операции для других животных в своей клинике каждый месяц. К Фуселю я отнесусь с большим вниманием и двойной осторожностью. Прошу довериться моему огромному опыту, — такие слова произнёс он вечером, а утром, поцеловав Ирину, забрал пёсика с собой на работу.
Для проведения операции Пастард даже вызвал Леона из другой клиники, чтобы тот ассистировал ему. Все прошло на высшем уровне, опухоль вырезали и наложили самые аккуратные швы. После чего обожаемого питомца поместили в специальную послеоперационную комнату, где он находился под присмотром у всех по специальному распоряжению главного врача.
Ирина звонила весь день на ресепшен Марии. Та же со всей ответственностью и вниманием отвечала о состоянии её маленького поросеночка, а вечером заботливая хозяйка была настроена во что бы то ни стало навестить своего любимца с личным визитом.
— Да, моя дорогая. К вечеру он как раз полностью отойдет от наркоза, и вы можете лично его проведать, — заверила её Мария спокойным и уверенным тоном. Но вечером произошло кое-что совершенно неожиданное. Фусель без никаких либо на то серьезных причин тихо и незаметно скончался. У собаки, к большому несчастью, просто остановилось сердце и этого даже никто не заметил. Пастард полагал, что животное ещё спит, а Мария заподозрила неладное только тогда, когда пришла в очередной раз по просьбе Ирины проверить собаку. Бледная с изумленным взглядом полный ужаса она зашла в кабинет к Пастарду, чтобы сообщить ужасную новость.
Побледнев, как полотно, несчастный доктор бросился в послеоперационный кабинет, чтобы лично убедиться в том, что не произошло никакой ошибки и Мария ничего не напутала. Но, к сожалению, ошибки не произошло и Мария точно определила смерть животного. Эта новость пулей разлетелась по клинике и все до единого помещения в этот день погрузились в глубокое молчание. Пастард немедленно отправился назад свой кабинет, чтобы сделать звонок Ирине и сообщить ей о случившемся. Но, набрав номер и услышав её веселый голос в трубке, у него попросту не хватило мужества во совсем честно ей признаться. Поэтому он соврал о том, что Фусель в порядке и немного дольше обычного отходит от наркоза. Но Ирина своим тонким чутьем, которое присуще только женщинам, тут же почувствовала что-то неладное и через час уже стояла в дверях клиники.
Мария, увидев Ирину полную спокойствия, тут же определила, что та ещё ничего не знает. И, также натянув на лицо беззаботное выражение, в полном спокойствии после короткого приветствия мигом отправилась за Пастардом, не желая брать на себя роль той, кто первый сообщит Ирине о смерти её любимого питомца.
Пастард вышел на ресепшен улыбчивый и жизнерадостный, всеми силами делая вид, что ничего не случилось. Поцеловав Ирину щеку, он, не теряя времени, предложил ей выпить кофе в ближайшем кафе. Но Ирина всем нутром ощущая неладное, заупрямилась и потребовала немедленно отвести её к Фуселю. Но доктор тут же стал убеждать ее в том, что причин для беспокойства нет и что Фусель сейчас находится в специальной стерильной комнате, куда можно заходить только персоналу и только в специальной одежде.
Ирина было хотела настоять на своём, но тут Пастарду на помощь подоспела Мария. Работница ресепшена, уже довольно близкая знакомая, стала так же заверять Ирину в том, что глупо тревожить сейчас по пустякам животное, которое утром перенесло операцию.
— Это может подвергнуть собаку риску заразиться инфекцией, которую легко занести в стерильный кабинет на обуви или на одежде, — добавила спокойным тоном Мария.
— Скоро я буду ставить собаке капельницу и лишние эмоции в связи с визитом любимой хозяйки могут негативно повлиять на действия препарата. Это может подтвердить любой ветеринар, — и она посмотрела на застывшее в глупой улыбке лицо Пастарда.
— Не зря ветеринары устанавливают специальные правила для владельцев животных, — продолжала она, понимая, что из Пастарда сейчас не вытащишь ни слова, — только при соблюдении которых питомец может пройти лечение без каких-либо осложнений.
Когда Пастард наконец вышел из оцепенения, он обнял свою Ирину и невнятно пробормотал о том, что его не будет полчаса на месте.
Назад он вернулся, к счастью, уже один, но вид у него был как будто бы его только что сняли с креста. Мария всей своей чувствительной натурой ощущала всю боль и страх которые сейчас испытывал доктор. Поэтому обдумав все до мелочей в его отсутствие предложила вот что:
— Нам необходимо Ирину за эти пару дней как-то подготовить к этой новости.
— Что делать с Фуселем? — спросил Пастард с такой надеждой в голосе, как будто надеясь на то, что собаку возможно еще спасти.
— Фуселя мы сложим в коробку и поставим её на окно в уборной.
— А вы должны, — женщина, покинув свое рабочее место и подойдя близко к доктору, усадила его на один из диванчиков для ожидания. Хотя зал был пустым, говорила она шёпотом, опасалась того, что их кто-то может услышать.
— Вы должны, — тихо повторила она, — с завтрашнего дня сообщать Ирине, что собаке по непонятным, вернее необъяснимым, — быстро поправила она себя, — причинам стало становиться хуже. Мол, мы держим его под капельницей, колем лекарства, но результат еще очень слабо ощутимый. Пусть у Ирины в голове зародится мысль о том, что собака может и не выжить. Пусть она пару дней переспит с этим страхом. Поверьте, это будет лучше, чем сказать ей всё сейчас прямо в лоб.
— Это всё моя вина, — с грустью вздохнул бедный доктор и опустил лицо в ладони.
— Не говорите ерунды, — громко воскликнула Мария. — Вы же сами знаете, что это неправда.
Кто мог предположить, что у собаки ни с того, ни с сего остановится сердце? Вы же опытный ветеринар и сами знаете, что такое иногда, редко конечно, но случается — Пастард, не поднимая голову, кивнул.
— Я знаю, — раздался полушёпот из его ладоней. — Но почему это произошло именно со мной и именно сейчас? Какая неудача! Вы не можете себе представить, что будет, когда об этом станет известно Ирине. Она с ума сойдёт! Честное слово сойдет! И это будет моя вина, — он еле слышно всхлипнул.
— Через дорогу, — указала она пальцем в сторону выхода, — в отеле для собак у Эслам есть комната с кроватью. Предлагаю вам пойти прямо сейчас туда и поспать несколько часов, а то вы доведете себя до нервного истощения.
Последнюю фразу Мария произнесла строгим тоном. После чего Пастард наконец поднял голову и взглянул на неё с большой благодарностью за оказанную поддержку. Затем поднялся и с трудом покинул поликлинику. Наблюдая за ним, Марии казалось, что сам мир обрушился на плечи несчастного и под тяжестью он еле-еле передвигает ноги.
А тем временем женщина сама принялась за работу. Уложив тельце французского бульдога в картонную коробку, она отнесла её в уборную, где поставила у открытого окна.
На следующий день несколько работников пожаловались на неприятный запах в туалете и Марии пришлось объяснять каждому полушепотом о сложившейся ситуации. Так как все работники до одного были хорошими друзьями Пастарда, то коллективно было решено его поддержать и потерпеть пару дней этот неприятный запах. Но ещё через день запах стал настолько невыносимым, что даже несмотря на то, что Мария облепила коробку всякого рода освежителем воздуха, когда Ирина в очередной раз приехала в клинику с требованием немедленно увидеть Фуселя, несколько работников проявили искренние намерения самим ей обо всем рассказать, лишь бы коробку можно было уже вынести из туалета.
— Ирина, успокойтесь, прошу вас, — успокаивала её Мария, перейдя уже на официальный тон работника клиники. — Это вам может разрешить только главный врач, а Пастарда нет на месте. Он сейчас находится в другой клинике, где проводит сложную и тяжелую операцию.
— Мария, передайте ему, когда он вернётся, — вполне серьёзным тоном произнесла Ирина, — что пусть без Фуселя домой сегодня не приходит.
Мария, услышав такие слова, конечно же не стала их передавать несчастному, но Пастард, стоявший в этот момент, за приоткрытой дверью своего кабинета все слышал сам. И довольно сильно расстроился от такого желания любимой. Поэтому, когда рабочий день был окончен, он не покинул вместе со всеми клинику, а остался ночевать прямо в своём кабинете.
Этой самой ночью мы и сидели с моей сестрой в машине, сочиняя планы мести для Джона, когда мне позвонила, слезно рыдая в трубку Эслам.
— Что-то произошло? — спросила Анна, увидев моё и без того бледное лицо.
— Этой ночью мы не выспимся, Анна, — в полу шоковом состоянии повторила я и сильно надавила на педаль газа.
Густые клубы дыма нависали облаком над зданием ветеринарной клиники в тот момент, когда я притормозила перед перегодившей мне дорогу пожарной машиной. Помимо команды пожарных вдалеке виднелись две фигуры, которые безучастно стояли на безопасном расстоянии, в то время как люди в экипировках спасали здание от огня. Это был Эрик и Эслам. Девушка, беспомощно устремив свой взгляд на пылающее здание, которое доедал огонь, безудержно рыдала. Честно признаться, меня не на шутку разозлило подобное поведение Эслам. О том, что Пастард мог находиться внутри, у меня и мысли не было, а клиника была полностью застрахована. Все животные, находящиеся на лечении, кроме особо больных, с прошлого месяца были перемещены в соседнее здание приюта, которое, к счастью, стояло сейчас на другой стороне улицы не тронутым, выступая лишь невольным свидетелем гибели своего соседа.
— К чему этот цирк? — в ярости произнесла я и громко хлопнула дверью автомобиля, после чего быстрыми шагом направилась к Эрику и Эслам.
— К чему эти слёзы? Через месяц другой здание восстановят и всё пойдёт своим чередом. Ты попросту сейчас тратишь свои нервы, — и я окатила Эслам грозным взглядом, тем самым с которым совсем недавно предупреждала её о том, что во время лечения ей нежелательно волноваться, тем более без лишнего на то повода.
