Глава 1
Часы на башне пробили десять раз, за окном погасли фонари. Я зевнула и, потерев глаза, включила настольную лампу. Не закончу расчеты к утру — проиграю спор Алексу, и тогда не видать мне нового задачника как своих ушей.
В дверной колокольчик позвонили. Сунув карандаш за ухо, я оторвалась от решения. Кто это? Лавка уже закрыта, да и для визитов поздно…
Внизу шаркнул стул — тетя пошла открывать.
— Добрый вечер, срочная почта! — услышала я бодрый голос почтальона.
Срочная почта? Сердце забилось быстрей. Неужели заказ? Достопочтенная герра Хайнц уже несколько раз приходила к нам, придирчиво осматривая образцы нашей продукции, то и дело цепляясь то к якобы криво выведенному цветку на тарелке, то к недостаточно яркой краске на кофейнике. Ее доченька выходит замуж, а двоюродный дядька у матери жениха не кто-нибудь! У него «ван» в фамилии! Приданое должно быть достойным и соответствующим!
А мы, а что мы? Мы терпеливо благодарили герру за все ее замечания и только кивали. В последнее время дела в лавке шли плохо. Тетя держалась молодцом, старалась не подавать вида, но я знала, что после очередного повышения ренты у нее совсем не оставалось денег. Черти бы побрали королевских лордов и их жадность!
Дверь захлопнулась, отрезая уличные звуки.
— Дени, зайка! — позвали меня.
Я закрыла тетрадь, накинула на плечи шаль — последний месяц лета в этом году выдался на удивление холодным — и выбежала из комнаты. Крошечный коридор, с двух сторон заставленный стеллажами с разномастной посудой, где-то уже расписанной моей рукой, а где-то только извлеченной из печи, вывел меня к винтовой лестнице. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не бежать и не свалиться (бывало и такое), я взялась за перила и крикнула:
— Что там? Герра Хайнц все-таки задавила свою жабу и решилась раскошелиться на новый сервиз?
Я остановилась на последней ступени. Тетя молчала, даже не улыбнулась, а потом подняла на меня испуганные глаза. Нехорошее предчувствие сдавило грудь, и я вцепилась в длинные кисти шали.
— Это тебе, Дениза, — впервые за много лет она назвала меня полным именем.
На негнущихся ногах я подошла к ней и взяла из рук письмо.
«Леди Денизе ван Эберхард» — было написано на нем. На месте отправителя красовался штамп с гербом рода ван Эберхард, и это однозначно не сулило мне ничего хорошего.
Мне было одиннадцать, когда случилась печально знаменитая «воздушная катастрофа». Вершина инженерной и магической мысли, новейшая разработка — корабль, способный пройти небывалое расстояние от далекой Северной автономии до столицы, совершил свой первый рейс. Гигантская махина уже показалась в небе главного города королевства и неожиданно рухнула на оживленную площадь за несколько кварталов до воздушной гавани.
Жертв было ужасающе много и среди пассажиров, и среди случайных горожан. Моя мама была одной из тех, кто пришел на ту площадь ради выставки заезжего художника. «Обмен опытом», — смеясь, сообщила мне она перед уходом. Если бы не простуда, я бы пошла вместе с ней…
Меня в числе многих других детей, оставшихся сиротами после этой трагедии, определили в интернат. Не самое приятное место, надо сказать. Дети мечтали вернуться домой к бабушкам, дедушкам, теткам, хоть к кому, надеялись и ждали. Но я твердо знала, что ни за что на свете не хочу жить в семье отца. Наши с родственниками желания совпадали.
Брак родителей был ранним. Лорд женился на простой, пусть и талантливой герре по большой любви. Увы, неудачно. Счастье вспыхнуло и почти сразу погасло, за скоропалительным браком последовал такой же быстрый развод. Я родилась уже после него.
Сплетни ли были тому виной или дурной характер, но бабуля ван Эберхард настаивала на экспертизе отцовства. Нет дыма без огня, не платить же содержание неизвестно еще чьему ребенку? Моя гордая мама наотрез отказалась идти у нее на поводу. От денег бывшего мужа мама отказалась не менее гордо. После этого окончательно уверившийся в ее измене отец с чистой совестью исчез из нашей жизни.
Лишь одно маленькое «но» стояло между нами — кровь ван Эберхардов. Эта милая приставка к фамилии означала почти стопроцентную вероятность высокой магической одаренности у ребенка. И даже будь я подкидышем, мои прекрасные родственники непременно бы нашли, куда применить девочку с пользой для семьи, имей я хотя бы три единицы резерва — не такая и редкость даже для простых жителей королевства. Потому, получив письмо из интерната, они дождались заключения комиссии, не забирая, но и не отказываясь от меня.
В заключении значился нуль. Настолько низкий резерв, что даже до единицы не дотянул. То есть абсолютная невозможность напрямую взаимодействовать с магическими формулами. Бабуля получила подтверждение того, что ее подозрения оказались не беспочвенными. То-то она обрадовалась, наверное. У ребенка мага не может быть нуля, значит, я — точно чужая. На этом вопрос нашего родства оказался закрыт к обоюдному удовольствию сторон.
Что же им от меня теперь надо?
— Ну не совесть же у них проснулась через столько лет? — нахмурилась я, разрывая конверт. — Может, фамилии официально лишили?
Это я сейчас ни на что не претендую, а пройдет лет так тридцать, и очнусь. С хорошим адвокатом что-нибудь точно стребую.
— И как только адрес нашли? — признав мои мысли здравыми, немного расслабилась тетя.
Я пробежала глазами по ровным строчкам и прикрыла глаза, сдерживая панику. Господи, ну как же так…
— Берта, прочти, — севшим голосом попросила я тетку и рухнула в ее любимое кресло.
Выдохнула. Спокойно. Ничего страшного. Справилась тогда, справлюсь и сейчас.
— «Дорогуша»? — подскочили ее брови. — И главное, точка в конце буквы «Д». — Она подняла письмо и, посмотрев бумагу на свет, огласила: — Тут не точка, а дырка!
Да, стареет бабуля, не может сдержать чувства, но дело-то не в этом!
— Ты дальше читай, — бесцветно сказала я.
— «Ты, наверное, не в курсе, но дети благородных семейств вносятся в общий реестр, — изображая бабулю Эберхард, противно прогнусавила Берта. — Каждый такой ребенок — потенциальный маг, будущая гордость нашего королевства!»
— Сколько пафоса, — не удержалась я от замечания.
— Да уж, — согласилась тетя и продолжила: — «К моему глубокому сожалению, и ты, д-дорогуша, тоже оказалась в списке, хоть я и была уверена, что мое ходатайство об исключении принято. Но несколько дней назад мы получили крайне неожиданное и очень лестное для нашего рода предложение о помолвке. Не буду утомлять тебя совершенно ненужными тебе подробностями. Сама ведь знаешь, не будь вся эта ситуация с твоим появлением в нашей семье сплошной ошибкой, персона такого уровня никогда бы не узнала о твоем существовании».
Берта крякнула и посмотрела на меня.
— Кусаю локти, — мрачно сказала я.
— «Так вот, д-дорогуша, я уже подготовила ответное письмо с нашими глубочайшими извинениями. Но чтобы впредь не вводить никого в заблуждение, тебе необходимо повторно пройти процедуру проверки наличия дара, и тогда ты наконец прекратишь носить имя, которое тебе не принадлежит». Слушай, Дени, я прямо-таки беспокоюсь за твою бабулю. Не захлебнулась ли она ядом?
— Хорошо было бы.
— «В связи с щекотливостью ситуации и ввиду огромного уважения к роду ван Эберхард и мне лично, лорд ван Анстрац, королевский маг, готов принять тебя в ближайшее время по адресу…» Ага-ага. Адрес, конечно, в столице.
Именно. В столице.
— Ну-ну. Бежим и падаем. Пусть сами сюда едут, если им так нужно! — фыркнула Берта. — О. Похоже, очень нужно! Она тебя примет в лоно семьи и даже гардероб обновит, если твой резерв вытянет хотя бы единицу! — Тетя присвистнула. — Видать, очень крупная рыбка этот жених.
— Похоже. Она бы и брошюрку в письмо вложила: «От нуля до единицы шаг за шагом. Упражнения для развития резерва», да вот беда — ее еще не сочинили.
— Ой… — Тетя наконец дочитала до самого главного. — «На твоего опекуна будет наложен штраф в размере десяти тысяч марок в случае отказа от освидетельствования…» — Она снова присвистнула. — Вот же кошелка старая! Это же надо так все обставить!
Я закрыла лицо ладонями. Еще какая кошелка! Господи, это катастрофа.
Десять тысяч марок! Да мы в год и трех сотен дохода не имеем! И бабуля точно найдет способ эти деньги с Берты стрясти!
— Ну и ладно, в чем проблема? Несколько дней дороги, три капли крови — и получишь свежую бумагу о том, что резерв у тебя на нуле. Пусть ван Эберхарды в рамку ее вешают, а мы с тобой отпразднуем окончательное избавление от этого семейства. Ух и попили они мне крови, пока я оформляла над тобой опекунство. «Кузина матери — это не близкий родственник». Да вам-то, гадам, какое дело?! Так ведь и не разрешили удочерить, сволочи.
Я шмыгнула носом.
— Найдем мы тебе денег на билет, не разоримся! — горячо заверила меня тетка. — Летать ты все равно боишься… но железнодорожный-то нам точно по карману.
Я молчала. Берта, кажется, начала догадываться, что где-то подвох.
— Дени?
Она подтащила к себе стул, поставила его напротив моего кресла и села. Я бы даже сказала, упала на него.
— У тебя ведь нет магии? — заглянула она мне в лицо.
— Есть, — гробовым голосом призналась я.— Семь единиц.
Она с шумом выдохнула. Еще бы. Максимально зафиксированный потенциал за все двести лет наблюдений (с момента изобретения магометра) — восемь. И был он у кого-то из далеких прапра Эберхардов.
— Но, Дени… нет, я, конечно, знала, что ты не любишь магию… только мне казалось, это потому, что у тебя ее нет…
Не люблю магию? О нет. Я ее ненавижу! Из-за отсутствия у мамы магии мы остались без содержания. Даже бабка ван Эберхард не посмела бы выдвигать ей условия, будь мама одаренной. И из-за этой же чертовой магии она погибла, ведь именно за счет магических формул держатся в небе воздушные корабли!
— Знай Эберхарды о твоем реальном резерве, ты бы давно жила у них, купаясь в деньгах. А не прозябала бы в глуши на пару с уродливой бедной родственницей.
— Не говори так о себе! — вспыхнула я. — Ты очень красивая!
Ни у кого я не видела таких огромных, добрых и лучистых глаз, синих, как летнее небо. У тети были высокие скулы, густые пшеничные волосы, прекрасная фигура. И бывший жених, который когда-то, не стесняясь множества гостей, на чужой свадьбе назвал ее уродом: Берта родилась со сросшейся губой, в простонародье — заячьей. Проблема была решена еще в младенчестве, но под носом у нее остался маленький шрам, который вовсе ее не портил, и верхняя губка так и осталась немного задранной. Настоящим уродом был ее бывший, а вовсе не Берта.
— Я тоже тебя люблю, зайка. — Она погладила меня по плечу.
— А я тебя обожаю, — улыбнулась ей я. — Зато Эберхардов не люблю даже больше магии.
— И все же отказаться от такой мощи… как минимум недальновидно. Ты сама себя лишаешь того, что принадлежит тебе по праву.
Я поджала губы, даже не собираюсь спорить. У меня большой опыт в отстаивании своего мнения на этот счет. Алекс уже даже переубедить не пытается, отчаялся за столько лет. Хоть в упрямстве мне не уступает.
— Зря я, значит, радовалась, что Астор ван Эберхард не твой отец, — сказала тетя спустя пару долгих минут тишины. — Думала, и правильно кузина наставила ему рога. А она, выходит, не наставила…
— Не наставила, — вздохнула я и удивленно на нее посмотрела: — А ты радовалась?
— Ну тебя! Что делать-то будем? — Она схватилась за голову. — До твоих восемнадцати не так долго. Продержимся, потом можно будет поменять тебе имя, сменить город…
— И на каждом столбе будем срывать твою фотографию, — в тон продолжила я. — «Их разыскивает полиция, десять марок за любую информацию».
— Почему так мало? — шутливо возмутилась тетя.
— Нет смысла ждать восемнадцати, — тоскливо вздохнула я. — У всех одаренных с потенциалом выше четверки совершеннолетие наступает только после получения диплома академии магических искусств. Ван Эберхарды сейчас имеют полное право отдать меня замуж.
— А с таким потенциалом и подавно отдадут, — печально согласилась тетя. — Дени-Дени, но как же та, первая проверка? Как тебе удалось обмануть магометр?
— Никак, — улыбнулась я. — Мне Алекс помог.
Мне помог Алекс, а я помогла Алексу. Если кому-то нужно скрыть наличие большого магического резерва, это вовсе не означает, что нет на свете того, кому такой резерв необходим. Алекс попал в интернат всего на пару дней раньше меня, его мать была пассажиркой на потерпевшем крушение корабле. Как и я, о своей семье он не говорил, замыкался в себе, когда его пытались расспрашивать дети. Он вообще держался особняком, никого к себе не подпуская. Но когда однажды он застал меня рыдающей на заднем дворе, почему-то сел рядом, а я почему-то ему все рассказала. Он тогда пообещал, что обязательно что-нибудь придумает. И придумал.
Мы поменяли пробирки. Их, подписанные, нам раздали в очереди. Никому и в голову не пришло, что это может прийти кому-то в голову.
«Взрослые. Все они уверены, что умнее детей. И никогда не берут нас в расчет. Очень зря», — говорил Алекс.
Он уже знал, что у него нуль. С такой цифрой в принципе поступить сложно, зачем королевству теоретики? На бюджет и вовсе рассчитывать не приходилось, а он поклялся покойной матери, что непременно закончит магическую академию. И он упорно шел к своей цели. Не просто поступил, но и перешел на третий курс. Понятия не имею, как ему это удалось с нулевым потенциалом! Впрочем, это ведь Алекс. Отсутствие магии у него стократно компенсирует присутствующий мозг.
«Магия никак не проявляется, если ее не развивать. Дар — это лишь возможность, минуя накопители, напрямую работать со сложной структурой и формулами заклинаний. И инструментом в руках мага он становится через долгие годы обучения, километры вычислений и множество тренировок. А до того магия — ничто. Абстрактные цифры на приборе, единица измерения которого — потенциал, — его слова. — Чем выше резерв, тем более сложную конструкцию он способен создать и удерживать. Например, формулу, заставляющую корабли подняться, может держать только очень сильный маг или сразу несколько. Там никакие накопители не справятся. А вот пользоваться какими-нибудь часами может каждый. Главное — вовремя накопители в них менять, чтоб не разряжались».
Наши отношения были основаны на взаимной выгоде и подкреплены общей тайной. С того памятного подлога и до самого моего отъезда к тетке мы все больше времени проводили вместе и крепко сдружились. Я восхищалась его умом, смелостью и красивым почерком, он — моими рисунками, способностями к арифметике и решительностью.
Хоть мы давно живем разных городах, по-прежнему дорожим друг другом. Спасибо почте, магфону — новейшей разработке магов, ну и королевским магавиалиниям. Пусть и очень редко (дорого это очень), но Алекс периодически к нам выбирается.
Да и интересы у нас остались общими. Кто-то любит читать, кто-то вышивать, а я увлекаюсь математикой. У Алекса же вся учеба — сплошные вычисления. И мне есть где разгуляться, и ему с кем сверить решения.
— Я почему-то так и подумала, — хмыкнула тетя. — Далеко пойдет парень. Предлагаю позвонить ему и все рассказать.
