Настоящий филантроп!
– Увольте меня от такого общения, юная госпожа. Подрастите хотя бы до своих платьев, – закончил он свою отповедь очередной словесной пощечиной.
– Издеваетесь? – зашипела я.
– Не смею, – искривил он губы и сделал шаг в сторону жилой части дома, обходя меня на достаточно большом расстоянии, чтобы не задеть.
Я устало потерла глаза. Силы покинули меня вместе с уходом Холда, но злость и отчаяние никуда не делись. Почувствовала движение сзади. Обернулась. Никки, нахмурившись, стоял рядом со мной.
– Зачем ты пришел? – процедила я. – Тоже станешь рассказывать о моих гормонах?
Холд-младший медленно выдохнул и разжал кулаки.
– Еще несколько часов – и у тебя начнется новый приступ. Никакие лекарства не смогут тебе помочь. Только я. Не запрещай мне себя лечить.
Я зло рассмеялась, вспомнив недавнюю помощь господина Холда. Кровь прилила к щекам.
Гормональная буря! Что он имел в виду? Не мою ли слишком острую реакцию на его прикосновения?
Реакцию, которую я не сумела скрыть...
– Какое благородство, – сложила я руки на груди. – Интересно только, с чем связано это настойчивое желание помочь мне, а, господин Холд?
Никки поджал губы, мотнул головой.
– Откуда ты знаешь, что будет через несколько часов? Что тебе известно о моих приступах? Что ты хочешь от меня за свою помощь?
Он посмотрел на меня исподлобья. В точности повторил мой недавний жест, скрестив руки на груди, и ответил:
– Ты же все видела. Видела, что делает с тобой ваш лес! Чертов проклятый лес, – не сдерживаясь, зло выругался он.
Я вспомнила, как по-хозяйски клубилась тьма под моей кожей, и пошатнулась. Никки бросился мне на помощь, я остановила его взмахом руки.
– Лес? – переспросила я.
Почему лес? Разве может темнота быть связана с лесом? Мозг отчаянно анализировал информацию и не мог справиться с задачей. Как пара тысяч елок могут превратиться в жидкую бездну? Даже если шепот в моей голове принадлежит легендарному духу Эдинбурга, какое отношение это имеет к Холдам?!
– Или то, что в нем живет, – недовольно ответил Никки.
Как же я устала от этих загадок. Бесконечных недомолвок и тайн!
– А тебе что с того? – пытливо взглянула я в его глаза. – Какое вам дело до больной девочки из проклятого леса?
– Ты нужна нам.
– Какого черта?! – с трудом сдержалась, чтобы не встряхнуть его, хоть это было не так и просто с его нынешней комплекцией.
– Мы на пороге перемен, – серьезно сказал Никки. – Наши технологии давно перестали быть секретом для союзников, а значит, и врагов. Наша армия – всего лишь биомасса, пусть и хорошо обученных солдат. Император все еще силен, но его преемник слаб и не сможет удержать власть. Покушение на его жизнь ярче всего подтверждает это.
Я жадно слушала Никки, с каждым новым словом мне становилось все более жутко. От того, как легко этот мальчик давал страшные прогнозы. От неприкрытого цинизма, которого в принципе не должно быть у ребенка. От информации, явно не предназначенной для обывателей вроде меня.
– Уже сейчас самые влиятельные лица империи заключают между собой предварительные договоренности о будущем переделе власти, – продолжил Никки, не давая мне собраться с мыслями. – Уже сейчас, прямо под носом безопасников, организуются новые антимонархические движения. Очень скоро империя развалится на множество крошечных государств, которые станут лакомыми кусочками для остальных членов Союза Большой Пятерки. Нас ждет новая война, и дай бог, чтобы она не продлилась слишком долго.
Как же странно слышать подобные речи из уст почти ребенка.
– Даже если это так, что в этой ситуации могу сделать я?
– Ты можешь помочь Александру принять верное решение. Если он передаст власть моему отцу, у империи останется шанс.
– Я? – улыбнулась такому странному выводу. – Император и видеть меня не желает, Николас.
– Император не может не желать тебя видеть, – улыбнулся мне Никки в ответ. – Запрет на выезд Бонков был нужен не для того, чтобы наказать вас.
Я вспомнила короткий разговор с Александром, его интерес ко мне и моему происхождению. Странный неожиданный поцелуй Юрия.
Один был влюблен в мою мать, а второй резко воспылал чувствами ко мне? Любовь с первого взгляда, как в любимых романах Лиззи?
Несусветная глупость!
Судя по Холду-старшему, я в принципе не уверена, что облеченные реальной властью мужчины способны любить.
Разве что эту самую власть.
– А для чего? – нервно дернула плечом.
– Нам доподлинно известно, что до войны с севером и присоединения Эдинбурга Александр был обычным человеком. Удачливым, сильным, гениальным. Но человеком.
– А потом?
– А потом вдруг стал магом, – развел Никки руками.
Магом...
От обилия информации у меня разболелась голова.
– Оставил Эдинбург фактически автономным, запретил имперцам посещать лес без особых на то причин. Женился на северянке и умолял ее младшую названую сестру покинуть Эдинбург вместе с Анной.
– Влюбился? – растерянно спросила я.
– В девочку девяти лет? – рассмеялся подросток. – Не думаю. И потом, девочка наотрез отказалась покидать любимый лес. И Александр не посмел настаивать. Странно, не правда ли?
– Весьма, – согласилась я.
– С момента покушения на Юрия он ежедневно настаивал на вашей встрече. Когда Юрий очнулся, он спросил о тебе. И вот что интересно: никто из них и не думал рваться к тебе без разрешения.
– Какая деликатность, – ядовито заметила я.
– Не знаю почему, но Бонки – его слабое место, Ана. Его и Юрия. По всей видимости, могущество Александра и его сила непосредственно связаны с лесом и его хозяевами.
– У леса нет хозяев, – на автомате сказала я.
– Есть, – уверенно возразил Николас-младший. – Вы.
Меня затошнило от этой уверенности. Хозяева, пропадающие в проклятом лесу. Хозяева с бездной вместо глаз. Чему мы хозяева?
Что живет в лесу?
Громкий пронзительный звук резанул по нервам. То ли что-то с грохотом разбилось о каменный пол, то ли взрыв случился в моей голове. Меня снова затрясло. Пропали краски. Я посмотрела на свои руки, заранее зная, что увижу.
Засмеялась, глядя на черное кружево вен. Тьма клубилась внутри меня, легкой дымкой окутывая снаружи.
Я всхлипнула.
– Тихо, – голосом Никки сказало огненное марево рядом, обступило меня, обняло. – Просто дыши.
– Не знаю, что со мной сегодня, – громко произнесла госпожа Диана. – Весь день хожу рассеянная, а теперь вот уронила на пол любимую вазу...
Краснота расступилась, и я увидела на лестнице растерянную хозяйку дома.
– Идемте обедать, дети, – вздохнула Диана. – На десерт шоколадный торт.
Я сделала шаг. Осколки разбитой вазы хрустнули под ногами.
– По дому прошелся ураган? – вышел из тени коридора господин Николас.
Волосы его влажно блестели. Пока мы с Николасом-младшим беседовали, он, вероятно, успел принять душ и теперь на ходу застегивал пуговицы строгого форменного пиджака.
– Ты уезжаешь? – тихо спросила Диана.
– Уезжаю. – Холд поправил ворот кителя.
– А обед?
– Вряд ли мой отъезд способен его испортить.
– Николас, мне необходимо поговорить с тобой! – с нажимом сказала ему супруга.
– Обязательно, – согласно кивнул господин маршал. – Позже.
– Николас, я прошу тебя, – устало повторила женщина. – Скажи хотя бы, что будет с девочками! Их тебе не за что наказывать, – горько добавила она.
Я сглотнула.
Странная, некрасивая сцена. Словно я случайно подсмотрела в замочную скважину хозяйской спальни и стала свидетелем тайной стороны чужих отношений. Сложных и отнюдь не здоровых.
– С девочками? – удивился вопросу маршал.
– Что ты решил?
Холд усмехнулся, подошел к закрытой двери. Посмотрел на меня и сказал:
– Я поторопился с предложением, Алиана. Вам нечего делать во дворце еще как минимум несколько лет.
– Отдадите меня замуж? – задрала я подбородок.
– Какой тебе замуж, ребенок? – рассмеялся мужчина. – Учитесь дальше. Или ты думаешь, я не знаю, о чем мечтает Элизабет?
Я недоверчиво вгляделась в его лицо. Теплота в его смехе нисколько не сочеталась с пронизывающим насквозь, давящим взглядом.
– Да, я говорю серьезно, – улыбнулся он краешком рта.
– Спасибо… – растерянно сказала я, а потом повторила: – Спасибо!
Робко улыбнулась. Господин Николас сверкнул глазами, на краткий миг прикрыл веки.
– Пожалуйста, – ответил он, толкнул ручку, впуская дневной свет в темный холл особняка. – До скорой встречи! – бросил нам на прощание и вышел за дверь.
Последнее, что я успела увидеть, прежде чем тяжелая дверь захлопнулась, это то, как стремительно господин Холд спускается по лестнице, чтобы затем сесть в уже подъехавший к парадному входу автомобиль.
Я смотрела на закрытую дверь и ничего не понимала. Что могло произойти? Почему он решил уехать раньше, чем планировал?
Чем грозит мне эта внезапная перемена? Учиться – это чудесно, но, черт возьми, учиться на кого, где и зачем?
А как же Александр и мое якобы влияние на императора?
– Хочешь, покажу тебе звезды? – вдруг спросил меня Никки, чем отвлек и от мыслей, и от созерцания закрытой двери.
– Сейчас? – удивленно уточнила я.
– Нет, – он улыбнулся. – Вечером.
«Только звезд мне и не хватает для полного счастья», – подумала я, глядя в темные глаза младшего Холда.
– Хорошо, – кивнула, пряча стыд и жалость глубоко в душе.
Не только отец беззастенчиво использует Никки, но и я готова смотреть на звезды, на жуков, пауков и прочую ерунду, лишь бы что-то узнать.
Отвратительный меркантилизм...
Младший Холд шумно выдохнул и спрятал руки за спиной, словно удерживаясь от того, чтобы снова дотронуться до меня.
– Тогда до вечера, – радостно кивнул он. – Я поем у себя, – сообщил матери и ушел в свое крыло.
Мы с Дианой остались в холле вдвоем.
Я вспомнила, как господин Николас склонил голову у моих ног. Свет на его лице.
И тихий голос Дианы...
Что она обо мне думает? Горько усмехнулась.
То, чего я заслуживаю...
Я так устала, что мне почти не было неловко. Да и что я могла изменить? Отмотать время вспять? Запретить Холду дотрагиваться до себя?
Если бы я могла, я бы с радостью вернулась в то лето, когда покинула лес, чтобы сойти с поезда на первой остановке и в принципе его не знать!
«Глупые, глупые отговорки…» – честно ответила себе я, и меня передернуло от отвращения к собственной персоне.
Диана не виновата в «гормональной буре», которую вызывает во мне ее муж. Это – только моя вина!
Я прямо посмотрела на женщину, ставшую мне за эти годы второй матерью.
Ну же, госпожа Диана, скажи, что думаешь о девочке, которую ты приняла как родную? Ударь, я заслужила.
Она спустилась с лестницы, подошла ко мне, но вместо того, чтобы ругать, раскрыла объятия, позволяя мне обнять себя. Сладкий запах духов, прочно ассоциирующийся у меня с безопасностью, нежные руки, готовые укрыть от всего мира, тепло ее тела. Я почувствовала, как стало уходить незаметное мне самой до этого момента сумасшедшее, нечеловеческое напряжение.
Я всхлипнула. Диана погладила меня по голове. Слезы бурным потоком побежали куда-то вниз.
Как же мне не хватает мамы, и как же хорошо, что у меня есть госпожа Холд.
– Ваза, конечно, была очень красивая, – взяла она в руки мое заплаканное лицо. – Но реветь из-за такой ерунды?
Я хихикнула и разревелась еще сильнее.
– А что случилось? Почему все плачут? – удивленно воскликнула Лиззи.
Она была совсем растрепанной и сонной. Похоже, ее разбудил громкий звук падающей керамики.
– А это-то что? – пнула она носком туфли осколок вазы. – Мам, это не твоя любимая ваза?
Я перестала рыдать и почти успокоилась, Диана вытерла мои слезы тонким платком, вздохнула, отпустила меня и оглядела холл.
– Она самая, – улыбнулась хозяйка дома. – Черт с ней, с вазой! – рассмеялась женщина.
Элизабет забавно выпучила глаза. Полагаю, она, как и я, впервые слышала ругательство из уст матери.
– Твой отец разрешил тебе продолжить обучение! – радостно сказала Диана. – Тебе и Алиане! А ваза… – она подняла острый осколок с пола и задумчиво покрутила на свету, – вазу я склею, – подумав, закончила женщина. – Мне не привыкать.
Элизабет прижала руки к щекам:
– Это правда? Я что, буду врачом?
– Будешь, – шмыгнула я носом.
Ее недоверие было более чем понятно. Врач-аристократка – это нонсенс. Но Холд ничего не делает просто так. Если он решил в открытую идти против традиций, значит, тому есть причина.
Очередное заигрывание с массами? Игра в либеральность?
– А ты, Ана? Пойдешь со мной?
– Да ни за что. – Я замахала на нее руками и глубоко задумалась.
А действительно, чего я хочу от жизни, кроме того, чтобы вернуться домой? Почему Эдинбург стал для меня навязчивой идеей? Какую пользу я могу принести своей семье и своему краю?
Диплом выпускниц колледжа позволял нам продолжить обучение практически в любом из имеющихся в империи университетов без каких-либо экзаменов и проволочек. Так, может быть, пора, наконец, повзрослеть? Воспользоваться возможностью не плыть по течению, а хоть что-то решить самой?
Как наяву, я увидела толстый свод законов империи. Почему нет? Юридически подкованный секретарь – это большой плюс для его руководителя.
А если маршал окончательно передумает брать меня на работу, открою частную практику.
Очередь стоять будет!
Ага, как в зоопарке… на просмотр этого дива.
– Пойду в юристы, – громко объявила я. – Буду составлять брачные контракты и отстаивать интересы женщин при разводах.
– Прекрасный выбор для девушки! – поддержала меня Диана. – Обязательно к тебе обращусь!
– Что? – закашлялась Элизабет.
– Шутка, – рассмеялась женщина.
Я хмыкнула, раз, еще раз, а потом громко расхохоталась. Отличная вышла шутка, ничего не скажешь.
Вечером небо закрыли тучи, и ночной поход на крышу был отменен. Николас-младший печально сообщил мне об этой досадной неприятности за ужином. Я заверила его, что не особенно расстроена этим фактом и впереди у нас целое лето. На звезды мы успеем насмотреться множество раз.
Лиззи поддакнула и сказала, что непременно присоединится к просмотру. И ее брат не стал возражать, а даже обрадовался.
Но звезды я все-таки увидела, только немного не те и не там. Никки был прав, вечером у меня начался очередной приступ боли до тех самых пресловутых звездочек в глазах.
Мы смотрели телевизор. Диктор что-то монотонно бубнил с экрана, но никому почему-то не пришло в голову выключить звук. Госпожа Диана задумчиво улыбалась самой себе. Лиззи делилась с нами всеми восторгами по поводу предстоящего обучения и строила грандиозные планы на будущее (она и не прекращала этим заниматься с того момента, как ей сообщили эту новость). Никки сидел на полу в дальнем углу комнаты, подперев ладонью лицо, и, кажется, засыпал. Я тоже уже начала клевать носом, несмотря на непрекращающуюся болтовню подруги, и ничто не предвещало беды, пока скучную телепрограмму не прервал экстренный выпуск новостей.
– Уважаемые телезрители! – хорошо поставленным голосом сообщил приятный телеведущий. – Только что нам стало известно о страшной трагедии, которая чуть было не оборвала жизнь десятков ни в чем не повинных детей. На территории бывшей Саксонии, а ныне самопровозглашенной Южно-Саксонской республики уже давно не прекращаются конфликты на этнической почве. Валлийцы, исторически составляющие почти тридцать процентов населения, подвергаются жестоким нападкам со стороны южан.
– Увольте меня от такого общения, юная госпожа. Подрастите хотя бы до своих платьев, – закончил он свою отповедь очередной словесной пощечиной.
– Издеваетесь? – зашипела я.
– Не смею, – искривил он губы и сделал шаг в сторону жилой части дома, обходя меня на достаточно большом расстоянии, чтобы не задеть.
Я устало потерла глаза. Силы покинули меня вместе с уходом Холда, но злость и отчаяние никуда не делись. Почувствовала движение сзади. Обернулась. Никки, нахмурившись, стоял рядом со мной.
– Зачем ты пришел? – процедила я. – Тоже станешь рассказывать о моих гормонах?
Холд-младший медленно выдохнул и разжал кулаки.
– Еще несколько часов – и у тебя начнется новый приступ. Никакие лекарства не смогут тебе помочь. Только я. Не запрещай мне себя лечить.
Я зло рассмеялась, вспомнив недавнюю помощь господина Холда. Кровь прилила к щекам.
Гормональная буря! Что он имел в виду? Не мою ли слишком острую реакцию на его прикосновения?
Реакцию, которую я не сумела скрыть...
– Какое благородство, – сложила я руки на груди. – Интересно только, с чем связано это настойчивое желание помочь мне, а, господин Холд?
Никки поджал губы, мотнул головой.
– Откуда ты знаешь, что будет через несколько часов? Что тебе известно о моих приступах? Что ты хочешь от меня за свою помощь?
Он посмотрел на меня исподлобья. В точности повторил мой недавний жест, скрестив руки на груди, и ответил:
– Ты же все видела. Видела, что делает с тобой ваш лес! Чертов проклятый лес, – не сдерживаясь, зло выругался он.
Я вспомнила, как по-хозяйски клубилась тьма под моей кожей, и пошатнулась. Никки бросился мне на помощь, я остановила его взмахом руки.
– Лес? – переспросила я.
Почему лес? Разве может темнота быть связана с лесом? Мозг отчаянно анализировал информацию и не мог справиться с задачей. Как пара тысяч елок могут превратиться в жидкую бездну? Даже если шепот в моей голове принадлежит легендарному духу Эдинбурга, какое отношение это имеет к Холдам?!
– Или то, что в нем живет, – недовольно ответил Никки.
Как же я устала от этих загадок. Бесконечных недомолвок и тайн!
– А тебе что с того? – пытливо взглянула я в его глаза. – Какое вам дело до больной девочки из проклятого леса?
– Ты нужна нам.
– Какого черта?! – с трудом сдержалась, чтобы не встряхнуть его, хоть это было не так и просто с его нынешней комплекцией.
– Мы на пороге перемен, – серьезно сказал Никки. – Наши технологии давно перестали быть секретом для союзников, а значит, и врагов. Наша армия – всего лишь биомасса, пусть и хорошо обученных солдат. Император все еще силен, но его преемник слаб и не сможет удержать власть. Покушение на его жизнь ярче всего подтверждает это.
Я жадно слушала Никки, с каждым новым словом мне становилось все более жутко. От того, как легко этот мальчик давал страшные прогнозы. От неприкрытого цинизма, которого в принципе не должно быть у ребенка. От информации, явно не предназначенной для обывателей вроде меня.
– Уже сейчас самые влиятельные лица империи заключают между собой предварительные договоренности о будущем переделе власти, – продолжил Никки, не давая мне собраться с мыслями. – Уже сейчас, прямо под носом безопасников, организуются новые антимонархические движения. Очень скоро империя развалится на множество крошечных государств, которые станут лакомыми кусочками для остальных членов Союза Большой Пятерки. Нас ждет новая война, и дай бог, чтобы она не продлилась слишком долго.
Как же странно слышать подобные речи из уст почти ребенка.
– Даже если это так, что в этой ситуации могу сделать я?
– Ты можешь помочь Александру принять верное решение. Если он передаст власть моему отцу, у империи останется шанс.
– Я? – улыбнулась такому странному выводу. – Император и видеть меня не желает, Николас.
– Император не может не желать тебя видеть, – улыбнулся мне Никки в ответ. – Запрет на выезд Бонков был нужен не для того, чтобы наказать вас.
Я вспомнила короткий разговор с Александром, его интерес ко мне и моему происхождению. Странный неожиданный поцелуй Юрия.
Один был влюблен в мою мать, а второй резко воспылал чувствами ко мне? Любовь с первого взгляда, как в любимых романах Лиззи?
Несусветная глупость!
Судя по Холду-старшему, я в принципе не уверена, что облеченные реальной властью мужчины способны любить.
Разве что эту самую власть.
– А для чего? – нервно дернула плечом.
– Нам доподлинно известно, что до войны с севером и присоединения Эдинбурга Александр был обычным человеком. Удачливым, сильным, гениальным. Но человеком.
– А потом?
– А потом вдруг стал магом, – развел Никки руками.
Магом...
От обилия информации у меня разболелась голова.
– Оставил Эдинбург фактически автономным, запретил имперцам посещать лес без особых на то причин. Женился на северянке и умолял ее младшую названую сестру покинуть Эдинбург вместе с Анной.
– Влюбился? – растерянно спросила я.
– В девочку девяти лет? – рассмеялся подросток. – Не думаю. И потом, девочка наотрез отказалась покидать любимый лес. И Александр не посмел настаивать. Странно, не правда ли?
– Весьма, – согласилась я.
– С момента покушения на Юрия он ежедневно настаивал на вашей встрече. Когда Юрий очнулся, он спросил о тебе. И вот что интересно: никто из них и не думал рваться к тебе без разрешения.
– Какая деликатность, – ядовито заметила я.
– Не знаю почему, но Бонки – его слабое место, Ана. Его и Юрия. По всей видимости, могущество Александра и его сила непосредственно связаны с лесом и его хозяевами.
– У леса нет хозяев, – на автомате сказала я.
– Есть, – уверенно возразил Николас-младший. – Вы.
Меня затошнило от этой уверенности. Хозяева, пропадающие в проклятом лесу. Хозяева с бездной вместо глаз. Чему мы хозяева?
Что живет в лесу?
Громкий пронзительный звук резанул по нервам. То ли что-то с грохотом разбилось о каменный пол, то ли взрыв случился в моей голове. Меня снова затрясло. Пропали краски. Я посмотрела на свои руки, заранее зная, что увижу.
Засмеялась, глядя на черное кружево вен. Тьма клубилась внутри меня, легкой дымкой окутывая снаружи.
Я всхлипнула.
– Тихо, – голосом Никки сказало огненное марево рядом, обступило меня, обняло. – Просто дыши.
– Не знаю, что со мной сегодня, – громко произнесла госпожа Диана. – Весь день хожу рассеянная, а теперь вот уронила на пол любимую вазу...
Краснота расступилась, и я увидела на лестнице растерянную хозяйку дома.
– Идемте обедать, дети, – вздохнула Диана. – На десерт шоколадный торт.
Глава 15
Я сделала шаг. Осколки разбитой вазы хрустнули под ногами.
– По дому прошелся ураган? – вышел из тени коридора господин Николас.
Волосы его влажно блестели. Пока мы с Николасом-младшим беседовали, он, вероятно, успел принять душ и теперь на ходу застегивал пуговицы строгого форменного пиджака.
– Ты уезжаешь? – тихо спросила Диана.
– Уезжаю. – Холд поправил ворот кителя.
– А обед?
– Вряд ли мой отъезд способен его испортить.
– Николас, мне необходимо поговорить с тобой! – с нажимом сказала ему супруга.
– Обязательно, – согласно кивнул господин маршал. – Позже.
– Николас, я прошу тебя, – устало повторила женщина. – Скажи хотя бы, что будет с девочками! Их тебе не за что наказывать, – горько добавила она.
Я сглотнула.
Странная, некрасивая сцена. Словно я случайно подсмотрела в замочную скважину хозяйской спальни и стала свидетелем тайной стороны чужих отношений. Сложных и отнюдь не здоровых.
– С девочками? – удивился вопросу маршал.
– Что ты решил?
Холд усмехнулся, подошел к закрытой двери. Посмотрел на меня и сказал:
– Я поторопился с предложением, Алиана. Вам нечего делать во дворце еще как минимум несколько лет.
– Отдадите меня замуж? – задрала я подбородок.
– Какой тебе замуж, ребенок? – рассмеялся мужчина. – Учитесь дальше. Или ты думаешь, я не знаю, о чем мечтает Элизабет?
Я недоверчиво вгляделась в его лицо. Теплота в его смехе нисколько не сочеталась с пронизывающим насквозь, давящим взглядом.
– Да, я говорю серьезно, – улыбнулся он краешком рта.
– Спасибо… – растерянно сказала я, а потом повторила: – Спасибо!
Робко улыбнулась. Господин Николас сверкнул глазами, на краткий миг прикрыл веки.
– Пожалуйста, – ответил он, толкнул ручку, впуская дневной свет в темный холл особняка. – До скорой встречи! – бросил нам на прощание и вышел за дверь.
Последнее, что я успела увидеть, прежде чем тяжелая дверь захлопнулась, это то, как стремительно господин Холд спускается по лестнице, чтобы затем сесть в уже подъехавший к парадному входу автомобиль.
Я смотрела на закрытую дверь и ничего не понимала. Что могло произойти? Почему он решил уехать раньше, чем планировал?
Чем грозит мне эта внезапная перемена? Учиться – это чудесно, но, черт возьми, учиться на кого, где и зачем?
А как же Александр и мое якобы влияние на императора?
– Хочешь, покажу тебе звезды? – вдруг спросил меня Никки, чем отвлек и от мыслей, и от созерцания закрытой двери.
– Сейчас? – удивленно уточнила я.
– Нет, – он улыбнулся. – Вечером.
«Только звезд мне и не хватает для полного счастья», – подумала я, глядя в темные глаза младшего Холда.
– Хорошо, – кивнула, пряча стыд и жалость глубоко в душе.
Не только отец беззастенчиво использует Никки, но и я готова смотреть на звезды, на жуков, пауков и прочую ерунду, лишь бы что-то узнать.
Отвратительный меркантилизм...
Младший Холд шумно выдохнул и спрятал руки за спиной, словно удерживаясь от того, чтобы снова дотронуться до меня.
– Тогда до вечера, – радостно кивнул он. – Я поем у себя, – сообщил матери и ушел в свое крыло.
Мы с Дианой остались в холле вдвоем.
Я вспомнила, как господин Николас склонил голову у моих ног. Свет на его лице.
И тихий голос Дианы...
Что она обо мне думает? Горько усмехнулась.
То, чего я заслуживаю...
Я так устала, что мне почти не было неловко. Да и что я могла изменить? Отмотать время вспять? Запретить Холду дотрагиваться до себя?
Если бы я могла, я бы с радостью вернулась в то лето, когда покинула лес, чтобы сойти с поезда на первой остановке и в принципе его не знать!
«Глупые, глупые отговорки…» – честно ответила себе я, и меня передернуло от отвращения к собственной персоне.
Диана не виновата в «гормональной буре», которую вызывает во мне ее муж. Это – только моя вина!
Я прямо посмотрела на женщину, ставшую мне за эти годы второй матерью.
Ну же, госпожа Диана, скажи, что думаешь о девочке, которую ты приняла как родную? Ударь, я заслужила.
Она спустилась с лестницы, подошла ко мне, но вместо того, чтобы ругать, раскрыла объятия, позволяя мне обнять себя. Сладкий запах духов, прочно ассоциирующийся у меня с безопасностью, нежные руки, готовые укрыть от всего мира, тепло ее тела. Я почувствовала, как стало уходить незаметное мне самой до этого момента сумасшедшее, нечеловеческое напряжение.
Я всхлипнула. Диана погладила меня по голове. Слезы бурным потоком побежали куда-то вниз.
Как же мне не хватает мамы, и как же хорошо, что у меня есть госпожа Холд.
– Ваза, конечно, была очень красивая, – взяла она в руки мое заплаканное лицо. – Но реветь из-за такой ерунды?
Я хихикнула и разревелась еще сильнее.
– А что случилось? Почему все плачут? – удивленно воскликнула Лиззи.
Она была совсем растрепанной и сонной. Похоже, ее разбудил громкий звук падающей керамики.
– А это-то что? – пнула она носком туфли осколок вазы. – Мам, это не твоя любимая ваза?
Я перестала рыдать и почти успокоилась, Диана вытерла мои слезы тонким платком, вздохнула, отпустила меня и оглядела холл.
– Она самая, – улыбнулась хозяйка дома. – Черт с ней, с вазой! – рассмеялась женщина.
Элизабет забавно выпучила глаза. Полагаю, она, как и я, впервые слышала ругательство из уст матери.
– Твой отец разрешил тебе продолжить обучение! – радостно сказала Диана. – Тебе и Алиане! А ваза… – она подняла острый осколок с пола и задумчиво покрутила на свету, – вазу я склею, – подумав, закончила женщина. – Мне не привыкать.
Элизабет прижала руки к щекам:
– Это правда? Я что, буду врачом?
– Будешь, – шмыгнула я носом.
Ее недоверие было более чем понятно. Врач-аристократка – это нонсенс. Но Холд ничего не делает просто так. Если он решил в открытую идти против традиций, значит, тому есть причина.
Очередное заигрывание с массами? Игра в либеральность?
– А ты, Ана? Пойдешь со мной?
– Да ни за что. – Я замахала на нее руками и глубоко задумалась.
А действительно, чего я хочу от жизни, кроме того, чтобы вернуться домой? Почему Эдинбург стал для меня навязчивой идеей? Какую пользу я могу принести своей семье и своему краю?
Диплом выпускниц колледжа позволял нам продолжить обучение практически в любом из имеющихся в империи университетов без каких-либо экзаменов и проволочек. Так, может быть, пора, наконец, повзрослеть? Воспользоваться возможностью не плыть по течению, а хоть что-то решить самой?
Как наяву, я увидела толстый свод законов империи. Почему нет? Юридически подкованный секретарь – это большой плюс для его руководителя.
А если маршал окончательно передумает брать меня на работу, открою частную практику.
Очередь стоять будет!
Ага, как в зоопарке… на просмотр этого дива.
– Пойду в юристы, – громко объявила я. – Буду составлять брачные контракты и отстаивать интересы женщин при разводах.
– Прекрасный выбор для девушки! – поддержала меня Диана. – Обязательно к тебе обращусь!
– Что? – закашлялась Элизабет.
– Шутка, – рассмеялась женщина.
Я хмыкнула, раз, еще раз, а потом громко расхохоталась. Отличная вышла шутка, ничего не скажешь.
Вечером небо закрыли тучи, и ночной поход на крышу был отменен. Николас-младший печально сообщил мне об этой досадной неприятности за ужином. Я заверила его, что не особенно расстроена этим фактом и впереди у нас целое лето. На звезды мы успеем насмотреться множество раз.
Лиззи поддакнула и сказала, что непременно присоединится к просмотру. И ее брат не стал возражать, а даже обрадовался.
Но звезды я все-таки увидела, только немного не те и не там. Никки был прав, вечером у меня начался очередной приступ боли до тех самых пресловутых звездочек в глазах.
Мы смотрели телевизор. Диктор что-то монотонно бубнил с экрана, но никому почему-то не пришло в голову выключить звук. Госпожа Диана задумчиво улыбалась самой себе. Лиззи делилась с нами всеми восторгами по поводу предстоящего обучения и строила грандиозные планы на будущее (она и не прекращала этим заниматься с того момента, как ей сообщили эту новость). Никки сидел на полу в дальнем углу комнаты, подперев ладонью лицо, и, кажется, засыпал. Я тоже уже начала клевать носом, несмотря на непрекращающуюся болтовню подруги, и ничто не предвещало беды, пока скучную телепрограмму не прервал экстренный выпуск новостей.
– Уважаемые телезрители! – хорошо поставленным голосом сообщил приятный телеведущий. – Только что нам стало известно о страшной трагедии, которая чуть было не оборвала жизнь десятков ни в чем не повинных детей. На территории бывшей Саксонии, а ныне самопровозглашенной Южно-Саксонской республики уже давно не прекращаются конфликты на этнической почве. Валлийцы, исторически составляющие почти тридцать процентов населения, подвергаются жестоким нападкам со стороны южан.
