Цель и не подозревает о том, что она и есть цель. Вернее, только что родившийся Габриэль, сладко спящий в люльке рядом с мамой. Он и не подозревает, что отсчёт времени уже начат. Побежали наносекунды, микросекунды, миллисекунды. Терции – чтобы научиться дышать, секунды – чтобы научиться есть, минуты спокойного сна, складывающиеся в часы между кормлениями и прогулками по свежему воздуху в коляске в крупный синий горошек. Сутки отмеряют младенчество, дни детства заполнены играми и познаванием жизни. Габриэлю кажется, что он идёт по длинной-длинной дорожке, которая никогда не закончится. Здесь всегда будет мама с ложкой каши и папа с книжкой, веселье и смех, запах пирога и друзья. Недели сменяются месяцами, детский сад и школа, знания и чувства, новизна мира и эмоции. Первое десятилетие тянется медленной поступью, второе незаметно ускоряет темп. Кажется, до экзамена ещё далеко, но вдруг наступает утро с осознанием, что не хватило времени подготовиться. Хочется поскорее стать взрослым, но вдруг она сваливается как снег на голову, эта "взрослая жизнь".
Разбег предыдущих дней становится стартовой полосой гонки. Каждодневной. Ежесекундной. Успеть, догнать, уложиться в срок. Карусель забот и проблем подгоняет, заставляя позаботиться, подсуетиться, свершить. Габриэль ощущает бег времени, что подгоняет, не даёт отдохнуть и расслабиться, не позволяет подумать. Кажется, ждёшь праздника, а он уже был на прошлой неделе. Предвкушаешь отпуск, а завтра уже на работу. Мечтаешь о подарках на День Рождения, а уже Новый Год стучит в двери. Годы как месяцы, месяцы как недели, день как час. Всё меньше отмерянного времени, всё быстрее круговерть жизни. Секундомер бежит. Время летит. Местное. Всемирное. Звёздное.
А там, на белоснежном облаке, Он уже заскучал. Фильм про Габриэля надоел, и он собирается поскорее закончить его, чтобы начать новый, про Кэти. Вечность – прерогатива Богов. Людям же даровано мгновение. Наготове Стрела Времени. Он готов к новому развлечению…
Глава 8
ЦВЕТОК ВЕСНЫ
Шкалы приборов освещали рубку управления, разноцветно реагируя на малейшие изменения. Таль наблюдала за технологической радугой и числовыми показаниями, сидя в эргономическом кресле пилота. Космос бархатной чернотой окутывал звездолёт. За время полёта корабль типа "Enterprise IL" оставил позади столько звёзд, что слово "бесконечность" стало вполне осязаемым.
Таль любила одиночные вахты. В эти часы она оставалась наедине с космосом, размышляя о том, что осталось на Земле, и о том, что готовит новая планета. Когда в туманности Z обнаружили систему из восьми планет, пригодных к жизни человечества, решением Конфедерации провели лотерею среди стран-участниц. Восемь из них получили в личное пользование целую планету на освоение. Перенаселённой Земле необходимо было дать шанс тем, кто готов был к освоению новых просторов. Своими силами, разумеется – расходы на строительство звездолёта брала на себя страна, имевшая счастье выиграть.
Пресловутое еврейское счастье выпало и на долю Земли Обетованной. Конечно, нашлись противники такого расклада – митинги протеста по всему миру против израильского произвола были в общем-то ожидаемы. Но после усиленного распространения слухов о том, что если избранный народ уберётся с планеты, то по крайней мере освободится территория его исторической родины для заселения, волнения затихли. Обыватели занялись пересудами "долетят – не долетят", "выживут – не выживут". Как варианты – разобьются при посадке, встретят недружественных аборигенов, или планета и вовсе окажется непригодной для существования. Заключались пари, и ставки были чрезвычайно высоки. Оставалось лишь дождаться отбытия.
Через два года звездолёт "Перах авив" ("Цветок весны"), построенный на средства всей общины где-то на американском континенте компанией Boeing и SpaceX, стал первой ласточкой к туманности Z. К новой Земле Обетованной стремились все, кто пожелал покинуть историческую родину. Огромный космический корабль с трудом вместил всех желающих, несмотря на то, что праведники от религии пытались ограничить доступ "правом на возвращение".
Полёт длился уже полгода. Перед прыжком в гиперпространстве большая часть пассажиров была погружена в анабиоз. На вахтах остались те, кто отвечал за системы жизнеобеспечения, энергоснабжение звездолёта. Функционировала и научная лаборатория, и медицинский отсек. На протяжении всего полёта перед учёными стояла одна задача – превратить пустыню в цветущий сад. Биолаборатория, теплица и оранжерея готовили семена, саженцы, там подбирались наиболее стойкие к засушливому климату растения.
– О чём задумалась? – в рубке появился Илан, капитан звездолёта.
– История повторяется. Нам опять преодолевать пустыню! – ответила Таль, глядя в тёмную бездну открытого космоса.
– Ты права, новая планета на три четверти покрыта пустыней, и на одну четверть горами, - согласился капитан.
– Почти как дома! – ответила Таль. – Ведь и наша родина на шестьдесят процентов – пустыня, на сорок – горные районы с каменистой почвой.
– Приближаемся к поясу астероидов! – капитан пристально всматривался в показания приборов.
– Вот и он! – Таль сосредоточилась, сверяясь с координатами.
– Усилим защитный экран! – Илан подкорректировал показания приборов.
– Отражающие щиты включены! – отрапортовала Таль.
Приближение к поясу астероидов определялось уже не только чувствительными приборами. На обзорном экране можно было видеть разнокалиберные тёмные глыбы, а шкала усиления гравитации к инородному телу поползла вверх.
– Что-то не так! – Таль первой почувствовала неладное.
– Нас затягивает, как в водоворот! – капитан пытался выровнять курс звездолёта. – Чёрная дыра! Приборы не опознали её, видимо, астероиды создали помехи.
– Оптика показывает искажение пространства вокруг чёрной дыры. Звёзды меркнут, она поглощает всё. Её масса равна десяти солнцам! – ужаснулась Таль.
– Она ещё далеко, но сила притяжения уже поменяла курс. Техника не реагирует – нас тянет к ней, будто магнитом! Как только чёрная дыра захватит нас полностью, возврата не будет. – Илан не отходил от панели управления.
– Это ещё что такое? – Таль удивлённо смотрела на экран.
Пояс астероидов окружил звездолёт плотным кольцом, вращаясь. А по обзорному экрану вместо показаний приборов побежали буквы.
– Да это же иврит! – поразилась Таль. – Откуда?!
– "Носители имён, что дают жизнь растущему - в центр жизни придите, станьте рядом, за руки держась, удвоенным числом равным свечам меноры. Сократится пространство междупутьем!" – прочитала Таль.
– Что за ребус? – Илан недоумённо смотрел на буквы, мигающие зелёным. Рядом с текстом высветилось число 10, и включился обратный отсчёт десяти минут.
– За десять минут собрать – кого собрать? И где? – капитан лихорадочно соображал.
– Носители имени, что дают жизнь растущему – те, у кого имена обозначают растения? Цветы, деревья? – догадалась Таль.
– Точно! Сейчас гляну, кто на вахтах! – Илан быстро проглядел список. – Да, есть! Две меноры? Дважды семь – четырнадцать. Сейчас сосчитаю! Наберётся!
– Центр жизни? У корабля центр жизни – двигатель? Но если жизнь, как органическая – лаборатория? Мы же везём с собой растения, что собирались выращивать? – вслух думала Таль.
– Умница! Вызываю всех, кого нашёл, туда! – капитан обеспокоенно глянул на неумолимо бегущий счётчик.
Быстро, как только было возможно, в биолаборатории собрались все, кого срочно вызвал капитан. Ничего не объясняя, Илан попросил всех стать рядом, держась за руки. До того, как обнулился счётчик, в кругу стояли: миниатюрная Лилах (сирень) – специалист по гидропонике, Алон (дуб) – пилот транспортного шаттла, Веред (роза) – доктор медицины, могучий Орэн (сосна) – инженер-конструктор, Сигалит (фиалка) – биохимик, серьёзная Декель (пальма) – космосоциолог, улыбчивый Гефен (виноградная лоза) – космогеолог, рыжеволосая Нурит (лютик) – навигатор, Дафна (лавр) – астрофизик, Адасса (мирт) – психолог, кареглазый Шакед (миндаль) – физик-электронщик, Шошана (лилия) – инженер спутниковой связи, Итамар (финиковая пальма) – пилот, Илан (дерево) – капитан. Только Таль (роса) осталась наблюдать за экраном и астероидами.
– Они расступаются! Астероиды выстраиваются коридором! – сообщила Таль из рубки управления. – Гравитация уменьшается!
На обзорном экране погас предыдущий текст, исчез счётчик, и появилась новая надпись: "Проводники жизни – в добрый путь!" Звездолёт, будто повинуясь высшей силе, величаво проплыл мимо астероидов, выстроившихся почтительным караулом, и вновь лёг на курс. Чёрная дыра удалялась, исчезая в глубинах космоса. Однако приборы показывали, что звездолёт приближается к конечной цели.
– Капитан! Срочно в рубку! – закричала Таль. – Планета, к которой мы летели, она перед нами! Невероятно!
Илан вернулся к обзорному экрану, поблагодарив друзей, разошедшихся по своим местам. Пространство сократилось междупутьем… Путешествие в глубинах космоса, что должно было длиться семь лет, закончилось! Перед ним действительно показались очертания планеты, к которой стремился "Перах авив". Вскоре они уже вращались на её орбите. Космический корабль пришёл в движение. Готовились спутники для вывода на орбиту, разведывательные шаттлы для сканирования местности и взятия проб воздуха, грунта и… воды! Да, вода была на этой песчаной планете, спрятанная под поверхностью! Грунтовые воды в карстовых пещерах, подземные озёра и глубинные реки обещали наполнить жизнью оазисы, подарить влагу тем растениям, что люди привезли с Земли. А как провести орошение в пустыне, или напоить капельками воды овощи и фрукты, жители Земли Обетованной уж точно знали!
Таль смотрела на планету со звездолёта. Планету, которой люди ещё не дали названия, но уже точно знали, что они будут здесь жить. "Несмотря на" и "вопреки". Так, как жили там, откуда прилетели, так, как жили их деды и прадеды – в другое время и в другом месте, но тоже "несмотря на" и "вопреки".
Разведывательные шаттлы вернулись с пробами и снимками. Предположения оправдались – воздух был пригоден для дыхания, но гравитация немного больше из-за размера планеты. Придётся привыкать! У планеты были два спутника–луны. Органика имелась, но следов разумной жизни не обнаружилось.
– Но кто же говорил с нами на корабле? Неужели нам приснился пояс астероидов, чёрная дыра, и этот ребус? – Таль забросала капитана Илана вопросами, как только была получена полная картина того, что ожидало их на планете.
– Инопланетяне? – подмигнул Илан. – Или… Он? Обращение-то было на иврите.
– Силы небесные помогли избранному народу? – скептически пожала плечами Таль.
Оставив разгадку на потом, она вновь продолжила разглядывать планету с высоты. То, что она видела, было очень знакомо. Каменистые плато, пустыня, холмы и горы. Пока ещё безжизненные, но ждущие первых семян, первых ростков, первых растений – цветов и деревьев. Ощущение, что она вернулась домой, не покидало девушку. И на смену пустынному ландшафту пришли картины, нарисованные воображением и воспоминаниями.
Вон там, у подножия гор, когда-нибудь зацветут ирисы, фиолетовые, совсем как в долине Гильбоа. А вон там, на каменистом плато, обязательно будут расти ракофот – лесные цикламены, совсем как в горах Нафтали. И даже среди песчаных барханов когда-нибудь зацветут каланиёт - анемоны, совсем как в Негеве, красные, тянущиеся к солнцу. И когда поселения прочно займут своё место в тени садов, вдоль дорог будет расти разноцветная бугенвиллия – совсем как в той земле, что осталась далеко. На полях вырастут хаманийот – подсолнухи, букеты из которых будут в каждом доме. И когда климат планеты изменится, быть может и сахлав (орхидея) зацветёт, радуя причудливой нежностью.
– Пусть пройдут годы, но "Цветок весны" обязательно разбудит жизнь на этой планете! – тихо произнесла Таль. – И у меня будет поле каланиёт!
Глава 9
ЭЛИЯ И МОРЕ
Тоскливое чувство одиночества опять всколыхнулось, и начало давить обречённостью. Такие дни легче всего было пережидать в движении, и Элия поплыла туда, где жили воспоминания. Воспоминания – вот всё, что у неё осталось. Кроме них, лишь удивительные обитатели здесь, внизу, скрашивали монотонную жизнь под толщей воды. Именно этот азарт учёного, первооткрывателя, не давал ей зациклиться на себе, и заставлял продолжать начатое когда-то.
Когда-то… Это было уже так давно, что Элия перестала вести календарь. Она просто жила сегодняшним днём, стараясь познавать новое, наблюдать, ставить опыты, фиксировать изменения. Вся биология моря была в полном её единоличном распоряжении – ведь на такой глубине не живут разумные расы, лишь представители морской фауны резвятся на подводных просторах.
Приближаясь к руинам родного города на острове, Элия вновь почувствовала, как сжимается сердце. Столько лет прошло, но это место опять будит чувства прежних дней. Элия неспешно плыла над городом. Вот здесь был Университет, где она вместе с другими студентами училась разным наукам на факультете Основ мироздания. Тогда казалось, что в голове не уложится такой объём информации, да и зачем он нужен – ведь Элия собиралась стать художницей. Оказалось, и уложился, и пригодился – всё всплывало в подсознании именно тогда, когда в этом возникала необходимость. Без этих знаний Элия попросту не выжила бы, когда осталась одна. А стать художницей уже не судьба. Тюбики красок и кисти можно было найти среди руин, но безжалостное море тут же размоет первый штрих, окрасит воду в цвет травы или солнца, неба или распустившейся розы.
Когда остров опустился под воду, многие погибли. Но те, кто выжил, вынуждены были пройти модификацию – без жабр жизнь под толщей воды была невозможна. Не было и пути назад, на поверхность. Ведь основы законодательства Атлантиды так и не смогли принять соседние страны. Честь, верность, уважение – разве это так сложно?
Элия проплывала над городской площадью. Лишь её очертания сохранились, но Элия, прикрыв глаза, будто вновь возвратилась в тот миг, когда она, счастливая и весёлая, танцевала здесь на Празднике Любви. Храм давно рухнул, но его светло-голубые колонны и стены жемчужного мрамора грезились расплывчатым миражом. Сюда шли с радостью, с открытым сердцем – объединить сознание, ощутить единение с пространством и временем, поделиться поддержкой, почувствовать любовь и надежду. Любовь к ближнему, участие, сострадание – неужели и это не смогли принять государства-соседи?
