Чертова морщинка!
Я сцепила зубы, перевела взгляд выше и прочитала заголовки. Так вот почему вечером улицы были пусты. Больше не будет у горожан поздних прогулок.
Еще вчера его императорское величество объявил в стране временное военное положение.
Власть господина маршала больше не имела границ.
Временно.
Не могу сказать, что лично для меня что-то изменилось. Разве что теперь я всюду носила с собой документы. Всюду.
Смешно.
Университет, кафе, дом. Мои передвижения не были разнообразными. Я даже по магазинам не ходила.
Да у меня и времени не было. Близилась неделя зачетов, а до нее преподаватели усердно закручивали гайки и почти ежедневно устраивали коллоквиумы, будто сговорившись занять молодежь во время непростого для страны периода.
Единственное, что действительно огорчало меня сейчас, это задержка писем. Почту теперь проверяли. Даже от Дианы сообщения мы получали с огромной задержкой, что говорить о посланиях из Эдинбурга?
От Рудников до столицы письма шли около двух недель, а теперь штамп отправки отставал от даты вручения почти на два месяца.
– Ну что, какие новости? – спросила меня Лиззи.
Был поздний вечер, но Кристос, рискуя быть задержанным вездесущим патрулем, не стал дожидаться утра и принес нам письма сразу же, как получил.
Замечательный у Холдов дворецкий.
– Никаких. – Я вздохнула, а потом хихикнула. – Грибы сушат.
– Грибы? – рассмеялась Элизабет. – Зачем?
Мы сидели в гостиной и чаевничали под мерное бурчание телевизора. Лиззи умудрялась листать учебник, смотреть сериал, пить чай и читать письмо от матери. Одновременно.
– Ничего ты не понимаешь, – сложила я листок и убрала обратно в конверт. – Но если когда-нибудь ты приедешь ко мне в Эдинбург, то я, так и быть, сварю тебе грибного супа, и тогда, может быть, ты поймешь, чего именно была все это время лишена.
– Пф-ф. – Лиззи выплюнула чай на иллюстрацию в учебнике по анатомии.
Строение человека. Мышечная система. Жуткое зрелище.
– Эдинбургские грибы – звучит устрашающе. Особенно в свете последних новостей, – хихикнула она.
– Да ну, дурь несусветная, – отмахнулась я.
Доверие к журналистам пропало у меня окончательно пару недель назад, когда газеты выдали очередную новость. В день протестов в крошечном поселке на границе с Эдинбургом у всех местных жителей разом пошла носом кровь.
Пострадавшие обвинили в происшествии наш лес. Нет бы проверить, какую гадость выбросил в воздух местный завод. Не удивлюсь, если виноватого и придумали его владельцы. Как удобно назначить Эдинбург источником всех бед.
Он ведь не может ответить.
– Мистифика-ация, – протянула Элизабет и печально вздохнула над испорченной иллюстрацией.
– Ага-ага, дух леса надавал соседям подзатыльников, – скептически добавила я. – Причем именно соседям, своих трогать не стал. Какая избирательность!
Элизабет хихикнула, вновь уткнулась в мамино письмо, а потом удивленно изогнула брови.
– Что такое? – Я вскрыла ножом письмо от Ральфа, но прочитать не успела, отвлеклась на реакцию подруги.
– Никки уехал из поместья. Судя по письму, наутро после протестов.
– Куда уехал?
– В столицу. – Глаза Лиззи бегали по строчкам письма. – Мама пишет, что учиться.
– Учиться? В колледж? А почему к нам не зашел?
– Куда он поехал учиться, он сообщить нужным не посчитал, – вздохнула она. – Но отец, судя по всему, в курсе. Потому что, когда мама все-таки до него дозвонилась, он ответил ей, чтобы не переживала и занималась собой.
– Дурдом, – заметила я и зажала рот руками. – Прости, – искренне извинилась.
К чему расстраивать ее еще больше?
Она со злостью отложила письмо.
– За что? Это ведь и правда дурдом. Ты знаешь, Ана, глядя на брак моих родителей, я думаю, что замужество – это худшее, что может случиться с женщиной!
Я вздохнула. Возражать бессмысленно. Пример моей семьи только сильнее расстроит ее.
– Расскажи, что пишет тебе брат, – перевела она тему.
Я кивнула. Развернула письмо и зачитала его вслух:
– «Привет, сестренка! Прости, что так долго не писал. Меня тут немного наказали, но все уже в порядке! Не волнуйся».
– Наказали? – охнула Лиззи. – За что?
– Мне тоже очень интересно, – буркнула я и продолжила читать: – «Я жил в комнате один, а тут ко мне заселили какого-то малолетку. Мы немного повздорили. Ну хорошо, ладно, мы сильно повздорили и случайно немного повредили наше крыло». Это же как надо было повздорить? – пробормотала я. – «В общем, всех наших переселили в другой корпус».
– Нормально повредили, – хмыкнула Лиззи.
– «И теперь, пока наше крыло будут отстраивать, мы вдвоем обязаны таскать грязные вещи в прачечную старших курсов. Потому что наша прачечная случайно оказалась разрушена». Сколько случайностей! – скептически заметила я. – «Но это ерунда, зато у меня теперь есть друг. Нормальный оказался парняга, хоть и странноватый чуток. В общем, жди в гости. Мы, наверное, вдвоем придем. Целую крепко. Ральф».
– Во всяком случае, Ральф настроен позитивно, – расхохоталась Элизабет.
– Да уж, – я покачала головой. – Это не может не радовать.
– Итак, повторяю: для задания необходимо разбиться на пары. Оценивать я буду совместную работу. До встречи через неделю.
– До свидания! – хором ответили мы и принялись собирать конспекты со стола.
В небольшой аудитории поднялся гул. Я убрала ручку в пенал, отправила туда и розовый фломастер. Тедди подал мне толстую тетрадь – мы сидели вместе. Я буркнула «спасибо» и закинула ее в сумку.
К следующему занятию нам необходимо было разобрать знаменитый Открытый Договор Большой Пятерки. Но, несмотря на название этого документа, открытым его можно было назвать с большой натяжкой. Полного текста в публичном доступе не было. Задание преподавателя было с большой подковыркой.
А что мы хотели? Хочешь быть юристом – умей вертеться. Но не к Холду же мне за ним идти? Разберу что найду. Вздохнула. Тройка — значит, тройка.
– Алиана, а ты с кем будешь в паре? – обратилась ко мне Сюзи.
– Со мной, конечно, – ответил за меня Теодор.
– Жаль, – улыбнулась девушка.
К нам подошла Ольга, взяла подругу под локоть и сказала:
– Отстань от этой сладкой парочки. Тедди не отдаст тебе Алиану, он же в нее с первого дня вцепился!
Теодор утвердительно кивнул.
– Я и не отрицаю, – с достоинством ответил он.
Герд задвинул стул и хлопнул Теодора по плечу:
– Ну и жук же ты, дружище! У Холда-то ведь точно есть полный текст!
Я поморщилась.
– Иди-иди, – хохотнул Тедди в ответ. – Не завидуй!
Студенты, смеясь и громко болтая, вышли из аудитории. Тедди ждал меня в дверях и всем своим видом демонстрировал укоризну. Сложил руки на груди и закатил глаза, а все потому, что я, по его мнению, слишком долго собираюсь.
Неправда! У меня всегда была среднедевичья скорость. Я просто задумалась и выпала из реальности. Как и всегда, когда я думала о господине Николасе.
И от одной мысли, что я снова его увижу, меня бросило в жар. Рывком поднялась со скамьи.
– Тедди, я не пойду к опекуну за договором. Прости, если разочаровала.
Он вернулся ко мне, облокотился на нашу парту и сказал:
– И не нужно. Договор есть у моего отца.
– Правда? – Я заулыбалась.
– Ага, – довольно ответил он. – Я заеду за тобой в субботу. Отец, конечно, не разрешит мне вынести его из дома, но уж в своем кабинете да под присмотром – не откажет дать почитать.
Я была так счастлива, что мне не нужно контактировать с Холдом, что не удержалась и поцеловала Теодора в щеку.
Мачеха у него, конечно, не слишком приятная особа, но госпожу Кэтрин я уж как-нибудь переживу. Даже если она решит разбирать договор вместе с нами.
Тедди гордо расправил плечи и подставил для поцелуя вторую щеку. Поцеловала. Мне не жалко, а ему приятно. Да и есть шанс, что сцену эту заметит Ольга.
Они оба были помолвлены, и оба были влюблены. Гордые, упрямые и несвободные.
Ольга заглянула в аудиторию. Сверкнула глазами и ушла, не сказав ни слова.
Знает, что мы с Тедди просто приятели, но все равно ревнует. А он дразнится и наслаждается ее реакцией.
Я укоризненно посмотрела на Теодора.
– Что? – не сдержал он счастливой улыбки. – Ты, кстати, охрану в известность поставь.
– Хорошо, – кивнула я.
Предупрежу. Элизабет. Сама я не имела никаких контактов с охраной.
Так я и сделала. Уставшая после занятий Лиззи только и смогла, что выдать «сделаю», и отключилась прямо в гостиной. Бедная. Я укрыла ее пледом и подложила под голову подушку.
Нет, юристам, однозначно, проще.
Оглядела гостиную. Проще-то проще, а уборку сделать не помешает. Хотя бы перед Рождеством.
Тедди приехал утром, как и предупреждал. Щедро отвесил нам с Лиззи комплиментов и забрал меня с собой, клятвенно пообещав вернуть до шести часов в целости и сохранности.
Он сам вел автомобиль, и я с большим удовольствием села на место рядышком с ним. Ни разу мне еще не доводилось ездить впереди, и я получила целое море эмоций. Скорость и мощь, которые подчиняются водителю и тебе.
Невероятные ощущения!
Ярко светило солнце, и настроение мое было чудесным, несмотря на предстоящую встречу с пренеприятной особой и непривычно холодное для столичной зимы утро. Я закуталась в длинный теплый шарф. Идти, конечно, недалеко, но мне хорошо известно, насколько коварным бывает ветер.
Теодор заглушил мотор, обошел машину и подал мне руку, помогая выйти.
Красивый дом. Два этажа, колонны на входе. И хорошо знакомый мне район. В нескольких кварталах отсюда жил господин Холд.
– Снеговичок ты мой! – умилился моему виду приятель.
– Просто я, в отличие от некоторых, не о внешности забочусь, а о здоровье, – противным голосом сказала я, а Тедди чихнул.
– Вот! – наставила на него указательный палец. – А все потому, что ты не носишь шапку!
– Пошли уже, мамуля, – рассмеялся Теодор. – Сразу видно, что ты в семье старшая. Редкая ты зануда, госпожа Холд.
Я не уследила за лицом. Поморщилась от этого обращения. Дарем заметил. Он всегда и все замечал.
– Извини, – сказал он, открывая передо мной дверь в особняк. – И добро пожаловать в наш дом.
Мы вошли. Поздоровались со слугой Даремов. Я сняла шарф и плащ, отдала вещи дворецкому.
– Отец дома? – уточнил у него Теодор.
– Они с госпожой Дарем ждут вас и вашего сокурсника в столовой, – с каменным лицом заявил мужчина.
– Сокурсника? – Я хихикнула.
– Ну а кто ты, как не сокурсник? – состроил Теодор умное лицо. – Как ты смотришь на чашечку чая?
– Хорошо смотрю, – улыбнулась я. – Но мы успеем до вечера?
– Конечно. – Он подал мне руку.
– Ведите, господин Дарем!
Тедди вошел в комнату первым и намеренно спрятал меня за спиной.
– Доброе утро, папа и, конечно, дорогая матушка, – поздоровался он.
Жаль, я не вижу лица госпожи Кэтрин. Вот так приветствие! Взять, что ли, на заметку, обращаться к Холду «дорогой папуля»?
Нет. Пожалуй, воздержусь.
– Доброе утро, Теодор, – холодно сказала ему мачеха. – И где же твой замечательный друг? Почему мнется на пороге? Юристы нынче трусоваты?
Кулаком толкнула приятеля в спину, заставляя отойти в сторону.
– Шут гороховый, – буркнула я и вышла вперед.
– Доброе утро, господин Теодор, доброе утро, госпожа Кэтрин. Счастлива видеть вас снова.
– Госпожа Бонк? – Отец Тедди поднялся из-за стола. – Вот так сюрприз! Очень рад!
Он совсем не изменился с весны, а госпожа Кэтрин показалась мне немного другой. Наверное, потому, что свои шикарные волосы она зачем-то закрыла платком.
– Так ты еще и Бонк? – присвистнул Теодор. – Вот не зря я тебя снеговиком обозвал.
– Да ну тебя! – Я расхохоталась.
– Так вы будущий юрист, Алиана? – заметила госпожа Кэтрин. – Кто бы мог подумать. А я, признаться, была уверена, что вы выбрали сцену. Вам ведь рукоплескал весь дворец.
Стерва.
Я была излишне оптимистична на ее счет. Чаепитие обещает быть незабываемым.
Мило улыбнулась. Надо же, и имя мое она помнит.
Кто бы мог подумать.
Я села на заботливо выдвинутый Теодором стул, а потом наконец поняла, что не так с внешностью хозяйки дома. Не было у нее никакого платка. Она стала блондинкой.
Очень зря. Брюнеткой ей было лучше.
– Так вот почему сразу после Весеннего бала ты перекрасилась в белый, матушка! – воскликнул Тедди. – Ревность к чужой славе. Кто бы мог подумать.
Господин Теодор хмыкнул, а Кэтрин одарила пасынка убийственным взглядом.
Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Весело тут у них.
Приятель наклонился к моему уху и шепнул:
– Расслабься, снеговичок. Я не дам тебя в обиду.
Сел рядом и налил мне чая.
– Какие планы на день? – широко улыбнулся он.
– Как обычно в субботу, – ответил ему отец. – Пара часов работы, магазины. А вечером нас ждут Слоуны. Хочешь с нами?
– Нет, сегодня у меня другие планы. – Младший Дарем довольно смотрел на то, как я откусываю кусочек печенья.
– Вкусно?
– Очень, – охотно подтвердила я.
– Не терпится показать сокурснику договор? – изогнула госпожа Кэтрин бровь. – Наедине?
Сколько желчи, и такой знакомый жест.
– И это тоже, – подтвердил Теодор и демонстративно нежно передал мне салфетку.
Я вытерла крошки. Хмыкнула в белую ткань.
– Ты такой милый, Тедди, – восхитилась я.
– Тедди? – протянула Кэтрин. – Действительно очень мило. Не возражаешь, если и я буду так тебя называть, Теодор?
– Так зовет меня Алиана, – пожал он плечами. – Но если очень хочется, тебе ведь привычно за ней повторять?
Она ничем не выдала злости. Вежливо мне улыбнулась, но я чувствовала, что удар этот достиг цели. Отточенный, идеально выверенный удар.
Господин Дарем-младший пригласил меня не ради договора.
Еще один кукловод. Молодой, но уже опасный. Не хотела бы я встать у него на пути.
– Жучара, – шепнула я приятелю.
Тедди поцеловал мою руку.
– Ты ведь любишь меня именно таким?
– Разве тебя можно не любить?
– Потрясающее бесстыдство, – сообщила нам госпожа Кэтрин и встала из-за стола.
– Дети просто шутят, дорогая, – лениво заметил ее супруг, – не злись.
– И все же я вас оставлю, – нацепила она дежурную улыбку и вышла из столовой.
Теодор откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Ты не перестаешь меня удивлять, сын, – сказал ему господин Дарем, промокнув губы салфеткой.
– Надеюсь, приятно удивлять?
– По-разному, – уклончиво ответил ему отец. – Но выбор твоих друзей я, безусловно, одобряю. Как вам нравится в столице, Алиана?
– У меня было мало времени, чтобы как следует определиться в своем отношении. Но одно могу сказать точно – не скучно.
Господин Теодор лающе рассмеялся, отчего в голове моей сразу возникла ассоциация со старым лисом. Посмотрела на улыбающегося Тедди. А это – лис молодой.
– Да, я видел ваши фотографии в газете. Пойдемте в кабинет?
– Пойдемте, – согласились мы с Теодором.
Господин Дарем усадил нас на диван и достал из шкафа копию договора. Это был огромный талмуд, составленный на пяти языках, наш свод был немногим больше.
– Занимайтесь! – улыбнулся мужчина и положил документ на журнальный столик рядом с диваном.
Тедди подал мне блокнот и ручку.
– Я диктую, ты записываешь.
– Есть, мой генерал, – отрапортовала я, и мы принялись за работу под снисходительным взглядом господина Теодора.
Это был очень интересный документ. Выдача лиц, взаимная правовая помощь по уголовным делам, регулирование гражданских и торговых споров, противодействие терроризму.
Я сцепила зубы, перевела взгляд выше и прочитала заголовки. Так вот почему вечером улицы были пусты. Больше не будет у горожан поздних прогулок.
Еще вчера его императорское величество объявил в стране временное военное положение.
Власть господина маршала больше не имела границ.
Временно.
Не могу сказать, что лично для меня что-то изменилось. Разве что теперь я всюду носила с собой документы. Всюду.
Смешно.
Университет, кафе, дом. Мои передвижения не были разнообразными. Я даже по магазинам не ходила.
Да у меня и времени не было. Близилась неделя зачетов, а до нее преподаватели усердно закручивали гайки и почти ежедневно устраивали коллоквиумы, будто сговорившись занять молодежь во время непростого для страны периода.
Единственное, что действительно огорчало меня сейчас, это задержка писем. Почту теперь проверяли. Даже от Дианы сообщения мы получали с огромной задержкой, что говорить о посланиях из Эдинбурга?
От Рудников до столицы письма шли около двух недель, а теперь штамп отправки отставал от даты вручения почти на два месяца.
– Ну что, какие новости? – спросила меня Лиззи.
Был поздний вечер, но Кристос, рискуя быть задержанным вездесущим патрулем, не стал дожидаться утра и принес нам письма сразу же, как получил.
Замечательный у Холдов дворецкий.
– Никаких. – Я вздохнула, а потом хихикнула. – Грибы сушат.
– Грибы? – рассмеялась Элизабет. – Зачем?
Мы сидели в гостиной и чаевничали под мерное бурчание телевизора. Лиззи умудрялась листать учебник, смотреть сериал, пить чай и читать письмо от матери. Одновременно.
– Ничего ты не понимаешь, – сложила я листок и убрала обратно в конверт. – Но если когда-нибудь ты приедешь ко мне в Эдинбург, то я, так и быть, сварю тебе грибного супа, и тогда, может быть, ты поймешь, чего именно была все это время лишена.
– Пф-ф. – Лиззи выплюнула чай на иллюстрацию в учебнике по анатомии.
Строение человека. Мышечная система. Жуткое зрелище.
– Эдинбургские грибы – звучит устрашающе. Особенно в свете последних новостей, – хихикнула она.
– Да ну, дурь несусветная, – отмахнулась я.
Доверие к журналистам пропало у меня окончательно пару недель назад, когда газеты выдали очередную новость. В день протестов в крошечном поселке на границе с Эдинбургом у всех местных жителей разом пошла носом кровь.
Пострадавшие обвинили в происшествии наш лес. Нет бы проверить, какую гадость выбросил в воздух местный завод. Не удивлюсь, если виноватого и придумали его владельцы. Как удобно назначить Эдинбург источником всех бед.
Он ведь не может ответить.
– Мистифика-ация, – протянула Элизабет и печально вздохнула над испорченной иллюстрацией.
– Ага-ага, дух леса надавал соседям подзатыльников, – скептически добавила я. – Причем именно соседям, своих трогать не стал. Какая избирательность!
Элизабет хихикнула, вновь уткнулась в мамино письмо, а потом удивленно изогнула брови.
– Что такое? – Я вскрыла ножом письмо от Ральфа, но прочитать не успела, отвлеклась на реакцию подруги.
– Никки уехал из поместья. Судя по письму, наутро после протестов.
– Куда уехал?
– В столицу. – Глаза Лиззи бегали по строчкам письма. – Мама пишет, что учиться.
– Учиться? В колледж? А почему к нам не зашел?
– Куда он поехал учиться, он сообщить нужным не посчитал, – вздохнула она. – Но отец, судя по всему, в курсе. Потому что, когда мама все-таки до него дозвонилась, он ответил ей, чтобы не переживала и занималась собой.
– Дурдом, – заметила я и зажала рот руками. – Прости, – искренне извинилась.
К чему расстраивать ее еще больше?
Она со злостью отложила письмо.
– За что? Это ведь и правда дурдом. Ты знаешь, Ана, глядя на брак моих родителей, я думаю, что замужество – это худшее, что может случиться с женщиной!
Я вздохнула. Возражать бессмысленно. Пример моей семьи только сильнее расстроит ее.
– Расскажи, что пишет тебе брат, – перевела она тему.
Я кивнула. Развернула письмо и зачитала его вслух:
– «Привет, сестренка! Прости, что так долго не писал. Меня тут немного наказали, но все уже в порядке! Не волнуйся».
– Наказали? – охнула Лиззи. – За что?
– Мне тоже очень интересно, – буркнула я и продолжила читать: – «Я жил в комнате один, а тут ко мне заселили какого-то малолетку. Мы немного повздорили. Ну хорошо, ладно, мы сильно повздорили и случайно немного повредили наше крыло». Это же как надо было повздорить? – пробормотала я. – «В общем, всех наших переселили в другой корпус».
– Нормально повредили, – хмыкнула Лиззи.
– «И теперь, пока наше крыло будут отстраивать, мы вдвоем обязаны таскать грязные вещи в прачечную старших курсов. Потому что наша прачечная случайно оказалась разрушена». Сколько случайностей! – скептически заметила я. – «Но это ерунда, зато у меня теперь есть друг. Нормальный оказался парняга, хоть и странноватый чуток. В общем, жди в гости. Мы, наверное, вдвоем придем. Целую крепко. Ральф».
– Во всяком случае, Ральф настроен позитивно, – расхохоталась Элизабет.
– Да уж, – я покачала головой. – Это не может не радовать.
Глава 19
– Итак, повторяю: для задания необходимо разбиться на пары. Оценивать я буду совместную работу. До встречи через неделю.
– До свидания! – хором ответили мы и принялись собирать конспекты со стола.
В небольшой аудитории поднялся гул. Я убрала ручку в пенал, отправила туда и розовый фломастер. Тедди подал мне толстую тетрадь – мы сидели вместе. Я буркнула «спасибо» и закинула ее в сумку.
К следующему занятию нам необходимо было разобрать знаменитый Открытый Договор Большой Пятерки. Но, несмотря на название этого документа, открытым его можно было назвать с большой натяжкой. Полного текста в публичном доступе не было. Задание преподавателя было с большой подковыркой.
А что мы хотели? Хочешь быть юристом – умей вертеться. Но не к Холду же мне за ним идти? Разберу что найду. Вздохнула. Тройка — значит, тройка.
– Алиана, а ты с кем будешь в паре? – обратилась ко мне Сюзи.
– Со мной, конечно, – ответил за меня Теодор.
– Жаль, – улыбнулась девушка.
К нам подошла Ольга, взяла подругу под локоть и сказала:
– Отстань от этой сладкой парочки. Тедди не отдаст тебе Алиану, он же в нее с первого дня вцепился!
Теодор утвердительно кивнул.
– Я и не отрицаю, – с достоинством ответил он.
Герд задвинул стул и хлопнул Теодора по плечу:
– Ну и жук же ты, дружище! У Холда-то ведь точно есть полный текст!
Я поморщилась.
– Иди-иди, – хохотнул Тедди в ответ. – Не завидуй!
Студенты, смеясь и громко болтая, вышли из аудитории. Тедди ждал меня в дверях и всем своим видом демонстрировал укоризну. Сложил руки на груди и закатил глаза, а все потому, что я, по его мнению, слишком долго собираюсь.
Неправда! У меня всегда была среднедевичья скорость. Я просто задумалась и выпала из реальности. Как и всегда, когда я думала о господине Николасе.
И от одной мысли, что я снова его увижу, меня бросило в жар. Рывком поднялась со скамьи.
– Тедди, я не пойду к опекуну за договором. Прости, если разочаровала.
Он вернулся ко мне, облокотился на нашу парту и сказал:
– И не нужно. Договор есть у моего отца.
– Правда? – Я заулыбалась.
– Ага, – довольно ответил он. – Я заеду за тобой в субботу. Отец, конечно, не разрешит мне вынести его из дома, но уж в своем кабинете да под присмотром – не откажет дать почитать.
Я была так счастлива, что мне не нужно контактировать с Холдом, что не удержалась и поцеловала Теодора в щеку.
Мачеха у него, конечно, не слишком приятная особа, но госпожу Кэтрин я уж как-нибудь переживу. Даже если она решит разбирать договор вместе с нами.
Тедди гордо расправил плечи и подставил для поцелуя вторую щеку. Поцеловала. Мне не жалко, а ему приятно. Да и есть шанс, что сцену эту заметит Ольга.
Они оба были помолвлены, и оба были влюблены. Гордые, упрямые и несвободные.
Ольга заглянула в аудиторию. Сверкнула глазами и ушла, не сказав ни слова.
Знает, что мы с Тедди просто приятели, но все равно ревнует. А он дразнится и наслаждается ее реакцией.
Я укоризненно посмотрела на Теодора.
– Что? – не сдержал он счастливой улыбки. – Ты, кстати, охрану в известность поставь.
– Хорошо, – кивнула я.
Предупрежу. Элизабет. Сама я не имела никаких контактов с охраной.
Так я и сделала. Уставшая после занятий Лиззи только и смогла, что выдать «сделаю», и отключилась прямо в гостиной. Бедная. Я укрыла ее пледом и подложила под голову подушку.
Нет, юристам, однозначно, проще.
Оглядела гостиную. Проще-то проще, а уборку сделать не помешает. Хотя бы перед Рождеством.
Тедди приехал утром, как и предупреждал. Щедро отвесил нам с Лиззи комплиментов и забрал меня с собой, клятвенно пообещав вернуть до шести часов в целости и сохранности.
Он сам вел автомобиль, и я с большим удовольствием села на место рядышком с ним. Ни разу мне еще не доводилось ездить впереди, и я получила целое море эмоций. Скорость и мощь, которые подчиняются водителю и тебе.
Невероятные ощущения!
Ярко светило солнце, и настроение мое было чудесным, несмотря на предстоящую встречу с пренеприятной особой и непривычно холодное для столичной зимы утро. Я закуталась в длинный теплый шарф. Идти, конечно, недалеко, но мне хорошо известно, насколько коварным бывает ветер.
Теодор заглушил мотор, обошел машину и подал мне руку, помогая выйти.
Красивый дом. Два этажа, колонны на входе. И хорошо знакомый мне район. В нескольких кварталах отсюда жил господин Холд.
– Снеговичок ты мой! – умилился моему виду приятель.
– Просто я, в отличие от некоторых, не о внешности забочусь, а о здоровье, – противным голосом сказала я, а Тедди чихнул.
– Вот! – наставила на него указательный палец. – А все потому, что ты не носишь шапку!
– Пошли уже, мамуля, – рассмеялся Теодор. – Сразу видно, что ты в семье старшая. Редкая ты зануда, госпожа Холд.
Я не уследила за лицом. Поморщилась от этого обращения. Дарем заметил. Он всегда и все замечал.
– Извини, – сказал он, открывая передо мной дверь в особняк. – И добро пожаловать в наш дом.
Мы вошли. Поздоровались со слугой Даремов. Я сняла шарф и плащ, отдала вещи дворецкому.
– Отец дома? – уточнил у него Теодор.
– Они с госпожой Дарем ждут вас и вашего сокурсника в столовой, – с каменным лицом заявил мужчина.
– Сокурсника? – Я хихикнула.
– Ну а кто ты, как не сокурсник? – состроил Теодор умное лицо. – Как ты смотришь на чашечку чая?
– Хорошо смотрю, – улыбнулась я. – Но мы успеем до вечера?
– Конечно. – Он подал мне руку.
– Ведите, господин Дарем!
Тедди вошел в комнату первым и намеренно спрятал меня за спиной.
– Доброе утро, папа и, конечно, дорогая матушка, – поздоровался он.
Жаль, я не вижу лица госпожи Кэтрин. Вот так приветствие! Взять, что ли, на заметку, обращаться к Холду «дорогой папуля»?
Нет. Пожалуй, воздержусь.
– Доброе утро, Теодор, – холодно сказала ему мачеха. – И где же твой замечательный друг? Почему мнется на пороге? Юристы нынче трусоваты?
Кулаком толкнула приятеля в спину, заставляя отойти в сторону.
– Шут гороховый, – буркнула я и вышла вперед.
– Доброе утро, господин Теодор, доброе утро, госпожа Кэтрин. Счастлива видеть вас снова.
– Госпожа Бонк? – Отец Тедди поднялся из-за стола. – Вот так сюрприз! Очень рад!
Он совсем не изменился с весны, а госпожа Кэтрин показалась мне немного другой. Наверное, потому, что свои шикарные волосы она зачем-то закрыла платком.
– Так ты еще и Бонк? – присвистнул Теодор. – Вот не зря я тебя снеговиком обозвал.
– Да ну тебя! – Я расхохоталась.
– Так вы будущий юрист, Алиана? – заметила госпожа Кэтрин. – Кто бы мог подумать. А я, признаться, была уверена, что вы выбрали сцену. Вам ведь рукоплескал весь дворец.
Стерва.
Я была излишне оптимистична на ее счет. Чаепитие обещает быть незабываемым.
Мило улыбнулась. Надо же, и имя мое она помнит.
Кто бы мог подумать.
Я села на заботливо выдвинутый Теодором стул, а потом наконец поняла, что не так с внешностью хозяйки дома. Не было у нее никакого платка. Она стала блондинкой.
Очень зря. Брюнеткой ей было лучше.
– Так вот почему сразу после Весеннего бала ты перекрасилась в белый, матушка! – воскликнул Тедди. – Ревность к чужой славе. Кто бы мог подумать.
Господин Теодор хмыкнул, а Кэтрин одарила пасынка убийственным взглядом.
Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Весело тут у них.
Приятель наклонился к моему уху и шепнул:
– Расслабься, снеговичок. Я не дам тебя в обиду.
Сел рядом и налил мне чая.
– Какие планы на день? – широко улыбнулся он.
– Как обычно в субботу, – ответил ему отец. – Пара часов работы, магазины. А вечером нас ждут Слоуны. Хочешь с нами?
– Нет, сегодня у меня другие планы. – Младший Дарем довольно смотрел на то, как я откусываю кусочек печенья.
– Вкусно?
– Очень, – охотно подтвердила я.
– Не терпится показать сокурснику договор? – изогнула госпожа Кэтрин бровь. – Наедине?
Сколько желчи, и такой знакомый жест.
– И это тоже, – подтвердил Теодор и демонстративно нежно передал мне салфетку.
Я вытерла крошки. Хмыкнула в белую ткань.
– Ты такой милый, Тедди, – восхитилась я.
– Тедди? – протянула Кэтрин. – Действительно очень мило. Не возражаешь, если и я буду так тебя называть, Теодор?
– Так зовет меня Алиана, – пожал он плечами. – Но если очень хочется, тебе ведь привычно за ней повторять?
Она ничем не выдала злости. Вежливо мне улыбнулась, но я чувствовала, что удар этот достиг цели. Отточенный, идеально выверенный удар.
Господин Дарем-младший пригласил меня не ради договора.
Еще один кукловод. Молодой, но уже опасный. Не хотела бы я встать у него на пути.
– Жучара, – шепнула я приятелю.
Тедди поцеловал мою руку.
– Ты ведь любишь меня именно таким?
– Разве тебя можно не любить?
– Потрясающее бесстыдство, – сообщила нам госпожа Кэтрин и встала из-за стола.
– Дети просто шутят, дорогая, – лениво заметил ее супруг, – не злись.
– И все же я вас оставлю, – нацепила она дежурную улыбку и вышла из столовой.
Теодор откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Ты не перестаешь меня удивлять, сын, – сказал ему господин Дарем, промокнув губы салфеткой.
– Надеюсь, приятно удивлять?
– По-разному, – уклончиво ответил ему отец. – Но выбор твоих друзей я, безусловно, одобряю. Как вам нравится в столице, Алиана?
– У меня было мало времени, чтобы как следует определиться в своем отношении. Но одно могу сказать точно – не скучно.
Господин Теодор лающе рассмеялся, отчего в голове моей сразу возникла ассоциация со старым лисом. Посмотрела на улыбающегося Тедди. А это – лис молодой.
– Да, я видел ваши фотографии в газете. Пойдемте в кабинет?
– Пойдемте, – согласились мы с Теодором.
Господин Дарем усадил нас на диван и достал из шкафа копию договора. Это был огромный талмуд, составленный на пяти языках, наш свод был немногим больше.
– Занимайтесь! – улыбнулся мужчина и положил документ на журнальный столик рядом с диваном.
Тедди подал мне блокнот и ручку.
– Я диктую, ты записываешь.
– Есть, мой генерал, – отрапортовала я, и мы принялись за работу под снисходительным взглядом господина Теодора.
Это был очень интересный документ. Выдача лиц, взаимная правовая помощь по уголовным делам, регулирование гражданских и торговых споров, противодействие терроризму.
