— Там в пламени Пастард, — еле сдерживая себя от очередной истерики, простонала девушка.
— Так, с чего ты это взяла? — ошарашенная такой абсурдной новостью, спросила я.
— Он мне звонил ночью, а я не брала трубку, потому что сеть в подвальном помещении не ловила. Все смс от него я увидела только дома. Он написал, что хочет остаться ночевать в отеле для собак. Там, где стоит кровать.
— Так, может, он там и спит? — с неподдельной надеждой перебила я её.
— Его там нет и быть не может. Он просил, чтобы я привезла ему ключи, так как свои он оставил дома. А домой он по непонятным причинам, поехать он не может. Последнюю смс он отправил в два часа ночи о том, что намерен спать в клинике на кушетке. А вот теперь этот пожар. Что случилось — не понятно. Откуда взялся огонь тоже не ясно. Мне так плохо сейчас, Катерина, у меня так болит сердце, что мне кажется я вот-вот умру, — и она снова зарыдала. Тут я ощутила и свою вину тоже. Ведь, по моей просьбе Эслам уехала с нами в этот вечер. Я ожидала, что девушка в истерике начнёт упрекать меня в этом, но, видимо, она обвинила в этом только себя одну. Как, впрочем, и я себя.
Забегая наперёд скажу, что Пастард действительно в эту роковую для него ночь погиб в пламени. Тело мужчины, вскоре после того, как пожар остановили, было обнаружено под обломками. Вернувшись в машину к Анне, я рассказала ей о случившемся. После чего мы обе решили остаться с Эслам и Эриком, до самого рассвета наблюдая за тем, как группа пожарных борется с пламенем до полной его капитуляции.
В то предрассветное утро, когда восток лишь слегка окрасило красное зарево, а звёзды ещё не совсем поблекли, я смотрела на огонь впереди и тихо про себя размышляла. Размышляла о том, что подобно тому, как это пламя уничтожает здание, так и новость о неверности моего супруга разрушают в моём сердце надежду на наше счастливое с Джоном совместное будущее.
Мне совсем не хотелось возвращаться домой, даже несмотря на то, что там меня ждал не только неверный муж, но и мой сын. Люблю ли я ребенка, рожденного от этого человека теперь как прежде? Конечно люблю! Даже несмотря на то, что этот ребёнок полная копия Джона. Внешность его, но сердце то моё. И часть добра, что есть во мне, есть и в нём. В то утро я задавалась вопросом: «Что теперь ожидает нас Августом?» Бедный маленький мой Август. Остаётся лишь надеяться на то, что Джон не оставит его так же, как собирается оставить его мать. Чтобы там ни было, но у меня, в конце концов, есть ещё Анна. Она мне поможет. Только она сможет придумать, что мне делать дальше.
Когда совсем рассвело и солнце, изгнав ночь, осветило землю, вступив в полноправные свои владения, нам сообщили страшную новость, которой так все боялись. Под обломками было найдено тело мужчины.
Вскоре приехала Мария, а за ней и Ирина. Скорбь Ирины была двойной, так как кроме Пастарда в здании остался Фусель, который, к счастью, к тому времени уже был как три дня мертв.
Конечно, никто из нас так и не рассказал ничего Ирине. Мы единогласно решили похоронить эту тайну под обломками пожара. Добрая и справедливая Мария не удержалась и в момент сольного отчаяния обвинила Ирину в том, что по её вине Пастард остался этой ночью в клинике. О чем в будущем, конечно же, раскаивалась. Громкие рыдания Ирины продлились недолго — вскоре женщина впала в безмолвное оцепенение. Тогда Эслам с Эриком решили отвести её в больницу, опасаясь, что это первые признаки нервного расстройства.
Когда я спустя долгие часы наконец достала телефон из кармана, чтобы взглянуть на время, моё внимание тот час же привлекли десять пропущенных звонков от мужа. Я перезвонила. Джон сразу же после первого гудка, поднял трубку:
— Катерина, вы скоро будете дома ? — к большому моему удивлению об этом он спросил меня спокойным голосом.
— Да, примерно минут через двадцать будем, —таким же спокойным тоном, как будто это стандартная ситуация, отвечала я.
— Хорошо, я тебя жду, — он положил трубку. Тут же ощутив сильную боль в области груди, я подумала, что это всё не предвещает ничего хорошего. «Это конец», — вот что подсказало тогда мне моё сердце и оно не ошибалось.
Когда я переступила порог квартиры, первое, что бросилось мне в глаза, это два больших чемодана. Раньше они долгие месяцы покоились в подвале, а сейчас стояли посередине прихожей. На встречу к нам, не спеша, вышел Джон с Августом на руках. Ребёнок, увидев свою маму, сонно мне улыбнулся и, протерев кулачками глазки, вытянул свои маленькие ручки на навстречу. Джон, не упуская возможности избавиться от груза, передал ребёнка мне после чего произнёс:
— Я больше чем уверен в том, что Анна тебе уже обо всем доложила. Поэтому я не стану дожидаться ответного удара в спину. Здесь собраны все мои вещи, — он ткнул пальцем в твердый панцирь одного из чемоданов, — и я намерен сегодня же покинуть эту квартиру.
При этих словах, произнесенных так холодно и расчетливо, у меня задрожали руки. Затем задрожала нижняя губа и, наверное, если бы я произнесла хоть слово, то задрожал бы и голос. Поэтому всю сцену скандала вместо меня исполнила Анна, то время как я унесла маленького Августа в спальню, чтобы мой малыш не слышал всего этого. Начав расхаживать из угла в гул, я тихо напевала ему на ушко колыбельную песенку, которую нам с сестрой когда-то пела ещё живая мама. Вскоре голоса притихли и послышался звук маленьких колесиков, движущихся по кафелю. Казалось, эти круглые пластмасски проехались не по полу, а по самому сердцу, оставляя на нем глубокие, неровные и кровоточащие следы. Затем захлопнулась входная дверь и сестра легкой походкой вошла к нам в комнату.
— Квартира остаётся тебе и Августу. Джон продолжит выплачивать за неё кредит, а ещё, помимо алиментов, будет помогать вашему сыну дополнительно, чтобы тот никогда ни в чём не нуждался.
Поблекшим, полумертвым взглядом я лишь слегка коснулась силуэта сестры, после чего, обняв сына, легла на кровать. Мы с ним вдвоём, мирно, как спит море после долго шторма, уснули.
В тот же день началось расследование по делу пожара. У Марии возникла версия о том, что его мог устроить сам Пастард, чтобы скрыть смерть Фуселя. И, не справившись с непредвиденными обстоятельствами, по чистой случайности сам погиб. Но её неофициальная версия распалась, как только полицией были просмотрены камеры наблюдения из дома напротив. Одна из записей зафиксировала накануне пожара двоих людей в черных спортивных костюмах и масках. Неизвестные подъехали на бесшумном электрическом мотороллере с двумя канистрами, очень быстро их опустошили вдоль главных стен здания и так же быстро скрылись. После чего и вспыхнул пожар. Что самое интересное, движения мотороллера полиции не удалось проследить дальше соседней улицы. На этот счёт у блюстителей закона возникли две интересные версии. Первая о том, что преступники укрыли транспортное средство где-то в соседних гаражах. А вторая, что мотороллер погрузили в кабину микроавтобуса или машину с большим багажником, после чего провезли его мимо камер наблюдения по главной улице.
В ту ночь около сотни подобного типа транспортных средств пересекли эту зону, и работники полиции были намерены проверить их все. А это могло занять около месяца, а то и больше.
Новость о гибели всеми любимого ветеринара Пастарда попала в местные газеты. И довольно приличное количество народу собралось перед его могилой, чтобы почтить память погибшего.
Среди присутствующих в день похорон были работники полиции и также несколько частных детективов, которые прилюдно пообещали обязательно найти виновных, чтобы те получили от закона по заслугам. Поэтому в то время еще никто не сомневался, что дело вскоре раскроют и виновные понесут наказание.
Близилось время ежегодного карнавала, который, согласно городской традиции, проходил в последнюю субботу угасающего лета. Местный карнавал — это всегда громкая музыка с утра и до самой глубокой ночи. Танцы, костюмы на люблю тематику и, конечно же, грандиозный фейерверк. Одной моей знакомый на плечи легла ответственность за организацию небольшого шоу, которое должно было стать неотъемлемой частью поздника. В это же время новость о нашем разводе с Джоном разлетелась среди всех наших знакомых так быстро, что даже мои старые знакомые, с которыми я не общалась много лет, были в курсе.
Более чем вероятно, именно учитывая моё положение, эта моя знакомая и предложила мне поучаствовать в этом деле. С целью себя, а точнее выразиться меня, развлечь. Несмотря на нежелание всеобщего сочувствия, я всё же приняла предложение. Посчитав это поистине хорошей идеей. Ну, во-первых, за такую помощь полагался приличный гонорар, а во-вторых, это была прекрасная возможность отвлечь себя от дурных мыслей, которые то и дело лезли мне в голову. Примерно спустя час после того, как я положила трубку, пообещав завтра же начать приготовления, ко мне пришла Эслам на очередной сеанс. Честно признаться, в тот момент я сама бы не отказалась от услуг психолога и не особо рассчитывала на то, что смогу ей чем-то помочь. Но, к моему удивлению, эти два часа прошли великолепно. Так как я сама нуждалась в поддержке и понимании, Эслам мне позволила высказаться.
Первый раз в жизни для этой цели я использовала свою пациентку. Знаю это не профессионально, но так уж вышло. И первый раз в жизни я позволила себе жаловаться на Джона, на своё теперешнее нелегкое положение, на то, какую сильную обиду он мне нанес своим уходом. Затем даже призналась в том, что сын, мой собственный сын, каждый день мне напоминает мужа, чем, собственно, непроизвольно меня мучает. Что временами я отвожу взгляд, чтобы не видеть его лица. В конце концов я расплакалась, чем окончательно испортила нашу встречу. Помню тогда вместо того, чтобы посмотреть на меня, как на идиотку, Эслам поднялась с места и мы обнялись. Вытирая слёзы, я извинилась перед ней и честно призналась, что мне стало намного легче.
— Ты не первая женщина на этой земле, которая находит в любимом ребенке черты лица своего врага. Как я уже поняла из чужого опыта, очень сложно это сходство игнорировать, — произнесла Эслам и снова присела на диван. Легкая тень прошлого в это мгновение, как будто пеленой, легла на её лицо. Такая тень появляется у человека во взгляде лишь при воспоминаниях о чем-то поистине тяжелом. Что-то такое, что сидит в нас очень глубоко как камень вросший в дерево. Что-то такое, что невозможно вырвать с корнем, так оно уже успело стать частью души.
— Моя бабушка по схожим с твоей ситуацией мотивам не возлюбила мою младшую сестру.
Именно из-за того, что та чересчур была внешне похожая на нашего отца. Я этого никогда не понимала, как можно не любить ребенка только потому, что в нём есть внешнее сходство с твоим врагом. Оболочка его, но внутри же обитает совсем другая душа. Когда моя сестра стала ни с того ни с сего болеть, у меня ещё тогда возникло подозрение относительно моей бабушки. Возможно по этой причине меня и не волнует её теперешняя судьба. И с тех самых пор, как я покинул её дом, то ни разу с ней не связывалась.
— Постой, — перебила я её, — ты же сама сказала, что сестра болела и так понимаю умереть именно из-за болезни.
Эслам кивнула:
— Причём тогда здесь ваша бабушка? Ну кроме того, что она не любила её.
— У меня есть весомые причины подозревать, что она прокляла её. Прокляла так, как и всех других кто ей мешал.
— Чего? Прокляла? — повторила я и громко рассмеялась.
— Да-да, я знаю, — с иронией в голосе поддержала мой смех Эслам, — звучит как бред.
— Именно так и есть, — продолжала я смеяться, но тут лицо Эслам обрело такое серьёзное выражение, что мне стало не по себе и я притихла.
— Это тоже своего рода яд. Ты знаешь, каким страшным способом люди умеют проклинать?
— Я слышала о разных вещах, но считаю, что ни один человек в здравом уме на подобное не решится.
— Вот именно, что в здравом, а моя бабушка давно не было в нём. Я бы предположила, что ещё со времен смерти мамы, но, думаю, всё началось задолго до её рождения. Дед наш упёр тоже быстро после их свадьбы, его она уж точно не любила. Старого и ненавистного.
У нас на родине ходили страшные слухи о «договорах с умершим». Если с того времени, как душа покинула тело, не прошло суток, то, срезав прядь волос с его головы, можно заставить покойника забрать с собой на тот свет ещё кого-то. Для этого нужно очень мелко порезать волосы и посыпать их в воду или пишу жертве. Вскоре, после таких приемов, живой организм быстро ослабевает и болезни берут верх. В нашем поселке существовала, да и, наверное, существует до сих пор такая традиция. Когда умирает человек, люди, в основном женщины собираются под крышей его дома, чтобы омыть его тело. Моя бабушка часто принимала участие в такого рода отмывании и доступ к этой отраве был у нее всегда. И, что самое подозрительное, после смерти сестры ей неожиданно запретили приходить к покойникам. Так что многие люди в нашем селе были склонны полагать, так же как и я, что именно бабушка отравила сестру.
— Всё равно мне в такое верится с трудом, – отвечала я и откинулась в кресле, устремив взгляд в потолок.
— Я думаю, что именно так и заболела сестра.
— Может тогда твоя бабушка причастна и к гибели твоего отца?
— Это вряд ли, — резко оборвала она меня. Отравить да, но прейти в чужой дом для того, чтобы утопить человека в ванной — нет, никогда. В конце концов он был пьян и просто уснул, в этом я тоже уверена. Легкая смерть, — тихо добавила она.
— Мои родители тоже мертвы, — со вздохом произнесла я. — И наша задача простить их за всё и наполнить свою память о них только хорошим воспоминания.
— Если есть что вспомнить вообще, — с кривой улыбкой добавила Эслам.
— Знаешь, что я хотела тебя спросить, — резко сменила я тему, так как эта история, если честно, навела на меня жути. — В данный момент я занята организацией одного из шоу, что состоится на карнавале через две недели. Ты не хочешь тоже принять в этом участие?
— В качестве кого?
— В качестве первой скрипки в сопроводительном оркестре. В общей сложности это отнимет час, самое большое — два часа в день. И естественно не бесплатно. Ну и плюс ты сможешь принять участие в фуршете, что состоится в вечер карнавала. Подумай сама: новые лица, такие же талантливые люди, как и ты. Будет очень весело, что скажешь? — Эслам одобрительно кивнула, хотя я поначалу предполагала, что она попросит времени подумать. Тогда на сегодня сеанс наш окончен, встретимся завтра на первой репетиции, где заодно я тебя познакомлю со всеми.
Уже прощаясь, стоя у входной двери, она ещё раз крепко прижала меня к себе и поцеловала в щеку.
— Спасибо тебе, Катерина, ты делаешь мою жизнь здесь легче и счастливее, — на что горячая волна стыда снова окатила мое лицо. И это чувство в очередной раз напомнило мне о мой нечистой совести.
Следующим утром обе бодрые и в отличном настроении мы пришли в зал для репетиции, где нас уже ожидала толпа народу. Многих из присутствующих я уже знала, а многих, так же как Эслам, видела впервые. Новости о том, что незнакомая скрипачка будет возглавлять оркестр, сначала все встретили слегка прохладно и с большим недоверием, но затем девушка достала из чехла инструмент и продемонстрировала свои умения.
— Так, с чего ты это взяла? — ошарашенная такой абсурдной новостью, спросила я.
— Он мне звонил ночью, а я не брала трубку, потому что сеть в подвальном помещении не ловила. Все смс от него я увидела только дома. Он написал, что хочет остаться ночевать в отеле для собак. Там, где стоит кровать.
— Так, может, он там и спит? — с неподдельной надеждой перебила я её.
— Его там нет и быть не может. Он просил, чтобы я привезла ему ключи, так как свои он оставил дома. А домой он по непонятным причинам, поехать он не может. Последнюю смс он отправил в два часа ночи о том, что намерен спать в клинике на кушетке. А вот теперь этот пожар. Что случилось — не понятно. Откуда взялся огонь тоже не ясно. Мне так плохо сейчас, Катерина, у меня так болит сердце, что мне кажется я вот-вот умру, — и она снова зарыдала. Тут я ощутила и свою вину тоже. Ведь, по моей просьбе Эслам уехала с нами в этот вечер. Я ожидала, что девушка в истерике начнёт упрекать меня в этом, но, видимо, она обвинила в этом только себя одну. Как, впрочем, и я себя.
Забегая наперёд скажу, что Пастард действительно в эту роковую для него ночь погиб в пламени. Тело мужчины, вскоре после того, как пожар остановили, было обнаружено под обломками. Вернувшись в машину к Анне, я рассказала ей о случившемся. После чего мы обе решили остаться с Эслам и Эриком, до самого рассвета наблюдая за тем, как группа пожарных борется с пламенем до полной его капитуляции.
В то предрассветное утро, когда восток лишь слегка окрасило красное зарево, а звёзды ещё не совсем поблекли, я смотрела на огонь впереди и тихо про себя размышляла. Размышляла о том, что подобно тому, как это пламя уничтожает здание, так и новость о неверности моего супруга разрушают в моём сердце надежду на наше счастливое с Джоном совместное будущее.
Мне совсем не хотелось возвращаться домой, даже несмотря на то, что там меня ждал не только неверный муж, но и мой сын. Люблю ли я ребенка, рожденного от этого человека теперь как прежде? Конечно люблю! Даже несмотря на то, что этот ребёнок полная копия Джона. Внешность его, но сердце то моё. И часть добра, что есть во мне, есть и в нём. В то утро я задавалась вопросом: «Что теперь ожидает нас Августом?» Бедный маленький мой Август. Остаётся лишь надеяться на то, что Джон не оставит его так же, как собирается оставить его мать. Чтобы там ни было, но у меня, в конце концов, есть ещё Анна. Она мне поможет. Только она сможет придумать, что мне делать дальше.
Когда совсем рассвело и солнце, изгнав ночь, осветило землю, вступив в полноправные свои владения, нам сообщили страшную новость, которой так все боялись. Под обломками было найдено тело мужчины.
Вскоре приехала Мария, а за ней и Ирина. Скорбь Ирины была двойной, так как кроме Пастарда в здании остался Фусель, который, к счастью, к тому времени уже был как три дня мертв.
Конечно, никто из нас так и не рассказал ничего Ирине. Мы единогласно решили похоронить эту тайну под обломками пожара. Добрая и справедливая Мария не удержалась и в момент сольного отчаяния обвинила Ирину в том, что по её вине Пастард остался этой ночью в клинике. О чем в будущем, конечно же, раскаивалась. Громкие рыдания Ирины продлились недолго — вскоре женщина впала в безмолвное оцепенение. Тогда Эслам с Эриком решили отвести её в больницу, опасаясь, что это первые признаки нервного расстройства.
Когда я спустя долгие часы наконец достала телефон из кармана, чтобы взглянуть на время, моё внимание тот час же привлекли десять пропущенных звонков от мужа. Я перезвонила. Джон сразу же после первого гудка, поднял трубку:
— Катерина, вы скоро будете дома ? — к большому моему удивлению об этом он спросил меня спокойным голосом.
— Да, примерно минут через двадцать будем, —таким же спокойным тоном, как будто это стандартная ситуация, отвечала я.
— Хорошо, я тебя жду, — он положил трубку. Тут же ощутив сильную боль в области груди, я подумала, что это всё не предвещает ничего хорошего. «Это конец», — вот что подсказало тогда мне моё сердце и оно не ошибалось.
Когда я переступила порог квартиры, первое, что бросилось мне в глаза, это два больших чемодана. Раньше они долгие месяцы покоились в подвале, а сейчас стояли посередине прихожей. На встречу к нам, не спеша, вышел Джон с Августом на руках. Ребёнок, увидев свою маму, сонно мне улыбнулся и, протерев кулачками глазки, вытянул свои маленькие ручки на навстречу. Джон, не упуская возможности избавиться от груза, передал ребёнка мне после чего произнёс:
— Я больше чем уверен в том, что Анна тебе уже обо всем доложила. Поэтому я не стану дожидаться ответного удара в спину. Здесь собраны все мои вещи, — он ткнул пальцем в твердый панцирь одного из чемоданов, — и я намерен сегодня же покинуть эту квартиру.
При этих словах, произнесенных так холодно и расчетливо, у меня задрожали руки. Затем задрожала нижняя губа и, наверное, если бы я произнесла хоть слово, то задрожал бы и голос. Поэтому всю сцену скандала вместо меня исполнила Анна, то время как я унесла маленького Августа в спальню, чтобы мой малыш не слышал всего этого. Начав расхаживать из угла в гул, я тихо напевала ему на ушко колыбельную песенку, которую нам с сестрой когда-то пела ещё живая мама. Вскоре голоса притихли и послышался звук маленьких колесиков, движущихся по кафелю. Казалось, эти круглые пластмасски проехались не по полу, а по самому сердцу, оставляя на нем глубокие, неровные и кровоточащие следы. Затем захлопнулась входная дверь и сестра легкой походкой вошла к нам в комнату.
— Квартира остаётся тебе и Августу. Джон продолжит выплачивать за неё кредит, а ещё, помимо алиментов, будет помогать вашему сыну дополнительно, чтобы тот никогда ни в чём не нуждался.
Поблекшим, полумертвым взглядом я лишь слегка коснулась силуэта сестры, после чего, обняв сына, легла на кровать. Мы с ним вдвоём, мирно, как спит море после долго шторма, уснули.
В тот же день началось расследование по делу пожара. У Марии возникла версия о том, что его мог устроить сам Пастард, чтобы скрыть смерть Фуселя. И, не справившись с непредвиденными обстоятельствами, по чистой случайности сам погиб. Но её неофициальная версия распалась, как только полицией были просмотрены камеры наблюдения из дома напротив. Одна из записей зафиксировала накануне пожара двоих людей в черных спортивных костюмах и масках. Неизвестные подъехали на бесшумном электрическом мотороллере с двумя канистрами, очень быстро их опустошили вдоль главных стен здания и так же быстро скрылись. После чего и вспыхнул пожар. Что самое интересное, движения мотороллера полиции не удалось проследить дальше соседней улицы. На этот счёт у блюстителей закона возникли две интересные версии. Первая о том, что преступники укрыли транспортное средство где-то в соседних гаражах. А вторая, что мотороллер погрузили в кабину микроавтобуса или машину с большим багажником, после чего провезли его мимо камер наблюдения по главной улице.
В ту ночь около сотни подобного типа транспортных средств пересекли эту зону, и работники полиции были намерены проверить их все. А это могло занять около месяца, а то и больше.
Новость о гибели всеми любимого ветеринара Пастарда попала в местные газеты. И довольно приличное количество народу собралось перед его могилой, чтобы почтить память погибшего.
Среди присутствующих в день похорон были работники полиции и также несколько частных детективов, которые прилюдно пообещали обязательно найти виновных, чтобы те получили от закона по заслугам. Поэтому в то время еще никто не сомневался, что дело вскоре раскроют и виновные понесут наказание.
Глава одиннадцатая
Близилось время ежегодного карнавала, который, согласно городской традиции, проходил в последнюю субботу угасающего лета. Местный карнавал — это всегда громкая музыка с утра и до самой глубокой ночи. Танцы, костюмы на люблю тематику и, конечно же, грандиозный фейерверк. Одной моей знакомый на плечи легла ответственность за организацию небольшого шоу, которое должно было стать неотъемлемой частью поздника. В это же время новость о нашем разводе с Джоном разлетелась среди всех наших знакомых так быстро, что даже мои старые знакомые, с которыми я не общалась много лет, были в курсе.
Более чем вероятно, именно учитывая моё положение, эта моя знакомая и предложила мне поучаствовать в этом деле. С целью себя, а точнее выразиться меня, развлечь. Несмотря на нежелание всеобщего сочувствия, я всё же приняла предложение. Посчитав это поистине хорошей идеей. Ну, во-первых, за такую помощь полагался приличный гонорар, а во-вторых, это была прекрасная возможность отвлечь себя от дурных мыслей, которые то и дело лезли мне в голову. Примерно спустя час после того, как я положила трубку, пообещав завтра же начать приготовления, ко мне пришла Эслам на очередной сеанс. Честно признаться, в тот момент я сама бы не отказалась от услуг психолога и не особо рассчитывала на то, что смогу ей чем-то помочь. Но, к моему удивлению, эти два часа прошли великолепно. Так как я сама нуждалась в поддержке и понимании, Эслам мне позволила высказаться.
Первый раз в жизни для этой цели я использовала свою пациентку. Знаю это не профессионально, но так уж вышло. И первый раз в жизни я позволила себе жаловаться на Джона, на своё теперешнее нелегкое положение, на то, какую сильную обиду он мне нанес своим уходом. Затем даже призналась в том, что сын, мой собственный сын, каждый день мне напоминает мужа, чем, собственно, непроизвольно меня мучает. Что временами я отвожу взгляд, чтобы не видеть его лица. В конце концов я расплакалась, чем окончательно испортила нашу встречу. Помню тогда вместо того, чтобы посмотреть на меня, как на идиотку, Эслам поднялась с места и мы обнялись. Вытирая слёзы, я извинилась перед ней и честно призналась, что мне стало намного легче.
— Ты не первая женщина на этой земле, которая находит в любимом ребенке черты лица своего врага. Как я уже поняла из чужого опыта, очень сложно это сходство игнорировать, — произнесла Эслам и снова присела на диван. Легкая тень прошлого в это мгновение, как будто пеленой, легла на её лицо. Такая тень появляется у человека во взгляде лишь при воспоминаниях о чем-то поистине тяжелом. Что-то такое, что сидит в нас очень глубоко как камень вросший в дерево. Что-то такое, что невозможно вырвать с корнем, так оно уже успело стать частью души.
— Моя бабушка по схожим с твоей ситуацией мотивам не возлюбила мою младшую сестру.
Именно из-за того, что та чересчур была внешне похожая на нашего отца. Я этого никогда не понимала, как можно не любить ребенка только потому, что в нём есть внешнее сходство с твоим врагом. Оболочка его, но внутри же обитает совсем другая душа. Когда моя сестра стала ни с того ни с сего болеть, у меня ещё тогда возникло подозрение относительно моей бабушки. Возможно по этой причине меня и не волнует её теперешняя судьба. И с тех самых пор, как я покинул её дом, то ни разу с ней не связывалась.
— Постой, — перебила я её, — ты же сама сказала, что сестра болела и так понимаю умереть именно из-за болезни.
Эслам кивнула:
— Причём тогда здесь ваша бабушка? Ну кроме того, что она не любила её.
— У меня есть весомые причины подозревать, что она прокляла её. Прокляла так, как и всех других кто ей мешал.
— Чего? Прокляла? — повторила я и громко рассмеялась.
— Да-да, я знаю, — с иронией в голосе поддержала мой смех Эслам, — звучит как бред.
— Именно так и есть, — продолжала я смеяться, но тут лицо Эслам обрело такое серьёзное выражение, что мне стало не по себе и я притихла.
— Это тоже своего рода яд. Ты знаешь, каким страшным способом люди умеют проклинать?
— Я слышала о разных вещах, но считаю, что ни один человек в здравом уме на подобное не решится.
— Вот именно, что в здравом, а моя бабушка давно не было в нём. Я бы предположила, что ещё со времен смерти мамы, но, думаю, всё началось задолго до её рождения. Дед наш упёр тоже быстро после их свадьбы, его она уж точно не любила. Старого и ненавистного.
У нас на родине ходили страшные слухи о «договорах с умершим». Если с того времени, как душа покинула тело, не прошло суток, то, срезав прядь волос с его головы, можно заставить покойника забрать с собой на тот свет ещё кого-то. Для этого нужно очень мелко порезать волосы и посыпать их в воду или пишу жертве. Вскоре, после таких приемов, живой организм быстро ослабевает и болезни берут верх. В нашем поселке существовала, да и, наверное, существует до сих пор такая традиция. Когда умирает человек, люди, в основном женщины собираются под крышей его дома, чтобы омыть его тело. Моя бабушка часто принимала участие в такого рода отмывании и доступ к этой отраве был у нее всегда. И, что самое подозрительное, после смерти сестры ей неожиданно запретили приходить к покойникам. Так что многие люди в нашем селе были склонны полагать, так же как и я, что именно бабушка отравила сестру.
— Всё равно мне в такое верится с трудом, – отвечала я и откинулась в кресле, устремив взгляд в потолок.
— Я думаю, что именно так и заболела сестра.
— Может тогда твоя бабушка причастна и к гибели твоего отца?
— Это вряд ли, — резко оборвала она меня. Отравить да, но прейти в чужой дом для того, чтобы утопить человека в ванной — нет, никогда. В конце концов он был пьян и просто уснул, в этом я тоже уверена. Легкая смерть, — тихо добавила она.
— Мои родители тоже мертвы, — со вздохом произнесла я. — И наша задача простить их за всё и наполнить свою память о них только хорошим воспоминания.
— Если есть что вспомнить вообще, — с кривой улыбкой добавила Эслам.
— Знаешь, что я хотела тебя спросить, — резко сменила я тему, так как эта история, если честно, навела на меня жути. — В данный момент я занята организацией одного из шоу, что состоится на карнавале через две недели. Ты не хочешь тоже принять в этом участие?
— В качестве кого?
— В качестве первой скрипки в сопроводительном оркестре. В общей сложности это отнимет час, самое большое — два часа в день. И естественно не бесплатно. Ну и плюс ты сможешь принять участие в фуршете, что состоится в вечер карнавала. Подумай сама: новые лица, такие же талантливые люди, как и ты. Будет очень весело, что скажешь? — Эслам одобрительно кивнула, хотя я поначалу предполагала, что она попросит времени подумать. Тогда на сегодня сеанс наш окончен, встретимся завтра на первой репетиции, где заодно я тебя познакомлю со всеми.
Уже прощаясь, стоя у входной двери, она ещё раз крепко прижала меня к себе и поцеловала в щеку.
— Спасибо тебе, Катерина, ты делаешь мою жизнь здесь легче и счастливее, — на что горячая волна стыда снова окатила мое лицо. И это чувство в очередной раз напомнило мне о мой нечистой совести.
Глава двенадцатая
Следующим утром обе бодрые и в отличном настроении мы пришли в зал для репетиции, где нас уже ожидала толпа народу. Многих из присутствующих я уже знала, а многих, так же как Эслам, видела впервые. Новости о том, что незнакомая скрипачка будет возглавлять оркестр, сначала все встретили слегка прохладно и с большим недоверием, но затем девушка достала из чехла инструмент и продемонстрировала свои умения.
