Вру. Еще как переживала. Сердце стучало, ладони противненько взмокли, а непривычно яркое южное солнце особенно сильно пекло голову. В глупом стремлении скрыть собственную провинциальность кто-то не подумал, что со столицей у нас разница имеется не только во времени, но и в климате. Одним словом, распустить волосы на такой жаре было плохой идеей. А если быть предельно честной, не только эта идея по мере приближения к академии казалась все более и более глупой…
Что, если наш план не сработает? У меня ведь не то что на обратный билет денег нет, мне же даже ночевать негде!
Какой обратный билет?! Бабуля не отстанет ни от меня, ни от Берты! Академия — мой единственный шанс выбить себе свободу! Закусив губу, я покосилась на дорожную сумку друга. Там, подтвержденное магическими печатями, лежало мое свидетельство о резерве, если так можно назвать то, что мы из него сотворили…
— Все пройдет отлично, не нервничай, — уверенно сказал Алекс.
Если Ал говорит, что все пройдет отлично, так оно и будет. За все годы нашей дружбы он ни разу не дал мне повода усомниться ни в нем самом, ни в его суждениях. Я сделала глубокий вдох, стянула с плеч пиджак и… расслабилась.
Потеря сертификата — штраф и направление на повторное освидетельствование, эту причину мы отринули сразу. Испортить? Те же санкции.
«Если только не испортить сертификат так, чтобы заменить его стало необходимостью для кого-то влиятельного, в этой порче заинтересованного. Надо только найти, кого и чем мы можем заинтересовать…» — пальцами отбивая ритм на деревянной ручке кресла, вслух подумал Алекс, а потом мы, как это часто бывало, переглянулись, вспомнив одно и то же.
Где-то с месяц назад мне пришло в голову, что, если в магформулу Эйзенштайна-Баура добавить векторы направления энергии, она может встроиться в функцию накопителей и в некоторых случаях даже увеличить их емкость. Своим открытием я немедленно поделилась с другом. Почти сразу пожалела — Алекс снова начал уговаривать меня не глупить, отказываясь от того, чем так щедро одарили меня природа и предки, и поступить в академию.
— Нет, — поджал друг губы. — Это твое открытие! Я придумаю что-нибудь еще.
— Да, — твердо заявила я. — У нас нет ни времени, ни средств! Новый метод в обмен на новое свидетельство — считаю, вполне справедливо.
Я надеялась, что, увидев мой расчет, декан факультета прикладной магматематики сделает все, чтобы помочь мне обзавестись новым документом. Оставив себе мой старый, разумеется. Вернее, помочь-то он мне не захочет, но по-другому получить мои расчеты просто не получится. Алекс рассказывал, что этому факультету уже давно нечем похвастаться. Ходили слухи, декана даже подумывали снять с должности.
Тем более ничего такого от него не потребуется: в Академии работает пункт проверки резерва. Всего-то нужно попросить коллег из лаборатории устроить внеочередную проверку одной эксцентричной абитуриентке.
Мы, конечно, еще немного подискутировали, но в итоге на сертификате у меня теперь красовалась пятиэтажная математическая конструкция. А на месте моего нуля мы проделали дырку — он, зараза, все равно просвечивал, и тогда тетя очень вовремя вспомнила про «Д» с дырой в хвосте буквы от бабули Эберхард. Гулять так гулять…
Да и не особенно-то мне было жаль отдавать свою придумку. Даже если бы я вдруг решила запатентовать обновленную формулу… нулевой резерв, отсутствие диплома, отсутствие денег… Может быть, принадлежность к ван Эберхардам и могла бы все это побороть, если бы только принадлежность эта существовала не только на бумаге.
Омнибус высадил нас на остановке за несколько сотен метров до арки главных ворот учебного комплекса. Нагруженные кто чемоданами, кто сумками, все мы шли по узкому тротуару вдоль широкой мостовой. Мимо проезжали магомобили, некоторые даже были украшены родовыми гербами, и все они останавливались аккурат у самой арки, чтобы разодетые по последней моде пассажиры, не дай бог, не прошли лишнего. Зато мы, обливаясь потом и вдыхая дорожную пыль, вовсю испытывали на себе классовое неравенство.
— Устала? — Алекс отвлек меня от мыслей о социальной несправедливости, но тут же навел на другие, не менее острые темы.
В одной руке он держал мой чемодан, во второй — свою сумку, и ни один волосок не выбился из его прически, ни одной лишней складки не появилось на шелковой рубашке. Разве что обычно едва заметный запах его одеколона стал немного сильнее. Спрашивается, как это ему удается? Еще одна, на этот раз уже гендерная несправедливость!
Мы вошли на территорию учебного комплекса и теперь стояли лицом к главному корпусу. Здесь же, прямо у входа в здание, красовался огромный фонтан.
— Нет, все в порядке.
Я сдунула со лба прилипшую прядь и, перекинув пиджак через локоть, вгляделась в светлый камень фасада академии. На нем руками искусных мастеров были выбиты королевские лилии и какие-то символы. Приставила ладонь козырьком к лицу и сощурилась, пытаясь разобрать, какие именно.
— Это же формулы! — громко охнула я.
— Пошли, совсем рядом буфет для абитуриентов, — пряча улыбку, скомандовал Алекс.
Идти в приемную комиссию без свидетельства смысла не имело. Еще вчера мы договорились, что я буду тихо сидеть в уголочке буфета и терпеливо ждать, пока Ал решает мою маленькую проблему. С гораздо большим удовольствием я бы пошла к Алексу и хорошенько покопалась в завалах на его столе, но, к сожалению, за неимением магического пропуска в академическое общежитие путь в комнату друга был мне закрыт. Надеюсь, временно.
— Потрясающе! — Я не могла оторваться от формул. Не все были мне известны, и пальцы покалывало от желания повторить знаки, запомнить каждую черточку, впитывая эту красоту.
— Понятно, Дениза пропала… — заметил друг без всяких эмоций и проверил время. — Я пошел.
— Я буду здесь. — Мой живот обиженно заурчал. Очень не вовремя с его стороны. И, пылая щеками под смеющимся взглядом Алекса, я добавила: — А если нет, ищи в буфете.
Он ушел. Мимо, переговариваясь, прошли наши попутчики. Парень, который пытался подсесть ко мне в омнибусе, отвлекся от разговора с другим абитуриентом, остановился рядом, намереваясь мне что-то сказать, но, видимо, передумал, свел брови к переносице и ушел. И только я вновь погрузилась в созерцание, как вернулся Алекс, да еще и с крайне озабоченным видом.
— Что такое? — Ну не декана же он встретил за эти пару минут?
Поставив сумки на мостовую, Ал стянул с шеи цепочку с магфоном и протянул его мне.
— Надень.
— Точно! Я же не позвонила Берте! — опомнилась я и, быстро поцеловав Алекса в щеку, взяла артефакт.
— И это тоже, — кивнул он и с нажимом велел: — Если будут звонки — отвечай.
Интересно, и что я должна буду говорить? А вдруг он пропустит что-то важное? Я собиралась возразить, но осеклась — слишком напряженным выглядел Алекс. Переживает, что потеряюсь, вдруг поняла я. На душе потеплело, и, повесив магфон на шею, ответила:
— Обязательно. Обещаю.
Я взглядом проследила за тем, как он несколько раз оглянулся и, слившись с толпой, вошел в главное здание. Там, по рассказам Алекса, был огромный холл, а после — проходная. Уже за ней — большой внутренний двор, даже парк, через который шла дорога к общежитию. Пока он оставит в комнате вещи, пока вернется, пока найдет декана… минимум час, а то и два.
Спросить, что ли, до какого времени принимают документы? Но что мне даст это знание? Может быть, Алекс декана в принципе не найдет. Может быть, тот вообще уволился?
Даже формулы на фасаде не отвлекали меня от нехороших мыслей! Я покачала головой и, раскрыв магфон, нашла «Дени» среди нескольких безымянных вызовов. Оглянулась, чтобы найти место для разговора где-нибудь в теньке, и нашла — у арки входа рядком стояли причудливо выстриженные деревья.
Берта ответила сразу — ждала.
— Привет, жертва валерианы! — улыбнулась тетя, увидев мое лицо, и я тут же насторожилась. Слишком натужной была эта улыбка.
— Что случилось? — Я чихнула. За деревьями обнаружились клумбы, но между обострением аллергии и палящим солнцем я выбрала первое.
— Час назад мне нанесла визит леди ван Эберхард.
У меня буквально рот открылся.
— Хорошо, что ты уехала, зайка.
Чтобы недовнучка прибыла на освидетельствование как можно скорее, бабуля решила лично приехать за мной. На случай, если я не прониклась важностью письма и тем, что именно она мне в нем предлагала с достойной истинной леди завуалированностью. Старая кошелка рвала и метала, что со мной разминулась, но, раз уж я все-таки оказалась достаточно благоразумной и уже на пути в столицу, просила передать, что будет ждать меня в особняке Эберхардов на приватный разговор.
Делать мне больше нечего. Я не видела ее… Да никогда я ее не видела, она ни разу не приезжала к нам с мамой домой и даже в интернат заглянуть не удосужилась. Все наше общение сводилось к редким письмам. Встреть я на улице Катарину ван Эберхард — пройду мимо. Потому что знать не знаю, как она выглядит. И не имею ни малейшего желания узнать.
Жаль, но рано или поздно узнать все равно придется.
Пока тетя говорила, я успела чихнуть уже семь раз подряд. Мы быстро попрощались, от очередного «апчхи» у меня слезы потекли из глаз. Вытирая их тыльной стороной руки, я чертыхнулась и вышла из тени. Живот снова заурчал, и я направилась к входу — искать буфет.
Судя по вновь образовавшейся толкучке, прибыл еще один омнибус — желающих подать документы не становилось меньше. Золотая молодежь по-прежнему подкатывала на частных магомобилях. Все они почему-то не сразу шли в главное здание, а собирались здесь же, у арки, в небольшие группы. Здоровались, общались и нарочито небрежно оглядывались по сторонам, надменно фыркая на слегка помятую после поездки в переполненном омнибусе толпу провинциалов. Ну и на меня вместе с ними.
Вся эта картинка вызывала у меня только одну мысль: «Терпеть не могу всех этих напыщенных ванов». Что я тихонько себе под нос и пробормотала.
— Честно говоря, я тоже, — тоненьким голоском сказали рядом.
Я повернула голову и даже немного зависла от увиденного. Мне приветливо улыбалась невысокая, мне по плечо (а я и сама отнюдь не великан), хрупкая девушка. Огромные очки закрывали половину худенького личика, а мелкие золотистые кудряшки торчали во все стороны вокруг ее головы. Одета она была в прямой сарафан в яркую многоцветную полоску, у меня даже в глазах зарябило. Но в ступор вводило даже не то, что все это смотрелось на ней очень даже органично, а массивный бронзовый кулон на ее груди, выполненный в форме скрюченной куриной лапы.
— Мой папа увлекается религией племени матумба, — заметив мое недоумение, пояснила она. — Это талисман удачи.
Матумба… что-то из наших островных колоний? Кажется, именно там, среди бурных волн теплого океана, добывают лучшую в мире руду для накопителей.
Совсем рядом с нами высадил пассажиров магомобиль с будто бы знакомым гербом. Дверца хлопнула, и я наконец отмерла:
— Солидно. Удача никогда не бывает лишней.
— Вот и папа так сказал, — робко улыбнулась мне девушка и, зажмурившись, как перед прыжком в воду, выпалила: — Предлагаю тебе свою дружбу!
— Дениза! — крикнул женский голос, и я машинально обернулась.
Раскрыв над головой кружевной зонтик, ко мне плыла леди ван Эзерхольд. За ней, сверкая зелеными глазами, шел Герард.
— Каролина? — вежливо спросила я.
Ну конечно, куда же без неё… другого времени подать документы у неё, видимо, не нашлось.
Она бросила на мою притихшую собеседницу мимолетный взгляд и, делая вид, что никого не видит, потупилась:
— Я была непозволительна груба с вами, и мне, безусловно, нет оправданий. Но прошу вас понять меня как женщина женщину…
От этих слов у меня как-то нехорошо сжалось внутри, не похожа эта ее речь была на извинения, скорее, ее слова напоминали предупреждение. Последнее перед нападением.
— Алекс мой будущий муж, — посмотрела она мне в глаза. — Увидев его с вами, я просто не сдержала эмоций.
Вот же…
Они еще помолвку не заключили, а «невеста» уже громко заявляет на Ала права. Не будь у меня руки заняты, я бы ей, наверное, зааплодировала. А еще лучше врезала по носу так, как Алекс учил в интернате. Правда, он думал, что этот навык я буду применять против мальчишек, если его вдруг не окажется рядом, а не против его почти невесты.
Кто бы мог подумать, что я буду скучать по тем временам?
Нет, драться, конечно, нельзя. Во-первых, разразится скандал и меня с позором вышвырнут за нападение на высокородную леди. А во-вторых, надо все-таки реально смотреть на вещи: не факт, что я ее уделаю, потому как Каролина значительно крупнее меня.
Чтобы вернуть себе спокойствие, я мысленно вспоминала формулу удержания предметов в воздухе. С особенным удовольствием подставила в нее примерный вес Каролины, и, когда представила ее висящей вниз головой, такое на меня накатило спокойствие, будто снова валерьянки приняла.
Не с ней Алекс знаком с самого детства, не с ней говорит каждый день. И не к ней, целый год откладывая деньги на поездку, летит за много миль.
— Присоединитесь к нам с братом? — не дождавшись ответа, сладко пропела Каролина. — Я с удовольствием познакомлю вас с нашими друзьями. — И она показала мне на кучку разодетых по моде молодых людей, с интересом посматривающих в нашу сторону. — А после подачи документов мы могли бы прогуляться вместе по магазинам.
Пакт о ненападении? Отойдешь в сторону, и я возьму тебя в свою свиту? Очень похоже. Я задумчиво сощурилась.
Каролина ревнует и злится, потому что не знает — мы с Алексом просто дружим. За столько лет мы с ним стали почти родными. Надо как-то ей это объяснить. Может, до конца и не поверит, но хоть немного успокоится. В конце концов, зачем мне с ней ссориться? Нам нечего делить.
— И позвольте дать вам дружеский совет. — Поправляя белый локон, она мило оскалилась. — Людям нашего круга стоит внимательнее относиться к новым знакомствам. Некоторые… скажем так, связи могут быть неправильно поняты. Как говорится, скажи мне, кто твой друг… Боюсь, вы рискуете с первого дня обучения прослыть клоунессой.
Моя новая знакомая вспыхнула и, опустив покрасневшее лицо, сжалась, становясь еще меньше.
Говорят, ваны — надменные, холодные, как статуи, спесивцы. Это у них в крови. Но я, как урожденная ван Эберхард, знала: дело вовсе не в крови. Дело в воспитании. Воспитании, которого у меня, к счастью, не было.
Да, делить нам с леди ван Эзерхольд, может, и нечего, но и общего с ней иметь я не хочу.
Я поправила бант на блузке и, удостоверившись, что вся компания ванов, включая брата белобрысой змеищи, смотрит на нас, наклонилась к ее лицу и тихо спросила:
— А не пойти ли тебе в задницу, Каролина?
Герард закашлялся — услышал, а сама она выпрямила спину, как будто проглотила кол. Пальцы в белых перчатках вцепились в зонт. Жаль, но она не замахнулась на меня зонтиком (уж я бы с удовольствием его разломала о колено), и ничего вроде «пожалеешь» она мне не сказала. Лишь дернула уголком рта и ушла. И только когда они с братом присоединились к друзьям, до меня дошло, что на самом деле произошло сейчас.
