Теперь это было бессмысленно, так же как и эта гнетущая тишина. Грег жил в этой тишине много месяцев. Сначала она пугала его. Казалось, что вот-вот она взорвётся привычным шумом города, скрипом машинных тормозов и птичьим гомоном на площади. Но нет, этого не происходило.
И тогда он начал разговаривать, озвучивая вслух любую мысль, описывать увиденное, и планы на завтра. Собственный голос был глухим и незнакомым в этой тишине, не встречая ответного "Привет!" и дружеского "Как дела?" Разговаривать самому с собой было по меньшей мере странно, хотя кого это теперь волнует! И тогда он придумал её, Николь. Он приветствовал её по утрам, предлагая чашку горячего крепкого кофе, аромат которого он вдыхал, нося в кармане куртки пакет с кофейными зёрнами. Помолоть их было не на чем, чтобы осуществить мечту, но Грег надеялся, что где-нибудь обязательно отыщется кофемолка. И джезвешка, совсем такая, как когда-то в детстве, что стояла на плите у мамы.
Николь узнала всё о том, как он остался один. Один на целой планете, один, как песчинка в пустыне, из которой ветром унесло весь песок. Он думал, что же стало причиной всего этого. Гордыня? Желание славы? Нет, любопытство. Простое любопытство, склонность человеческой натуры сунуть свой нос везде и всюду, без какой-либо рациональности, просто ради интереса. Но не всегда за любопытством следует познание нового и созидание. Любопытство может разрушить то, что было незыблемым и вечным, стереть всё в один миг.
Он рассказал Николь, как не спал ночами, конструируя свой Агрегат. Расчёты и выкладки постоянно крутились в голове, переходя на экран компьютера, доверяя точность вычислений электронному мозгу. Он хотел, чтобы получилось всё и сразу – новая энергия, новое время, новый генетический код. Ему казалось, что ещё немного – и не нужны будут дрова и электростанции, новая, экологически чистая энергия будет служить человеку. Он был уверен, что время замедлится, и за день можно будет успеть столько, что не скажешь: "Ох, и летит же время!" Он мечтал сделать людей другими – умеющими летать и двигать предметы силой мысли.
Время пришло. Испытание Агрегата он проводил, находясь за стеной из особого материала, не пропускающего излучение. Он сам его создал, этот материал. Он спрятался за стеной от Агрегата, но не спрятал мир от него. Что-то пошло не так, время перепуталось с новой энергией, а она влилась в генетический код. В одночасье мир опустел, исчезли все люди, оставив не выключенным газ, горящие камины, открытыми краны с водой и едущими машины. Земля наполнилась взрывами и скрежетом, запылали пожарища, которые некому было тушить, и произошли аварии, в которых не было жертв. Уже не было. Вместе с человечеством исчез и животный мир. Остался только он, Грег.
В этом Городе он шёл, внимательно поглядывая на здания. Смотрел с надеждой – не промелькнёт ли где силуэт, не откроется ли дверь? Одно из зданий привлекло внимание. Школа, совсем нетронутая катастрофами, даже все окна на месте. Грег вошёл, медленно ступая, в вестибюль. Давно забытые воспоминания окутали облаком, унося на много лет назад. Ноги сами понесли по коридорам и этажам. Перед дверью библиотеки Грег остановился. Он открыл дверь тихо, медленно отводя руку, чтобы случайный скрип не потревожил тишину. Здесь, в этом месте тишина впервые перестала стучать в висках. Ведь она здесь всегда жила, тишина. Тишина читального зала, где каждый уносился в свои грёзы и приключения.
Стеллажи с книгами стояли привычными рядами. Грег провёл рукой по корешкам книг, ощущая тепло сшитых страниц. Но вдруг внимание привлекла полка, где лежали сенсорные экраны из графена. Грег заинтересованно посмотрел на материал экрана, привычно отмечая что-то в голове, и делая расчёты. Ах, если бы он подумал о нём тогда! Графен был самым прочным и тонким материалом во Вселенной. Экраны были целыми, без единой трещинки, послушные включению кнопки на нижней панели. Энергия сохранилась, и Грег понял, что это тоже книга. Современная книга, с колоссальным объёмом, где можно хранить море информации. Перед ним была Книга Сказок. Ноги подкосились, и он сел на краешек стола, увидев знакомое с детства название "Кот в сапогах". Эту книжку прочитал он в четыре года. Дальше были "Снежная королева" и "Приключения Чиполино", "Маугли" и "Золушка", "Щелкунчик" сменял "Спящую Красавицу", а "Мальчик с пальчик" следовал за "Рикки Тикки Тави".
Грег читал и читал, будто впервые увидев такие знакомые с детства сказки. Он не мог оторваться, перелистывая пальцем страницы сенсорного экрана. Сказок было так много, что он пересел на пол, облокотившись о стену, читая. Грег не заметил, как уснул. Во сне мама продолжала читать ему сказки, а потом он слушал их на уроке, окружённый одноклассниками-первоклашками.
– Николь, я забрал у них будущее! – очнувшись ото сна, привычно обратился он к своей выдуманной собеседнице. – Эти сказки ещё будут читать! – прижал Грег экран к груди. – Возвращаемся, я всё исправлю!
СНЕГОВИК
Год 2517 начался незаметно, в городском шуме и грохоте техники, ставшими постоянным фоном жизни на Земле. Планета пережила динозавров, Ледниковый период, революции и войны, но только стремление человечества обзавестись личным пространством проживания со всеми удобствами, смогло нарушить хрупкий баланс в природе. Похоже, что тот самый Апокалипсис, которого ждали от сил мрака и тьмы, сотворили сами люди. Перенаселение повлекло за собой нехватку пространства, поэтому практически всё свободное место на планете было застроено. Урбанизация вытеснила поля и леса, каменные джунгли заменили даже пустыни.
Нехватка ресурсов была решена изобретением нового вида топлива, однако заводы по его изготовлению занимали большие территории, и наполняли едким дымом всё вокруг. Глобальное потепление уже дало плоды, кардинально меняя климат.
Ник Хантер, механик монорельса, смотрел в бронированное окно вокзала. Он наблюдал, как на город льёт короткий кислотный дождь, оставляя пятна ржавчины на металле, и постепенно разъедая здания.
– Ещё один результат работы топливных заводов! – подумал Ник. Он до сих пор не мог привыкнуть, что раз в неделю на город обрушиваются ядовитые струи.
На глазах у пассажиров, пережидающих в защищённых стенах, аэромобиль белого цвета потерял управление, и камнем рухнул вниз, в темноту свай и перекрытий, на которых крепилась подвеска монорельсовой дороги.
– Кислота попала в двигатель! – констатировал факт кто-то из толпы.
Ник подошёл ближе к многослойному стеклу, но увидеть в темноте и лабиринте креплений упавший аэромобиль не смог. Он понадеялся, что аэромобиль управлялся автоматически, и был без пассажиров. Дождь тем временем уже закончился, но выходить было опасно – ядовитые пары держались в воздухе, пока трудились парящие над землёй роботы-сборщики, вбирая из атмосферы остатки жидкости и испарений.
Когда же прозвучал сигнал, возвещающий о том, что очистка воздуха завершена, у Ника Хантера как раз началась смена по обходу территории.
Он неспешно обошёл подземные этажи монорельса, и вышел наружу. В сотне метров от прочных, будто вросших в землю свай, Ник обнаружил остатки аэромобиля. Ни людей, ни даже андроидов в обломках не было – он действительно был на автоматическом управлении. Груда металла и пластика возвышалась на пустыре жалкой горкой, как свидетельство недолговечности достижений техники. Ник подошёл ближе, и вдруг что-то привлекло его внимание. Это было так несвойственно тому миру, в котором жил он, что Ник не сразу осознал что перед ним. Книга! Настоящая печатная книга, со страницами, ламинированными плотной плёнкой, лежала среди обломков.
Руки сами потянулись, и Ник Хантер бережно поднял раритет. Детская книжка с картинками была сборником зимних сказок, стихов и рассказов. Присев на камень у разбитого аэромобиля, Ник аккуратно перелистывал страницы. Какое-то неведомое доселе чувство билось в груди бабочкой, готовой выпорхнуть на волю. Иллюстрации хранили тот мир, который ушёл безвозвратно пару сотен лет назад. Лес, с нарисованными елями и соснами, с сугробами белого снега, выглядел так сюрреалистично по сравнению с тем, что окружало Ника. Ледяной каток с краснощёкими ребятишками, нарядное новогоднее дерево, украшенное блестящими стеклянными шарами и гирляндами ярких лампочек, снежинки, падающие плавно с неба – когда-то Ник обо всём этом слышал, и смотрел обучающие фильмы в школе. Но всё это казалось сказками, неправдоподобными и совсем непохожими на реальную жизнь.
Только сейчас, держа в руках книгу, Ник Хантер поверил, что так и было сотни лет назад. Отчего-то защемило на душе, и захотелось умчаться на машине времени туда, где падает снег, туда, где ещё растут деревья, а лес простирается на сотни миль, туда, где существуют праздники и неподдельная радость и веселье.
На одной из страниц было стихотворение о снеговике. На картинке под стихотворением улыбающиеся дети лепили снеговика из снежных шаров, украшали глазками-угольками и носом-морковкой.
Руки техника-механика сами потянулись к запчастям, оставшимся от аэромобиля, а в голове начала складываться схема. Выбирая детали, подгоняя одну к другой инструментами из сумки обходчика монорельса, Ник чувствовал себя скульптором. Вот появилось обтекаемое туловище, стоящее на шарнирных ногах, руки и голова сложились в единое целое из мозаики металла и пластика. Найденный красный колпачок из деталей двигателя стал носом-морковкой, а баллончик с чёрной краской пригодился, чтобы нарисовать улыбающуюся рожицу с точками чёрных глаз.
Спустя недолгое время, снеговик был готов. Он заводился ключиком, совсем как древние механические игрушки, и ему совсем не нужно было супер-топливо, на котором всё работало в двадцать шестом веке. Снеговик умел шагать, поворачиваться, двигать руками-ногами-головой. Его корпус был белоснежным, а нарисованная улыбка придавала добродушное выражение механическому лицу.
Ник ещё раз оглядел снеговика, завёл его ключиком до упора, и проводил взглядом удаляющуюся по пустырю фигурку.
– В добрый путь! Найди нам зиму! – прошептал Ник вслед снеговику.
Вздохнув, Ник бережно положил книгу с зимними историями в сумку, и отправился обратно, в здание вокзала.
На следующий день Ник опять вышел на осмотр территории вокруг монорельса. Ему показалось, что местность неуловимо изменилась. И вдруг он увидел приближающегося снеговика! Но он выглядел иначе – совсем как на картинке в той детской книжке, что нашёл Ник.
Снеговик улыбался, и смотрел прямо на Ника. Что-то холодное упало на щёку, и, растаяв, оставило капельку воды. Потом ещё, и ещё! Ник поднял голову вверх. С неба падали на землю снежинки, кружась в медленном танце, плавно опускаясь на чёрный грунт пустыря. Казалось, сам воздух стал другим – свежим, морозным, таким, которого не было на Земле уже давно. Ник сел на камень, и стал смотреть на удивительный хоровод снежинок, на падающий лёгкий снег. А пустырь начал покрываться островками белого снега, ещё совсем маленькими, но уже знаменующими приход зимы. Первой зимы за сотни лет.
– Ты нашёл зиму, дружок! – подмигнул Ник снеговику. – Теперь всё будет по-другому!
ПОД ЗНАКОМ УЛЬТРАФИОЛЕТА
На Земле шёл 2315 год. К Солнечной системе приближался корабль внеземного происхождения. Ядовито-фиолетового цвета, он имел форму полумесяца. Облетев Марс, Венеру и Луну, корабль приблизился к Земле и пристроился на орбите. Антенны ловили частоты спутников, поглощая информацию. Телескопические объективы камер были направлены сквозь атмосферу, наблюдая и делая выводы.
Ранним утром корабль приземлился на западноевропейской равнине. Делегация гуманоидной расы с Фундаменты направилась к представителям власти государства, на чьей территории сел корабль. Это была Липолвакия, образованная в результате объединения нескольких государств Западной Европы. Пришельцы попросили политического убежища в результате гонений на их родной планете. Липолвакия ответила положительно, следуя доктрине всеобщего гуманизма, предоставив беженцам право поселиться на её территории.
Фундаментяне поселились в предоставленных государственных квартирах, получили вид на жительство и право на работу. В течение первого года государство оказывало помощь, платя ежемесячное пособие беженцам. Расселившись, они не спешили слиться с коренными жителями. Всегда в тёмно-фиолетовых одеждах, они выделялись на фоне обычных граждан не только внешних видом. Хотя и внешность их была не совсем человеческой, несмотря на то, что относились они к разумным расам Галактики. В дополнение к вполне человеческому строению тела, у фундаментян имелся хвост, причём как у мужских особей, так и у женских. Кроме этого, отличали их от землян глаза – тёмно-фиолетовые, с жёлтым полумесяцем вместо привычного зрачка. Мужчины ходили в длиннополых фиолетовых плащах с капюшоном, надвинутым почти на самые глаза, скрывая верхнюю часть лица, а женщины закрывали и нижнюю часть лица покрывалом ярко-фиолетового цвета. Толком никто из граждан Липолвакии не мог описать лица беженцев, всегда закрытые от посторонних взглядов.
Очень быстро фундаментяне влились в мультикультурное окружение объединившихся наций, приветствовавших самоопределение и уважение к культурному наследию каждого народа. Воспользовавшись таким положением дел, беженцы на имеющиеся у них средства, полученные от продажи привезённых драгоценных камней, начали так называемую адаптацию.
Первым делом они возвели храмы и общинные центры, где собирались все вместе и молились Великому Ультрафиолету, создателю Вселенной и их родной Фундаменты, в частности. Разговаривали со своим Великим они в позе лотоса, удобно закинув хвост на плечо соседа, отчего казались единым фиолетовым существом, змееподобно раскинувшимся на коврах храма. Молитвы Великому Ультрафиолету возносились семь раз в день, поэтому работать, трудясь на благо приютившего их общества, фундаментянам было совершенно некогда. Сначала храм был один, на окраине столицы, в пригороде. Через короткое время храмы фундаментян появились практически в каждом городе, фиолетовыми стражами глядя с высоты на мир обычных тружеников, строителей и портных, учителей и зубных техников, художников и адвокатов.
Затем фундаментяне открыли школы. Сначала в них учились лишь их дети, но внезапно открылся набор в эти школы и для жителей городов, обещая бесплатное солидное образование, трёхразовое питание, удлинённый учебный день и привитие дисциплины. Ну какой же родитель устоит перед таким! Государственные школы практически опустели, частные тем более, а детей Липолвакии поглотили школы фундаментян с семи утра и до семи вечера. После продлённого дня послушные дети послушно съедали ужин, улыбаясь, рассказывали, как им нравится учиться, и уходили спать, оставив родителей умиляться новой версией чада, послушной и улучшенной, не вникая в подробности, как же это вышло.
И тогда он начал разговаривать, озвучивая вслух любую мысль, описывать увиденное, и планы на завтра. Собственный голос был глухим и незнакомым в этой тишине, не встречая ответного "Привет!" и дружеского "Как дела?" Разговаривать самому с собой было по меньшей мере странно, хотя кого это теперь волнует! И тогда он придумал её, Николь. Он приветствовал её по утрам, предлагая чашку горячего крепкого кофе, аромат которого он вдыхал, нося в кармане куртки пакет с кофейными зёрнами. Помолоть их было не на чем, чтобы осуществить мечту, но Грег надеялся, что где-нибудь обязательно отыщется кофемолка. И джезвешка, совсем такая, как когда-то в детстве, что стояла на плите у мамы.
Николь узнала всё о том, как он остался один. Один на целой планете, один, как песчинка в пустыне, из которой ветром унесло весь песок. Он думал, что же стало причиной всего этого. Гордыня? Желание славы? Нет, любопытство. Простое любопытство, склонность человеческой натуры сунуть свой нос везде и всюду, без какой-либо рациональности, просто ради интереса. Но не всегда за любопытством следует познание нового и созидание. Любопытство может разрушить то, что было незыблемым и вечным, стереть всё в один миг.
Он рассказал Николь, как не спал ночами, конструируя свой Агрегат. Расчёты и выкладки постоянно крутились в голове, переходя на экран компьютера, доверяя точность вычислений электронному мозгу. Он хотел, чтобы получилось всё и сразу – новая энергия, новое время, новый генетический код. Ему казалось, что ещё немного – и не нужны будут дрова и электростанции, новая, экологически чистая энергия будет служить человеку. Он был уверен, что время замедлится, и за день можно будет успеть столько, что не скажешь: "Ох, и летит же время!" Он мечтал сделать людей другими – умеющими летать и двигать предметы силой мысли.
Время пришло. Испытание Агрегата он проводил, находясь за стеной из особого материала, не пропускающего излучение. Он сам его создал, этот материал. Он спрятался за стеной от Агрегата, но не спрятал мир от него. Что-то пошло не так, время перепуталось с новой энергией, а она влилась в генетический код. В одночасье мир опустел, исчезли все люди, оставив не выключенным газ, горящие камины, открытыми краны с водой и едущими машины. Земля наполнилась взрывами и скрежетом, запылали пожарища, которые некому было тушить, и произошли аварии, в которых не было жертв. Уже не было. Вместе с человечеством исчез и животный мир. Остался только он, Грег.
В этом Городе он шёл, внимательно поглядывая на здания. Смотрел с надеждой – не промелькнёт ли где силуэт, не откроется ли дверь? Одно из зданий привлекло внимание. Школа, совсем нетронутая катастрофами, даже все окна на месте. Грег вошёл, медленно ступая, в вестибюль. Давно забытые воспоминания окутали облаком, унося на много лет назад. Ноги сами понесли по коридорам и этажам. Перед дверью библиотеки Грег остановился. Он открыл дверь тихо, медленно отводя руку, чтобы случайный скрип не потревожил тишину. Здесь, в этом месте тишина впервые перестала стучать в висках. Ведь она здесь всегда жила, тишина. Тишина читального зала, где каждый уносился в свои грёзы и приключения.
Стеллажи с книгами стояли привычными рядами. Грег провёл рукой по корешкам книг, ощущая тепло сшитых страниц. Но вдруг внимание привлекла полка, где лежали сенсорные экраны из графена. Грег заинтересованно посмотрел на материал экрана, привычно отмечая что-то в голове, и делая расчёты. Ах, если бы он подумал о нём тогда! Графен был самым прочным и тонким материалом во Вселенной. Экраны были целыми, без единой трещинки, послушные включению кнопки на нижней панели. Энергия сохранилась, и Грег понял, что это тоже книга. Современная книга, с колоссальным объёмом, где можно хранить море информации. Перед ним была Книга Сказок. Ноги подкосились, и он сел на краешек стола, увидев знакомое с детства название "Кот в сапогах". Эту книжку прочитал он в четыре года. Дальше были "Снежная королева" и "Приключения Чиполино", "Маугли" и "Золушка", "Щелкунчик" сменял "Спящую Красавицу", а "Мальчик с пальчик" следовал за "Рикки Тикки Тави".
Грег читал и читал, будто впервые увидев такие знакомые с детства сказки. Он не мог оторваться, перелистывая пальцем страницы сенсорного экрана. Сказок было так много, что он пересел на пол, облокотившись о стену, читая. Грег не заметил, как уснул. Во сне мама продолжала читать ему сказки, а потом он слушал их на уроке, окружённый одноклассниками-первоклашками.
– Николь, я забрал у них будущее! – очнувшись ото сна, привычно обратился он к своей выдуманной собеседнице. – Эти сказки ещё будут читать! – прижал Грег экран к груди. – Возвращаемся, я всё исправлю!
Глава 3
СНЕГОВИК
Год 2517 начался незаметно, в городском шуме и грохоте техники, ставшими постоянным фоном жизни на Земле. Планета пережила динозавров, Ледниковый период, революции и войны, но только стремление человечества обзавестись личным пространством проживания со всеми удобствами, смогло нарушить хрупкий баланс в природе. Похоже, что тот самый Апокалипсис, которого ждали от сил мрака и тьмы, сотворили сами люди. Перенаселение повлекло за собой нехватку пространства, поэтому практически всё свободное место на планете было застроено. Урбанизация вытеснила поля и леса, каменные джунгли заменили даже пустыни.
Нехватка ресурсов была решена изобретением нового вида топлива, однако заводы по его изготовлению занимали большие территории, и наполняли едким дымом всё вокруг. Глобальное потепление уже дало плоды, кардинально меняя климат.
Ник Хантер, механик монорельса, смотрел в бронированное окно вокзала. Он наблюдал, как на город льёт короткий кислотный дождь, оставляя пятна ржавчины на металле, и постепенно разъедая здания.
– Ещё один результат работы топливных заводов! – подумал Ник. Он до сих пор не мог привыкнуть, что раз в неделю на город обрушиваются ядовитые струи.
На глазах у пассажиров, пережидающих в защищённых стенах, аэромобиль белого цвета потерял управление, и камнем рухнул вниз, в темноту свай и перекрытий, на которых крепилась подвеска монорельсовой дороги.
– Кислота попала в двигатель! – констатировал факт кто-то из толпы.
Ник подошёл ближе к многослойному стеклу, но увидеть в темноте и лабиринте креплений упавший аэромобиль не смог. Он понадеялся, что аэромобиль управлялся автоматически, и был без пассажиров. Дождь тем временем уже закончился, но выходить было опасно – ядовитые пары держались в воздухе, пока трудились парящие над землёй роботы-сборщики, вбирая из атмосферы остатки жидкости и испарений.
Когда же прозвучал сигнал, возвещающий о том, что очистка воздуха завершена, у Ника Хантера как раз началась смена по обходу территории.
Он неспешно обошёл подземные этажи монорельса, и вышел наружу. В сотне метров от прочных, будто вросших в землю свай, Ник обнаружил остатки аэромобиля. Ни людей, ни даже андроидов в обломках не было – он действительно был на автоматическом управлении. Груда металла и пластика возвышалась на пустыре жалкой горкой, как свидетельство недолговечности достижений техники. Ник подошёл ближе, и вдруг что-то привлекло его внимание. Это было так несвойственно тому миру, в котором жил он, что Ник не сразу осознал что перед ним. Книга! Настоящая печатная книга, со страницами, ламинированными плотной плёнкой, лежала среди обломков.
Руки сами потянулись, и Ник Хантер бережно поднял раритет. Детская книжка с картинками была сборником зимних сказок, стихов и рассказов. Присев на камень у разбитого аэромобиля, Ник аккуратно перелистывал страницы. Какое-то неведомое доселе чувство билось в груди бабочкой, готовой выпорхнуть на волю. Иллюстрации хранили тот мир, который ушёл безвозвратно пару сотен лет назад. Лес, с нарисованными елями и соснами, с сугробами белого снега, выглядел так сюрреалистично по сравнению с тем, что окружало Ника. Ледяной каток с краснощёкими ребятишками, нарядное новогоднее дерево, украшенное блестящими стеклянными шарами и гирляндами ярких лампочек, снежинки, падающие плавно с неба – когда-то Ник обо всём этом слышал, и смотрел обучающие фильмы в школе. Но всё это казалось сказками, неправдоподобными и совсем непохожими на реальную жизнь.
Только сейчас, держа в руках книгу, Ник Хантер поверил, что так и было сотни лет назад. Отчего-то защемило на душе, и захотелось умчаться на машине времени туда, где падает снег, туда, где ещё растут деревья, а лес простирается на сотни миль, туда, где существуют праздники и неподдельная радость и веселье.
На одной из страниц было стихотворение о снеговике. На картинке под стихотворением улыбающиеся дети лепили снеговика из снежных шаров, украшали глазками-угольками и носом-морковкой.
Руки техника-механика сами потянулись к запчастям, оставшимся от аэромобиля, а в голове начала складываться схема. Выбирая детали, подгоняя одну к другой инструментами из сумки обходчика монорельса, Ник чувствовал себя скульптором. Вот появилось обтекаемое туловище, стоящее на шарнирных ногах, руки и голова сложились в единое целое из мозаики металла и пластика. Найденный красный колпачок из деталей двигателя стал носом-морковкой, а баллончик с чёрной краской пригодился, чтобы нарисовать улыбающуюся рожицу с точками чёрных глаз.
Спустя недолгое время, снеговик был готов. Он заводился ключиком, совсем как древние механические игрушки, и ему совсем не нужно было супер-топливо, на котором всё работало в двадцать шестом веке. Снеговик умел шагать, поворачиваться, двигать руками-ногами-головой. Его корпус был белоснежным, а нарисованная улыбка придавала добродушное выражение механическому лицу.
Ник ещё раз оглядел снеговика, завёл его ключиком до упора, и проводил взглядом удаляющуюся по пустырю фигурку.
– В добрый путь! Найди нам зиму! – прошептал Ник вслед снеговику.
Вздохнув, Ник бережно положил книгу с зимними историями в сумку, и отправился обратно, в здание вокзала.
На следующий день Ник опять вышел на осмотр территории вокруг монорельса. Ему показалось, что местность неуловимо изменилась. И вдруг он увидел приближающегося снеговика! Но он выглядел иначе – совсем как на картинке в той детской книжке, что нашёл Ник.
Снеговик улыбался, и смотрел прямо на Ника. Что-то холодное упало на щёку, и, растаяв, оставило капельку воды. Потом ещё, и ещё! Ник поднял голову вверх. С неба падали на землю снежинки, кружась в медленном танце, плавно опускаясь на чёрный грунт пустыря. Казалось, сам воздух стал другим – свежим, морозным, таким, которого не было на Земле уже давно. Ник сел на камень, и стал смотреть на удивительный хоровод снежинок, на падающий лёгкий снег. А пустырь начал покрываться островками белого снега, ещё совсем маленькими, но уже знаменующими приход зимы. Первой зимы за сотни лет.
– Ты нашёл зиму, дружок! – подмигнул Ник снеговику. – Теперь всё будет по-другому!
Глава 4
ПОД ЗНАКОМ УЛЬТРАФИОЛЕТА
На Земле шёл 2315 год. К Солнечной системе приближался корабль внеземного происхождения. Ядовито-фиолетового цвета, он имел форму полумесяца. Облетев Марс, Венеру и Луну, корабль приблизился к Земле и пристроился на орбите. Антенны ловили частоты спутников, поглощая информацию. Телескопические объективы камер были направлены сквозь атмосферу, наблюдая и делая выводы.
Ранним утром корабль приземлился на западноевропейской равнине. Делегация гуманоидной расы с Фундаменты направилась к представителям власти государства, на чьей территории сел корабль. Это была Липолвакия, образованная в результате объединения нескольких государств Западной Европы. Пришельцы попросили политического убежища в результате гонений на их родной планете. Липолвакия ответила положительно, следуя доктрине всеобщего гуманизма, предоставив беженцам право поселиться на её территории.
Фундаментяне поселились в предоставленных государственных квартирах, получили вид на жительство и право на работу. В течение первого года государство оказывало помощь, платя ежемесячное пособие беженцам. Расселившись, они не спешили слиться с коренными жителями. Всегда в тёмно-фиолетовых одеждах, они выделялись на фоне обычных граждан не только внешних видом. Хотя и внешность их была не совсем человеческой, несмотря на то, что относились они к разумным расам Галактики. В дополнение к вполне человеческому строению тела, у фундаментян имелся хвост, причём как у мужских особей, так и у женских. Кроме этого, отличали их от землян глаза – тёмно-фиолетовые, с жёлтым полумесяцем вместо привычного зрачка. Мужчины ходили в длиннополых фиолетовых плащах с капюшоном, надвинутым почти на самые глаза, скрывая верхнюю часть лица, а женщины закрывали и нижнюю часть лица покрывалом ярко-фиолетового цвета. Толком никто из граждан Липолвакии не мог описать лица беженцев, всегда закрытые от посторонних взглядов.
Очень быстро фундаментяне влились в мультикультурное окружение объединившихся наций, приветствовавших самоопределение и уважение к культурному наследию каждого народа. Воспользовавшись таким положением дел, беженцы на имеющиеся у них средства, полученные от продажи привезённых драгоценных камней, начали так называемую адаптацию.
Первым делом они возвели храмы и общинные центры, где собирались все вместе и молились Великому Ультрафиолету, создателю Вселенной и их родной Фундаменты, в частности. Разговаривали со своим Великим они в позе лотоса, удобно закинув хвост на плечо соседа, отчего казались единым фиолетовым существом, змееподобно раскинувшимся на коврах храма. Молитвы Великому Ультрафиолету возносились семь раз в день, поэтому работать, трудясь на благо приютившего их общества, фундаментянам было совершенно некогда. Сначала храм был один, на окраине столицы, в пригороде. Через короткое время храмы фундаментян появились практически в каждом городе, фиолетовыми стражами глядя с высоты на мир обычных тружеников, строителей и портных, учителей и зубных техников, художников и адвокатов.
Затем фундаментяне открыли школы. Сначала в них учились лишь их дети, но внезапно открылся набор в эти школы и для жителей городов, обещая бесплатное солидное образование, трёхразовое питание, удлинённый учебный день и привитие дисциплины. Ну какой же родитель устоит перед таким! Государственные школы практически опустели, частные тем более, а детей Липолвакии поглотили школы фундаментян с семи утра и до семи вечера. После продлённого дня послушные дети послушно съедали ужин, улыбаясь, рассказывали, как им нравится учиться, и уходили спать, оставив родителей умиляться новой версией чада, послушной и улучшенной, не вникая в подробности, как же это вышло.
