- Добрый вечер, сударь, - поздоровался Лоран. - Я прочитал, что Вам нужен работник.
- Сударь... - немного насмешливо произнёс мужчина. Его глаза из-под седых клочковатых бровей блеснули. Но как-то весело.
Лоран тут же понял, что допустил ошибку.
- Ладно, гражданин, не смущайся, - проговорил этот человек, по всей видимости, владелец типографии, - я и сам всё время путаюсь. Всё не могу привыкнуть к этому новому республиканскому обращению. Документы-то твои можно взглянуть?
Лоран немного расслабился, и уже довольно уверенным движением протянул ему гражданское свидетельство ныне мёртвого патриота.
- Так-так-так... Анри Лекруа, - мужчина сдвинул очки на лоб и изучающе посмотрел на Лорана, - Якобинец, значит?
-Ну... да, - Лоран кивнул головой.
-Понятно, понятно... что ж, это хорошо. А я Мишель Жено, хозяин этого заведения. Широким жестом он окинул помещение типографии. Кроме них двоих здесь никого не было, видимо сегодня был не рабочий день, или работники уже ушли. Лоран увидел большой стол с разложенными на нём бумагами и шрифтами. У стены стояло несколько печатных станков.
- А что Вы печатаете? - спросил Лоран, - газеты?
При мысли о том, что ему придётся набирать что-то вроде ультра-патриотических текстов, вроде того, что он недавно слышал в таверне от мертвого ныне санкюлота, ему стало немного не по себе. И он уже пожалел, что зашёл сюда.
- Газет у нас почти нет, - добродушно ответил хозяин, которого звали Мишель Жено, - У нас больше книги.
Ну, если господа, то есть граждане из Конвента прикажут, будем и газетки печатать, а пока вот, - он протянул Лорану один из листков и тот бегло пробежал по нему глазами.
- Андре Шенье?
- Узнал, гражданин Лекруа, - ответил господин Жено. - Его вот сейчас печатаем. Ещё вот брат его, Мари Шенье, тоже... пьесы у него для народного театра. В общем, такое вот. Ну так что, гражданин, - он серьёзно взглянул на Лорана, - Ты набирать-то умеешь? Печатником работал?
- Нет, - честно признался Лоран.
Господин Жено присвистнул и засунул руки в карманы куртки. Лоран подумал, что сейчас ему также укажут на дверь, как было до этого уже в нескольких местах.
Но господин Жено вдруг сказал своим добродушным тоном, - А, ладно. Возьму тебя всё-таки, помощник наборщика мне тоже нужен. Да и по всему видно, что ты человек образованный. А в нашем деле это тоже хорошо.
Жанна оказалась способной ученицей и довольно быстро научилась читать. Каждый день они с Лораном оба работали, иногда до позднего вечера. Жанна всё также продавала зелень в лавке, а Лоран осваивал типографский труд. Зато по вечерам в ее маленькой комнате-подвальчике огарок свечи горел теперь порой куда дольше обычного. А Жанна и Лоран сидели рядом за грубо сколоченным деревянным столом, склонившись над книгой или над листами с текстом, которые Лоран приносил из типографии. Так, Жанна, через некоторое время прочитала заинтересовавшую её балладу Гёте "Лесной царь" и поразилась её трагизму и красоте. Ознакомилась она и со стихами братьев Шенье. Кроме того, он научил её и писать, принеся из типографии немного чернил и листы чистой бумаги.
- Ты всё схватываешь на лету, - улыбнулся девушке Лоран. Прошло чуть больше месяца, а Жанна читала уже довольно бегло.
Жанна смущенно улыбнулась и покраснела. С детства она редко слышала похвалу, и ей часто казалось, что она её совершенно не заслуживает.
- Это всё твоя заслуга, Лоран, - проговорила она.
- Что может сделать учитель, когда ученик глуп? - шутливо отозвался Лоран. - Но у тебя, Жанна, живой ум. И ещё меня не покидает ощущение... точнее, иногда я совсем забываю, что ты из бедной семьи.
Жанна с удивлением посмотрела на него.
- Да-да, - продолжил Лоран, - забываю об этом... потому что вижу в тебе какое-то внутреннее благородство.
- Но... откуда ему взяться? - спросила Жанна, - мои родители были самые простые люди.
- Я знаю, - ответил Лоран, - но просто поверь мне, так бывает. И это прекрасно.
Он опять улыбнулся ей, перевернул страницу раскрытой перед ними книги. Его рука дотронулась до ладони девушки, и вдруг Жанна почувствовала, как он слегка сжал её руку, держа в своей. Сердце девушки быстро забилось. Лоран продолжал сжимать её ладонь и вдруг, нагнувшись к её лицу, быстро поцеловал в губы.
Изнутри опять поднялась знакомая волна нежности. Девушка почувствовала, как её губы откликаются на поцелуй. Но Лоран уже отвернулся в сторону.
- Прости, Жанна, - быстро проговорил он. - Я не должен был этого делать.
- Лоран! - воскликнула девушка, - не проси прощения. Я...
Но он уже встал из-за стола, устало потёр ладонью лоб.
- Уже очень поздно, Жанна. Давай продолжим чтение завтра.
- Хорошо, - Жанна кивнула головой, стараясь придать своему голосу полнейшее безразличие. Но её губы всё ещё помнили этот неожиданный поцелуй, а сердце взволнованно билось.
В конце октября Конвент принял декрет об изгнании эмигрантов и предании смертной казни всех, кто под тем или иным предлогом вернётся во Францию. Точнее, предлог был уже не важен. Вернувшийся просто объявлялся врагом.
- Очередной варварский декрет, - со злостью проговорил Лоран, кинув на стол небольшой газетный листок, который до этого читал.
Жанна с тревогой посмотрела на него.
- Более того, Жанна, - продолжал он. - Врагами, подлежащими смертной казни теперь объявляются все, кто ведет переписку с эмигрантами.
Например, если человек просто переписывается с родными. Слава Господу, моя сестра Мадлен в Англии, но я ведь даже не знаю, как она.
А теперь, благодаря этому декрету, и не узнаю. Знаешь, Жанна, - он посмотрел на девушку, - если бы можно было вырваться отсюда, из этого ада...
уехать в другую страну, в Англию, например..., - он сделал паузу, затем быстро закончил фразу вопросом:
- Ты бы поехала со мной?
- Я..., - растерялась Жанна.
Она почувствовала, что мысли её путаются, наскакивая одна на другую. Этого вопроса она совсем не ожидала.
Перед глазами быстро пронеслась её жизнь, смерть родителей. Страшные перемены в городе. Но кроме этого города она с рождения ничего больше не видела.
- Да, - повторил Лоран, - потому что здесь становится страшно жить не только аристократам. Вчера я видел, как на гильотину везли простых людей - ремесленника и его сына, совсем мальчишку. В толпе мне сказали, что вся их вина состояла в том, что отец заметил, что при короле было не так уж и плохо. А его сын был виновен в том, что вовремя не донёс на отца. Ты видишь, что творится, Жанна?
Лоран встал из-за стола и отошёл к окну. По каменной мостовой быстро проехал экипаж, отчего стекло в маленьком окне подвала задребезжало.
- Конечно, Лоран, я всё это вижу сама, - проговорила девушка.
- А раз так, - продолжил он, - надо думать о том, как спастись. Или, если бы можно было хотя бы покинуть Париж, добраться до Тулона, Вандеи. Там сейчас уже далеко не патриотические настроения. Люди устали от пышных лозунгов и крови, они хотят просто спокойной мирной жизни.
- Но как ты покинешь Париж? - Жанна подняла на него глаза, - все заставы города проверяют особенно строго. А если они узнают, что у тебя чужие документы, то...
- Ты права, - Лоран устало махнул рукой и сел на табурет. - Всё так. Но ты, Жанна, не ответила на вопрос. Если бы появилась возможность уехать из Парижа, ты поехала бы со мной?
В комнате повисло молчание. С улицы доносился звонкий голос мальчишки, продававшего революционные газеты.
- Покупайте свежие газеты! Вся правда о победе республиканской армии при Демаппе! Новые декреты Конвента! Самые свежие новости! Всего десять су!
Лоран серьёзно смотрел на Жанну и ждал ответа.
- Да, - тихо ответила девушка.- Я поехала бы вместе с тобой, Лоран.
Закончилась тревожная осень, и наступил декабрь. За это время Лоран уже немного освоился в типографии, работая учеником печатника. Постепенно, он освоил и сам печатный станок. А его грамотность и развитый литературный вкус делали из него и вовсе ценного работника. Особенно на фоне простых малообразованных рабочих. Господин Жено даже увеличил ему зарплату. После одной из получек Лоран зашёл в более-менее приличную лавку и купил себе немного одежды, так как одежда Рене была для него всё-таки не очень удобна. Из лавки он вышел с новым камзолом, парой рубашек, правда из простой ткани, без намёка на былую роскошь. Там же он купил и теплый плащ, приближалась зима. Вообще, день был удачный во всех отношениях, так как из типографии ему разрешили взять новую книгу.
Он нёс её специально для Жанны. Это были драмы Шекспира.
- Лоран, как я рада! - воскликнула Жанна, когда он положил перед ней новую небольшую книжечку в тёмно-красном переплёте с витиеватой серебристой надписью на обложке.
Она обняла его и поцеловала в щёку. А потом, как-будто устыдившись своего порыва, опустила глаза. И Лоран в очередной раз подумал, какие у неё красивые густые ресницы и выразительные тёмные брови.
- Я тоже рад, - улыбнулся он в ответ. - Это Шекспир. Гениальный английский поэт и драматург.
- Я слышала его имя, - проговорила Жанна, открывая книгу. - И какое счастье, что теперь я сама смогу его прочитать!
Спасибо тебе, Лоран... сбылось одно из моих самых главных мечтаний - теперь я умею читать. И у меня есть такие прекрасные книги.
- А о чём ты ещё мечтаешь? - спросил Лоран.
- Ещё... я с детства мечтала побывать в театре, в Опере, - призналась девушка, - брат Рене часто смеялся надо мной. Говорил, что Опера - не для нас.
И что я там всё равно ничего не пойму.
- Рене говорил глупости, - улыбнулся Лоран. - Ты умная девушка. А Опера... это же прекрасно. Раньше я часто там бывал.
- Сколько тебе лет, Жанна? - вдруг неожиданно спросил он.
- Двадцать, - ответила девушка, - но пятого января будет двадцать один.
- Значит, через месяц, - уточнил Лоран.
Жанна кивнула головой и опять взяла в руки новую книгу.
Подошёл к концу тревожный 1792-ой год. Год, в течение которого Франция освободилась от королевской власти и провозгласила себя республикой. Единой и неделимой. Людовик XVI, лишённый всех своих титулов, был теперь просто гражданином Капетом. И ожидал решения своей участи, находясь в заключении в крепости Тампль.
Уже даже самые верные и преданные роялисты потеряли надежду его спасти. Конвент проводил дни в оживлённых прениях относительно дальнейшей судьбы бывшего короля. И всё больше депутатов настаивало на том, что его необходимо отдать под суд и судить за все преступления, совершённые перед страной.
Шли первые январские дни 1793-го года. Зима в этом году была холодной. Муки и хлеба всё также не хватало, и люди выстаивали за ним длинные очереди на холодном пронизывающем ветру. В один из таких дней Жанна, простояв долгие часы за хлебом, вернулась домой довольно поздно. Кроме того, она принесла немного лука и моркови. Положив продукты на стол, девушка занялась разведением огня в печурке. За долгий день, пока она и Лоран отсутствовали, комната успевала уже сильно остыть. Лорана ещё не было, и девушка торопилась скорее развести огонь и начать варить незамысловатую похлебку из лука и моркови. Наконец, поленья в печке занялись быстрыми языками янтарного пламени, и усталая Жанна присела рядом у приоткрытой дверцы печки, протянув к ней замерзшие руки. И чувствуя, как по продрогшему телу разливается живительное тепло. От усталости её начало клонить в сон, глаза стали закрываться. Из полудрёмы Жанну вывел стук в дверь.
Тряхнув головой и с трудом разлепив глаза, Жанна пошла открывать. Это был Лоран, вернувшийся из типографии. Он вошёл в комнату, внося вместе с собой свежий морозный запах и улыбнулся ей.
- Здравствуй, - проговорила Жанна. - Прости, не успела ещё ничего приготовить. Задремала у печки.
- Ничего, - Лоран улыбнулся ей ещё шире. И вдруг обнял и поцеловал в щёку.
- С Днём рождения, Жанна.
- Спасибо, - прошептала Жанна. И вдруг ей захотелось, чтобы его объятия никогда не заканчивались. - Я совсем забыла о Дне рождения.
Но Лоран уже подошёл к печке и присел перед ней, тоже отогревая замерзшие руки.
- У меня есть для тебя небольшой подарок,- весело проговорил он, обернувшись к девушке.
- Подарок? - переспросила Жанна.
- Да, - отозвался Лоран. - И, надеюсь, он тебе понравится. Завтра воскресенье, у тебя выходной. Моя типография завтра тоже не работает, поэтому я подумал - почему бы нам не сходить с тобой в Оперу, Жанна? И забронировал на завтра два билета. Завтра вечером в Опере будет чудесная постановка "Орфей и Эвридика".
Я хочу, чтобы ты её увидела. Ну, что скажешь?
- Ох, Лоран! - воскликнула Жанна, - Я не могла об этом и мечтать!
Он опять улыбнулся ей.
- Но..., - вдруг смущённо осеклась девушка. - Как же я пойду в Оперу в этом...
Она слегка смущённо кивнула на своё старое платье с заплатами на локтях, на старую вязаную кофту и деревянные башмаки. - Боюсь, что...
- Не бойся, Жанна. - Лоран подошёл к ней и внимательно посмотрел в глаза. - Завтра с утра мы пойдём в лавку и купим тебе всё, что нужно. Чтобы ты не чувствовала себя в Опере неудобно.
- Но Лоран! - воскликнула Жанна, - моих денег, боюсь, не хватит...
- Зато моих хватит, - ответил Лоран и успокаивающе взял девушку за руку. - Поэтому, Жанна, тебя не должно это волновать. И, в конце-концов, могу я сделать тебе подарок?
- Гражданка, это платье тебе очень идёт, - голос продавщицы звучал категорично и не допускал ни малейших возражений. - Да и к цвету твоих глаз очень подходит.
Взгляни сама.
Владелица лавки, торгующей готовым платьем, подвела Жанну к большому овальному зеркалу в тяжёлой бронзовой оправе. Жанна посмотрела в зеркало... и не узнала саму себя.
Из зеркала на неё смотрела невысокая стройная девушка в красивом атласном платье бирюзового цвета, открывавшем плечи. Подол и рукава были расшиты серебристой нитью, талию перехватывал изящный пояс. Жанна дотронулась до складок платья, оно оказалось необыкновенно приятным на ощупь.
- Да-да, гражданка, - опять повторила продавщица, - оно тебе очень идёт. Так что, думаю, лучшего ты во всём Париже не найдёшь.
- Я даже не знаю..., - робко проговорила Жанна и специально громко кашлянула, чтобы привлечь внимание Лорана.
Он находился в другом конце комнаты и ждал, пока Жанна переодевается за ширмой.
- Да, гражданин! - мгновенно поняла её намерение расторопная владелица лавки, отодвигая в сторону ширму - посмотрите же. Она уже переоделась. Не правда ли, прекрасное платье?
И стоит недорого, всего-то пять ливров.
Лоран подошёл ближе. Жанна обернулась и поймала его взгляд. Ей показалось или он действительно смотрел на неё с восхищением? Жанна почувствовала, как к щекам опять приливает кровь...И внезапно она почувствовала себя неловко, вся эта ситуация показалась ей какой-то нелепой. Бедная торговка зеленью, примеряющая недешёвое платье, которое обычно носят зажиточные буржуа.
Но почти сразу она услышала голос Лорана.
- Жанна, ты великолепна! Конечно, мы берём это платье. Правда?
Он подошёл к ней вплотную и взял за руку.
- Да, - пролепетала Жанна, опять почувствовав смущение. Но в глубине души она сама понимала, что хочет носить это платье. Хочет, чтобы Лоран смотрел на неё так... заинтересованно и восхищённо.
- Благодарю, граждане, - удовлетворённо кивнула головой продавщица, запихивая в кошель полученные деньги.
- Сударь... - немного насмешливо произнёс мужчина. Его глаза из-под седых клочковатых бровей блеснули. Но как-то весело.
Лоран тут же понял, что допустил ошибку.
- Ладно, гражданин, не смущайся, - проговорил этот человек, по всей видимости, владелец типографии, - я и сам всё время путаюсь. Всё не могу привыкнуть к этому новому республиканскому обращению. Документы-то твои можно взглянуть?
Лоран немного расслабился, и уже довольно уверенным движением протянул ему гражданское свидетельство ныне мёртвого патриота.
- Так-так-так... Анри Лекруа, - мужчина сдвинул очки на лоб и изучающе посмотрел на Лорана, - Якобинец, значит?
-Ну... да, - Лоран кивнул головой.
-Понятно, понятно... что ж, это хорошо. А я Мишель Жено, хозяин этого заведения. Широким жестом он окинул помещение типографии. Кроме них двоих здесь никого не было, видимо сегодня был не рабочий день, или работники уже ушли. Лоран увидел большой стол с разложенными на нём бумагами и шрифтами. У стены стояло несколько печатных станков.
- А что Вы печатаете? - спросил Лоран, - газеты?
При мысли о том, что ему придётся набирать что-то вроде ультра-патриотических текстов, вроде того, что он недавно слышал в таверне от мертвого ныне санкюлота, ему стало немного не по себе. И он уже пожалел, что зашёл сюда.
- Газет у нас почти нет, - добродушно ответил хозяин, которого звали Мишель Жено, - У нас больше книги.
Ну, если господа, то есть граждане из Конвента прикажут, будем и газетки печатать, а пока вот, - он протянул Лорану один из листков и тот бегло пробежал по нему глазами.
- Андре Шенье?
- Узнал, гражданин Лекруа, - ответил господин Жено. - Его вот сейчас печатаем. Ещё вот брат его, Мари Шенье, тоже... пьесы у него для народного театра. В общем, такое вот. Ну так что, гражданин, - он серьёзно взглянул на Лорана, - Ты набирать-то умеешь? Печатником работал?
- Нет, - честно признался Лоран.
Господин Жено присвистнул и засунул руки в карманы куртки. Лоран подумал, что сейчас ему также укажут на дверь, как было до этого уже в нескольких местах.
Но господин Жено вдруг сказал своим добродушным тоном, - А, ладно. Возьму тебя всё-таки, помощник наборщика мне тоже нужен. Да и по всему видно, что ты человек образованный. А в нашем деле это тоже хорошо.
Глава 7
Жанна оказалась способной ученицей и довольно быстро научилась читать. Каждый день они с Лораном оба работали, иногда до позднего вечера. Жанна всё также продавала зелень в лавке, а Лоран осваивал типографский труд. Зато по вечерам в ее маленькой комнате-подвальчике огарок свечи горел теперь порой куда дольше обычного. А Жанна и Лоран сидели рядом за грубо сколоченным деревянным столом, склонившись над книгой или над листами с текстом, которые Лоран приносил из типографии. Так, Жанна, через некоторое время прочитала заинтересовавшую её балладу Гёте "Лесной царь" и поразилась её трагизму и красоте. Ознакомилась она и со стихами братьев Шенье. Кроме того, он научил её и писать, принеся из типографии немного чернил и листы чистой бумаги.
- Ты всё схватываешь на лету, - улыбнулся девушке Лоран. Прошло чуть больше месяца, а Жанна читала уже довольно бегло.
Жанна смущенно улыбнулась и покраснела. С детства она редко слышала похвалу, и ей часто казалось, что она её совершенно не заслуживает.
- Это всё твоя заслуга, Лоран, - проговорила она.
- Что может сделать учитель, когда ученик глуп? - шутливо отозвался Лоран. - Но у тебя, Жанна, живой ум. И ещё меня не покидает ощущение... точнее, иногда я совсем забываю, что ты из бедной семьи.
Жанна с удивлением посмотрела на него.
- Да-да, - продолжил Лоран, - забываю об этом... потому что вижу в тебе какое-то внутреннее благородство.
- Но... откуда ему взяться? - спросила Жанна, - мои родители были самые простые люди.
- Я знаю, - ответил Лоран, - но просто поверь мне, так бывает. И это прекрасно.
Он опять улыбнулся ей, перевернул страницу раскрытой перед ними книги. Его рука дотронулась до ладони девушки, и вдруг Жанна почувствовала, как он слегка сжал её руку, держа в своей. Сердце девушки быстро забилось. Лоран продолжал сжимать её ладонь и вдруг, нагнувшись к её лицу, быстро поцеловал в губы.
Изнутри опять поднялась знакомая волна нежности. Девушка почувствовала, как её губы откликаются на поцелуй. Но Лоран уже отвернулся в сторону.
- Прости, Жанна, - быстро проговорил он. - Я не должен был этого делать.
- Лоран! - воскликнула девушка, - не проси прощения. Я...
Но он уже встал из-за стола, устало потёр ладонью лоб.
- Уже очень поздно, Жанна. Давай продолжим чтение завтра.
- Хорошо, - Жанна кивнула головой, стараясь придать своему голосу полнейшее безразличие. Но её губы всё ещё помнили этот неожиданный поцелуй, а сердце взволнованно билось.
В конце октября Конвент принял декрет об изгнании эмигрантов и предании смертной казни всех, кто под тем или иным предлогом вернётся во Францию. Точнее, предлог был уже не важен. Вернувшийся просто объявлялся врагом.
- Очередной варварский декрет, - со злостью проговорил Лоран, кинув на стол небольшой газетный листок, который до этого читал.
Жанна с тревогой посмотрела на него.
- Более того, Жанна, - продолжал он. - Врагами, подлежащими смертной казни теперь объявляются все, кто ведет переписку с эмигрантами.
Например, если человек просто переписывается с родными. Слава Господу, моя сестра Мадлен в Англии, но я ведь даже не знаю, как она.
А теперь, благодаря этому декрету, и не узнаю. Знаешь, Жанна, - он посмотрел на девушку, - если бы можно было вырваться отсюда, из этого ада...
уехать в другую страну, в Англию, например..., - он сделал паузу, затем быстро закончил фразу вопросом:
- Ты бы поехала со мной?
- Я..., - растерялась Жанна.
Она почувствовала, что мысли её путаются, наскакивая одна на другую. Этого вопроса она совсем не ожидала.
Перед глазами быстро пронеслась её жизнь, смерть родителей. Страшные перемены в городе. Но кроме этого города она с рождения ничего больше не видела.
- Да, - повторил Лоран, - потому что здесь становится страшно жить не только аристократам. Вчера я видел, как на гильотину везли простых людей - ремесленника и его сына, совсем мальчишку. В толпе мне сказали, что вся их вина состояла в том, что отец заметил, что при короле было не так уж и плохо. А его сын был виновен в том, что вовремя не донёс на отца. Ты видишь, что творится, Жанна?
Лоран встал из-за стола и отошёл к окну. По каменной мостовой быстро проехал экипаж, отчего стекло в маленьком окне подвала задребезжало.
- Конечно, Лоран, я всё это вижу сама, - проговорила девушка.
- А раз так, - продолжил он, - надо думать о том, как спастись. Или, если бы можно было хотя бы покинуть Париж, добраться до Тулона, Вандеи. Там сейчас уже далеко не патриотические настроения. Люди устали от пышных лозунгов и крови, они хотят просто спокойной мирной жизни.
- Но как ты покинешь Париж? - Жанна подняла на него глаза, - все заставы города проверяют особенно строго. А если они узнают, что у тебя чужие документы, то...
- Ты права, - Лоран устало махнул рукой и сел на табурет. - Всё так. Но ты, Жанна, не ответила на вопрос. Если бы появилась возможность уехать из Парижа, ты поехала бы со мной?
В комнате повисло молчание. С улицы доносился звонкий голос мальчишки, продававшего революционные газеты.
- Покупайте свежие газеты! Вся правда о победе республиканской армии при Демаппе! Новые декреты Конвента! Самые свежие новости! Всего десять су!
Лоран серьёзно смотрел на Жанну и ждал ответа.
- Да, - тихо ответила девушка.- Я поехала бы вместе с тобой, Лоран.
Закончилась тревожная осень, и наступил декабрь. За это время Лоран уже немного освоился в типографии, работая учеником печатника. Постепенно, он освоил и сам печатный станок. А его грамотность и развитый литературный вкус делали из него и вовсе ценного работника. Особенно на фоне простых малообразованных рабочих. Господин Жено даже увеличил ему зарплату. После одной из получек Лоран зашёл в более-менее приличную лавку и купил себе немного одежды, так как одежда Рене была для него всё-таки не очень удобна. Из лавки он вышел с новым камзолом, парой рубашек, правда из простой ткани, без намёка на былую роскошь. Там же он купил и теплый плащ, приближалась зима. Вообще, день был удачный во всех отношениях, так как из типографии ему разрешили взять новую книгу.
Он нёс её специально для Жанны. Это были драмы Шекспира.
- Лоран, как я рада! - воскликнула Жанна, когда он положил перед ней новую небольшую книжечку в тёмно-красном переплёте с витиеватой серебристой надписью на обложке.
Она обняла его и поцеловала в щёку. А потом, как-будто устыдившись своего порыва, опустила глаза. И Лоран в очередной раз подумал, какие у неё красивые густые ресницы и выразительные тёмные брови.
- Я тоже рад, - улыбнулся он в ответ. - Это Шекспир. Гениальный английский поэт и драматург.
- Я слышала его имя, - проговорила Жанна, открывая книгу. - И какое счастье, что теперь я сама смогу его прочитать!
Спасибо тебе, Лоран... сбылось одно из моих самых главных мечтаний - теперь я умею читать. И у меня есть такие прекрасные книги.
- А о чём ты ещё мечтаешь? - спросил Лоран.
- Ещё... я с детства мечтала побывать в театре, в Опере, - призналась девушка, - брат Рене часто смеялся надо мной. Говорил, что Опера - не для нас.
И что я там всё равно ничего не пойму.
- Рене говорил глупости, - улыбнулся Лоран. - Ты умная девушка. А Опера... это же прекрасно. Раньше я часто там бывал.
- Сколько тебе лет, Жанна? - вдруг неожиданно спросил он.
- Двадцать, - ответила девушка, - но пятого января будет двадцать один.
- Значит, через месяц, - уточнил Лоран.
Жанна кивнула головой и опять взяла в руки новую книгу.
Глава 8
Подошёл к концу тревожный 1792-ой год. Год, в течение которого Франция освободилась от королевской власти и провозгласила себя республикой. Единой и неделимой. Людовик XVI, лишённый всех своих титулов, был теперь просто гражданином Капетом. И ожидал решения своей участи, находясь в заключении в крепости Тампль.
Уже даже самые верные и преданные роялисты потеряли надежду его спасти. Конвент проводил дни в оживлённых прениях относительно дальнейшей судьбы бывшего короля. И всё больше депутатов настаивало на том, что его необходимо отдать под суд и судить за все преступления, совершённые перед страной.
***
Шли первые январские дни 1793-го года. Зима в этом году была холодной. Муки и хлеба всё также не хватало, и люди выстаивали за ним длинные очереди на холодном пронизывающем ветру. В один из таких дней Жанна, простояв долгие часы за хлебом, вернулась домой довольно поздно. Кроме того, она принесла немного лука и моркови. Положив продукты на стол, девушка занялась разведением огня в печурке. За долгий день, пока она и Лоран отсутствовали, комната успевала уже сильно остыть. Лорана ещё не было, и девушка торопилась скорее развести огонь и начать варить незамысловатую похлебку из лука и моркови. Наконец, поленья в печке занялись быстрыми языками янтарного пламени, и усталая Жанна присела рядом у приоткрытой дверцы печки, протянув к ней замерзшие руки. И чувствуя, как по продрогшему телу разливается живительное тепло. От усталости её начало клонить в сон, глаза стали закрываться. Из полудрёмы Жанну вывел стук в дверь.
Тряхнув головой и с трудом разлепив глаза, Жанна пошла открывать. Это был Лоран, вернувшийся из типографии. Он вошёл в комнату, внося вместе с собой свежий морозный запах и улыбнулся ей.
- Здравствуй, - проговорила Жанна. - Прости, не успела ещё ничего приготовить. Задремала у печки.
- Ничего, - Лоран улыбнулся ей ещё шире. И вдруг обнял и поцеловал в щёку.
- С Днём рождения, Жанна.
- Спасибо, - прошептала Жанна. И вдруг ей захотелось, чтобы его объятия никогда не заканчивались. - Я совсем забыла о Дне рождения.
Но Лоран уже подошёл к печке и присел перед ней, тоже отогревая замерзшие руки.
- У меня есть для тебя небольшой подарок,- весело проговорил он, обернувшись к девушке.
- Подарок? - переспросила Жанна.
- Да, - отозвался Лоран. - И, надеюсь, он тебе понравится. Завтра воскресенье, у тебя выходной. Моя типография завтра тоже не работает, поэтому я подумал - почему бы нам не сходить с тобой в Оперу, Жанна? И забронировал на завтра два билета. Завтра вечером в Опере будет чудесная постановка "Орфей и Эвридика".
Я хочу, чтобы ты её увидела. Ну, что скажешь?
- Ох, Лоран! - воскликнула Жанна, - Я не могла об этом и мечтать!
Он опять улыбнулся ей.
- Но..., - вдруг смущённо осеклась девушка. - Как же я пойду в Оперу в этом...
Она слегка смущённо кивнула на своё старое платье с заплатами на локтях, на старую вязаную кофту и деревянные башмаки. - Боюсь, что...
- Не бойся, Жанна. - Лоран подошёл к ней и внимательно посмотрел в глаза. - Завтра с утра мы пойдём в лавку и купим тебе всё, что нужно. Чтобы ты не чувствовала себя в Опере неудобно.
- Но Лоран! - воскликнула Жанна, - моих денег, боюсь, не хватит...
- Зато моих хватит, - ответил Лоран и успокаивающе взял девушку за руку. - Поэтому, Жанна, тебя не должно это волновать. И, в конце-концов, могу я сделать тебе подарок?
- Гражданка, это платье тебе очень идёт, - голос продавщицы звучал категорично и не допускал ни малейших возражений. - Да и к цвету твоих глаз очень подходит.
Взгляни сама.
Владелица лавки, торгующей готовым платьем, подвела Жанну к большому овальному зеркалу в тяжёлой бронзовой оправе. Жанна посмотрела в зеркало... и не узнала саму себя.
Из зеркала на неё смотрела невысокая стройная девушка в красивом атласном платье бирюзового цвета, открывавшем плечи. Подол и рукава были расшиты серебристой нитью, талию перехватывал изящный пояс. Жанна дотронулась до складок платья, оно оказалось необыкновенно приятным на ощупь.
- Да-да, гражданка, - опять повторила продавщица, - оно тебе очень идёт. Так что, думаю, лучшего ты во всём Париже не найдёшь.
- Я даже не знаю..., - робко проговорила Жанна и специально громко кашлянула, чтобы привлечь внимание Лорана.
Он находился в другом конце комнаты и ждал, пока Жанна переодевается за ширмой.
- Да, гражданин! - мгновенно поняла её намерение расторопная владелица лавки, отодвигая в сторону ширму - посмотрите же. Она уже переоделась. Не правда ли, прекрасное платье?
И стоит недорого, всего-то пять ливров.
Лоран подошёл ближе. Жанна обернулась и поймала его взгляд. Ей показалось или он действительно смотрел на неё с восхищением? Жанна почувствовала, как к щекам опять приливает кровь...И внезапно она почувствовала себя неловко, вся эта ситуация показалась ей какой-то нелепой. Бедная торговка зеленью, примеряющая недешёвое платье, которое обычно носят зажиточные буржуа.
Но почти сразу она услышала голос Лорана.
- Жанна, ты великолепна! Конечно, мы берём это платье. Правда?
Он подошёл к ней вплотную и взял за руку.
- Да, - пролепетала Жанна, опять почувствовав смущение. Но в глубине души она сама понимала, что хочет носить это платье. Хочет, чтобы Лоран смотрел на неё так... заинтересованно и восхищённо.
- Благодарю, граждане, - удовлетворённо кивнула головой продавщица, запихивая в кошель полученные деньги.
