Таджик не отлипает:
— А что сделает Кремль, если Пентагон попытается установить натовские ракеты у вашей границы?
— Ликвидирует...
— Пентагон или ракеты?
— Границу!
За окном высотки — ясный осенний день. После вчерашнего дождя городской пейзаж стал чище и ярче.
Телефон на столе вибрирует и подает короткий сигнал. Рядом с ним — фотография Антона и Кианг, снятая детективом в казино Макао. Взяв телефон, Антон читает сообщение от Булата.
«У нас похолодало. А у вас?»
«Здесь бабье лето», — пишет Антон.
«Дальше слушайте вместе. Сидя!»
Получив голосовое сообщение, Антон подходит к Руслану, на диване читающему книгу об истории науки.
— Булат написал, что аудио для нас обоих.
Антон повышает на телефоне громкость звука, кладет на стол и включает сообщение:
«Из Главного штаба Военно-космических сил России в Минобороны Таджикистана пришла депеша со спутниковыми фотографиями. В Душанбе долго анализировали снимки, но все же установили, что Ми-26 летал за границу. Следователь предъявил экипажу обвинение в перевозке героина и всех арестовал. Те свалили все на сбой программы навигации и чудом оправдались. Но про броневик ничего не сказали, потому что никто и не спрашивал! Всех освободили, но обвинения пока не сняли. Выгнали с работы за то, что про полет никому не доложили. А полковника отправили в отставку за то, что скрыл от министра докладную своих подчиненных о перелетевшем через границу вертолете».
— Во я намутил... — хватается за голову Руслан. — Еще и отец поссорился с Бахромом после десяти лет дружбы. — Да-а... Посеешь ветер, пожнешь бурю!
Почесав затылок, Антон предлагает:
— Будет справедливо, если мы разделим оставшиеся четыреста тысяч на всех участников засады.
— Только пусть сами едут в Шанхай и забирают свои деньги!
— Тогда надо снять еще восемь ячеек и заложить в них по сорок тысяч для каждого.
— Минуточку! Абдул оставил половину своей доли у жены. Так что делить надо на девятерых.
— Тоже правильно.
Руслан включает калькулятор смартфона:
— Смотри, если к четырем сотням, что в ячейках, прибавить сто двадцать восемь, которые у Кианг, получится 528 косарей. Делим на девять, получается... Дьявол! 58 666. Опять число зверя! В периоде! Не к добру это... Ты в приметы веришь?
— Верю... Например, если чайник загудел, значит, вода скоро закипит. Если вечером смешал водку с пивом, утром будет болеть голова.
— В такие и я верю! Сбежались тучки в одну кучку — к дождику.
— А веришь, что мы сможем найти Кианг? — поднимает больную для себя тему Антон.
— Попытаюсь найти ради нашего выигрыша, а не ради тебя, потому что тебе это не выгодно: с Кианг ты спустишь все свои бабки за три месяца. Тебе не кажется, что ты слишком сильно в нее втюрился?
— За две недели нашего знакомства она совершила лишь одну ошибку — в первый день по твоей просьбе пустила меня к себе в номер. Из-за этого попала в нелегкую передрягу. Но я не услышал от нее претензий в наш адрес, она обвинила в той ситуации только себя. За тринадцать дней — ни одного неверного движения. Как можно не уважать такую женщину?
— Воистину, Пророк Мухаммад сказал: «Нет любви выше, чем уважение». Раз ты так заговорил, значит, втрескался по уши!
— Она умная, добрая, красивая, спокойная, скромная, нежная — чудо природы!
— Спору нет, хороша, но ты для нее — просто очередной трофей, — соболезнует другу Руслан и напоминает: — Они украли наш выигрыш!
— Если она накосячила, я должен дать ей время признать ошибку. Скажем так: ее честность проходит тестирование.
— Да там клейма ставить негде! Волчица в овечьей шкуре.
— Я всеми своими клетками чувствую, что она мне не надоест до конца жизни. Такие женщины встречаются в природе реже, чем крупные алмазы.
— Алмаз надо еще огранить до бриллианта.
— С ней будущее мое видится ярко, без нее — блекло, — вздыхает Антон.
— Да ты еще и романтик? Но такие слова надо говорить не мне, а ей.
— Увижу — скажу. Но искать и напрашиваться не буду, потому что прогибаться перед кем бы то ни было не стану.
— Нам надо как-то развеяться... Давай сходим в ночной клуб, что ли? Сам знаешь: лекарство от любви — новая любовь. Склеим тебе новую классную телочку. Клин клином вышибают, а китаянку — китаянкой!
Влюбленный в оправдание переходит на грустную иронию:
— Она очаровала мой гипоталамус. Вместе с гипофизом они залили гормонами мозги так, что я способен думать только о предмете их вожделения.
— В Википедии начитался? — ухмыляется Руслан.
— От бывшей нахватался! Она у меня психиатр.
— Смотри, инженер, только не угоди в местную «палату номер шесть».
— Вот только не преувеличивай мои терзания, гедонист! Мы все стремимся к счастью. Но сейчас я на перепутье, и просто пробую дождаться более удачного варианта продолжения своей жизни. А не вернется — значит, калашного ряда я недостоин.
«Ли Ван» подъезжает к месту встречи с консулом — неприметному кафе на тихой улице, расположенному в стороне от туристических троп. Денисов остается ждать в машине, а Сафаров, прихватив журнал, заходит внутрь.
За одним из столиков его уже ждут консул и дипломат, который так и не представился. Сафаров рассказывает им о попытке захвата спонсора теракта Джафара аль-Катари. Во время рассказа они листают журнал National Geographic с фотографиями, сделанными Питом, и читают текст, написанный Лоис.
Сафаров заканчивает рассказ:
— Вот такая вот вышла передряга... И скажите теперь, что вы стали бы делать на нашем месте?
— Ну, если там, в Афганистане, на самом деле была одна дорога и вела она в Кабул… — рассуждает консул, в задумчивости подперев голову рукой. — То действительно, что вам еще оставалось?
— Сложный вопрос, — не соглашается дипломат. — Я вот что хотел уточнить, Сафаров. Ты сказал, что из тех двухсот тысяч долларов наркомафии тебе с Денисовым досталось восемьдесят. Вы что, потратили все деньги всего за месяц?
— Честно говоря, несколько косарей еще осталось.
— Натворил ты дел, солдат! — качает головой консул.
— Я еще неопытный, наивный, первый раз в армии, в следующий призыв обещаю исправиться.
— Ты нам голову не морочь. Твой отец — уважаемый человек, профессор, — наседает консул. — Его вызовут в Минобороны, где тебя уже считают дезертиром, и попросят уволиться из университета, чтобы другим студентам неповадно было с профессорского сынка пример брать.
— Что я должен сделать, чтобы отца оставили в покое?
— Вернуться и покаяться.
— Сделаю это легко и непринужденно!
— Мы тебе поможем.
Соглашаясь со словами консула, дипломат кивает.
— А что Денисов? — переключается он.
— Антон влюбился в китаянку... — Сафаров беспомощно разводит руки.
Поговорив еще немного об организации вылета из Китая, собеседники заканчивают разговор.
Сафаров, консул и дипломат с журналом под мышкой выходят из кафе и, пожав друг другу руки, расходятся в разные стороны.
Руслан проходит мимо «Ли Вана», который медленно трогается вслед за ним. За углом таджик садится в машину и смотрит в зеркало заднего вида.
— Похоже, я все-таки возвращаюсь домой. У отца из-за меня проблемы, мама плачет... Консул обещает все устроить. Я не хочу быть мишенью для гангстеров, прятаться и скитаться по Китаю, постоянно находиться на низком старте. Тут мы — нелегальщина, и жизнь у нас — до первого прокола... Мне сказали, что я смогу спокойно дослужить на заставе. Даже если посадят, в тюрьме начну учить китайский... Потом доучусь в аспирантуре... Ты тоже определись уже, инженер: Китай или Родина?
Антон, вспомнив, цитирует друга:
— Моя родина — планета Земля.
Оба грустно усмехаются.
— Я-то думал, что ты патриот.
— Ты — лингвист, вот и скажи, какое определение правильнее, — пытается острить Антон, — либеральный патриот или патриотичный либерал?
— Существительное в доминанте. Так что выбирай сам, что тебе ближе. Только учти, когда мы с отцом были в Москве, он неожиданно выяснил, что там в кругах интеллектуалов быть патриотом не модно.
— Я живу в Челнах.
— А терзаний у тебя, как у столичного интеллигента.
— «С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий...»
— Кто сказал?
— Есенин... в письме к брошенной им жене.
Вечером в квартире, расположившись на диване у панорамного окна, Денисов читает «Белый Шанхай».
Приходит сообщение от Лены:
«Антон, я влипла... Заблудилась. Закружилась голова, как у Наташи Ростовой. Но той соплячке простительно... Он дурит меня на каждом шагу. Я разочарована. Погналась за призрачной любовью, как ты — за мечтой изобретателя. Эта ошибка будет мне уроком на всю жизнь. Антон, прошу, прости грешную, если сможешь, как благородный князь Андрей простил заблудшую Наташу».
Антон пару минут смотрит на город, затем пишет в ответ: «Прощаю и прощай».
Почуяв запах еды, идет на кухню, где Руслан сосредоточенно колдует у плиты. На дне раскаленного казана шипит расплавленный курдючный жир, в котором румянится лук, исходит паром желтая морковь и жарятся кусочки бараньего мяса. Повар добавляет специи и засыпает замоченный в соленой воде рис.
— Че притащился? Еще не готово.
— Вкусно пахнет...
— Да уж. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! — Руслан заливает рис горячей водой. — В Средней Азии существует четыреста рецептов приготовления плова.
Антон, проглотив слюнки, интересуется:
— А сколько лет первому рецепту?
— По легенде Тамерлан, озабоченный упадком сил своих воинов, обратился за помощью к мулле, который предложил на костре раскалить большой чугунный котел. Положить в него курдючный жир и мясо не старых, но и не очень молодых барашков, отборного риса, разбухающего от гордости, что будет съеден смелыми воинами, молодую морковь, краснеющую от радости, и острый лук, жалящий подобно стреле высокочтимого эмира. Все это надо варить до тех пор, пока запах приготовленного блюда не достигнет Аллаха. Тамерлан объявил большую награду тому, кто приготовит самое вкусное и питательное блюдо по рецепту муллы. Плов спас войско Тамерлана и стал основной пищей в Средней Азии. А имя повара, как обычно, затерялось в веках.
— Ну да, патентов ведь тогда еще не было.
— Всё. Кончается моя самоволка, — Руслан возвращается к волнующей его теме. — Здесь становится слишком опасно. Гангстер от нас уже не отстанет. И хоть он видел только меня, тебе тоже отсюда надо валить, если жизнь дорога?.
— Душу мою тянет домой, тело желает быть с Кианг, а разум не в силах их рассудить.
— Потом вернешься, а пока надо валить! Дают — бери, бьют — беги.
— И куда на этот раз?
— Россия большая, тебе есть где скрыться, — у вас территория больше, чем у любой другой страны. Русским повезло.
Антон садится за стол, скрестив руки на груди:
— Повезло? Ну смотри сам. После того как азиатские кочевники захватили Русь, народ два с лишним века жил под их игом и платил дань ханам. Уже этим русские заслужили право стать наследниками развалившейся Золотой Орды. Они объединили земли и народы, которые соединила общая судьба. И все шло хорошо. Вон Менделеев в начале двадцатого века давал прогноз, что к двухтысячному году население России должно увеличиться до шестисот миллионов человек. Революция помешала.
— Но у Союза были свои достижения.
— Союз остановил фашизм. Одного этого достаточно.
— Мой прадед тоже воевал... — вспоминает Руслан, наблюдая, как булькает вода над рисом. — А в Таджикистан тогда много русских и евреев эвакуировали. Среди них, конечно, больше женщины и дети были.
— Всем было тяжело... Сейчас тоже не мед. За последние тридцать лет численность именно русских в стране упала более чем на десять миллионов. Так что насчет везения — неверно. Русские всегда пытались сберечь свой русский мир: свою историю, культуру и уникальную страну.
Полицейский открывает дверь комнаты допросов; заходит Ян Вэй, садится за стол и пытливо смотрит на Фенга. Тот уныло молчит, потупив нетвердый взгляд и сплетя пальцы.
Через минуту молчания инспектор подносит руку к кнопке вызова охраны, собираясь уйти.
— Покажи про Джафара, — глухо произносит хитмэн.
Инспектор через стол протягивает смартфон:
— Чтоб ты не сомневался, найди сам.
Заключенный находит в интернете новость, внимательно читает ее. Возвращая телефон, обреченно вздыхает:
— Моя жизнь для меня уже не важна. Но мои жена и сын ничего не знают о моем бизнесе и ни в чем не виноваты. Мне важно, чтобы эта история не погубила их.
— Обещаю, о сделке будем знать только ты и я, — проникновенно говорит Ян Вэй.
— Рано или поздно это может просочиться... — глазами Фенг показывает на камеру под потолком. — Гарантии будут?
— Если хочешь, чтобы не просочилось... только мое слово. Напоминаю, я договорился с прокурором, чтобы наши с тобой встречи проходили без записи.
Инспектор ставит стул в угол, встает на него и накрывает камеру своим носовым платком.
Заключенный смотрит в глаза инспектору:
— Сможешь сделать так, чтобы через несколько месяцев после суда меня якобы убили в тюремной разборке?
— Сделаем.
В Шанхае стоит погожий осенний день.
Вышедшее из-за облаков светило заливает квартиру в высотке солнечными лучами, которые, однако, не согревают душу. Лежа на диване, Антон дочитывает книгу. Руслан у плиты готовит в казане дамламу по-таджикски. За все утро они перекинулись лишь несколькими фразами. Лица обоих отшельников продолжают зарастать — они не брились уже около месяца.
Антон получает голосовое сообщение от Булата, идет на кухню и включает его:
«Когда я сказал, что с однодневного предприятия каждому перепало почти по шестьдесят тысяч, полковник собрал всех дольщиков и пятерых уговорил скинуться и построить лагерь на высокогорье Памира, в каком-то дивном месте. Я обещал подумать. Они планируют приглашать туда иностранных туристов, альпинистов и охотников на баранов. А возить их хотят на арендованном вертолете».
— Так, может, и мы вложим туда свои доли? — задается вопросом Руслан. — Я как переводчик могу сгодиться. Ты — как менеджер. Деньги должны работать, приносить доход.
Глубоко вздохнув, Антон безучастно произносит:
— Мне пока не до бизнеса.
— Да тебе, брат, видимо, пора принимать что-нибудь от депрессии.
— От кризиса среднего возраста таблетки не помогают.
— Что за кризис? — не понимает таджик.
— Это когда те, кто нравится, уже не дают, а кто дает, еще не нравятся.
— Говорят, от «не нравится» водка неплохо помогает.
— Надо будет попробовать, если моя китаянка не появится...
— Ты пойми, наконец, желтокожие не такие простые, как может показаться, — заверяет Руслан. — Пару лет назад один китаец рассказал моему знакомому бизнесмену, что свыше миллиарда азиатов предпочитают есть только новыми палочками, и что из-за этого в Китае дефицит древесины. Он предложил бизнесмену заняться поставками кругляка из Сибири. Мой знакомый смекнул, что гораздо выгоднее самому делать деревянные палочки и продавать их миллионами пар. Он попросил китайца найти ему самый лучший автоматизированный станок последней модели. А когда бизнесмен приобрел все необходимое оборудование, завез железнодорожный вагон кругляка и наладил производство продукции, китаец исчез. Как потом оказалось, он работал маркетологом завода, выпускающего станки.
Усмехнувшись, Антон предполагает:
— Видимо, твой знакомый бизнесмен поленился выяснить, что бамбука в Китае сколько угодно и растет он быстрее сосен. Но при чем здесь Кианг?
— А что сделает Кремль, если Пентагон попытается установить натовские ракеты у вашей границы?
— Ликвидирует...
— Пентагон или ракеты?
— Границу!
Глава. 24-й день. Путаный
За окном высотки — ясный осенний день. После вчерашнего дождя городской пейзаж стал чище и ярче.
Телефон на столе вибрирует и подает короткий сигнал. Рядом с ним — фотография Антона и Кианг, снятая детективом в казино Макао. Взяв телефон, Антон читает сообщение от Булата.
«У нас похолодало. А у вас?»
«Здесь бабье лето», — пишет Антон.
«Дальше слушайте вместе. Сидя!»
Получив голосовое сообщение, Антон подходит к Руслану, на диване читающему книгу об истории науки.
— Булат написал, что аудио для нас обоих.
Антон повышает на телефоне громкость звука, кладет на стол и включает сообщение:
«Из Главного штаба Военно-космических сил России в Минобороны Таджикистана пришла депеша со спутниковыми фотографиями. В Душанбе долго анализировали снимки, но все же установили, что Ми-26 летал за границу. Следователь предъявил экипажу обвинение в перевозке героина и всех арестовал. Те свалили все на сбой программы навигации и чудом оправдались. Но про броневик ничего не сказали, потому что никто и не спрашивал! Всех освободили, но обвинения пока не сняли. Выгнали с работы за то, что про полет никому не доложили. А полковника отправили в отставку за то, что скрыл от министра докладную своих подчиненных о перелетевшем через границу вертолете».
— Во я намутил... — хватается за голову Руслан. — Еще и отец поссорился с Бахромом после десяти лет дружбы. — Да-а... Посеешь ветер, пожнешь бурю!
Почесав затылок, Антон предлагает:
— Будет справедливо, если мы разделим оставшиеся четыреста тысяч на всех участников засады.
— Только пусть сами едут в Шанхай и забирают свои деньги!
— Тогда надо снять еще восемь ячеек и заложить в них по сорок тысяч для каждого.
— Минуточку! Абдул оставил половину своей доли у жены. Так что делить надо на девятерых.
— Тоже правильно.
Руслан включает калькулятор смартфона:
— Смотри, если к четырем сотням, что в ячейках, прибавить сто двадцать восемь, которые у Кианг, получится 528 косарей. Делим на девять, получается... Дьявол! 58 666. Опять число зверя! В периоде! Не к добру это... Ты в приметы веришь?
— Верю... Например, если чайник загудел, значит, вода скоро закипит. Если вечером смешал водку с пивом, утром будет болеть голова.
— В такие и я верю! Сбежались тучки в одну кучку — к дождику.
— А веришь, что мы сможем найти Кианг? — поднимает больную для себя тему Антон.
— Попытаюсь найти ради нашего выигрыша, а не ради тебя, потому что тебе это не выгодно: с Кианг ты спустишь все свои бабки за три месяца. Тебе не кажется, что ты слишком сильно в нее втюрился?
— За две недели нашего знакомства она совершила лишь одну ошибку — в первый день по твоей просьбе пустила меня к себе в номер. Из-за этого попала в нелегкую передрягу. Но я не услышал от нее претензий в наш адрес, она обвинила в той ситуации только себя. За тринадцать дней — ни одного неверного движения. Как можно не уважать такую женщину?
— Воистину, Пророк Мухаммад сказал: «Нет любви выше, чем уважение». Раз ты так заговорил, значит, втрескался по уши!
— Она умная, добрая, красивая, спокойная, скромная, нежная — чудо природы!
— Спору нет, хороша, но ты для нее — просто очередной трофей, — соболезнует другу Руслан и напоминает: — Они украли наш выигрыш!
— Если она накосячила, я должен дать ей время признать ошибку. Скажем так: ее честность проходит тестирование.
— Да там клейма ставить негде! Волчица в овечьей шкуре.
— Я всеми своими клетками чувствую, что она мне не надоест до конца жизни. Такие женщины встречаются в природе реже, чем крупные алмазы.
— Алмаз надо еще огранить до бриллианта.
— С ней будущее мое видится ярко, без нее — блекло, — вздыхает Антон.
— Да ты еще и романтик? Но такие слова надо говорить не мне, а ей.
— Увижу — скажу. Но искать и напрашиваться не буду, потому что прогибаться перед кем бы то ни было не стану.
— Нам надо как-то развеяться... Давай сходим в ночной клуб, что ли? Сам знаешь: лекарство от любви — новая любовь. Склеим тебе новую классную телочку. Клин клином вышибают, а китаянку — китаянкой!
Влюбленный в оправдание переходит на грустную иронию:
— Она очаровала мой гипоталамус. Вместе с гипофизом они залили гормонами мозги так, что я способен думать только о предмете их вожделения.
— В Википедии начитался? — ухмыляется Руслан.
— От бывшей нахватался! Она у меня психиатр.
— Смотри, инженер, только не угоди в местную «палату номер шесть».
— Вот только не преувеличивай мои терзания, гедонист! Мы все стремимся к счастью. Но сейчас я на перепутье, и просто пробую дождаться более удачного варианта продолжения своей жизни. А не вернется — значит, калашного ряда я недостоин.
«Ли Ван» подъезжает к месту встречи с консулом — неприметному кафе на тихой улице, расположенному в стороне от туристических троп. Денисов остается ждать в машине, а Сафаров, прихватив журнал, заходит внутрь.
За одним из столиков его уже ждут консул и дипломат, который так и не представился. Сафаров рассказывает им о попытке захвата спонсора теракта Джафара аль-Катари. Во время рассказа они листают журнал National Geographic с фотографиями, сделанными Питом, и читают текст, написанный Лоис.
Сафаров заканчивает рассказ:
— Вот такая вот вышла передряга... И скажите теперь, что вы стали бы делать на нашем месте?
— Ну, если там, в Афганистане, на самом деле была одна дорога и вела она в Кабул… — рассуждает консул, в задумчивости подперев голову рукой. — То действительно, что вам еще оставалось?
— Сложный вопрос, — не соглашается дипломат. — Я вот что хотел уточнить, Сафаров. Ты сказал, что из тех двухсот тысяч долларов наркомафии тебе с Денисовым досталось восемьдесят. Вы что, потратили все деньги всего за месяц?
— Честно говоря, несколько косарей еще осталось.
— Натворил ты дел, солдат! — качает головой консул.
— Я еще неопытный, наивный, первый раз в армии, в следующий призыв обещаю исправиться.
— Ты нам голову не морочь. Твой отец — уважаемый человек, профессор, — наседает консул. — Его вызовут в Минобороны, где тебя уже считают дезертиром, и попросят уволиться из университета, чтобы другим студентам неповадно было с профессорского сынка пример брать.
— Что я должен сделать, чтобы отца оставили в покое?
— Вернуться и покаяться.
— Сделаю это легко и непринужденно!
— Мы тебе поможем.
Соглашаясь со словами консула, дипломат кивает.
— А что Денисов? — переключается он.
— Антон влюбился в китаянку... — Сафаров беспомощно разводит руки.
Поговорив еще немного об организации вылета из Китая, собеседники заканчивают разговор.
Сафаров, консул и дипломат с журналом под мышкой выходят из кафе и, пожав друг другу руки, расходятся в разные стороны.
Руслан проходит мимо «Ли Вана», который медленно трогается вслед за ним. За углом таджик садится в машину и смотрит в зеркало заднего вида.
— Похоже, я все-таки возвращаюсь домой. У отца из-за меня проблемы, мама плачет... Консул обещает все устроить. Я не хочу быть мишенью для гангстеров, прятаться и скитаться по Китаю, постоянно находиться на низком старте. Тут мы — нелегальщина, и жизнь у нас — до первого прокола... Мне сказали, что я смогу спокойно дослужить на заставе. Даже если посадят, в тюрьме начну учить китайский... Потом доучусь в аспирантуре... Ты тоже определись уже, инженер: Китай или Родина?
Антон, вспомнив, цитирует друга:
— Моя родина — планета Земля.
Оба грустно усмехаются.
— Я-то думал, что ты патриот.
— Ты — лингвист, вот и скажи, какое определение правильнее, — пытается острить Антон, — либеральный патриот или патриотичный либерал?
— Существительное в доминанте. Так что выбирай сам, что тебе ближе. Только учти, когда мы с отцом были в Москве, он неожиданно выяснил, что там в кругах интеллектуалов быть патриотом не модно.
— Я живу в Челнах.
— А терзаний у тебя, как у столичного интеллигента.
— «С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий...»
— Кто сказал?
— Есенин... в письме к брошенной им жене.
Вечером в квартире, расположившись на диване у панорамного окна, Денисов читает «Белый Шанхай».
Приходит сообщение от Лены:
«Антон, я влипла... Заблудилась. Закружилась голова, как у Наташи Ростовой. Но той соплячке простительно... Он дурит меня на каждом шагу. Я разочарована. Погналась за призрачной любовью, как ты — за мечтой изобретателя. Эта ошибка будет мне уроком на всю жизнь. Антон, прошу, прости грешную, если сможешь, как благородный князь Андрей простил заблудшую Наташу».
Антон пару минут смотрит на город, затем пишет в ответ: «Прощаю и прощай».
Почуяв запах еды, идет на кухню, где Руслан сосредоточенно колдует у плиты. На дне раскаленного казана шипит расплавленный курдючный жир, в котором румянится лук, исходит паром желтая морковь и жарятся кусочки бараньего мяса. Повар добавляет специи и засыпает замоченный в соленой воде рис.
— Че притащился? Еще не готово.
— Вкусно пахнет...
— Да уж. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! — Руслан заливает рис горячей водой. — В Средней Азии существует четыреста рецептов приготовления плова.
Антон, проглотив слюнки, интересуется:
— А сколько лет первому рецепту?
— По легенде Тамерлан, озабоченный упадком сил своих воинов, обратился за помощью к мулле, который предложил на костре раскалить большой чугунный котел. Положить в него курдючный жир и мясо не старых, но и не очень молодых барашков, отборного риса, разбухающего от гордости, что будет съеден смелыми воинами, молодую морковь, краснеющую от радости, и острый лук, жалящий подобно стреле высокочтимого эмира. Все это надо варить до тех пор, пока запах приготовленного блюда не достигнет Аллаха. Тамерлан объявил большую награду тому, кто приготовит самое вкусное и питательное блюдо по рецепту муллы. Плов спас войско Тамерлана и стал основной пищей в Средней Азии. А имя повара, как обычно, затерялось в веках.
— Ну да, патентов ведь тогда еще не было.
— Всё. Кончается моя самоволка, — Руслан возвращается к волнующей его теме. — Здесь становится слишком опасно. Гангстер от нас уже не отстанет. И хоть он видел только меня, тебе тоже отсюда надо валить, если жизнь дорога?.
— Душу мою тянет домой, тело желает быть с Кианг, а разум не в силах их рассудить.
— Потом вернешься, а пока надо валить! Дают — бери, бьют — беги.
— И куда на этот раз?
— Россия большая, тебе есть где скрыться, — у вас территория больше, чем у любой другой страны. Русским повезло.
Антон садится за стол, скрестив руки на груди:
— Повезло? Ну смотри сам. После того как азиатские кочевники захватили Русь, народ два с лишним века жил под их игом и платил дань ханам. Уже этим русские заслужили право стать наследниками развалившейся Золотой Орды. Они объединили земли и народы, которые соединила общая судьба. И все шло хорошо. Вон Менделеев в начале двадцатого века давал прогноз, что к двухтысячному году население России должно увеличиться до шестисот миллионов человек. Революция помешала.
— Но у Союза были свои достижения.
— Союз остановил фашизм. Одного этого достаточно.
— Мой прадед тоже воевал... — вспоминает Руслан, наблюдая, как булькает вода над рисом. — А в Таджикистан тогда много русских и евреев эвакуировали. Среди них, конечно, больше женщины и дети были.
— Всем было тяжело... Сейчас тоже не мед. За последние тридцать лет численность именно русских в стране упала более чем на десять миллионов. Так что насчет везения — неверно. Русские всегда пытались сберечь свой русский мир: свою историю, культуру и уникальную страну.
Глава. 25-й день. Счастливый
Полицейский открывает дверь комнаты допросов; заходит Ян Вэй, садится за стол и пытливо смотрит на Фенга. Тот уныло молчит, потупив нетвердый взгляд и сплетя пальцы.
Через минуту молчания инспектор подносит руку к кнопке вызова охраны, собираясь уйти.
— Покажи про Джафара, — глухо произносит хитмэн.
Инспектор через стол протягивает смартфон:
— Чтоб ты не сомневался, найди сам.
Заключенный находит в интернете новость, внимательно читает ее. Возвращая телефон, обреченно вздыхает:
— Моя жизнь для меня уже не важна. Но мои жена и сын ничего не знают о моем бизнесе и ни в чем не виноваты. Мне важно, чтобы эта история не погубила их.
— Обещаю, о сделке будем знать только ты и я, — проникновенно говорит Ян Вэй.
— Рано или поздно это может просочиться... — глазами Фенг показывает на камеру под потолком. — Гарантии будут?
— Если хочешь, чтобы не просочилось... только мое слово. Напоминаю, я договорился с прокурором, чтобы наши с тобой встречи проходили без записи.
Инспектор ставит стул в угол, встает на него и накрывает камеру своим носовым платком.
Заключенный смотрит в глаза инспектору:
— Сможешь сделать так, чтобы через несколько месяцев после суда меня якобы убили в тюремной разборке?
— Сделаем.
***
В Шанхае стоит погожий осенний день.
Вышедшее из-за облаков светило заливает квартиру в высотке солнечными лучами, которые, однако, не согревают душу. Лежа на диване, Антон дочитывает книгу. Руслан у плиты готовит в казане дамламу по-таджикски. За все утро они перекинулись лишь несколькими фразами. Лица обоих отшельников продолжают зарастать — они не брились уже около месяца.
Антон получает голосовое сообщение от Булата, идет на кухню и включает его:
«Когда я сказал, что с однодневного предприятия каждому перепало почти по шестьдесят тысяч, полковник собрал всех дольщиков и пятерых уговорил скинуться и построить лагерь на высокогорье Памира, в каком-то дивном месте. Я обещал подумать. Они планируют приглашать туда иностранных туристов, альпинистов и охотников на баранов. А возить их хотят на арендованном вертолете».
— Так, может, и мы вложим туда свои доли? — задается вопросом Руслан. — Я как переводчик могу сгодиться. Ты — как менеджер. Деньги должны работать, приносить доход.
Глубоко вздохнув, Антон безучастно произносит:
— Мне пока не до бизнеса.
— Да тебе, брат, видимо, пора принимать что-нибудь от депрессии.
— От кризиса среднего возраста таблетки не помогают.
— Что за кризис? — не понимает таджик.
— Это когда те, кто нравится, уже не дают, а кто дает, еще не нравятся.
— Говорят, от «не нравится» водка неплохо помогает.
— Надо будет попробовать, если моя китаянка не появится...
— Ты пойми, наконец, желтокожие не такие простые, как может показаться, — заверяет Руслан. — Пару лет назад один китаец рассказал моему знакомому бизнесмену, что свыше миллиарда азиатов предпочитают есть только новыми палочками, и что из-за этого в Китае дефицит древесины. Он предложил бизнесмену заняться поставками кругляка из Сибири. Мой знакомый смекнул, что гораздо выгоднее самому делать деревянные палочки и продавать их миллионами пар. Он попросил китайца найти ему самый лучший автоматизированный станок последней модели. А когда бизнесмен приобрел все необходимое оборудование, завез железнодорожный вагон кругляка и наладил производство продукции, китаец исчез. Как потом оказалось, он работал маркетологом завода, выпускающего станки.
Усмехнувшись, Антон предполагает:
— Видимо, твой знакомый бизнесмен поленился выяснить, что бамбука в Китае сколько угодно и растет он быстрее сосен. Но при чем здесь Кианг?
